Текст книги "Принцессы не прощаются (СИ)"

Автор книги: Ксюша Левина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

 Ты не от меня нагрелся. У тебя была температура…

 А моё сердце рвануло к горлу так стремительно, что я задохнулась, а потом упало ещё скорее, так, что я услышала, как оно шлёпнулось на пол и покатилось под твою койку.

 – Помогите, – шепнула, а потом ещё и ещё, прежде чем побежать за доктором.

Глава двадцать третья. Допустим вместе

Вуаля! Теперь я не могу ничего тебе рассказывать. Отныне моя судьба – эпистолярный жанр… Меня больше не подпускают к твоей палате, потому строчу в тетрадку, как школьница, и верю в новую примету: ты очнёшься, когда допишу.

 А ещё меня назвали параноидальной истеричкой, которой пора лечить голову, а не жениха. Температура была не у тебя, а… у меня.

 И ничего страшного же, ну перепутала спросонья и перепутала, но нет же. Я устроила в больнице скандал… да ты, наверное, слышал. Убеждала, что они говорят полную дичь, и тебя нужно спасать.

 Спасла. От себя. В какой-то момент доктор решительно подошёл ко мне, пощупал лоб и заявил, чтобы собирала манатки и шуровала домой.

 Лечусь, пью чай, выслушиваю всякое от твоей бабушки. Ещё и таблеток никаких особо нельзя, так бы закинулась антибиотиками и уже была у тебя…

 Мне даже жаль, что ничего не изменилось. На волнительной ноте прогуглила всё про температуру и… ничего. Температура – то воспаление, воспаление – это плохо. Плохо – это когда ты умираешь, но ты же такого не сделаешь, так что я буду писать свой “роман”, и как только появится слово “Конец”, ты как в романтических фильмах откроешь глаза. И я побегу и повисну на твоей шее, а ты будешь меня кружить по комнате…

 Ну ладно, я понимаю, что так, как в фильмах, из комы никто не выходит, но буду смотреть на ситуацию по-своему.

 Егор, я жду хоть одной положительной новости и пока не услышу, буду на страшном нервяке, а нам это не нужно. Мне все говорят про “четыре недели”... Что мол дальше – уже всё меньше и меньше шансов. Сейчас прошло две. У тебя две грёбанные недели на то, чтобы проснуться, милый.

 А я продолжу.

 Я остановилась на… кажется на том, как мы впервые спали на одной кровати, верно? Пропустим утро, завтрак и доставку нас и нашей ёлки до дома. Сейчас нас интересует следующий день.

 На тебя. Пялились. все. Ты сидел как Иисус, превращающий вино в воду, и каждая женщина считала своим долгом тебе поклониться.

 Рядом с тобой снова были друзья и я всё гадала, что будет если я подойду? Я не знала этих парней, но все они были красавчиками и мажорами, совсем как ты. Они хохотали, а ты сидел уставившись в одну точку как замороженный. К тому моменту, я уже была абсолютно уверена, что в Simone во время нашего первого разговора, ты им подражал, чтобы меня зацепить. А что сегодня?

 Будешь тем парнем, что просыпался среди ночи, чтобы погладить мою щёку и легко поцеловать?

 Или паскудником, ставившим мне ультиматумы?

 Мои волосы ещё пахли твоим шампунем. В жизни не мыла голову… мужским шампунем, думала выпадут ко всем чертям, но повезло.

 Я всё ещё могла представить на талии твои руки, и вообще ещё не отошла от прошедшей ночи, следовавшей за мной по пятам весь день, но теперь ты сидел в клубе, в паре метров от моего бара-подиума, и я не знала, могу ли подойти.

 Мы были в клубе X, и то, что ты явишься, было понятно. Но что Я буду делать – оставалось загадкой.

 Когда мой сменщик Алёша вышел, ероша небрежно растрёпанные волосы, я напряглась. Момент икс, сейчас будет ясно кто ты, когда с друзьями.

 Алёша был красавчиком, образца “Дима Билан в лучшие годы”. Белая майка, низко сидящие на бёдрах линялые джинсы, губы-скулы-все дела.

 – Ли-и-ида, – пропел Алёша и раскинул руки для объятия, – Как ты, красотка, мм?

 – Неплохо, – пробормотала я, опять ища тебя взглядом за столиком, и столкнулась с удивительным зрелищем. Ты вышел из транса и сидел уставившись на меня. Это было, честно сказать, жутковато. Твои большие сверкающие глаза, строго сведённые брови и плотно сжатые губы.

