Текст книги "Любить монстра (СИ)"
Автор книги: Кристина Жиглата
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Глава 25.
Кошка.
– Заткнись, – рычит Ник, сжимая кулаки. Его взгляд – это моя смерть. Вижу, что затронула то, что в этом доме – табу! Стало так страшно, начала мысленно прощаться с жизнью, но отступать было уже слишком поздно.
Я влюбилась в этого мужчину, поверила ему! А он, так безжалостно топтал все мои чувства, продолжая приводить своих шлюх, и относился ко мне так же, как к одной из них. Когда я, витала в облаках и думала, что у нас зарождается любовь.
Больно – не то слово!
И теперь, когда он уведомил меня о том, что я ничего здесь не решаю и буду с ним, исполняя все его прихоти, сорвалась! Забыла, что он может меня убить…и найти другую. Забыла всё то, о чём меня предупреждал Артём!
А ведь даже сейчас, смотрю в глаза Ника и понимаю что…люблю! От чего ещё больней, словно душу жгут в аду, а сердце рвут в клочья. Можно ли продолжать жить, когда так больно? Сомневаюсь!
Тогда пусть лучше убьёт, чем быть рядом с ним и знать, что всего лишь – замена!
– Не смей даже слова о ней говорить! – угрожающе бросает он, приближаясь. – Ты – никто! Даже мизинца её не стоишь! Обычная шлюха, у которой только одно дело – трахатся по приказу! – выплёвывает он, схватив меня за горло.
– Нет! – выдавливаю я. – Это ты так думаешь! Ты так решил! Ты заменяешь её другими, трахаешь всех как извращенец…так бы ты с ней поступал? О ней думаешь, когда берёшь похожих…, – только успеваю сказать, как его рука сильнее сжимается на моем горле. Он встряхивает меня, как некую вещь, прожигает взглядом, убивает.
– Закрой рот! – шипит, и у меня из глаз хлынут слёзы. От обиды и той боли, которую он мне причиняет. Но больно не физически, а морально. Хотел бы, удавил уже, но вижу, что сдерживается, борется с собой.
– Я думала, ты любишь меня…, – тихо говорю, и он словно переключается. На мгновение замирает, после отталкивает меня от себя, отпускает моё горло и говорит, как самый жестокий псих мира:
– Ты просто шлюха! Таких не любят! И всё что ты должна делать, это соглашаться и исполнять, с первого раза. Вот так! – вдруг говорит, громко позвав: – Мила!!!
Дверь в кабинет мгновенно открывается, и внутрь вбегает счастливая девушка. Видимо слышала нашу перепалку. Она вмиг оказывается возле Ника, и он одаривает её всего лишь одним коротким кивком, который указывает ей, опустится вниз.
– Это твой последний шанс, – говорит Миле, когда она опускается на колени у его ног. – А ты учись как надо, – бросает мне, вперив в меня свой холодный взгляд.
Я стою в стороне, в явном шоке и не могу отвести взгляд, от того, как девушка дрожащими руками, расстегивает пояс штанов Ника. Понимаю, что сейчас буде происходить и не могу сдержать рыдания.
Не могу даже представить подобное, а он хочет показать мне всё на деле.
Ноги становятся словно ватные, в голове возникает шум, в глазах пелена, а сердце, как будто на мясорубку прокручивают. Никогда не испытывала подобных чувств. Они не совместимы с жизнью. Ведь мне казалось, что я внутренне погибала…
Мила очень быстро управляется с поясом, добирается до ширинки, и я понимаю, что не могу больше на это смотреть. С горла вырывается всхлип, и я выбегаю из кабинета Ника, под его грозный рык.
И что дальше?
В голове каша, сердце грохочет в груди как сумасшедшее, и я вообще плохо соображала. Было лишь одно желание – убежать, скрыться, исчезнуть.
На улицу не решаюсь бежать, слишком далеко, не успею. Без шансов. Несусь в прежнюю комнату и сразу бросаюсь к поискам, с мыслью найти то, чем смогу защитить себя. Пистолет, нож…что-нибудь! Должно ведь быть у Ника хоть что-то припрятано в случае чего!
За секунду, перерываю всё в тумбочках около кровати, а потом переходу к гардеробу. Сбрасываю всё из верхних полок на пол, как ураган! Какие-то ящики, пакеты, сумки и начинаю их меланхолически вытрушивать.
