Текст книги "Любить монстра (СИ)"
Автор книги: Кристина Жиглата
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Исполняю приказ, скрутившись в клубочек, и только сейчас замечаю, что моя грудь, живот, руки и бёдра полностью покрыты кровью. Кровью Ника…
Она пропиталась мне под одежду, липла к телу, была везде! Слишком много, от понимания чего, меня начинал бить озноб.
В голове мгновенно возникают ужасные мысли, что Никона смертельно ранили, он потерял слишком много крови, его не успеют довести в больницу, и… он умрёт…
Эти мысли перерастали в какой-то панический страх, который медленно убивал меня, сводил сума, разрывал сердце внутри, и… давал понять, что я не хочу терять Ника. Я не смогу без него! Он нужен мне!
Ведь так не может быть: потерять – когда только нашла!
Так не должно быть!
Не сейчас!
«Боже, пожалуйста…оставь мне, хотя бы его!»
Глава 32.
Кошка.
Сутки, я беспрерывно молилась, ни разу не сомкнула глаз и не жила…
Боялась. Бродила как тень. Чуть не сошла с ума.
Никону сделали операцию, переливание крови, и на следующий день врачи сообщили, что угроза миновала. Мало того, пообещали, что уже через два дня, будет уже на ногах, с учётом того, что рука ещё поболит некоторое время.
Мы вернулись в город, когда ещё Ник был под наркозом. Указания давал Артём, который считал, что в личной больнице Никона, о нём позаботятся намного лучше. Я вообще ни во что не вмешивалась и ничего не спрашивала, держала все свои чувства и эмоции при себе. В принципе, моего мнения никто и не спрашивал, а просто караулили под строгим конвоем, не выпуская ни на секунду из палаты, в которую меня насильно поместили. И это тоже были указания Артёма!
Меня безумно злило это заключение, но я не устраивала скандалов, не пыталась убежать или выбраться, лишь потому, что мне хотелось знать о состоянии Никона. А вот когда, одна из медсестёр, которая принесла мне еду, сообщила что Барсов в порядке, я больше не намеривалась мириться с лишением воли.
Я хотела домой, хотела под одеяло, выспаться и вернутся в своё обычное русло жизни! Боюсь, если ещё хоть один день проживу в подобном ритме, то явно сойду с ума. Эта стрельба, смерть, постоянный страх и опасность – не моё! А жизнь Ника крутится только в этой жестокости.
За последний день, пока волновалась за жизнь Ника, я сгрызла себе всё ногти, искусала губы и окончательно выбилась из сил, но чётко поняла, что люблю этого мужчину. Безумно сильно люблю. Но…что нас может ожидать дальше? Как нам переступить через всё и, как говорил Никон – начать сначала! Как нам это сделать, если мы другие! Разные. И может, даже не совместимые…
И правда, можно ли любить человека настолько сильно с самого детства, как это делает Ник? Или это просто тень прошлого, за которую он маниакально держался. Я ведь ребёнком была, когда между нами было что-то хорошее, теплое, родственное. А потом нас рассоединили и мы виделись всего лишь единожды на кладбище, когда мне было пятнадцать лет.
Но тогда как Никон оказался на этом кладбище? Как он узнал, что я там тоже буду? Совпадение? Так почему в тот день он меня просто оставил, а не пригласил выпить чашечку кофе, поговорить о былом, вспомнить, а просто дал обещания, что вскоре вернётся за мной, и мы будем вместе?!
Ответы на эти вопросы, я могла получить только от Никона, но я боялась с ним встречаться и говорить. Знала, что не выдержу. Вся моя оборона, возвышенные баррикады, могут рухнуть в один миг рядом с ним. А я была не готова принять всё. Мне нужен был хотя бы день спокойствия в родных стенах дома, чтобы уравновесить своё внутреннее состояние, подумать и решить, что делать дальше. Понять, как именно я отношусь к Никону сейчас: люблю его ещё из детства, как родного или попала заново в тот момент, когда увидела его в ресторане Артёма? Ведь тот взгляд глаза в глаза, тогда перевернул мой мир в один миг. А после, он только подливал масла в огонь, заставляя мою внутреннюю сущность, полностью растворятся в нём.