 Все эмоции на лице, это твоя фишка, ничего не умеешь скрывать из-за живой мимики и какой-то потрясающей правдивости. Покер – не твоя игра.

 Занятые разговором, твои друзья, вдруг остановились и уставились на тебя, даже для них было очевидно., что ты выглядишь немного странно. Они что-то спросили, ты мотнул головой.

 Я отошла от Алёши, который и правда очень долго любил обниматься, и быстро шмыгнула в раздевалку, а когда переоделась и вышла оттуда, чтобы идти к тебе, столкнулась со своей целью нос к носу.

 Ты стоял и тяжело дышал, глядя на меня со смесью возмущения и… восхищения.

 Я сегодня накрутила волосы на самую мелкую плойку, накрасила губы самой сверкающей помадой, и выглядела так, как может выглядеть влюблённая девушка, собирающаяся на свидание.

 Склонила голову на бок, наблюдая за твоей реакцией, с лица ты перешёл к изучению платья. Всё для тебя! И платье, и волосы, и макияж.

 – Ты злишься? – спросила я, а ты только кивнул, но на губах уже играла улыбка.

 – Потому что ревнуешь?

 Ты снова кивнул и улыбнулся уже по-настоящему. Лицо преобразилось, ожило, и я растаяла. Как же я люблю эту улыбку.

 – Почему?

 – Ты очень красивая, – ответил ты, не справившись с губами, слова вышли тягучими и тёплыми, – и тебя обнимал петух какой-то. И на тебя смотрят все тут. Вообще…

 – Это клуб, чего ты ждал? – засмеялась я.

 – Мне не очень нравится это место…

 – Уф, какая поразительная гнустность этот клуб…. Расстроил Егорку! – я засмеялась, а ты не сдержался, взял меня за подбородок и трижды коротко поцеловал в губы, – Ладно, – согласилась я, будто отвечая на какие-то твои слова.

 – Домой? – спросил ты. Глаза твои сверкали азартом, как у игрока перед выигрышем большого куша.

 – Вот так сразу? А твои друзья?

 – Они тут для декораций, – ты пожал плечами, – Но если хочешь, идём! Сегодня собрал лучших из лучших, ты посмеёшься. Пошли-пошли!

 И спустя пять минут толкания через танцующих мы добрались до столиков, где уже успел появиться кальян.

 Четверо парней синхронно прекратили болтовню и подняли на меня взгляды. Они все имели характерные нагловатые, кривоватые улыбочки и идеальные причёски так не похожие на твою.

 – Олег, Дэн, Саня, Саня, – по очереди ткнул в них ты, и я даже не запомнила кто есть кто.

 – Привет, – на разные лады протянули твои друзья.

 – Лида, – представил ты и парни заулыбались.

 – Барменша? – спросил, ну допустим, Олег.

 – Мм… какой милый феминитив, – усмехнулась я, – Или это безграмотность? – я вообще-то не особенно любила, когда меня так называли, но обижать при первом же знакомстве твоих друзей тоже не хотелось, потому это было произнесено тихо и для тебя. Олег не понял значения слова “феминитив”, а ты засмеялся и сказал так громко, что все услышали.

 – Безграмотность, – и… подмигнул Олегу, а тот заржал, – Садись. Хочешь что-нибудь, или мы быстренько поперезнакомимся и завяжем с этой темой?

 – А-а-а, кому-то не терпится уедени-и-иться, – как школьник завыл, ну допустим, Саня.

 – Ага, – легко подтвердила я, и все четверо стали переглядываться. Я не смутилась и смеяться было не над чем.

 – И вы типа встречаетесь? Или можно… – допустим-Саня присвистнул, покрутил пальцами намекая на вероятное соитие.

 Ты даже не стал кидать ответный намёк на мордобой, откинулся на спинку стула и засмеялся.

 – Держись, дружище, ты сейчас словишь, – это было обращено к допустим-Сане, который нахмурился. А я поняла, что стесняться тут нечего.

 – Можно что? – я с деланным любопытством облокотилась о стол и придвинулась ближе к допустим-Сане.

 – Ну это… – он поиграл бровями.

 – Что это? – я улыбалась и говорила тихо. Допустим-Саня не понимал радоваться или грустить.

