Текст книги "Шахматист (СИ)"

Автор книги: Ксения Полянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Лена заметила меня и, улыбнувшись, слегка уставшим голоском поприветствовала:

– Миша! Я так рада тебя видеть! – она вскочила с дивана.

– Я тоже, Леночка, – приобнимая знакомую, сказал я, – Как вообще твоё самочувствие? Давно я что-то не приезжал, – виновато ответил я.

– Да ничего страшного, чувствую себя как обычно: не плохо и не хорошо. Периодически всё болит, но доктор говорит, что пока всё нормально. Недавно переливание делали. Готовлюсь вот к пересадке костного мозга, – рассказала девушка.

– Это хорошо. Надеюсь, что скоро всё пройдёт, и мы с тобой и Максом поедем куда-нибудь отдыхать на моём драндулете.

Лена коротко и звонко рассмеялась. Я был очень рад слышать её смех. В последний раз, когда мы с ней виделись, она лежала без сознания под капельницей, и как мне казалось она вообще не подавала признаков жизни. Страшная картина. Не знаю, как Максим с этим справился. Мои рассуждения прервали: дорогой друг присел рядом с нами, а суетливые родители Лены что-то донесли на стол.

Все принялись обедать и обсуждать предстоящую Ленину операцию. Пересадка костного мозга – дорогое и тяжёлое испытание. А главное, очень опасное. После пересадки костного мозга иммунитет как бы обновляется, и любой мельчайший вирус может убить человека. Кроме того, лечение может оказаться неэффективным, так как шанс на успех равен всего 50–60 %. Я, конечно, всего не знаю, но так объяснял Максу врач Лены. Несмотря на всё перечисленное, девушка всё же решилась на эту процедуру, так как шанс всё-таки есть. Но вскоре мы закрыли эту сложную тему и принялись обсуждать дела житейские. Мы с Максом ели с таким наслаждением, что едва успевали дышать. Тётя Люда готовила с душой, отдавая частичку себя каждому пирожочку или супу. Здесь было так легко, ненавязчиво, тепло. Вдруг дядя Вова сказал:

– Ленусь! Не хотите прокатиться с Мишей и Максом на лодке? Погода сегодня тёплая, да и ты давно не выходила из дома. Свежий воздух – вот что прописал тебе врач!

Она растерянно, по-детски закрутила головой, переводя взгляд с меня на своего возлюбленного.

– Покатаю, покатаю, солнышко, – нежно ответил Макс.

Она улыбнулась и холодными губами поцеловала его в щёку.

– Ой, прости, – засмеялась Лена, вытирая след от помады на щетине Максима.

Я смотрел на Макса и видел в его глазах смутную тревогу. Сегодня он был не очень разговорчив и, видимо, о чём-то раздумывал. Думаю, мой друг переживал за предстоящую операцию Лены и старался об этом не думать, но выходило плохо. В этот момент меня посетила странная мысль. Мысль об истинных ценностях. Что нужно человеку, у которого есть любимый, семья и место, которое можно гордо назвать домом? Ответ в случае Лены довольно прост – здоровье. У меня оно было. Если бы я мог, то обязательно поделился бы им с Леной, но увы.

Работа убивала в нас добродушие. Она как лезвие ножа – вечно царапает твою душу о жестоких преступников, о погибших невинных людей, и после такого, разумеется, перестаёшь верить в существование чести, справедливости и любви в целом. Мир становится в твоём понимании ареной Колизея, где гибнут невинные, а кто-то хлопает и веселится, глядя на их мучения. Но меня всегда спасал Макс. Родителей в моей жизни нет и не было, поэтому я родился уже ожесточённым. Никогда не знав любви, я не мог овладеть этим искусством. Как там говорил Печорин? «Я был готов любить весь мир, но меня не поняли. И я выучился ненавидеть». Вот это про меня. Жил я у бабушки, мать видел изредка, а отцом всегда считал своего отчима, который, к моему большому сожалению, прожил недолго. О родном отце я никогда и не задумывался. Не скажу, что он меня волновал. Бабушка была доброй, ласковой женщиной, но все остальные были холодными, жестокими, поэтому с самого детства у меня сложилось чувство, что этот мир создан только для зависти и агрессии. Одной только бабушкиной любви мне не хватало, и, думаю, я сильно не дооценивал её. Деревня была не самой благополучной, если честно, так что агрессии в ней хватало с головой. И, как я говорил ранее, когда часто видишь несправедливость, то в будущем сделаешь всё, чтобы её предотвратить. Вот я и стал следователем. Но любви мира моя должность не прибавила. Но мне ли жаловаться? Я обрёл друга. Такого чистого и светлого, как Брюллов. Он заменил мне брата, а Ленины родители, отец и сёстры Макса – семью. Я часто думал, что глубоко несчастен, но только сейчас понял, что просто не замечал истинных ценностей.

