Текст книги "Леди ведьма. Рыцарь Ртуть. В отсутствие чародея"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

Глава десятая

Дорогу перед четырьмя всадниками заволокли клубы дыма. Живые лошади с тревожным ржанием попятились, так что всадникам пришлось сдерживать их. Ален перехватил у Далилы поводья еще до того, как обуздал собственного скакуна, и успокоил обоих животных.

Фесс, разумеется, не шелохнулся и с интересом наблюдал за ситуацией.

Дым развеялся, и показалась женщина, опирающаяся на посох, молодая, но фантастически уродливая. У нее был громадный крючковатый нос, впалые щеки, маленькие свиные глазки, бледное болезненное лицо. Более того, физиономию ее украшали пять огромных бородавок, а редкие тусклые волосы космами спадали на плечи. Она была облачена в серый балахон с откинутым капюшоном, а за ней сгрудилась шестерка неуклюжих детин в ливреях того же цвета. Одна рука у каждого была прикрыта небольшим щитом, в другой каждый держал меч и воинственно им размахивал.

Корделия уставилась на женщину, испытывая одновременно изумление и внутренний протест. Такого уродства просто не бывает, особенно у столь юной особы!

– Попалась, девица! – заорала уродина. – Вчера ты улизнула из моих когтей, но теперь тебе их не избежать!

– Сестра! – воскликнула перепуганная Далила. Но затем радость осветила ее лицо, и она закричала: – Так значит, лорд Роланд отверг тебя!

– Отверг, несмотря на все земли и состояние нашего отца, – Ведьма сощурила глаза. – Надеюсь, мое наследство заинтересует его, когда он узнает, что ты мертва и больше не сможешь обольщать его. И я позабочусь об этом!

– Нет, сестра, умоляю тебя! – отпрянула Далила.

Но страхолюдина неумолимо продолжала:

– А когда я завладею всеми землями и Роландом в придачу, то магией своею сломлю короля с королевой и самовластно буду править своим герцогством, не подчиняясь короне!

Корделия не отрывала глаз от сестер, не в силах избавиться от впечатления, что пред ней разыгрывают хорошо отрепетированный спектакль.

Уродина взмахнула ножом, готовая метнуть его, и Далила пронзительно взвизгнула.

– Не смей! – Ален развернул коня, оказавшись между кобылой Далилы и отвратительной каргой. Глаза его вспыхнули гневом, и на то, безусловно, были причины, ибо ведьма угрожала не только Далиле, но и его собственным отцу с матерью. – Прикажи своим людям опустить мечи, или они сложат головы от моего!

Ведьма откинула голову и разразилась неистовым кудахтаньем.

– Один против шести?

– Нет, – Джеффри улыбнулся и встал бок о бок с Аленом, – двое против шести. Признаю, шансы неравные. Но они сравняются, если ты добудешь себе еще четверых.

Корделия отметила, что ее он не упомянул. Прекрасно – всегда разумно оставить в резерве секретное оружие.

Конечно, зная Джеффри, можно предположить, что он просто уверен в собственных силах. А особенно раздражало то, что в этом он, вероятно, прав.

– Убейте их, слуги мои! – завизжала мегера. – А я прикончу сестрицу!

Головорезы отозвались воинственными криками и бросились в атаку.

Все они были рослыми, широкоплечими и мускулистыми, однако Джеффри с задорным кличем ринулся навстречу врагам.

Они ловко расступились, и на всадника с обеих сторон обрушились клинки, однако он проскочил, отразив мечом два удара справа, а у негодяя слева выбив оружие пинком. Тот взвыл и отскочил, сжимая запястье.

Джеффри обогнул тех, что были справа, и они, развернувшись, попытались стащить его с седла. Одного он ударил в челюсть, орудуя рукоятью меча, словно кастетом. Негодяй завопил от боли и, закатив глаза, повалился навзничь. Тут же к нему присоединился дружок, задыхающийся после удара сапогом в живот.

Тем временем Ален пришпорил коня, чтобы встретить троих, что кинулись к нему, размахивая мечами. В последнее мгновение принц заставил коня отскочить в сторону, так что мерзавцы протопали мимо и, пытаясь затормозить, потеряли равновесие.

