Текст книги "Месть Шивы. Книга 1"

Автор книги: Ксавье де Монтепен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 8. Приезд

Джордж Малькольм хотел настаивать, но Казиль, догадавшись о его новых вопросах, опередил его:

– Да, господин, я поклялся сохранить тайну! Вы хотите спросить меня о секретах, которые мне не принадлежат! Не спрашивайте меня об этом, умоляю вас, так как я не могу отвечать вам!

– Сохрани свою тайну, дитя мое, так же, как и свою свободу, – ответил Джордж. – Ты не можешь быть со мной. Пусть так! Очень жаль, так как я полюбил тебя!

Невольный вздох Казиля был красноречивым ответом.

В течение целого часа англичанин шел рядом с индусом, расспрашивая его о нравах, обычаях страны, восхищаясь ясными и четкими разъяснениями, которые давал ему мальчик, проявивший ум и наблюдательность.

Мало–помалу луна опустилась за горизонт и вскоре совершенно скрылась за скалами. Поднялся северный ветер; теплая температура первой половины ночи сменилась пронизывающим холодом, предвестником зари.

Джордж, приказав Казилю дать знак остановиться, расположился на подушках паланкина, закутавшись в мягкие складки дорожного одеяла, и караван снова двинулся вперед.

Тихо укачиваемый носилками, молодой человек вскоре задремал, что, естественно, позволило ему снова вызвать воспоминание о прелестном видении прошедшей ночи.

Он и не заметил, как прошло время, и сильно вздрогнул, когда Казиль, отдернув занавески, сказал ему:

– Господин, мы приближаемся к Бенаресу, посмотрите на город…

Уже наступил день. Джордж Малькольм тотчас же встал и устремил взгляд на восхитительную панораму, представшую перед его глазами.

Первые лучи восходящего солнца бросали красноватый свет на крыши пагод, на многочисленные башни, киоски индийского города, занимавшего огромное пространство по обе стороны священной реки. Изумительный вид совершенно заворожил Джорджа Малькольма на некоторое время, потом, повернувшись к Казилю, он сказал:

– Покажи мне квартал, в котором расположен дом моего отца.

Казиль, указывая рукой на отдаленное поместье, ответил:

– Он живет там.

– Но то место, на которое ты показываешь, похоже не на город, а скорее на деревню.

– Дача сэра Джона Малькольма находится действительно почти в деревне. Главный судья предпочитает стены из зелени стенам из кирпича. С высоты веранды он может обозревать обширные сады с их красивыми цветами.

– Мой отец остался таким же, каким был и прежде: он любит цветы и зелень.

Помолчав, Джордж уточнил:

– Мы скоро достигнем дачи?

– Примерно через полчаса, господин.

– Поспешим же, Казиль, поспешим! Ты понимаешь, как мне хочется поскорее обнять своего отца?

Казиль кивнул головой, и они пошли так быстро, что намного опередили носильщиков, а Стоп, чтобы догнать их, вынужден был пустить лошадь рысью.

Минут через двадцать наши путешественники уже шли вдоль забора из бамбука.

– Эти сады принадлежат вашему отцу, господин, – сказал Казиль.

Джордж приложил руку к сильно забившемуся сердцу, побежал, желая хоть на минуту ускорить свидание с родными. Он быстро достиг двери и бросился в сад, крича взволнованным голосом:

– Отец! Брат! Я здесь!

Джордж находился возле очаровательного павильона, окруженного корзинами цветов, прекрасных как для глаз, так и для обоняния.

Едва молодой человек произнес свои восклицания, как два крика, слившихся воедино, ответили ему, и из павильона выбежали два человека, бросившиеся обнимать его.

– Отец… брат… Вот теперь мы все вместе… Дайте мне посмотреть на вас, ведь мы так давно не видели друг друга, – говорил Джордж.

И путешественник устремил на старика и молодого человека влажные глаза, блиставшие сыновнею и братскою любовью.

