Текст книги "Извини, парень"

Автор книги: Ксения Васильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Теперь он предал работу ради Кики, но считал, что делает совершенно правильный выбор.

Так он и придумал про Лендровер – машину, равных которой он не видел: дом на колесах со всем необходимым.

Он мечтал, как они будут выезжать, куда, где захотят останавливаться. Жить в лесах, на полях, у моря и в предгорьях...

Уедут за границу на своем "ровере"...

Он купит виллу на море...

И Кика станет самой красивой женщиной где-нибудь на Лазурном берегу!

Он всегда удивлялся, почему её не видят режиссеры? Она же не только красавица, она – необыкновенная (здесь Юрка был прав...)!

Поэтому свое воровство он считал как бы законно необходимым.

Надо было спасать Кику от прозы жизни!

И он сделает это.

Вот такие страсти, такая любовь бродили в человеке, с виду похожем на доброго толстого приглуповатого чьего-нибудь дядюшку.

А "дядюшка" попросил сделать ему маленький сейф в стене, якобы для документов, а сам сносил туда свою добычу, которой оказалось уже немало, чему Юрий Федорович несказанно радовался: скоро он купит ей Лендровер. и они сразу же уедут куда-нибудь далекодалеко...

Вот в это время, тоскливое и нудное, Кика набрела на Клуб "БАМБИНО".

И свихнулась на нем, похоже так же, как Юрка – на ней.

Кика же не спала и подсматривала за мужем. Видела, как он после долгих раздумий вскочил, снял со стены её портрет,за которым возникла небольшая мателличкская дверца. "Сейф", – обалдела Кика и затаила дыхание. Юрий Федоровичстена набирает код, вытаскивает ЧТО-ТО и с этим чем-то бросается назад, к ней!

Она едва успела бухнуться в кресло, приняв достаточно откровенную позу, – что ж, за такое дело она готова ещё раз испытать эту мерзость. Вот, Сашенька, вот... – возбужденно шептал он, – вот твои деньги! Ты можешь их взять, но лучше мы подкопим ещё – совсем быстро и много! И тогда купим все, что ты пожелаешь, а сейчас бери, бери сколько хочешь, ангел мой!..

Часть шестая. Мрачные предчувствия

Лина с утра приехала в Клуб, полная энергии и, как ей казалось, нормальных женских мыслей.

Она не станет дичиться Стаса как школьница, а будет вести себя, как подобает истинной звезде.

Чего она мнется? Рыдает в подушку? И, как горняшка, подглядывает за любимым ею хозяином, – чем он занимается с другими дамами?

Она сама займется им, и у него уже не останется времени на других.

Стас довольно долго раздумывал в ночи: кто ему нужен из этих Баб?

Ему показалось, – впрочем, так оно и есть! – что толстая Мила – не беднячка... Но потом он подумал, что даже если это и так, то у этой жлобихи снега зимой не выпросишь!

Значит, она – по нулям.

Кика?..

Бабка с бабками, сострил он, но крученая-верченая и на него похожа: все до лампочки и по нарезке. Но денег не отслюнит.

Остается – кто? Верная старая Лина. Что она в него по-серьезу втрюхалась, – не ходи к гадалке. Что она не из тех, кто деньги станет жалеть для любимого человека, – факт, а не реклама, но вот много ли у неё этих денег? Ведь может статься, что они все сюда вгрохали и теперь будут ждать, когда прибыль пойдет. А это! Далеко-далеко, где кочуют туманы...

Но все же надо заняться ею. А там – видно будет.

А Леха-Адриан мечтал о Кике.

Таких женщин он не видел даже в кино, таких женщин просто не бывает, и вот появилась...

Что она ходила с парнями наверх, Адриана не волновало: он понимал женскую натуру – они всегда хотят, считал он, и кто им всего больше покажет, того они и полюбят.

И Леха-Адриан собирался показать Кике, кто он есть.

Владимир Николаевич чувствовал, что потух.

Его уже не волновал Клуб, как таковой.

Волновало присутствие его, Владимира Николаевича, в клубе.

Ведь он, – "массовик-затейник" – вдруг понял, что не его это дело. Он больше не ощущал себя человеком, который может держать подобный Клуб.

