Текст книги "Извини, парень"

Автор книги: Ксения Васильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

* * *

Вечером прибыла Кика, наредкость скромная: в темненьком платьице, подлиннее, чем обычно, без шляпки, с ленточкой в волосах. Пожаловалась Вальдемару, что муж её взбесился: перестал пускать одну по вечерам, сказал, что будет приезжать с работы, выгуливать её, как собачку.

Кика чуть не плакала, а В.Н. подумал: вот и ещё звоночек.

И сказала, что пить сегодня не будет, Адриана тревожить – тоже, а посидит так, с кофе... Но все равно мужу с ней не справиться, все равно! Через неделю-две – она придет сюда и будет ходить назло ему, а если что, то и на развод подаст!

Кика была в полном раздрызге.

Лина тоже была какая-то странноватая, то ли радостная, то ли взбаламученная.

В.Н. счастлив был увидеть её, ему надо было с ней поговорить обо всем, все обсудить и, в конце концов, признаться в том, что он собрался сделать, с полной откровенностью рассказав обо всем.

О многом надо было поговорить с ней!

А Лина, как нарочно, ускользала, – пела, показывала моды...

Но вдруг сама подошла к В.Н. и, опустив глаза в пол, сообщила, что, наверное, её не будет дня два-три – приезжает сестра и, – Лина рассмеялась, – везет мне "жениха"!

В.Н. обомлел. ... Вот так фокус! Если Лина выйдет замуж, и муж запретит ей заниматься Клубом? Конечно, таким женщинам приказывать невозможно (пример – Кика), но Лина не захочет оставаться к старости одна!

В.Н. вздохнул уже привычно и попросил: Вы хоть позвоните...

Она не ответила, видимо, не расслышала и удалилась.

Бесславно для В.Н. заканчивался сегодняшний вечер.

И Олик не пришла. Почему-то он ждал её сегодня... Хотя – зачем? Что он может ей дать? И если ещё уйдет из Клуба и станет безработным на ренте? Тьфу!

Мельком увидел В.Н. и Стаса.

Однако, Стас явно хотел улизнуть от В.Н., и это последнего удивило.

– А я как раз собирался к вам... – Сообщил Стас. – И что мешало? насмешливо спросил В.Н. – Как мама? Что с ней?

Это уже серьезно было спрошено.

Стас скроил грустную физиономию: вот как раз об этом я и хотел с вами поговорить. Плохо. Сердечко шалит, и сильно. Врач вообще странно высказался: будем надеяться, но в больницу не забрал... Отец должен обязательно ехать в командировку, и... – И ты будешь дома дежурить, закончил за него В.Н., совершенно не сомневаясь, что Стас врет. Но почему и для чего? Захотел сбежать от них? – Вот что, Стас, – стараясь не выказывать волнения, сказал В.Н., – может быть, мама и больна, но не в этом дело... В чем же, скажи мне честно.

Стас, будто собравшись с духом, стал говорить: – В.Н., мама и вправду больна, и мне придется посидеть с ней день-два, пока отец не приедет... Но вы правы. Меня другое больше тревожит. Ко мне – туда, домой – звонят в последнее время какие-то люди и требуют меня к телефону. Вчера я был дома и подошел. Это из ТЕХ... – Стас посмотрел на В.Н., давая понять, что и тот их знает. – Они говорят, что я им задолжал, и чтобы немедленно отдал. Там какие-то гроши, но они накрутили такое! Я сказал, что отдам. Но, думаю, тут глубже: пронюхали ли они про Клуб. Вот что меня напугало, и я хочу все выяснить. На это мне понадобится несколько дней – они не сказали, когда позвонят еще. И тут и мама захворала, думаю, что эти звонки её доказывают, надо с ними завязывать. Вот, все, как на исповеди, – закончил Стас.

В.Н. расстроился, в какой по счету раз!

Со всех сторон – неразбериха и звоночки. Из обращения исчезают – пусть даже на короткое время – самые близкие и необходимые люди. Еще эти амбалы со своей кашалоткой к Стасу прицепились!

Этого надо было ожидать. Клуб становится известным, и мало ли кто сюда приходит! Еще долго было тихо! – Стас, – сказал он твердо, – тебе нельзя встречаться с ними один на один. Черт их там знает, что они вздумают... Возьми кого-нибудь из ребят... Того же Сашу или Игорька.

