Текст книги "Месть Шивы. Книга 1"

Автор книги: Ксавье де Монтепен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 25. Все кончено

Принцесса стояла в просвете окна, устремив свой взгляд на деревню, расположенную неподалеку.

Услышав шаги Джорджа, она обернулась.

– Пойдемте!

Подняв портьеру, она ввела молодого англичанина в будуар, обставленный в стиле маркизы Помпадур. Степы комнаты украшали картины знаменитых живописцев.

В течение минуты царило молчание: Джордж не знал, как начать разговор, о цели которого не догадывался, а принцесса, хотя и привыкшая к подобным ситуациям, чувствовала ужасную неловкость, которую была не в силах преодолеть. Впрочем, она начала первая:

– Сэр Джордж, – сказала Джелла, стараясь не поднимать глаз на своего собеседника, – вы, вероятно, очень удивлены этим свиданием?

– Ничего, сударыня, – поклонившись, ответил молодой человек, – но в то же время я восхищен вашей милостью и оказанной мне честью, на которые не мог и рассчитывать.

– Это любезность, – прошептала Джелла.

– Нет, сударыня, – прервал ее Джордж, – не простая любезность, а искреннее выражение очень естественного чувства.

– Если это действительно так, то тем лучше… Я думаю, вы со всей серьезностью выслушаете то, что мне необходимо вам сказать…

– Я приготовился слушать с любопытством и интересом, в чем, я надеюсь, вы не сомневаетесь.

После этих слов последовало новое молчание. Его, как и в первый раз, прервала Джелла.

– Сэр Джордж, – прошептала она, – существует сердце, которое будет разбито при известии о вашей женитьбе…

Молодой англичанин не мог удержаться от движения, выражавшего сильнейшее удивление. Этот жест был так заметен, что Джелла воскликнула:

– Вы не верите!

– Прежде чем отвечать, позвольте мне задать вам вопрос, сударыня?

– Вопрос? – повторила принцесса. – Какой?

– Должен ли я принять ваши слова за шутку, потому что не хотел бы сделаться в ваших глазах смешным, серьезно защищаясь в том, что составляет для вас лишь игривость ума?

– Никогда в жизни я не была так серьезна. Все мною сказанное – сущая правда! Ваша свадьба разобьет одно сердце!

– В таком случае, мой ответ будет очень прост: кто бы ни была особа, говорившая вам обо мне, она ошиблась, приняв, вероятно, по сходству другую фамилию за мою; я не оставил в Англии ни одной любимой женщины, ни одного нежного воспоминания…

– Почему вы предполагаете, сэр Джордж, что я говорю об Англии?

– Иначе и быть не может: я совсем недавно приехал в эту страну, и никто, кроме лорда Сингльтона и ваших сегодняшних гостей, не подозревает о моем существовании…

– Ошибаетесь! – возразила Джелла, – ошибаетесь, вы слишком скромны. Вас любит женщина этой страны…

Джордж снова поклонился с улыбкой, сделав недоверчивый жест.

Джелла продолжила, заметно волнуясь:

– Будете ли вы продолжать сомневаться, когда я вам скажу, что знаю эту женщину?

– И она сказала вам, что любит меня? – с удивлением спросил молодой англичанин.

– Да, она мне сказала об этом.

В эту минуту Джордж вдруг вспомнил о таинственной незнакомке, отдавшейся ему при странных и удивительных обстоятельствах, уже известных нашему читателю.

Но какие отношения могли существовать между этой индийской развратницей и принцессой Джеллой, светской дамой, так высоко поставленной, нравственность которой, по крайней мере внешне, была безукоризненной. Здесь существовала новая, более сложная и непонятная загадка.

Вероятно, Джелла прочла на выразительном лице Джорджа происходившее у него в душе, потому что, не дав ему времени ответить, продолжала:

– Да, да, вы не ошибаетесь. Для доказательства этого мне нужно только напомнить вам о развалинах храма Шивы и криках совы, повторявшихся три раза в предместье Бенареса…

– Таким образом, – прошептал Джордж с удивлением, – женщина, горячие ласки которой я испытал, но лицо которой скрывалось под маской… эта женщина…

– Любит нас! Но, вероятно, вы презираете ее за то, что она отдалась вам! – прибавила Джелла дрогнувшим голосом.