Владимир Николаевич осознал, что становится отличным от того В.Н., который так хотел вершить этот Клуб, так придумывал и обдумывал все, ездил искать "гейш", проектировал тайные комнаты...

Он давно перестал заниматься самоудовлетворением, он стал бесполым.

Наверное, от того, что он видит, как молоденькие мальчики теряют юность, свежесть и чистоту. Как бы ни хотели они казаться крутыми и бывалыми, суть их, вчерашних мальчишек-подростков из семьи, прорывается.

Хотя бы таким вот поступком, как вчера у Саши с этой Ирмой.

Надо закрыть клуб и уехать.

Хотя семена, брошенные им, Владимиром Николаевичем, дадут плевелы, не надо обольщаться, как говорила тетка.

Кажется Лине эта работа нравится, – пусть она и возглавит Клуб... ... У женщин совесть какая-то совсем другая... Она у них не болит. Существует тихо и малозаметно... Подумал вдруг В.Н. Денег ему хватит на какое-то время, а скоро он состарится, и ему уже ничего не будет нужно.

Не один он собрался "завязать" с клубом.

Ирина Андреевна и Саша.

Ирина долго не спала в эту ночь, вспоминая все сюжеты вчерашнего вечера и не понимая, как она могла влезть в такое.

Ей понравился Володечка, он показался интеллигентным в полном смысле этого слова, но разве может интеллигент создать, простите... бордель.

Она нашла точное слово для их "Клуба".

А родители мальчиков думают, наверное, что каждый у своей "девочки". Ничего себе, девочки!!!

Ирина вскочила и зажгла свет. ... Грех-то какой! Грех! – шептала она и принялась считать свои личные деньги – будто завтра же с утра собиралась съезжать.

Она бы и съехала, но куда? Кто её ждет? У неё – ни кола, ни двора теперь нет. Конечно, Лина всегда примет её, у сестры хватит и Ирине места, но ведь это чужой дом, временное пристанище, где она каждый день будет слышать, как прошли ещё сутки в "БАМБИНО"!

Она должна предупредить Владимира Николаевича, чтобы он искал ей замену и как можно скорее. Но Лина её не отпустит! Ведь это она привлекла Лину!.. Что ей застило свет?

Ирина Андреевна вспомнила вдруг Кику. Вот кто олицетворение разврата и порока!

Когда она вчера пришла к ним, Ирину как ледяной водой обдали – так была ей отвратительна эта Кика со своим, якобы девическим образом. Но мальчики ничего не понимают, да и Володечка – мальчишка, хоть ему и тридцать шесть!

Но она-то людей видела!

Тут Ирина подумала, что если она серьезно решилась на уход из Клуба, то так скоро дело не сделается, ей придется ещё пожить здесь и заработать себе на какую-никакую жилплощадь.

Но с решением, с уверенностью, что она отсюда уйдет, будет неизмеримо легче, думала Ирина. Потом мысли её перекинулись на грустное совсем. Она уедет из дома, в котором прожила без малого сорок лет, она покинет родные места, как говорят, "малую родину", и это отзывалось в ней болью.

А, может быть, поговорить с Володечкой и из так называемого "дамского" Клуба сделать нормальное кафе с хорошей программой?..

Мальчики могли бы работать тоже, только без этого безобразного шоу и, конечно, без "комнат".

Ирина решилась на разговор с В.Н. – очень уж не хотелось покидать дом, который, правда, стал совсем другим и неприятным.

Вот Саша, по молодости лет, совсем не маялся, а утром же сказал Витюше и Игорьку, что покидает их и, наверное, даже сегодня.

Оба оторопели так, что даже находчивый Витюша сразу не нашелся.

Но через минуту он уже был во всеоружии.

Он обозвал Сашу предателем и слабаком, и напомнил Саше о контракте на год, который они заключили с Дирекцией Клуба, и что это – не шутки.

С Саши возьмут неустойку, держать насильно его, конечно, никто не будет, здесь не галеры, но денежки за свой собственный прокол – вали, отдавай.

Саша заявил, что отдаст, но никто его не заставит трахать разных баб, хоть за лимон баксов!

Он ещё с интересом спросил. – Ну, а вы как? Вить, как ты? Игорек? – И ждал ответов.