Стас занервничал: что ещё придет в голову этому придурошному? Как он себя подставил! Надо отмазываться. – Вальдемар Петрович, – сказал он укоризненно, – это что, мы им покажем, что боимся? Да они тогда нас с потрохами съедят! Наоборот, я выйду к ним один, не боясь их ни на грамм, спрошу, что к чему, и в соответствии с этим буду действовать. Базара не будет, клянусь вам. Да и они не такие крутые, какими хотят представиться. Сразу же позвоню сюда. Не звоню – не волнуйтесь, значит, ещё нет никаких событий... – Но ты вообще звони, чтобы мы знали, где ты и как... – Я же сказал, как только что-то будет – не хочу маму тревожить. Мы живем по старинке, у нас телефонный аппарат один на всю квартиру и стоит у маминой кровати. Поэтому на пару дней с вами прощаюсь, Вальдемар Петрович, – сказал Стас огорченно, – но тем радостнее встреча! – добавил он весело.

В.Н. покачал головой, как умудренный старец (если бы он был таким!) и посетовал. – Все вы такие взбалмошные, все же. Вон и Лина, кажется, взрослая женщина, а что удумала! – А что? – живо поинтересовался Стас. Что? – переспросил с осуждением В.Н. – Приехала сестра, привезла ей жениха, видите ли, наверное, заграничного. Лина будет тоже отсутствовать. Прямо как сговорились. И Кику муж взревновал, она тоже исчезает на время. Но та, я думаю, либо наплюет и станет все равно ходить сюда, и нас ещё ждет крупный семейный, хорошо, если только семейный! – скандал... Или её посадит на цепь, и мы нашу Кичку не увидим долго, пока она что-нибудь придумает. Вот какое у нас сейчас положение. Хорошо, хоть остальные мальчики на месте! Ладно, – вздохнул, по своему обычаю, В.Н., иди, не держу. Только постарайся быть предельно осторожным!

И на этом В.Н. отправился на свое исконное место – за столик, в первый зал.

Стас прошел к бару и выпил хорошую дозу виски: так как-то легче, тревога снимается. Перед тем, как поехать к Лине, он позвонил из автомата домой и сказал матери, чтобы она его внимательно выслушала, не перебивая, потому что то, что он скажет, – очень серьезно, и от этого зависит его благополучие.

Он не сказал – жизнь, но мать так именно и поняла.

И она должна запомнить или записать следующее: если позвонят из Клуба "БАМБИНО" (когда бы ни позвонили) она ответит, что он действительно дома, она действительно серьезно больна, сердце, но сегодня (именно важно сказать СЕГОДНЯ) его кто-то вызвал по телефону и он ушел. Тут замешана мафия, мама, – напугал он её напоследок, ибо ничего страшнее этого слова и этого понятия для матери не было. И отца предупреди, чтобы он не хватал трубку, разговаривай ты. Пока, мама, до встречи.

Стас был весь в поту от своих словоизвержений. Но, кажется, получилось.

Пункт выполнен. Если бы это был один пункт!

Столько предстоит!

Захотелось вдруг все бросить, пойти к Лине и честно признаться, что ему нужны бабки, по-любому и что он, как только сможет, принесется сюда. Лина – спасение, он с полной ясностью сейчас это ощутил.

И тут же на себя разозлился: нюни распустил, этого с ним никогда не было, а все этот Клуб с его странными обитателями. Казалось, должны быть круче некуда, а на самом деле – размазня интеллигентская! Зачем брались?

Это все психопат В.Н.! Стас хорошо помнил его псих ещё на старой хате.

Теперь пора ехать к Лине на "последний решительный".

Юрий Федорович терзался. Кики не было дома, хотя часы показывали половину одиннадцатого...

Сейчас не светлое лето, чтобы ходить по Москве одной, это – первое, второе, – где она может столько времени быть?

Подруг у неё нет, с любовниками не задерживаются до поздна...

Массажистки, бассейны, частные парикмахерки и косметички! Вот набор. Бабский треп в одном, другом, третьем месте! А он должен психовать, не случилось ли чего! Все же она – эгоистка! Ничего не поделаешь, какая уж есть, такую он и любит!