– Ах, сударыня, вы плохо обо мне думаете, – воскликнул гость принцессы. – По какому праву я буду презирать это очаровательное создание, сделавшее мне честь, отличив меня от других? Она была, вероятно, свободна и, пользуясь своей свободой, обратила на меня внимание! Напротив, чувство, внушенное ею мне, не презрение, а нежная признательность! Из всех женских чувств каприз – самое основательное! Человек, избранный вследствие этого каприза и неблагодарно относящийся к его носителю, похож, по–моему, на бедняка, презирающего миллионера.

По мере того, как наш герой говорил, на лице Джеллы появились проблески радости.

– А! – обрадовалась она, когда Джордж закончил последнюю фразу, – вы сто раз правы, потому что презрение никогда не было заслужено моей подругой. Я сказала вам, что знаю эту женщину, которая любит вас, она ничего не скрывает от меня. Поэтому позвольте раскрыть вам ее сердце. Сейчас вы сказали о капризе и сказали совершенно справедливо! Сначала эта женщина отдалась ему по капризу или скорее по непреодолимому влечению. Увидев вас, она почувствовало к вам расположение, не стараясь даже сопротивляться ему. Не так ли все делается в этом мире? По мере того, как ваша любовница узнала, какой вы на самом деле, оценила ум и искренность чувств, каприз превратился в любовь! Необдуманное увлечение – в сильную, глубокую любовь! Одним словом, сэр Джордж, эта женщина любит вас! Любит всем сердцем, как никого до этого еще не любила!

Известно, что ничто не может быть приятнее для мужчины, как признание в любви. Но наш герой в эту минуту был совершенно противоположного мнения и проклинал себя от чистого сердца. Он не без основания считал свое положение чрезвычайно сложным, проклинал внушенную им страсть неизвестной женщине, страсть, заставляющую его теперь играть чуть ли не комическую роль. Поэтому Джордж решился как можно скорее выйти из этого затруднительного положения. Придав своему лицу грустный вид, он прошептал:

– После всего сказанного вами, сударыня, мне нельзя больше сомневаться, хотя моя скромность страдает от этого! Особа, посредницей которой вы решились быть, преувеличивает мои достоинства, что не может быть объяснено только одной страстью. Считается, что любовь слепа, но это мнение ошибочно. Если бы она была слепой, то не могла бы называться любовью. Итак, мне нужно верить этой нежности, которая вызывает во мне глубокое огорчение.

– Глубокое огорчение! – повторила Джелла едва слышно.

– Увы, сударыня…

– Почему же?

– Потому что я не могу разделить нежности, которой недостоин!

– Что же препятствует этому? – с нетерпением спросила принцесса.

– Самое важное из всех препятствий! Сердце благородного человека не может разделиться на две любви, а я свое уже отдал…

Джелла, пожав плечами, улыбнулась.

– Своей невесте, Марии Бюртель, не так ли? – иронически заметила она.

Выражение презрения, с которым были произнесены эти слова, не ускользнуло от Джорджа Малькольма.

– Да, сударыня, мисс Марии, моей невесте! – твердо ответил он с гордостью.

Принцесса поняла, что нанесла самолюбию англичанина одну из тех ран, которые с трудом заживают. Поэтому, закусив губу, поспешила уточнить:

– Я знаю, что мисс Мария – очаровательная девушка, и хотя незнакома с нею, не сомневаюсь ни в ее красоте, ни в других достоинствах. Человек, подобный вам, может обратить внимание только на жемчуг. Но мисс Мария еще ребенок, не понимает своего сердца… мисс Мария не любит вас… я хочу сказать, любит неосознанно. Я уверена, что для нее жених – это что–то вроде брата или друга.

– Тем лучше, сударыня, – возразил Джордж, – если ее сердце молчит, то я заставлю его заговорить, я научу его понимать любовь.

– Любовь! – в запальчивости повысила голос Джелла. – Что значит холодная любовь женщин бледной, туманной Англии в сравнении с пламенем, которое пожирает нас, жительниц жарких стран! Здесь любящая женщина больше, чем подруга! Здесь она в одно и то же время и любовница, и раба мужа. Опытная и сладострастная, она составляет для него целый сераль, чтобы всегда нравиться и не наскучить ему.