Витюша (откровенно или нет, мы этого никогда не узнаем) сказал, что ему, наоборот, очень нравится такая "работа", женщин он любит всех, да ещё за это получать бабки, это – золотая находка.

Игорек пробормотал, что если ему даже не хочется, то он представляет себе кого-нибудь, например, Клаву Шиффер или ещё кого, и тогда – все хоккей. Нет, он не собирается уходить с этого клевого места, пока не накопит столько денег, сколько ему нужно.

Вот так они ответили, а Саша, помолчав, сказал: а я без любви или, хотя бы, чтоб нравилась, не могу... – Ну, что, даже под кайфом не можешь? спросил Витюша. – Если под большим – засыпаю, под маленьким – злой делаюсь.

Витюша расхохотался, улыбнулся и Игорек. – Так ты, дурачок, и выбирай себе типа Клавки Шифки. Вон Кика какая у нас! – с гордостью сказал вдруг Витек, будто Кика сама работала в Клубе, либо была всем родным человеком. Впрочем, так и произошло после вчерашнего "братания", – она сто очков вперед всем этим киношницам даст! Слово!

Игорек подтвердил кивком. – Да и денег у неё куры не клюют. К нам скоро такие ходить будут! Ты бери красавиц, я не претендую, – закончил свое песнопение во славу Клуба Витюша. – Как, Игорек?

Тот беспечно пожал плечами: – Мне все равно, я же сказал. Тоже отказываюсь в пользу Сашки, мне не хочется, чтоб он уходил...

Да, они сроднились и уже не мыслили себя отдельно. Собственно, и Саша – тоже, если бы не его такая вот индивидуальность. Но он, оказалось, все же был восточным человеком, а дружба для них – превыше всего, и Саша остался.

Клуб потихоньку начал потрескивать, как "ТИТАНИК", получивший пробоину, о которой ещё не догадываются танцующие на палубе пары...

В Клубе появилась своя клиентура, в которую необходимой составной частью вошли и дамы, уже знакомые нам: Алла, Мила, Кика и несчастная Ирма, которая приходила редко, сидела тихо и скромно, пока Саша снисходил заметить её.

Она терпела и готова была на все, лишь бы лишний раз его увидеть.

Лина все маялась дурью со своей любовью к Стасу, а у Стаса кончалось терпение: он звонил матери, и та сказала, что милиция нервничает и собирается его разыскивать в командировке, так как по всем данным, Стас был последним, кто видел Таню-Алену живой, кроме самого насильника и убийцы, конечно. ... Сволочи, подумал Стас, вешая трубку, то не шевелятся, то, видите ли, из командировки невинного человека достают. Но страшно было: все узнается, узнается и то, наверное, что он выкинул Таню из своего дома ночью и швырнул в машину со вполне подозрительным типом, даже не запомнив номера машины.

И Линка эта хвостом перед ним метет, а никак не получается у них толкового свидания.

Он уж так дает ей понять, что жить без неё не может, а она... вроде бы уже вот, готова... И вдруг ускользает, уезжает на своем "Федоре" домой, и была такова. А куда он подастся без денег?

Стас уже не мечтал стать хозяином "лавочки", как называл он "БАМБИНО", – не до жиру, быть бы живу...

А у Кики состоялся роман.

С Лехой. Извините – Адрианом.

Он все-таки увел её наверх и показал чудеса секса, которому научился в генеральских банях, и пользовался этой наукой, благодаря за неё судьбу.

Кика оценила его, не ожидая такого взлета от приятного, но вроде бы обыкновенного, парнишки. Оказалось, – такого она искала всю жизнь. Адриан не хотел брать с неё денег, а она не желала зависеть от кого бы то ни было. Тут они спорили и обычно приходили к компромиссу: она давала, а он тратил их на неё же.

Теперь деньги у неё были постоянно.

Отступление. Слежка

Лина находилась в состоянии непреходящего страха.

Она случайно заметила за собой слежку. (Лина вспомнила свои шоферские навыки, полчила права, конечно, за немалую мзду и стала ездить без водителя на своей маленькой "мазде").

Стоило ей выехать из дворика "БАМБИНО", как совершенно внаглую за ней пристраивался серенький "москвич" и вел её до самого дома.

