Текст книги "Пёс спешит на помощь"

Автор книги: Кристине Нёстлингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 2
ПЁС В ТЕАТРЕ

Пёс и Кабан зажили очень приятно. Каждое утро они садились на мопед и ехали дальше по белу свету, а к вечеру останавливались где-нибудь поужинать и переночевать.

Что до Пса, он с удовольствием ночевал бы на свежем воздухе – ведь было лето и ночи стояли тёплые, – но Кабан заявил:

– Спать под открытым небом – никакого удовольствия! Жуки и муравьи по тебе ползают, хвоя и прутики колются, солнце будит в несусветную рань!

А с моей невезучестью того и гляди ещё гроза разразится и меня убьёт молнией или оглушит громом!

Поэтому Пёс каждый вечер приглашал Кабана разделить с ним номер в гостинице. И вообще он всё время старался, чтобы Кабану везло: за ужином пододвигал ему порцию побольше, а в гостинице отдавал подушку помягче. Каждый день Пёс незаметно ронял где-нибудь монету, Кабан находил её, совал в карман и радостно восклицал: «Пёс, ты и правда приносишь счастье! До встречи с тобой я ни разу в жизни не нашёл ни одной монеты!»

Кабан на глазах привыкал к тому, что ему везёт. Спустя три недели он уже заявлял: «Я всё-таки настоящий везунчик!»

Пёс очень этому радовался. Беспокоили его только деньги. Он думал: «Если так пойдёт и дальше – каждый день траты на еду, гостиницу, бензин для мопеда, да ещё монеты Кабану для находки, – скоро мои запасы иссякнут! Одни расходы, а доходов никаких – так дело не пойдёт!» Поэтому в один прекрасный день он сказал Кабану за ужином:

– Знаешь что, Кабан, пора нам поискать работу!

Кабан с перепугу подавился. Морковка, которую он жевал, застряла у него в горле, он задыхался и кашлял, на глазах выступили слёзы. Пёс хлопнул его по спине. Кабан продохнул, перестал кашлять и сказал с глубокой печалью:

– Значит, прошло счастливое время!

– Ну что ты! – воскликнул Пёс. – Это только нелюбимая работа – несчастье! А если работа нравится – это самое настоящее счастье! – Он ободряюще погладил Кабана по плечу: – Ты кем хотел бы работать?

– Я? – переспросил Кабан.

– Ты, ты!

– Я… – Кабан засмущался. Он опустил голову и прикрыл глаза.

– Ну говори, не стесняйся! – подбадривал Пёс.

– Я хотел бы работать в театре.

– Кем в театре? Гардеробщиком, билетёром, капельдинером, рабочим сцены, осветителем?

– Актёром, – ответил Кабан.

Псу стало не по себе: внешность у Кабана была самая свинская и голос соответствующий. Но он не подал виду и бодро откликнулся:

– Отлично, Кабан! Попытаем счастья в театре! Но раз ты хочешь наняться в актёры, нужно приготовить декламацию. Это значит, ты должен выучить что-нибудь наизусть и показать директору театра, как здорово текст звучит в твоём исполнении.

Он испытующе посмотрел на Кабана:

– Знаешь ты какие-нибудь стихи наизусть?

Кабан отрицательно помотал головой:

– Нет, к сожалению. Стихи наизусть мне никогда не давались.

Пёс тихонько вздохнул.

– Ничего, мы потренируемся, – сказал он.

На следующий день Пёс купил в книжном магазине три томика стихов. После обеда, сидя за кофе в очередном трактире, он начал заниматься с Кабаном.

Это была собачья работка!

Пёс в сотый раз декламировал Кабану:

– «На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна…»

Кабан запомнил только «на севере диком». Больше в его кабаний мозг не помещалось. То он говорил: «На севере диком растёт на утёсе большая-большая сосна», то у него выходило: «На севере диком утёсы и сосны, вершины и ветки у них», и даже: «На севере диком, там холодно очень, и плачут вершины со сна».

Пёс чуть не взвыл.

– А может быть, тебе лучше стать певцом? – предложил он.

– Точно! – Кабан пришёл в восторг. – Там можно петь тра-ля-ля-ля, если забудешь текст.

И Кабан запел:

– Отцвели уж давно тра-ля-ля-ля в саду, но любовь тра-ля-ля в моём сердце ля-ля!