Как только Ю.Ф. подумал об этом, тут же влезло в размышления и волнения его воровство! И мир сразу погрузился во тьму. Он и сам не мог себе объяснить, как пошел на такое? Ведь не минутное это затмение, а осознанное, длительное действие: ограбление почти подчистую своего друга Серого, Сереги, с которым они пуд соли – и сахара тоже! – вместе слопали...

Ему никогда не оправдаться, и он даже не помышляет об этом.

Надо быстрее уносить ноги отсюда.

Он прислушался: за дверью постукивали каблучки – пришла, наконец, его женулька!

Юрий Федорович немного переждал, – чтоб не так уж сразу бросаться! – и деликатно постучал в дверь.

В ответ он услышал змеиное шипение: стоит только войти, как он грохочет! Подслушиваешь? Я тебя предупреждала! Вот приду в себя, переоденусь и открою! ... Не в настроении его Сашенька... До чего же тяжелый характер!

Юрий Федорович надеялся, что ТАМ она помягчеет.

Они станут разъезжать (на месте сидеть первое время не стоит, потом можно осесть где-нибудь далеко-далеко!..), она будет делать покупки, приобретут виллу где-нибудь на побережье, он очень хочет купить маленький магазинчик: Сашеньку, он уверен, это развлечет.

И будут тихо стариться.

А когда он накопит столько денег, сколько он изъял у фирмы, он вышлет весь свой долг Серому. Для этого он и откроет магазин. Так предавался радужным мечтам несчастный Ю.Ф., и не предполагая даже, что все в его жизни сложится по-другому, так, как заложено было в его судьбе обстоятельствами.

Как это?.. Посеешь привычку – пожнешь характер, получишь характер испечешь судьбу.

Но Юрий Федорович философии не предавался никогда.

Жил, как живется, и в глубины не залезал.

Часть восьмая. "Великие дела"

Стас не подъехал к самому Лининому дому, он ещё издали заметил притулившийся "москвичок". Доброхотов здесь. Следит за ней, чтоб не смоталась. Он, наверное, всех жильцов изучил!

Но Стас тоже кое-что успел узнать об этом доме и прошел во двор, а там – пара пустяков, через соседний черный ход, длинный чердак, и ты уже в нужном тебе месте.

Лина его ждала, сразу же открыла дверь и сообщила: "Он здесь".

Стас небрежно бросил: знаю. Главное – не бояться его, тогда все будет в норме.

Она предложила кофе.

Стасу не до распитий было – жаждалось сейчас же начать искать, но жрать хотелось до изнеможения. – Давай, и поесть, только быстро. Сегодня мы или – да, или нет. Если нет, придется прорываться к твоим американцам, я придумал легенду. – Какую? – спросила она с некоторым страхом.

Он ответил: потом, после расскажу, не бойся, вполне приличная легенда (хотя состояла она, всего-навсего, во вскрытии квартиры. Вот только если сигнализация... Но там видно будет. Сейчас в плане ЭТА квартира).

Стас вооружился кухонным острым ножом и только собрался полоснуть матрас, как Лина возмущенно закричала. – Стас, ты с ума сошел! Как я оправдаюсь перед Нелей!

Ему хотелось сказать, как... Но он, естественно. промолчал об этом и ответил тоже возмущенно. – А как ты думала? Мы легонько обшарим карманы пиджачков и брючек и залезем в туалетный столик? Твой муж, что, на днях умер? Прости, конечно. Он сел, бросил на ковер нож. Лина, все это попытка с негодными средствами. Или искать, как должно или давай прекратим детские игры. Я готов.

Лина плакала.

Нервы её были на пределе.

Она и вправду как-то не задумывалась, что означает на самом деле, в серьез, – искать деньги. Да, Стас прав, она представляла это чем-то вроде игры, ну, не игры... Но не вспарывания подушек и матрасов! А диван? Тахта?.. Кресла? Что, это все тоже вспороть? Разломать и выбросить? Конечно, она обо всем расскажет Неле, она купит новую мебель... Но тогда надо будет признаться и в том, что её Саша – вор, грабитель, предатель.

На это у неё сил не хватит.

Может, не бежать от судьбы, а отдаться на волю Доброхотова?..

Но если допустить его до квартиры, он не только диваны порежет, он квартиру разрушит, стены разобьет! А у "ее" американцев?

Она взялась не за свое дело.

Надо прекращать это варварство.