– Они завтра приедут, – прервал мои рассуждения Макс и, заметив мой растерянный вид, пояснил, – Женя и Даша.

Сёстры Макса! Эта новость меня очень обрадовала и, поев, мы встали из-за стола. Через пару минут мы уже стояли на берегу и разглядывали лодку. Она была железная, с облезлой краской зеленоватого цвета, но довольно вместительная. Мы с Максом решили, что он довезёт нас до середины речки, а назад, по направлению к дому, буду грести я. Через пару минут наша лодка была уже на середине притока. Лена осторожно наклонилась к воде и стала водить рукой по водной глади, как скрипач смычком по любимой скрипке. Она смотрела на след, оставляемый её рукой, и тепло улыбалась нам. А что ещё нужно ей для счастья?

– Споём? – предложил я.

– А давайте! – ответил Макс.

Леночка начала петь песню «Конь» группы «Любэ» лиричным, нежным голосом. Мы своими басами стали подпевать. Её пение было таким прекрасным, таким настоящим, напоминающими зов предков. Я видел, как Макс счастлив, и как счастлива Лена. А мне не нужно было ничего, кроме их улыбок.

Время пролетело быстро. Мы даже не заметили как стало смеркаться. Вдруг с берега нас позвали, и я, взяв вёсла, стал грести назад. Причалив, мы вышли на берег и отправились ужинать. Тетя Люда приготовила жаренную рыбу, салат и баклажаны с чесноком и сметаной. Мы с Максом объелись до упаду и недолго побеседовав, направились в баню. Попарившись, я окончательно расслабился и через пару минут уже спал на отведенном мне месте.

На следующий день я проснулся в хорошем расположении духа и, приведя себя в порядок, потопал завтракать. Наконец-то я выспался и отдохнул как следует. Тетя Люда сготовила блинчки и мы с Максом охотно наворачивали их за обе щеки. Скоро мы приметили сестёр Макса, которые уже приехали и направлялись в дом поздороваться. Мы обнялись и поприветствовали друг друга. Макс тоже не растерялся и, поцеловав сестёр в лоб, начал что-то расспрашивать. У него было две сестры. Одной 24 года, другой – 19 лет. Они были уже достаточно взрослыми, но Макс всё равно воспринимал их как младших сестричек. Они были так похожи на него. Просто одно лицо. Единственное, цвет волос слегка отличался. Женя, старшая сестра, была брюнеткой, как и её брат. Тоже высокая, с такими же глубокими сине-зелёными глазами. Она носила строгую короткую стрижку, а в ушах красовались серебряные кольца, прилегающие к мочке уха. У неё было хорошее телосложение и слегка строгий взгляд, не свойственный никому в семье. Единственное, что выдавало в ней ребяческую наивность, были родинки. Училась Женя хорошо и окончила институт всего с одной четвёркой, так же, как и школу. Макс всегда помогал ей, но она была приучена к самостоятельности. Девушка она была серьёзная, потому что работа этого требовала. Работала она заместителем директора какой-то строительной компании.

Младшая же сестра, Даша, училась на втором курсе института, но не так успешно, как Женя или Максим. Она была больше человеком творческим и сейчас учится на дизайнера. Как говорит сама Даша, «мы потом такой бизнес с Женей сделаем! Каждый к нам приходить будет». Поскольку её творческая натура выражалась в открытости и желании видеть всё в ярких красках, то и цвет волос этому соответствовал. Они были покрашены в русо-сиреневый. Их мама была русой, и Даша пошла в неё. Но это была единственная их общая черта. Дашка любила краситься ярко: в голубые или зелёные цвета, в зависимости от настроения. Одежда у неё стильная, лаконичная, прекрасно ей подходящая. Вы можете подумать, что сёстрам было грустно без мамы, но это не так. Макс понимал их как никто другой, а большего им и не требовалось. Да и отец у них был прекрасный. Дядя Андрей выглядит словно Макс из будущего. Он мужик простой, трудящийся, до сих пор работает на каком-то там производстве. Вот и сейчас уже собирался чем-то помочь дяде Вове.

