Текст книги "Барышня с подвохом или выжить любой ценой (СИ)"

Автор книги: Ксения Ос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

20. Отдых для неудачницы

Неприятности начались сразу после прибытия на курорт.

Нет, сначала все было хорошо. Надежда очень ловко избавилась от проводницы, наказав не будить до обеда, чтобы та не знала точно на какой из пяти предстоящих остановок девушка вышла, а потом действительно очень ловко проскочила на выход, пока крупный, отдышливый дядька, надуманным скандалом отвлекал рыжеволосую.

Дальше было и того проще. Накинув капюшон, Надежда наняла вполне приличную крытую коляску и уже через десять минут под мерное покачивание ехала в свой новый временный дом, а вот тут то, после прибытия, и вылезли неприятные нюансы заселения, о которых она не подумала.

– Да, да, дом подготовлен и ожидает своего владельца, – прочирикала высокая сухощавая дама лет пятидесяти, – вы, я так понимаю, доверенное лицо и приехали проверить готовность жилья? Замечательно! Когда стоит ожидать господ? Или может быть, барыня одна пожалует?

На мгновение Надежда Константиновна растерялась, что ее приняли за прислугу. Она даже нахмурилась, уточнив, почему та решила, что она сама не может быть арендатором и тут же поймала недоуменный взгляд администратора.

– Глупо шутите, девушка, – нахмурилась тетка, представившаяся Аглаей Савишной, – все знают, что наш курорт только для бояр и господ приближенных к ним предназначен. Нечего здесь торговцам и отребьям разным делать. Придумали тоже! Господа натуры нежные, взыскательные, а ежели мы сюда всех подряд пускать будем, то, как же они отдыхать-то будут? Нет, придумали же! Так, когда барыню то ждать? Вы же при ней, не при барине помощницей числитесь? И имя вы указать забыли. Может ее в список важных гостей включить следует?

Администратор, любопытство которой можно было черпать ложкой замолчала и требовательно уставилась на девушку, а Надежда, мечты о спокойном отдыхе которой рассыпались в дребезги на глазах, вздохнула разочаровано. Таких нюансов она в рекламе чертового браслета не нашла, да и предположить не додумалась – видимо, сыграло предубеждение современного человека, что кто платит тот и музыку заказывает. Похоже, то, что курорт только для аристократов, простому местному человеку и так очевидно было. А деньги то внесены! Пришлось быстро выкручиваться и срочно делиться с дотошной дамой, что доверенным лицом она служит при молодой барышне, которая перед очень удачным замужеством отдохнуть соизволит.

– Хлопоты свадебные такие утомительные, сами понимать должны, – наиграно доверчиво хлопнула глазками самопровозглашенная помощница жадно внимающей ей Аглае Савишне, – а имя моя барышня запретила называть, оттого и дом отдельный подальше выбрала, чтобы огласки избежать, – врала от души девушка, – а приедет сразу, как освободиться, конечно.

Администраторша покивала головой понимающе и уточнила, будет ли сама Надежда заселяться в дом для прислуги или с хозяйкой жить будет.

Девушка дернулась зло, но сдержаться успела. Ага! За двести пятьдесят рублей жить в каморке с прислугой и питаться самой дешёвой едой. Размечталась стерва.

– Нет, что вы! Мне приказано в доме дожидаться, – сделала страшные глаза Надежда Константиновна, – вдруг хозяйка ночью приедет и ей помощь понадобится? Нет, нет! Не хотелось бы подвести барышню.

Судя по всему, девушка, как и вся ситуация Аглае Савишне не понравилась, но поскольку дом оплачен, то и спорить она не решилась. Пришлось Надежде в сопровождении тетки заселяться и даже в закуток для личной прислуги, что на первом этаже расположен, обживать демонстративно.

К сожалению Надежды, Аглая Савишна следила за ней весь месяц.

– Что-то не едет барышня, не торопится? – спрашивала она каждое утро забирающую завтрак девушку.

Надежда Константиновна улыбалась рассеяно и руками разводила неопределённо, намекая, что она человек подневольный и все, что остаётся ей, так ждать и в дела барышни не вмешиваться.