Прониклась до глубины души, таяла от прикосновений и взглядов, но частичка здравого смысла, скользкими картинками напоминала мне совсем другие моменты. Вспышки агрессии, зверство, рык, грубость и…Мила на коленях. Было ли у них что-то в тот день?
Этот вопрос, должен волновать меня в последнюю очередь, но почему-то вспоминая об этом, было ревностно и больно. Ведь я точно помнила, что Ник пошел не сразу за мной, а ещё очень долго оставался в кабинете. С ней!
Брожу по комнате туда-сюда некоторое время и думаю! Сегодня первый день, как нас перевезли в больницу Никона, а у меня уже крыша едет. В прежней больнице, со мной хоть медсестры общались, а здесь, за полдня, ко мне ещё никто не заходил. Только завтрак принесли, и то, быстро поставили на тумбочку и скрылись, не поднимая взгляд.
А меня всё это так раздражало…
Безумно хотелось вернуться домой, принять длительную горячую ванну, переодеться в свою любимую махровую пижаму и провалится в сон, как минимум на два дня. К сожалению, за полтора дня после стрельбы, у меня не было возможности сходить в душ, просто обмылась над раковиной и сменила кровавую футболку, на рубашку, которую мне дала одна из медсестёр. Пожалела.
Но я до сих пор была в прежних джинсах, и нижнем белье, на котором ещё оставалась засохшая кровь Никона. Как напоминание…
Как часто проливается его кровь? И сколько ещё будет подобного? Вчера ему повезло, пуля попала в плечо, в десяти сантиметрах от сердца. Не задела никаких жизненно-важных органов, лишь была большая потеря крови. А ведь всегда есть риск, что однажды, кто-то окажется проворней и стрельнет прямо цель…
Почему всё так складывается?
Почему Ник, не такой, как все? Почему он выбрал этот путь? Почему в нём столько злости?
В голове возникала целая цепочка подобных вопросов, один за другим, а я всё бродила, как загнанный зверёк в клетке. Я чувствовала, что выжата эмоционально, и эти мысли просто добивали меня. Устала…
Опускаюсь на край кровати, закрываю лицо ладонями и сдерживаю слёзы, в этот момент, в дверь раздается тихий стук и спустя пару секунд, не дожидаясь моего ответа, она открывается, в проёме которой появляется Артём.
– Можно? – спрашивает.
– Ты уже вошёл! – огрызаюсь. – Что тебе надо?
– Ник слишком упрямый, и безумно рвётся к тебе. Ещё вчера, после операции рвался, и мне пришлось прибегнуть к крайним мерам…держать его под наркозом. Если узнает – мне конец. Я очень надеюсь, что ты меня не выдашь…
– Что ты хочешь? – спрашиваю раздражённо.
– Если он проспит и сегодня, что-то заподозрит, а врачи советуют ему до утра не подниматься с кровати, но это будет невозможно, если он не увидит тебя и лично сам не удостоверится что с тобой всё в порядке. Здесь только два варианта: или ты к нему идёшь или он к тебе! – объясняет, проходя внутрь комнаты.
– У него плечо ранено, а не ноги, – напоминаю Артёму.
– Да, но после переливания, врачи не советуют сразу бодрствовать.
– Врачи всегда преувеличивают, – отвечаю с полным равнодушием, хотя в груди всё колотится от волнения. – Я не готова пока, встречаться с Никоном. Мне вообще нужно домой!
– Вот об этом сама и попросишь Никона. Лично я, тебе ничем не помогу. Если я тебе сейчас позволю уйти, без его разрешения, боюсь, меня даже дружба не спасёт! К тому же, долго ему за тобой ещё бегать, – вдруг бросает Артём. – Почему ты такая упрямая? Разве не видишь, что важна, для него! Рядом с тобой, он настоящий, живой…
– Мне всё равно Артём…! – начинаю, но он меня обрывает.
– Не ври мне! Я видел твоё состояние, когда Нику делали операцию. Ты любишь его! – констатирует, и я вскакиваю на ноги.
– Не выдумывай и перестань лезть не в своё дело! – кричу. Как говорится: «Правда колет глаза!»