– О, и Мишку собой захватили! Молодцы, молодцы, – протяжно проговорил он. – Как дела-то, сынок?

Каждый раз, когда он так говорит, это льстит мне. Давно я не слышал этого слова в свой адрес.

– Да нормально. У меня имеется предложение. Погода сегодня замечательная, может быть, устроим пикник?

– Да ты же мои мысли читаешь! Мы с Вовой договорились уже. Вот мангал собрать решили, на речку съездим повыше чуть-чуть. Там красивенько, и никого нет из людей, да и Ленок птичек любит посмотреть.

Мы оперативно собрались и поехали. Всё было прекрасно, поэтому время и пролетело быстро. Весь день я наблюдал за моим другом и видел, какой он был довольный, как сияли его глаза, внутри которых что-то таилось. Это что-то меня пугало. Я знал, что его тяготит какой-то груз, а из-за недавнего происшествия считал виноватым себя. Я знал, что, если будет время утром, то обязательно спрошу Макса об этом. Но пока лишь наслаждался его улыбкой. Женя и Даша были рады его видеть. Они смеялись, разговаривали на какие-то серьёзные темы, а порой говорили рандомную чушь, искренне этому смеясь. Ленок выглядела очень измотанной, но её блеклая улыбка всё равно доставляла невероятную радость моему другу. Родители вечно были заняты, и лишь один я наблюдал за всеми, как какой-то режиссёр самого прекрасного на свете фильма. Макс привёз всем по подарку, так как с сёстрами он виделся редко, а с отцом тем более. Время пролетело быстро. Никто даже не заметил, как стемнело. Часы показывали 21:40, значит, ехать назад в город смысла не было. Мы остались в доме родителей Лены, но понимали, что завтра придётся рано вставать, чтобы успеть на работу к 7. Чуть-чуть посуетившись, все в итоге улеглись спать. В доме настала гробовая тишина. Меня уложили на полу, Макс с Леной спали напротив, девочкам досталась одна из спален, так же, как и родителям Лены, а отец Макса спал на диване. Я слышал и сопение отца Максима, и храп дяди Вовы в соседней комнате, и звонкое тикание часов в коридоре. Настала ночь, и я старательно пытался заснуть. Сквозь дремоту я вдруг почувствовал, как через меня перешагнули и направились во двор. Я развернулся и понял, что это был Макс. Его место на кровати пустовало. «Куда это он намылился на ночь глядя?» – подумал я. Туалет находился в доме и для того, что бы сделать свои дела куртка ему была не нужна. Но затем меня сразу посетила мысль, что лучшего момента для разговора не будет. Я тихонько поднялся и вышел вслед за ним

Макс сидел на крыльце в кромешной темноте и, раскуривая сигарету, смотрел, как пепел сыплется вниз.

– Ты чего это? Нам завтра вставать рано, – осторожно начал я, присаживаясь рядом.

Макс не встрепенулся, а как завороженный смотрел прямо перед собой.

– Да не спится чего-то. Видимо, день был слишком хорош, – слегка улыбнулся друг.

Он не поднимал глаза на меня и явно не хотел, чтобы кто-то сидел рядом, но я всё равно продолжал докапываться до сути:

– Что-то произошло?

– Нет, нет. Всё прекрасно, всё лучше, чем могло быть… Лучше, чем могло быть… – бубнил он.

– Поэтому ты эту гадость куришь? – сказал я, забирая у него из рук, как мамочка, сигарету, – Может, всё-таки расскажешь?

– Я немного устал, – начал он грустным голосом, – хотя слово «немного» тут не подходит. Я очень устал.

– От чего? – пытался понять его я.