Он пел так фальшиво, что у Пса задрожали кончики ушей, а нос стал мокрый.

– Может быть, ты лучше станешь танцором? – спросил он. – Там текст совсем не нужен.

Кабан надолго задумался, а потом радостно воскликнул:

– Пёс, я придумал! Я буду звездой мюзикла! Буду и играть, и петь, и танцевать! Здорово, правда?

Пёс кивнул – ему не хотелось обижать Кабана. «Утро вечера мудренее, – подумал он. – Раз Кабан такой забывчивый, что короткое стихотворение выучить не может, то и эту безумную идею с мюзиклом он, наверное, тоже скоро забудет».

Но уж что-что, а свои идеи Кабан помнил. Три дня спустя они приехали в маленький городок. На главной площади красовалось большое здание с колоннами.

– Что это у них тут? – заинтересовался Кабан.

– Не знаю, – ответил Пёс.

Он не хотел говорить Кабану, что это городской театр.

– Пойду посмотрю! – Кабан соскочил с мопеда, подбежал к проходившему мимо Ослу и спросил с поклоном: – Многоуважаемый, вы не подскажете, что это за здание?

– Это наш театр, – откликнулся тот на ходу.

Кабан забарабанил копытцами от восторга.

– Ну не везунчик ли я?! – заверещал он. – Только я решил стать звездой мюзикла, и вот мне уже театр!

И Кабан устремился к театральному подъезду.

Пёс удержал его.

– Погоди, не спеши, – сказал он мягко. – Давай сперва перекусим где-нибудь и обсудим, как действовать дальше.

– А что тут обсуждать?! – нетерпеливо воскликнул Кабан. – Я прямо пойду к директору, станцую ему и спою. А если он захочет, могу ему ещё стихотворение про север и утёс прочитать.

– Про север и сосну, – уточнил Пёс.

– А не всё одно? – огрызнулся Кабан.

– Послушай, – сказал Пёс. – Сейчас только двенадцать, театр ещё закрыт. Он после обеда открывается. Работники театра всегда спят до полудня, потому что работают поздно вечером!

Это Кабана убедило. К тому же он постоянно хотел есть, а потому милостиво согласился угоститься за счёт Пса гуляшом с домашней лапшой.

Пёс жевал свой гуляш без всякого аппетита. Он напряжённо думал: как, не обидев, отговорить Кабана от его дурацкой затеи? Ведь нельзя допустить, чтоб он и в самом деле заявился к директору театра! Его же там засмеют! А такого нежная кабанья душа просто не выдержит!

К концу обеда Пса осенило.

– Слушай, Кабан! – сказал он. – У всякой уважающей себя звезды мюзикла должен быть импресарио!

– Кто-кто у меня должен быть? – переспросил Кабан.

– Импресарио! – ответил Пёс. – Ну, личный агент. Который заключает за него договоры, торгуется о гонораре и всякое такое.

– И где ж я его возьму? – огорчился Кабан.

– Я – твой импресарио! – выпалил Пёс.

Кабан кивнул.

– Да, ты, пожалуй, подойдёшь, – сказал он удовлетворённо.

– А раз так, – продолжал Пёс, – то сперва к директору пойду я! Это гораздо солиднее! И потом, будет лучше, если я сначала расхвалю ему твои таланты!

– Отлично придумано! – воскликнул Кабан. – Хвалить себя самому неприлично!

– Ага, – буркнул Пёс.

Он не собирался и в самом деле идти к директору театра. «Притворюсь, будто иду в театр, – думал он. – Пусть Кабан пока тут посидит, а я немного поброжу по городу, вернусь и скажу, что в театре, к сожалению, в этом сезоне ни одного мюзикла не идёт, а на мюзикл в следующем сезоне все роли уже розданы. Такой отказ, – думал Пёс, – меньше огорчит Кабана, чем если его выставят за полную непригодность».

– Уже почти два часа, – сказал Кабан. – Скорей плати и пойдём!

Пёс уговаривал Кабана подождать в трактире, но тот и слышать об этом не хотел. Вместе они подошли к дверям театра.

– Ну давай, до скорого! – сказал Пёс, взявшись за ручку двери.

– Я пойду с тобой, – сказал Кабан. – Подожду тебя прямо перед кабинетом директора!

И не успел Пёс слова вымолвить, Кабан уже бодро зашёл в фойе и спросил вахтёра:

– Как пройти к директору?