Этой секунды оказалось достаточно. Ударив сверху, Ален выбил у одного меч. Тот закричал и, отпрянув, поднял щит, чтобы защитить голову. А принц уже повернулся к следующему противнику.

Но пока юноши занимались прихвостнями, сама мегера набросилась на сестру, размахивая клюкой, выкрикивая что-то нечленораздельное и указывая куда-то вверх. Что бы ни было там, но Далила закачалась в седле, рыдая от ужаса и боли.

Ален поднял голову, вскрикнул и бросился на мегеру. Она с воплем замахнулась и швырнула что-то невидимое, но промахнулась, поразив щит одного из своих приспешников, так что взрыв прогремел прямо под носом скакуна принца. Испуганный конь попятился и, заржав, встал на дыбы. Ален закричал, усмиряя животное.

«Огненные шары?» – ошеломленно подумала Корделия. Настоящая ведьма так огненные шары не кидает – они будто вытекают из ее пальцев.

«Да, – подумал в ответ Фесс, – кроме того, настоящая ведьма не использует ликоподит, а я уловил запах современной взрывчатки». Конь, разумеется, был оснащен самыми разнообразными датчиками, включая органы обоняния – в данном случае химическим анализатором.

И вдруг Корделия поняла самую суть происходящего, родина была фальшивой, ее волшебство – дело техники, а значит, она не кто иной, как агент футуриан. И здесь она намеренно создала ситуацию, в которой Ален получил бы возможность спасти Далилу, тем самым ощутив свою ответственность за нее. А она провозгласит его своим избавителем. И в самом деле, очень романтическая история, а в результате принцу ничего не останется, как влюбиться в девчонку. Ведь у нее появится замечательный повод так выразить свою благодарность, чтобы окончательно вскружить ему голову.

Что ж, Корделия в силах позаботиться об этом. Фальшивая ведьма не сравнится с настоящей.

Корделия впилась глазами в камень на обочине, тот взвился в воздух и ударил «ведьму» в плечо. Страхолюдина вскрикнула в испуге, отскочила и завопила, брызжа слюной:

– Не знаю, как ты сделала это, сестра, но заплатишь за это собственной жизнью! Вот тебе! – Она вновь бросилась на Далилу и, орудуя посохом, будто копьем, попыталась выбить ее из седла.

– Не выйдет! – воскликнула Корделия, и Фесс встал между Далилой и ее «сестричкой».

Но Далила продолжала стенать:

– О, пощади меня, сестра!

При этом она так широко распростерла руки, что заехала Корделии кулаком в живот с силой тренированного бойца. Корделия, хватая ртом воздух, согнулась пополам. Она прекрасно поняла, что это вовсе не случайность…

Фесс по-прежнему гарцевал, отвлекая внимание ведьмы, но та с победным кличем отскочила в сторону, и посох ее обрушился на голову Корделии. Качаясь в седле, девушка смутно разобрала, как Ален зовет ее по имени, а затем мир завертелся перед глазами. День потемнел, и Корделия поняла, что теряет сознание…

«Крепись, миледи, – зазвучал в ее голове незнакомый голос. – Очнись, она не добьется своего».

И вновь послышался звон мечей. Когда туман перед глазами рассеялся, Корделия подняла голову…

И увидела Бора, атамана разбойников, вставшего между ней и уродиной, чтобы отражать удары посоха своей дубиной.

Он выбил клюку из рук страшилища. Мегера с визгом отскочила:

– На помощь, слуги мои! Сюда, сюда!

Двое тут же заковыляли к ней, но в руках у них остались только щиты. Еще четверо валялись на земле, не подавая признаков жизни.

Ален, совершенно не расположенный к милосердию, подскочил к двум воякам.

Мегера с воплями отступила к деревьям, ее люди заторопились следом. Однако Бор неумолимо догнал их и обрушил дубину на щит одного из негодяев, в то время как подоспевший Ален ударил мечом второго.

Корделия, еще не вполне придя в себя, вяло удивлялась, куда подевался ее брат. Зрение ее прояснилось как раз, чтобы увидеть яростное недоумение на лице Далилы.

Значит, Бор не являлся частью ее замысла, сообразила Корделия.

Уродина с криком отчаяния побежала, а за ней, спотыкаясь, ковыляли остатки свиты.

Ален издал победный клич, поднял меч и пустил коня галопом.