 – Короче! Да-да, нет-нет, – он прямо в лоб мне заявлял нечто, что я должна была понять.

 – Да-да, нет-нет… – я развела руками, – А-а-а, ты соитие предлагаешь?

 Допустим-Саня нахмурился.

 – Слушай, – я повернулась к тебе, – а ведь ты был таким же в моих глазах когда-то, – я расплылась в улыбке и ты снова рассмеялся. У тебя было чертовски хорошее настроение.

 – Да, знаю. Это мой коварный план, – а потом придвинулся и мы оказались на доверительно близком расстоянии друг от друга.

 Шум клуба исчез, даже запахи поглотил твой. И цвета свелись только к цвету твоих глаз.

 – Так вы это… – выдал допустим-Саня.

 – Без обид, друг. Но мы – да, – усмехнулся ты, глядя мне в глаза. А потом тихо добавил: – окончательно.

 Твои друзья захохотали, засвистели, а мы столкнулись лбами в до детской нежности невинном жесте, чтобы просто оказаться на миг ближе, чем были до этого. Это как касание рук, или коленок под столом. Просто и оттого невероятно.

 – А, ну и ты это, – продолжал допустим-Саня, – Барменша, значит?

 – Бармен, – поправила я.

 – Ясно, – кивнул допустим-Саня.

 – А ты?

 – Что?

 – Ты кто?

 – А, у меня кальянка, – кивнул допустим-Саня, так будто это было что-то сродни собственному банку.

 – Понятно, очень интересно, – улыбнулась я, недоумевая, что это за друзья у тебя такие.

 К слову, если интересно, все они тебя навещали. Мне порой кажется, что они ходят за тобой, как утята за мамой-уткой, потому что ты – самое интересное в их компании. Иногда представляю, как они сидят вчетвером за столом и… молчат, поглядывая на часы.

 – Ладно, парни, всё интересное вы уже продемонстрировали. Если ты не поняла, молчуны ничем особенным не отличаются от говорунов, – ты кивнул на второго допустим-Саню и допустим-Дэна. Все четверо засмеялись.

 – И где ты их нашёл? – спросила я, а ты почесал затылок.

 – Чёрт знает, само как-то вышло…

 Мы переглянулись, попрощались и вышли на мороз.

 Я почувствовала это сразу. Мороз, потому что осталась на расстоянии от тебя. Ты открывал машину, а потом ждал, когда я подойду, а я не решалась. Если сейчас это сделаю у нас будет… свидание?

 Мы не договаривались о встрече, но Люся меня, конечно, не ждала дома. У неё были большие планы и урок испанского к ним в придачу. Но мы даже не обменялись номерами по-человечески, со всеми церемониями и расшаркиваниями. Ты сам решал, когда состоится следующая наша встреча. И по факту в тот момент, когда ты решил бы, что больше этих встреч не будет – я бы ничего с этим не поделала. Ты контролировал всё и мне оставалось только верить, что ты меня не подведёшь и не перестанешь превращать каждый день из обычного в особенный.

 – Что дальше? – спросила я.

 – Не знаю, – ты пожал плечами, – Я же говорил -я не мастер. Как ты видишь я просто тебя преследую каждый раз, когда могу. Но я бы хотел поделиться с тобой чем-нибудь ещё. Вчера ты побывала в моём доме. По-настоящему. Без принуждений и обмана. Хоть и силой… Я был у тебя дома, но тоже, стоит признать, силой. Может ты что-то сама пожелаешь? Если нет – я буду продолжать.

 – И до чего ты дойдёшь?

 – Ты очнёшься через пару дней, уже будучи моей женой и матерью моего ребёнка, – засмеялся ты.

 А я испугалась. Я же и правда могла это себе представить, у меня такое вполне укладывалось сейчас в голове. Ты просто придёшь и победишь, а я глазом не моргну и не пойму, что это произошло. А с другой стороны почему нет?

 – Самоуверенн… – я не договорила, ты оставил дверцу машины открытой и подошёл ко мне.

 – Мы же уже выясняли. Я не сведущ в правилах и жестах. И я ничему не научусь.

 – Но ты…

 – Ты же меня не прогоняешь. Это в твоей власти, наверное… хотя не уверен, что ушёл бы, попроси ты о подобном.

 – Но ты приходишь сам и я не знаю, когда… ты же можешь однажды не прийти.