Макс резко вскочил со ступенек и стал кричать:

– От чего?! Да я батрачу на двух работах! Я совершенно забыл, что такое выходной! Надо оплачивать квартиру, коммуналку, каким-то образом находить деньги на лекарства для Лены, потому что бросить её я не могу и не хочу; приезжать, помогать родителям, отцу, разруливать проблемы с институтом у Даши, поддерживать Женю с её трудностями на работе, постоянно улыбаться, шутить глупые шутки и делать вид, что всё в порядке! – перечислял, задыхаясь, он, – радует лишь то, что хотя бы доктор имеет совесть и даёт нам отсрочку по выплате, иначе я вообще не представляю, что бы было! Я почти не сплю, потому что после основной работы, я работаю на дому с документами для другого участка! Денег ни на поесть, а уж тем более на мою одежду нет! Я хожу как идиот в полицейский форме 24/7, потому что вся остальная моя одежда совсем износилась и выглядит как половая тряпка! Ещё эта дурацкая операция, из-за которой я весь на взводе. Почему я должен смеяться?! Почему я должен улыбаться ради вас, когда я устал?! Порой мне кажется, что всё это такой бред!

Макс заливался слезами, у него была настоящая истерика. Он еле успевал глотать воздух между каждой фразой, и всё также не поднимал глаз на меня. Я подошёл к нему и обнял, пытаясь успокоить.

– Тише, тише, всё хорошо. Ну же, сделай вдох и выдох. Мы это вместе с тобой пройдём. Увольняйся к чёрту с этой второй работы. Я договорюсь о бесплатном лечении для Лены.

– Дурак, что ли? Не надо, всё нормально, – успокаиваясь, говорил он.

– Нет, Брюллов, ты не понял – это приказ! В конце концов, 45 статья для кого? Закон о полиции: право сотрудника на медицинское обслуживание.

– Я пробовал. Дмитрий Владимирович мне отказал, мол, это бумажная тягомотина. Я пытался, но он пригрозил, что уволит меня. У нас всегда так всё работает. на бумажках написано, а на деле ничего…

– Нет, – вертел головой я, – Кто это сказал? Владимирович? Ничего, я завтра с ним поговорю. А если помогать не захочет, мы на него иск запустим о неправомерном использовании своих полномочий. Лена у тебя на иждивении, верно?

– Да, конечно – собравшись с духом, отвечал Макс.

– Ну вот, отлично. По закону он просто обязан. Так что ничего страшного. С этим я вопрос решу, а ты со второй работы чтобы уволился! Нечего себя изводить! Мне твой здравый ум нужен. А насчёт оплаты квартиры. . Знаешь, что? Переезжай ко мне или, может, я денег одолжу? В любом случае, я всегда тебе премию могу выписать. И насчёт отдыха. Будет тебе отдых. Я завтра один поеду на работу, а ты оставайся здесь.

– Чего? Нет, нет, нет, нет, нет. Работу я пропускать не буду. Потом отдохну как-нибудь, – засуетился Максим.

– Брюллов, оперуполномоченный и старший по званию Пассковский Михаил Алексеевич приказывает – слышишь? – приказывает взять отгул, дабы избежать утечки важных сотрудников. К Лере я и сам завтра схожу, а Сергеич с Сашей во всём мне помогут, если что, обязательно тебе позвоню, всё расскажу, всё доложу, но ты остаёшься и точка.

Макс улыбнулся и, крепко пожав мне руку, приобнял за плечо.

– Спасибо, – нервно засмеявшись, сказал он, – Спасибо.

– Ну-ка тихо! Тихо. Я давно должен был так сделать. А сейчас – спать! А то кто-то мне тут только что кричал, как он устал. Надеюсь мы никого не разбудили. В кровать быстро! Чтоб самым крепким сном, и мысли эти… отбрось. С Леной всё будет хорошо, обещаю.

Он кивнул, и мы разошлись. Аккуратно, заходя в дом я заметил что никто не проснулся. Хорошо что у мужчин такой крепкий сон. В постели я долго думал о том, что завтра мне предстоит тяжёлый день. Пусть Макс ничего не ответил по поводу квартиры, но это неважно. Деньги я ему в любом случае одолжу, а если он не захочет занимать, я ему за шкирку закину, но одного не брошу. Мысли о чувствах плавно натолкнули мой уставший мозг на все те ощущения, что я испытывал в автомобиле, когда мы нашли третий труп. Завтра придётся всё обследовать в одиночку, без моего напарника. Ему нужен отдых, и я знал, что поступаю правильно. Тем временем усталость взяла своё, и я погрузился в беспокойный сон.