Далила испуганно взвизгнула и осела в седле.

Мгновенно рядом с ней оказался Джеффри.

Ален тревожно обернулся, осадил коня и тоже поскакал к девушке.

Ведьма и ее приспешники скрылись между деревьями.

Ален и Джеффри, каждый со своей стороны, подхватили Далилу. Валявшиеся негодяи пришли в себя и отползали подальше от тропы.

– Ну, будет, леди, все кончено!

– Больше никто тебя не обидит!

– Приди же в себя!

– Джеффри, нет ли у тебя в сумке капельки бренди?

– Есть, конечно, и не одна!

Корделия с гневом и обидой смотрела на них, чувствуя себя абсолютно заброшенной и забытой, и с горечью думала о том, что умение постоять за себя не всегда оборачивается преимуществом. Она была совершенно уверена, что и Далила способна к сопротивлению – ведь только что она вполне доказала это!

– Миледи, с тобой все в порядке?

Корделия удивленно опустила глаза.

Оказалось, что только Бор, вставший у самого седла, вспомнил о ней. Сердце Корделии исполнилось признательности… И она увидела, какой страстью пылают его глаза, страстью и, возможно, чем-то большим…

Благодарная улыбка увяла на устах Корделии; ей казалось, что глаза эти становятся все больше и больше, так что на мгновение лицо его будто заслонило весь мир. Она ощутила где-то под ложечкой трепет, мгновенно охвативший всю ее с головы до пят.

– Да, – наконец выдохнула девушка, но голос не слушался ее, и пролетели секунды, прежде чем она вновь овладела собой и натянула улыбку, которая, впрочем, тут же стала вполне искренней. – Да, благодарю тебя, со мной все в порядке, бравый Бор. Как ты попал сюда?

Но прежде чем Бор успел ответить, к нему повернулся Ален, вспомнивший, наконец, правила хорошего тона:

– Благодарю за помощь, сударь.

– О да, тысяча благодарностей за столь своевременную поддержку, – замурлыкала Далила, слишком уж ласково. Глаза ее сверкали.

Бор уже открыл рот, явно собираясь возразить. Но тут он увидел ее лицо и окаменел.

Далила тоже на мгновение застыла.

Ален, Корделия и Джеффри пристально смотрели на них; даже они ощутили напряжение, повисшее в воздухе на долгие-долгие минуты, пока эти двое не отрывали друг от друга вытаращенных глаз.

Наконец Далила с презрением отвернулась.

– Да это всего лишь лесной бродяга, разбойник!

– Но бродяга на твоей стороне, миледи! Или, вернее… – Он повернулся к Корделии, – …на твоей стороне.

– Разбойник? – переспросил Ален. – Постой-ка! Я ведь знаю тебя, не так ли? Ты атаман разбойников, которых я победил и отправил к моей госпоже! – Он повернулся к Корделии. – Леди Корделия, зачем же ты отпустила этого человека?

– Я его не отпустила. – Корделия нахмурилась, несколько озадаченная, однако глаз от Бора не отвела. – Вместе со всей шайкой я послала его к сэру Марису. Ответь же, Бор, как расправился с тобой сенешаль?

– Бор? – удивился Ален. – Тебе известно его имя?

– Разумеется, – последовал возмущенный ответ – возможно еще более возмущенный оттого, что Ален-то сражался за другую женщину. – Я потребовала от него назвать имя и положение.

– Сэр Марис велел мне идти на все четыре стороны и больше добрых людей не тревожить, – объяснил Бор. – О злых он ничего не сказал.

Ален улыбнулся:

– Итак, тебя ничего не останавливало, чтобы потревожить вот этих. – Он кивнул вслед ведьме и ее свите.

– Да, хотя шел я за добрыми людьми. – Бор пристально посмотрел на Корделию, и она чуть ли не кожей ощутила теплоту его улыбки.

Глаза Алена сверкнули ревностью. Он подвел коня поближе к Корделии:

– Несомненно, миледи принадлежит к «добрым людям» – лучшая из лучших и прекраснейшая из прекрасных, она слишком хороша для неисправимого мошенника, каким ты предстал перед ней!

– Если я неисправим, так не пытайся меня исправить. – Бор по-прежнему смотрел прямо в глаза Корделии: – Прикажете мне убираться?