– По главной лестнице на второй этаж, первая дверь направо, – ответил вахтёр.

Кабан галопом поскакал вверх по лестнице, и Псу ничего не оставалось, как припустить за ним.

На первой двери с правой стороны красовалась медная табличка:

«ДИРЕКЦИЯ»

Перед дверью стояло кресло.

– Успеха! – сказал Кабан, опускаясь в кресло. – Я буду держать за тебя кулаки!

Пёс растерялся. «И что же мне теперь делать?» – думал он, глядя на дверь с табличкой.

В этот момент в коридоре показалась стройная молодая блондинка. Завидев Пса, она бросилась к нему, воскликнула: «Чудесно!» – распахнула дверь в кабинет директора и радостно объявила:

– Господин директор, Пёс пришёл, принимайте!

Деваться было некуда – Пёс зашёл в кабинет.

По стенам висели фотографии актёров. Господин директор утопал в кожаном кресле за огромным письменным столом. У него были рыжие волосы, рыжие бакенбарды, оттопыренные уши и толстый живот.

– Присаживайтесь, почтеннейший! – пророкотал он. – Хотите сигару, кофе?

Пёс вежливо отказался, снял шляпу и опустился в кресло для посетителей.

– Вот уж действительно спасение в последнюю минуту! Как же мы вам рады! – сказал директор, вытаскивая из стопки на своём столе синюю картонную папку. – Будем надеяться, вы справитесь с текстом до завтра. Это главная роль! – Он сунул папку оторопевшему Псу. – Просто гора с плеч! Я нашему Псу всё время твердил: актёр не может быть альпинистом! Это слишком опасно! Но ведь говоришь как об стенку горох! И вот наш Пёс лежит в больнице с переломанными лапами и сотрясением мозга. Мы уже десять дней ищем ему замену! Ни у одного агента нет ничего подходящего! Они шлют мне каких-то такс, пинчеров, спаниелей и прочую мелочь! Все отличные актёры, между прочим, но только не на эту роль! – Директор воздел руки к потолку: – Остаётся только возблагодарить небеса за ваше появление!

Теперь Пёс наконец понял, в чём дело, и хотел уже объяснить, что он никакой не актёр, но директор не дал ему вставить слова и принялся описывать роль:

– Великолепная романтическая партия! Вы – принц и любите принцессу соседнего королевства. Но она влюблена в Добермана и не отвечает на ваши чувства. Вы впадаете в скорбь и меланхолию, но вскоре до вас доходят слухи, что принцесса вышла замуж за своего Добермана и он жестоко с ней обращается. И тогда вы решаете избавить принцессу от негодяя…

Чем дальше директор рассказывал, тем больше Псу нравилась вся эта история! «А почему бы и нет? – подумал он. – Наизусть я всегда запоминал легко, печаль во взоре изобразить сумею, а драка с Доберманом – это вообще пустяки». Поэтому он не стал объяснять директору, что никогда не играл на сцене, выслушал пересказ пьесы до конца и сказал:

– Тут есть одна проблема. Там за дверью сидит Кабан – мы с ним партнёры. Мы всегда выступаем только вместе – такой у нас уговор!

– Но в этой пьесе нет роли для Кабана… – растерянно проговорил директор.

– В том-то и дело! Поэтому я вынужден отказаться, – ответил Пёс. – Без моего друга Кабана я ни в одном спектакле не участвую!

И Пёс поднялся, будто собираясь уходить.

– Погодите! – Директор вскочил и на всякий случай ухватил Пса за шарф. – Вашему другу Кабану нужна большая роль?

– Не обязательно, – сказал Пёс. – Главное, чтобы он присутствовал на сцене и иногда подавал реплику.

– Отлично, будет вашему Кабану роль! – Директор выпустил шарф Пса и уселся обратно за свой стол. – Кабан станет вашим младшим братом. Бывают, знаете, такие братцы, которые таскаются за старшими, как хвост… И пусть время от времени говорит: «Я с тобой согласен, брат!» Хватит с него?

Пёс кивнул:

– Тогда мы с Кабаном пошли разучивать наш текст!

Директор пожал Псу лапу, сообщил ему, что завтра в десять часов генеральная репетиция, и попросил не опаздывать.

– Ну наконец-то! – Кабан, дожидавшийся под дверью, вскочил и возбуждённо запрыгал вокруг Пса. – Что, будет у меня роль?