 – А ты этого бы хотела? – ты нахмурился, – Зачем тебе решить когда и где? Я решу всё сам и твоё дело будет согласиться. Это неправильно?

 – Я не знаю, наверное вместе…

 – Но это же я за тобой ухаживаю, – ты убрал с моего лица прядь волос. А я смотрела на тебя, завороженная, потому что фонарь над твоей головой очерчивал силуэт и он терялся в сыплющихся на нас снежинках. Они крупой с неба опускались на наши волосы, и кружили в белом танце призрачными парами, а мы стояли, как герои на драматичном прекрасном балу.

 – Ты со мной? – спросил ты.

 – С тобой, – кивнула я.

 – Тогда пошли.

 – Куда?

 – По дороге решим.

Глава двадцать четвёртая. Я не хочу, чтобы мои цветы ели барашки!

Мы сидели на парковке торгового центра и ели фаст-фуд, который там продавали до полуночи. Старые добрые стрипсы с картошкой грели душу и раздражали здоровье. Ты смотрел, как я ем, и улыбался, как будто впервые видел подобное.

 – Чего смотришь?

 – Никакой милой фигни, просто ты такая в платье, шарфике, вся красотка, а ешь стрипсы с соусом.

 – Я что-то запачкала? – я испуганно начала осматривать свою одежду, и… уронила стрипс на платье, – Чёрт…

 – Да не страшно, никто же не увидит, – засмеялся ты, взял с моего платья стрипс и засунул в рот, – Итак? Что дальше? Ты хотела поесть гадости – ты её поела.

 – Ага… Не знаю, что дальше, – мне казалось, что ты спрашиваешь о… будущем.

 – Ты напряглась, – потянулся, но прикасаться ко мне не стал.

 – Слушай, – я перевела тему, – так значит у тебя… было много отношений, так?

 – Очень. Наверное… Много – это сколько? – ты нахмурился, и на секунду я представила, что начнёшь считать по пальцам.

 – Ну… больше тридцати?

 – Почему такая цифра?

 – Да не знаю, просто в голову пришло.

 – М-м… пожалуй.

 – И почему вы расставались? Ты не похож на того, кто бросит девушку или вроде того.

 – А я и не бросал никого. Мы занимались сексом и… расходились. Что-то вроде того.

 – А отношения?

 – Это не отношения?

 – Ну… просто секс – это не отношения.

 – А разница?

 – А я – просто секс?

 – Мы не трахались, – отметил ты и щёлкнул меня по носу, – Нет, у нас не отношения.

 – А что?..

 – У нас будущая любовь, – усмехнулся ты, – Да не знаю я. В таком случае у меня не было отношений. Я никогда с девушками не общался. Я просто к этому не приучен. Для общения у меня были друзья. Не те, которых ты сегодня видела, нет. У меня есть специальный человек для общения.

 – Где ты его взял?

 – Кастинг, блин, провёл, – усмехнулся ты, – Не знаю. Друг мой старый. Они вообще все мои старые друзья… Я их познакомил. В разное время дружил с разными людьми, миксовал, сводил, образовались компании… Как-то так. А девушки… Это же секс и физиология.

 – А я?

 – Вот же заладила. Ладно, смотри, – ты повернулся ко мне всем корпусом, – В моей семье… не то чтобы уважали женщин. Моя мать всегда была весьма расчетливой. Она бы запросто стала женой Льва Аркадьевича, без шуток! Если бы с отцом не срослось. В семье никто и ни во что не ставил её мнение – это тоже понятно. Бабушка по папиной линии… потрясающая женщина, но её выставили из семьи, и она была “нашей” только номинально. Бабушка по маминой линии – моя фанатка, просто за любой кипиш, лишь бы там был я. Покорная барышня, заботушка – не более того. Сестёр нет. Любовницы отца – те ещё дамы, ничего общего с уважением к ним никто не испытывал. Вот и всё… Не было в моей семье особого фанатизма к женскому полу. Меня никто не воспитывал в этом ключе. То, что я говорю с тобой или с Люсей, – чистой воды случайность. Вы просто… очень смешные. Интересные. Ну и тебя я хочу, это, пожалуй, тоже важно. Вот и всё, понимаешь?

 – Пожалуй.

 – Я ответил на твой вопрос про отношения?

 – Наверное. Но это на тебя как-то не похоже. На тебя, которого я встретила тогда в первый раз – да, но не на… этого, – я махнула рукой, пытаясь показать, что имею в виду, но ты закивал ещё до этого, – Всё странно. Максимально! Ты не похож на того, кто… не уважает женщин. Ты же с ними работаешь!