Стасик, в общем-то прав. Или искать, или прекращать. По карманам лазать и шкафчики раскрывать – глупо, она не девочка, чтобы этого не понимать.

Но не понимала же!

Стас был взбешен, Но молчал.

Молчала и Лина, лихорадочно отыскивая выход. ... Может быть, комнаты пока оставить в покое?.. Куда мог бы Саша спрятать деньги? Надо подумать, надо вспомнить его самого, куда именно он мог положить...

Она сказала об этом Стасу, тот пожал плечами: думай.

А сам пошел на кухню, налил водки в стакан и выпил.

Лина напряженно думала.

Одним летом Саша довольно долго жил у Нели, та, как обычно, была в отъезде.

Он хвастал Лине, что наладил у бесхозяйственной Нельки всю сантехнику.

Вот где сначала нужно искать!

И перед Нелькой можно оправдаться – соседи залили... ... Ну, какая же она дурочка! Стоило чуть-чуть подумать, как ответ – вот он! И если не там, то ни в какие матрасы и кресла Сашка зашивать бы не стал. У него были руки мужика! Как и у Стаса, ей кажется.

Она бодро вошла на кухню.

Стас как-то безнадежно жевал огурец, глядя в темное окно.

У неё сжалось сердце: таким он показался ей почему-то несчастным, расстроенным...

Ему, видимо, очень нужны деньги! Из-за той истории он хочет уехать. И уехать с ней, он же сказал, а она ещё ничего не решила и пока решать не будет.

На её шаги он обернулся, лицо его было недовольным. – Ну, надумала что-нибудь? – Спросил он насмешливо-грубо.

Она обиделась и расстроилась.

Он заметил это и уже с улыбкой схватил её за руку и притянул на колени. Стал целовать в шею, в ухо, висок, от него заполыхало жаром, Лина вздрогнула и почувствовала, как тот же огонь охватывает и её тело. Накатили слабость и желание. ... Только не это, только не сейчас, пусть он не знает, как действует на меня.

Она прошептала. – Милый, отпусти меня, иначе мы с тобой вообще ничего не сделаем, кроме...

Он послушался, спихнул шутливо с колен. – Ну, – спросил он, – так ты что-то надумала, как я понял (Лина каждый раз удивлялась, как быстро он переходит из одного состояния в другое, прямо противоположное. Только что это был страстный любовник, поглощенный любовью, как вдруг перед ней представал деловой мужчина, который, казалось, и не помышлял никогда о близости с ней)? ... Таковы мужчины, подумала она, поставила на этом точку и рассказала ему о своих предположениях.

Стас оживился. – Умничка моя! – воскликнул он и поцеловал её в губы. ... Как этот поцелуй отличался от того, что был минутой раньше!.. – Ты иди, отдохни, – сказал он нежно, и в нем немного прорезался ТОТ Стас, и это её как-то примирило с возникшей ситуацией, – я сам справлюсь. Да – да, нет нет. И закончим на этом.

Она ушла в спальню и посмотрела в зеркало – до чего же она побледнела! Ей вредно так безумствовать! А не безумствовать? Остерегаться? Это не вредно? Плевать! Пусть вредно, но она будет с ним. Она обожает его!

Она прилегла на тахту, и блаженная дрема окутала её, ей что-то чудилось прекрасное, кто-то куда-то звал, и это тоже было прекрасно...

Сквозь дрему она слышала какие-то

постукивания,

кто-то – Стас! – ходил по квартире...

И это тоже было прекрасно – она не одна, с ней её возлюбленный!

Вдруг она явственно услышала: Лина! – и открыла глаза.

Перед ней стоял Стас и держал в руке какой-то мешок, темный, похоже болоньевый...

Она села на тахте, уже понимая...

А он говорил восторженным шепотом. – Слушай, ты – гений! Пять минут подумала и – нате, решение! Прямо Каспаров! Они были в ванной, за одной плиткой, он её крепче вмазал, чем другие! Понимаешь? Ты была права! Сейчас тут хрен знает, что творилось бы... Прости меня, дорогая, я – болван. Меня надо казнить. Не отдавайся мне пятнадцать минут – накажи меня за глупость, – он бормотал это, уже сидя рядом с ней, и она боялась, что сейчас начнется акт любви, а она физически не готова. Но он был во власти удачи, которая, казалось, никогда не придет к ним.