– Сударыня, – ответил Джордж, – я ничего подобного не прошу у девушки, которая станет моей женой! Я хочу найти в ней не любовницу, а чистую, преданную подругу!

– Преданную подругу! – повторила принцесса. Ах, сэр Джордж, та от имени которой я говорю, та, которую вы презираете сегодня, готова пожертвовать ради вас жизнью!

– Почему вы говорите, что я ее презираю? – возразил Джордж. – Как я могу презирать человека, не зная его в лицо. Маска, скрывавшая ее черты, воздвигла между нами непреодолимую преграду.

– Она красавица из красавиц! – воскликнула Джелла. – Вдохновенные поэты сравнивают ее в своих стихах с богиней Кали, женой Шивы, олицетворением божественной энергии. На ее лице блистает молодость, а глаза, как говорят, имеют магическую силу и завораживают сердца!

– Почему же она не постаралась завладеть моим сердцем, когда еще было время?

– Выслушайте меня, сэр Джордж, – сказала принцесса, – выслушайте меня, потому что я еще не все сказала вам! Эта женщина занимает такое высокое положение, что глаза окружающих ее людей едва смеют на нее подняться. Она является потомком тамерлидов, бывших царей Индии и господ всего света! Состояние этой женщины так велико, что управляющие ее поместьями, становясь миллионерами, не могут ее разорить! По одному ее знаку поднимутся триста тысяч индусов, готовых исполнить все ее приказания! Между этой женщиной и вами лежит непроходимая пропасть по различию каст, религий и предрассудков. Не так ли? Чтобы приблизиться к вам, она преодолеет эту пропасть! Она растопчет религию и предрассудки, возвысит вас, уравняет с собой, сделавшись вашей женой, принесет в приданое богатство и могущество… могущество безграничное, богатство баснословное! Если же когда–нибудь небо возвратит ей трон ее предков, вы займете на нем достойное место! Вот что вам предлагают, сэр Джордж! Что вы на это скажете?

– Увы! Мой ответ будет краток, принцесса! Недавно я имел честь сказать вам, что не могу отдать свое сердце сразу двоим. Теперь же добавлю: какими бы блестящими ни были ваши предложения, я отклоняю их, так как больше всего ценю не богатство и власть, а искренние чувства.

Джелла устремила на собеседника взгляд, полный горечи и отчаяния.

– Какие жестокие слова, сэр Джордж, – прошептала она. – Неужели вы видите торг в предложении, продиктованном сердцем, которое переполнено вами?

– Извините меня, сударыня, я беру назад все жестокое и несправедливое, сказанное мной, но еще раз повторяю: в настоящее время я больше себе не принадлежу… Я люблю Марию Бюртель…

– Нет, – воскликнула она и протянула вперед руки, как будто защищаясь. В ее голосе звучали ноты отчаяния и ревности. – Нет, вы не любите ее! Не можете любить! Забудьте этого ребенка! Мы найдем ей другого жениха, который скоро ее утешит, если только ей нужно утешение… Сэр Джордж, не будьте жестоки по отношению к гордой женщине, снизошедшей до унизительной просьбы! Не отталкивайте ту, которую любовь делает смиренной и которая с мольбой протягивает к вам руки! Джордж, Джордж… выслушайте меня: я люблю вас!

– Вы, сударыня? Вы? – пробормотал наш герой с удивлением и волнением, которое легче понять, чем выразить.

– Да, – ответила Джелла со страстью, – да, я! Я, которая уже тебе принадлежала и которая хочет принадлежать тебе всегда. Посмотри! Та, перед которой все преклоняются, у твоих ног! Принцесса Джелла орошает твои руки слезами! Ты, которого я видела у своих ног умоляющим, когда маска скрывала мое лицо, ты, который дрожал от прикосновения ко мне, ты, который бледнел от моего поцелуя, вспомни… возврати мне свое сердце! Я живу одной только надеждой быть с тобой, позволь же мне жить!

