Текст книги "Тот, кому нужна помощь"

Автор книги: Ксения Баракина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Ксения Александровна Баракина
Тот, кому нужна помощь

1

Вобщем-то началась история с того, что она спрыгнула с крыши. Нет, она не занималась паркуром или чем-то подобным, не решала сократить путь и не была излишне романтичной. Просто она покончила с собой. Причины, толкнувшие ее на это, пока отложим в сторону.

   Скажу сразу, я не буду грешить против истины, поэтому не могу красивенько описать лежащий внизу трупец. Как бы это не приукрашивали авторы, в прыжке с крыши мало симпатичного. Сами понимаете, разбитая голова, торчащие в разные стороны ребра и лужа крови не располагают к романтике.

   (Так что никогда не прыгайте с крыш, окай?)

   А еще можно умереть не сразу.

   А еще можно нечаянно выбрать такое место, где никто не ходит.

   Так как внизу нет ничего красивого, и лежит неприятный свеженький труп, давайте посмотрим лучше вверх... Тем более что там есть, на что поглядеть. На небе полыхал ослепительный желто-красный закат, отражаясь в лужах на асфальте. Лужи остались после утреннего ливня и были огромные, поэтому улицы выглядели так, будто находятся в Венеции. И все это мокрое безобразие блестело и сверкало в угасающих лучах солнца, и было это так распрекрасно, что аж дух захватывало.

   Было холодно, воздух был чист и свеж, как всегда бывает после славной грозы.

   Раздался громкий бой часов – они стояли в центре города, но слышно было даже здесь, на окраине. А потом – громкий шорох, и откуда-то сверху серой тенью спланировал некто странный.

   Некто присел около трупа и громко непафосно чихнул пять раз подряд. Потыкал пальцем труп.

   – Вставай давай, ты, уродец, – проворчал он, продолжая своё занятие. – Я и так ждал, пока ты тут помрешь окончательно... Мне холодно, между прочим! Вот простужусь, а отпуск уже не взять! Придется ходить простуженным...

   – Мне больно было знаешь как? – простонала куча мяса с асфальта. – Отвали. Даже умереть спокойно не дают.

   – Вообще-то, ты уже умерла и ожила опять с моей подачи, – недовольно буркнул некто, садясь рядом прямо в лужу. – Так что не возражай. Сейчас все срастется, и поговорим как следует, а пока, будь добра, заткнись.

   Куча вздохнула.

   Пока она постепенно приобретает обратно вид девушки, можно описать того, кто сидит рядом и горестно смотрит, как окончательно и бесповоротно промокает его одежда.

   Мартин довольно неказист на вид. Весь какой-то серый и невзрачный, но это только с первого взгляда; присмотревшись, замечаешь длинные, пушистые светлые ресницы, обрамляющие два больших круглых глаза – светло-светло-серых, каких-то серебряных. Тонкие женственные черты лица. Волосы мягкие и слегка вьются, длинные, немногим ниже плеч, невнятного пепельного цвета. Как и положено любому ангелу, даже ангелу Смерти, даже рядовому и никудышному, у него есть нимб и крылья. Нимб плотный и тонкий, висит над головой невнятной светящейся тарелочкой. Круглый такой, весь резной, в каких-то письменах. А крылья большие, очень пушистые и мягкие, но опять же не белые, серые, а сейчас – еще и грязные, да и в паутине.

   Одет Мартин в такой же грязный сейчас хитон, чуть длиннее колен и весь в красивых складках. Складки играют практическую роль – они делают худющего Мартина чуть потолще и повнушительней на вид.

   А грязный – потому что долго шатался по окрестностям, выискивая ту самую юную самоубийцу. Хитон когда-то в стародавние времена был цветным, но сейчас выцвел, и определить его цвет не представляется возможным.

   Характер у Мартина, заранее скажу, крайне скверный. Он крайне уныл, брезглив и не любит людей, вдобавок хамит.

   В общем – совсем не подарок.