Он был вне секса.

Такого количества баксов Лина не ожидала увидеть! Но никакой радости она не испытала и только скорее хотела отделаться от этих денег!

Пусть Стас забирает их все себе, только поделится с Доброхотовым, чтобы тот никогда больше не появлялся здесь...

Надо бы его позвать, что ли?..

У неё была пустая, какая-то звенящая, голова, она очень плохо соображала, а Стас – отлично.

Он сказал: – Дорогая, я сейчас пойду к этому Доброхотову и дам ему куш, не очень большой, но и не маленький. И скажу ему так: если он появится здесь хоть раз – будет иметь дело со мной и моими ребятами или, если он пожелает, могу сдать его в милицию, там не станут разбираться, кто и что, тем более, что он уже был на зоне. Короче, Линок, я тебя оставлю на минут пятнадцать, ты немного придешь в себя, и мы...

Он засмеялся и, как он привык это делать, похлопал её по попке, от чего она сжалась, как от удара, не терпела она таких вот вульгарных пошлепываний.

Стас уже научился понимать её без слов и тут же изменил поведение: нежно поцеловал.

Она была рада, что все решения и дела с Доброхотовым он взял на себя.

Так встряхнул её этот болоньевый мешок, что не осталось сил.

А Стас посмотрел на неё внимательно и заботливо. – Какая же ты бледненькая, любовь моя, давай с тобой немного выпьем для бодрости – и мне она нужна, и тебе не помешает. Садись, отдыхай, я все сделаю и подам, как в лучших домах Лондона...

Они сели за стол и Стас, свркая своими яркими голубыми (сегодня особенно голубыми) глазами, провозласил, – за успех!

Она присовокупила, – за успех этого безнадежного дела...

Стас как-то ощетинился. – Почему ты так сказала? Ты не хочешь нам успеха?

Она засмеялась. – Нет, просто я вспомнила, что за успех не пьют, а если кто-то произнес слово "успех", то надо добавлять: безнадежного дела, чтобы не сглазить. Это мы в молодости так говорили... Я тебе желаю всего... Возьми ключи, мне лень вставать. – Хорошо, – согласился он и снова поцеловал её долгим, погорячевшим, поцелуем. – Я скоро... – шепнул он и ушел.

В.Н. промаялся всю ночь без сна.

Какая-то непонятная тревога росла и росла как снежный ком.

В голове стучало, будто бил набат... Он звал, но куда? Куда бежать, что делать? И зачем, что за причина?

Он шкуркой ощущал, что где-то что-то происходит.

Но – где?.. И что?..

Он не знал.

И от этого полного незнания ему становилось все хуже и хуже. Наконец стало совсем невмоготу.

Часы показывали половину шестого. ... Надо к кому-то пойти. Поговорить о нормальных вещах: презентации, Кике, которую запер муж, Лине... Беглецы они все, подумал вдруг сердито В.Н.

Это, прежде всего, касалось, конечно, Лины.

Она вообще отошла от дел, а он собирается отдать ей Клуб, как ни крути, его детище... Надо серьезно с ней поговорить, если она и впрямь собралась выходить замуж, – будет ли она заниматься "БАМБИНО" или, подхватив полы, умчится куда-нибудь вдаль. ... Пойти поговорить с Ириной?.. Рано. Всего шесть, начало седьмого... А, может, она не спит тоже? Он стукнет тихонечко разок и, если она не откликнется, то так же тихонечко уйдет.

Он больше не может изнывать один – сойдет с ума, свихнется, и это не шутки и фразеология.

В.Н. поплелся к Ирине.

Стукнул в дверь так тихо, что сам еле расслышал. Но Ирина откликнулась немедленно.

И вот они уже сидят вдвоем на террасе, пьют холодный кофе и говорят о своих делах шепотом, тревожно, и все-таки, не раскрывая своих самых глубинных опасений.

В.Н. считал, что надо каждому из беглецов позвонить, как только наступит приличное время для звонка.

Ирина ничего не отвечала, а что-то свое думала, потому что посередине его фразы вдруг сказала. – Знаете, Володечка, мне не нравится Линино вранье. – Как?? – вскинулся В.Н. – Что она, простите, врет? – Все, ответила уверенно Ирина Андреевна. – Все, милый Володечка. Только зачем? Вот где собака зарыта. – Постойте, постойте, Ирина Андреевна! Скажите тогда, почему вы так убеждены?..