– Ради Бога, сударыня, успокойтесь! – воскликнул сэр Джордж, – ваше горе убивает меня, а слезы терзают мою душу.

– От тебя зависит их осушить! Будь моим!

– Перед Богом клянусь вам, что до недавних пор я и мечтать об этом не смел, но сегодня это невозможно – я люблю.

– Опять то же слово! Опять то же слово! – воскликнула Джелла, ломая руки.

– Да, сударыня, опять и всегда буду повторять одно и то же. Если б сам Господь попробовал бы изменить мое сердце, то все его могущество было бы не в состоянии заставить меня отказаться от данной мною клятвы.

Лицо принцессы стало мертвенно бледным. Глубокая морщина легла между ее черных бровей, а глаза излучали зловещий блеск.

В эту минуту Джордж подумал, что над ним разразится буря.

Но он ошибся.

Принцесса быстро овладела собой. Буря, разыгравшаяся в ее душе, была побеждена несокрушимой волей. Буря страсти стала стихать.

Через минуту все признаки этой борьбы исчезли, лицо хозяйки дома приобрело прежнюю привлекательность, и только побледневшие слегка губы выдавали ее сильное волнение.

– Сэр Джордж, – сказала она медленно и тихо, снова избегая взглядов молодого человека, – мною сейчас совершена необъяснимая глупость, и я едва не потеряла рассудок… Я была словно в бреду, прошу прощения!

– Ах, сударыня, – прошептал Джордж в замешательстве, которое увеличивалось по мере того, как положение усложнялось.

Джелла продолжала.

– Под влиянием странного состояния я раскрыла тайну, которую вы никогда не должны были узнать… Но я рассчитываю на ваше благородство… Эта тайна умрет в вашем сердце, не так ли?

– Клянусь в этом честью дворянина, сударыня! – с жаром воскликнул молодой человек. – Чтобы открыть подобную тайну, нужно быть самым подлым, низким человеком!

– Хорошо, я верю вам! Пусть воспоминание о происшедшем изгладится, как изглаживаются сны при первых лучах солнца. Я обещаю вам забыть обо всем! Забудьте же и вы меня! Берите жену из вашего круга… Женитесь на мисс Марии Бюртель и будьте счастливы… Я имела силы любить, и у меня хватит сил, чтобы страдать и жить… – Принцесса тихо прибавила, – чтобы отомстить!

В ту минуту, когда Джелла хотела протянуть Джорджу руку как бы для того, чтобы подтвердить слова, произнесенные вслух, в одну из дверей тихо постучали.

Рука Джеллы повисла в воздухе, она резко повернула голову и повелительным голосом произнесла:

– Войдите!

Дверь отворилась, портьера приподнялась, и на фоне яркой драпировки появилось бронзовое лицо Согора.

При виде молодого англичанина он хотел удалиться, но Джелла остановила его.

– Не беспокойся, что этот джентльмен узнал тебя, теперь ему все известно…

Согор, переступив порог и приложив левую руку к груди, молча поклонился принцессе.

Глава 26. Цветы лотоса

Согор держал в правой руке букет из цветов лотоса. Джелла, не взглянув на него, спросила на индийском языке, непонятном для Джорджа Малькольма, хотя и знавшего некоторые наречия страны:

– Кто послал тебя и что тебе нужно?

Согор протянул руку к Джелле, прошептал глухим голосом:

– Госпожа, эти цветы для вас.

Принцесса вздрогнула, а черные зрачки ее глаз расширились. Она взяла букет, прошептав тихим голосом, но так, чтобы Согор мог слышать.

– Цветы лотоса. Цветы Шивы, бога зла! Что же случилось?

Согор, полагая, что вопрос относится не к нему, молчал.

Между тем Джелла, смяв в руке букет, продолжала:

– Здесь четыре цветка.

– Да, госпожа, – ответил Согор.

– Значит, четверо посланцев?

– Да, госпожа.

– Когда они приехали?

– Сейчас.

– Их никто не видел?

– Никто.

– Хорошо, пусть они подождут! Выйди к ним, Согор, и скажи, что я не заставлю их долго ждать.

Индус поклонился точно так же, как и при входе, затем вышел из будуара, портьеры сомкнулись за ним.