С завтраком, как и ужином, кстати, тоже вышла неприятность. Хоть питание и входило в оплаченную аренду, но предназначалось для аристократов, а не для прислуги, которую кормили хоть и сытно, но намного проще и однообразное.

Тут-то Надежда и встала в позу.

– Оплачено, тридцать завтраков, обедов, полдников и ужинов, а значит или предоставьте положенное, или перерасчет делайте, да часть денег хозяйке верните. Не ваше дело куда я оплаченную еду девать буду, – рявкнула она зарвавшейся администраторше.

Та зубами поскрипела, про обнаглевшую прислугу покричала, но денег возвращать не стремилась, а поскольку сидеть в ресторане с аристократами девушка не могла, то пришлось ей поднос с едой с собой в домик забирать, вроде как для хозяйки, что на люди выходить не желает.

В общем, месяц для Надежды выдался нервным и сумбурным. Была даже мысль плюнуть на все, да в город уехать и квартиру снять, но останавливало упрямство, да и денег потраченных жаль было. Итак, до источников, в которых поплескаться надеялась, не добралась – тут уж вредная Аглая насмерть стояла – визжала как та свинья на скотобойне, что не допустит непотребства в виде прислуги в купальнях.

Пришлось девушке смириться, на время.

Впрочем, гадость вредной тетке перед отъездом она все же сделала.

Дождавшись, когда в ресторане будет как можно больше постояльцев, она сердечно попрощалась с Аглаей Савишной, а потом громко посетовала, что барыня ее прослышала о том, что слишком любопытный и разговорчивый персонал на курорте, а потому ехать она передумала и другим не советовала бы.

– Да, да, так ее светлость и сказала – не хочу потом глупости да наветы всякие выслушивать про себя, лучше уж на другой курорт поеду, там, где персонал воспитанный, да в жизнь господ нос совать не посмеет.

Аглая Савишна только рот открыла от возмущения, а Надежда, не дожидаясь очередного скандала, подмигнула вредной администраторше и, подхватив свои вещи, с чистой совестью отправилась на выход.

21. Екатеринбург

Екатеринбург встретил Надежду ветром, дождем и неожиданным похолоданием.

Порадовавшись, что удалось забрать с собой одежду, Надежда Константиновна утеплилась и, сняв комнату во вполне приличном с первого взгляда доходном доме, начала осматриваться.

Город девушке понравился своей самобытностью с налетом не навязчивой старины, аккуратными чистыми улицами, зеленью и приятными взгляду разукрашенными домами, а вот люди в нем не очень. Довольно полная, разодетая слишком вычурно тетка, хозяйка сдаваемых комнат, долго и нудно выясняла, откуда Надежда приехала и чем планирует заниматься.

– И имей в виду, водить мужиков в комнаты я запрещаю! – выдала эта любительница рюшей, бантиков и огромного декольте на грани приличия, – знаю я вас. Сначала скромниц из себя строите, а потом бордель из апартаментов создать пытаетесь. Не позволю!

Надежда уже пожалевшая, что выбрала именно этот доходный дом, вздохнула раздражённо. Наверно, она бы и ушла отсюда с удовольствием, но масленый взгляд хозяина соседнего гостиного двора понравился ей еще меньше, а имеющиеся таверны с номерами испортили бы ее репутацию и вовсе безвозвратно. Вот и приходилось девушке кивать согласно и обдумывать параллельно где бы снять или даже купить небольшой домик, да, чтобы подозрений не вызывать на работу не слишком обременительную пристроится.

Наконец, скандальная тетка утихомирилась.

– Называть меня следует госпожой Рене и никак иначе, – помахав веером перед лицом девушки, сообщила обычная Ирина Васильевна с сильно выбеленным лицом и довольно миленьким, хоть и крупноватым для женщины носом картошкой.

Надежда Константиновна кивнула в очередной раз, сдержавшись, чтобы не хмыкнуть, да не ляпнуть, что на француженку она смахивает не больше чем обычная дворняга на французского бульдога, и наконец, была отпущена восвояси.