– Н-н-нет, – с трудом выдавила из себя Корделия, а затем, будто спохватившись, торопливо добавила: – Дорога через лес кажется опасной; неизвестно, какие еще препятствия встретятся на нашем пути.

– Что ж, могу рассказать, – ухмыльнулся Бор. – Я исходил этот лес вдоль и поперек! Ты права, миледи, опасности здесь подстерегают на каждом шагу: чудовища, всевозможные дикие звери, самые безобидные из которых волки и медведи. Есть тут великаны-людоеды, есть дикари, есть опасности на любой вкус! Нет, даже с двумя столь доблестными рыцарями ты не можешь чувствовать себя в безопасности.

– И я не могу, – надменно заявила Далила.

– Конечно, и ты, миледи. – Если взгляд Бора, устремленный к Корделии, можно было назвать теплым, то на Далилу он зыркнул просто испепеляюще. – Всякая прекрасная дама, пересекающая этот лес, нуждается в защите, и чем прекраснее эта дама, тем больше стражи ей потребуется.

– В таком случае, – ядовито заметил Джеффри, – леди Далиле потребуется целая армия.

Бор удивленно посмотрел на него:

– А как же леди Корделия, сударь?

– Ну, Корделия, – отмахнулся Джеффри. – Она же моя сестра.

– Понятно, – язвительно усмехнулся Бор. – А сестра, конечно, никогда не покажется прекрасной брату. – Он повернулся к Корделии, и глаза их снова встретились. – Но позволь заверить тебя, миледи, я не твой брат.

– Нет, иначе я бы узнала тебя, – Корделия изо всех сил старалась говорить с холодным безразличием, но ничего у нее не вышло. Бор не сомневался в интересе, который вызывает у девушки.

– Ну, хватит! Мы что, весь день здесь болтать собираемся? – Далила потрясла уздой, так что зазвенели кольца упряжи. – Или мы больше не едем к дому моего отца?

– О, конечно, конечно! – Ален повернулся к Бору и строго сказал: – Спасибо за помощь, любезный. А теперь ступай.

– Нет, я остаюсь. А называть меня «любезный»… – Лицо Бора ожесточилось. – Ручаюсь, мое происхождение не ниже твоего, и я был посвящен в рыцари. Да, судьба сыграла со мной злую шутку, а потому я не всегда сохранял свое достоинство, но знатности моей это не умаляет.

Ален удивленно скривил губы:

– Происхождение не ниже моего, сударь? Не сомневаюсь, что любое предательство рыцарских идеалов умаляет знатность даже при самом высоком происхождении.

– Если так, – мрачно отозвался Бор, – то многие на Грамарие давно свели на нет все благородство своего происхождения, пусть и носят при этом герцогские короны и возглавляют самые знатные дома.

Ален перестал улыбаться.

Корделия решила, что атмосфера чересчур сгустилась. Она чмокнула Фессу, и тот встал между двумя мужчинами, прервав дуэль твердеющих взглядов.

– Полно, господа! Довольно праздной болтовни – в этом леди Далила совершенно права. – Она тщательно подчеркнула «в этом». – Поехали.

– В дом ее отца? – удивленно спросил разбойник.

– Разумеется, – ответила Корделия.

– Да, – сурово подтвердил Ален. – Мы дали слово сопровождать эту даму до дома, хотя я сомневаюсь, сударь, что ты способен понять, как важно держать свое слово!

Теперь потемнел взор Бора, и Корделия поторопилась вставить:

– Ален! Это неблагородно! – А потом добавила им обоим: – Делайте, что хотите, а я отправляюсь в путь.

Она ударила Фесса пятками по бокам, и огромный черный скакун резво двинулся к тропе. Мужчины изумленно провожали ее глазами; затем Ален пришпорил коня, а безлошадный Бор припустил вдогонку на своих двоих.

Корделия сдержала Фесса, и они догнали ее, заняв места по обе стороны черного жеребца. Девушка убедилась, что Фесс идет достаточно медленно, чтобы не слишком утруждать Бора.

– Нет, не бросай меня, прекрасная госпожа! – воскликнул Бор. – Ведь без тебя этот Бор совсем помрачнеет!

Корделия, вздернув подбородок, произнесла как можно холоднее:

– Черная шевелюра, сударь, черная борода, куда уж мрачнее?