   Прежде чем продолжить, я должен кое-что оговорить. Ангелы, вопреки общественному мнению, НЕ ИМЕЮТ ПОЛА. Так что забудьте про сисястых тетенек и мужественных дяденек. Посмотрите фрески и мозаики на библейские темы, убедитесь. Но так как называть Мартина "оно" как-то неочень, давайте считать, что это "он". Все-таки как-то ближе он к мужскому полу внешне, хоть и очень женственен.

   Ева, которая уже почти похожа на живого человека, тоже не особо замечательна. Черные волосы до плеч тонкие и секущиеся, путанные. Лицо обычное, ничем не примечательное, глаза неопределенного болотного цвета. Одежда бесформенная и объемная; сама девушка – ужасно тощая, до дистрофии. Характер пессимистичен до крайности. Еву проще связать и потащить на руках куда-либо, потому что она домосед и никуда не выбирается. Нелюбимых вещей куда больше, чем любимых.

   Вдобавок, данная особь женского пола крайне не любит маленьких и милых животных. Пока вам хватит описания, да?

   Девушка приподнялась и села, устало разглядывая Мартина. Она абсолютно не выглядела удивленной.

   – Ты меня забрать пришел?

   – Еще чего, – фыркнул тот. – Нужен ты мне очень. Живи, смертный, Божественными силами я воскресил тебя и... В общем, забей. Мне нужно повышение. Я в самом низком ранге уже несколько тысяч лет. Вчера мне было сказано, что если я верну тебе жажду жизни и радость от нее, то наконец-то меня повысят. Вот так вот. Не будь свиньей, иди радуйся жизни. Давай.

   Девушка оторопело посмотрела на него, затем выдавила:

   – Нет.

   Ангел непонимающе посмотрел на нее.

   – Чего?

   – Нет, говорю, – девушка легла обратно на асфальт. – Не хочу. Все осточертело. В школе дразнят. В личной жизни крах. С родителями беда. Друзей нет. Ничего не хочу. Так что давай, делай меня опять дохлой.

   – А не пошла бы ты? – возмутился Мартин. – Я же тебе говорю, меня повысят! Живи и радуйся. Неужели так трудно?

   – Угу. Моя жизнь – я ей и распоряжаюсь.

   – Вообще-то, она не твоя, – лег рядом Мартин. – А Бога. А я его представитель в данный момент. Так что, увы.

   – Послушай, – она повернула к нему голову, – Тебе-то откуда знать, каково мне? Живешь... То есть существуешь там наверху... В высших материях... Весь такой неземной... И даже не представляешь, какие беды тут вообще могут происходить.

   Мартин отвернулся и с высокомерным видом промолчал, но было ясно, что так оно и есть.

   – Поэтому убей меня обратно, пожалуйста, – уже мягче добавила она. – И не пытайся строить из себя спасителя.

   Он надулся и, хлопнув крыльями по воде, обрызгал ее (и себя заодно) дождевой влагой.

   – Хорошо! – буркнул он, поправляя покосившийся набок нимб, – Если я такой невдалый, то предлагаю сделку.

   – Какую? – равнодушно сказала самоубийца.

   – Я живу с тобой тут несколько дней, любознания ради изучаю земную жизнь, расхлебываем твои проблемы, все гуд, ты рад и жив, я получаю повышение.

   – Почему ты меня вечно за мужика принимаешь? – перебила его девушка. – Обо мне все время в мужском роде говоришь.

   Он отвернулся, надувшись опять и начиная теребить складки мокрющего хитона.

   – Ты что, девушку от парня не отличаешь? – догадалась Ева. – Да?

   Тот возмущенно резко приподнялся, расплескивая воду, и с обидой посмотрел ей в лицо:

   – Как? Как я могу это сделать? Вы же все одинаковые!!!

   Она вздохнула.

   – Да, тебе ЯВНО необходимо пожить тут, с нами. Хоть поумнеешь.

   Подала ему руку. Он секунду тормозил, затем протянул ладонь в ответ (в защиту Ангела скажу, что с ним никто так не здоровался).

   – Я Ева.

   – Тебе не идет это имя, – буркнул он. – Человек с таким именем не должен быть таким унылым неудачником.

   Она хмыкнула.

   – Может, ты представишься?