Мы назвали отца молодых людей стариком, но это выражение плохо передает нашу мысль и может обмануть читателя. Если Джон Малькольм и был стариком по летам (ему уже исполнилось шестьдесят), то, взглянув на него, любой человек понял бы, что его тело и душа вполне сохранили свежесть зрелого возраста. Он был очень похож на Джорджа, когда–то белокурые, а теперь седые волосы окаймляли лицо, почти не имевшее морщин и покрытое румянцем. Высокий рост и худощавое сложение сохранили стройность и гибкость.

Главный судья действительно был таким, каким его представил Казиль в своем рассказе, решительным и бесстрашным человеком, готовым броситься на лошади в волны Ганга для того, чтобы избавить от ужасной смерти несчастного ребенка.

Лицо сэра Джона Малькольма запоминалось с первого взгляда и не могло не внушить к себе почтительного уважения. Оно было выразительным и симпатичным, выражало иногда кротость и непреклонную энергию. Большой широкий лоб свидетельствовал о богатой натуре и глубокомыслии. Задумчивый взор, казалось, проникал в глубину души, раскрывая самые скрытые человеческие тайны. Ласковая улыбка часто появлялась на его губах, но хорошо очерченные линии вокруг губ представляли неопровержимое доказательство решимости и твердости его характера.

Эдвард Малькольм был красивым молодым человеком около двадцати четырех лет и представлял собой живой портрет матери, умершей, когда он был еще совсем маленьким. И все же Эдвард не был похож ни на отца, ни на брата. Его черные глаза, черные волосы и бакенбарды, легкий румянец щек придавали необыкновенный шарм его привлекательному бледному лицу.

– Ах, батюшка, как я счастлив! – восклицал Джордж.

– В течение шести лет океан разделял нас. Но эти шесть лет, благодаря Богу, не оставили следов на вашем лице! Каким я оставил вас, таким и вижу! Вот это здоровье! Тяжелый климат Индии пощадил вас.

– Мальчик мой, – шептал Джон Малькольм, снова и снова целуя сына. – Я принял на себя очень важное, громадное дело! Надеюсь, Бог сохранит мне силы до его окончания! Тогда если он и призовет меня к себе, то я отойду в иной мир без сожаления со словами: «Господи, да будет твоя воля!»

Джордж, взяв руку отца, почтительно поцеловал се.

– Если бы все люди походили на вас, то человечество было бы счастливо!

Потом, повернувшись к брату, прибавил:

– Тебя же, милый Эдвард, я оставил почти ребенком, а теперь вижу настоящего мужчину. Если бы ты знал, как я счастлив видеть тебя таким. Если бы ты знал, какая человеческая радость охватывает меня, когда я сжимаю твои руки в своих и когда могу произнести: брат мой, пусть из двух душ составится одна душа, пусть из двух сердец составится одно сердце!

Эти излияния Джорджа были прерваны появлением Стопа и Казиля.

Лакей сэра Джорджа соскочил с лошади и бросился к господам. Казиль же считал, что лучше оставаться в стороне и не мешать своим присутствием первому свиданию родственников. Но, увидя приближающегося Стопа, он также направился к ним.

Стоп хорошо знал сэра Джона и сэра Эдварда, питал к ним, как и к своему господину, фанатичную любовь. Увидев их, он не знал, что делать от радости: восторженные фразы, громкие восклицания, скорбные жалобы на Индию, ее климат и жителей так и сыпались из его уст.

Джордж остановил его.

– Господин Стоп, – засмеялся он, – хватит на сегодняшний день, продолжение оставьте на завтра!

Лакей, приняв важный, серьезный вид, отошел.

– Твой пустой желудок стонал всю ночь и просил пищи, – продолжал Джордж. – Ты должен в данный момент умирать с голоду. Пойди на веранду, мой друг, и вели подать завтрак; выпей за наше здоровье бутылочку вина, батюшка разрешает!

Эти слова вернули улыбку на лице Стопа. Ему не требовалось дважды напоминать о пустом желудке, и он быстро направился к дому с целью вознаградить себя за потерянное время.