– У тебя будет главная роль, – ответил Пёс. – Ты будешь Кабаном, который на всё согласен. А мне, представь, тоже дали роль! Я буду твоим братом!

Кабан страшно обрадовался и предложил немедленно отметить это событие. Но Пёс сказал, что отмечать сейчас некогда, нужно учить текст.

Пёс и Кабан сели на мопед и поехали за город, в луга. Там они устроились на траве, и Пёс стал разучивать с Кабаном фразу «Я с тобой согласен, брат!».

Поздно вечером, когда из-за холмов уже показалась луна, Кабан наконец усвоил свою реплику. Но от усилия он так утомился, что заснул прямо тут же, на лугу. Пёс укрыл его своей шерстяной кофтой и принялся разучивать роль принца. К счастью, луна светила так ярко, что Пёс мог читать при её свете.

К рассвету Пёс выучил роль. Текст «лёг», как говорят актёры. Конечно, Псу очень хотелось спать: он не привык бодрствовать по ночам, и теперь глаза у него слипались.

Кабан проснулся, потому что солнце светило ему прямо в пятачок. Он зевнул, потянулся и произнёс:

– Я с тобой согласен, брат!

Пёс очень обрадовался, что Кабан не забыл свою фразу.

Генеральная репетиция прошла с огромным успехом! Директор был в восторге от Пса.

– Где вы играли раньше? – спросил он. – Странно, что я о вас не слышал! Такой талант должен быть широко известен!

– Я работал за границей, – сказал Пёс.

– И я работал за границей, – подхватил Кабан.

Но директор не проявил к последнему сообщению никакого интереса. Похоже было, что он не очень-то и слушал. От Кабана это не укрылось.

– В чём дело, почему он меня не хвалит?! – пожаловался он Псу.

– Что ты, он тебя только что расхваливал до небес! – солгал Пёс. – Как раз когда ты отошёл в туалет.

Кабан дал себя успокоить.

С этого дня Пёс и Кабан семь раз в неделю выступали в спектакле «Принц в поисках счастья». Пёс вскоре стал любимцем публики, а Кабан в любом случае не мог сильно испортить дело. Ведь для хода пьесы было совершенно не важно, скажет он вовремя свою фразу или забудет. А когда опускался занавес и актёры под гром аплодисментов выходили все вместе кланяться публике, Кабан ликовал в душе и думал: «Это мне так хлопают!»

Но в один прекрасный день Кабану вздумалось полистать в трактире газету. На последней странице, в разделе «Досуг», он увидел рецензию на «гвоздь» местного театрального сезона. «„Принц в поисках счастья“, – говорилось там, – увлекательная по сюжету и в то же время очень поэтичная пьеса. Пёс, исполнитель главной роли, – редкое, мощное сценическое дарование. Актриса, играющая принцессу, также очень талантлива». Рецензент отозвался с похвалой и о Добермане, и об отце принцессы, и о её горничной, и о камердинере Франце. Он одобрительно упомянул даже повара, который во втором акте приносит Псу пирожки с курагой. А кончалась рецензия так: «Только одно в этом на редкость удачном спектакле остаётся полной загадкой: зачем за главным героем неотступно следует младший брат и ни к селу ни к городу взвизгивает: „Я с тобой согласен, брат!“? Без этого персонажа пьеса и спектакль только выиграли бы!»

Кабан помчался с газетой к Псу.

– Ты только почитай! – возмущённо заверещал он. – Я покажу этому болвану, этому продажному писаке, где раки зимуют. То-то он удивится!

– Что ты такое задумал? – спросил Пёс, озабоченно морща лоб.

– Вечером увидишь! – таинственно взвизгнул Кабан.

– Пожалуйста, не устраивай сюрпризов во время представления! – предостерёг Пёс. – Это может плохо кончиться!

– Да ладно тебе, – отозвался Кабан. – С тех пор как мы вместе, мне так везёт, что плохо кончиться не может!

Вечером, когда в театре поднялся занавес, Пёс, как всегда, сидел на своём троне, а Кабан – на ступенях у его лап.

Пёс начал свой монолог:

 
– Мой добрый Франц, где взять мне сил?
Сгораю я от нетерпенья:
Руки принцессы я просил
И жду теперь её решенья.
Когда ж письмо её придёт?
Зачем гонец ко мне не скачет?
Ах, сердце ноет, сердце плачет!
Как день томительно идёт!
 