В.Н. не мог себе представить, что Лина ВРЕТ, как довольно грубо выразилась о любимой подруге Ирина Андреевна. – Убеждена, – заявила Ирина. – Вот посмотрите, Володечка! Лина вчера говорила со мной о Нельке, сестре, что та, нахалка, давно не пишет, разъезжает там по гостям и странам и хоть бы сообщила что-нибудь! А уж о привезенном женихе Лина бы мне сказала, не утерпела. В общем, про сестру и жениха – ложь. Хотя...

Они вместе подумали об одном.

В.Н. не выдержал. – Ирина, неужели вы так думаете?.. – А почему нет? ответила она вопросом. – Что здесь такого. Лина давно в Стаса влюблена, может быть, и он раскачался... Квартира у неё – живи, не хочу, – Ирина усмехнулась. – А хочешь – живи... Сговорились и решили побыть вдвоем. Значит, и Стас наврал?.. – В.Н. в себя прийти не мог от этих домыслов, похоже, весьма реальных. – Матушку свою больную приплел...

Про наезды, о которых сообщил ему Стас, не сказал, – не хотел пугать Ирину.

Ирина Андреевна пожала плечами: ну, что он может кого угодно приплести, я не сомневаюсь. – Вы все-таки плохо к нему относитесь? спросил осторожно В.Н. – Наверное, да, – сказала Ирина, – он – фальшивый человек, так мне кажется. – Вы мне этого не говорили... – поразился В.Н. А вы меня не спрашивали, – ответила она, – зачем я буду лезть со своим личным взглядом на человека. А если я ошибаюсь? А вы станете его подозревать во всех грехах?.. Ведь так неприятно, когда на тебя косо смотрят. Я как раз рада была, что вы к нему помягчели... – Да, я как-то изменил свое мнение, – он хорошо работал, помогал в трудные моменты, мне казалось, что все наносное ушло... Но Лина же не дурочка! Ну, нравится он ей... Ну, поспят они друг с другом в удовольствие... – откликнулась Ирина, – Но зачем врать? Придумывать что-то?.. Лина могла бы просто сказать, что два дня её не тревожили. Кто бы потревожил?.. – Вероятно, Лине не хотелось, чтобы их связь стала общеизвестна, предположил В.Н.

Ирина усмехнулась: если бы я одна об этом знала, – это общеизвестно? Она мне всегда все рассказывала, даже о позорных, как она говорила, страницах её жизни. А тут... полное молчание, прячет глаза, сама какая-то то ли встревоженная, то ли напуганная...

У В.Н. опять проступила дрожь, и он уже не мог с ней справиться. Он предложил Ирине позвонить Лине и матери Стаса. Давайте позвоним, согласилась она без энтузиазма, – только мне думается, нарвемся мы с вами, Володечка, опять на какое-нибудь вранье... – Вы пугаете меня, Ирина... тихо сказал В.Н., Ирина Андреевна посмотрела на него грустным взглядом и ответила, что, наверное, ничего страшного. Просто не то что-то с нашим Клубом...

* * *

Юрий Федорович наконец-то заснул крепчайшим сном, – человека, утомившегося различного рода терзаниями. А телефон его прямо-таки разрывался от звонков. Все же он пробудил Юрия Федоровича, но тот спросонья не мог понять, где он, и кто звонит, – ему показалось, что звонят в дверь. ... Пришли за мной... мелькнуло в нем, и тут только понял, что звонит телефон.

Это был пьяный в дым Серый, Серега, старый товарищ и друг, а теперь ещё и президент их компании и его шеф – Сергей Иванович.

Юрий Федорович мельком взглянул на часы – шесть утра: рассвет в сентябре в это время не яркий, летний, но и не темно-серый, тоскливый, осенний, – серединка на половинку.

Серый просил Юрия Федоровича немедленно приехать к нему домой. – Это касается, Юрка, нашей с тобой жизни и смерти, ты понял? больше сказать он ничего не мог, а повторял: – Жизни и смерти... Нашей, ты понял, Юрка, ты понял?..

Юрий Федорович хотел было отговориться временем, пьяным состоянием Серого...