Как оказалось, если не сталкиваться с хозяйкой доходного дома, то условия проживания были пусть и не самые дешёвые, но очень даже приличные.

Осмотрев чистую, уютную комнату, которая была почти вдвое больше, чем у Марьи Ильиничны и, позавтракав фаршированными блинчиками с творогом и вареньем, Надежда готова была простить даже спесь и хамство вредной тетки.

Еще неделю девушка осматривалась, гуляя по городу и просматривая рабочие вакансии в браслете. К сожалению, такого везения как с библиотекой ожидать не приходилось, профессии подавальщицы она откинула сразу, а вакансию горничной она оставила на крайний случай. Не то чтобы Надежда боялась работы, но отношение к женщинам слугам которых может в любой момент зажать в уголок и попользовать работодатель коробило неимоверно. Понятно, что было так не везде, да и в обиду бы девушка себя не дала, но снова рисковать и привлекать внимание не хотелось.

С сожалением, пару раз Надежда прогулялась недалеко от магической академии для аристократов, но лазейки проникнуть туда несовершеннолетней девчонке, без разрешения родителя или опекуна, даже при наличии оплаты так и не нашла.

Выхода оставалось два. Либо обнародовать свое происхождение и найти сговорчивого опекуна или ждать совершеннолетия. Впрочем, даже эти варианты не были надежными, поскольку первый мог в любое время отозвать разрешение и выдать ее замуж тому, кто больше заплатит, а во втором случае тоже все было не просто поскольку даже после совершеннолетия аристократка, а тем более магичка, не может быть свободной. Тут даже придумывать ничего не надо, и так ясно, что царь в любой момент может призвать ее и выдать замуж за того кого ему выгодно будет.

Вот и получается, что куда ни сунься, а засада везде конкретная.

Оставался лишь один выход – дождаться совершеннолетия и снять родовую защиту с имения, что автоматически подтвердит ее статус Главы рода и даст некую хрупкую безопасность.

Нет, наивной, в свете прожитых лет и жизненного опыта Надежда не была. То, что ее попытаются уговорить, очаровать или просто надавить с помощью шантажа и заставить выйти замуж она не сомневалась, но разница все же была в том, что заставить Главу рода насильно, даже царю непосильно, а значит кроме как ждать и скрываться до поры, до времени выхода не было.

Надежда Константиновна снова вздохнула, бросая взгляд на недоступную для нее пока академию и даже выругалась мысленно. Вот чем эти бояре интересно думают, если даже клановых магов, не являющихся аристократами, обучать не хотят. Нет, ну разве сравнится клановый наставник с настоящей полноценной академией?

На последней мысли девушка и вовсе зависла. А что она знает о местном обучении на дому? Не факт же, что магов только кристаллы заряжать обучают. Тут же однозначно все от наставника зависит.

Теперь мысли Надежды свернули и вовсе в фантастическую сторону. Вот и где в этом мире можно найти свободного, не состоящего в клане мага, который не продаст за пару монет, и обучит чему то новому?

Некоторое время девушка стояла, словно в ступоре, а потом махнула рукой – будь, что будет. Тем более, что кое-какой теорией она и так владела, а сейчас проблема стояла куда глобальнее. Мало быть главой рода в роду, состоящего из одного человека – нужны были если не родственники, то хотя бы соратники, а где их взять, если всех, даже слабых магов кланы еще с детства отслеживают и к себе вербуют.

А ведь и этого тоже мало. Недостаточно просто заманить к себе человека – над же еще и доверять ему, быть уверенным, что не получишь удар в спину.

– Клятву, что ли какую выдумать или поискать? – прикинула тем временем девушка, – есть же, что то в этом мире похожее? Главное под себя ее подогнать, да требования сформулировать правильно.

Не долго думая Надежда Константиновна тут же вернулась в апартаменты и достав лист начала формировать текст клятвы исключающий любую лазейку для измены.

– Эх, теперь проверить бы ее на ком-нибудь, – скуксилась она час спустя.

Впрочем, переживала девушка зря, не прошло и трех дней, как ее спокойная жизнь вновь сделала кульбит, а проживание в элитных апартаментах стало невозможным.