Тут Кабан должен был сказать: «Я с тобой согласен, брат!» Но сегодня он решил наплевать на свой текст и принялся кувыркаться вокруг трона, распевая: «Отцвели уж давно тра-ля-ля-ля ля-ля».

Зрители покатились со смеху, некоторые даже зааплодировали, а толстая крашеная блондинка в первом ряду закричала: «Браво!»

В этот момент на сцене снова появился камердинер Франц с большим конвертом в руках и произнёс:

 
Мой принц, смотрите, вот оно,
Письмо которого вы ждали.
 

Принц выхватил у него конверт, надорвал его, достал письмо и прочитал:

 
– «Простите, принц, коль ранит вас
Моё письмо, моё решенье.
Примите стойко мой отказ
И искреннее сожаленье.
Причину вам хочу назвать
Я без утайки и обмана:
Люблю я графа Добермана.
Женой мне вашей не бывать!»
 

Тут Пёс должен был разрыдаться, но неожиданно вмешался Кабан: он снова принялся кувыркаться по сцене, непрерывно вереща во всю глотку:

– Я с тобой согласен, брат! Я с тобой согласен, брат!

Зрители снова засмеялись, многие аплодировали, а толстая блондинка в первом ряду вскочила и закричала:

– Браво, браво, брависсимо!

Камердинер Франц ухватил Кабана за хвост и попытался оттащить за кулисы, но не тут-то было. Кабан упирался всеми четырьмя ногами и пронзительно верещал:

– Я тут в главной роли! Без меня нельзя! Выпусти меня сию минуту! Руки прочь!

Зрители пришли в настоящий экстаз. Стены театра тряслись от дружного многоголосого хохота. Толстая блондинка в первом ряду обеими руками посылала Кабану воздушные поцелуи.

– Занавес! – завопил директор за кулисами.

Занавес медленно опустился. Директор как ошпаренный выскочил на сцену.

– Кабан что, рехнулся?! – закричал он. – Уберите отсюда эту свинью, немедленно уберите свинью!

– Я бы и сам ушёл! – проверещал Кабан. – Но этот кретин меня не пускает! Как я вам уберусь?

Камердинер Франц выпустил Кабана, и тот бросился вперёд, к занавесу. Теперь директор ухватил его за хвост. Кабан скользнул под занавес, и директор неожиданно для себя оказался вместе с Кабаном на авансцене, перед зрительным залом.

Кабан улыбался и кланялся публике. Директору ничего не оставалось, как тоже улыбаться и кланяться. Но поскольку он был в бешенстве, то при очередном поклоне незаметно дал Кабану пинка. Тот потерял равновесие и кувырнулся со сцены прямо на колени толстой блондинке в первом ряду.

– Какая честь для меня! – воскликнула толстуха в восторге. – Артиста мне ещё не случалось держать в объятиях!

Пёс снял с головы корону, положил скипетр на трон и тихонько проскользнул в свою гримёрку.

– Всё, конец, – сказал он себе. – Чем дожидаться, пока меня выгонит директор, пойду-ка я сам отсюда подобру-поздорову.

Он надел свою фетровую шляпу, замотал вокруг шеи шарф, застегнул на животе рюкзак и вышел из театра. Аплодисменты было слышно даже на улице.

Пёс пошёл на автостоянку за театром, где стоял мопед. Он вытащил из багажника чемодан и сумку, уселся на чемодан, достал из сумки лист бумаги, а из кармана – ручку и написал:

«Дорогой Кабан, отныне наши пути расходятся.

Но тебе и дальше будет везти, я это точно знаю.

Твой друг Пёс».

Достал из сумки шнурок, привязал письмо на руль, взял в правую переднюю лапу сумку, а в левую – чемодан и зашагал в ночь и темноту, насвистывая свои девять песенок. Настроение у него было отличное: он успел порядком устать от дружбы с Кабаном.

Несколько дней спустя, листая газету в кофейне, Пёс увидел следующую заметку:

«Театральная сенсация! Грандиозный успех! „Принц в поисках счастья“ в новой постановке! Значительно сокращённый, комический вариант. В главной роли – подлинное свинское дарование, ежевечерне вызывающее бурный восторг публики!»

