Текст книги "Зачарованный книжник"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Очевидно, какие-то чувства отразились на лице Финистер, потому что в голосе Главного Агента послышалось сочувствие:

– Ваш испуг понятен, агент Финистер, каждый бы боялся на вашем месте: в конце концов, убийство благородного господина – довольно рискованный поступок. Но, поверьте, лишь очень немногие наши агенты попадаются. Кроме того, мне кажется, вы нервничаете, как охотник перед тем, как подстрелить своего первого оленя. Мой вам совет: отнеситесь к своей задаче как к забою свиньи на скотном дворе. В некотором роде, вам именно это и предстоит. Во всяком случае, будьте уверены: ваша жертва заслужила это.

– Я не сомневаюсь, сэр, – ответила Финистер. – Мне доводилось читать о так называемом «droit de seignur» – праве первой ночи, и я нахожу это отвратительным.

– Тогда вы должны испытать такое же отвращение и к указанному дворянину. Это позволит вам без колебания воткнуть нож в его сердце.

– Да, сэр, – Финни, подобно углям, раздувала в себе гнев. Она старалась мобилизовать весь запас ярости и озлобления, который, казалось, от рождения был заложен в ее душу.

– Праведный гнев – это хорошо, – кивнул Главный Агент. – Но за применение оружия вас могут арестовать и казнить, агент Финистер. А мы не хотели бы терять ценного работника. Думаю, гораздо меньше подозрений возникнет, если его сердце просто остановится и перестанет работать.

Финистер кивнула, чувствуя позывы к рвоте и сдерживаясь лишь усилием воли. Все это действительно напоминало тот день, когда ей предстояло в первый раз самостоятельно забить свинью. Тот же страх и приступы тошноты. Теперь она должна впервые убить человека – вряд ли будет легче. Но девушка знала, что справится. Она привыкнет.

Финистер и впрямь справилась с заданием вполне успешно. Она поступила горничной в означенный дом и начала действовать. По счастью, господин Марквис оказался еще не старым и довольно интересным мужчиной, однако лицо его несло отпечаток той жестокости, которая уверила девушку в правомочности акции и облегчила ей работу. Она стала проецировать в присутствии хозяина дома чистую сексуальность, и это возымело действие. Новая горничная была замечена.

Дальше все развивалось по плану: заигрывания, в ответ на которые Финистер очень мило краснела, поцелуи украдкой и мимолетные ласки на заднем крыльце. Ей удалось вытянуть из Марквиса всю необходимую информацию о делах Личного Королевского Совета. Всего через пару недель ей было ведено явиться в спальню сеньора, и Финни, сжав зубы, пошла на это унижение.

Пришлось еще раз напомнить себе, что лучшего она и не заслуживает. Впрочем, все закончилось довольно быстро – господин Марквис зевнул и блаженно заснул. И вот тогда-то настал час Финистер: мысленно она потянулась к его сердцу и дала приказ остановиться. Затем оставалось лишь одеться и выскользнуть за дверь – мимо стражников с их непристойными шуточками (чтоб их гром разразил!), по коридору, на крыльцо и прочь. Никого не удивило исчезновение горничной.

Это была обычная практика – служанки увольнялись, как только удовлетворяли страсть хозяина. Финистер же не стала дожидаться, пока обнаружится печальный факт смерти господина Марквиса во сне. Вместо этого, дрожащая и взволнованная, девушка поспешила в штаб анархистов. Нельзя сказать, чтоб это первое убийство доставило ей удовольствие – все было едва ли не хуже, чем она себе представляла.

Главный Агент отнесся с пониманием к переживаниям Финистер. В порядке передышки ей вновь были доверены какие-то необременительные обязанности, а на прощание он отечески улыбнулся Финни и пообещал, что она привыкнет.

Так оно и случилось.

Финистер еще неоднократно выполняла подобные задания: иногда – со смертельным исходом объекта, иногда дело ограничивалось сбором информации. Не раз предпринимались попытки проникнуть в королевский замок, но тамошние телепаты быстро распознавали агентов-эсперов. Дважды Финни едва унесла ноги.