22. Несправедливость

В этот выдавшийся относительно теплым день, на многолюдный, шумный рынок Надежда Константиновна выбралась спонтанно. Во-первых, пора было закупиться продуктами, чтобы на ресторан доходного дома не тратиться, ну и заодно не мешало посмотреть, не подвернется ли подработка, да на лавки где кристаллы продаются посмотреть. Понятно, что совершать прошлую ошибку она не планировала, но возможность присмотреться и в случае необходимости сдать товар разово и исчезнуть допускала.

Сначала скопление людей в центре рынка, там, где располагалась площадь с допотопным, еле бьющим вялыми струйками воды фонтаном и дешёвыми забегаловками Надежда планировала обойти. Она даже свернула в проулок, чтобы не толкаться, но тут ее привлекли подзуживающие крики толпы и яростное, словно обреченное рычание на помосте для выступлений бродячих артистов.

Объяснить, отчего не прошла мимо, Надежда не смогла бы и под пытками, но осознала себя в той толпе, от которой так шарахалась уже через мгновение.

– Ну и ладно! Просто посмотрю и быстро уйду, – решила она, протискиваясь сквозь плотные ряды улюлюкающих людей.

– Вор, бесстыжий! Говорят, он третий раз в этом месяце хлеб у толстого Семы украл! А еще, булки говорят, воровал и кренделя сладкие! Так и надо ему поганцу, – просвещала видимо недавно подошедшую подругу высокая, худощавая женщина в сером заношенном платье и тонкими, брезгливо поджатыми губами.

Ее собеседница, полная противоположность тетки, дама с внушительными достоинствами и в кипельно-белом переднике, рассеяно кивала в ответ, вытягивала шею и азартно вертела головой, стараясь увидеть хоть что то интересное.

Надежда, выяснив в чем дело и уже пожалевшая что пошла смотреть на наказание, попыталась выбраться из толпы, но тут появился невысокий, румяный мужчина с довольно большим нависающим над штанами брюшком и начал что то эмоционально вещать с помоста. Люди зашевелились, загомонили, качнулись вперед, зажимая девушку со всех сторон и, неожиданно вытолкнули ее вперед.

Догадавшись, что выбраться из кучи разгоряченных азартом людей не получиться, Надежда вздохнула раздраженно и все же обернулась посмотреть на помост.

То, что увидела девушка, шокировало ее невообразимо. Решив, что ей показалось, она сделала шаг вперёд и присмотрелась более внимательно.

К сожалению, девушка не ошиблась.

Впереди, привязанный к столбу, висел худой, испуганный мальчишка лет двенадцати, а рядом, не подпуска мужика с плетью, сидел огромный не менее худой пес и скалился на ожидающих развлечения людей.

– Вот же гадство! – выругалась девушка, сдержав в последний момент более крепкие эпитеты и не зная как поступить.

Впрочем, людей ожидающих бесплатного развлечения ни возраст ребенка, ни его испуганные глаза не трогали абсолютно.

– Пса! Прибить пса надо, а потом можно и вора наказывать, – выкрикнул в азарте один из мужчин, стоявших в первых рядах.

Надежда резко обернулась и смерила злым взглядом неопрятного супостата с жидкой бородёнкой на морде, необремененной интеллектом. Тот ухмыльнулся, показав значительный недостаток зубов, а толпа загудела, заулюлюкала одобрительно.

– Ща, за охотником уже послали. Он враз зверюгу зарежет, – с предвкушением отозвался приятель ожидающего расправы над ребенком хама.

Люди снова загомонили, а в толпе наметилось движение.

– Идет, идет! Сам большой Потапыч за дело взяться согласился, сейчас враз зверюгу присмирит, – раздались радостные голоса из толпы.

Надежда снова завертела головой, а когда увидела мощного хмурого мужика с топором, то даже испугалась на мгновение. Отчего то, что, что мужик справится с худым, обессилевшим, как и его хозяин, псом, она даже не сомневалась.

– И понес же меня черт на рынок. Вот оно мне надо было? – выругалась она злобно.