– Ник мой друг, и мы вместе четырнадцать лет, кому как не мне знать его больше всех! Вся его жизнь у меня перед глазами! Я видел, как он погибал после твоей так называемой «смерти»! Я видел, как он сходил с ума, рвал, метал, как зверь! Я видел, как он менялся, превращаясь из моего друга, в нечто мрачное и пустое! Я видел всё до мелочи и самое ужасное…что не мог ничем ему помочь, ничего изменить или исправить! – бросает Артём и его глаза в этот момент выражают бурю эмоций. Ник действительно важен для него, и он по-настоящему переживал!
Меня всегда удивляла его верность, такая сильная дружба, не смотря на то, что не раз была свидетельницей агрессии Никона по отношению к Артёму. Но только что, я полностью убедилась, что это всё по-настоящему!
– Повезло Нику с другом, – тихо роняю, и Артём немного расслабляется, меняясь в лице.
– Он вытянул меня из ямы. Дал новую, беззаботную жизнь, помог вернуть брата. И этот перечень, длится безумно долго, но это всё сейчас, ни к чему. Я просто хочу, чтобы ты понимала, что Никон не монстр, которым ты его увидела, и если ты останешься рядом с ним, он может вернуться. Просто поговори с ним, – просит Артём, и его просьбу так трудно проигнорировать.
Может действительно, хватит прятаться, а просто набраться сил, глубоко вздохнуть и пойти на пролом. Просто поговорить, это ведь ни к чему не обязывает.
– Дай мне немного времени, – отвечаю на ожидание Артёма. – Мне нужно подумать.
– Если всё же решишься, за дверью будет стоять человек. Постучи несколько раз в дверь, он откроет тебе и проведёт к Никону, – говорит он. – Только, пожалуйста, не тяни, ведь иначе он всё равно придёт к тебе…
Глава 33.
Никон.
Впервые просыпаюсь с трезвым умом и мыслями. До этого, когда трижды открывал глаза, мне удавалось перекинуться с Артёмом несколькими словами, прежде чем вновь проваливался в сон.
Уже при первом пробуждении я понял, что медсестра, которая вроде бы, совсем случайно оказывается рядом, и возиться возле моей капельницы, тайком, что-то вводит мне в раствор. Поэтому, как только возвращаюсь в реальность второй раз, приказываю Артёму, заняться переездом в мою больницу. А уже там, когда проснулся третий раз, и увидел возле себя знакомого врача, схватил его за руку и предупредил, что если он будет слишком на себя брать, оторву башку.
Видимо помогло, ведь теперь мне удавалось легко отойти от сна, почувствовав в теле былую силу.
Поднимаюсь с кровати, и сразу направляюсь в уборную, а когда возвращаюсь, в палате уже находился Артём, который нервно переминался с ноги на ногу. Это его состояние, мгновенно даёт мне понять, кто виновник моей спячки, но я решаю не поднимать эту тему, потому что знаю себя. По-другому, я бы не успокоился и не лежал так просто в больнице. Артём иногда бывает изворотливым подонком, и очень часто лезет не в своё дело, но всё что он делает, это только из его дружеских побуждений.
Я привык к его самодеятельности, но он никогда не давал мне повода усомниться в себе или в своей верности!
– Где Мадина? – на ходу спрашиваю я, хотя уже не раз задавал ему этот вопрос. Как только открывал глаза, сразу спрашивал о ней.
– Она в соседней палате. С ней всё в порядке, – отвечает Артём, оставаясь возле двери.
Подхожу к нему в плотную и протягиваю руку для пожатия. Как делали раньше, когда помогали друг другу выпутываться с подобных передряг.
– Спасибо брат, что позаботился о ней, – говорю ему, и он шокировано на меня смотрит, а я быстро меняю тему. – Где мои вещи?
– Скоро доставят, – отвечает Артём, заметно изменившись в глазах. Я знаю, что он долго пытался достучаться до меня, вернуть былую дружбу и почему-то именно сейчас я задумываюсь об этом. – Сразу к делу? – спрашивает он, увидев мой запал.
– Враги не дремлют! – отвечаю я, пройдя к окну. Сразу вспоминается момент на кладбище, когда я увидел в кустах блеск прицела и меня переполняет ярость.