   – А я что? Я Мартин.

   – Все с тобой ясно...

   Ева проснулась, несколько секунд соображала, что к чему, потом резко села, интенсивно принимаясь оглядывать комнату. Комната как комната, ничего необычного, высокой степени захламленности.

   – Не ворочайся так, – проворчали откуда-то снизу, и девушка, подпрыгнув от неожиданности, увидела высунувшуюся из-под кровати голову заспанного Мартина. Он протер глаза и сообщил:

   – Тут, между прочим, маловато места, и пыльно вдобавок, так что не надейся, что я буду спать тут второй раз.

   Она растерянно кивнула и посмотрела на часы, стоящие на столе. Пять утра. Чего это она так рано? Можно мирно спать еще несколько часов...

   – Даже крыльями не шевельнешь, а спать, запахнув их вокруг себя, неудобно, – продолжал ворчать Мартин. – Слишком... Ох. Я не знаю такого слова. Слишком...

   – Душно небось? Ну, воздуха мало.

   – Нет. По-другому.

   – Жарко?

   – А это как?

   – Аааа, – нагнулась она к нему. – Как можно объяснить, что такое "жарко"?

   Взяла с пола зажигалку (она была курящей), продемонстрировала ему огонек. Он кивнул:

   – Ну, огонь, ну и что?

   – Попробуй палец поднести, только не тыкай очень близко...

   – Ахтвоюжчерезполено! – вскрикнул Мартин, таращась на покрасневший палец. – Это и есть "жарко"?

   – Судя по твоему крику, это скорее было "горячо"... "Жарко" это почти то же самое, только не так сильно.

   – Да, значит жарко, – Мартин еще несколько раз приближал к огоньку руку и отдергивал. – Ни фига себе...

   – Ну ты и идиот...

   Она кинула зажигалку на пол и легла обратно в кровать. Мартин, судя по звукам, еще немного пощелкал зажигалкой, экспериментируя, потом отбросил ее и, шурша, непафосно выполз из-под кровати. Не долго думая, свалился к ней в кровать, с интересом натянул на себя одеяло.

   – А это зачем?

   – Отдай, засранец, – проворчала Ева, отпихивая его в сторону. – Ты что делаешь вообще? Куда лезешь? Это одеяло, для того чтоб холодно не было...

   – А холодно это...

   – Ох, – вздохнула девушка. – Давай я потом тебе объясню? В холодильник засуну, все сразу ясно станет...

   -Давай, – он уставился на нее с таким неподдельным интересом, что она популярно объяснила ему, что такое холодильник и как он выглядит и послала посмотреть, благо родителей не было дома (вчера, когда они были здесь, он беспалевно залетел к ней через открытое окно).

   Мартин вернулся через пару минут, ежась и сразу поумнев, что не помешало ему снова залезть к ней – на этот раз греться.

   – Слушай, ну ты достал, – воздела руки к небу Ева. – Вообще-то нельзя так просто взять и лезть к девушке в постель!

   – Почему?

   – По многим причинам. Сейчас первая из них – ты занимаешь много, МНОГО места со своими хлопалками.

   Мартин обижено махнул пару раз левым крылом (на правом он лежал) и эпично сбросил одеяло.

   – Засранец! – она ударила его подушкой, пытаясь встать, но он опрокинул ее назад и, заворочавшись, прижал правое крыло к себе (его крылья оборачивались вокруг тела, когда закрывались, как у птиц), накрывшись им, а левое распахнул и положил сверху на Еву. Мягкие перья, пахнущие старым чердаком, накрыли ее в аккурат от ног до шеи, как одеяло.

   – Неплохо, – удивленно сказала она, размышляя попутно, не стоит ли все же его прогнать? Нехорошо все же в одной постели лежать...

   – О чем ты думаешь? – спросил он, разглядывая ее.

   – Ну, о том, где тебе спать в следующий раз.

   – Как где? Здесь. Здесь мягко, в отличие от пола, и жарче.

   – Теплее. Но блин, нам нельзя спать вместе, понимаешь? Конечно, комната закрывается изнутри, и родители сюда не попадут...