 – Не-не, я работаю с их детьми. Ну… буду. Детей я всегда очень сильно любил. Блин, – ты взялся обеими руками за руль и усмехнулся, – Окей, попытаюсь пояснить. Я понимаю социальные нормы, понимаю, как и где нужно поступать. Теоретически мне всё это известно, на практике – применять не приходилось. Я не жил в бункере, у меня были одногруппницы и коллеги на работе, одноклассницы, но только… всё, как в моей ненормальной семье. Либо во мне видели, как мама, способ наживы. Либо, как в случае с бабушкой, это был фанатизм. Либо, как в случае с папиными любовницами, я понимал, что речь только о сексе и не более того. А вот ты… та самая “нормальная бабушка”, изгнанная вместе со мной из семьи. Ты мне её напомнила. Вот и всё. До этого я никогда не копал глубже. Никаких отношений. У меня их не было. У меня нет дурных бывших. Нет каких-то странных историй про большую подростковую любовь. Я чист, как девственник.

 – Девственник, – усмехнулась я.

 – Что?

 – Представила толпы девушек в твоей постели.

 – О да. Они там ходили толпами, не разуваясь, – рассмеялся ты, – Расслабься. Я не так ужасен, как ты решила. Поедем отсюда?

 – Куда?

 – Если ко мне – то потрахаемся, я себя знаю. И это будет явно лишним.

 – Что предлагаешь?

 – Уже почти ночь. Ты работала и устала, ты хочешь тишины, верно?

 – Для человека, которого никто не учил уважать женщин, ты слишком заботлив, – засмеялась я.

 – Я учусь. Пытаюсь, по крайней мере. Мне интересно попробовать. И мне хочется о тебе заботиться, как я делаю это с детьми или моими друзьями. Они же тоже как дети, понимаешь?

 – Наверное, да. Пожалуй, именно детей они мне и напомнили. И ты хочешь детей?

 – Очень. Мне кажется это круто, когда тебе вдруг начинает принадлежать настоящий человек. И он только твой! Я никогда не понимал, почему папа не общается с моим братом или со мной. Почему мама говорит обо мне только, как о наследнике деда. Почему дед не радуется, что ему принадлежит человек. Всё детство вышло каким-то очень пресным. Я столько мог им дать… А ты хочешь детей?

 – Нет, – усмехнулась я, – Не раньше, чем вырастет Люся и станет самостоятельной. Ещё три года – точно нет.

 Ты подозрительно сощурился, но промолчал, а потом спросил:

 – Тебе со мной хорошо? – это был вопрос с надеждой.

 – Ты не это хочешь спросить, да? – зачем-то сказала я.

 – А что?

 – Ты же хочешь понять, что теперь, спустя некоторое время, мне от тебя нужно. Верно?

 – Может быть, – ты кивнул, потому что не видел проблемы в том, чтобы говорить всё вслух.

 – Не знаю, – ответила я, – Я стала хотеть… участвовать в том, что мы делаем. Захотела сама тебе звонить, тоже “ухаживать” за тобой, но боюсь превратиться в…

 – Звони! – ты оживился, развернулся ко мне и расплылся в улыбке, – Я думал об этом. О том, что ты сказала, прежде чем мы сели в машину. Я передумал! Мне нравится думать, что я тебе тоже интересен! Это необычно. Девушка, которая интересна мне, – ты будто заучивал урок, говорил медленно и вдумчиво, – интересуется мной. Хм… Девушка, которую кадрю я, кадрит меня. Девушка, которая нравится мне, испытывает симпатию ко мне.

 – Ты такой странный… мак-си-маль-но, – прошептала я и уткнулась лбом в твоё плечо.

 – Да ну… А как бывает обычно?

 – Обычно об этом никто не говорит. Обычно люди ходят на свидания, начинают друг друга интересовать, переписываются по ночам, до утра. Проявляют заботу, привязываются друг к другу. Потом привыкают друг к другу. Потом притираются, учатся уживаться. В них бурлят гормоны. Потом гормоны проходят, привязанность становится крепче, приходит настоящая любовь. Или не приходит, и всё заканчивается. Так, наверное. Хочешь как у людей?

