Текст книги "Зачарованный книжник"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Пока Папа и Мама делили семью на группы, Финни и Орли растворились в тени деревьев, надеясь остаться незамеченными. Они рассудили: каждая из групп посчитает, что эти двое едут с другими.

Молодые люди прятались, пока все три повозки не прогрохотали по дороге. Затем, воодушевленные отсутствием других людей на ферме до самого вечера, они выбрались из своего укрытия и побежали к амбару.

Финни первая достигла сеновала. Она нервно вышагивала взад и вперед, не находя себе места от волнения, когда, наконец, услышала шаги на лестнице. Она обернулась и увидела Орли, поднимающегося по ступенькам. Свете, падавший из окна, четко обрисовывал его фигуру: большую, мускулистую и невероятно красивую. Протянув руки, юноша шагнул вперед, и мощная волна желания прошла от него к Финистер. Эта волна буквально смыла ее с места, бросив в объятья Орли, их губы слились.

Старшие дети в семье Мамы и Папы хорошо знали, как выстроить блок против эротических эмоций, бьющих ключом на празднике летнего солнцестояния. Они оставались невозмутимыми, когда стемнело, на поляне запалили костер, и пришло время выпивки и танцев.

Юные парочки одна за другой исчезали из круга света, но их переживания не затрагивали семейство эсперов.

Эти подростки могли закрыться даже от эмоций других телепатов – своих братьев и сестер, что уж говорить о местных влюбленных! И хотя в эту ночь сама атмосфера, казалось, была пропитана запахом мускуса. Мамины и Папины питомцы вели себя на редкость благовоспитанно.

Поэтому все семейство испытал настоящий шок, когда, невзирая на воздвигнутую защиту, их сознание уловило постощущения чьего-то оргазма.

Подростки оглядывались друг на друга сначала с изумлением, затем – со страстным вожделением, так как навязанные им переживания вызвали к жизни и их собственные желания.

Мама, пусть и не была телепатом, но глаза позволяли ей видеть, а накопленный опыт – делать соответствующие умозаключения.

– Орма, что это? – обратилась она к своей приемной дочери.

– Кто-то очень неплохо провел время, – вздохнула та. – Кто-то из очень мощных проецирующих телепатов. Если эти двое не из нашего семейства, то им, несомненно, следовало бы податься к нам.

– Подозреваю, что они – из наших, – Мама была мрачнее тучи.

Она скомандовала:

– Орма, ты и Джейсон соберите детей, особо позаботьтесь о младших, а мы с Папой должны выяснить, что происходит.

И она заспешила к веселящейся толпе в поисках мужа.

– Похоже, нас можно поздравить с большим успехом, Папа. Гораздо большим, чем мы думали, – сказала она, когда нашла его.

– Нас и еще кого-то, – согласился с ней Папа. – Думается, лучше поспешить на ферму. Мама, пока они не слишком преуспели в своем приятном времяпровождении.

– Да, и не посчитали это действительно приятным времяпровождением, – Мама выглядела озабоченной. – Не могу допустить даже мысль, что кто-то из наших воспитанников отойдет от общего Дела ради создания собственной семьи.

– Да уж, трудно представить себе более пустую трату времени и сил, – поморщился Папа. – Ладно, давай поторопимся. Хотя, откровенно говоря, думаю, что мы напрасно переполошились, в конце концов, не первый раз уже сталкиваемся с подобным.

И они уехали на своей повозке, прокладывая путь сквозь густое облако гормональных эманации. Веселье Достигло своей кульминации, и все люди вокруг, даже нетелепаты, неосознанно ощущали накал полового влечения.

Это было чересчур, даже для подобного праздника.

Долго еще среди поселян ходили легенды об этой короткой летней ночи.

Мама с Папой подъехали к ферме как раз вовремя, чтоб увидеть, как Финни с Орли выходят из амбара: рука об руку, глаза лучатся от счастья. Парочка остановилась в лунном свете и слилась в долгом поцелуе.

Папа выпрыгнул из повозки и, едва сдерживая гнев, зашагал к ним.

– Хотел бы я знать, чем это вы двое тут занимаетесь?

– Да еще прилюдно! Хорошенькое дельце! – подхватила Мама. Она спешила к ним, придерживая подол на ходу. – Ведь ваши братья и сестры все время по дороге в город чувствовали вашу похоть! С таким же успехом вы моги бы встать и во всеуслышанье поведать о своих планах перед их отъездом!