Неделю спустя Пёс увидел в киоске свежую газету. Половину первой страницы занимала цветная фотография: Кабан щека к щеке с толстой блондинкой. Той самой, из первого ряда, которой он плюхнулся на колени. Причёску толстухи украшал веночек флёрдоранжа. Подпись гласила:

«Пышная свадьба в высшем обществе! Владелица колбасной фабрики „ЭкстраКрак“ сочеталась сегодня браком с Кабаном – комической звездой городского театра. По слухам, это была любовь с первого взгляда. Кабан, к сожалению, покидает сцену ради участия в предприятии супруги».

– Ну что ж, неплохо получилось! – буркнул Пёс, прочитав это сообщение.

Песенки, которые он насвистывал на ходу, звучали в этот день особенно весело.

Глава 3
ПЁС СТАНОВИТСЯ УЧИТЕЛЕМ

Несколько дней Пёс просто шёл куда глаза глядят и ни с кем не общался. Разве что отвечал «добрый день» прохожему на просёлочной дороге или перекидывался парой слов с трактирщиком, останавливаясь на ужин. После такой утомительной дружбы возникает потребность в покое и одиночестве. Но скучно Псу не было: он много разговаривал сам с собой, и притом на два голоса, чтобы выходило не так монотонно. Басистым рыком он задавал вопросы, а высоким лаем давал на них ответы. И много смотрел по сторонам. Внимательно разглядывал цветы, жуков и бабочек. Он называл это «фотографировать в уме». Вечером, лёжа на гостиничной койке, Пёс приводил в порядок свои мысленные снимки. У него сложился настоящий альбом, с оглавлением, как у телефонной книги, от «А» до «Я». Правда, он часто не знал, как называются некоторые цветы, жуки и бабочки. А справочников в его походном снаряжении не было. Поэтому он давал незнакомцам новые имена. Одного жука назвал «Трудяга», другого «Марь-Иванна». Один цветок назвал «Лина», другой – «Сахарная вата». Ещё у него были бабочки «Заря» и «Звёздочка». Больше всего Пёс любил разглядывать облака. А потом они тоже размещались в альбоме под названиями «Грусть», «Смешинка», «Лебяжий пух», «Прощай» и «Я вернусь».

Как-то в тёплый солнечный день Пёс долго лежал на поляне и мысленно фотографировал белые перистые облака. Встать он собрался, только когда солнце закатилось за горизонт. От долгого лежания у него прихватило поясницу.

– Надеюсь, это не радикулит? – с тревогой спросил Пёс сам себя.

– Запросто, – тут же ответил он. – На траве всегда немного сыро, а старой пояснице это не полезно.

– Тогда, наверное, нужно поскорее добраться до постели? – задал себе Пёс следующий вопрос.

– Чем скорее, тем лучше! – был ответ. – Больной пояснице нужна мягкая постель! (Тут Пёс был глубоко не прав: при больной пояснице показана жёсткая постель. Но в медицинских делах он не очень разбирался.)

Пёс отправился искать ночлег.

В первой гостинице не было мест. Вторая показалась ему слишком дорогой. Третья была закрыта на ремонт. К четвёртой Пёс подошёл уже в полной темноте и с, облегчением увидел на окне объявление «ЕСТЬ СВОБОДНЫЕ НОМЕРА». Но не успел он взяться за ручку двери, как навстречу ему вышли толстяк и толстуха. Толстяк почёсывал брюхо, толстуха – зад.

– Безобразие! – крикнула женщина.

– Надо на них жалобу написать! – подхватил мужчина.

И они стали наперебой рассказывать, что в номерах тут полно блох и клопов, и даже показали Псу красные следы от укусов на руках и ногах.

Пёс поблагодарил за предупреждение и пошёл дальше. Поясница у него совсем онемела. Он обернул вокруг пояса шерстяной шарф, потому что тепло помогает от радикулита, и зашагал дальше при лунном свете. Время шло к полуночи. Поясница болела всё сильнее, несмотря на шарф, да и глаза у Пса слипались. Он решил, что в ближайшей деревне постучится в первый же дом – не важно к кому – и попросится переночевать.

– Это, конечно, не очень прилично, – сказал он себе, – но если я немедленно не лягу в постель, то просто свалюсь на дороге и поясница у меня переломится!

Первый дом в ближайшей деревне оказался школой. Пёс обошёл здание и посветил фонариком в окна. За одним окном был класс с доской и партами, за другим – тоже, за третьим – туалет, за четвёртым – комната с письменным столом и стулом. Вахтёрки со спящим на койке сторожем в школе не было. Зато было открытое окно в коридоре на задней стороне.