Одна… Вторая…Третья…
Что-то падает мне в ноги, щекочет голень, заставляет, машинально опустить взгляд и… я замираю!
Тело словно ток пронизывает, а голову, как будто колючей проволокой стягивает. Вспышка! Боль…
Вспышка! Воспоминания… Картинка… Улыбка… Ямочки на щеках… Глаза… Мальчик…
«– Мадина! Выходи! – крик. Знакомый. Родной.
– Никон? – удивляюсь, выбегая на балкон.
Стоит внизу, в своей толстовке, солнце печёт, а в руках букет цветов. Завяли уже, но такие красивые.
– Это тебе! – говорит, улыбаясь, бросив букет мне в руки. Ловко ловлю. Довольная. Счастливая. Хоть знаю, что наверное опять соседскую клумбу обворовал. – Прыгай! – подстрекает, выставляя руки под балконом.
– Сейчас в воду поставлю, – говорю, скрываясь в квартире.
Одна минута и я уже перелажу через бортик балкона. Свисаю на последнем выступе и падаю в руки Никона, который в одно мгновение подхватывает меня.
– Родителей не будет дома ещё два часа, а потом они вернутся с работы, – предупреждаю. Мама и папа, как обычно ушли из дома, а меня закрыли в квартире одну.
– Я знаю. Мы вернёмся. Пойдём, – говорит он, одаривая меня таким счастливым взглядом, одновременно переплетая наши пальцы.
– Обещаешь? – уточняю, испуганно оглядываясь по сторонам.
– Я люблю тебя котёнок и в обиду не дам! Никогда…»
Глава 26.
Никон.
Отрываю от себя Милу и прогоняю прочь. Не нужна она мне, даже член не встал. Хотел просто наказать Дину, указать её место, охладить пыл. Но потерял контроль, слишком сильно надавил.
Она выбежала из моего кабинета, бросив на меня такой взгляд, что я не смог его проигнорировать. Зацепила. Что-то глубоко внутри щёлкнуло, сердце кольнуло и стало больно. Впервые.
Пошёл следом, думал, что наделает глупостей, но увидел лишь мелькнувшие волосы в нашу с ней комнату и немного успокоился. Там она в безопасности, не навредит себе. Пусть подумает. Побудет со своими мыслями. А я возвращаюсь в кабинет, достаю из выдвижного ящика стола пачку денег и бросаю их Миле.
– Убирайся!
Она меланхолически собирает рассыпанные купюры, заталкивает в лиф платья, сгребает в руки и выбегает прочь.
Остаюсь один, беру бутылку с виски и наполняю стакан. Выпеваю залпом. Первый… Второй… Закуриваю и сильно сжимаю руки в кулаки!
С трудом сдерживаю себя, чтобы не пойти к Дине, для того чтобы успокоить, попросить прощение, обнять!
Моя жизнь, для неё не понятна, мне нужно было учесть это, найти другой подход, а теперь, я потерял свою девочку второй раз. Я потерял её влюблённый взгляд, нежность и улыбку!
А ведь знал что она другая, просто не смог вовремя остановится. Хотел её всю без остатка и сделал то, что всегда помогало – принуждение!
И если бы она только молчала…не тронула моего котёнка, может быть всё кончилось не так печально.
И откуда Дина, только о ней узнала…здесь уже или Артём что-то сболтнул или тот прыщ – Веник постарался!
Хотя, теперь это уже не важно!
Рано или поздно, она бы всё равно услышала о моём прошлом. Многие знаю мой сдвиг, но делают вид что забыли. В своё время я поднял половину города на ноги, чтобы найти того, по чьей вине случилась авария. Нашёл! И отомстил сполна. Упивался этим, как больной маньяк…
А теперь, волею судьбы мне был дан ещё один шанс, и я с такой легкостью его профукал!
Ну, наказал я Дину и что? Легче почему-то не стало.
Только сейчас, понемногу отходя от вспыхнувшей агрессии, понимаю что облажался!
Выпеваю ещё один стакан виски, рывком поднимаюсь на ноги и направляюсь в комнату. Я хотел поговорить с ней, решить сложившуюся проблему, изменить всё и вернуть её вновь. Ещё не поздно!
