сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 73 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]
Еще раз взглянув на Майкла, я заметил, что поверх рубашки у него тоже надет грязный фартук. Как видно, он помогал своему брату. Но над чем они работали? Я окинул комнату глазами. Никогда прежде мне не доводилось бывать в лаборатории алхимика. Я старался держаться от подобных людей подальше, так как знал, что среди них немало обманщиков и шарлатанов. Однако изображения алхимических лабораторий мне случалось видеть, и, припоминая их, я сообразил, что в этой чего-то не хватает. Сосредоточенно нахмурившись, я прошел вдоль стены, заставленной полками. Битое стекло хрустело у меня под ногами. На одной из полок теснились книги, однако все прочие были пусты. Судя по круглым отпечаткам, оставшимся на пыльной поверхности, раньше здесь стояли колбы и склянки. Да, на картинках разнообразные сосуды с загадочными жидкостями и порошками являлись непременной принадлежностью обители алхимика. А в этой комнате их не было. Другим обязательным атрибутом лаборатории на изображениях были причудливо изогнутые реторты для перегонки веществ. Несомненно, злоумышленники превратили их в осколки, усеявшие пол.
«Они забрали с собой все вещества, с которыми работал Сепултус», – пробормотал я себе под нос.
Сняв с полки одну из книг, озаглавленную «Epitome Corpus Hermeticum» [5] , я торопливо пролистал ее. Абзац, отчеркнутый на полях чернилами, гласил: «Возгонка есть выявление сущности сухого вещества посредством огня, ибо огонь помогает постичь сущность любой вещи, поглощая все прочие ее составляющие». Покачав головой, я поставил книгу на место и повернулся к обломкам сундука. Взглянув на камин, я заметил, что стена над ним почернела в точности так, как стены, выходившие во двор.
Содержимое сундука было разбросано по полу. То были письма и документы, на некоторых из них виднелись кровавые отпечатки пальцев. Значит, убийцы искали какую-то важную бумагу. Среди документов я обнаружил купчую на дом, по которой он переходил во владение Майкла Гриствуда и его брата Сепултуса, а также брачный контракт Майкла Гриствуда и Джейн Стори, заключенный десять лет назад. Согласно этому контракту отец Джейн после своей смерти оставлял все имущество зятю; мне не часто доводилось сталкиваться с контрактами, составленными на столь выгодных для одной из сторон условиях.
На полу что-то блеснуло, и, наклонившись, я поднял золотую монету. Она выпала из валявшегося рядом кожаного кошелька, в котором я обнаружил еще двадцать монет. Итак, преступники не тронули деньги. Вне всякого сомнения, их интересовало нечто другое. Я встал и сунул монету в карман. К запаху серы, пропитавшему комнату, начал примешиваться еще один. То был сладкий, тошнотворный аромат тления. Направляясь к двери, я услышал, как что-то хрустнуло у меня под каблуком. То были крохотные весы, при помощи которых Сепултус отмерял необходимые для опытов порции веществ. Что ж, они ему больше не понадобятся. Бросив последний взгляд на печальные останки братьев, я вышел из комнаты.
Джейн Гриствуд, погруженная в оцепенение, по-прежнему сидела у стола, Сьюзен, пристроившись рядом, прихлебывала что-то из деревянной чашки. Она встретила меня встревоженным взглядом, а хозяйка даже головы не повернула. Я достал из кармана золотую монету и положил на стол перед Джейн. Она наконец соизволила меня заметить.
– Что это?
– Я нашел это наверху, среди обломков сундука, принадлежавшего вашему мужу. На полу валяется кошелек, полный золотых, а также все документы относительно дома и прочие важные бумаги. Вам лучше убрать все это.
– Документы относительно дома, – кивнула мистрис Гриствуд. – Я полагаю, теперь он принадлежит мне. Правда, мне никогда не нравилась эта покосившаяся развалина. Я была против того, чтобы его покупать.
– Да, дом перейдет к вам, но лишь в том случае, если Майкл не имеет сыновей.
– Нет у него никаких сыновей, – с неожиданной горечью произнесла она и внимательно посмотрела на меня. – Вижу, вы знаете законы. И разбираетесь в правах наследования.
– Я адвокат, сударыня, – не слишком любезно ответил я, ибо хладнокровие, с которым эта женщина приняла смерть мужа, произвело на меня отталкивающее впечатление. Я понимал Барака, который набросился на нее с упреками. – Думаю, вам лучше прямо сейчас спрятать деньги и документы. Скоро в этом доме будет полно народу.
– Я не могу туда подняться, – проронила она, вперившись в меня взглядом.