– Раз тут нет ни одной живой души, – сказал себе Пёс, – то и разрешения спрашивать не у кого. Придётся зайти так.

Пёс выбрал для ночлега комнату с письменным столом, потому что на полу было мягкое ковровое покрытие. Он устроил себе лежбище под столом, положил под голову рюкзак и укрылся шерстяным шарфом и пальто.

Засыпая, он думал: «Я, конечно, не имею права здесь находиться, так что утром надо будет смыться ни свет ни заря. А то учителя вызовут полицию, и меня посадят в тюрьму».

Но вышло всё по-другому. Пёс проспал и свет, и зарю. Проснулся он от оглушительного дребезжания. Это был звонок на урок. Пёс несколько секунд оправлялся от испуга, а потом осторожно высунул нос из своей подстольной пещеры. Дверь в комнату оказалась открыта.

Перед дверью в коридоре толпа детей окружила большого Медведя.

– Господин директор, придёт сегодня новый учитель? – спросил один ребёнок.

Медведь ответил:

– Мне обещали, что придёт. Но поскольку уже восемь часов, а учителя редко опаздывают на уроки в свой первый рабочий день, то, видимо, у них опять что-то сорвалось!

Пёс подумал: «Главное – неслышно выбраться отсюда. Сейчас сигану в окно!» Он подхватил свои вещи и тихонько вылез из-под стола.

Поясница у него по-прежнему не гнулась. Пёс хотел на цыпочках прокрасться к окну. Вообще-то он был мастер красться бесшумно. Но не с больной поясницей! Пёс неловко ступил, покачнулся и задел сумкой стол, а чемоданом – стул. Раздался грохот. Медведь обернулся, увидел Пса и зашагал к нему, радостно восклицая:

– А, так вот вы где! Добро пожаловать, коллега!

«Он меня принимает за нового учителя», – подумал Пёс. Но возражать не стал: лучше, чтоб тебя приняли за нового учителя, чем за грабителя.

– Школа у нас карликовая, сказал Медведь.

– А дети вроде нормального роста, – ответил Пёс.

– Ха-ха, да вы шутник, коллега! – засмеялся Медведь и похлопал Пса по плечу. – Отлично, мне нравятся учителя с чувством юмора. Ваш предшественник был брюзга. И поэтому лежит теперь в больнице с разлитием желчи.

– Бедняга! – побормотал Пёс.

В чём Медведь увидел шутку, он так и не понял.

– Вы каких предпочитаете? – спросил Медведь.

– Мне всё равно, – ответил Пёс, поскольку снова не понял, что Медведь имеет в виду.

– Тогда давайте я возьму больших, а вы берите маленьких, – предложил Медведь.

– Хорошо, – откликнулся Пёс, по-прежнему ничего не понимая.

«Там будет видно – каких больших и маленьких», – подумал он.

– Брюзга тоже вёл младших четыре класса, – пояснил Медведь.

Теперь Псу стало ясно, о чём речь.

– До какого места в программе успел дойти мой многоуважаемый коллега? – спросил он, ужасно гордый, что сумел сочинить такую солидную, правильную фразу.

Медведь задумался.

– Да как вам сказать… Первый класс проходил счёт, второй – таблицу умножения, третий – умножение двузначных чисел, четвёртый – деление. Но дети всё это, наверное, уже забыли. С тех пор как Брюзга попал в больницу, мы с ними только песни разучивали. Я же не могу вести уроки в восьми классах за раз!

Медведь привёл Пса в класс. Там за партами сидели двадцать детишек. Самые маленькие сидели в первом ряду, немного побольше – во втором, ещё побольше – в третьем, а самые большие – в четвёртом.

– Это наш новый учитель, – сказал Медведь детям. – Не обижайте его!

И вышел из класса.

Пёс уставился на детей. Дети уставились на Пса.

Пёс откашлялся.

– Будем знакомы, я – Пёс! – сказал он.

– А я – Анна, – сказала девочка в первом ряду.

– Очень приятно! – Пёс поклонился Анне.

– Я – Пётр! – крикнул мальчик с последнего ряда.

– Очень приятно. – Пёс снова поклонился.

– Врёт он! – крикнули две девочки с третьего ряда. – Он не Пётр вовсе, а Игнат.