   – Тогда в чем проблема?

   Ева растерянно посмотрела на него. Как ему объяснить?

   – Ну, так делают только хорошо знакомые люди... А малознакомым, да и разного пола, так нельзя.

   Он задумался. Потом спросил:

   – Но я же не человек. У меня нет пола. К тому же мы знакомы. Я Мартин. Ты Ева. Все правильно, чо?

   – Это как так, нет пола? – удивилась она. – Я думала, Мартин – мужское имя.

   – Может быть. Не знаю, – проворчал Мартин, недовольный, что она так много знает, а он идиот.

   – Ну, груди у тебя нет, значит ты не девушка... Но есть же девушки без сисек...

   – О чем ты?

   Ева хмыкнула и показала ему взглядом.

   Он отодвинул хитон и с каким-то облегчением удостоверился, что у него-то все плоско.

   – А как узнать наверняка? Вдруг, оставшись здесь, я все же стал кем-то однополым? Есть какое-то главное различие?

   Она покраснела и объяснила. Отправила его в ванную, не желая видеть процесс проверки и ее результат.

   Ванная была близко, и он вернулся довольно скоро, с неловким видом поправляя складки хитона.

   – Всё замечательно, хвала Всевышнему, – вздохнул он, залезая на кровать и снова изображая одеяло. – Всё осталось, как было. Ничего нет.

   – Как, совсем ничего?

   – Ну да.

   Она ошарашено уставилась в потолок, пытаясь понять, как такое вообще возможно.

   Некоторое время оба молчали, переваривая произошедшее.

   – Ладно... Спи здесь... – шокировано протянула Ева, косясь на него. – Буду запирать комнату на ночь. Будешь одеялом работать.

   – Мне удобнее оба крыла под себя подворачивать, обойдешься без одеяла. Это только сейчас.

   – Тогда будешь спать в холодильнике.

   – Я туда не помещусь, – с некоторым сомнением сказал он.

   – Поверь, я сумею запихнуть.

   – Не надо, там холодно. Лучше буду одеялом, – ретировался Мартин.

   – Слушай... Ты же теперь со мной все время будешь?

   – Ну да...

   – А как же остальные люди? Они же будут тебя видеть, да? Так не пойдет...

   – Ну, я могу быть и невидимым, знаешь ли, – буркнул тот, медленно выцветая и исчезая, затем из пустоты донеслось недовольное. – Но мне это не нравится.

   – Ничего, потерпишь. Назвался груздем...

   Было странно лежать и ощущать на себе теплое крыло, не видя его.

   – Появляйся давай, – проворчала Ева. – Еще успеешь находиться так в школе... Хорошо хоть, сегодня выходной.

   Он медленно начал проявляться обратно, сначала возник слегка видимый силуэт, потом он начал темнеть, потом – наливаться красками.

   – Я забыл сказать, что тебе надо теперь работать по ночам моим подаваном, – небрежно сказал силуэт.

   – Что? – Ева поправила отвисшую челюсть. Мартин пожал плечами.

   – Ну, работать будешь. Со мной.

   – Не, не буду. Спасибо, – помотала она головой, устраиваясь поудобнее и утыкаясь мордой лица в подушку. – Я спать люблю. Особенно ночью.

   – Тогда ты умрешь, – демонстративно равнодушно сказал он. – Платой за работу служит день жизни.

   – Мне все равно, – сонно ответила девушка. – Мог бы и не оживлять тогда. Я же сказала, что жить не особо хочу.

   Мартин вздохнул, рассматривая потолок.

   Они немного полежали в молчании.

   – Эй ты, которая неочень, – нарушил тишину Мартин. – А почему ты вообще не удивлена? Ну, не думаю, что смертные часто видят ангелов. Особенно таких красивых, как я.

   Ева фыркнула сквозь подушку.

   – Красивых? Ты похож на моль, такой же бледный, тщедушный и непонятный. Еще и глупый в придачу.

   Он сердито нахохлился и свернул расправленное крыло под себя, не больно, но ощутимо дав им подзатыльник Еве. Она даже не прореагировала.