Окна её, вернее Лининой сестры, квартиры выходили на обе стороны, и поэтому она могла проследить за наглым преследователем и дальше. Припарковавшись во дворе, уезжать он не собирался, а оставался довольно долго на месте. В машине она даже разглядела наличие одного человека, который часто курил, – огонек сигареты в темноте был ясно виден.

Она выключала везде свет и, оставаясь у окна, наблюдала, пока преследователь не уезжал.

В квартире её никто не беспокоил. ... Пока, думала Лина и, в принципе, была права. Не ездит же он за ней просто так. И кто это? Поклонник?..

Чепуха на постном масле.

Что-то здесь другое. Но, что?

Наезд на Клуб через нее? Теплее, но больно длительный наезд и безрезультатный: "они" же понимают, что большая сумма – в доме, где, как ясно видно, живет она одна (сестра задерживалась и задерживалась за границей, может, навсегда?..), – невозможна, что она поостережется хранить в квартире такие деньги, которые могли бы кого-то интересовать.

Сколько она ни думала, ничего путного в голову не приходило.

Но, что её хотят запугать, – это точно.

И добились этого.

Сегодня она совсем помрачнела, потому что ей показалось, что теперь "москвич" следовал за ней до Клуба и немного постоял у ворот, но из него никто не вышел.

На дверях, как обычно, стоял Стас, который улыбнулся ей как всегда с каким-то значением, и в глазах его что-то полыхнуло.

Она так и не собралась с ним переспать хотя возможностей находилась куча.

Что-то тормозило...

Вставала перед ней секс-сценка с Милой, и ничего поделать с собой она не могла, но в смотровую больше не поднималась.

"Смотровая" пылилась, не нужная никому.

Весь день она была дерганной и невнимательной, даже Володечка удивился и спросил, все ли с ней в порядке.

Она постаралась повеселее улыбнуться и чем-то отговориться.

А сама решилась.

Она попросит Стаса приехать к её дому в определенное время, проследить за машиной и постараться выяснить, откуда этот её тайный враг.

Володечку и Ирину она пугать не будет.

Мальчики остальные как-то были далеки от нее, но, возможно, и они понадобятся, кто что знает!

Разговор со Стасом получился неожиданно.

Лина зашла на террасу, чтобы выкурить сигаретку в одиночестве и ещё раз подумать, нужно ли привлекать Стаса...

А он и вошел.

На пороге остановился, будто желая уйти и не мешать ей, но не ушел, а немного подвинулся в её сторону, ожидая, что она как-нибудь резко одернет его. Она бы, может, и одернула, но теперь растерялась и посмотрела ему прямо в лицо, и он увидел, что взгляд у неё растерянный и просящий... ... Помощи? подумал он с сомнением, не такова Лина, чтобы у кого-то просить помощи.

Стас не ушел, понимая, что лучшей ситуации может и не сложиться. Простите, Лина, – сказал он мягко, – но мне кажется, вам не по себе. Какие-нибудь проблемы? Скажите, может, они решаемы?

Он не знал, как уж и выпендриться перед этой твердокаменной бабой.

Он ясно видел, что она неравнодушна к нему, скажем мягко, но никак не удавалось зацепить её, а это стало уже насущной необходимостью – ему надо сваливать с этого клевого местечка. Душа болела даже, – так ему не хотелось отсюда уматывать. Как можно было бы развернуться! Вместе с ней сначала, а там... видно будет.

А сейчас, сегодня, сию минуту, Стасу нужны были бабки. Он, конечно, заработал, и неплохо, но это жалкие гроши по сравнению с тем, что ему нужно для жизни в другой стране.

Она все смотрела на него, и глаза у неё менялись – вдруг стали совсем темными, темно-зелеными, почти черными, и решимость появилась в них (он затаил дыхание).

Она швырнула окурок в окно, чего никогда не делала – видно, что-то серьезное у неё произошло... – и сказала. – Стас, я могу на вас положиться? – Я не хочу вас ни в чем уверять... – сказал он чуточку торжественно, – но вы знаете, как я к вам отношусь, хотя не хотите себе в этом признаться. Скажите мне, что вас тревожит? – Но тут же передумал и добавил, – если считаете, что мне можно довериться.