Внезапно глаза ее полезли на лоб, а голос сорвался на пронзительный визг.
– Не заставляйте меня туда подниматься! Ради всего святого, не заставляйте! Я не могу на это смотреть!
И она разрыдалась, отчаянно завывая, словно попавшее в капкан животное. Сьюзен робко взяла ее за руку.
– Если не возражаете, я сам принесу документы и деньги, – заявил я, ощущая неловкость за свою недавнюю резкость.
Поднявшись наверх, я принялся подбирать с пола кошелек и бумаги. Запах тления все более явственно ощущался в горячем воздухе. Поскользнувшись на чем-то, я едва не упал. Я вздрогнул, решив, что наступил в лужу крови. Однако, вглядевшись, различил, что то была совсем другая жидкость – бесцветная и прозрачная. Она вытекла из маленькой стеклянной бутылочки, валявшейся у камина. Я окунул в жидкость пальцы, потом потер их друг о друга и принюхался. Жидкость, подобно воде, ничем не пахла, однако была вязкой и липкой. Я поднял бутылочку и закрыл ее пробкой, которую обнаружил рядом. Никакого ярлычка на пробке не оказалось. Поколебавшись, я взял немного странной жидкости на язык и тут же сморщился и закашлялся, ибо рот мне обожгло, точно огнем.
С улицы донеслись шаги, и, подойдя к окну, я увидел Барака в окружении дюжины стражников в ливреях. Когда я спустился вниз, они уже вошли в дом; расшатанные половицы отчаянно скрипели под их тяжелыми шагами. Сьюзен испуганно вскрикнула при виде такого количества вооруженных мечами людей. Мистрис Гриствуд встретила непрошеных гостей суровым взглядом. Барак сразу заметил, что я держу в руках какие-то бумаги.
– Что это? – резко спросил он.
– Семейные документы и деньги. Они хранились в сундуке наверху. Я хочу отдать их мистрис Гриствуд.
– Дайте мне посмотреть.
Я нахмурился, однако протянул ему бумаги.
«По крайней мере, этот молодой грубиян умеет читать», – усмехнулся я по себя.
Пробежав глазами документы, Барак открыл кошелек и пересчитал монеты. Потом, вполне удовлетворенный, положил бумаги и деньги на стол перед мистрис Гриствуд. Она придвинула их к себе.
– А формулу вы, случайно, не обнаружили? – спросил Барак, устремив на меня испытующий взгляд.
– Нет, я не видел там ничего похожего. Если листок с формулой хранился в сундуке, убийцы забрали его с собой.
– Вы знаете что-нибудь о старинных рукописях, которые находились у вашего мужа и его брата? – спросил Барак, повернувшись к Джейн Гриствуд. – О формуле некоего вещества, над которой они работали.
Она устало покачала головой.
– Ничего я не знаю. Они никогда не рассказывали мне о своих делах. Упомянули только, что выполняют какую-то важную работу для лорда Кромвеля. Что за работа, они не говорили. Да я и сама не хотела об этом знать.
– Эти люди должны обыскать ваш дом от подвала до чердака, – непререкаемым тоном заявил Барак. —
Пропала чрезвычайно важная бумага, и нам необходимо ее найти. После обыска двое из них останутся здесь, чтобы охранять вас.
– Мы что, под домашним арестом? – спросила мистрис Гриствуд, недовольно прищурившись.
– Нет, но ради вашего же блага вам лучше не выходить из дома. Возможно, вам угрожает опасность.
Джейн Гриствуд кивнула, сняла чепец и запустила пальцы в свои жидкие седые волосы.
– Конечно, нам угрожает опасность, тем более, входная дверь разбита в щепки, – проронила она. – Теперь всякий может войти в дом.
– Дверь непременно починят, – заверил Барак и обратился к одному из стражников, здоровенному детине. – Займись дверью, Грин.
– Хорошо, мастер Барак.
– Лорд Кромвель желает незамедлительно с нами встретиться, – сообщил Барак, повернувшись ко мне. – Сейчас он в своем доме в Степни.
Я заколебался. Поездка к лорду Кромвелю отнюдь не входила в мои планы.
– Это приказ, – процедил Барак, от которого не ускользнуло мое замешательство. – Я сообщил графу о случившемся. И эти новости не слишком его обрадовали.
Я счел за благо не перечить и вслед за Бараком вышел из дома.