Наверно, отвернуться и сделать вид, что ничего не происходит, было бы самым правильным решением, тем более, что, не светясь магией мальчишку ей точно не отбить, но проблема все же имелась – ей, жительнице своего мира, еще не зачерствевшей и привыкшей к гуманным способам решения проблем, видеть это было невозможно.

– Не прощу же. Сама себя потом не прощу и поедом съем, – обреченно выдохнула она и, преграждая мужику путь, сделала шаг к помосту.

Ситуация была критичной, а еще неприятной и опасной до зубного скрежета.

– Не стоит, – мягко сказала Надежда глядя прямо в мутные глаза Потапыча.

Тот дернулся, словно приходя в себя и сфокусировав взгляд удивленно посмотрел на девушку.

– Отойди, девка, – сказал он хрипло, – пацана не трону, только пса уберу.

Как не стыдно было девушке, но оскалившуюся собаку, верную, голодную и загнанную, как и малолетний хозяин в угол, ей стало жалко чуть ли не больше чем мальчишку.

– Не стоит, – уже более уверенно повторила девушка и, приложив палец к руке мужчины, пустила каплю холода.

Потапыч, в резко просветлевших глазах которого мелькнула паника, вздрогнул, выронил топор и отшатнулся от девушки мгновенно.

– Госпожа, барышня, простите великодушно, не признал, не смею, приказали мне, – забормотал он пятясь все дальше и дальше, – ухожу. Видит Всеединый, не хотел я.

Надежда бросила раздраженный взгляд на охотника и тут же отвернулась к мальчишке.

– Почему ты тут? Ты, правда, украл что то? – спросила она сухо.

Пес словно понимая, что вреда девушка не причинит хоть и смотрел настороженно, не отходя от хозяина, но зубы скалить перестал, а мальчишка всхлипнул горестно.

– Нет, да, – закивал, замотал головой он неуверенно.

Надежда даже бровь приподняла в удивлении.

– Так да или нет? – уточнила она раздраженно.

Мальчишка снова всхлипнул, а потом заговорил быстро, сбивчиво, словно боясь, что от него отмахнутся, надеясь и не надеясь одновременно.

– Я не воровал. Я бы никогда не взял чужого. Господин пекарь меня сам на работу позвал, сказал, что если я мешки с мукой ему в подвал перетаскаю, то целый рубль заплатит. Я все сделал, как договаривались, а он сказал, что я слишком долго возился, не заработал ничего. Я не знал, что делать дальше. Рэкс голодный был и я тоже два дня не ел ничего, а денег нет, вот я и взял буханку в счет оплаты. Но я не воровал. Я же работал все утро, – всхлипнул мальчишка горестно.

Надежда замерла на мгновение.

Чувствуя, как злость и ненависть от несправедливости ситуации разгоняют кровь по телу, собираясь ледяным комком где-то в груди, девушка с силой сжала кулаки и зажмурилась подавляя желание наказать всех и сразу. Откуда это? Никогда же не была настолько эмоциональной, всегда головой думала, прежде чем сделать что-то. Минута. Почти совладав с неуместным, а точнее опасным в этой ситуации порывом, она открыла глаза и вдруг заметила, как по рукам ребенка пробежала слабая, еле заметная, голубая волна. Маг? Не может быть?

Обдумать ситуацию она не успела. На ступеньках, ведущих на помост, послышался шум, и девушка обернулась к пробирающимся к ней двум мужикам.

– Так, и что это у нас тут? Откуда девка взялась? Неужели подельница?

Невысокий мужик с военной выправкой и пивным животом, хоть и не таким объемным, как у пекаря, цепко осмотрел девушку и заметив такой же внимательный взгляд в ответ, нахмурился.

То, что мужчина при чинах, а еще хорошо знаком с тем, кого прозвали толстым Семой, понятно было без слов, даже невзирая на гражданскую одежду. Впрочем, тот и не скрывался. Подозвав к себе двух мявшихся в стороне полицейских, он коротко приказал.

– Обыскать! Проверить девку! – махнул рукой под довольную ухмылку пекаря.