А она с грустью подумала, что крутись не крутись, а обратиться ей больше не к кому. – Стас, мне нужна ваша помощь... – Эта фраза далась ей с трудом, но потом она взяла себя в руки и уже не думала, что и кто ей Стас, а просто рассказала все, как есть.

И попросила последить за этим мерзавцем, кто он, – она не представляет.

Стас тут же бодро согласился и сказал, что "тому" мало не будет, а самого кольнул в сердце страх: а вдруг это за ним слежка?.. Через нее? Но тут же одернул себя: совсем рехнулся, придурок. Надо держаться! И малой кровью узнать, кто таков "тот".

Тогда Линка у него в руках, и некуда ей будет деваться, кыске.

Они сговорились так: Лина уезжает пораньше, а Стас подъедет через минут двадцать, пока тот ещё стоит под окнами... – Ну, а там, в зависимости от обстоятельств, – сказал Стас, и Лина вдруг уверилась, что все будет хорошо, "тот" исчезнет, и у них со Стасом начнется дружба, а там... мало ли что бывает. Они разошлись с террасы, и Лина ещё раз попросила его быть осторожным: чтобы никто не узнал в Клубе, – не хотела она никого больше волновать.

Весь день Лина была веселой, смешливой и зеленоглазой, как в первые их дни (а то и глаза у неё погасли, и казалось, что они, может, и зеленые, но какого-то тусклого бутылочного цвета).

В.Н. радовался, глядя на неё и думал, что лучшей хозяйки Клубу "БАМБИНО" не видать.

И Стас стал вполне нормальным: всегда на месте, всегда поможет: вышибет кого нужно, а с кем нужно – хорошо поговорит и хорошо обойдется. Вон каким другом заделалась им толстая Мила! А она человек нужный – держит красивый и вольный журнал в своих толстых крепких руках, и уже вышла в журнале статья о том, как благопристоен и нов по задачам клуб "БАМБИНО".

А все – Стас!

В.Н. рассмеялся. ... Может, Стас вместе с Линой будут заправлять?.. А В.Н. уйдет на покой. Хватит с него всей этой кутерьмы, – он понял, что эта жизнь, такая вот, "клубная", – не по нем.

Лина уехала затемно, но не поздно, сказавшись простуженной.

А в Клуб входила Кика, – они с Линой встретились в дверях.

Лина отметила, что Кика сегодня необыкновенно хороша: льдистые глаза её сверкали, как осколки айсберга, головка, по обычаю, прикрыта шляпкой ныне белой с цветами, а платьице нежно-сиреневого цвета колокольчиком вилось выше колен и, казалось, вот-вот зазвенит.

Кика, как всегда, подумала: Хороша стерва-старуха!

У дверей её ждал радостный Леха-Адриан. Кстати, он даже любимой Кике не сознался, что он – Леха. Во-первых, он предал бы доверие Вальдемара Петровича, а во-вторых, разве мог он сказаться ей затрапезным Лехой?. Кика, быстро чмокнув Леху, направилась к Стасу, и они довольно долго о чем-то разговаривали. Лехе показалось, что его любимая даже будто что-то торебует от этого Стаса. Но он не ревновал.

А не очень внимательный к людям вообще В.Н. считал Кику взбалмошной, избалованной дамочкой, не более того.

Он так и не знал, сколько ей лет.

Никто не знал.

Догадывались только Лина и Ирина Андреевна.

* * *

Стас надел темную майку, темные джинсы, на голову натянул черную каскетку, глаза прикрыл большими, сильно притемненными зеркальными очками.

Подумал, запихнул за пояс перчатки, в карман засунул кастет.

Кроссовки не слышны на любом покрытии.

И Стас отбыл к дому "старушки" Лины.

Лина нервничала всю дорогу до дома, потому что сразу заметила (как не заметить! Ехал впритирку!) серенький "москвич" за собой,

Остановилась у дома.

Остановился и он, она даже увидела того, кто сидел за рулем: мужчина в кожаной куртке, с бородкой и, кажется очки.

Внутренне вся тряслась, поднимаясь в лифте на третий этаж, по лестнице почему-то показалось страшно, еле открыла дверь, а закрывала, уже не помня себя и, конечно, забыла набросить стародавнего стража – цепочку.

Посмотрела на часы: сейчас Стас должен выехать (а Стас застрял на Садовом – в пробке).