Если бы я не оттолкнул от себя котёнка, в неё бы могли попасть. Из-за меня!
Эти мысли выводили меня из себя, возрождая желание, разорвать Смирнова на кусочки. Недооценил ублюдка…
– Смирнов и его люди мертвы! – вдруг уведомляет Артём, и я резко к нему оборачиваюсь. – Парни скрутили его около кладбища, но он вел себя как умалишённый. Ты даже не представляешь, почему он рискнул всем, пойти против тебя…
– Думаю, завод здесь не причём, – лишь заключаю я.
– Завод – это повод подобраться к тебе. Иметь общее дело, – отвечает Артём, а мне вдруг становится интересной настоящая причина его вражды.
– И? – подгоняю друга.
– Старшая дочь Смирнова, была безумно влюблена в тебя, но ты отказал ей, потому что у неё не оказалось зелёных глаз, каштановых волос…, – начинает он, и я пытаюсь вспомнить, подобную ситуацию. Их столько уже было, что ни имён, ни лиц не помнил. Да и не зачем! – В общем, четыре года назад она покончила с собой, написав предсмертную записку о неразделённой любви, указав твоё имя.
– Бред! – бросаю.
– Вполне согласен, но вот для Смирнова она была любимой дочерью, от первого брака и он всё это время искал способ отомстить тебе. Его брат, которого ты на прошлой неделе чуть не лишил жизни, просил у тебя прощение и чтобы ты оставил в живых его семью и семью Смирнова. Обещал, что замнёт всё и такого больше не повторится! – уведомляет Артём, и эти новости немного притупляют мою ярость.
Все знают, как я решаю дела, и моя месть всегда бывает обширной, но на этот раз я принял другое решение.
– Проследи за ним, удостоверься в правдивости его слов. Одно неправильное движение – давай команду убрать. Если к нему всё-таки дошло, вернёшь вдове Смирнова завод! – даю указания, и Артём смотрит на меня, словно у меня вторая голова выросла. – Если это всё, приведи ко мне Дину…
– Есть ещё кое-что. Непосредственно касающееся Мадины, – вдруг говорит он. – Это на счёт Гвоздя…
– Скончался? – уточняю, теряя интерес.
– Нет. Он жив. Я вчера привёз его в больницу, где его состояние стабилизировали. После того как ты ушёл, он сказал очень интересные слова, о том, чтобы ты не обижал Мадину, – говорит он, и я настораживаюсь. Какого чёрта? – А после, парни доложили обстановку из детдома, где стало известно что Андрей Александрович Гвоздёв пытался несколько раз удочерить Мадину Алёхину. Думаю, тебе бы стало интересно узнать его мотив, поэтому я не позволил ему умереть в подвале!
А у меня сразу в мыслях педофилия, какие-то извращённые мысли Гвоздя, где он посмел думать о моей девочке.
Убью тварь!
– Где он? – рычу, сжимая руки в кулаки, от чего плечо отдается адской болью. Уже даже и забыл о повязке…
– Сейчас будет, – говорит Артём, делая звонок парням, приказывая привести ублюдка.
Через минуту, двое моих людей, заталкивают ко мне в палату синего, полуживого Гвоздя, который смело, выдерживает мой испепеляющий взгляд.
– Девочку блядь захотелось? – бросаюсь на него, ухватив за воротник больничной рубашки, и бью спиной о дверь. Гвоздь морщится от боли, но не теряет твёрдости в глазах. – Зачем ты её хотел удочерить? – выплёвываю ему в лицо, с трудом сдерживаясь от охватившей меня ярости. – Отвечай блядь!!!
– Защитить, – отвечает он, и я замираю.
– Ты сука в уши мне не заливай! – бросаю, стукнув его ещё раз об дверь.
– В детдоме творился беспредел. Девочке было сложно там, её не принимали… – вдруг говорит он. – Я пришел в детдом впервые, чтобы удостоверится, что правильно замёл следы и случайно увидел Мадину…лысой. Она плакала и была напуганной…
Его слова – словно ножом по моему сердцу. А я даже не предполагал, через что приходилось пройти моей малышке, находясь в подобном заведении.