– Если он хочет быть Петром, – сказал Пёс, – я ничего не имею против!

– Тогда я хочу быть Кармен! – сказала Анна.

– Рад познакомиться, Кармен! – отозвался Пёс.

Мальчик во втором ряду поднял руку:

– А если я тоже возьму себе новое имя, на какое имя вы будете проставлять четвертные оценки? На старое или на новое?

– Не люблю я оценки, – сказал Пёс.

– И что, у нас теперь оценок не будет? – удивился мальчик.

– Будут, к сожалению, – сказал Пёс. – До конца четверти Брюзга поправится, он и проставит.

– А у вас тогда можно ничего не учить? – спросил мальчик.

– Нет, учить всё-таки придётся, – ответил Пёс. – Нельзя ничего не учить. Если у меня тебе не придётся ничего учить, ты научишься тому, что у некоторых учителей можно ничего не учить.

Мальчик разинул рот от удивления и уставился на Пса. Пёс смутился. Поэтому он поспешно повернулся к другим детям и сказал:

– Давайте я вам перечислю, чему у меня можно научиться, а вы выберете, что вам больше понравится.

Тут все дети разинули рты и уставились на Пса.

– Или, может, лучше вы скажете, чему я могу у вас научиться? – Пёс обвел глазами класс.

Ни одна рука не поднялась.

– Ну что ж, – вздохнул Пёс, – тогда продолжим с того места, на котором остановился Брюзга.

Пёс, разумеется, прекрасно умел считать, умножать и делить. И таблицу умножения знал наизусть. Но как учить всему этому детей, он не знал. И уж тем более ему было невдомёк, как он должен одновременно объяснять одним одно, а другим – другое.

– Достаём тетради по математике! – сказал он, чтобы выиграть время. Эту фразу, вспомнилось Псу, всегда произносил в начале урока его школьный учитель.

Но у детей не было с собой тетрадей по математике. У них были только песенники, потому что в последние недели они с Медведем всё время пели.

Пёс вспомнил, что его младший сын любил упражняться в счёте на бусинах. И что эти бусины были похожи на черешни. И что сейчас как раз сезон черешен.

– Есть у вас тут овощная лавка? – спросил он детей.

– На другом конце деревни, – ответила Анна-Кармен.

– Вот мы сейчас туда и пойдём, – сказал Пёс.

Он не стал спрашивать детей, хотят они этого или нет, потому что заметил: если их спрашивать, чего они хотят, они только разевают рты и молча таращатся на тебя.

Мальчик, который спрашивал про оценки, поинтересовался:

– А поход в овощную лавку – это по какому предмету?

Пёс ответил:

– Дорога туда – ОБЖ, знакомство с правилами дорожного движения. Покупки – основы домоводства, а возвращение обратно – физкультура, потому что обратно мы поскачем на одной ножке.

И Пёс повёл своих учеников по деревне. Правила дорожного движения изучить не удалось, поскольку никакого движения в деревне не было. Правда, навстречу им попался трактор, и ехал он ровно посередине дороги. Пёс объяснил детям, что тракторист – болван. А самому трактористу крикнул: «Держись правой стороны, балда!»

По дороге Пёс зашёл с детьми в сберкассу и разменял две сотенные банкноты на серебряные пятаки.

– Сколько у нас должно получиться пятаков? – спросил он детей.

– Сорок, – сказал мальчик из четвёртого класса.

– А вас сколько? – спросил девочку из первого класса.

– Не знаю, – ответила девочка.

– А ты посчитай.

Девочка начала считать – от одного до двадцати.

– И сколько пятаков получит каждый, если вас – двадцать, а пятаков – сорок?

– Сорок – это два раза по двадцать, – сказал паренёк из третьего класса.

Пёс кивнул и раздал ребятам по две монеты.

И они тронулись дальше к овощной лавке. На прилавке лежала жёлтая, красная и чёрная черешня. Пёс прочитал целую лекцию о черешне – сладкой, кислой, червивой, подгнившей, обработанной химией и экологически чистой.

Продавщице это не понравилось.

– Товар мой охаять хотите? – спросила она подозрительно.

А когда Пёс предложил детям попробовать каждый сорт, чтобы выбрать, кому какой больше нравится, она совсем разозлилась:

– Ну и покупатели! Спасибо, нам тут таких не надо!