Так или иначе, карьера ее продвигалась. Ей поручали то одно дело, то другое, и каждое последующее оказывалось значительнее предыдущих.

Как-то, спустя несколько лет, в ходе задания она столкнулась с Орли. О прошлом не было сказано ни слова. В другой раз она повстречала Саки, и они заговорили об их жизни в доме Мамы и Папы. Неожиданно для Финистер щит ее собеседницы приоткрылся, обнаружив застарелую обиду на Маму. Оказывается, Саки – в свое время тоже поймали в амбаре с одним из парней и отчитали по первое число. Потрясенная Финни уже сознательно разыскала Дори, чтоб побеседовать на эту тему – и с аналогичным результатом. Девушка почувствовала, как в ней закипает гнев на родителей, которые умудрились так представить дело, будто они с Орли – самые пропащие в мире люди. И это в то время, как подобные истории происходили ежегодно с их питомцами! Однако заявиться домой и высказать свои претензии Финистер не посмела. В конце концов, эти люди были ее Папа и Мама, других она не знала, и если не они, то кто же тогда любил ее на этом свете?

Это разочарование явилось всего лишь первым в череде горьких открытий, сделанных Финни. Довольно скоро она обнаружила, что все вышестоящие руководители в БИТА превыше всего ценили свои теплые места и многочисленные привилегии. Одной из подобных привилегий служила сама Финистер и несколько таких же молодых и привлекательных девушек. Эти начальнички погрязли в бесконечной гонке за новыми чинами и наградами. Что самое страшное: если веру в справедливость дела БИТА никто не отменял, то конечный триумф, увы, давно отошел в разряд несбыточных фантазий.

Соглашаться с подобным положением вещей Финистер не желала. Ей пришло в голову гениальное решение, позволяющее одновременно отомстить за навязанную ей роль путаны и возродить энтузиазм членов БИТА.

Следовало лишь убрать прогнившее начальство и тем самым расчистить себе путь к посту Главного Агента.

К этому времени Финни достаточно набралась цинизма, чтобы, подобно своим боссам, научиться ценить материальные блага. Посему логическое завершение ее плана предполагало выгодное замужество. Вот уж когда бы она рассчиталась за ту бессовестную эксплуатацию, которой ее подвергали! Определенно, это удачный ход: выйти замуж за очень знатного человека, стать герцогиней или даже (чем черт не шутит!) королевой.

К слову сказать, наследный принц был примерно ее же возраста. Помимо всего прочего, такое развитие событий открывало широкий простор для подрывной работы в аристократических и правительственных кругах.

Разлагая их, так сказать, изнутри, что было ничуть не хуже нападения извне.

Таким образом, новое задание босса – убить Магнуса Гэллоугласса (или, в качестве варианта, гарантировать отсутствие у него потомства) пришлось как нельзя кстати. Похвальное рвение агента Финистер преследовало и скрытые собственные цели.

– Какое свинство! – воскликнул Грегори, бледный от гнева. – Они использовали детскую любовь для своих гнусных манипуляций и извратили ее душу!

– Думаю, по окончании лечения ее приемным родителям придется за многое ответить, – в голосе Джеффри слышалась мрачная угроза.

– Какие негодяи! – воскликнула Корделия. – Жалкие свиньи!

– Хуже того, – сказала Гвен с гримасой отвращения. – Эти люди заставляли ее жертвовать привязанностями в обмен на свое одобрение. Они фактически поработили девушку, планомерно уничтожая при этом у нее чувство собственного достоинства.

– Посмотрите, как хитро из нее лепили убийцу и проститутку! – заметил Джеффри. – Ведь все эти убийства животных, в конечном итоге, имели целью привести ее к человекоубийству!

– А чего стоит поощрение сексуальности! – голос Корделии звенел от гнева. – Ведь эти воспитатели не остановились перед тем, чтоб извратить и искалечить сущность девушки, лишь бы получить в свои руки желанное оружие!