Мгновение он смотрел на нее, не находя ответа, затем ухмыльнулся, оскалив белоснежные зубы. Она отметила, что губы у него алее и чувственней, чем у большинства мужчин.

– Пусть так, миледи, но без твоей улыбки чернота и вовсе сгустится.

– В свете твоей красоты, очаровательная Корделия, – вставил Ален, – любой мужчина покажется темным и мрачным.

Довольная, она повернулась к принцу:

– Как я благодарна тебе, Ален. Где ты научился Так красиво говорить?

– Ну, сердце подсказало, – ответил он, заглядывая ей прямо в глаза. Сердце ее затрепетало, и она задумалась, действительно ли искренни его слова.

Нет. И сомневаться не приходится. Лишь состязание с Бором подвигнуло его на эту тираду; впрочем, она вспомнила несколько комплиментов, сказанных накануне вечером…

Однако…

Она с детства помнила, что Ален ненавидит проигрывать, хотя с годами научился сохранять хорошую мину…

– Листья, шелестящие на дереве, не могут быть легче поступи твоей!

– Летнее небо никогда не достигнет ясности твоих глаз!

– Цветущая вишня бледнеет рядом с твоими ланитами!

– Нет, ибо ланиты твои и есть эти цветы!

Корделия переводила взгляд с одного на другого и не могла насытиться льющимися с обеих сторон комплиментами. У нее не было оснований считать все эти дифирамбы идущими от сердца, и, тем не менее, она наслаждалась. Определенно, что-то есть в подобном состязании.

Ее брат, едущий следом, не скрывал своего раздражения:

– Что они в ней отыскали? Не могла же она за один день превратиться в красавицу!

– Вспомни, что сказал Бор, – недовольно обронила Далила. – Брат не в состоянии заметить красоту собственной сестры. – Она повернулась к Джеффри; в голову ей пришла злая фантазия: – Возможно, это означает, что лишь брат способен разглядеть истину.

Джеффри помедлил, раздумывая, стоит ли ему оскорбляться, и наконец решил ответить ей той же монетой:

– А у тебя никогда не было брата? – осведомился он.

– Нет, только сестра. – Тень пробежала по лицу девушки.

Джеффри торопливо продолжил, чтобы заглушить неприятное воспоминание:

– Тогда мне следует занять его место и понять, какова ты на самом деле.

Казалось, она пришла в замешательство, даже испугалась, но лишь на мгновение. Веки ее сомкнулись, а губы скривила ленивая усмешка:

– Ну-ну, сударь! Разве прошлой ночью ты не увидел меня в истинном свете?

– Лунном? – вздохнул Джеффри. – Или в сиянии звезд? Нет! Лишь солнечный свет раскрывает нашу истинную суть.

– Верно. – Она перестала улыбаться и свысока посмотрела на собеседника. – И что же, сударь, открыл тебе солнечный свет?

– Ну, дюжину мелких черточек, незамеченных ночью: как алеют твои губки, как розовеют щечки! Да и вообще, цвет твоего лица совершенней чего бы то ни было – даже алебастра, коим представал ночью! И звезды, что упали с небес, не выдержав сравнения с твоими очами, знают истину, ибо ты затмила их все до единой!

Далила издала довольный смешок.

– Какая прелестная речь, сударь! Нет, я, пожалуй, послушаю еще, если ты оставил про запас чего-нибудь в том же духе.

Корделия оглянулась, нахмурившись, – как раз, чтобы увидеть, как Джеффри склоняется к руке Далилы, и снова услышать ее смех:

– Ого, сударь! Прелестных речей уже недостаточно! – Продолжила она мягче, да так, чтобы не услышала Корделия: – И что же ты еще умеешь?

– Все, что пожелаешь. – На губах его заиграла легкая улыбка, вскоре растянувшаяся от уха до уха. – Назови любой свой каприз, госпожа, и я к твоим услугам.

Далила оценивающе склонила голову набок:

– Полагаю, мне стоит повременить с ответом. А ты, сударь, пока притаись в ожидании.

– Там, где прикажешь, – хрипло проговорил Джеффри. – И где же мы притаимся? Действительно, придется терпеть в ожидании ночи.