Глава 8. Первая тонкая нить

Утром я проснулся рано. Тихо позавтракав, умывшись, одевшись и, прогрев машину, я направился на работу. На улице темно, и так как было всего 4 утра, то стояла приятная прохлада. Меня клонило в сон от нависшей в машине тишины, и даже включенное радио не спасало от скуки. Через два часа я уже заходил в участок. На работе почти никого не было (после выходных такое часто бывает). Лишь один охранник Степан устало смотрел телевизор.

– Доброе утро, Степан, – произнёс я сонным голосом.

– Доброе утро, Михаил Алексеевич. Как поживаете, и где Максима Андреевича посеяли? – задорно проговорил он, словно пробудившись.

– Поживаю хорошо. А Максим сегодня решил выходной взять.

– Ого! Давно такого не было. Вы один-то справитесь? – с сомнением произнёс Стёпа.

– Справлюсь, справлюсь. – уверено отвечал я, – Лера в кабинете, не знаешь?

– Да, пару минут назад приехала, – выдавая мне ключ, сказал он.

– Ну спасибо, Стёп, я пошёл, – я забрал ключ и направился к кабинету.

– Удачи вам, – вдогонку крикнул мне охранник.

Всё было не так плохо. Я даже настроился на рабочий лад и воодушевлённый вошёл в кабинет. Там Лера вешала верхнюю одежду в шкаф. Улыбнувшись мне, она поприветствовала:

– Доброе утро, как выходные?

От улыбки девушки моя сонливость сразу пропала.

– Доброе, неплохо. Мы с Максом к Лене съездили. Так хорошо отдохнули, что возвращаться не хотелось. А твои?

– Сойдёт. Ладно, пойдём в морг, я всё расскажу, – сосредоточенно сказала она.

– Недолго мы с тобой не о работе болтали. Ну, пойдём, пойдём, – смеясь, проговорил я.

Меня печалило, что мы с Лерой в последнее время толком не разговариваем. То ли она на что-то обижена, то ли я ей больше не интересен как собеседник. Оба варианта меня не устраивали. Я хотел общаться с Лерой. Поэтому решил спросить об этом сейчас:

– Слушай… – начал я, – Я бы хотел обсудить с тобой кое-что.

Девушка с недоумением посмотрела на меня.

– Конечно, давай.

– Мы в последнее время стали мало общаться, ещё задолго до недавней ссоры. Ты обижена? – запинаясь, произнёс я.

Я явно нервничал и старался смотреть куда угодно, но не на девушку.

– Нет, что ты! Просто сейчас много работы и…Мы стали немного… другими… может, поэтому тем для общения не много. Но мы по-прежнему хорошие знакомые! – воскликнула она, смущаясь.

– Да… знакомые… Ну, я рад, что мы всё выяснили, – улыбнулся я.

– Пойдём работать, – перевела тему Лера.

Я кивнул. Лера схватила халат и стала рассказывать мне всё, что ей удалось узнать. Расстроил ли меня этот разговор? Да. Я оказался прав. Мы больше не друзья… Скорее, просто знакомые, коллеги по работе… Но я быстро отогнал дурные мысли и постарался об этом не думать.

Мы зашли в морг. Как бы сейчас пошутил Макс, в нём было убийственно тихо. Девушка быстро положила сумку на стол и, открыв один из контейнеров, переместила тело для демонстрации. На столе лежал мужчина лет 40–45, тёмные волосы, пузико, залысина на темечке – всё как у нормального, среднестатистического мужчины его возраста. Натянув перчатки, Лера начала рассказ:

– Значит так, – произнесла она, передавая мне в руки тонкую папку, – я провела вскрытие в субботу и вот что мне удалось выяснить. Картина примерно такая же: миорелаксанты, укол в плечо из-за спины, и никаких видимых следов сопротивления не выявлено, переодет. Но! – выделила Лера. – В этот раз сменился препарат.

– Почему же он изменил его? – недоумевал я.