– Не говоря уж о том, что они направленно отравляли мозги бедным детям, – добавила Гвен. – Посмотрите, как преподавалась история! Все факты перетасовывались в соответствии с предвзятой точкой зрения анархистов, и сообщалось лишь то, что шло им на руку.

– Ну, мама, люди поступали так с незапамятных времен, – с горечью констатировала Корделия.

– Да, но не так осознанно и планомерно, как в данном случае, – возразила Гвен. – Мы видим: из Финистер готовили орудие убийства, а душу принесли в жертву. У нее не было ни малейшего шанса! Фактически ее лишили законного права реализоваться как личность.

Ее слова повисли в воздухе, на минуту воцарилась тягостная пауза.

– А как же мы… – рискнула нарушить молчание Корделия. – Разве мы не собираемся сделать то же самое? Удастся ли нам действительно вылечить ее, или это будет еще одна модель, построенная в соответствии с нашими желаниями?

Гвен повернулась к младшему сыну.

– А что скажешь ты, пылкий влюбленный? Нужна ли тебе женщина, о которой ты мечтал, или ты хочешь, чтоб она стала самой собой? Осознаешь ли риск, ведь для новой Финистер ты можешь утратить свою привлекательность, и, напротив, показаться отталкивающим?

Грегори побледнел еще больше, но голос, когда он ответил, был тверд.

– Я хочу, чтоб она восстановила свою сущность. А там посмотрим, подойдем ли мы друг другу.

– Возможно, окажется, что твоя великая страсть – не более, чем иллюзия, – предупредил Джеффри.

– Пусть так, я должен это знать! Мне необходима правдивая картина мира – а эта женщина сейчас заключает в себе весь мой мир! Вылечи ее, мама, если сможешь. Я хочу, чтоб она обрела истинное лицо и сама распоряжалась своей судьбой. Пусть даже при этом я ее потеряю!

– Хорошо сказано, – выразила Гвен общее мнение. – Я горжусь сыном, которого воспитала.

Она бросила взгляд на Джеффри и поправилась:

– Вернее, всеми своими сыновьями. Но Грегори я сейчас горжусь больше, чем когда-либо! Похоже, мне не в чем себя упрекнуть.

– Ты даже не подозреваешь, насколько права, – сказала Корделия. Затем на лице ее отразилось сомнение и она добавила, – И тем не менее, мне кажется, приемные родители Финистер не все делали плохо.

– О, да, – согласилась Гвен. – В течение первых лет жизни они воспитывали девочку с заботой и любовью.

Даже и после – вплоть до шестнадцати лет – дом был для нее надежным убежищем от всех бед. Но ведь делали они это исключительно для того, чтоб привить ей любовь и верность – качества, гарантирующие преданность идее анархизма. Они лишили ее воли, полностью поставив в зависимость от своего одобрения и порицания. Вот уж, воистину: доброе дело во имя дурной цели. Надо сказать, они умели достигать желаемого результата.

Корделия посмотрела на мать с опаской.

– Не хочешь же ты сказать, что приемные родители Финистер были достойными людьми, совершившими ошибку при выборе цели?

– Ну, ошибка-то здесь налицо, – усмехнулась Гвен. – А вот развращать детей во имя своей цели – вовсе не достойно. Хотя, нужно все знать наверняка, не стоит смешивать правду и ложь в одну кучу. Давайте-ка разыщем эту парочку и поглядим, что в действительности у них на сердце.

Взгляд Гвендолен расфокусировался, ее сознание устремилось на далекую ферму из детских воспоминаний Финни. Отыскать ее оказалось несложно, ведь память девушки хранила и дорогу, которой она ехала от дома до Раннимида. Все трое детей Гвен примолкли, пока она просеивала мысли и воспоминания мужчины и женщины, живущих на этом хуторе. Корделия надеялась, что увиденное не заставит мать попросту убить их во сне, хотя, может быть, они того и заслуживали.

Затем взгляд Гвендолен вернулся, на лице ее застыла гримаса отвращения.

– Увы, из их воспоминаний видно, что они лгали.