Глаза Далилы вспыхнули гневом, однако на губах заиграла довольная улыбка, а в голосе насмешка:

– Ты ничего не дождешься, если будешь ждать ночи, ибо тогда нечего будет дожидаться.

– О, горе мне! – Джеффри склонился поближе. – Так ждать или не ждать? Ты говоришь, что я должен ждать, но если буду ждать, то ничего не дождусь.

– Ну, так не жди, – выдохнула она.

Они склонились в седлах, и он примкнул губами к ее губам.

Корделия вновь обернулась, встревоженная внезапно наступившей тишиной, и возмущенно уставилась на одними лишь устами соединившихся всадников, но тут же, зардевшись, отвела глаза.

– Я чем-то обидел тебя, прекрасная госпожа? – воскликнул Ален, принявший на свой счет ее негодование.

Корделия немного оттаяла и, повернувшись к нему, одарила улыбкой:

– Никоим образом, сэр, ни ты, ни Бор. Просто я расстроилась, вспомнив стихотворение:

 
Мужчины больше обещаний нарушают,
Чем женщины их успевают дать.
 

– Это ко мне не относится, ибо я никогда не даю обещаний. – Голос Алена смягчился, и он склонился ближе. – Я лишь просил о них, но ничего не получил.

Корделия уставилась на него, улыбнулась и сказала:

– В другой раз не проси, пока не уверишься в том, что они будут даны.

– А когда это будет? – еле слышно произнес Ален.

– А когда солнце с неба покатится?

Оба вздрогнули от неожиданности, затем лицо Алена потемнело при мысли о наглости Бора. Возможно, так оно и было, но разбойник невозмутимо смотрел сквозь листву на небо.

– Похоже, скоро стемнеет. Где мы разобьем лагерь?

– В этом нет необходимости, – провозгласил Ален. – Леди Далила сказала, что мы прибудем в дом ее отца еще до наступления темноты, – Он повернулся к Далиле: – Не так ли, миледи?

Далила, стараясь выглядеть застигнутой врасплох, прервала поцелуй, хоть и не особенно поспешно.

– О чем ты, сударь? – Далила поправила прическу, и без того безукоризненную.

– О том, что к ночи мы доберемся до дома твоего отца, – с чопорной вежливостью повторил Ален. – Не так ли?

– К ночи? – Далила взглянула на лучи, пробивавшиеся сквозь листву. – К ужину или чуть позже, я бы сказала. В общем, можно не торопиться.

– Вот и прекрасно, – с явным облегчением подытожил Ален. – Давайте рассказывать истории или споем, чтобы скоротать путь.

Джеффри пожал плечами:

– Запевай, если хочешь, но только то, что все знают.

– Конечно. – Ален задумался на мгновение и запел чистым глубоким тенором:

 
Увы, любовь меня скрутила
И отшвырнула неучтиво…
 

Тут же мелодию поддержал баритон Джеффри и сопрано обеих девиц. А Бор подпевал теплым звучным басом, от которого затрепетало сердце Корделии. Она посмотрела на разбойника, взгляды их встретились. Между молодыми людьми будто искра проскочила. Корделия содрогнулась и решительно отвела взор. Похоже, с Аленом все вышло бы безопасней. Но так ли она стремится к безопасности?

Высокие каменные столбы внезапно выросли перед ними в самой чаще леса. На них висели огромные железные ворота. За воротами сидел холоп в рубахе и рейтузах. Какое-то время Корделия с изумлением разглядывала эту картину, затем огляделась по сторонам. Заросли здесь были такими плотными, а деревья вдоль дороги так густо переплетены ежевикой и терновником, что Корделия приняла за непроходимую чащу чрезвычайно искусно сооруженную изгородь. Конечно, рыцарь в тяжелых доспехах преодолел бы эту преграду, но от случайного бродяги или браконьера, а также большинства диких зверей она казалась вполне надежной защитой.

– Виллем! – заголосила Далила. – Как поживаешь?

Привратник встрепенулся, сгоняя дремоту, и выпучил глаза, будто увидел призрак.

– Миледи Далила! – Он вскочил. – Это действительно ты?

– Да, Виллем. Я вернулась к вам, благодаря покровительству этих добрых людей. Как поживает мой отец?