Финни побледнела и отшатнулась – гнев Мамы напугал ее. Орли старался сохранять самообладание, но и в его лице не было ни кровинки.

– В жизни не слышала ни о чем подобном! – продолжала распекать их Мама. – Вот уж правда: яблочко от яблони… Вы такие же мерзкие, как ваши кровные родители!

– Ты-то должен был держать себя в руках, Орли! – напирал Папа. – А вместо этого, ты ни о чем, кроме своего удовольствия, не думал, да еще и Финни втянул в это!

– Но, Папа… Мы только…

– И не пытайся оправдаться! – прогрохотал Папа. – Мы сто раз говорили о том, как отвратительно поступили ваши родители. В церкви монахи каждое воскресенье твердят вам, что это грех! Так что можешь не прикрываться своим незнанием!

– Себялюбивые! Развратные! Омерзительные! – разразилась гневной тирадой Мама.

И пошло, и поехало: Папа начинал браниться, как только Мама умолкала, чтоб перевести дух. Затем, когда он выдыхался, снова вступала Мама. Они все ругались и ругались – полчаса, не менее, ни на миг не замолкая. Во всеуслышанье было объявлено, что Финистер и Орли – ужасно неблагодарные порождения своих похотливых, морально разложившихся родителей. Не иначе, как им самим суждено идти по этому скользкому пути неразборчивости до печального конца! Оба – и Мама, и Папа – с удовлетворением заметили, что в какой-то момент Орли выпустил руку Финни, и та немедленно спрятала пальцы в складках юбки. В конце концов девушка разрыдалась так сильно, что едва не упала. Орли потянулся поддержать ее, но она отшатнулась от недавнего возлюбленного. Похоже, цель была достигнута! Мама прервала свою страстную речь и привлекла зареванную Финни к себе на грудь.

– Ладно уж, что сделано, то сделано. Но никогда – ты меня слышишь, Финни – никогда больше не занимайся этим с другим телепатом!

Она бросила гневный взгляд на приемного сына.

– А ты уходи, Орли, и не смей показываться ей на глаза в течение месяца!

Орли вконец был сражен: он отвернулся с опущенной головой, ссутулившись под тяжестью своей вины.

Папа обнял его за плечи и повел к ручью мыться. Мама же какое-то время еще продолжала успокаивать Финни, а затем ушла с ней в дом. Она наполнила медную лохань горячей водой, и Финни плакала, сидя в мыльной пене.

– Тебе стыдно, и это правильно! – пожала плечами Мама, затем примирительно добавила, – Ладно, слезами горю не поможешь, Финни. Пролитое молоко не собрать обратно в кувшин. Мы с Папой пообещаем ничего не говорить вашим братьям и сестрам, если ты поклянешься никогда больше не заниматься этим с кем-то вроде тебя самой.

– Я клянусь, Мама! – пылко воскликнула Финни, в эту минуту она безоговорочно верила в данное обещание, каждой каплей крови в своих жилах!

В то же время на берегу ручья Папа подал Орли полотенце, чтоб тот обсушился.

– Ладно, парень, замнем дело, как будто ничего не было, – великодушно предложил он. – Не стоит об этом знать никому, кроме меня и Мамы – ну, и Финни, конечно. А теперь поехали обратно, иначе твои братья и сестрички пересчитают всех по носам и живо сообразят, кого не хватает.

Вчетвером они сели в повозку и снова отправились в город. Финни и Орли сидели сзади, потупившись и отодвинувшись друг от друга как можно дальше. Внушение не прошло втуне: они ощущали себя такими развратными и омерзительными, что не смели поднять глаз.

Это была самая долгая поездка в жизни Финистер.

Естественно, живя в одном доме, они не могли не видеться, но каждый раз при встрече трусливо и виновато отводили взгляды. Разговаривать с братьями и сестрами тоже не хотелось – повсюду им чудились обвиняющие взгляды. Финни как-то не задумывалась, что ведет себя в точности, как Орма два года назад, или как Рея – всего год назад. И, уж конечно, по малости лет Финни в свое время не заметила, как довелось Дори проходить через аналогичное испытание.