Лгали часто и осознанно. Более того, позже они стали получать удовольствие, наслаждаясь унижением и отчаянием своих воспитанников.

– Это ложные цели так испортили их? – спросил Джеффри.

– Нет, средства их достижения. Право, затрудняюсь сказать, что прискорбнее: дурные цели или дурные средства. Ладно, поглядим, можно ли ниспровергнуть первое и исправить второе? – она протянула руки. – Давайте объединимся, дети мои. Пока мы только исследовали феномен, с которым столкнулись. Настоящая работа ждет нас впереди.

– Но, мама, как сможешь ты излечить ее, не превратив еще в одну статую? – продолжала сомневаться Корделия.

– Вырвав ее из прошлого, разбив цепи, которые навесили на нее приемные родители и начальники, – ответила Гвен. – Я не хочу заменять старые оковы на новые – по собственному выбору. Вместо этого, я собираюсь вновь провести ее сквозь прошлое, но освобожу при этом от его власти, предоставлю возможность самостоятельно сделать выбор, определив собственную судьбу. Итак, одолжите мне сил, дети!

Молодые люди молча соединили руки, глаза их были прикованы к женщине, лежащей перед ними в забытьи.

Гвендолен тоже на время замолкла, исследуя структуру мозга Финистер и сравнивая ее со структурой здорового мозга, которую изучила при помощи компьютера. Она обнаружила аномалии в области синапсов, но являлось ли это врожденным дефектом или следствием пагубных рефлексов – Гвен затруднялась утверждать с определенностью. В одном месте ей пришлось регенерировать, в другом – спрямлять проводящие пути, кое-где понижая сопротивление, а где-то – наоборот, повышая. Она работала, пока природные функции мозга не оказались восстановлены.

Затем леди Гэллоугласс обратилась к прошлому Финистер.

Мучимая ревностью пятилетняя малышка Финистер потянулась мыслью к ненавистному ребенку и заглянула в его сознание, чтоб выяснить, нельзя ли как-нибудь заставить его уйти…

Внезапная ослепляющая боль вспыхнула в ее мозгу, и зазвучали строгие и обличающие голоса. Голоса принадлежали Бери и Рее, вдалеке можно было слышать и Уми: «Нет, Финни! Нельзя никому вредить, пока нет серьезной угрозы для тебя самой!»

Финистер вскрикнула в страхе. Но ее страх возрос стократ, когда огромная ужасная великанша вломилась в ее разум. Девочка хорошо разглядела страшилище: красный клетчатый килт, под грязной блузой вздувались огромные мускулы, темные щеки и поросячьи глазки под копной нечесаных волос. Она размахивала дубинкой в поднятой руке, рот был открыт…

Но вдруг чудовище замерло на ходу, а его затмило доброе материнское лицо. Финни увидела женщину, все еще прекрасную, хотя уже и не очень молодую – время оставило следы на ее лице, в дивных рыжих волосах местами серебрилась седина. Она заговорила, и ее голос зазвучал где-то внутри Финистер, там, где раньше бесновалась великанша. «Глупо, не правда ли? – спросила леди. – Это всего лишь бука – порождение твоего испуганного воображения, хотя и очень страшное!»

Внезапно благодаря какому-то странному и непонятному волшебству роль Финни в этой сцене изменилась, раздвоилась: взрослая Финистер наблюдала за маленькой девочкой и ужасным порождением ее мозга. Чудовище снова начало двигаться, громовым голосом выкрикивая свои страшные угрозы – но женщина, похожая на мать, лишь с улыбкой отмахнулась. Затем появилась Бери, взяла на руки девочку, гладя ее по голове и приговаривая:

– Это был сон, Финни, просто дурной сон. Но вот как ты выглядишь изнутри, когда пытаешься нанести вред кому-то из нас. Запомни, крошка, и никогда даже не пытайся так поступать!

И она стала напевать колыбельную, укачивая пятилетнюю малышку.

«Они напугали тебя слишком сильно, – сказала добрая леди, – но правило, которое тебе внушали, вполне справедливо: нельзя вредить тем, кто слабее тебя».