Почему она сдуру назначила ему приехать позже? Но это казалось логичным: вдруг бы этот с бородкой заметил что-то и скрылся?

А она уже хотела, чтобы скорее все прекратилось – так ли, этак...

Теперь уже ей хотелось, чтобы "предмет", который вздувал карман джинсов Стаса, оказался пистолетом.

Чтобы как-то отвлечь себя от состояния страха и тревоги, Лина включила телевизор, включила чайник, переоделась в домашний наряд: легкие брюки-шальвары и нежную кружевную полупрозрачную кофточку.

Села к зеркалу, решив подправить макияж, и за телеком она не слышала, как отворилась тихо дверь, и кто-то вошел в квартиру...

Она увидела человека в зеркале, за собой: на голове низко надвинутая кепка, очки, низ лица прикрыт шарфом, в черной куртке...

В голове пронеслось мгновенно: Стас! Но почему в таком виде?

Она даже успела спросить: Стас?!

Но во второе мгновение поняла, что это вовсе не Стас, а ТОТ!

Хотела крикнуть, но рот ей зажала рука, и она отключилась.

Она очень скоро пришла в себя от пощечины.

Вздрогнула, открыла глаза, – сидела она по-прежнему в кресле перед туалетным столиком, только кресло было развернуто к комнате, а перед ней на стуле сидел "тот" и поигрывал пистолетом в руке.

Он, наверное, посмеивался над ней.

Лина дрожащим голосом, но чтобы хоть как-то показать, что она его если и боится, то не так уж сильно, спросила. – Кто вы? Что вам от меня нужно?

Человек теперь уже явно усмехнулся. – Все узнаешь... Со временем. Любовника ждешь? Когда он явится? – Он мне не любовник! – возмутилась Лина, как будто важно было, что станет думать это чучело о её отношениях со Стасом! – Неважно, кто он тебе, хоть дедушка, – уже с угрозой сказал человек, – когда он придет? И советую не брехать. Я не дурак, запомни, и мне на твою жизнь и на жизнь твоего Стаса плевать.

Он помахал перед её лицом пистолетом, задев за нос: нарочно, для устрашения.

Лина почувствовала, как сразу засаднил и вспух нос, и заплакала – от обиды, бессильной злости и проникшего в неё ужаса внезапного прозрения: он убьет её и Стаса, который не знает и не сможет узнать, что этот человек у неё в доме!

Он не запугивал, говорил совершенно спокойно, как если бы советовал, к примеру, варить суп с курицей, а не с грибами...

Как она сможет дать знать Стасу?.. Ведь он с минуты на минуту приедет!

Но человек обозлился и, уперев пистолет ей в щеку, сказал. – Слушай внимательно. Когда он позвонит, ты подойдешь к двери и скажешь, что принять его не можешь, у тебя... месячных, конечно, уже нет, – нагло хмыкнул он, разыгралась, мол, мигрень, а я, ты видела, уехаал. Поняла? Если он не исчезнет, ему же будет хуже. А мы с тобой поговорим, и от нашего разговора будет зависеть и твоя жизнь, и этого сопляка. Ясно говорю?

Дай-ка я ручонки тебе обмотаю, на всякий случай, – он вытащил из кармана тонкий плотный шнур и больно перевязал ей руки у кистей. Она чуть не заплакала – такая боль пронзила. – Ну, вот теперь славно, – сказал человек и снова уселся перед ней, но тут раздался звонок в дверь, довольно нервный, сбивчивый – длинный и короткий.

Стас!!! – Так, – сказал этот тип, – давай, держи экзамен.

Он больно ткнул её дулом в бок и прошипел тихо. – Без фокусов. Дверь простреливается только так, запомнила?

Лина механически встала, подталкиваемая больше не им, а собственными ужасом и болью.

Механически прошла к двери.

Человек отбросил цепочку, которая оказалась накинутой, а сам стал к стене вплотную. В бок ей упирался пистолет, подумала секундно, что вид у неё жуткий, и Стас, может, сам догадается о ситуации... и тогда...