Ещё можно все обратить…исправить. Знаю… Верю…
Очень быстро преодолеваю расстояние коридором, открываю дверь и замираю в проёме. Вижу Дину на полу, среди кучи всякого хлама и белых листов формата А4. Она сидит тихо, слышно лишь её прерывистое дыхание и шелест бумаги. По очереди собирает листы дрожащими руками, и внимательно разглядывает их.
Не сразу понимаю что она делает, а когда подхожу ближе, вижу знакомые наброски моего лица, сделанные простым карандашом, которые когда-то рисовала Мадина.
Я знаю каждую чёрточку из всех ста восьмидесяти двух листов! Изучил. Было достаточно времени очертить взглядом, каждый прорисованный контур.
Этими рисунками я жил, поддерживал себя, упитывался. Забрал их себе, как только узнал о смерти своего котёнка и держал всегда рядом, в безопасном месте. Чтобы сберечь и сохранить.
А сейчас, наблюдая за Диной, я не мог понять, как она нашла эти рисунки и почему так тщательно изучала.
Я шёл в комнату с настроем, встретить слёзы, истерику, нападки, но не это…безвольное поведение, колышущего хрупкого тельца, в разные стороны.
Приседаю около неё на корточки, легонько беру за подбородок и заставляю посмотреть себе в глаза. Она поднимает на меня свой взгляд и мою грудь, словно колом пронизывает. Её глаза застилает некая пелена, зрачки расширены, как будто у наркомана, после принятия дозы и она вообще, как-то плохо реагировала. Мне не нравилось её обрывистое дыхание, словно она не могла вздохнуть, задыхалась. А ещё меня настораживало её сердцебиение, частоту которого я определяю по пульсирующей жилке на шее.
– Что с тобой? – спрашиваю, и она кренится ко мне, падает в мои руки, не отрывая взгляд от моих глаз. – Дина, тебе плохо? – уже взволнованно.
– Ты…, – с трудом выдавливает она, словно на последнем дыхании, – Никон Барсов?
А дальше начинается настоящий Ад…
Дина теряет сознание на моих руках и все мои попытки привести её вновь в чувство тщетны. Я мгновенно вызываю своих парней, они готовят машину и, не раздумываясь, везу её в больницу.
Держу её в своих руках и не пойму что произошло. Почему-то был страх, что она что-то нашла у меня в шкафу и приняла. Какой-то яд, наркоту, таблетки…
Я знал, что ничего из перечисленного не могло быть в моей комнате, но… а вдруг?
Мне тысячу раз приходилось видеть одурманенных людей, сам баловался, и знаю этот взгляд. А ещё, этот же взгляд, напоминал мне одуревшего под пытками человека, который мне тоже не раз приходилось видеть.
Так что?
Сжимаю Дину в руках и кричу Макару, чтобы жал на газ иначе прострелю ему башку. Другие парни, сработали на отлично, ещё до того как я покинул свое поместье, расчистили путь от других машин, всего лишь позвонив нужным людям.
Мы летим как сумасшедшие, и так же сильно бьется моё сердце. Я не хочу терять Дину! И только сейчас, начинаю понимать, насколько сильно она важна для меня.
Я винил себя за обиду. За то, что не сдержался, вышел из себя. Что не решил всё по-другому, ведь совсем не хотел причинять ей боль.
А теперь, когда она без сознания лежала в моих руках, понял что поступил с ней как последний подонок.
Родных людей не обижают, а Дина стала для меня такой, за этот короткий промежуток времени. И по правде сказать, я забыл, как нужно правильно заботиться, о дорогом себе человечке. Их просто не было…стал сам по себе, черствым. Привык к власти и мгновенному исполнению моего приказа.
А она…одна пошла наперекор и до сих пор осталась жива.
Да, обычно те, кто смел перечить, долго не жили. Я не люблю этого, не приемлю и не попускал свою планку. Держал все в жёсткой схватке, решал мгновенно, без вторых шансов.
Но Дина, как-то всё изменила…
Только сейчас это понимаю, когда вспоминаю каждое мгновение с ней, её взгляд, улыбку, прикосновения. Она хотела быть со мной, но по-другому. Не так как я привык. А для неё, это оказалось недопустимым.
Мы доезжаем к больнице за полчаса. Нас уже ожидала активно-собранная группа моих врачей, которые всегда срабатывали оперативно. Во время перестрелок, разборок, часто получается, что меня или кого-то из моих парней ранят, поэтому быстрая подготовка врачей – залог жизни.