– Варианта два. Либо у него кончился запас диазепама, отчего он перешёл на более выгодный препарат, либо хочет увести следствие от своей персоны, – пояснила девушка.

– Логично. Вот только два разных препарата сокращают поиск подозреваемого. Кстати, что за препарат? – уточнил я.

– Феназепам. Он имеет мощное анксиолитическое свойство, а главное, по силе транквизирующего эффекта превосходит другие миорелаксанты. Но наш Шахматист использует метод передозировки. Так жертва в разы быстрее приходит в нужное ему состояние.

– То есть, он заменил распространённый препарат на более эффективный? Неразумно, – рассуждал я.

– Не спеши с выводами.

– Почему это?

– Феназепам тоже распространён. Он скупается в огромных количествах алко– и наркодиспансерами, а ещё кардиоцентрами выписывается почти каждому сердечнику с пороком сердца выше 1 степени. Так что, список тех, кто покупал этот препарат, огромен, – растолковала Лера.

– Хитро однако, – закончил я.

Лера кивнула и подозвала к трупу.

– При нём документов не было. Но, я думаю, мы сможем опознать его по другому признаку. Взгляни на колено, – предложила девушка, приподнимая покрывало с ног мертвеца.

– Ну, кривое, и что?

– Пф! Это протезированный мениск! Поэтому колено и кажется слегка косым. Поставлен он неаккуратно. Взгляни на качество швов, – девушка продемонстровала небрежно зашитое изнутри колено.

– И? Как это нам поможет? – не понимал я.

– Михаил Алексеевич, вы что, до сих пор спите?! – возмутилась патологоанатом, – обычно операции такого типа заносятся в базу данных больниц. И искать нужно именно в государственных, слишком уж халатная работа для частной клиники.

– Считаешь, что обычные врачи в городской больнице не способны сделать качественно? – обиделся за них я.

– Способны, конечно. Но если ты всмотришься получше, то поймёшь, к какому контингенту относится этот мужчина, – ответила Лера.

– К какому это? – живо проговорил я.

– Во-первых, взгляни на руки. Они все в мозолях и ссадинах, причем давно заживших, значит, они получены давно, так как уже образовались рубцы, – приподняв кисть, сказала Лера, – Такие следы обычно у простых работяг, зарабатывающих себе на жизнь на какой-нибудь мануфактуре или организации по типу ЖЭКа. Во-вторых, взгляни на отёк кожи и тёмные круги под глазами, несмотря на то, что он мёртв уже примерно двое суток. Стандартная черта для человека пьющего. Плюс печень не совсем в хорошем состоянии. В-третьих, кошелёк у него с собой был, но из денег всего 200 рублей и банковская карта. И то кредитная. А ещё, если ты обратишь внимание, то заметишь на стопе неправильно сросшуюся кость. Причём сросшуюся очень и очень давно. Все признаки нехватки денег. Так что вряд ли бы он обратился бы в частную клинику, – закончила она, бросая перчатки на стол.

– Понял, извини. Погорячился, – сдал назад я.

– Да ладно. Я сейчас отправлю запрос в клиники, и как только мне сообщат личность убитого, я обязательно позвоню тебе. Кстати, а где Макс? – вдруг вспомнила Лера.

– Вчера был очень напряженный вечер, и я решил дать ему отгул, – погрустнев, сказал я.

Сегодня мне не хватало моего товарища.

– Задабриваешь его, да? Ну ладно, удачи тогда в одиночку со всем справиться, – произнесла девушка.

Меня не то чтобы задели её слова, но сложилось впечатление, что все вокруг считали меня ни на что неспособным без Макса.

Телефон Леры завибрировал. Она разблокировала экран – номер был записан как «Сашечка».

– Подруга? – спросил я.

– Ухажёр, – кокетливо ответила Лера.

– У-у-у, интересно. Ну, тогда я пошёл. До встречи. Потом поболтаем за обедом, – растерянно сказал я.

Она улыбнулась, кивнула и подняла трубку.