В этот момент Джон Малькольм заметил Казиля и сделал ему знак подойти.

– Благодарю, дитя мое, ты привел мне сына целым и невредимым и этим заплатил мне долг, теперь мы квиты!

– Господин, – прошептал Казиль, став на одно колено перед стариком и по индусскому обычаю положив его руку на свою голову, – я обязан вам жизнью, и до тех пор, пока не пролью свою кровь за вас, останусь вашим должником…

– Кто знает, дитя мое, – возразил сэр Джон, – кто знает, что готовит нам будущее, не исключено, что скоро настанет день, когда мы будем нуждаться в твоей преданности. И тогда, я надеюсь, мы найдем тебя, не так ли?

– Я буду с вами в тот день, господин! – поспешно заверил Казиль.

Джон Малькольм с Эдвардом ввели Джорджа вовнутрь веранды в тщательно убранные комнаты, предназначенные для дорогого гостя. Это были комнаты с широкими окнами, украшенными индийскими шторами, пропускавшими свет и в то же время рассеивающими солнечные лучи, паркетным полом и бамбуковой мебелью.

Джордж Малькольм, следуя английскому обычаю, прежде всего умылся, разогнав остаток усталости, затем, переменив одежду, спустился с Эдвардом к Джону Малькольму, ожидавшему их в столовой, где был накрыт стол с самыми изысканными кушаньями.

Усевшись за стол, Джордж почувствовал аппетит, не уступающий аппетиту Стопа. Он отрезал кусок сочного бифштекса, потом ветчины. Утолив голод, откинулся на спинку кресла и сказал:

– Ну, вот теперь можно и поговорить.

– Сын мой, – сказал Джон Малькольм, – у меня давно уже вертится на языке вопрос?

– Какой, батюшка?

– Почему ты явился к нам только сегодня? Согласно донесению Казиля я ждал тебя вчера и уже начал беспокоиться, намереваясь сегодня утром идти с Эдвардом к тебе навстречу… Что же явилось причиной опоздания?

Джордж улыбнулся.

– Милый батюшка, – ответил он, – вы не ошиблись! Я действительно еще вчера должен был быть у вас! Но странное приключение, непонятное для меня, помешало быть у вас вовремя.

– Какое приключение?

– Сон, длившийся двадцать четыре часа.

Сэр Джон сделал жест удивления. Джордж продолжал.

– Да, батюшка, я спал ровно двадцать четыре часа и к тому же в непригодном для сна месте.

– Где же это?

– В развалинах пагоды Шивы, на горе Беома.

– В развалинах пагоды Шивы? – переспросил отец.

– Да, батюшка.

– Как ты попал туда?

– Сильный ураган вынудил меня искать убежища. Там я и заснул.

– И сон твой продолжался двадцать четыре часа?

– Да… Заснув в одиннадцать часов вечера, я проснулся примерно в то же время на следующую ночь. Странно! Не правда ли?

– А что было со Стопом?

– Спал так же, как и я.

– А Казиль?

– Думаю, что и он спал, как и мы, хотя он уверяет меня, что не смыкал глаз.

– Что же делали бахисы в течение этого долгого сна?

– Они ожидали, пока мы проснемся.

– Рядом с вами?

– Нет. Ничто в мире не могло заставить их войти в развалины пагоды, настолько силен был их страх.

– И ничто не потревожило эту летаргию?

– Ничто, кроме приятного сновидения.

– А–а! – прошептал Джон Малькольм.

– Восхитительный сон. Если бы у меня была надежда, что он возобновится, то я бы променял его на самую прекрасную действительность.

– Вероятно, в этом сновидении участвовала женщина?

– Да, батюшка, женщина, причем очаровательная женщина.

– Ты хорошо запомнил этот сон?

– Малейшие подробности запечатлелись в моей памяти.

– Тогда расскажи его мне, ничего не прибавляя и не убавляя.

– Рассказать? Зачем? С какой целью?

– Об этом ты узнаешь позднее. А теперь рассказывай!