– Блядь! – рычу, отталкивая от себя Гвоздя. Меня просто рвало изнутри от одних только мыслей, что кто-то причинил ей вред, что она могла страдать или плакать. – Это всё твоя самодеятельность, за которую тебя сука убить мало! – рычу, вновь бросаясь к Гвоздю.
– Это лучшее что её могло ждать, чем оказаться в твоих руках, – смело говорит мужчина, и я вижу в его глазах волнение. Он переживал за Мадину? По-настоящему! Какого чёрта?
Мне хотелось подойти к нему, схватить за горло и удавить собственными руками, но одновременно, этот ублюдок вызывал у меня некое уважение, за то, что защищал мою девочку.
На этом, наш разговор прерывает робкий стук в дверь. Артём одтаскивает Гвоздя в сторону, освобождая путь, сразу после чего, дверь без моего позволения открывается и уже в ту же секунду, я понимаю, кого сейчас увижу. Только Мадине и Артёму позволены такие вольности. Никто другой, не посмел бы.
Дина проходит внутрь, и первым в поле её зрения попадаю только я. Она смущённо меня осматривает с ног до головы, складывает руки на груди, словно в защитном жесте и тихо говорит:
– Привет.
А у меня, в туже секунду вся ярость испарилась. Всё в один миг стало не важным. Только она… Моя панацея…
Но самое главное – сама пришла! А это многое значит.
– Я поговорить, – вдруг добавляет она, и в этот момент замечает, что мы не одни. – О! – растерянно бросает. – Ты занят! Я зайду позже…
– Нет! – останавливаю её, но она и сама прекращает идти к двери, почему-то неожиданно застыв на месте, уперев свой взгляд в сторону Гвоздя.
– Андрей Александрович? – с трудом выдавливает она. – О Боже! Это вы? – удивляется, приближаясь к нему, и с её глаз хлынет поток слёз. – Что с вами случилось? – спрашивает с ужасом, прикрыв рот ладошкой…
Глава 34.
Кошка.
Пять лет! Пять долгих лет я не видела этого мужчину! Когда-то, в тот самый трудный момент моей жизни, этот человек стал для меня лучиком света среди пасмурных дней. Я встречалась с ним всего несколько раз, но когда он приходил и смотрел на меня своим добрым взглядом, просто разговаривал со мной, приносил сладости – для меня эти дни были лучшими за всё моё пребывание в детском доме.
Я ждала его как некое божество, жила нашими встречами, которые придавали мне сил бороться. Ведь тогда, простые разговоры давали мне надежду, что в жизни не всё так плохо и добрые люди существуют.
А потом он пропал и последний год в детдоме, я была без него. Пережила, дотерпела и начала новую, взрослую жизнь далеко от прошлого. Но, не смотря на то, что он бросил меня и не приходил весь последний год, я всё равно никогда не забывала о нём, и надеялась ещё хотя бы раз, увидеть его на своём пути, чтобы просто поблагодарить за его поддержку и помощь в тот момент, когда хотелось умереть…
– Здравствуй, Мадина! – говорит он, дрогнувшим голосом, а я поддаюсь порыву, нахлынувшим эмоциям, плачу и прижимаюсь к его груди.
Андрей Александрович напрягается весь, издаёт болезненный стон, и я мгновенно отклоняюсь от него, вспоминая ужасное состояние мужчины. Что с ним произошло? Смотрю на него, и слёзы выступают на глазах от жалости.
– Кто вас так? – спрашиваю еле слышно, и мужчина бросает быстрый взгляд мне через плечо, на Никона. – Вы знакомы? – сразу уточняю, насторожившись возникшим молчанием и напряжением, которое так и витало в палате.
– Никон Григорьевич, любезно предоставил мне место в своей больнице, после наглого нападения уличных бандитов на меня, – вдруг поясняет мужчина, с некой интонацией и я сразу догадываюсь, что от меня что-то скрывают.
Ну не выглядит вся эта встреча – любезностью! Врут. Но мне, то что, не хотят пусть не говорят, а сама даю тонкий намёк, что не такая я уже и глупая:
– А здесь вы собрались обсудить перечень назначенного лечения для больного?