Понимая, что деваться некуда, Надежда Константиновна выдохнула резко, оскалилась неприятно и, опустив руку на стоявший у края помоста столб, пустила магию.

Толпа охнула. Те, кто стояли в первых рядах отшатнулись в испуге, в то время как задние ряды желая видеть что происходит, напротив, вперед качнулись. Раздались крики чрезмерно зажатых людей и ругань тех, кому отоптали ноги и помяли бока в толчее.

Полицейские напряглись, замерли, не доходя до девушки и тут же обернулись, в ожидании новых указаний от начальника.

Лицо же мужика изменилось мгновенно, став из надменно-презрительного вдруг добрым, приторным и даже восторженным, словно переключателем кто щелкнул.

– Барышня, ну чего же вы тут? Заблудились? Негоже вам с преступником разговаривать. Али пожалели его? Не стоооит, – протянул он ласково и очень убедительно, – вы на возраст-то не смотрите! Воры, они же знаете какие? Они мнооого чего наговорить могут, да ни слова правды там нет. А может вас, барышня, домой проводить? Так это мы мигом, меня, кстати, Никодим Антонович зовут, городовой я здешний, у самого Прохора Никоновича служу.

Надежда, знать не знавшая кто такой этот Прохор Никонович, ухмыльнулась на такие явные изменения и, навесив самую высокомерную маску на лицо, скривилась брезгливо.

– Домой я и сама дойду, – фыркнула она на грани хамства, – вы вот дорогой городовой объясните мне, отчего это ваш толстый приятель обманул мальчонка и за работу не заплатил, а потом еще в воровстве обвинил? Или он может против нас, клановых, злобу имеет? А может просто мстит за что? Мальчик, будущий маг, так это дело государственное и не вам его судить.

Толпа, прислушивающаяся к каждому слову, ахнула восторженно – это же какое развлечение для обывателей! Пекарь из румяного превратился в такую же толстую, но очень бледную тень, а глаза городового сначала округлились в шоке, а потом стали цепкими как у ФСБэшника перед допросом преступника.

Надежда обвела взглядом столпившихся людей и нахмурилась недовольно.

– Кто-нибудь видел как мальчишка сегодня мешки на двор пекаря таскал? – спросила она как можно громче.

К ее удивлению, ответил и поддержал девушку тот самый неопрятный мужик, что требовал казни вора.

– Так, ясен пень, все видели, – закричал он громко, – толстый Сема не захотел грузчикам пять рублёв платить вот и поманил пацана деньгой малой. Не впервой такое уже. Он на прошлой седьмице и Архипке, что у рынка покупки на дом таскает, тоже не заплатил, да и Ленька, что на Каштановой живет, тоже жаловался на него. У, жид, знает за кого заступиться некому тех и обижает зараза брюхатая.

В толпе загомонили еще громче и яростнее, обсуждая услышанную информацию, а вперед выбралась та тетка в белоснежном переднике, что слушала о притуплениях вора от подруги.

– Брешут они, барышня, вот крестом Всеединого клянусь, брешут. Не мог Митька булки у Семы воровать. Соседка я и все про семью Митькину знаю. Честные они были, да упокой их Всеединый и мать его Пресветлая и Милосердная, а Сема просто землю с домиком, что мальчишке в наследство перепал забрать хочет, вот и обвинил безвинного.

Теперь настроение толпы изменилось кардинально. Даже те, кто сомневался стали поглядывать на мальчика жалостливо и уже зло, недобро на пекаря.

– Вот же, сволочь, совсем разожрался. На чужом горе заработать решил!

– Гнать его!

– К столбу обманщика!

Толстый Сема попытался сбежать с помоста, но плотно стоявшая толпа сдвинулась плотнее и не выпустила его.

– Бесстыжий, рожу то наел…

– Сироту обижаешь…

– Всеединый то все видит…

– Подлец, не будем больше покупать у него, – неслось со всех сторон.

Надежда ухмыльнулась мысленно и тут же рванула освобождать уже практически оправданного мальчишку от веревок. К ее удовольствию пес препятствовать девушке не стал, а вот на протянувшего нож Никодима Антоновича зарычал зло.