Взрослая Финистер – могущественная ведьма, сама способная многим навредить, возмутилась этому уроку, который ей преподавали в прошлом: «Почему это нельзя? Ведь теперь они не могут ответить мне тем же!»

«Кто-нибудь, да сможет, – возразила добрая леди. – Помни, всегда найдется кто-то сильнее тебя. Поэтому закон, охраняющий слабых, когда-нибудь защитит и тебя».

«Так значит, чтоб обеспечить себе защиту, я должна жить по закону, – нахмурилась Финистер. – Странный принцип». Говоря так, ведьма кривила душой. Все это было не лишено здравого смысла, доказательством тому памятный взрыв в ее сознании, последовавший за атакой на Грегори Гэллоугласса.

«Вот именно, – подтвердила добрая леди. – А теперь взгляни на эту маленькую девочку, себя в детстве. Справедливо бы было, если б кто-то, постарше и посильнее, развлечения ради обидел ее? Просто потому что это несложно?»

Нечего было и смотреть, Финистер и так знала: это было бы подло. «Ты, хочешь сказать: это так же подло и по отношению к другим?» – проговорила она.

«Именно так», – подтвердила леди.

«Дело в том, однако, что я никому не причиняю вред развлечения ради, – возразила Финистер. – Моя цель – месть. Месть за себя и других людей, пострадавших от более сильных».

«Значит, ты признаешь справедливость закона!»

«Вовсе нет! Я не признаю никакие законы! Любой закон – лишь орудие в руках правительства, инструмент для подавления слабого сильным!»

«Увы, все можно извратить до неузнаваемости, – вздохнула добрая леди. – Никакой закон не может быть гарантирован от злоупотреолений, если за дело берутся сильные мира сего. Но любое искажение можно исправить, а несправедливость – искупить. Без закона все люди рано или поздно становятся жертвами. Если же мы все встанем на стражу закона, то в большинстве случаев он будет защищать слабейших».

В уме у Финистер родилось с десяток возражений, но ни одно из них не показалось достаточно убедительным. Ей трудно было спорить, ведь женщина говорила о вещах, о которых Финистер раньше даже не задумывалась. Она подивилась, как же Мама с Папой выпустили это из виду.

В какой-то момент Финистер усомнилась в тех готовых ответах, что были вложены ей в голову со школьной скамьи. Она не желала продолжать спор, и вместо этого неожиданно спросила у своей собеседницы: «Ты моя мать?»

«Нет, я не та женщина, что тебя родила, – ответила добрая леди. – Но я буду твоим хранителем на то краткое время, когда мы, будем исследовать твое сознание с целью обнаружить нанесенный тебе вред».

«И зачем это нам надо?» – настаивала Финистер, хотя понимала: выбора у нее нет. Уж кто-кто, а она умела распознавать силу, когда сталкивалась с ней.

Сейчас, например, она была уверена, что эта женщина намного могущественнее ее.

Внезапно ей открылся смысл ее закона.

«Мы должны по мере возможностей исправить то зло, которое тебе причинили», – сказала добрая леди.

«Как это можно сделать?»

«Мы, просто еще раз посмотрим на все твои обиды глазами взрослого человека. И заново обсудим их уже с новой позиции», – пояснила добрая леди. И тут внезапно перед ними появилась живая картина – вначале неясная в переливах цветов и оттенков. Затем изображение установилось и стало четким, появилась возможность разглядеть маленькую семилетнюю Финни, Жалующуюся Маме на сестер. Старшие девочки, оказывается, щипали и дергали ее за волосы – конечно же, не прибегая к помощи рук. В ответ Мама грустно покачала головой и завела разговор о вине самой Финни. Она прочитала девочке лекцию на тему, как важно слушаться старших.

– Чем старше ты становишься, тем большим числом людей ты можешь командовать, – поддержал ее Папа.

– Я командую Реей, Рея – Ормой, Орма – Уми, Уми – Агнессой и так далее, по цепочке, – объясняла ей Мама. – Любая из них может приказывать тебе, и я жду безусловного послушания. Ты понимаешь меня, детка?