   – Я красивый и умный. А вот к тебе это не относится, – поджал он губы, скептически оглядев ее. – Так почему ты не удивляешься?

   Она пожала плечами. Приподнялась, посмотрела на него каким-то тусклым взглядом.

   – Мне все равно, кто ты, – равнодушно сказала она. – Наверно... не знаю. Меня как-то уже мало что беспокоит... На все стало наплевать.

   – Да тебя лечить надо, – хлопнул он крыльями. – Ты какая-то сумасшедшая.

   – Нет, – она плюхнулась обратно в подушку. – Я... Нет.

   Мартин бессильно воздел к небу руки, скорчив кислую гримасу и беззвучно матеря девушку. Затем вскочил с кровати, хрустя костяшками пальцев.

   – Ну все, – рявкнул он совсем не ангельским голосом. – Тебе определенно нужно лечение. Я назначаю тебе уборку...

   – Ыыыы, – просипели с кровати. – Нааайн.

   – Здесь, – он раскинул руки, показывая ей на всю комнату. – И здесь, – постучал по своей голове.

   Из-под сбитой простыни, которой девушка накрылась (без одеяла и одеялозаменителя ей стало холодно), поднялась вертикально рука и ткнула пальцем в дверь комнаты и на улицу:

   – Там тоже. Всем она нужна. Не мне.

   – О, ну конечно, – проворчал он, подходя к грязному окну. – Разумеется. Всем, кроме тебя, да.

   Ангел рванул защелку на окне и распахнул его как можно шире. В комнату ворвался свежий, прохладный воздух и слабый запах скошенной травы – вчера кто-то изощрялся над зарослями у дома.

   – Закрой, – буркнули с кровати. – Холодно. И одеяло верни.

   Мартин, что-то бурча под нос, вернулся и, крякнув, схватил девушкину тушку за ногу и стащил вниз, на пол. Поволок дальше.

   – Что! Ты! Творишь! – возмущенно заколыхалась тушка, придерживая ночнушку, чтоб не остаться без нее. – Пустил, живо!

   – Итак, план на сегодня, – провозгласил он, притаскивая ее к окну и поднимая за ногу вверх (невысоко, потому что он был чуть-чуть сильнее обычного человека). – Сначала ты уберешь свою комнату.

   – Хули ты тут мне приказываешь?

   – Потом, – он чуть повысил голос. – Проветримся. Сходим куда-нибудь. Далеко. Куда-нибудь, где ты не была. Надо тебя растрясти.

   – Не пойду я никуда. Хочешь меня порадовать, пошли фильм посмотрим, – она по-прежнему была вынуждена придерживать одежду, вися вниз головой. – Не люблю куда-то ходить.

   Он с интересом глянул на нее.

   – В смысле фильм?

   Она ткнула пальцем в компьютер, стоявший неподалеку, и скептически посмотрела на ангела.

   – Может, ты меня отпустишь?

   Он чихнул и разжал руку, Ева упала на пол, не больно (ведь было невысоко), но обидно. Доползла до компа, включила. Мартин, шурша, сел рядом.

   – Вот, смотри.

   Она загрузила Контакт и нажала на один из любимых фильмов.

   Мартин на это посмотрел, затем перевел взгляд на нее:

   – И часто ты этим занимаешься?

   – Ну да. Почти все свободное время, а чт...

   Компьютер недовольно чирикнул, и в углу экрана выскочило сообщение об ошибке подключения к интернету.

   – Мать за коленку, – стукнула девушка по столу. – Разъединило.

   Она перезагрузила модем, подождала. Перезагрузила еще раз, отчаянно и затейливо ругаясь. Мартин, тихонько посмеиваясь, отошел подальше, к окну.

   Наконец, поняв, что причина не в компе, девушка развернулась к Мартину, с немым упреком глядя на него. Он рассмеялся.

   – Что?

   – Давай обратно интернет, – возмутилась она.

   – Нет, не буду. Зачем сидеть перед этим ящиком, когда можно выйти гулять?

   Она собралась спорить с ним, но он с силой махнул крылом, словно отмахиваясь от нее.

