Текст книги "Тотальный шпионаж"
Автор книги: Курт Рисс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
* * *
С 10 сентября 1938 года донесения от бывшего офицера, сердечного друга Геринга, внезапно приобрели тревожный характер. Он сообщал о концентрации крупных сил близ чешской границы. Затем личный кабинет полковника Гоше посетил один высший офицер французской армии.
Позднее утверждали, будто этим офицером был де Голль. Верно лишь то, что в этот самый день де Голль находился в Париже. Но он был слишком скромен и недостаточно честолюбив для того, чтобы лично явиться во 2-е бюро без предварительного приглашения. Тот же человек, который в действительности был у Гоше, сообщил, что его заинтересовали некоторые из полученных во Франции сведений о германских танках.
Гоше показал ему несколько донесений Саверна и в качестве неоспоримых данных снимки танков, застрявших в грязи. Тщательно рассмотрев их, посетитель хмуро сказал: «По моему мнению, это фальшивка». Он взял одну из фотографий, на которой был изображен застрявший танк, окруженный солдатами, которые пытались вытащить его из грязи. В глубине снимка не было ни дома, ни дерева, ни камня. «Удивляюсь, – сказал офицер, – откуда же взялась здесь грязь?» Затем он добавил: «Знаете, я несколько знаком с фотографией. Видите, эти вот черточки? По моему мнению, эта грязь была нарисована ретушером c помощью пульверизатора. Обратите также внимание на фигуры солдат. Они должны напрягать все силы, чтобы вытащить танки; между тем здесь они выглядят очень расслабленными».
Он отложил фотографии в сторону. «Предположим, однако, что я ошибаюсь. Предположим, что десятки германских танков действительно застряли в грязи. О чем же это говорит? Во всяком случае, не о том, что танки вообще бесполезны».
Доводы посетителя показались полковнику Гоше и его коллегам весьма убедительными. К тому же в тот самый день, 17 сентября, прибывали телеграммы одна тревожнее другой. «Друг» Геринга сообщил: сомнений в том, что Гитлер намерен оккупировать Чехословакию, – нет. Об этом извещал и Саверн. Его донесения отдавали, пожалуй, даже излишней паникой.
Чемберлен вернулся в Лондон. Во 2-е бюро ежечасно продолжали поступать взволнованные донесения. 18 сентября в 11 часов утра германский офицер прислал телеграмму с изложением боевого приказа о выступлении, назначенном на 19 сентября. Приказ был подписан Гитлером. Саверн сообщал о мобилизации. У 2-го бюро не оставалось никаких сомнений в том, что Гитлер намерен двинуть войска.
В военном министерстве до сих пор не понимали всей серьезности обстановки. Тогда полковник Гоше отправился в военное министерство, где имел продолжительную беседу с Даладье. Беседовали они с глазу на глаз. И вот на следующий день Даладье и Бонне вылетели в Лондон. А несколько дней спустя, 29 сентября, Париж мог прочитать в вечерних газетах: «В 4 часа 30 минут в Мюнхене состоится конференция между Гитлером, Муссолини, Даладье и Чемберленом».
В этот день в Париже было холодно. Шел дождь. У всех были напряжены нервы. Большая часть людей даже не знала, где находится эта Судетская область. Газеты шли нарасхват.
«Мир!» – вопили они огромными буквами на первых страницах. От радости Париж сходил с ума. Возвращение Даладье было похоже на триумфальное шествие маршала, выигравшего войну. Сотни тысяч парижан вышли на улицу, совершенно незнакомые люди обнимали друг друга.
* * *
Ноябрь уже шел к концу, когда, наконец, прибыли донесения от одного из оперативных агентов разведки английского военного министерства. Этот агент проявил чудеса храбрости и сообразительности и пробрался на «линию Зигфрида», на ту самую линию, существование которой так сильно сказалось на всем ходе мюнхенских переговоров.