После краткого разговора, описанного нами, принцесса сумела победить волнение, овладевшее ею в первый момент при взгляде на цветы лотоса. Поэтому она возобновила разговор с Джорджем Малькольмом с улыбкой на устах, сказав ему самым естественным тоном:

– Итак, все решено… Недоразумения, разделявшего нас несколько минут назад, больше не существует… Мы друзья… Дайте же вашу руку, сэр Джордж, и проводите меня к гостям, которые не должны ничего знать о причинах нашего продолжительного отсутствия.

Наш герой, обрадованный концовкой разговора, мучившего его, поспешил повиноваться и вернулся вместе с Джеллой на террасу.

Надвигались сумерки. Читатели, очевидно, знают, что ночи в Индии наступают быстро, сменяя ранние сумерки. Черные рабы принесли в гостиную зажженные факелы. Собравшиеся в зале молча ели щербет, запивая его холодным напитком.

Джон Малькольм сделал несколько шагов навстречу принцессе, все еще опиравшейся на руку Джорджа.

– Мой сын должен быть чрезвычайно счастлив, принцесса, – сказал он ей, – ради него вы покинули нас, у него имеются привилегии, которым мы все завидуем.

– Ваш сын рассказал мне о планах на ближайшее будущее, сэр Джон, – ответила Джелла, – о своей близкой свадьбе, о любви к невесте…

Все это было произнесено с таким неподражаемым спокойствием, с такой веселостью, что Джордж не верил своим ушам. Ему показалось очень странным, что принцесса с мастерством настоящей актрисы умеет скрывать свои чувства.

Подошедший лорд Сингльтон, услышал последние слова принцессы.

– Это значит, – заметил он, смеясь, – что наш влюбленный такой же эгоист, как и многие молодожены, если с мельчайшими подробностями описывал вам прелести своей очаровательной невесты, очень мало беспокоясь о том, что надолго отвлек вас от гостей.

– Милорд, милорд! – ответила принцесса, – вы удивительно догадливы. От вас ничего не скроется. Вы угадали, но нужно быть снисходительными к чувствам нетерпеливых влюбленных. А ведь каждому в молодости приходится переболеть этой лихорадкой.

– Но разве можно заболеть этой опасной болезнью, если рядом вы! – возразил с нарочитой любезностью лорд Сингльтон.

– Ах, милорд, – со смехом воскликнула принцесса, – не мне нужно говорить такие очаровательные вещи! Приберегите эти любезности для мисс Марии Бюртель, восхитительной и обольстительной невесты! Рассыпьте жемчуг ваших комплиментов перед ее неотразимой красотой. Мне же ваша неискренность неприятна.

В том же духе разговор продолжался еще несколько минут, потом губернатор сказал:

– А теперь, принцесса, нам остается еще раз поблагодарить вас за радушное гостеприимство и раскланяться.

– Как, милорд, вы уже уезжаете? – огорчилась молодая женщина. – И хотите отнять у меня гостей?

– Уже совсем темно, – сказал сэр Джон, – а нам хотелось бы вернуться в Бенарес до полуночи.

– Будь по–вашему, сэр. В моем доме гости могут свободно распоряжаться своим временем.

– Принцесса, – сказал лорд Сингльтон, – позвольте мне напомнить о данном вами слове. Послезавтра у меня состоится бал, который благодаря вам будет иметь царицу, не так ли?

– Я сдержу свое обещание.

– И не забудете?

– О! Будьте спокойны, милорд, я никогда и ничего не забываю.

Между тем со двора послышалось ржание коней.

Гости простились с хозяйкой.

Лорд Сингльтон и сэр Джон поцеловали руку Джеллы.

– Сэр Джордж, – сказала она в ту минуту, когда молодой англичанин нагнулся, чтобы в свою очередь поцеловать руку, – не забудьте послезавтра на балу у губернатора познакомить меня с мисс Марией Бюртель, вашей очаровательной невестой.

Эти слова были произнесены самым естественным тоном, тем не менее они заставили вздрогнуть Джорджа Малькольма.

Однако он ответил:

– Сочту за честь, я сделаю это, принцесса.