Беру Дину на руки и иду следом за Борисовичем, который по пути, начинает меня расспрашивать о случившемся. Я ничего не знаю, выказываю только свои предположения о таблетках или наркоте. Ещё предупреждаю его, что мы поссорились, и она была немного расстроена.
После чего, Дину у меня забирают и все шестеро врачей, начинают возле неё суетится. А я выхожу в коридор и нервно топчусь на месте, поймав себя на мысли, что ужасно волнуюсь. Впервые.
Минут двадцать проходит, как мне звонит Артём и сообщает, что Гвоздя доставили. Его поместили в мой подвал, в специально отведённую комнату для пыток, стены которой были полностью покрыты клеенкой.
Приказываю ничего не предпринимать, а ждать моего возвращения.
Я не хочу бросать Дину, для начала мне нужно было знать, что с ней. Но Гвоздь…его предательство слишком сильно задело меня, и я сдерживал себя из последних сил, чтобы не помчатся к нему сразу же, и не разорвать в клочья.
Сдерживал, потому что знал, что ещё успею. Теперь он никуда не денется! Поэтому оставался на месте и ждал!
Проходит ещё час и наконец-то ко мне выходит Борисович. Он тяжело вздыхает, но в глазах не вижу того волнения, которое возникало всегда, перед тем, как он хотел сообщить мне тревожную новость.
– Отравления или каких-либо наркотических веществ в крови, мы не обнаружили, – уведомляет и я облегчённо выдыхаю. – Стресс. Нервы. Волнение. Возможно, даются в знаки, обретённые в прошлом травмы…
– Какие травмы? – обрываю.
– Об этом я и хотел вас спросить, – задумчиво говорит Борисович. – В области ключицы и правого предплечья есть рубцы, которые говорят о том, что в прошлом у девушки были переломы в этих местах. А так же, есть незначительные рубцы в теменно-затылочной области черепа. Пока, я ввел ей дозу успокоительного, чтобы стабилизировать её состояние, вызванное слишком частым сердцебиением. А для более подробного анализа пациентки, мне нужна её медицинская карта, чтобы знать, что произошло в прошлом и насколько сильным могло быть повреждение головного мозга. Главной причиной её состояния, могут оказаться уже имеющие травмы.
– Сейчас, как она себя чувствует? – нервно спрашиваю. Мне было жизненно необходимо узнать её теперешнее состояние, хотя теперь и прошлое вызвало интерес. Я всё о ней узнаю. И даже найду медицинскую карту.
– Она спит. Успокоилась. Всё будет хорошо, – обнадёживает меня доктор. – До утра она точно не очнётся, так что можете ехать, Никон Григорьевич. Мы вам сообщим, как только девушка придет в себя!
– Оставляю под твою ответственность! – грозно приказываю, с трудом заставляя себя уйти. – Если с ней что-то случится – урою! И чтобы всё в лучшем виде! – предупреждаю. – Она ни в чём не должна нуждаться если проснётся!
– Я понял. Сделаю, – убеждает меня Борисович, и я ухожу.
Глава 27.
Артём.
Глухой удар. Брызг крови. Мат.
Это всё, что я слышу и вижу уже второй час. Ник беспощадно лупил тело Гвоздя, вздернутое к потолку, связанное вверх руками.
Он знал как, где и насколько сильно ударить, чтобы не убить, но принести сильнейшие муки, и сейчас упивался состояние поверженного, полностью погрязнув в своём втором облике монстра!
В такие моменты даже я его боялся.
Его взгляд менялся, становился зверским, движения были резкими, тело напрягалось, настолько сильно, будто бы в него вселялся другой человек. В таком состоянии он редко удерживал здравые мысли, поэтому все кто знал его и находился рядом, старались не приближаться, пока он не закончит.
Меня удивлял только один момент…почему во время расправы с братом Смирнова, посмев вмешаться, Дина осталась живой? Кроме того, сумела изменить его мнение, не дав завершить задуманное?
Совпадение, или она действительно слишком глубоко засела у Ника внутри?