Но внезапно понял, что надо ехать и, пока Серый в таком состоянии, что-то предпринять.

Потому что Серый – трезвый – это совсем другой человек, и с тем Серым ни о чем не договоришься. Таком...

Дело предстояло Ю.Ф. тяжелое и, вполне возможно, безрезультатное.

Надо предупредить Кику, чтобы она была готова ко всякому... Он быстро собрался, тщательно оделся, побрился, написал Кике записочку (она, лапонька, ещё спит и не знает, на какую Голгофу идет её Юрка!), в которой сообщил, что будет часа через два, срочные дела, чтобы она собрала вещички: возможно, им придется ненадолго выехать. Подписался он так: "Целую. Твой замордованный жизнью Юрка"... (Вот уж, что правда, – то правда. Только не самой жизнью, а той, которая создала ему ТАКУЮ жизнь. Или он сам себе...).

Кика слышала звонок, но разговор – нет, и потому, когда записочка появилась в щели между дверью и полом, как была голая, соскочила с постели и тут же, на корточках, записку прочла.

Ей жутко везло.

Так не хотелось, все же, неприятных моментов. Теперь их не будет! Судьба хранит её. – Нам повезло! – крикнула она радостно. – Нам повезло! Он смотался! И надолго! Адюля, тебе, повезло! НИЧЕГО НЕ НАДО! Только взять и... взвейтесь, соколы орлами!

Леха, который был здесь, тихий как мышка, наконец, понял, о чем вопит так радостно Кика: муж её срочно уехал и надолго. Значит, не надо Лехе долбать его по репе! Слава Богу!

Правда, Кика невразумительно сообщила ему о каком-то алкаше, который за бутылку шарахнет кого угодно и когда угодно, да, дескать, его трудно разыскать...

Она убеждала Леху, что тюкнуть необходимо, но не очень сильно, пусть отключится на чуть-чуть, а они за это время будут уже далеко... Она говорила, что у неё подруга живет в Екатеринбурге. и они туда поедут, поживут там, а потом смотаются к едрене фене.

Кика лихорадочно металась от шкафа к чемодану, в который побросала одежду кое-как. Натянула джинсы, коротенькую кожаную курточку, а волосы закрутила на затылке резинкой. Макияжа совсем не навела, только накрасила губы, и глаза у неё были бешеные,

Ее била дрожь.

Леха такой её никогда не видел.

Он даже оторопел: Кика и не Кика.

Джинсы ей не шли, – видно было, что у неё худые ноги, резинка, собрав волосы, оголила лицо, на котором торчали безумные глаза. – Давай, давай, входи, – лихорадочно приговаривала она, открывая дверь. – Входи! Теперь отодвинь мой портрет, видишь? Да не так! – вдруг на крик заорала она. – Не так!

А сама стояла в своей комнате, будто боялась войти на мужнину часть. Делай тогда сама, – обиделся Леха.

С Кикой началась истерика.

Она стала рыдать, орать, что она никуда не поедет, ничего ей, не надо, что он ничего не хочет, а она старается для них обоих!

Леха перепугался. И вдруг она тихо, сквозь слезы, сказала. – Адрик, прости, я сумасшедшая, но мне тоже это все так тяжело... Леха хотел подойти к ней, как-то успокоить по-мужски, но она прошептала, Как бы без сил: потом, миленький, потом... Ничего со мной не случится... Она оглядела комнату взглядом победительницы и возвестила. – Ну, вот и все. Конец мучениям и прежней жизни! Раздался резкий звонок в дверь. Два раза.

* * *

В.Н. все посматривал на часы и, в конце концов, не выдержал. – Ирина, не страшно, если мы один раз в жизни потревожим кого-то в семь утра!

Ирина ответила: вообще, конечно, ничего неприличного в таком звонке нет, мы ведь не денег просим...

В.Н. собрался с силами и позвонил Стасу (он не знал, как зовут его мать, и потому чувствовал себя вдвойне неловко...) домой. Подошла сразу же женщина и как-то очень неуверенно сказала: – Слушаю вас...

Владимир Николаевич, ища взглядом поддержки у Ирины, сказал, что он руководитель Стаса по работе (Ирина посоветовала не говорить про Клуб, отделаться общими словами) и что ему необходим Стас по срочному делу.