Никон одаривает меня легкой улыбкой, без сомнения за смышленость, и когда все в неком напряжении прячут взгляд в пол, берет дело в свои руки:
– Мы обсуждали место работы в моей фирме, которое я предложил Андрею Александровичу. Среди тесного круга моих людей, которым я доверяю, мне нужны такие непробиваемые кадры, – вдруг добавляет Ник, и я вижу, как взгляд мужчины меняется. Словно ему шанс на новую жизнь дали.
– Понятно, – отвечаю, решив больше не поднимать эту тему. Меня точно не касаются дела Ника. Поэтому я не могу требовать от него правды или каких-либо объяснений. – Как вы поживаете? – спрашиваю у Андрея Александровича, а он мне тепло улыбается.
– Долго рассказывать, а я немного утомился, – лишь говорит он. – Может, позже увидимся, поговорим. Мне тоже интересно как сложилась твоя жизнь.
– Было бы не плохо. Я загляну к вам, когда отдохнёте, – обещаю, отступая от него на шаг.
– Артём, проведи Гвоз…дёва в его палату, – приказывает Ник, запнувшись на фамилии. – И пусть нас не беспокоят, – добавляет он, и я мгновенно забываю о его подозрительной заминке. Остаться с ним наедине, без какого либо беспокойства – меня сильнее настораживало.
Но я сразу беру себя в руки, успокаиваясь тем, что это уединение лишь для того чтобы нам не мешали разговаривать. В другом случае, я мысленно себя убеждала, что смогу справится с раненым, надавив в нужном месте. Хотя, вряд ли Никон будет распускать руки, когда теперь, он знает кто я на самом деле…его котёнок.
Это как высший статус в его глазах! Неприкосновенность! Особенный чин, условия, возможности!
Теперь, он никогда не посмеет меня обидеть и другим не даст. Не сделает ничего против моей воли или того, что мне может, не понравится!
Но это особенное преимущество, я приняла во внимание только сейчас, и внутренне успокаиваюсь, когда всё же остаюсь с ним один на один…так близко. Больше не боюсь…
Только вот, что говорить? С чего начать? Рядом с ним, у меня внутри всё переворачивается, ноги дрожат, и дышать трудно. Он так странно на меня влияет.
Я боюсь его прикосновений, боюсь не сдержатся, но когда смотрю на него, ловлю себя на мысли, что мечтаю об этих же прикосновениях. Хочу вновь ощутить тот трепет, особенную нежность, тепло…
Даже страшно представить, как всё было бы сейчас, когда мы уже знаем, кто из нас кто, если бы провели ночь вместе. Я бы, наверное, не выдержала тех ощущений, которые взорвались во мне, от чувств, бурлящих внутри. Это то, что было прежде, только умножено в тысячу раз! А прежде, было уже на грани…
– Ты как? – вдруг спрашивает Ник, медленно приближаясь ко мне.
– Это я должна задавать тебе подобный вопрос, – отвечаю, улыбнувшись, останавливая его взглядом, когда он уже оказывается почти рядом со мной. Просто смотрю на него с некой опаской, и он всё сразу понимает. Рано ещё…
– Рана заживёт, а вот в твоей памяти надолго останется это событие, и ты будешь бояться, – объясняет он мне свой вопрос, и я полностью согласна с ним. То, что он меня понимает, ставит мои чувства выше своих, приятно удивляет меня.
– Такое часто бывает? – решаюсь спросить.
– Никогда, – сразу отвечает он, и я не знаю, верить ему или нет. С его ритмом жизни, вряд ли он говорит правду, но с другой стороны, я видела, как относятся к нему люди. Его боятся, но одновременно и уважают. В этом есть своё преимущество.
Никто не станет идти против Никона, если для многих он пример недосягаемости или запрета.
– Я не лгу тебе котёнок, – добавляет Ник, когда видит моё сомнение. – Моя жизнь полна опасности и проблем, но чтобы кто-то покушался на меня – такого никогда не было. Я, сам – суд для многих, и никто не смеет трогать моих близких.