У него есть вспышки агрессии, когда она слишком много себе позволяет, но они контролируемые, обдуманные. Словно он просто её пугает. А, в общем, я бы сказал, что он относится к ней бережно…
Однажды мне пришлось видеть, как он расправился со шлюхой, которая посмела вывести его из себя. Девушка осталась жива, но ожидаемая её участь, была хуже смерти! Он пустил её по рукам, между десятью, своими лучшими бойцами, которые хорошенько её отодрали. Девушка не только оказалась послушной, но и для других стала отличным показателем.
Повезло только Миле, он никогда её не бил и относился вполне нормально. Но это не касается секса и его БДСМ предпочтений. После их развлечений, девушка часто выходила с красными полосами на теле или синими пятнами, но счастливая, с улыбкой на губах.
И если Дине удавалось задеть живую часть Ника, значит, в ней, он увидел слишком много от своего котёнка.
Да, об этой девушке знает вся страна. Поговаривают, что Ник перехоронил тело Мадины в особенное место, поставил памятник из серебра и золота, на котором ежедневно менялись цветы. Но лично сам, я об этом ничего не знаю.
Некоторое моменты его жизни, остаются только при нём, и я пытаюсь не вмешиваться. Хотел бы – рассказал, а так, мне главное, лишь бы он больше не сходил с ума.
– Это твой последний шанс! – слышу рычание Ника, которое отрывает меня от собственных раздумий. Он склоняется к лицу Гвоздя, грубо сдирает скотч, которым он закрывал ему рот, чтобы глушить крик и ждёт, ровно пару секунд.
Обычно когда Гвоздь молчал, Ник вновь заклеивал ему рот и продолжал пытки, но на этот раз мужчина подаёт хриплый знак. Что-то просит. Молит.
– Я расскажу всё…только дай слово…что убьёшь меня быстро.
– У тебя есть моё слово, – холодно чеканит Ник. – Начинай! – бросает и отходит в сторону, сжимая кулаки. Ему мало, хочет ещё. Сдерживается.
– Твой отец…хотел заполучить тебя всего, воспитать таким же бесстрашным, как воспитали его. Он загорелся этим делом и не терял надежды, – начинает мужчина. – А потом он узнал о твоей слежке, за некой девчонкой. За тобой начали наблюдать и докладывали всё Григорию. У него были фотографии, где ты радовался и улыбался, когда был рядом с девушкой. Как ты пробирался к ней в комнату, ночами сидел над ней и смотрел. Он знал о каждом твоём подарке для неё, букете цветов и денежной помощи. Он знал всё…, – с трудом выговаривает Гвоздь, и я замечаю, как тело Ника напрягается, застыв на месте. Даже не мигает. Видимо понимает, к чему он ведёт. Догадывается. Как и я. – Мне дали приказ…, – добавляет Гвоздь и запинается. – Убить девчонку и замести все следы, сделать так, что бы всё выглядело как случайность…, – выпаливает и Ник в одно мгновение оказывается возле него, схватив большой нож со стола. – Она жива! – кричит Гвоздь, понимая, что ему сейчас настанет конец и Ник замирает на месте, в миллиметре от соприкосновения острой стали с животом подвешенного.
– Жива?! – в полном шоке уточняет Ник, и в его глазах словно огоньки вспыхивают.
– Она осталась живой. Выпала из машины, потеряв память, и я не стал её убивать. Просто подбросил нужные документы, запутал следы, подальше отвёл от тебя и Григория, на противоположный конец страны. Но видимо, вам суждено быть вместе волею судьбы…, – хрипло рассмеявшись, добавляет Гвоздь. – Потому что, когда ты дал приказ найти всё на Дину Алёхину, я сразу понял, кто она на самом деле…, – говорит, разразившись в кашле. Кровь потоком летит из его рта, и я понимаю, что вскоре мужчина не сможет говорить. Но уже и не нужно!
Ник стоит в стороне словно парализованный. В его глазах буря эмоций, разных, бушующих, живых. С руки на пол, со звоном выпадает нож, и он оступается назад, словно с трудом стоит на ногах.
Бросаюсь к другу, хватаю за плечи и встряхиваю, заставляя посмотреть себе в глаза.
– Ты знал, – говорю ему, сам, еле-еле осознавая все слова сказанные Гвоздём. – Ты чувствовал её, – добавляю в неком неверии, потому что это так и было на самом деле.
Я думал, что Дина очередная замена, и придерживался этого, хотя понимал, что к ней он относится по-другому. А теперь, вспоминая состояние Ника, его первый взгляд на Дину и отношение, начал осознавать, насколько сильна его любовь.