– Да, понимаю, – пробурчала Финни, все еще выписывая ботинком фигуры на песке. «Это нечестно!» – громко кричал внутри нее бунтовщик.

Добрая леди, наблюдавшая за этой сценой, спросила: «Сейчас ты – Главный Агент. Считаешь ли ты по-прежнему это нечестным?»

«Неважно, что я считаю. На этом стоит мир, – с горечью констатировала Финни. – И если уж выбирать, то лучше быть одним из тех, кто отдает приказы».

«Значит ли это, что в нынешней системе тебя не устраивает только лишь твое собственное место?»

«Не совсем так! Мне многое не нравится, – возразила Финни. – Как был бы прекрасен мир, где никто никому не повинуется! Но, к сожалению, это невозможно – в таком мире ничего бы не делалось из-за отсутствия координации между отдельными группами людей».

«Для этого и существует централизованное руководство», – подсказала добрая леди.

«Ну, конечно, – Финни снисходительно улыбнулась – похоже, в доводах ее оппонентки обнаружилась брешь. – Мне известен этот парадокс: лишь благодаря централизации внутри БИТА мы, анархисты, сможем уничтожить центральную власть Грамария – его правительство. Но дело в том, что, когда наша задача будет выполнена, система подчинения в БИТА отомрет сама собой».

– Не переживай, малышка, – Папа похлопал ее по плечу. – Подрастешь немного, и настанет твоя очередь командовать. Целый год ты будешь старшей девочкой в доме и сможешь приказывать всем остальным!

«Скажи, ты действительно веришь, что механизм подчинения в БИТА исчезнет? – спросила собеседница Финистер. – Но сначала подумай и ответь: что толкает тебя на борьбу с правительством Грамария – идейные цели или желание заслужить Мамину похвалу?»

Однако прежде, чем девушка успела открыть рот, изображение вновь зарябило, теряясь в водовороте цвета. Когда оно восстановилось, Финни снова увидела себя маленькой девочкой. Она нанизывала стручки бобов на нитку и изо всех сил старалась делать так, как учила Ума. Однако на этот раз рядом с ней сидела не Ума, а Мама. Она улыбалась и приговаривала:

– Очень хорошо, Финни. Разбивай их на части приблизительно в дюйм длиной. Нет, не надо точно измерять – примерно дюйм. Погоди, этого не хватит на три части, раздели пополам. Вот, умница!

«Но все было совсем не так! – закричала про себя Финни. – Тогда рядом сидела Ума и постоянно попрекала меня. Она находила тысячу ошибок! Затем появилась Мама и сказала, что Ума права, а я все делаю не так!»

«Довольно переживать, – послышался голос доброй леди. – Мы не можем переделать наше прошлое, но изменить его видение – в наших силах. Скажи-ка, ведь ты старалась и делала все не так уж плохо для восьмилетней девочки?»

«Ну да, – подтвердила Финистер. – Но где уж мне было угнаться за пятнадцатилетней Умой!»

Она замолчала, обдумывая собственные слова. Затем почувствовала растущий гнев на сестру с ее несправедливыми придирками, и на Маму тоже.

Из памяти всплыли еще десятки эпизодов: когда она мыла посуду, штопала носки, вышивала по трафарету, нянчила малыша или впервые пробовала испечь пирожки к чаю – и каждый раз Мама или кто-нибудь из старших сестер поправлял, критиковал или ругал ее.

"Ну хватит! – вырвался крик из души Финни. – Я не могу делать все безукоризненно, вы же знаете!

Ведь я всего-навсего человек – и к тому же ребенок!

Она замолчала, напуганная собственной вспышкой.

Сейчас Мама рассердится, посмотрит сурово на нее и скажет что-то неприятное.

Однако ничего такого не произошло. Вместо этого послышался голос доброй леди:

«Совершенно верно. Ты была всего лишь человеком – маленьким ребенком. Им следовало бы похвалить твои успехи и подсказать, как исправить неудачи».