В донесении указывалось, что «линия Зигфрида» имеет ряд существенных недостатков, которые весьма облегчают возможный прорыв этой «твердыни». Во многих местах она была затоплена, причем большое количество фортов даже после выкачки воды оказалось настолько поврежденным, что войскам пришлось их покинуть. В сообщении содержалось подробное описание всех дефектов конструкции подземных ангаров. Что касается укрепленных возвышенностей ее железобетонного «ландшафта», то они далеко не соответствовали поставленной задаче. Наконец, в сообщении приводился перечень совершенных при ее постройке диверсионных и вредительских актов, включая такие, как поставка и использование негодного цемента, в результате которых немцам пришлось потерять много времени на дополнительные работы.
За три дня до рождества 1938 года в Берлине был арестован один из самых ценных французских агентов. Этот провал совершенно ошеломил 2-е бюро. Каким образом это могло произойти? Агент – грек по национальности – никогда раньше не работал в Германии. Даже в Европе он не был уже в течение долгого времени. Начиная с 1938 года полем его деятельности была Южная Америка. Арестованный был весьма опытен и не мог допустить ошибки.
2-е бюро терялось в догадках, искало причину, но ничего найти не могло. Вслед за тем произошел еще один арест, менее ошеломляющий, но также весьма неприятный. Речь идет об одном владельце небольшой лавчонки в маленьком городке неподалеку от франко-германской границы. Он был настолько ценным, надежным, исполнительным агентом, что к его помощи прибегали лишь в самых срочных, исключительных случаях. Очень немногие агенты знали его имя и адрес. 2-е бюро опять взялось за перепроверку. Установили, что грек из Южной Америки посылал свои сообщения именно через этого человека. Кто же еще? Этим каналом было разрешено пользоваться всего четырем агентам. Один из них находился сейчас в Африке, второй – в Аргентине, третьим был грек, четвертым – бывший германский офицер, являвшийся источником столь ценной информации. За ним и стали тщательно наблюдать, после чего дело было раскрыто с удивительной быстротой. Он был не только близким другом Геринга и многих видных фашистов. Он даже работал для германской разведки как фашистский шпион, искусно засланный ею во 2-е бюро.
История Пабста и Грунда несколько отличалась от этой. Они также были орудиями в руках гестапо, но сами этого не знали. Вплоть до начала второй мировой войны они были убеждены, что работают против немцев, в то время как они все время действовали им на руку.
Берлин знал, что 2-е бюро до окончательного принятия на работу новых агентов устраивает для них проверочные испытания. С этой целью гестапо в течение нескольких месяцев позволяло Пабсту и Грунду узнавать все, что они только могли узнать. Затем, когда 2-е бюро удостоверилось в их честности, Берлин начал сам поставлять в их руки сведения, которые ему было желательно направить во 2-е бюро.
Главнейшими из них были данные о «неудовлетворительном качестве немецких танков».
Самым характерным во всей этой истории было не то, что немцы обманули 2-е бюро, а то, что 2-е бюро могло бы получить все эти сведения без помощи своей агентуры, если бы его сотрудники знакомились с германской военной литературой.
В начале 1936 года немецкая газета «Дейче вер» писала об армии численностью в 300 дивизий, располагающей 10 тысячами танков и пропорциональным количеством военных самолетов. Другое немецкое военное издание подробно описывало все типы германских самолетов, включая и те, какие еще не были пущены в массовое производство. Германская военная литература откровенно обсуждала проблемы стратегии и тактики, методы использования танков и авиации, наступательные и оборонительные операции, детали штабной работы, организацию различных родов войск в военное время. Ни одна страна не описывала с такой исчерпывающей полнотой будущую войну, как это делала Германия в период с 1932 по 1939 год. Поэтому немецкая военная литература была важным источником военной информации.
Союзники могли из нее узнать немало данных о германских вооружениях. Единственным видом оружия, который не описывался в печати, были средние и тяжелые танки. Однако не было сомнений, что «Третья империя» располагала ими, ибо военная пресса непрестанно подчеркивала все их значение в будущей войне.
Начальник штаба германских бронетанковых сил в органе германского генерального штаба «Милитеришвиссеншафтлихе Рундшау», давая анализ предстоявшего германского вторжения, точно предсказал все то, что случилось во время битвы за Фландрию. Англо-французской разведке в Германии оставалось только собрать дополнительный материал для заполнения кое-каких пробелов.