Мать замялась, сказала, что Стаса нет дома, и стала упорно добиваться, откуда он, с какой работы и кто...

В.Н. крутился и так и этак, давал трубку Ирине, та послушала, и шепнула: что делать, скажите...

Тогда В. К. сообщил, что звонят из Клуба "БАМБИНО", шеф Стаса.

Мать Стаса как прорвало (В.Н. так и не удосужился спросить её имя-отчество), она быстро забормотала, что Стас был эти дни (... Какие? подумал В.Н.) дома, что она очень больна, сердце, должны положить в больницу, тогда "Стасик освободится...", а сейчас его нет, ему позвонили, кто, – она не знает, и он ушел с час назад... – Так рано? – Удивился В.Н.

Женщина будто испугалась чего-то и стала невразумительно уж совсем говорить о том, что они вообще очень рано встают... – Спасибо, извините, В.Н. постарался завершить этот бессмысленный разговор с массой ненужных подробностей.

Но женщина явно не хотела прекращения разговора и, будто только что вспомнив, протараторила, что он сказал, что уходит ненадолго, а его все нет, я ужасно волнуюсь, я вообще всегда волнуюсь, когда его нет дома – где он, что с ним... – Да, да, – дежурно поговорил В.Н. и, попросив разрешения ещё раз позвонить, повесил трубку.

Посмотрел на Ирину недоумевающе и сказал, что либо маман у Стаса чем-то сильно напугана, либо ненормальная... – Либо это тоже и оно же, вранье, – ответила Ирина. – Но о чем вранье? И кто врет? И зачем?.. Мы позвоним через пару часов, Стас будет дома и мы все узнаем!.. – попытался переубедить неколебимую Ирину В.Н.

Ирина была сегодня оракулом.

Она как бы не говорила, а изрекала истины. – Вот увидите, никакого Стаса через два и через три, и далее часов не будет дома, и маман опять станет выкручиваться. Попомните мое слово!

В.Н. даже рассердился на неё – она, как нарочно, делает все, чтобы он не успокоился, а все больше и больше нервничал, какая, оказывается, она упорная, эта мягкая Ирина! – Хорошо, посмотрим, – примирительно сказал он, подавив раздражение, – но у нас на очереди – Лина. – Давайте... безразлично откликнулась Ирина.

В.Н. захотелось сказать, что она могла бы сама позвонить подруге, но Ирина держалась так отчужденно!

В.Н. вздохнул и набрал номер.

У Лины телефон не отвечал.

В.Н. держал трубку долго – пусть проснется, в конце-то концов! Хотя, если посмотреть со стороны, звонки эти выглядели безумно: и Стаса, и Лину они видели вчера, и те предупредили о своем отсутствии, но В.Н. не мог больше существовать с этой терзающей сердце тревогой, да простят они его! Ну, идиотское беспокойство, ну, что делать, если В.Н. такой!

Ирина посмотрела на него с явной жалостью и сказала: – Володечка, успокойтесь. Я была уверена, что звонки ничего не дадут. Вот видите, и Лина не откликается. – Спит?.. – предположил В.Н. – Может быть, – сразу же согласилась Ирина, – но думаю – другое. Или не хочет подходить, или её там нет. – Рано утром? Куда она могла пойти?.. – спросил В.Н., уже ничего не понимая. – А она и не приходила, возможно... – ответила Ирина. – Ирина, взмолился В.Н., – не мучьте меня, скажите, – вы что-то знаете?

Она снова так же посмотрела на него и ответила. – Клянусь вам, Володечка, я ничего не знаю. Вам подсказывает сердце: что-то не так, вот так и мне...

В.Н. охватила паника. Почему? Ну, почему?..

Ведь, в сущности, ничего особенного не случилось!

Двое взрослых людей, мужчина и женщина, скрываются на несколько дней! Ото всех. Ясно и понятно, для чего, и понятно, в данном случае, почему такая тайна...

Больше он никому звонить не будет, потерпит.

Если сами не отзвонятся, тогда можно пороть горячку, и то не следует. Горячка порождает ещё большую горячку – лихорадку.

Он уже и так выглядит в глазах Ирины истериком. Все. Надо прекращать! – Пойдемте, Ирина, – сказал он спокойно, как мог, – завтракать и приниматься за дела. Я что-то плохо спал и вот – результат бессонницы перед вами.