– Судить может только Бог, но никак не ты, – говорю ему, огорчившись после его слов. Я уже давно заметила, что он любит держать всё под контролем и это неправильно. Но не мне его учить. Если он привык жить так, руководствуясь подобными правилами, то никто его уже не исправит.
– Когда-то я тоже верил в это…до того, как он забрал у меня тебя! В мире полно всякой гнили, ублюдков и чёрных душ…, а не стало тебя! – с яростью говорит Ник, и от его слов, а так же чувств, с которым были сказаны эти слова, моё сердце с болью сжимается. – Какой здесь суд? За что тебя нужно было судить… светлую, чистую душу, которая даже насекомое боялась обидеть?!!
А у меня слёзы выступают на глазах. Он даже тот случай помнил…
Я всегда жалела всех, и не давала Нику убить даже комара, который однажды посмел позариться на мою кровь.
В тот день я смеялась с Никона и с того случая, но сейчас понимаю, что некоторые моменты нашей жизни, были совсем не шуткой. Ещё тогда, он впадал в бешеную ярость, если кто-то смел меня тронуть или обидеть. Но он никогда не выходил из себя при мне…до нашей случайной встречи в ресторане.
Это заставляет меня задуматься о том, как сам Ник переживает нанесённые мне обиды, если раньше, для него это было недопустимо.
Как только первые слезинки скачиваются с моих глаз, Ник мгновенно пересекает расстояние между нами и заключаем меня в свои крепкие объятия. Я бы могла обвинить его в том, что он воспользовался удачным моментом моей слабости, чтобы подобраться ко мне, но если в нём осталось, хоть капля прежнего, значит, Никон просто не выносит моих слёз.
Мне так не хватало его…
– Я ведь жива Никон, – тихо говорю ему. – Кому, как не Богу, нужно сказать спасибо за это невероятное спасение. Ведь если бы я не вылетела тогда из машины, то ушла бы с остальными. А ведь на моём месте, мог оказаться кто-то другой из семьи, – говорю ему, и он сильнее сжимает меня в своих руках. Слышу, как его сердце бьётся в бешеном ритме, и прихожу к заключению, что этот мужчина всё же – мой прежний Никон. Только где-то там, глубоко внутри и ему нужно помочь найти выход…
Возможно ли это, я постепенно попытаюсь узнать! А пока, мне хотелось вернуть свою свободу и нормальное отношения Никона к тому факту, что я могу находиться на воле без него и его надзирательства. Он ведь не будет всю жизнь моей тенью, после того что случилось!
– То, что ты жива, это самое невероятно в моей жизни, – говорит Никон, прижимаясь носом к моим волосам. В его объятиях так хорошо, и уходить не хочется, но мне было необходимо помыться, переодеться, особенно после таких вот одержимых знаков внимания Ника. Он нюхал меня, крепко держал в руках и находился так близко, что мне, было, неудобно оставаться рядом с ним в таком ужасном состоянии. Два дня уже горячей воды не видела. – Мне очень жаль, что я не понял этого раньше, и тебе пришлось увидеть меня таким.
– Да, теперь ты другой…, – начинаю, немного отклоняясь. В его глазах было столько эмоций. И я видела, как он себя винил. – Ты бандит? – решаюсь спросить, самый главный вопрос который меня волновал. Хотя я давно знала ответ. Просто было интересно, признается ли он мне сам!
– Так сложилась жизнь, что без этого не обошлось, – отвечает он, сжимая сильнее руки, словно боялся что я убегу. – После того как нас разлучили, я попал в интернат для проблемных детей, пробыл там месяц и сбежал с Артёмом. Я не мог успокоиться, зная, что ты где-то там одна, без семьи, маленькая, напуганная…, – объясняет он, и я вновь начинаю плакать, вспоминая те события жизни. Это было очень больно…оставаться без него. – Я сам ещё был пацан, не знал что делать. Жил несколько месяцев на улице, сходил с ума, а потом, пришёл к заключению, что вернуть тебя мне помогут только деньги и власть. Вспомнил отца, но он оказался самым ужасным криминальным авторитетом страны.
В общем, так и втянуло…
– Ты не хотел…? – тихо спрашиваю, уже, услышав ответ в его голосе.