Но наконец-то страсти улеглись. По разговорам домашних Финни поняла: в тот вечер никто не пересчитывал присутствующих и не проводил перекличку в каждой компании. Мальчишки подтрунивали друг над другом и обменивались грубыми шуточками. Несомненно, они не знали наверняка, кто же и с кем оказался замешанным в этой истории. Финистер, в свою очередь, обнаружила, что ее сестры даже не были уверены, являются ли нарушители спокойствия членами их семьи. Она принесла извинения за вспышку дурного настроения и впредь предпочитала отшучиваться в ответ на обеспокоенные вопросы домочадцев. Время от времени девушка перехватывала страстные взгляды Орли, но тут же отводила глаза, заливаясь краской стыда.

Хуже всего был внутренний разлад: ее по-прежнему тянуло к Орли, она мечтала провести с ним еще один вечер на сеновале, но тут же корила себя, называя мерзкой и порочной.

Занятая своими переживаниями, Финни и не подумала обсудить происшествие с кем-нибудь из старших девочек, или с Дори, или с любой другой бывшей воспитанницей, которые время от времени появлялись на ферме. По правде говоря, после долгого отсутствия с ними трудно было беседовать – девушки казались более жесткими, озлобленными и уставшими. Это пугало Финистер, она не хотела покидать дом Мамы и Папы.

Однако остановить время невозможно, а Финни хорошо знала заведенный порядок: по достижении восемнадцати лет ей, как и другим, придется уйти отсюда и самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Ведь, в конце концов, Папа и Мама были не так уж богаты.

Хутор давал много чего, но все же не мог прокормить более двадцати детей одновременно. Кроме того, нерационально было держать подросших воспитанников на ферме, ведь они получили хорошее образование – редкость в тех местах, где в большинстве своем люди и читать-то не умели. Образованные – и эсперы вдобавок!

Финни никогда не задавалась вопросом, почему же, если телепаты такая редкость в обществе, все подкидыши в Мамином доме – эсперы?

Той зимой Орли исполнилось восемнадцать. В приуроченном к этому празднике смешались веселье и грусть, ведь по весне юноше предстояло покинуть семью. Финни промучилась весь год: Орли был рядом – рукой подать – но недосягаем, как луна. Она не могла не думать о нем, и при этом чувствовала себя отвратительной. Скоро пришла весна. Когда деревья зазеленели, а грязь на дорогах подсохла, в доме состоялся еще один грустный праздник – прощальный. По завершении его юноша побрел по тропинке прочь от хутора.

Дойдя до главной дороги, он обернулся, махнул напоследок рукой и зашагал дальше.

Финни долго терзалась мыслью, что этот прощальный взмах предназначался именно ей.

Больше на ферме Орли не видели, но до Мамы доходили слухи о его судьбе. Как-то Саки – одна из первых приемышей, покинувшая дом двадцать лет назад – заглянула навестить их. После этого Мама отвела Финни в сторонку и строгим голосом поведала ей, чем занимался Орли после ухода из дома. Оказывается, Главный Агент решил внедрить его в дом баронета Рюддигера, дав задание свести знакомство с одной из камеристок баронессы. Мама говорила неодобрительно, по ее мнению, приказ вовсе не оправдывал поведение Орли, заведшего связь с женщиной – а может, и с несколькими.

– Я знала, что из него выйдет такой же бабник, как, вероятно, и его отец! – сурово вынесла свой приговор Мама.

Затем лицо ее немного смягчилось.

– Но все же он был таким славным ребенком!

Финни на миг было испугалась: вдруг ей придется утешать Маму? Но до этого дело не дошло – старшая из женщин быстро обрела свое обычное хладнокровие.

Они с Финистер сошлись на том, что не стоит слишком строго судить Орли: ведь когда покидаешь дом детства, с прошлым расстаешься навсегда!