ГЛАВА 8
Проезжая верхом через Сити, я рассеянно смотрел на снующую вокруг толпу. Царившие на улицах шум и оживление казались странными после мертвенной тишины печального дома, где я провел несколько часов. Нам пришлось проделать длинный путь, ибо дом лорда Кромвеля находился далеко за городскими стенами. Лишь один раз мы остановились, чтобы пропустить процессию – священники в белых сутанах окружали человека, облаченного в рубаху из грубой мешковины. Лицо его было перемазано сажей, в руках он держал охапку хвороста. За ним следовало множество людей – прихожане того прихода, к которому он принадлежал. Несомненно, то был слишком ярый сторонник Реформации, ныне отказавшийся от своих убеждений, признанных еретическими. Вязанка хвороста и следы сажи на лице служили напоминанием об огненной казни, неминуемо ожидавшей его в том случае, если бы он проявил упорство. По лицу раскаявшегося грешника текли слезы – скорее всего, отречение его было вынужденным. Впрочем, его душевные муки не шли ни в какое сравнение с телесными муками несчастных, чьи тела пожирает неумолимый огонь.
Я искоса взглянул на Барака. Он взирал на процессию с откровенным отвращением.
«Любопытно, каково его мнение обо всем этом», – подумал я.
Впрочем, каковы бы ни были его убеждения, проворства и выносливости ему не занимать. Быстрота, с которой он успел съездить к Кромвелю и вернуться в Куинхит со стражниками, была достойна изумления. И при всем этом он отнюдь не выглядел усталым, в то время как я едва держался в седле. Наконец процессия скрылась из виду, дав нам возможность продолжить путь. К счастью, к вечеру жара пошла на убыль, и дома бросали на улицы желанную тень.
– Что у вас в кармане? – спросил Барак, когда мы подъехали к Епископским воротам.
Я сунул руку в карман и обнаружил там книгу Сепултуса. Как видно, я машинально захватил ее с собой, вместо того чтобы поставить на полку.
– Это алхимический трактат. – Я пристально посмотрел на Барака. – Вижу, вы мне не слишком доверяете. Вы что, думали, что в тех бумагах, которые я передал мистрис Гриствуд, спрятана эта пресловутая формула?
– Сейчас такое время, что никому нельзя доверять, – невозмутимо пожал плечами Барак. – В особенности если состоишь на службе у графа. К тому же вы законник, – добавил он с дерзкой ухмылкой. – А всякому известно, с законниками лучше держаться настороже. Тот, кто этого не делает, проявляет crassa neglentia, как говорит ваша братия.
– То есть преступную небрежность, – перевел я. – Вы что, знаете латынь?
– О да. Я знаю латынь, и я знаю законников. Среди них много сторонников реформы, так ведь?
– Пожалуй, – осторожно заметил я. – Согласитесь, забавно, что сейчас, когда мы избавились от монахов, лишь законники сохранили за собой право щеголять в черных мантиях, называть друг друга братьями и избавлять людей от их денег.
– Знаете, все эти шутки по поводу законников успели обрасти длинными бородами, – резко бросил я. – И мне они порядком надоели.
– Но не станете же вы отрицать, что ваши собратья принимают обет повиновения, а вот от обета воздержания и бедности они очень далеки, – не унимался Барак.
Его вороная кобыла шла резвой рысью, и, чтобы не отставать, мне приходилось пришпоривать бедного Канцлера. Мы проехали через Епископские ворота и вскоре увидели впереди дымовые трубы трехэтажного особняка впечатляющих размеров, который построил себе Кромвель.
Последний раз я был здесь три года назад, в пронзительно холодный зимний день. Тогда, несмотря на мороз, у боковых ворот особняка ожидала целая толпа народу. Точно такая же толпа стояла здесь и сейчас, под жаркими лучами предвечернего солнца. То были бедняки, которых отверг Лондон, босые, облаченные в жалкие лохмотья. Некоторые опирались на самодельные костыли, на лицах других виднелись рубцы и язвы, оставленные тяжкими недугами. С каждым днем в Лондоне становилось все больше людей, лишившихся крова и работы. После уничтожения монастырей сотни служек оказались выброшенными на улицу. Больные, находившиеся в монастырских больницах и лазаретах, ныне остались без ухода и попечения, так же как и сироты из монастырских приютов. И сколь ни жалка была милостыня, раздаваемая монахами, теперь бедняки лишились даже этой поддержки. Разговоры о создании благотворительных школ и больниц до сей поры оставались всего лишь разговорами, проекты, благодаря которым многие люди могли бы получить работу, не шли далее бумаги. Кромвель меж тем перенял у богатых землевладельцев обычай в определенные дни раздавать милостыню, рассчитывая таким образом снискать расположение горожан. Мы миновали толпу нищих и въехали в главные ворота. У парадного подъезда нас встретил слуга. Он попросил нас подождать в холле. Через несколько минут появился Джон Блитмен, управляющий лорда Кромвеля.