Ник отрицательно качает головой и добавляет:
– Я нашёл тебя спустя несколько лет. Следил за тобой вплоть до дня на кладбище, а потом тебя не стало и…во мне что-то надломилось, – признаётся он, а я сдерживаю рыдания, пряча лицо у него на груди.
– Ты искал мне замену? – решаюсь спросить, и он на мгновение задерживает дыхание. Эта тема для него самая трудная. Но мы говорим, и я хотела, чтобы сегодня всё было по-честному.
– Пытался, но быстро понимал, что это не так и выходил из себя…мне очень жаль, – лишь говорит он. Но я всё понимала. Вряд ли он надеялся, что я окажусь живой, а значит незачем эта неловкость. Только временное лечение ран. Хорошо, что я многое не помнила, в особенности этих жгучих чувств любви к Никону, которые сейчас, возродились во мне с новой силой. – Котёнок, я хочу вновь вернуть твоё доверие и любовь! Я знаю, что обидел тебя, что виноват и многое упустил, но дай нам время…маленький шанс и я всё исправлю. Обещаю…
Я не железная, и не бесчувственная сволочь! К тому же люблю его, и…могу понять его. Поэтому поддаюсь порыву, оголённым чувствам и тихо роняю:
– Можно было бы попробовать…
А Ник замирает, не дышит, и сердце в его груди как барабан, удары которого не совместимы с жизнью. Бум-бум! Как и моё, которое почти полностью потеряло былое сопротивление!
Может, ещё пожалею…
Может, не раз буду винить себя…
Но эта моя жизнь, и мои ошибки…
Ник отклоняет меня от себя, смотрит неверующим взглядом, а после неожиданно припадает к моим губам. Целует так, словно жаждущий, голодный! Не грубо, но и совсем не нежно! В самый раз…для меня!
Мгновенно возбуждаюсь, стону ему в рот, прерывисто выдыхаю, а он ещё сильнее меня сжимает. Притягивает к себе, позволяя ощутить силу его желания, восторг, счастье. Для него это многое значит, хотя никаких обещаний не было.
Но, мне так же само было хорошо, как и ему. Словно некий груз с души свалился, и я не хотела возвращаться в былое состояние.
– Ты не пожалеешь, – оторвавшись от меня, обещает мне Ник. И я верю. – Пойдём со мной, – вдруг говорит он, направляясь со мной к кровати, а я упираюсь, с опаской глядя на неё. – Просто полежим, – быстро успокаивает он меня. – Нам ещё о многом нужно поговорить. Я хочу знать всё о тебе. О твоём прошлом…
– Ладно, но сначала, я бы хотела съездить домой…
– Нет! – сразу отрезает он, и его взгляд меняется. Не верит? Или это последствия моей фальшивой смерти?
– Ник, мне нужно помыться, переодеться и поспать! – сразу возмущаюсь. – Ты просил о доверии! Я не смогу каждую секунду находится рядом с тобой!
– Не сейчас, – лишь говорит он.
– На мне до сих пор твоя кровь, – настаиваю, показывая ему джинсы. – Ник, не делай этого, я пошла тебе на уступки, не заставляй меня жалеть…
– Тогда я с тобой! – вдруг говорит он.
– Это одно и то же! Ник, пожалуйста…я хочу сделать это без тебя. Обещаю вернуться. А тебе нужно быть ещё в больнице…, – прошу. – Это первый шаг, к изменениям между нами…
– Только помыться и переодеться. Спасть ты будешь со мной, – с трудом сдаётся он, тяжело выпуская воздух из легких. – Но при условии, что с тобой поедут мои люди!
– Если это будет не рота солдат, – не уступаюсь и я.
– Шестеро.
– Ты издеваешься? – возмущаюсь. Чтобы переодеться, нужно тянуть с собой целую толпу! Ужас! –
Или мне грозит опасность? От тех, кто стрелял в тебя…
– Нет, этот вопрос решён и такого больше не повторится! – твёрдо говорит Ник.
– Тогда отправь со мной кого-то одного и хватит!
– Четверых, – торгуется Ник.
– Двух, и это максимум! – настаиваю, скрывая улыбку.
Ну, и собственник!