– Надеюсь, сэр Джордж, впрочем, если память изменит вам, то я напомню…

Вскоре послышался топот лошадей, увозивших гостей.

Джелла, оставшись одна, еще некоторое время следила за мерцающим светом факелов, прислушиваясь к шуму отъезжавших экипажей. Через несколько минут все смолкло.

Видя, с какой сосредоточенностью всматривается она в окно, как высоко вздымается ее грудь, как безмолвно сжатые губы выделяются на бледном лице одной зловещей линией, можно было заключить, как сильно она страдает, как глубока рана в ее изможденной душе.

Впрочем, этот кризис продолжался недолго. Едва слышным голосом, проведя рукой по лбу, как бы с намерением отогнать мысль, она прошептала:

– Оскорбление только тогда смертельно, когда оно остается безнаказанным! Что значит оно, когда месть не уступит ему ни в чем! Горе тому, кто презирает и топчет меня! Горе тому, кто ставит соперницу выше меня! Я смою это пятно или не смогу называться своим именем! Ах, проклятое племя европейцев! Они топчут своими ногами нашу землю и наши сердца! Но терпенье! День приближается, когда их владычество в Индии станет только воспоминанием.

Говоря это, Джелла подошла к столу, стоявшему в середине комнаты, и позвонила в колокольчик.

На ее зов мгновенно откликнулся Согор, всем своим видом выказывая внимание и почтение.

– Все ли англичане уехали из дворца? – спросила она его.

– Да, госпожа, ни во дворце, ни в саду не осталось ни одного иностранца.

– Ты уверен в этом!?

Согор сделал утвердительный знак. Джелла между тем продолжала:

– Говорили ли с тобой братья, которые принесли цветы лотоса?

– Да, госпожа.

– Откуда они пришли?

– С Востока, Запада, Юга и Севера.

– Знаешь ли ты их имена? Видел ли ты их лица?

– Имен не знаю, а лица скрываются под густыми покрывалами. Привести ли их сюда?

– Да, я готова принять их.

Согор вышел.

– Какие новости принесли они мне? – прошептала, оставшись одна, Джелла. – Какова воля Шивы, жестокого бога? Просит ли он крови англичан? Каковы бы ни были его желания, они найдут меня послушной! А! Вот и они… Сейчас узнаю, в чем дело…

Дверь отворилась, и в комнату вошли четыре человека. Длинные черные одеяния, ниспадавшие на плечи, не позволяли различить их черты.

Увидя принцессу, они упали перед ней на колени.

Джелла, поздоровавшись с ними, сказала торжественным голосом:

– Посланники бога находятся перед царицей фансигоров и тугов. Ни один любопытный взгляд не следит за ними, ни одно нескромное ухо не подслушивает их, пусть они говорят с открытыми лицами.

Пришедшие, повинуясь той, что, вероятно, имела право приказывать им, приподняли покрывала. Джелла, узнав их, не могла удержаться от удивления.

– Факир Суниаси! – воскликнула она. – Акбар! Джааль! Голькар!

– Пред вами самые главные предводители тугов! – ответил факир с отвратительной физиономией, костлявым туловищем и плешивой головой.

– Добро пожаловать, братья, – начала принцесса, – слава Шиве и Бовани, приведших вас ко мне! Вы передали мне через Согора таинственные и священные цветы лотоса, имеющие для нас особенный смысл и заменяющие длинное поручение! Разве нам грозит опасность?

– Да, – ответил Акбар.

– Откуда?

– От англичанина.

– Кто он?

– Гражданин Индийской компании, главный судья.

– Главный судья! – повторила принцесса. – Объяснитесь. Акбар, я жду.

– Этот англичанин поклялся… – начал в свою очередь факир Суниаси.

– В чем?

– Открыть все разветвления таинственной ассоциации тугов и уничтожить дело сынов Бовани, поразив его в самое сердце.

– И, – прошептал Джааль, – со времени клятвы он ищет…

Джелла сделала презрительный жест.

– Какое нам дело? – возразила она. – Пусть ищет. Он ничего не найдет!

– Он уже нашел! – с яростью зашипел факир.

– Невозможно!

– Однако это правда!

– Что же он знает?