 – Не знаю, мне не очень нравится эта цепочка. Она включает в себя странное звено: любовь может не прийти, и тогда зачем всё это? Зачем эта война гормонов, если можно обойтись малыми жертвами?

 – Как? Как ты поймёшь, что любишь?

 – Ну точно не после всех этих этапов…

 – А как? Ты знаешь что это такое – Любить?

 – Я мечтал увидеть лицо матери, которая только что впервые посмотрела на своего ребёнка, – почти шёпотом сказал ты. Смотрел на пустую парковку за лобовым стеклом, на снежинки. А я на твой профиль в свете зимней ночи.

 – Увидел?

 – Увидел. И всё стало ясно. Зачем проходить через весь этот ад, если не знаешь, к чему он? Ради выплеска бесполезного дофамина? Я не читал “Маленького принца”, но моя бабушка любит этот мюзикл. Там Принц говорит про барашков и цветы. И их войну. И что, если его цветок съест барашек, все звёзды будто погаснут. Это так! Это не связано с дофамином. С привязанностями, СМС-ками до утра. Всё наоборот. Хочу наоборот. Чтобы был мой цветок, который я защитил от всех барашков, – ты засмеялся, – и потом… просто любил его, а он меня. И было всё остальное.

 – Но как полюбить того, кого не знаешь? Ты веришь в любовь с первого взгляда? Ты был заносчивым дураком. А сейчас узнал меня и говоришь о любви. Пусть мы не говорим такого друг другу, но…

 – Ты такая глупая. Рад, что ты пока ничего не понимаешь, – загадочно ответил ты, завёл машину и выехал с парковки.

Глава двадцать пятая. Виктория

Я всё ещё не могу к тебе приходить и пишу дневник, вместо того, чтобы рассказывать. Зато Люсе можно всё, она уже навещала тебя. Сказала, что ты жив-здоров и изменений никаких. Хотя, мне бы точно позвонили, что уж там. Несмотря на то, что я тебе так и не стала женой.

 В тот день мы снова были у тебя вместе с Люсей, которая теперь просто мечтала проводить время со своим “другом” Егором. Она была ужасно расстроена, в последний учебный день над ней снова издевался тот придурок, избалованный мажор. Сестра пришла, швырнула сумку на пол в коридоре и заявила, что хочет умереть. Немедленно! Потому мы собрали вещи и я написала тебе, что скоро будем. С замиранием сердца ждала, что же ты на это ответишь, а ты отправил смайлик в виде руки, которая сообщает, что “всё окей”.

 Ну окей, так окей. Мы выехали из дома и полчаса спустя стояли перед твоим странным “особняком”.

 – Идём?

 – Ага, – кивнула мне Люся.

 Она всю дорогу молчала и строчила кому-то СМСки, и теперь выглядела так, будто вынырнула из параллельной вселенной. Осоловело моргала и то и дело тянулась к карману за гаджетом.

 – Люсь, Ау, вынырни!

 – Ага, – опять кивнула, как девочка-робот.

 Мы вошли в дом, но нас встретила тишина, а не ты. Было совсем темно, только тонкая полоска света из-под кухонной двери.

 – Он знает, что мы придём? – спросила Люся. Я кивнула. Открыла дверь на кухню и столкнулась с той самой “экономкой”, которая меня встречала в первый визит в этот дом.

 – Здрасте…, – промычала я.

Анна Викторовна смерила нас долгим подозрительным взглядом.

Люся была во всей красе: волосы спутаны, свалялись на затылки и висят сосульками, под глазами черно от несмытой подводки (устала бороться) и мешковатые джинсы в лучших традициях подросткового провокационного стиля. Я – полная противоположность. И тебе кудри, и макияж и мини-платье из плотной бордовой ткани.

 – Вы кто? – Анна Викторовна будто с акцентом говорила, хоть это и было не так. Она странно тянула гласные, – И почему вы вошли без звонка?

 – А где Егор? – слишком смело вставила своё слово Люся, которая обычно в таких ситуациях, как рыба молчала.

 – Он пошёл принять ванну. Итак, кто вы и почему без звонка?

 – А он… не предупреждал? – спросила я, глядя на твою бабушку, как провинившийся ребёнок на авторитетного взрослого.

 – Нет, – коротко ответила Анна Викторовна.

 На кухне сладко пахло пирогом и тихо шуршала духовка. Почему-то этот факт превратил нас в… лишних, мне хотелось поскорее уйти и Люсю утащить, но она, кажется, была другого мнения и очень хотела остаться.