В дверях стоял Стас и уже намеревался войти, начав объяснять что-то про аварию, но она его перебила и вдруг сказала вовсе не про мигрень, что было глупо, а сказала следующее, – ровным, спокойным тоном (откуда он взялся? Наверное из безумного страха за жизнь, больше Стаса, чем свою). Стас, ВСЕ В ПОРЯДКЕ, простите, что вас побеспокоила. Это мой старый друг (пистолет въехал ей между ребер), – она даже улыбнулась, – и его обычные шуточки, но я их забыла за много лет... Я вам позвоню.

И улыбнулась, но теперь извиняюще. Дверь захлопнулась.

Все же она актриса!

Она увидела, каким ошеломленным стало у Стаса лицо... Поймет?

И что сделает?..

Все, что она смогла, ЧТОБЫ ОБЕЗОПАСИТЬ СЕБЯ И СТАСА, она совершила, а теперь надо ждать, что произойдет, от неё уже ничего не зависит.

Человек отпихнул её от двери и повел под прицелом в комнату, прежде опять набросив старинную, очень прочную цепочку на дверь.

Ткнул её в кресло, и она упала в него неудобно, боком, а сам уселся на стул, и она услышала, как тяжело он дышит. ... А-а, – злорадно подумала она, – испугался сам, подонок. – Сиди и слушай, – сказал человек хрипло, эта история интересная. Думаю, твой красавец сегодня не явится. Это ты хорошо придумала – старый друг! То есть – давний любовник! – Он захохотал, – это ты молодец! Ты ещё не забыла своего покойного муженька? Александра Сергеевича, а? Так вот, милая Лина, твой покойный муж был ворюгой высшего класса, хотя о покойниках или хорошо или ничего, но это не тот случай. Помнишь, историю с Витькой Башкировым? Лина вздрогнула: так вот откуда дует ветер! Эта история с пропавшими деньгами после путча в 91-ом! О которых по секрету рассказал ей муж! Но ведь он ни словом не обмолвился, что сам в ней замешан, только Башкиров!

Она похолодела от ужаса. – Так вот, Витьку мы с кровью и потом достали, потому что преступление как бы ложилось на нас: то ли мы не уберегли, то ли украли.

Он сознался и сказал, где спрятал деньги. И как-то очень тихо загнулся – сердечный приступ... От страха, конечно. Он так замандражил, когда нас увидел. Витька раскололся насчет твоего Сашки, – что вторая половина денег у него. Неужели ты думаешь, что тебя я не расколю?!

И давно бы прихватили тебя, да судили нас, сотоварищ мой умер, не выдержал, а меня вот выпустили и я сразу к вам, но твой ушел от возмездия, а ты осталась и отвечать тебе теперь сполна!

Лина слушала его уже как бы потусторонне: все, что говорил этот человек, казалось диким и невозможным, но вместе с тем, многое вдруг стало приходить ей на память.

– Ну, давай, раскошеливайся, Полина Петровна, – сказал ей этот человек довольно мирно.

Он развалился на стуле, пистолет лежал на колене. – Не унес же капусту твой любящий муж с собой на тот свет. – Он опять захохотал, и Лина вдруг услышала какие-то знакомые нотки в голосе.

Она напрягла память и все прояснилось!

Это же Вася Доброхотов! Как она сразу не узнала! Она вспомнила, что Саша говорил ей, что Ваську поймали на махинациях.

А с этим Васей она виделась пару раз на приемах, и как-то сталкивались они в гостях у того же Виктора Башкирова! Боже мой! Сказать? ... Дура, дура, да он сразу же убьет тебя, он же обозлен!.. А может, он и забрал те деньги, и теперь хочет её ещё обобрать, узнав, что она в Дирекции клуба, он все пронюхал!

Но интуиция подсказывала ей, что Доброхотов говорит правду.

Тогда она не задумывалась над тем, что сказал ей муж перед смертью. Он умирал от тяжелейшей астмы, задыхался, мог только шептать с хрипом. Он сказал ей, что деньги на книжке, на предъявителя, она молча кивала, еле сдерживая слезы, – так ей было жаль его, так она его любила и теряла, и ничего не могла сделать! А под самый конец прошептал странную фразу: – Но это не все. Ты ни от кого не зависишь. Они там, сними...

И на этих словах он ушел от неё навсегда.