Но этим никто не интересовался. Ни в Англии, ни во Франции не было ответственного органа, который сосредоточил бы внимание на ходе, масштабах и перспективах германских вооружений. Немецкие цифровые данные в этой области заранее считались недостоверными, и это служило достаточным поводом для того, чтобы огромный материал, содержавший поистине ценнейшие сведения, оставался полностью нетронутым.
Часть третья. Мир в наше время
uu
Гесс-организатор
После того как Гитлер захватил власть в свои руки, Рудольф Гесс снова ушел за кулисы. Он вновь оказался человеком в тени, не занимающим какого-либо определенного поста и без точно очерченных функций. По крайней мере, так казалось непосвященным. Он даже не был членом правительства. Наконец, в 1934 году он был назначен министром без портфеля. По сравнению с положением, которое занимали тогда Геринг, Геббельс, Гиммлер, Лей и др., этот пост был, разумеется, весьма незначительным.
Все же, если бы кто-либо взял на себя труд разобраться в роли Гесса, он мог бы найти точное объяснение такого странного положения. Это объяснение содержалось в циркулярном письме, разосланном в начале 1934 года всем группам, отделениям и стратегическим пунктам гитлеровской партии, находившимся за пределами Германии.
Циркуляр извещал о «торжественной присяге, принятой всеми политическими главарями национал-социалистской партии Германии на верность заместителю Гитлера – Рудольфу Гессу…»
Если бы кто-либо проследил за деятельностью Рудольфа Гесса в течение первых месяцев гитлеровского режима, то он мог удостовериться в его участии на многих совещаниях с Геббельсом, Гиммлером, Шахтом, генералом фон Эппом и др. О некоторых из этих совещаний упоминалось в немецкой прессе. Но цель их была тщательно законспирирована. В это время Гесс занимался организацией аппарата, который к концу 1934 года стал играть в Германии чрезвычайно важную роль; именовался этот аппарат «службой связи».
Гесс часто беседовал с людьми, прибывающими из-за границы: из Японии и Австралии, Северной и Южной Америки. Наконец, все было подготовлено, основа гигантской организации, которую намеревался создать Гесс, уже была заложена. Это был тот тип организации, о котором полковник Николаи мог только мечтать, не строя, однако, никаких иллюзий насчет того, что мечта его может когда-либо осуществиться. Это была организация, способная проводить шпионаж в грандиозном масштабе; душой и мозгом ее была «служба связи», руководящие принципы которой гласили:
каждый может быть шпионом;
каждый должен быть шпионом;
нет тайны, которую нельзя было бы узнать.
* * *
Система тотального шпионажа была подготовлена к действию. Идея его принадлежала этому бесцветному, малозаметному молодому человеку, который так долго находился в тени. Тотальный шпионаж был создан Рудольфом Гессом с расчетом не только на Германию, но и на весь мир.
То, что Гесс сосредоточил все свое внимание именно на шпионаже, далеко не случайность. Он отчетливо чувствовал, что наилучшей сферой приложения сил и возможностей гитлеровской партии мошенников, громил, преступников и дегенератов будет шпионаж.
С идеями Рудольфа Гесса тесно связано учение его наставника и друга Карла Гаусгофера, родившегося в городе Мюнхене в 1869 году и ставшего офицером-профессионалом. Во время, войны он дослужился до чина генерала. Еще до 1914 года он предпринял ряд научных изысканий, а позднее читал лекции в Мюнхенском университете. Гаусгофер является одним из основоположников так называемой «геополитической школы» – школы политических экономистов и географов, которые до первой мировой войны пришли к выводу, что решающее влияние на политику оказывает география и что развитие любой страны зависит от рельефа местности, климатических условий, запасов сырья и т. д. По их мнению, не внешняя политика направляет развитие государства, а сама земля предопределяет внешнюю политику, а, следовательно, и историю любой страны.