"Наверное, я смогла бы научиться делать все, как следует? "

«Через какое-то время – конечно, ты бы всему научилась».

И вновь – череда картинок из былой жизни Финистер, но теперь Мама находилась рядом, наблюдала, подбадривала, давала советы. В этом нереальном прошлом малышка Финни вся светилась от радости, она чувствовала, как в ответ на Мамино одобрение счастье трепетным цветком распускается в ее душе. Хотя в реальности все происходило совсем иначе, Финистер осознавала: именно так нужно растить маленькую девочку. И еще она поняла, что она – хорошая! Гораздо лучше, чем ей внушали с детства и чем она в результате стала!

Новые переливы радуги – и вот Финни сидит в классе, слушая Маму. А та пересказывает все ужасы, которые творят король и королева: отнимают деньги у людей, затевают войны и придумывают хитрые законы, мешающие другим жить. Вслед за этим Мама говорит о БИТА (хотя в действительности эти две беседы разделял срок в год) – доблестной и самоотверженной организации, преодолевающей время и пространство, чтобы спасти население колонизированных планет от тирании ВЕТО.

Дама, которая была проводником Финистер в этом путешествии, была здесь же, девушка могла слышать ее голос:

«Ты, по-прежнему веришь, что все анархисты из БИТА доблестны и самоотверженны?»

Финни задумалась о своих начальниках – офицерах БИТА, которые вначале были для нее образцом для подражания. Это они по очереди затаскивали ее в свои постели, они купались в роскоши, недоступной простым людям (чего стоили только пышные покои Главного Агента!). Финистер припомнила также одно из своих прошлых заданий: выкрасть из замка знаменитые живописные полотна. Эти картины так и не были проданы, а осели в доме кого-то из старших офицеров.

Ответ напрашивался сам собой.

"Нет, не верю, – ответила девушка, но тут же добавила:

– Но я не думаю, что роялисты и тоталитаристы хоть сколько-нибудь лучше!"

"Я тоже, – согласилась добрая леди. – Так часто бывает: когда тускнеют идеалы, расцветает эгоизм.

Тем не менее, погляди: вот некоторые страницы из запретной книги, книги, которую от вас прятали".

И перед ними предстали крестьяне на пашне. Это было жалкое зрелище: одетые в грубые залатанные туники с жалкими обмотками на ногах люди шли за тяжелыми чугунными плугами. Все, как на подбор, низкорослые, с изможденными лицами и язвами от частых болезней и малокалорийной пищи. На фоне могучих, мускулистых быков они выглядели особенно худыми и истощенными.

Это было живое доказательство того, как тяжко живется крестьянам под властью короля!

Но вскоре картинка покрылась рябью и сменилась новой. Здесь тоже были крестьяне, но они управляли урчащими механизмами, тянувшими огромные (каждый вшестеро больше обычного) плуги. Люди, с румяными здоровыми лицами, были облачены во что-то голубое – чистое и без заплат. Финистер разглядела крепкие удобные башмаки у них на ногах, и ноги эти жали на педали, а не брели по щиколотку в черной земле.

«Вот, посмотри! Здесь земля и машины принадлежат государству, – сказала добрая леди. – И все же люди сыты, здоровы и хорошо одеты!»

«Это не правда!» – закричала Финистер, хотя и чувствовала, что ее собеседница не лжет. Не зная, что еще возразить, она добавила: «И потом, они вовсе не роскошествуют!»

«Эти люди – грамотны и имеют книги, – разъясняла добрая леди Финистер. – В свободное время они читают, играют на музыкальных инструментах, изготавливают себе украшения, ухаживают за своими садиками. Разве им нужно что-то еще?»

Финистер вспомнила свое изначальное бескорыстие, когда она была готова презреть всяческие удовольствия во благо Дела. А также свое разочарование при виде тех дорогих безделиц, которыми окружало себя ее начальство. «Да, нужно! Каждому нужно еще кое-что!»