Финни, под маской спокойствия, кипела от гнева и стыда. В конце концов она решила тоже выбросить прошлое из головы, и эта мысль доставила ей мстительную радость. И все же, когда настал очередной праздник летнего солнцестояния, и они, как обычно, отправились на повозках в город, девушку мучили горестные воспоминания. Она не могла не думать о том, что было год назад. Она заново пережила желание, затем скорбь, а после и стыд при воспоминании о тогдашней тягостной сцене. В ее ушах явственно стояли гневные слова Мамы: они с Орли ничуть не лучше своих развратных родителей. Если Мамина правота подтвердилась в случае с Орли, не означает ли это, что она права и в отношении ее, Финистер? Ну и пусть! Значит, разврат – это ее призвание! И девушка, отбросив прочь сожаления и угрызения совести, уединилась в кустах по очереди с четырьмя парнями из деревенских. По дороге домой ее переполняло ощущение собственной грязи и отвратительности, но и странного удовлетворения тоже! Финни знала, что получила по заслугам! Ее ощущения этой ночью сильно отличались от того исключительного, возносящего к небесам экстаза, который она пережила с Орли. Лишь раздражение и какое-то неуловимое, щекочущее нервы ожидание кульминации, а затем – даже не удовольствие, всего-навсего облегчение. Никогда больше она не познала тех накатывающих волн чувственности, ведь отныне ей больше не приходилось иметь дело с телепатами. В соответствии с данным Маме обещанием (а позже – с заданием Главного Агента) она спаривалась лишь с обычными мужчинами.

Время летело стремительно: близилась пора, когда Финистер должна была покинуть свою семью. В марте ей исполнилось восемнадцать, и девушка успешно сдала выпускные экзамены по истории, теории анархии и псионическим манипуляциям. Она послала запрос в БИТА и была принята в ее члены. Это обрадовало и успокоило Финни, послужив лишним доказательством превосходного качества работы Папы и Мамы. Все их выпускники оказывались в рядах БИТА, обретая высокую цель и оправдывая свои никчемные жизни.

Семья устроила дивную вечеринку в честь Финистер, на которой было пролито немало слез – даже Мама всплакнула и обняла ее напоследок. Затем девушка уехала в обществе Руфуса – молодого человека, покинувшего хутор еще восемь лет назад.

Финни надолго запомнила острое чувство одиночества и тоски по дому, которые охватили ее той первой ночью. У нее было сильнейшее искушение соблазнить Руфуса, ведь девушке так требовалось тепло человеческого контакта. Но она помнила свою клятву Маме – никогда не делить постель с телепатом, и поборола соблазн. Должно быть, у Руфуса было нечто подобное в прошлом, поскольку он тоже ограничился лишь пожеланием спокойной ночи Финни.

Конечно, размышляла Финистер, возможно, дело в том, что в отсутствие эротической проекции она не могла похвастать особой привлекательностью. Чем больше девушка думала, тем больше укреплялась в этом мнении.

Руфус отвел ее в общежитие в Раннимиде. Финистер была поражена небывалыми размерами города, его высокими гранитными башнями, а более всего – видом королевского замка, высящегося на холме в центре города. Тысячи людей толпились на улицах, стояли у лавок, где продавалось практически все, что можно было пожелать. Ох, чего здесь только не было! А музыканты, игравшие на перекрестках и площадях! А жонглеры, акробаты, кукольники и актеры! Там были даже настоящие театры! Актеры в них играли гораздо лучше, чем те, что представляли на площадях или в гостиничных дворах.

Но в городе также были и воры-карманники, вооруженные грабители и сутенеры со своими выводками. проституток. Финистер быстро разобралась, которые из чужих мыслей воспринимать, а от каких жестко блокироваться.

Представитель Главного Агента отвел Финистер комнату, сообщил, когда в общей комнате подается обед и, дав немного денег, велел самостоятельно обследовать город. Предполагалось особое внимание обращать на дома аристократов, караульные помещения городской стражи и прочие правительственные места.

На первое время Финни выделили для сопровождения молодую, всего на несколько лет постарше ее самой, даму. Та оказалась довольно дружелюбной, хотя Финистер иногда коробило от циничных высказываний спутницы. Спустя две недели девушке доверили закупку продуктов на рынке, а еще через какое-то время устроили на поденную работу в качестве посудомойки. Это, конечно, являлось лишь прикрытием, основной же целью Финистер был телепатический шпионаж. Прислушиваясь постоянно к чужим мыслям, она сделала неожиданное открытие: оказывается, немало мужчин, молодых и не очень, имело на нее виды. Это удивило девушку – ведь она по-прежнему не считала себя хорошенькой. Впрочем, Финистер не стала долго ломать голову над этим феноменом и привычно списала все на свою эротическую проекцию. Во избежание лишних осложнений она решила впредь тщательнее следить за собой, а пока без особых сожалений дала всем ухажерам от ворот поворот. Тем более, что по-настоящему привлекательных кандидатов среди них и не было.