Одним из первых людей, обративших внимание на Гаусгофера и на его теории, был Людендорф; когда в 1918 году генерал Гаусгофер вышел в отставку с тем, чтобы всецело посвятить себя науке, рейхсвер продолжал поддерживать с ним связь. Время от времени Гаусгофер посылал руководителям рейхсвера секретные доклады о международном положении. Кроме того, он написал «Руководство для изучения геополитики офицерами генерального штаба».
В 1925 году в Институте геополитики появился Рудольф Гесс. Он поступил туда, ибо нуждался в любой работе для получения хлеба насущного. Вскоре стареющий профессор и молодой студент стали близкими друзьями, и дружба их оказалась прочной и долгой.
Гесс был настолько захвачен идеями Гаусгофера, что при первой возможности представил его Гитлеру. На Гитлера он также произвел большое впечатление; что касается впечатления, произведенного Гитлером на Гаусгофера, то оно было не бог весть каким. Гаусгофер не мог заставить себя принять всерьез этого так называемого «фюрера». В его книге «Национал-социалистские идеи в мире» единственным именем, которое он упомянул, было имя Рудольфа Гесса.
* * *
Рудольф Гесс проработал в Институте геополитики несколько лет. В качестве научной темы для исследования профессор предложил ему Японию, и Гесс горячо принялся за работу. Сам Гаусгофер всегда был особо заинтересован вопросами, касающимися Японии и Восточной Азии. Еще до первой мировой войны он много путешествовал по Азии и принадлежал к тем немцам, которые всегда настаивали на союзе с Японией. Поэтому он был чрезвычайно удручен тем, что во время первой мировой войны Япония примкнула к союзникам.
Быть может, Гаусгофер удивился, когда Гесс ограничил свою общую тему «Япония» более узким вопросом, а именно – «Япония и шпионаж». Однако если Гаусгофер хорошо знал своего ученика, то такое уточнение темы не должно было его удивлять.
Свой труд о японском шпионаже Рудольф Гесс закончил в течение двух лет (с 1927 по 1929 г.). Работа содержала 132 машинописных листа. До 1936 года людям, связанным с Институтом геополитики, разрешалось знакомиться с трудом Гесса. С осени 1936 года это стало уже невозможным.
Гесс разбил свой труд на три раздела:
1. История японского шпионажа.
2. Шпионаж на массовой базе.
3. Цели японского шпионажа.
Если бы в 1935 или в 1936 году труд Гесса попал на глаза Роберту Ванситтарту или какому-либо другому из сотрудников британской разведки, то, может быть, многие события, происходящие сейчас, могли бы принять совершенно иной оборот.
Согласно утверждению Гесса, японский шпионаж как система существует примерно 80 лет. У. Перри заставил японцев открыть порты для иностранной торговли, и Япония, в свою очередь, была вынуждена обратить свои взоры в сторону западной цивилизации; японское правительство стало посылать бесчисленное количество дипломатических и торговых миссий в Европу. В течение полувека эти миссии собирали детальные данные о странах Европы и об Америке. Японцы посылали также квалифицированных инженеров, которые приезжали в европейские страны якобы для учебы и потому допускались к осмотру конструкторских бюро на заводах и т. д.
Экономический и промышленный шпионаж проводился участниками торговых делегаций, отдельными туристами и студентами.
Касаясь целей японского шпионажа, Рудольф Гесс нарисовал следующую картину. Японцы, говорит он, стремятся добыть любые ценные сведения об иностранных державах не только в области военной, но и в других областях: экономической, политической и культурной.
Японская разведка заинтересована во всем, прямо или косвенно относящемся к расположению, снаряжению, вооружению, подготовке и организации вооруженных сил всех стран, граничащих с Тихим или Индийским океаном. Чертежи, описания кораблей и самолетов, бомбардировочных прицелов и противогазов, орудий и снарядов – все это имело для них определенную ценность.
Японцы тщательно изучали береговые оборонительные сооружения во всех районах Тихого океана и пытались установить месторасположение военно-воздушных и военно-морских баз, в особенности американских.