 – Мы его друзья!

 – Здра-а-асте, – этот голос был за нашей спиной. Снова женский.

 На нас, сложив на груди руки, смотрела высокая стройная блондинка. У неё были естественные кудри, а не как у меня, продукт плойки, и я сразу, если честно, поняла кто передо мной.

 Твоей матери уже к пятидесяти, но выглядит она, всё-таки шикарно. Только вот я, по её мнению, совсем не хороша. На вкус и цвет товарищей нет, ладно, продолжим.

 – Здравствуйте. Я – Лида, это моя сестра Люся, – обращаясь к обеим дамам объявила я. Они не кивнули и никак не показали, что заинтересованы в продолжении беседы.

 Я отчётливо увидела разницу: Анна Викторовна смотрела с презрением на меня – женщину, тронувшую её внучика, а твоя мать – на Люсю. Почему? Да просто если я могла соответствовать её требованиям и показаться не беднячкой, желающей заграбастать наследство богатого парнишки, то Люся с головой выдавала какие мы мещане.

 – И что вам тут нужно?

 – Мы друзья Егора, – пискнула Люся.

 – Как интересно…, – пропела твоя мать. Заходя вперёд, Виктория. Просто. Без отчества.

 – Очень интересно, – подтвердила Анна Викторовна.

 Эти женщины были очевидно против нас, но при этом умудрялись быть и против друг друга тоже.

 Анна Викторовна прожигала во мне ыру, а Виктория поливала презрением Люсю, и даже брезгливо морщилась. так что, когда моя великолепная сестра закатила глаза, пересекла комнату и упала на диван, не скинув пуховика, твоя мать аж взвизгнула от омерзения.

 – Вы КТО? – пропищала она.

 – Ещё раз, – выдохнула я, – Я – Лида…

 – И кто ты? Ли-ида, – протянула Виктория.

 – Это моя девушка, – явился Христос Народу.

 Ты спустился со второго этажа, даже на расстоянии я чувствовала, какое нагретое у тебя тело, от него будто исходил пар. С мокрых волос капала вода, оставляя пятна на светло-серой футболке и домашних штанах.

 Ты подошёл, обнял меня и поцеловал в макушку. Помог снять куртку, потом забрал у Люси пуховик и, как ни в чём не бывало упал, рядом с ней на диван. Даже похлопал рядом с собой, чтобы я присоединилась, но сцена была слишком напряжённой, чтобы я могла шевелиться. Мы так и замерли: Анна Викторовна на территории кухни, у распахнутой двери, Виктория, преграждающая мне путь к заветному дивану, я между твоих родственниц, готовых меня сожрать и вы двое, с иронией на всё поглядывающие.

 Ни тебя, ни Люсю ничего не смущало.

 – Твоя кто? – высокомерно фыркнула Виктория. – А дед знает? – она сделала ударение на слове “дед”, будто речь шла про высшее существо. Хотя… вспоминая твои слова про отношение Виктории к Льву Аристарховичу, может в её мире так всё и было.

 – Знает, – хором ответили я, ты и Люся.

 – И?..

 – И советовал мне остерегаться своего внука, – смело заявила я, а ты засмеялся.

 – Ну, милочка, – протянула Виктория, – Он, конечно, имел в виду, что тебе нечего крутиться перед его внуком…

 – Да вот выходит, что нет, – вздохнула я, – Он вообще-то очень хорошо ко мне относится.

 – Чепуха! – твоя мать была непреклонна. Как же, её божество сменило курс.

 – Это правда, мам, – с довольной улыбкой вмешался ты, – Дед не вернёт мне ни копейки и веришь-нет, это меня нисколько не смущает.

 – Ты ничего не понимаешь! – прошипела Виктория, – Так, милочка, давай прекратим говорить ерунду и…

 – Мам, можешь попридержать коней, – ты встал с дивана и встал рядом со мной, – Тебе больше незачем вмешиваться в мою жизнь, у меня больше ничего нет!

 – И не будет, если будешь связываться с… такими! – о, а это было ко мне обращено.

 – Мама! – твой гол окреп и стал совсем не вежливым.

 – Что? Это же какая-то…

 – Барменша! – вмешалась Анна Викторовна, ну куда без неё.

 – Кто-о? – Виктория будто вытянула Джокера и рассмеялась, – Ой, насмешили. Ещё и с багажом!