Интересный расклад получается. Эх, Валерия Александровна…И главное, ходит и молчит, ничего не рассказывает! Я усмехнулся своим же мыслям, но на деле слегка потерял рабочий запал. Теперь оставалось забежать к Сергеичу и Саше, узнать, что у них нового. Я решил, что Сергеич будет первым, так как он раньше приезжает на работу, поэтому и направился на второй этаж. Коридор был пустой, стояла гробовая тишина. Мои туфли звонко цоколи по паркету. Я открыл кабинет и вошёл.

– Доброе утро, Сергеич. Как дела? – произнёс я.

Психолог сидел за столом. Бумажек за выходные стало больше, также, как и книг.

– Доброе, Миша. Дела нормально. Где товарища потерял? – произнёс мужчина, вставая с кресла.

– Меня сегодня, видимо, все об этом спросят. Отдых у него, отдых, – закатив глаза, сказал я.

Сергеич рассмеялся.

– Ты ко мне по какому-то вопросу или просто зашёл? – спросил он.

– Да, я буквально только что узнал у Леры одну интересную информацию, – заинтриговал я.

– Да? И какую же? – оживился Сергеич.

– Слушай, а какая может быть причина смены препарата? – усевшись поудобней, произнёс я.

Психолог стоял возле окна и, услышав это, вытаращил глаза:

– О… Он меняет почерк? – заикаясь, произнёс Сергеич.

– Нет, нет! Всё то же, но препарат другой.

– Хм, интересно… Очень интересно, – заходив по кабинету, говорил под нос он.

Повисла небольшая пауза. Психолог сначала долго ходил по комнате, потом покачался на стуле и наконец произнёс:

– У серийных убийц есть много методов общаться с нами или, например, с жертвой. Жертва никогда не догадывается о своём так называемом статусе, хоть ей и дают очевидные подсказки. Вот только очевидные они для психологов, психиатров и, конечно, же для самого убийцы. Один убийца другого не поймёт. И вот тут-то и вступает в нашу игру между полицией и убийцей почерк. Он невероятно важен для таких как наш Шахматист. Там важна каждая деталь. Всё, как в планировке дома – нельзя убрать фундамент у здания. Но порой обстоятельства вынуждают убийцу менять свои действия. Но это не наш случай.

– Но ведь это не базис того, как он совершает преступление, – возмутился я.

– Ты ошибаешься. Представь, что при постройке дома уберут, например, цемент. Кирпичи стоят плотно, но скреплены ли они? Надёжны? В таких же раздумьях находится преступник, – метафорично говорил Сергеич.

– Нет, но это всего лишь препарат, – всё равно не понимал я.

– Может, для тебя да, но для серийного убийцы – это перемена. Не слишком глобальная, но значительная. Может быть, он экспериментирует, пробует новое, входит во вкус.

И вновь в воздухе повисла кратковременная пауза. Но психолог продолжил:

– Либо у него сомнения, перемены, либо…

– Либо? – поторопил я.

– Это имитатор. Причём очень умелый. Но вряд ли. Такие случаи встречаются крайне редко. Думаю, у Шахматиста что-то случилось. Возможно, его не устроила предыдущая жертва или же у него началась паника, что его почти разыскали. У серийных убийц это не редкость. Но это точно неприятное событие для него.

– То есть, он сейчас должен быть растерян? – попытался подытожить я.

– Скорее всего, но он явно напряжён, – заключил Сергеич.

– Понятно. Спасибо, правда, не знаю, как мне это поможет. Но отчёт о состоянии убийцы жду к шести в своём кабинете, – сказал я, собираясь уходить.

– Может, к семи хотя бы, я могу не успеть, – пытаясь смягчить меня, сказал психолог.

– К шести. Целый день впереди, управишься как-нибудь, – сыграл в строгого начальника я.

– Ладно, Михаил Алексеевич

, будет сделано. Кстати, я бы посоветовал съездить к Ботковой ещё раз и поговорить с её подругой – она явно что-то недоговаривает. Я провёл анализ её допроса, который Макс перенёс в письменную форму, и недавних показаний. Она кого-то боится. Это видно по слишком неоднозначным ответам и кокетливой форме общения. Некий акцент, отвлекающий внимание от важных деталей. Надави на неё, и она расколется. Татьяна хоть и мастер увиливать, но характер у неё явно мягче.

– Понял, Сергей Сергеич. Будет сделано.

Психолог усмехнулся, а я вышел из кабинета и направился в сторону Саши.