Глава 9. Отец и сын

Джордж никак не мог понять желания отца. Напрасно спрашивал он себя, почему отца заинтересовал рассказ о любовном похождении, существовавшем только в виде сновидения. Однако подчиняясь этому желанию, он рассказал все, со всеми подробностями, уже известными нашим читателям.

Джон Малькольм выслушал его с большим вниманием и, когда тот закончил, спросил:

– Если я правильно понял, женщина была в маске?

– Да, батюшка.

– Ты несколько раз просил ее снять маску, но постоянно получал отказ?

– Да.

– Не помнишь ли ты последнего поступка женщины в ту минуту, когда сон начал овладевать тобой во второй раз?

– Она дала мне понюхать платок с острым и резким запахом.

– Ага! – вскричал Джон Малькольм с неописуемой радостью. – Я был в этом уверен.

– В чем уверены, батюшка? – спросил Джордж, сильно заинтересовавшись.

– В том, что ловкая женщина использовала для твоего усыпления одно из тех наркотических средств, которое, в соединении с местными травами, широко распространено до сих пор в Индии.

Джордж улыбнулся.

– Вы забываете, батюшка, что женщина, о которой вы говорите, существовала только в моем воображении! Вы забываете, что это был только сон, иллюзия…

– Мальчик мой, – улыбнувшись ответил судья, – иллюзия существует только в твоем воображении. Ты оказался в руках ловких людей, которые заставили тебя поверить, что это был сон.

Джордж вздрогнул, устремив на отца удивленный взор.

– У меня оказались достойные противники! – продолжал старик. – Они одарены огромной силой воли. Они очень сильны! Все это было не сном, дитя мое! Твое приключение произошло на самом деле. Таинственная женщина в маске существует. Я давно ищу ее, потому что подобные приключения случались не только с тобой.

– Неужели? – пробормотал Джордж с удивлением, которое легче понять, чем описать.

– Да, – продолжал Джон Малькольм. – Немало наших молодых людей воображали себя попавшими в рай в течение одного часа…

– Как! – вскричал Джордж. – Неужели на самом деле существует богатая, могущественная женщина, удовлетворяющая без малейшего стыда свои странные минутные капризы?

– Почему бы и нет?

– Это чудовищно!

– Э! Свет полон чудовищных дел! Вспомни школьные уроки истории, вспомни о мрачной Нельской башне! Там царица завлекала в свою пещеру красивых молодых людей и тоже носила маску. Пародия любви у нее всегда оканчивалась убийством! Кровь после оргии! Благодаря Богу индийская Маргарита Бургундская менее кровожадна и жестока! Она не убивает своих любовников, а только усыпляет их.

– Выходит, что это был не сон? – прошептал Джордж Малькольм.

– Нет.

– Эта женщина необыкновенно хороша! – продолжал молодой человек и прибавил еле слышным голосом: – Мне бы очень хотелось снова увидеть ее!

Судья сделал порывистое движение.

– Ты не можешь ее любить, так как не видел ее лица!

– Конечно, нет! За что я буду любить ее? Но в ней есть что–то, очаровывающее человека…

– К счастью, ты ее больше не увидишь.

– Кто знает…

– Твое сердце должно принадлежать не этой таинственной вакханке, – продолжал старик, – оно должно всецело принадлежать чистой, кроткой девушке. Когда ты узнаешь Марию Бюртель, которая, я надеюсь, станет твоей женой, ты не будешь думать о прелестях индийских Цирцей! Тогда ты поймешь, что твое счастье и судьба находятся возле очаровательной женщины, принадлежащей тебе не только телом, но и душой! Очень скоро, примерно через несколько дней, она и ее сестра Эва, невеста твоего брата Эдварда, приедут сюда. Они – мои воспитанницы. В данный момент они гостят у своей единственной родственницы, Юдифи Бюртель, прекрасной женщины, которая живет на границе Аллавабадской резиденции.

– И вы думаете, что я полюблю Марию?