Девушка хмыкнула, отвязала практически упавшего от слабости на помост мальчишку и обернулась к городовому.

– Что же вы так, Ваше благородие, оплошали то? – спросила она язвительно, – безвинного, да еще и мага и под плети подвести! Нехорошо! Не ровен час, до царя – батюшки, что магов всячески привечает, оплошности то и дойдут. Не пощадит он, ох, не пощадит!

Городовой хмурился, тяжело дышал, но спорить с непонятной и неизвестной магичкой остерегался.

– Разберёмся, барышня, – пыхтел он, утирая вспотевший лоб не слишком чистым платком с невнятной вышивкой по краю, – ошибочка вышла. Вот разберусь я, и виновные враз наказаны будут, – кинул он злобный взгляд на сжавшегося в страхе пекаря.

Надежда скривилась презрительно, но спорить не захотела. Подхватив мальчишку под локоть, она стащила его с помоста и шепнула на ухо, – ну, веди к себе, поговорить бы нам надо, – быстро потащила с площади.

23. Митька

Разговор с Митькой не задался с самого начала.

– Не хочу, не заставите, не пойду в ваш клан. И вообще ни в чей другой тоже не пойду! Все равно сбегу, – набычившись словно хомяк, забивший полный рот семечками и орехами, заявил мальчишка, как только они переступили порог ветхого, давно не ремонтированного домика.

Надежда Константиновна понятливо вздохнула – да кто же в здравом уме туда вообще пойдет, но спорить не стала. Она осмотрела пусть бедную, но чистую комнату с давно не топленой печью и провела рукой по неровной и растрескавшейся от времени поверхности стола. Отсутствие жира, копоти и вообще темных пятен на пальцах, девушку удовлетворили. Она улыбнулась и вытащила из висевшей на плече сумки белый пористый хлеб, что купила себе до того как попала на казнь, два яблока, небольшой кусок домашней колбасы с беловатыми, словно прозрачными прожилками сала и четвертинку мягкого домашнего сыра.

– Ешь, – буркнула Надежда Константиновна, нарезая огромным ножом бутерброды и протягивая ребенку.

Митька шумно сглотнул и уставился на еду как на змею, что внезапно обнаружилась в любимом уголке сада, а потому брать подношение не спешил.

– В клан не пойду, – повторил он уже не так уверенно, – мне и тут хорошо.

– Угу, я заметила, – Надежда вздохнула раздраженно, протянула крупную горбушку Рексу и окинула неодобрительным взглядом практически нищую комнатку, куда хоть и нехотя, но привел ее спасённый мальчишка.

– Ешь, уже, – повторила она устало, – а насчет клана не переживай. Нет его у меня, клана того. Пока нет, так, что забирать тебя мне в любом случае некуда. Ну, чего уставился как баран на новые ворота? Ешь, давай, ну, кому сказала?

Мальчишка замер недоверчиво. Не спуская глаз с девушки, словно ожидая подвоха или окрика, он протянул руку и несмело подтянул кусок хлеба к себе.

– Так ты специально врала и грозилась, чтобы городовой не забрал меня? – проявил он чудеса сообразительности, – а зачем тогда то, что я маг проболталась? – спросил серьезно.

Надежда, не зная, что ответить и как объяснить, что не объяви она его магом то, скорее всего городовой, подыгрывая пекарю, потащил бы его в участок на дознание, а там все равно придумали бы вину, промолчала. Митька, не дождавшись ответа, вздохнул, еще подумал немного, глядя как пес жадно догрызает второй кусок хлеба и неуверенно откусил от бутерброда.

Чтобы не смущать мальчишку, девушка отвернулась, разглядывая пусть и чистое, но слишком маленькое окно для такого помещения.

– У тебя голубые всполохи по рукам бежали, так, что скрыть, что ты маг все равно не получилось бы, кто надо понял уже, – сказала она через минуту, – я просто ткнула городничего в магию носом, чтобы замолчать это не удалось и не забили тебя якобы по незнанию.