– Добро пожаловать, мастер Шардлейк, – провозгласил он. – Давно вы у нас не были. Видно, адвокатская практика занимает все ваше время?
– Да, это довольно хлопотливое занятие.
Тут вмешался Барак, который уже успел отвязать от пояса меч и вместе со своей шляпой передать его мальчику-слуге.
– Граф ждет нас, Блитмен.
Управляющий бросил на меня извиняющийся взгляд и провел нас в глубь дома. Через минуту мы оказались у дверей кабинета Кромвеля. Блитмен осторожно постучал, и из-за дверей раздался сердитый голос хозяина:
– Войдите!
В кабинете главного министра мало что изменилось с того дня, когда я был там в последний раз. Здесь по-прежнему теснились письменные столы, заваленные докладами, проектами и счетами. Несмотря на яркий солнечный свет, льющийся сквозь высокие окна, комната производила гнетущее впечатление. Кромвель сидел за массивным письменным столом. Казалось, с утра он успел постареть на несколько лет: спина его сгорбилась, голова устало поникла, а взгляд, устремленный на нас, был так мрачен, что я невольно вздрогнул.
– Итак, вы не успели поговорить с братьями Гриствудами, – изрек он, не тратя времени на приветствия. – Приехав, вы обнаружили, что они мертвы.
Голос Кромвеля звучал холодно и размеренно.
– Да, милорд, – произнес я с сокрушенным вздохом. – Братья Гриствуды убиты. Причем чрезвычайно жестоким способом.
– Я оставил там верных людей, которые займутся поисками формулы, – добавил Барак. – Если понадобится, они перевернут дом вверх дном.
– А что говорят женщины?
– Ничего, – пожал я плечами. – Обе слишком испуганы. К тому же они, похоже, ничего не знали о делах Майкла и Сепултуса. Я велел им не выходить из дома. А еще попросил ваших людей поговорить с соседями. Может, кто из них видел, как убийцы вламывались в дом. Впрочем, вряд им удастся что-нибудь выяснить. Похоже, жителей Вулф-лейн не слишком заботит то, что происходит в соседних домах.
– Кто-то меня предал, – процедил Кромвель. – Кто-то разделался с Гриствудами, чтобы разрушить мои планы. – Он вперил в меня тяжелый взгляд. – Что скажете, Мэтью? Наверняка у вас есть какие-то соображения по поводу этого убийства.
– Я полагаю, убийц было двое. Они ворвались в дом, взломав дверь топором. Потом проникли в лабораторию, где пытались спрятаться братья Гриствуды, убили их и вскрыли сундук. Там, в сундуке, хранился кошелек с золотыми монетами, однако убийцы его не тронули. Скорее всего, в сундуке находились бумаги, содержащие формулу, и убийцы об этом знали, – добавил я после недолгого колебания.
При последних моих словах Кромвель еще плотнее сжал свои тонкие серые губы.
– Почему вы так в этом уверены? – подал голос Барак.
– Я ни в чем не уверен! – возразил я с внезапной горячностью и тут же, сделав над собой усилие, заговорил спокойно и невозмутимо. – Но злоумышленники явно не обыскивали комнату. Их интересовал только сундук. Даже книги на полках не тронуты, а разве книга – не самое удобное место для того, чтобы спрятать листок бумаги? Да, я забыл сказать, с полок исчезли сосуды с какими-то растворами и порошками. Скорее всего, их тоже взяли убийцы. Судя по всему, они точно знали, что им надо искать.
– Значит, исчезли все смеси и эликсиры, которые Гриствуды получили в результате своих опытов, – проронил Кромвель.
– Это всего лишь моя догадка, милорд, – сказал я, бросив на него тревожный взгляд.
Однако Кромвель лишь задумчиво кивнул.
– Смотрите и учитесь, Джек, – неожиданно заявил он, кивнув в мою сторону. – Вам выпала удача работать вместе с истинным мастером, который не упускает ни одной детали. – Он вновь вперил в меня свои выцветшие глаза. – Я надеюсь на вас, Мэтью. Надеюсь, что вы поможете мне разгадать эту загадку.
– Но, милорд…
– Больше я никому не могу довериться, – с пылом заявил он. – Я просто не решаюсь. Если слухи о произошедшем дойдут до короля…
Кромвель осекся, вздрогнул и испустил тяжкий вздох. Впервые я видел этого всесильного государственного мужа столь растерянным и испуганным.