В заключение Гесс подчеркнул, что японская разведка не брезговала также изучением личных слабостей, привычек и наклонностей крупных армейских офицеров или лиц, играющих важную роль в оборонной индустрии возможных противников. Японские шпионы составляли карты путей сообщения; они обследовали, скажем, продукцию и снабжение какого-либо самолетостроительного завода и тут же пытались установить, какие заводы снабжают его частями, каким путем поступают эти части и является ли этот путь основным и единственным. Все это могло весьма пригодиться при разработке плана бомбардировок.
Поскольку успешное ведение войны зависит от тяжелой индустрии, то именно эта отрасль особенно интересовала японскую разведку. Японские агенты разработали детальные карты организации тяжелой промышленности в России и в США, обозначив на них данные сегодняшнего дня и перспективные возможности.
В области дипломатии японцы всегда стремились к обнаружению содержания тайных соглашений и секретных консульских докладов. Они давно подозревали, что между США и Великобританией существуют тайные соглашения по вопросу о совместном использовании дальневосточных баз против Японии.
Далее Гесс сделал замечание, которое имело далеко идущие последствия для организации германской разведки: причины различного свойства, утверждал он, влияют на людей в том смысле, что они за определенное вознаграждение соглашаются действовать против интересов собственной страны. Японцы давно уже использовали это обстоятельство в своих интересах.
* * *
Наконец, Гесс коснулся специфической идеи процветающего в Японии шпионажа на массовой базе. Шпионаж всегда был призванием японцев, – подчеркивает он. В течение ряда поколений японцы шпионили друг за другом, сосед доносил на соседа в полицию. Японские власти широко использовали как добровольных, так и наемных шпионов для наблюдения за народом. В настоящее время шпионаж настолько вошел в плоть и кровь японцев, что они занимаются им при всякой возможности, особенно находясь за границей.
Таким образом, продолжал Гесс, каждый японец за границей использует всякую возможность заняться шпионажем и никогда не упустит случая, чтоб собрать сведения и передать их в японское консульство или же в полицию. Японский турист редко ездит без фотоаппарата, и если можно заснять военный корабль, морскую базу или вообще что-либо интересующее японскую разведку, он не преминет это сделать, зачастую совершенно открыто.
Японские туристы – хорошие наблюдатели, но они страдают полным отсутствием способности оценивать наблюдаемое. В результате они собирают огромное количество сведений, в том числе много фактов, пускаемых в оборот с целью дезинформации, и все это аккуратно сообщают своей разведке.
Самыми эффективными шпионами-любителями были, разумеется, японские резиденты за границей. Любые полученные ими сведения они немедленно передавали в японские консульства. Для облегчения своей деятельности они зачастую весьма плохо отзывались о своей стране и делали вид, что согласны с отрицательным мнением собеседника о Японии.
По старой традиции, любая страна отказывается от своего шпиона, если он разоблачен. Японские дипломатические и консульские представители, однако, пытаются защищать своих агентов. Они заявляют протесты, вносят залог за своих шпионов, хотя это и граничит с признанием своего соучастия в шпионаже.
Доклады японских шпионов, добровольцев и профессионалов посылались в Японию несколькими путями:
1) из консульства в посольство и оттуда в Японию,
2) через секретных курьеров,
3) через капитанов японских пароходов.
Благодаря трудности японского языка японские шпионы в известной степени гарантированы от подслушивания. В то же время японский язык служит как бы национальным шифром.
Разведка армии и флота, а также информационное бюро министерства иностранных дел в Токио собирали весь материал, получаемый от шпионов, изучали его, классифицировали, составляли индексы и представляли для ознакомления офицерам генерального штаба. Эти офицеры также давали инструкции агентуре за рубежом. Иностранцы, состоявшие в связи с японскими агентами, прямой связи с Токио не имели.
Консульства и посольства также присылали огромное количество сведений, собранных от японских фирм за границей и от иностранных агентов. Обычно любой японский гражданин, возвратившийся в Японию, наносит «визит вежливости» в министерство иностранных дел. Здесь ему дается сколько угодно времени для обсуждения его впечатлений и для сообщения каких-либо сведений и сделанных им наблюдений.