Митька открыл рот так, что у него непрожёванный кусок ветчины на стол выпал. Впрочем, подобрал он его быстро и даже умудрился обратно сунуть, словно и не было ничего.

– Да лааадно! – прошептал он недоверчиво.

Надежда Константиновна улыбнулась мысленно, но вид сделала равнодушный, словно не заметила ни оказии, ни лжи.

– То есть, то, что магия у тебя есть – ты знаешь, а то, что она там, на площади проявилась, не заметил, я правильно понимаю? – уточнила она с ироничным любопытством.

Мальчишка, только прожевавший кусок, нахохлился как воробей на заборе в мороз минус тридцать и покачал головой неопределенно.

– Я помню, что в груди пекло, но сделать не мог ничего, – выдавил он неохотно.

– Надеялся, что не заметит никто? – Надежда посмотрела на мальчишку и, не дожидаясь ответа, кивнула понимающе.

– Учиться бы тебе – такой потенциал пропадает, – вздохнула она с сожалением, – жаль только, что мне уходить надо, а больше, без клана тебе и не поможет никто. Впрочем, там тоже не слишком учебой заморачиваются, научат артефакты заряжать, чтобы содержание отрабатывал, да пользу приносил, вот и ладно. Не любят там конкуренцию. С одной стороны для усиления клана и привечают магов, а с другой, следят, чтобы не было слишком сильных и умелых – власть потерять боятся. Да, не повезло тебе. Только то, что не девушка ты и радует – у тех участь и вовсе печальная.

Надежда Константиновна помолчала минуту, а потом вздохнула с сожалением.

– Значит, хочешь остаться здесь? – спросила и помолчала, давая время на ответ.

Митька уже тянувшийся за новым бутербродом опасливо отдернул руку, нахмурился и промолчал глядя на собеседницу не слишком ласково.

Надежда кивнула, принимая решение мальчишки и, улыбнулась рассеяно.

– Ну, что же.… Жаль, конечно, что такой талант пропадет, – подытожила она грустно, – но выбор ты сделал, а мне пора уже.

Девушка поднялась, оставив остатки еды на столе и порывшись в сумке, выложила горсть мелких медных монет и тридцать обычных царских рублей, в виде крупных серебрушек, что на мелкие покупки откладывала.

– Прости, больше с собой нет. А вообще, если ты не хочешь, чтобы тебя в клан чей-нибудь насильно загребли, то советую уходить как можно быстрее, лучше даже сегодня, – посоветовала сочувственно, – думаю, тот городовой та еще сволочь продажная. Я уверена, он уже проанализировал ситуацию и понял, что никакого клана за мной не стоит, так, что когда за нами придут только вопрос времени. Очень малого времени.

Надежда помолчала еще с минуту, но поскольку мальчишка ответить не пожелал, пожала плечами раздраженно и направилась на выход. Все, что она могла, она сделала, а заставлять и таскать за собой ребенка, который упирается и возможно даже возненавидит ее, решив, что Надежда лишила его свободы выбора, было глупо.

– Прощай и удачи тебе, – с сожалением махнула рукой девушка и, выбравшись из покосившейся избушки, быстро огляделась.

24. Спутники

Забрать свои вещи оказалось делом не легким.

Как и ожидала Надежда Константиновна, у доходного дома ее уже ждали.

Спрятавшись в тени, девушка раздраженно наблюдала за двумя темными машинами – кабриолетами, стоявшими чуть поодаль от входа и выбравшегося из открытой коляски городового.

Никодим Антонович быстро осмотрелся, перекинулся парой слов с худощавым, невысоким блондином в светлом хлопковом костюме и быстро вошел внутрь.

Издали наблюдая через большое окно холла, Надежда только что не зарычала от злости глядя как виртуозно и ловко тот прикладывается к пухлой ручке госпожи Рене, отводит даму в уголок и начинает говорить много и убедительно.

Хозяйка доходного дома жеманно улыбается, выпячивая пышную грудь из нескромного декольте платья, даже вроде хихикает, но в какой-то момент лицо ее становится серьезным. Она качает головой отрицательно и выдергивает удерживаемую городовым руку.