– Чтобы не любить ее, нужно быть слепым и глухим; красота, приятный голос молодой девушки овладеют твоим сердцем, будь оно даже из мрамора!

– Ну, тем лучше! – ответил Джордж. – Я никого еще не любил по–настоящему и готов отдать свое сердце.

– И ты не ошибешься, женившись на Марии Бюртель. Но постарайся освободить свое сердце и забыть о мнимом сне.

– Батюшка! Мне пришла в голову мысль.

– Какая?

– Вы вполне доверяете Казилю?

– Конечно.

– Тогда вы должны согласиться: если мое приключение происходило не во сне, то Казиль не заслуживает вашего доверия.

– Почему?

– Потому что он непременно должен был стать сообщником таинственной незнакомки; меня не смогли бы унести спящим из пагоды Шивы без его согласия.

– Смотри не ошибись! Если ты обвиняешь Казиля, то должен обвинять и Стопа.

– Почему?

– Разве Стоп, как и Казиль, не находился рядом с тобой внутри развалин пагоды?

– Да, но Стоп спал так же крепко, как и я.

– Но почему не допустить, что Казиль тоже задремал?

– Молодой индус сказал мне, что он не спал.

Джон Малькольм пожал плечами.

– Ты удивляешь меня, – возразил он, – Казиль мог солгать, сам того не подозревая. Неужели его можно обвинить за это? Наркотическое вещество оказало на него такое же действие, как и на тебя со Стопом. Все это очень просто. Я знаю Казиля, он – воплощение преданности. Признательная душа, честная и правдивая натура. Ничто в мире не поколеблет моего доверия к нему.

Джордж был побежден.

Разговор между отцом и сыном продолжался, но тема переменилась. Нам здесь предстоит дать некоторые пояснения.

Семья Малькольмов происходила из древнего знаменитого рода и обладала некогда громадным состоянием. Генри Малькольм, отец сэра Джона, вел веселую жизнь, у него было несколько сотен прекрасных лошадей, он постоянно проводил время на охоте, давал блистательные обеды для аристократии графства, был заядлым любителем прекрасного пола. В результате его жена умерла, сам он разорился, начал повсюду занимать деньги и окончил жизнь во время дуэли из–за прекрасных глазок балетной танцовщицы театра Дрюлиан. Умирая, он оставил запутанное состояние и единственного двенадцатилетнего сына. Ребенка поместили в пансионат, а юристы взялись поправить расстроенные финансы.

Мы знаем, как действуют такие люди. В Англии они поступают так же, как и во Франции. Под предлогом распутать дела они так их запутали, что через три гола после нескончаемых процессов оставили кость обглоданной, а свое положение безнадежным. Джону Малькольму от состояния, оцениваемого примерно в триста тысяч годового дохода, остался только скромный доход в пятьсот фунтов стерлингов и маленький дом в Нортумберланде, очаровательном и живописном местечке. Двенадцать тысяч франков дохода не считается в Англии бедностью, но в то же время они недостаточны для жизни дворянина из хорошего дома.

Джон Малькольм, блистательно завершив учебу, решил, что необходимо сделать себе карьеру. Поэтому он бросился в лабиринт юриспруденции в магистратуре.

Обладая древним именем, он мог сделать богатую партию и женитьбой поправить свои дела, но подобная мысль даже не могла прийти ему в голову, потому что молодой человек безумно влюбился в прелестную девушку, достойную подобной любви, но не имевшую другого приданого, кроме красоты, ума и добродетели. Он женился на ней, и у них родились двое детей: Джордж и Эдвард. Джон Малькольм был счастливейшим человеком до того дня, когда внезапная смерть похитила у него молодую жену. Казалось, он не перенесет удара, и если не умрет, то, по крайней мере, потеряет рассудок.

И в самом деле, Джон Малькольм, чувствуя, что сходит с ума от отчаяния, хотел было покончить с собой, чтобы соединиться с той, которую так любил, но, к счастью, вовремя спохватился и вспомнил, что он – отец; чувство долга одержало верх над опрометчивостью и привязало его к реальности. «Я буду жить для своих сыновей», – решил он.