– В тревоге и печали, миледи. Ежечасно ломает руки и проклинает своих людей, что не смогли отыскать твой след. Хвала небесам, ты вернулась! Для всех нас это были горчайшие времена!

– Что ж, меня переполняет скорбь, – склонила голову Далила. – Но и радость от возвращения домой. Дай знать моему отцу.

– Конечно, миледи, как прикажешь! – Виллем отодвинул засов и широко распахнул створку. Отряд во главе с Бором въехал за ограду, и Виллем запер за ними ворота. – Поспешу с новостями, миледи! – И он умчался.

Кавалькада неторопливо двигалась плавно извивающейся аллеей под сенью дубов и кленов. Корделия отметила, что деревья не были высажены ровными рядами; скорее, дорога искала проходы между стволами. Почему-то последнее наблюдение пробудило в ней мысль о справедливости.

– Я рассказал садовнику, миледи, а он передаст дальше! – Виллем приостановился для поклона и побежал на свой пост.

Сквозь деревья Корделия видела живые изгороди, цветы и аккуратно подстриженные лужайки. Было ясно, что садовники здесь даром времени не теряют. Наконец странники миновали последний поворот, и где-то в четверти мили перед ними предстал старый большой оштукатуренный дом, наполовину каменный, наполовину деревянный. Стекла в свинцовых переплетах ярко блестели на солнце. У Корделии перехватило дыхание: окруженный цветами и декоративным кустарником дом выглядел поистине восхитительным. Корделия вынуждена была признать, что жилище у Далилы выше всех похвал.

Когда они приблизились к дому, по лестнице торопливо спустился седовласый и седобородый мужчина, за ним поспешали слуги. Всадники осадили коней, и встречающие разразились приветственными криками.

– Далила! – воскликнул старик глубоким звучным басом. – Приди же в мои объятия, дитя мое! О, как же ты меня напугала! – Он протянул руки, Далила бросилась к нему, и старик прижал ее к груди, а потом чуть отстранил и проговорил с лучезарной улыбкой на губах: – Я так переживал за тебя, так страшился, что с тобой случилась беда и ты уже никогда не вернешься домой!

– Увы! И я боялась, отец! – И она вновь упала в его объятия.

Ален наблюдал трогательную встречу, растроганно улыбаясь, а вот Корделия с Джеффри обменялась взглядами, преисполненными скептицизма. Сестра чуть заметно кивнула. Семейная сцена выглядела насквозь фальшивой. Корделия решила, что придется-таки выйти замуж за Алена хотя бы для того, чтобы защитить от людей, злоупотребляющих его добротой.

Минуту спустя она, конечно же, обругала сёбя за эту мысль.

Старик вновь отстранил Далилу и посмотрел на нее с укоризной:

– Как же ты могла, дорогая, так встревожить своего отца, подвергаясь подобной опасности?

– Я… я виновата, батюшка, – потупилась Далила. – Но Роланд прислал мне весть с просьбой о встрече у некой ивы в чаще лесной на утренней заре… вернее, я так решила…

– Молодой Роланд? – Ее отец нахмурился. – Но ведь он приехал в тот самый день, когда ты пропала, и не застал тебя!

– Да. – Далила смотрела на отца, явно не решаясь заговорить. – Весть, которую он послал мне, оказалась фальшивкой, отец мой. Я поняла это слишком поздно, когда сидела под ивой, где он назначил встречу, а сам не пришел… не пришел… – Она с трудом сдерживала рыдания.

– Ну, полно, полно! – старик выдернул из-за манжеты носовой платок и промокнул щеки дочери. – Конечно же, он не пришел, ведь он не знал, куда и зачем ты отправилась! Когда мы сообщили ему, что ты исчезла, он был обескуражен не менее, чем я! – Отец Далилы нахмурился. – Но кто же принес тебе эту ложную весть, моя дорогая?

Далила вновь потупила взор и прикусила губу.

– Нет, ты должна рассказать мне! – сурово потребовал отец.

Но она, отводя глаза, проговорила с неохотой:

– Я не могу, отец. Это было бы… дурно.

– Дурно? Сообщить мне имя того, кто предал тебя? Ну-ка, дитя мое! Говори все как есть!

Но она, не поднимая глаз, продолжала качать головой.