«Например, вот это?» – спросила собеседница Финистер, и перед ними предстала новая картина: люди в ярких одеждах таскали какие-то приспособления по лужайкам перед своими домиками. Домики стояли в ряд, довольно обособленно, но все же образуя улицы, с большим количеством деревьев. Перед каждым домом стояли странного вида механизмы, другие такие же проезжали по улицам. Внутри находились люди – из этого Финистер сделала вывод, что непонятные механизмы – телеги. Домики все были разноцветные, перед ними на плитах мостовых резвились дети. Одни катались на хитрых штуковинах с колесами или же скользили по улице на специальных башмаках, тоже с колесами. Другие играли в мяч или рисовали на мостовой цветным мелом.

У Финистер закружилась голова от такого многообразия. «Так много всего! Слишком много для человека!» – воскликнула она, потрясенная. Заложенный в характере дух противоречия не позволял ей признать поражение. Наконец она нашлась: «Здесь слишком мало пространства. Этим людям не хватает земли!»

«Может быть, – согласилась ее спутница. – Зато это их собственная земля. Правда, многим из них пришлось занять кучу денег на ее покупку, и теперь они всю жизнь будут работать, чтобы вернуть долг. Но они свободны и живут на своей земле. Эти люди – граждане демократического государств, и не самые бедные. А есть и другие – намного богаче их».

«Они все – рабы, денег», – сказала Финистер, впрочем, без особой уверенности в голосе. Добрая леди не стала ей возражать, за что Финни была ей благодарна.

Совершенно очевидно, что Мама с Папой лгали ей, также как и вожди БИТА. По меньшей мере, недоговаривали, утаивали те факты, которые шли вразрез с их идеями.

Но если она сейчас отречется от Мамы с Папой, то что же у нее останется?

Финистер подняла взгляд и вновь увидела себя, уже постарше, в классной комнате. Мама говорила им о необходимости воли к победе. Ведь им предстоит долгая и трудная борьба против короля и королевы, у которых – и богатство, и войска.

«Побеждать – это не единственная цель в жизни», – проговорила добрая леди.

«А что же еще? – удивилась Финистер. – Жизнь – это борьба. Посади двух людей в комнату, и вот уже налицо конфликт, драка за власть! Если ты не побеждаешь, то вынужден покоряться!»

«Это не так, – возразила ее оппонентка. – Соревнование – всего лишь одна из форм взаимодействия людей, есть еще и сотрудничество. Всему своя пора: время состязаться и время помогать друг другу».

Финистер молчала, обдумывая эту мысль. А тем временем в классной комнате Мама продолжала лекцию.

Она рассказывала, что у короля и королевы имеются специальные люди, которые, подобно Финни и ее семье, умеют читать чужие мысли. Девочка возненавидела их всей душой – еще бы, ведь они должны сражаться на их стороне! Мама окрестила этих королевских приспешников метким словечком – «предатели».

"Вот так они разделили тебя с близкими по духу людьми, – сказала женщина. – Не являясь сами эсперами, они нуждались в таковых, чтоб противопоставить их тем пси, которые приняли покровительство Короны.

Это и понятно – вас растили как орудие борьбы".

«А разве король с королевой не для того же воспитывали своих эсперов?» – уязвленная, спросила Финистер.

«Мы, вообще этим не занимаемся, – ответила добрая леди. – Видишь ли, мы не берем новорожденных детей на воспитание, как это делают анархисты. Эсперы получают от нас приглашение, уже будучи взрослыми или почти взрослыми».

Финистер с тревогой отметила это «мы», но продолжала внимательно слушать.

«Королевские колдуны набирают взрослых эсперов, которые имеют желание жить среди себе подобных и при этом преданы Короне, – пояснила дама. – Нередко их приходится спасать от злобы и зависти соседей, но попадаются и одиночки, изгнанные земляками и вынужденные ютиться в лесах или горах. Среди этих людей мы можем вербовать себе сторонников – и некоторые встают в наши ряды. Но никогда мы не берем несмышленых детей с целью внушать им какие-то идеи. Хотя, пожалуй, это самый легкий путь: ведь детский разум такой пластичный и легко поддается внушению».