Она помнила эти его последние слова и попыталась понять, что они значат, но ничего придумать не смогла и решила, что он снова повторил про книжку, он же сказал: ты сними..., но ведь перед тем он ещё сказал: это не все! ... Значит... Значит, Васька говорит правду, и они с Сашей виноваты перед ним! Она – не зная, а Саша... Он – вор! И не какой-нибудь воришка-карманник, смешной и нищий в итоге. Нет! Он погубил людей! А ведь был сама нежность, доброта и внимание...

Она готова была рыдать в голос.

Сказать Ваське, что она ничего не знает? И это – правда! Не говорить о Сашиных последних словах...

Она искать ничего не будет.

Ей всего хватает и не нужны эти кровью крапленые купюры. Они все называли их тогда высоко и с замиранием: Деньги Партии.

Было жаль и Доброхотова, и себя...

... Надо сказать правду, подумала она, только без ТЕХ слов Саши! Доброхотов (ОН! ОН!) уже терял терпение – слишком долго она молчит.

Она как можно спокойнее, попросила развязать ей руки: у неё в голове мутилось от боли.

Он без слов развязал. – Я молчала, потому что пыталась все точно вспомнить... Сказать, что я вам верю?..

Он опередил её. – Вы не можете! Конечно! Родной муж – вор и убийца! Какая уж тут мне вера! Он же порядочнейший, милейший человек! Оставил своей жене целое состояние, не дай Бог, у неё не хватит на норковую шубу или "мерседес"!

Видимо, он разозлился, потому что голос его зазвенел и даже прервался.

Она как-то не так начала... – Все, что оставил мне муж, – на книжке... Вернее, там денег уже нет. – Догадываюсь, – откликнулся он, – на поганый Клуб истрачено! Но я не об этом говорю. Я спрашиваю о деньгах, которые он припрятал! И вы должны знать о них! Не стала бы такая, как вы (он вдруг перешел на "вы"), оставаться с мизером! – А я вот осталась, – ответила она, – у меня только квартирные, я её сдаю. – Знаю, – бросил он раздраженно, дальше, дальше! – Что – дальше? – спросила она. – Дальше – ничего. Са... она поправилась, – муж ничего не сказал мне... Умер он в сознании, но говорить не мог – астма... – Знаю, – опять сказал он, и она возблагодарила Бога за то, что не дал ей соврать, – этот человек и в больнице, наверное, был и знает, как умер Саша. Но о Сашиных словах не знает никто. Никого не было в палате, он лежал один. – Ну, вот, вы все знаете, должны понимать, что я говорю правду. – Мне надоела эта болтовня! Хватит! Я вижу, что вы или не хотите отдать деньги – они, видимо, дороже вам, чем жизнь, или действительно не знаете, – не задумывались ни над чем. А ваш муж, я уверен, говорил вам о них. Может быть, не впрямую... Он понимал, что дни его сочтены... Я сейчас уйду. И даю вам пять дней сроку. Меня можете не искать – не найдете. За пять дней не отыщете деньги, то хоть Клуб продавайте, а мне – на тарелочке с голубой каемочкой! – Но откуда я возьму? – закричала она с надрывом. – Украдите. Как ваш муж, – усмехнулся он, быстро встал и вышел, тихо прихлопнув дверь.

Лина некоторое время сидела в полной неподвижности, не пытаясь думать, решать, – она просто сидела, пришибленная этой страшной историей. Все перевернулось с ног на голову. Саша – вор и предатель... Она – его вдова, которая должна отвечать за его поступки. И это правильно. Муж и жена – одна сатана, как говорит пословица.

Но тут-то все не так! И что ей делать? Может быть, надо было признаться, что она узнала Ваську? Может быть, он не такой закоренелый негодяй, каким хотел себя изобразить? Да он и не негодяй, он – мститель. И от мести он не откажется. Не убьет – это возможно.

Заставит украсть, выпросить, рассказать в Клубе обо всем...

Но это – гражданская смерть.

Она, звезда Лина – возможная воровка, жена предателя... Все узнают. И Стас – тоже. Да пошел бы он к такой-то матери, этот Стас! ... Ну ты и стерва, сказала она себе, человек примчался спасать тебя, а теперь – пошел?

Стас, меж тем, неподалеку от её дома сидел в своем "москвичонке". Так, чтобы видеть подъезд. Он был огорошен заявлением о старом друге, поверил и обозлился.