Ник отталкивает меня, смотрит словно сквозь, и уходит. Я не понимаю рад он или нет, но мне не нравилось его состояние.
Несусь следом, на улицу и вижу, как он садится в машину, срывается с места и мчится прочь. Причём в одних свободных штанах, полностью покрытый потёками человеческой крови, и в ночь…
Глава 28.
Кошка.
Впервые я проснулась от собственных криков и борьбы. Мне опять приснился тот жуткий сон. Я вырывалась, отбивалась и в итоге, когда открыла глаза, увидела над собой какого-то мужчину и женщину в белых халатах, которые привязывали меня к кровати.
– Успокоится и уснёт, – говорит парень. – Борисович не давал указаний, что-то колоть ей, если проснётся.
– Ты уверен, что с ней будет всё хорошо? – спрашивает девушка.
– Вот вернётся Борисович, пусть и разбирается. А пока, она побудет так, чтобы не навредила себе. Пойдём! – подгоняет её мужчина. – Мне из-за неё и так целую ночь не спать!
– Она сумасшедшая? – ещё один вопрос от женщины.
– Ну, ты видишь сама! Обычно после Барсова в полном здравии никто не оставался, – отвечает он, и они выходят в коридор.
А я лежу и смотрю в потолок, тошнотно-белой палаты и не могу удержать слёз, мгновенно вспоминая все события прошедшего дня. Вспоминаю свои рисунки, Никона…того дорогого моему сердцу мальчика и плачу.
Картины прошлой жизни, вспыхивают в моей голове, одна за другой, с неимоверной скоростью. Я вспоминаю имена, голоса, взгляды, теплоту маминых рук, папину заботу, их любовь… и не могу сдержать рыданий.
Больно…очень, так много и сразу, вспомнить то, что было главным в жизни, ценным. И получается так, что я уже как семь лет не была на могилках родителей, которых кроме меня, больше некому наведать.
Я бы и сейчас к ним побежала, полетела бы, но попытавшись подвестись, сразу о себе напомнили верёвки на руках, которые соединяли меня с кроватью. Кроме того, в голове был какой-то туман, какая-то усталость, истома, тело словно ватное, будто бы совсем не моё, а чужое.
Лежу так несколько минут, в тишине и одиночестве, а потом опять проваливаюсь в сон…
Не знаю, сколько проходит времени, но когда я вновь открываю глаза, мне кажется, что я поспала, всего секунду. За окном темнота, а в коридоре какой-то ужасный шум, грохот, крики.
Испуганно дёргаюсь на кровати и осознаю, что до сих пор привязана. В голове уже не так мрачно, немного прояснилось и понимаю лучше, но это не помогает мне. Я не могу скрыться от опасности, которую чувствую всеми фибрами души.
Шум становится ближе, какая-то возня около моей двери, а потом следует крик:
– Пропустите его, это Барс!
Мне ужасно страшно. Сердце колотится в груди, и я не знаю, что мне делать. Только сейчас, начинаю понимать, что нахожусь в больнице. Почему? К тому же тот разговор пары в белых халатах. Я что в психушке?
Почему я привязана? И почему я здесь?
Пока думала над этим, дверь в палату с грохотом отворилась, и в проёме появилось громадное, мужское тело, в одних штанах, покрыто какими-то красными разводами. Лица не разглядела, потому что вокруг был полумрак, и свет падал из открытой двери, за спиной вошедшего, но по силуэту, габаритам и своим каким-то внутренним чувствам, поняла, что это был Никон.
Я не готова с ним встретиться, не готова смотреть ему в глаза, говорить. Даже не знаю что сказать! Он давно уже не тот мальчик, которого я любила. Он мужчина, бандит, и в нём мало осталось человеческого.
Судьба сыграла с нами злую шутку, вновь свела вместе, тогда, когда мы уже забыли друг друга. Он не узнал меня, но любил ту девочку. Меня прошлую! Так сильно, что все окружающие ощущали. Но при этом, делал такие ужасные вещи, с другими…подобными мне, что думая об этом, становилось больно.
Зачем он это делал?