В этом и заключалась сущность шпионажа на массовой базе, о которой сообщил Рудольф Гесс.
* * *
Вскоре после захвата власти Гитлер предоставил Гаусгоферу неограниченные средства для расширения его института, причем сделал это, вероятно, по настоянию Гесса. Это расширение шло очень быстрыми темпами, и вскоре у Гаусгофера оказалось более тысячи научных сотрудников как в Германии, так и за границей: это были историки, экономисты, статистики. Важные материалы, касающиеся вопросов политико-финансовой и экономической структуры иностранных государств, систематически собирались за границей и посылались в институт. Гаусгофер и его сотрудники сортировали, обобщали и перерабатывали этот материал. Когда они закончили работу, то в их распоряжении оказалась, так сказать, серия «рентгеновских снимков» со всех стран мира.
Институт профессора Гаусгофера превратился в своего рода «лабораторию научного разбоя». Профессор строго наблюдал за своими шпионами за границей и держал их в ежовых рукавицах. Им даже запрещалось заниматься фашистской пропагандой.
Данные Гаусгофера в отношении любой державы были, как ему казалось, исчерпывающими. Обследованию подвергалась не только географическая уязвимость страны. Гаусгофер и его сотрудники изучали также и то, кого и из каких слоев общества в данной стране удастся легче всего завербовать в качестве агентов, готовых, по материальным или другим соображениям, работать в пользу Германии.
В течение ряда последующих лет Гаусгофер и Гесс были тесно связаны друг с другом. Все доклады Гаусгофера перед направлением их Гитлеру или в генштаб давались на просмотр Гессу. Нет никаких сомнений в том, что почти весь план, гитлеровской захватнической политики был детально разработан Гаусгофером и Гессом еще задолго до того, как представилась возможность провести этот план в жизнь. Гаусгофер и Гесс создали научную базу для насаждения тотального шпионажа.
Система тотального шпионажа, начавшего действовать в конце 1934 года и достигшего своей высшей точки развития в середине 1937 года, объединяла следующие составные части:
1. Разведку военного министерства, вначале неофициально, а затем официально руководимую полковником Николаи. 2. Организацию немцев, живущих за границей, руководимую Боле.
3. Иностранный отдел гестапо, руководимый Гиммлером и Гейдрихом.
4. Внешнеполитический отдел гитлеровской партии во главе с Альфредом Розенбергом.
5. Специальную службу министерства иностранных дел, возглавляемую Риббентропом и его ближайшим помощником Банарисом.
6. Иностранный отдел министерства пропаганды во главе с Геббельсом и Эссером.
7. Иностранный отдел министерства экономики, во главе которого продолжал фактически оставаться Шахт, даже после его официального ухода в отставку.
8. Имперское колониальное управление во главе с генералом фон Эппом.
Все эти органы были подчинены «Объединенному штабу связи». В составе этого штаба находятся три представителя военного министерства, располагающие правом просмотра всех документов, могущих иметь военную ценность. Два из этих представителей сменялись ежегодно, третьим и несменяемым был Николаи.
Помимо этих трех лиц, в «Объединенный штаб связи» входили: Геббельс, Риббентроп (с 1936 г.), Розенберг, Боле (с 1935 г.), Оберлиндобер, Абец, Лей, Боулер и Борман. Гесс, как основатель «Объединенного штаба связи», являлся его председателем.
«Объединенный штаб связи» был центром и мозгом всей системы шпионажа. Он издавал все основные директивы. Все иностранные организации гитлеровской партии и различных министерств были подчинены ему. Влияние его распространялось также и на всю административную машину внутри Германии. Единственным исключением можно считать военное министерство, которое в известной степени пользовалось независимостью и свободой действий. Однако как военное министерство, так и штаб были обязаны взаимно информировать друг друга. Все секретные доклады штаба передавались Гаусгоферу для рассмотрения и разбора.
«Объединенный штаб связи» представлял собой, таким образом, нечто большее, чем «мозговой трест». Это был центр по руководству огромнейшей шпионской организацией, одной из самых больших во всей мировой истории разведки.