Через месяц Финистер вызвал к себе не кто иной, как сам Главный Агент. При виде девушки он не сумел скрыть удивления и несколько неприятных секунд пожирал ее взглядом. Сохраняя внешнее спокойствие, Финни внутренне ежилась: ощущение было такое, будто ее раздевают. Однако вскоре начальнику удалось справиться со своими эмоциями, и он, напустив официальный вид, принялся изучать свиток на столе.

– Итак, местный агент Финистер. Телепат.

Это был не вопрос – констатация факта, почерпнутого, очевидно, из ее бумаг. Быстрая и мимолетная проба убедила Финни, что сам шеф не обладал телепатическими способностями.

– Так точно, сэр. А также проецирующий эспер, ну и, разумеется, телекинетик.

– Да, похоже, это обычный набор для девиц, – начальник бросил равнодушный взгляд на Финни. – Ну что ж, за этот месяц я получил хорошие отзывы о вас, агент. Судя по всему, вы быстро адаптировались к городу и уже помогли получить кое-какие полезные сведения по трем домам местной знати.

– Благодарю вас, сэр, – нейтрально ответила девушка: она все еще чувствовала себя под колпаком наблюдения, и, уж конечно, вряд ли ее результаты можно было назвать выдающимися.

– «Финистер» – довольно странное имя. Ваши приемные родители сообщили вам значение это слова? – поинтересовался Главный Агент.

– Да, сэр, оно означает «конец земли»" Такое имя значилось на корзинке, в которой меня нашли. Воспитатели долго гадали, как женщине, родившей меня, могла прийти в голову такая странная идея. Посчитали, что, должно быть, это – имя моего настоящего отца, но в графстве никто не слышал о таком человеке.

Главный Агент кивнул.

– Возможно, он был моряк. На побережье подчас можно встретить семьи с таким именем, что, собственно, и неудивительно. Кстати, это можно перевести и как «конец света»?

Тут уж Финистер покраснела.

– Да, сэр, – с легкой досадой подтвердила она. – В любом случае, имя мое намекает на конец. Но ведь это всего лишь случайность, я полагаю!

– Может быть, может быть, агент Финистер. Хотя мы склонны видеть в этом судьбоносный знак, коль скоро речь идет об аристократах и государственных деятелях, с коими вам предстоит встречаться, – строго посмотрел на нее Главный Агент. – Крах правительства начинается с уничтожения правителей, а вы, с помощью ваших талантов, сможете не одного мужчину вывести из строя, если не физически, то эмоционально.

Эти слова заставили сердце Финистер сжаться от восторга по поводу собственной мощи, но сюда же примешивалось и отчаяние. Ведь она получила лишнее подтверждение относительно своего предназначения. Ей уготована роль женщины-вамп. И ничего более. Ну, что ж, по крайней мере, это она умеет (и будет) делать хорошо! Финистер пребывала в уверенности: ее потенциальные жертвы заслуживают обслуживания по самому высокому разряду!

– Вот ваше первое серьезное задание, – Главный Агент передал ей еще одну бумагу. – Некто Марквис из Кромкурта, действительный член Личного Совета Королевы. Он же – беспринципный мерзавец, безжалостный эксплуататор своих крестьян. Особенно страдают от него молодые привлекательные женщины.

Финни стояла, прижав локти к бокам, чтобы унять нервную дрожь. Ее глаза невидяще уставились в листок бумаги, который она сжимала в руках.

– Я должна убить его, сэр?

– Да, но сначала вытяните из его мозга все, что касается правительственных планов, – велел Главный Агент. – Затем убейте! Пусть слезы и стоны крестьян будут отомщены! Только проследите, чтоб не оставалось никаких следов.

– Да, сэр, – пергамент дрогнул в руках Финистер.

Вообще-то, она была уже подготовлена к роли убийцы – уроки Мамы и Папы не прошли даром. Однако девушка и осознавала, как именно все это произойдет.

Наиболее удобный момент представится после того, как она соблазнит своего врага, или, вернее, позволит ему соблазнить себя. В том, что он захочет это сделать, Финистер не сомневалась, как не сомневалась в своих проекционных способностях. Избежать объятий (а возможно, и постели) Марквиса вряд ли удастся – это она понимала и принимала. В конце концов, не первый и не последний раз… Да и чем же ей еще заниматься, ведь только это она и умела делать хорошо! Нет, Финистер не мучилась угрызениями совести, она лишь надеялась, что ненавистный Марквис не окажется безнадежным уродом или попросту стариком.