С этого времени он развил бурную деятельность, и скоро его труды достойно вознаградились. Административный совет Индийской компании предложил ему место главного судьи в Бенаресской провинции. Всем известно, какой поистине царской милостью одаряет Индийская компания тех, кто преданно служит ей.

Джон Малькольм решил, что это предложение даст ему возможность за несколько лет сколотить надежное состояние для сыновей, и, не подумав даже о смертельных опасностях, которые ожидают всякого европейца в Индии, принял предложение. Поместив детей в колледж, он немедленно отправился к месту назначения.

Через десять лет ему захотелось повидать детей, и он, взяв многомесячный отпуск, отправился в Англию. Старшему сыну Джорджу было тогда двадцать три года, а младшему Эдварду – девятнадцать. Оба, окончив учебу, жили в замке Аусбюри как настоящие дворяне, имея благодаря отцу целую свору собак и трех охотничьих лошадей.

Джон Малькольм счастливо прожил с сыновьями около шести месяцев. Он чувствовал себя любимым, как бы воскресшим. Сердце его билось от гордости за красивых и сильных сыновей.

Когда наступило время отъезда, они, не желая разлучаться с отцом, попросили сопровождать его.

Джон Малькольм, тронутый их привязанностью, едва не согласился на эту просьбу и едва не воскликнул: «Да, милые дети, мы больше никогда не расстанемся! Я беру вас с собой!»

Но, подумав о вредном индийском климате, эпидемиях, диких животных, о ненависти коренных жителей к иностранцам, он, не желая потерять сразу два сокровища, ответил:

– Я возьму с собой кого–нибудь одного. Другой же пока останется в Англии…

– Хорошо! – сказал Джордж, – я старший, и потому последую за вами.

– Почему же не я, брат? – возразил Эдвард. – Будет большой несправедливостью учитывать возраст, который здесь не имеет значения.

И между братьями начался спор, длившийся бы до бесконечности, если бы им не пришло в голову бросить жребий.

Случай благоприятствовал младшему, и Эдвард с восторгом закричал:

– Батюшка, я еду с тобой! Я больше не оставлю тебя!

Глаза Джорджа наполнились слезами.

– Мальчик мой, – сказал ему отец, взяв за обе руки, – наберись мужества и терпения; ты ненадолго останешься в Англии и скоро присоединишься к нам.

– Вы обещаете мне это? – с надеждой спросил Джордж.

– Клянусь тебе!

– И когда же это случится?

– Как только я получу уверенность.

– В чем?

– В том, что климат и новые обычаи Ост–Индии не расстроят здоровья Эдварда.

Через день после семейной сцены Джон Малькольм и младший сын сели на корабль, отправлявшийся в Индию, и благодаря попутному ветру быстро достигли своей цели.

Джордж, темного утешенный обещанием отца, продолжал вести в Аусбюри спокойную, однообразную жизнь деревенского дворянина, не забывая по нескольку часов в день отдавать изучению индусского языка по книгам, присылаемым отцом.

Прошло шесть лет. В течение этого времени несколько поездок в Лондон и четырехмесячное путешествие по Франции стали единственным развлечением Джорджа Малькольма.

Каждый месяц он получал письма от отца или Эдварда. День, в который приходило ожидаемое послание в Аусбюри, был для Джорджа днем радости; в этот день он не думал ни об охоте, ни о верховой езде. Целыми часами перечитывал страницы, написанные хорошо знакомым почерком.

Однажды утром, в конце шестого года разлуки, Джордж собирался на охоту за зайцами. Уже были подготовлены собаки, и лошадь с нетерпением била копытами землю. Джордж поправил на ноге шпоры и, отвязав от стены хлыст с рукояткой из слоновой кости, приготовился выйти из комнаты, как внезапно Стоп вбежал в комнату, размахивая над головой письмом.

– Ваша честь, ваша честь, хорошая новость! Письмо оттуда!

«Оттуда» означало Ост–Индию.