Ник замирает в проёме, а я успеваю закрыть глаза, чтобы притворится спящей, и почти не дышу. А сердце колотится в груди настолько сильно, что мне казалось его бешеные удары, слышно всем вокруг. Пытаюсь взять себя в руки, унять дрожь и понимаю, что не могу.
Волнуюсь. Боюсь. Не выдерживаю.
Слишком мало мне было дано времени, для себя самой. Мне было жизненно необходимо остаться в одиночестве, без Ника, чтобы просто подумать. Кто он? Кто я? И кто мы друг для друга? Что теперь нам делать, после этих воспоминаний, пережитого прошлого и пройдённого теперешнего? Есть ли у нас шанс, быть вместе? И стоит ли?
Ведь если Ник меня не узнал, может это будет к лучшему?
– Почему она привязанная?!! – слышу рык Никона и вздрагиваю всем телом. Неожиданно так.
Беру под контроль дыхание, отбрасываю все ненужные мысли и замираю, в надежде, что он не заметил моего испуга. Ещё рано…пока не могу с ним говорить.
– Кто блядь это сделал? – не угомоняется. – Кто посмел???
– Она просыпалась час назад и билась в конвульсиях, я…, – только успевает сказать какой-то парень, как слышу тупой удар и его истошный вскрик.
– Мы разберёмся! – вмешивается другой голос. – Простите его за эту оплошность. Он совсем недавно работает в больнице.
– Больше не работает! Вышли все! – кричит Ник, и до меня доносится топот удаляющих шагов.
– Вы ранены? – кто-то смело спрашивает. – Может, нужна помощь?
– Пошёл нахер! – рычит Ник, и дверь в палату мгновенно закрывается.
Мы остаёмся одни, чувствую Ника всем своим существом, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не выдать себя.
– Котёнок…, – говорит он мягко, и я подавляю слёзы, которые так и рвались наружу. В груди, словно ком образовался… тяжёлый камень, который давил на меня и давил, с каждой секундой всё сильнее.
Невыносимо!
А в голове мгновенно возникают мысли: Ник, что, узнал меня или всё же докопался до истины?
– Прости меня котёнок, – как-то виновато говорит он, приступив осторожно освобождать мои руки.
Понял, что я не сплю?
Не желательно. Мне нужно время. Одиночество.
Но я продолжаю притворяться спящей. Надеюсь…
Ник освобождает меня от верёвок, трепетно трогает меня, мои руки, тело, лицо, а после прижимается лбом к моей щеке. В его прикосновениях, было столько нежности, тепла…прежнего. Я чувствовала, как его руки дрожали, дыхание было тяжёлым, а сердце билось в унисон с моим сердцем. Мне казалось, что он уже знает, кто я на самом деле и не мог поверить в это. Всё его поведение говорило об этом, заставляло моё сердце с болью сжиматься.
Мне хотелось обнять его, провести ладонью по волосам, поцеловать, успокоить, но…мы уже другие. Он другой. Чужой. Не мой. Монстр…которого я люблю!
Думаю об этом, осознаю это чувство, и на глазах выступают слёзы. Капельки солёной влаги стекают по вискам и падают на подушку. Не могу их остановить! Не могу успокоиться! Не могу сдерживаться.
Понимаю, ещё секунда и зарыдаю или же Ник увидеть мои слёзы! Боль рвёт меня изнутри, просится, вырывается наружу! Мне нужно освободиться от нее, пустить, иначе просто разорвёт на части.
Но я была ещё не готова…только не сейчас.
Мысленно молила Бога о спасении, чтобы дал мне шанс уединиться, и он смиловался надо мной!
В тот момент, когда силы были на исходе, и вот-вот, я была готова сдастся, дверь в палату отворилась, и я услышала голос Артёма:
– Ник, дружище, тебе нужно привести себя в порядок!
– Пошёл вон! – рычит он, сильнее сжимая мою руку.
– Сам подумай…если она сейчас проснётся и увидит тебя таким, ты её только сильнее напугаешь! – не уступает Артём. – Я привёз тебе сменную одежду, в больнице есть душ…
– Заткнись уже! – обрывает его Ник, и поднимается на ноги. Нежно целует меня в губы, ведёт пальцами вдоль скулы, и я ощущаю на них некую липкую влагу.
Чувствую его взгляд на себе, явное не желание расставаться, но всё же, он покидает меня, предоставляя мне, такой необходимый шанс…побыть одной!
Шанс…дать мне уйти!