   Компьютер моргнул и отрубился, из последних сил высветив синее окошко смерти винды.

   – Ять! – заорала девушка. – Ну зачем?! Там же важные файлы были!

   Со злости запустила в него подушкой.

   – Давай убираться, – пожал он плечами. – Я даже помогу.

   Она в ярости посмотрела на него и заорала, с силой толкнув его руками прочь:

   – НУ ЗАЧЕМ, ЗАЧЕМ ТЫ КО МНЕ ПРИСТАЛ?! УЙДИ! ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! ПОЧЕМУ НИКТО НЕ МОЖЕТ ОСТАВИТЬ МЕНЯ В ПОКОЕ?!

   Он безразлично выслушал ее, затем в наступившей тишине, под звуки ее тяжелого дыхания, тихо сказал:

   – А почему меня никто не оставит в покое?...

   В комнате повисла тишина. Он отвернулся и стал смотреть в окно.

   Затем девушка тихо, ядовито проронила:

   – Да какие у тебя могут быть проблемы? Ты же...

   – ДА ПЛЕВАТЬ, КТО Я! – взорвался на этот раз он, злобно оглядываясь назад, на нее. – Хватит думать, что проблемы могут быть только у тебя и что они прекращаются с земной жизнью! Гребаная эгоистка!

   – Да, я эгоистка, но и ты тоже! – огрызнулась она в ответ. – Ты возишься со мной только потому, что тебе нужно твое гребаное повышение!

   – ДА! – он отшвырнул крыльями невинно стоявшую рядом этажерку в сторону и медленно пошел к девушке. – ДА! Я никогда, НИКОГДА бы не стал тебя спасать просто так! Я не такой, как они! Я не могу быть снисходительным к любым людям! Особенно – к таким! – в сторону полетела табуретка, бывшая на пути.

   Девушка побледнела, но не отступила назад, смотря, как он приближается.

   – Я устал от людей, – с ненавистью произнес он, возвышаясь над ней. – Я не могу любить их, как мне положено. Я устал.

   – Я тоже, – внезапно тихо сказала девушка.

   Мартин, внезапно остынув, замер, затем так же тихо спросил, глядя на нее сверху вниз:

   – Что?

   – Я тоже устала, – просто сказала она.

   Оба снова замолчали, растерянно смотря друг на друга.

   – Пчиихххх, – зажмурился Мартин. – Блооо. Я все-таки простудился.

   Ева вздохнула, пройдя мимо него. Нагнулась, поставила на место табуретку. Села. Вытащила откуда-то из кучи мусора на полу пачку сигарет, закурила.

   – Будешь окно мыть?

   Мартин вздрогнул, обернулся.

   – В смысле?

   – Ты ж горел желанием убрать комнату. Давай, помогай. Сможешь окно оттереть?

   Он тяжело вздохнул, сложил крылья.

   – Да.

   – Ну ты и хозяюшка, – довольно посмотрела девушка на сердитого Мартина. Он надулся, пытаясь снять пеструю косынку с головы. Платок они нашли в невероятных по высоте залежах комнаты, что он тут делал, вообще неизвестно.

   Основные горы мусора они каким-то чудом разобрали, теперь надо было покончить с их остатками, с пылью, густо покрывавшей все полки и стол, и с грязным окном.

   – Да оставь ты ее, тебе ж небось волосы мешать будут, – посмеиваясь, сказала Ева. Мартин с ругательствами стянул платок, и тот полетел в угол.

   – Тащи воду... что там еще надо, – проворчал он. – И побыстрей, а то я раздумаю тебе помогать.

   Ева ткнула ногой тазик с водой и средством. Посмотрела на него:

   – Может, тебе стоит переодеться? Еще запутаешься в своей хламиде... Не думаю, что ты можешь умереть, свалившись вниз, но все-таки.

   Он немного растеряно оглядел свой старенький хитон. Махнул рукой:

   – А, ему уже ничего не страшно. Хожу в нем уже лет семьсот... Может, восемьсот. Не помню.

   Ева округлила глаза:

   – А новый приобрести слабо? Этот же совсем изношенный, он скоро прямо на тебе рваться начнет, ты, модник.