Корделия заметила, как на лбу у старика сгущаются грозовые тучи, и решила, что пора вставить слово кому-нибудь еще. Однако и брат ее, и воздыхатель слишком заботились о своей чести, чтобы заговорить, а Бор, разумеется, вообще не в курсе дела – ведь его не было с ними, когда Далила поведала свою историю.

– Это была ее сестра.

Старик в ужасе уставился на Корделию. Затем, помрачнев, опустил голову.

– Далила, это правда?

Далила, прикусив губу, едва кивнула.

– Так это ее сестра подстерегала вас на дороге! – воскликнул Бор. – Сударь, я подоспел как раз вовремя, чтобы помочь отбиться от нее и ее прихвостней, так что знаю, о чем говорю.

Старик поднял голову:

– Что это значит, сударь? Что за прихвостни?

Бор пожал плечами:

– Здоровые, грубые парни в темных одеждах, с мечами и маленькими щитами. Отпетые негодяи, судя по виду, однако им оказались не по зубам два юных рыцаря и… – Он ухмыльнулся. – … лесной разбойник, который случайно оказался рядом.

– Именно так, – наконец подал голос Джеффри.

– Не могу поверить! – Старик побелел как полотно. Он заметил муку в глазах Далилы и застонал. – Но, вижу, придется. Нет, мы должны расспросить твою сестру и услышать правду из ее уст.

Слезы дрожали на ресницах Далилы.

– Мне кажется, достопочтимый сэр, – мягко произнес Джеффри, – ты вряд ли снова увидишь свою вторую дочь. Узнав, что здесь произошло, она постарается держаться подальше от отчего дома.

– Нет, не говори так! – в отчаянии посмотрел на него отец. – Неужели мне в любом случае суждено лишиться одной из дочерей?

Джеффри с Корделией переглянулись, и Корделия заговорила, тщательно подбирая слова:

– Возможно, есть выход. Я не уверена, но выход, кажется, есть. Давайте повременим до утра с окончательным решением и хорошенько все обдумаем.

– Ну, конечно же! – Однако старик выглядел озадаченным, и чело его не прояснилось. – Не сомневайтесь, что я буду благодарен за любую идею.

Он снова обратил взор на Далилу:

– Кто эти добрые люди, проводившие тебя к дому, моя дорогая? Нельзя ли мне узнать их имена?

– Лишь те, которыми они назвались мне, отец, ибо эти господа дали зарок никому не называть своих истинных имен, пока не достигнут некой цели.

– Которая, разумеется, тоже не подлежит разглашению, – кивнул старик. – Итак, вы странствующие рыцари?

– Именно так, – склонил голову Ален с несколько озадаченным видом.

Корделия поняла, почему. Старик явно из дворян: возможно, помещик, а скорее даже – рыцарь, пусть из самых незначительных. И было почти невероятно, чтобы наследный принц доселе никогда с ним не встречался, ибо так или иначе ему была представлена вся знать Грамария. Разумеется всегда остается несколько гордецов, что никогда не бывают при дворе, похоронив себя в деревне и занимаясь исключительно своими поместьями… Но дом этот вовсе не замок, здесь не было ни рва, ни цитадели, и хотя во всем чувствовалось удобство, однако отсутствовала та роскошь, что пристала знатному лорду.

– Простите мою невоспитанность, – не отпуская руку отца, обратилась к гостям Далила. – Дамы и господа, позвольте представить моего отца, сэра Юлиана Лефевра. Отец, сэр Ален… сэр Джеффри, его сестра, леди Корделия… и сэр Бор Элмсфорд.

Каждый из молодых людей склонил голову. Корделия, будучи верхом, не присела в реверансе, однако улыбнулась со всей теплотой.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, и позвольте поблагодарить вас от всего сердца! – восклицал сэр Юлиан, широко раскинув руки. – Умоляю вас, спешивайтесь! Мои конюхи позаботятся о лошадях. Милости прошу в дом! Вам необходимо умыться с дороги, необходимо поесть! Позвольте же мне выразить свою благодарность! Нет, вы просто обязаны задержаться на день, на два дня, на три, чтобы я мог выказать все гостеприимство, которое вы заслужили.

– Путь был неблизкий. – Джеффри и Ален переглянулись. – Мы с удовольствием умоемся и немного отдохнем.

Ален повернулся к Корделии:

– Ты не возражаешь, миледи?