Коридор третьего этажа пустовал, лишь дверь предпоследнего кабинета была нараспашку. Мартовская погода всё сильнее и сильнее напоминала мне о знойном лете. А отсутствие кондиционера всё чаще доказывало невыносимость нашей службы.

Саша был на своём рабочем месте и уже подписывал какие-то бумажки.

– Доброе утро, Миш. Я только хотел звонить по поводу результатов, – опередил меня мой товарищ.

– Доброе, я тебя слушаю, – усевшись на стул, сказал я.

Окно было открыто настежь, и прохладный ветер чуть раздувал жалюзи. Тёплый свет утреннего солнца играл на лице Саши. Парень он симпатичный. Широкие скулы, пропорциональные челюсти и лоб, ровный пробор в густых и кудрявых тёмно-рыжих волосах, светло-серые глаза под тонкой изящной оправой очков – всё это лишь украшало его. Никогда раньше этого не замечал. А может, это он наш таинственный «Сашечка», ухажёр Леры? Ну, потом выясним, а сейчас по делу.

– Значит, смотри, в этот раз я напал на след нашего голубчика, – сказал он, хвастливо размахивая перед моим лицом маленьким пакетиком.

– Что это? Отпечатки?! – удивился я.

– Ага, и принадлежат они некоему Варавину Марку Игоревичу, проходившему подсудимым по одному из дел Ботковой.

– Вот так совпадение, – наигранно сказал я, – А по какому именно?

– Изнасилование Мурзиной Екатерины Павловны, статья 131 УК РФ.

– Изнасилование. Так, ну тогда скинь мне его адрес, и я пойду ордер на арест запрашивать.

– Кутузовский проспект, 31/25, 1 подъезд, квартира 15, этаж 4, – продиктовал Саша, переписывая данные на листок.

– Спасибо. Вот он у нас и на крючке! – воодушевленно крикнул я, собираясь уходить.

– Это еще не все. – оборвал мою радость парень – На выходных в водоеме, где вы нашли автомобиль Ботковой рыбаки обнаружили черный пакет с вещами и обувью. Мне удалось установить замытые следы крови, принадлежащие Марии Ботковой.

– Отлично! Не забудь внести эти данные в отчёт. Саня, ты самый работоспособный сотрудник! – убегая произнёс я

– Спасибо! Удачи, – улыбнулся Саша и снова погрузился в бумаги.

В холле первого этажа было полно людей.

– О, Дмитрий Владимирович! Прекрасные новости: мы можем задержать подозреваемого преступника! – похвалился я.

– Какого из, Пассковский? Я что, по-твоему, гадалка? – ответил мне начальник. – Это в архив и поживее! Скоро совещание, Ларушев, до него я тебя даже слушать не хочу, – говорил он всем подбегающим подряд работникам.

– Шахматиста нашего. Запросите ордер на арест.

– Пассковский, я что для тебя – сопливый подросток, что должен верить на слово? Что у нас на него есть? – ответил Дмитрий Владимирович уже более заинтересовано.

Я быстро передал слова Саши, но мой начальник так и не проявил должного энтузиазма.

– Это всё? – уточнил он.

– Да.

– Мало. Ордера не будет, покопай на него ещё и не отвлекай меня от более серьёзных дел, – злобно ответил Дмитрий Владимирович.

– Вы что, серьёзно? Как мало?! Этого вполне достаточно для задержания! – возмутился я.

– Во-первых, сбавь тон, не забывай, с кем разговариваешь, – строго сказал Дмитрий Владимирович, остановившись, – А во-вторых, ваши улики – это детский лепет! Вы даже не установили личность третьей жертвы для того, чтобы выстроить мотив, – он ткнул пальцем меня в грудь, – У вас есть мотив только для убийства Ботковой. Но зачем ему убивать незнакомых ему людей, если, предположим, изначальная преследуемая им цель – месть? – ещё один тычок пальцем. – Отпечатки могли попасть туда, как угодно, и дело Ботковой вы нормально не изучили! Нужно найти ещё больше улик. Так понятно?! – окончательно разъярился начальник.

– Да, – разочаровано протянул я.

– Не слышу! – с упреком проговорил тот.

– Так точно! – расстроено выкрикнул я.