   Он с небольшим упреком посмотрел на нее, взяв таз.

   – Кто бы говорил, мисс Колобок. Про твою одежду я вообще молчу.

   – А что с ней не так? – с вызовом спросила Ева. Мартин с громким стуком поставил таз на подоконник, забрался на него сам.

   – Как бы тебе помягче сказать? Ты в ней бесформенная, как амеба.

   – ...

   – То есть ты не знаешь, что ответить?

   Ева заткнулась. Задумчиво посмотрела на висящую на стуле одежду. Потом куда-то на полки. Мартин, не теряя времени, принялся яростно драить окно, с такой силой и быстротой, будто каждое несчастное пятно нанесло ему тяжелое оскорбление.

   – Вообще-то, у меня есть нычка... Я копила на кой-чего... Но, думаю, теперь я могу их потратить. Там довольно много, – неуверенно сказала девушка.

   – Здорово. Я знаю что такое деньги, – бодро сообщил Мартин, протирая стекла.

   – Ну хоть что-то ты понимаешь, – вздохнула Ева, копаясь в оставшейся куче хлама. – Не совсем пропащий. Купим мне что-нибудь... сама уже давно хотела сходить.

   Она оглядела хитон Мартина, задержалась взглядом на нескольких крупных дырках на спине и боках.

   – И где ж тебя так угораздило, – проворчала она. – Наверху?

   Он, не прекращая драить второе стекло, оглянулся через плечо. Показал пальцем на спину, чуть выше крыльев:

   – Вот это, и это, самое большое – наверху. Остальное тут.

   – От чего хоть? – устало поинтересовалась девушка. – Как можно получить дырку в одежде на Небесах?

   – Подойди и увидишь, – сердито хлопнул крыльями Мартин, пытаясь оттереть какое-то пятно, которое упорно сопротивлялось своей судьбе быть стертым. – Я занят, между прочим.

   Она поднялась и подошла – все равно хлам только что был рассредоточен по полкам, и все, что нужно было выкинуть, громоздилось в трех мусорных мешках в углу комнаты.

   Дырки были обугленные и покрытые чем-то коричнево-бордовым по краям. В центре самой большой, на бледной, как бумага, коже виднелся чуть заметный шрам размером с ладонь.

   Ева подняла глаза:

   – Боевые ранения, чтоль?

   – Было дело, – нехотя признался он. – Пару раз.

   – Ну ты даешь... С кем дрался-то? С чертями, с демонами какими-нибудь? Здорово. Насыщенная у тебя жизнь.

   Он как-то сник и стал отскребать пятно медленнее.

   – Если бы. Этим занимаются более старшие чины. Это от своих. Частично из-за этого я не могу получить повышение.

   – Ты дерешься со своими? – вытаращила глаза Ева. – Хули?

   – Ну, – он смущенно опустил голову. – Я вспыльчивый.

   – Это я уже заметила. То есть, инициатор всегда ты?

   – Ну да.

   – То есть, ты сам виноват.

   – Ага.

   – Ясно все с тобой... И кому тут еще нужно мозги прочищать, а? – сварливо проворчала Ева. – Ты капец странный для ангела... Вобщем, ладно, куплю ткани, попробуем что-нибудь на тебя изобразить. Ты же не станешь носить обычную одежду, да?

   – Не стану, – самодовольно и брезгливо подтвердил Мартин.

   – Значит, будет тебе новый хитон.

   Он удивленно посмотрел на нее, потом – на свою одежду.

   – Новый хитон?

   -Нельзя? – спросила девушка. – Да?

   Мартин замялся.

   – Я не знаю. Обычно никто не меняет хитон так вот... Только раз в тысячу лет... Но это необязательно.

   – То есть, тебе еще триста лет в этом ходить?

   – Ну да. Не то, чтоб меня это сильно беспокоило...

   – Меня это беспокоит, – пробурчала Ева. – Вот порвется он еще разок, и будешь тут голый рассекать. Все, решено, покупаем ткань. Ты и так какая-то овца-анархистка.

   Он пробурчал что-то неразборчивое себе под нос.