– Очень многое! Изменники открыли или продали ему опасные секреты… Он напал на след. Да, он напал на след и уже не выпустит его из виду! Сделай он еще один шаг – и наша ассоциация погибнет!

– Дороги, по которым он идет, еще темны! – сказал Голькар. – Он не знает пока ни одного имени, но свет, рассеивая окружающий мрак, скрывающий нас от его глаз, может осветить все наши тайны. Завтра предводители и царица могут попасться в сети правосудия.

Джелла топнула ногой, ее ноздри расширились, губы сжались, а глаза засверкали мрачным огнем.

– И Англия восторжествует! – воскликнула она пронзительным голосом. – И мы будем уже не в состоянии избавить Индию от ее проклятого владычества! Нет, нет и еще раз нет! Этого не будет! Клянусь моими предками! Клянусь нашими богами, что этого не будет.

– Принцесса, – прошептал факир, – вы – дочь Бовани, и вашими устами говорят боги…

– Они зажгли в моих жилах кровь! – ответила Джелла. – Возбудили во мне священный гнев!

– Теперь вы знаете, в чем заключается опасность, – снова начал факир. – Что прикажете делать?

Джелла задумалась, потом вместо ответа на заданный вопрос спросила:

– Факир, что бы вы сделали на моем месте?

– Убил бы! – не колеблясь ответил факир. – Нам необходима смерть этого человека!

– Кровь! – прошептала принцесса. – Нужна кровь!

– Да, кровь иностранца, проклятая кровь, иначе прольется кровь наших братьев…

– Вы правы, факир, этот человек должен умереть…

– Когда?

– Завтра ночью.

– Где убить его?

– В долине тайн, на кладбище слонов… перед изображением Шивы.

– Все будет исполнено…

– Теперь, – сказала Джелла, – когда человек этот осужден, назовите мне его имя…

На вопрос ответил Джааль:

– Сэр Джон Малькольм – гражданин Бенареса.

Джелла ужаснулась, и несколько капель холодного пота выступило на ее лбу.

– Джон Малькольм! – прошептала она со страхом. – Джон Малькольм! Его отец…

Волнение молодой женщины не ускользнуло от прозорливых глаз посланцев.

Факир Суниаси, пользуясь своей репутацией близкого друга предводителя поклонников бога Шивы, принял почти враждебную позу.

– Можно подумать, что принцесса колеблется! Смущается! – воскликнул он, устремив на Джеллу сверкающие фосфорическим светом ненависти глаза. – Теперь, когда вы знаете имя своего врага, не прикажете ли помиловать его?

К Джелле вернулось обычное хладнокровие.

– Помиловать! – ответила она, пожав плечами. – Надеюсь, вы не думаете так, Суниаси! Напротив, я совсем не колеблюсь и готова собственными руками отдать вам жертву…

Сказав эти слова, она взялась за колокольчик.

– Что вы делаете, принцесса? – спросил Джааль.

– Зову Согора. О! не бойтесь, ему можно доверять.

Огромный индус тотчас же явился.

– Слушай, Согор, – продолжала принцесса, – ты знаешь Джона Малькольма, гражданина Бенареса?

– Знаю.

– Знаешь, где он живет?

– Да.

– Необходимо, чтобы завтра ночью Джон Малькольм был в наших руках, связанный, не способный защищаться и звать на помощь.

– Ваше приказание будет исполнено, госпожа, – сказал Согор так просто, как будто ему поручили обычное дело.

– Это еще не все, – продолжала принцесса.

– Приказывайте, Согор все выполнит.

– Необходимо избежать шума в доме и захватить с собой все найденные у него бумаги.

– Бумаги этого человека будут в наших руках, – прошептал Согор.

– Хорошо, я надеюсь на тебя! А вы, посланники богов и предводители священного дела, идите собирать ваших братьев! Завтра на кладбище слонов при наступлении ночи они увидят, как царица фансигоров и тугов заставляет уважать тайны сынов Бовани! Идите!

Факир и трое других предводителей надели на головы свои накидки и удалились, предварительно поклонившись в ноги принцессе. Согор сопровождал их.

– А! Джордж Малькольм, – прошептала Джелла, оставшись опять одна, – с завтрашнего дня начинается моя месть!