 А это уже намёк на Люсю.

 Странно, но мою сестру это всё веселило. Она подобрала под себя ноги, устроилась поуютнее и внимательно слушала.

 – Простите..., – начала я, но ты не дал договорить.

 – Мам, ты не права и должна извиниться. Если слово деда ценнее моего – позвони ему прямо сейчас.

 – Ты – дурак, – вдруг воскликнула она, – О, я позвоню! Непременно! Не сомневайтесь! Как же… девушка! Ну, милый, сколько раз мы предупреждали – никаких связей с дешевками! Мы САМИ устроим тебе брак, всё будет хорошо, правильно. И всё же шло как надо, никаких разбитых сердец, никаких…

 Я закатила глаза и пряча улыбку, отвернулась.

 Ну да, кто бы сомневался, что твоя мать окажется таким интересным экземпляром. У меня был какой-то неописуемый восторг. Я слушала всю эту чушь и понимала, как ты невинен вместе со всеми своими заскоками, как мощно промывала тебе мозги эта потрясающе красивая женщина.

 Про таких не сказать, что они дешёвки или мнимые принцессы. Только вот дальше своего носа она не смотрела. Вся в брендах, в побрякушках. Настоящих, но немного с перебором. А я для неё – пресная пустышка, наверное? И плевать ей, чем пахну и что ношу, она даже меня не видит, доллары в глазах, как у Дональда Дака.

 – Дешевка, – снова воскликнула она, а ты что-то решительно говорил, но бесполезно.

 Мы с твоей матерью сейчас были на одной волне, а ты за гранью понимания, на другой частоте. Она смотрела только на меня и тряслась от ярости. Она искала во мне изъяны. Истерично. Раскладывала на простые числа, пыталась увидеть хотя бы страх, но я была слишком в себе уверена, чтобы быть напуганной.

 – Не получается? – вдруг спросила я и все на меня уставились, но только Виктория поняла, о чём речь и покачала головой. Потом она вздёрнула повыше нос, усмехнулась уголками губ и вышла из дома.

***

 Телефон Лиды ожил и она отложила дневник. В доме было тихо и одиноко, Люся ушла в гости, а больше никто тут не появлялся.

 – Да?

 – Здравствуй, – тихо обратилась к ней Виктория.

 – Здравствуйте, – тихо ответила Лида и они замолчали.

 Молчали, кажется, минуту, пока обе не заплакали.

 – Как?.. – всхлипнула Виктория.

 – Никак, – всхлипнула Лида.

 – Приеду… – всхлипнула Виктория.

 – Пожалуй, – кивнула Лида.

 Она отложила дневник и решила, что нуждается в отдыхе.

Глава двадцать шестая. Твою ж мать... и деда!

 Смена в Simone была прервана на самом интересном моменте. Посреди песни. Виктория ворвалась в бар, подошла прямо ко мне и на фразе «Спектакль окончен» остановила музыку.

– Слушаю вас? – спокойно произнесла я.

– За мной, – скомандовала Виктория.

Через пару минут мы сидели перед Львом Аркадьевичем, который выглядел немного удивленным. Ну... ничего странного.

– Лида?

– Ага, – кивнула я, будто это могло быть не так.

– Виктория?

– Что тут происходит? – на очень высокой частоте провизжала Виктория. Ее туго натянутое лицо даже не вздрогнуло, только рот открылся. Жутковато, но потрясающе!

– Ничего. Это – Лида. Она бармен. Очень хорошая девушка... поёт, – последнее Лев выдавил уже как решающий аргумент, но Викторию не впечатлил, увы.

– Что она делает рядом с Егором? – визг достиг ультразвука.

– Встречается с ним, – просто ответил Лев и пожал плечами.

– И что вы по этому поводу думаете? – Виктория прокашлялась, успокоилась. Даже перевела дух.

– Лида мне нравится. Егор – нет. Что я могу думать?

– Но Егор исправится, я обещаю! Я же обещала! – разнылась Виктория.

Она именно ныла и канючила, очень смешно. Я чуть было не сорвалась и не стала глумиться, услышав это.

– Вика, он не исправится.

– Ну почему?

– Он сделал свой выбор. Ему выдали наследство. Всё.

– А кому...

Ах, бедная женщина волновалась о деньгах Льва.

– Ей, – усмехнулся он кивнув на... меня. Виктория упала грудью на стол, вылупив глаза.