Текст книги "Заложник"

Автор книги: Кристина Ульсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

24

13:15

– А разве из СЭПО никого не будет? – спросила Фредрика, когда они поворачивали с Санкт-Эриксгатан на Торшгатан.

Алекс вел машину в сторону Сольны, где находился таунхаус, в котором проживала семья Карима.

– Мы встретимся с ними на месте, – ответил он.

Впереди показался мост Сольнебрун. Машина миновала Северный вокзал, территория которого превратилась в гигантскую строительную площадку. Здесь, если верить слухам, возводили сотни жилых домов и множество магазинов, торговых и офисных центров. Однако их появление, судя по всему, было делом далекого будущего. Даже очертаний большинства зданий пока не просматривалось, повсюду высились лишь кучи строительного мусора.

– Как тебе СЭПО? – спросила Фредрика.

Ей было любопытно узнать его мнение. Сама она видела сотрудников спецслужб на двух последних совещаниях, и они оказались такими же умными и элегантными, какими она всегда себе их представляла. Одна только Эден Лунделль обманула ее ожидания: показалась слишком яркой для сотрудницы такого рода учреждения и как будто вся была на виду. Тем не менее Фредрика понимала, что это ложное ощущение.

– СЭПО впечатляет, – кивнул Алекс. – Я ожидал увидеть тоскливую контору.

– Почему? – удивилась Фредрика.

– За последние несколько лет много моих коллег ушли работать в СЭПО, или в «секретную зону», как мы ее тогда называли. Конечно, все они в один голос твердили, что довольны новой службой, – там ведь везде такая секретность! – однако по ним было видно, что это не так. Наконец один из них напился на празднике и выложил все как есть. Он сказал, что он не остался бы в СЭПО ни дня, если бы не высокая зарплата. Хотя, вполне возможно, ему просто не повезло с должностью. Там многие довольны тем, что они делают. Эден, например.

Фредрика вздрогнула. Что может быть хуже тоскливой работы! Многие ее знакомые и бывшие коллеги прозябали в СЭПО на должностях аналитиков и администраторов. Стоило устраиваться в СЭПО, чтобы перекладывать бумажки с места на место!

Алекс остановил машину на площадке перед таунхаусом.

Квартира Карима Сасси оказалась в самом дальнем подъезде. Фредрика обратила внимание, что на многих окнах нет занавесок, зато стоят горшки с высокими растениями. Перед домом был разбит небольшой сад с клумбами. Казалось, осень подкралась незаметно и уничтожила красоту, созданную трудами заботливых жильцов.

Алекс и Фредрика вышли из машины и направились к двери. В это время на площадке перед таунхаусом показался еще один автомобиль. Он припарковался за машиной Алекса; вышедший из него высокий смуглый молодой человек поднял в знак приветствия руку.

– Никого нет дома? – поинтересовался он, приблизившись.

– Пока не знаем, – ответил Алекс.

– Похоже, света в квартире нет, – заметила Фредрика. – Ни одно окно не горит.

Она поплотней завернулась в куртку. Холодный, как видно, район.

– Давайте позвоним в дверь, – предложил Алекс.

Звонок оказался таким громким, что Фредрика вздрогнула. Открывать, однако, никто не торопился. Алекс нажал кнопку еще раз. Парень из СЭПО покачал головой:

– Похоже, действительно никого нет. – Он спустился с лестницы и заглянул в окно.

Алекс пошел за ним, Фредрика осталась у двери. Из-за маленького роста ее нельзя было разглядеть в глазок.

«Приятный квартал, – отметила она про себя. – Тихий, много зелени».

Спенсер, всю свою сознательную жизнь проживший на загородной вилле, долго колебался в выборе жилплощади. Он не хотел переезжать в городскую квартиру. «Детям нужен сад», – повторял он. Однако Фредрика полагала, что его больше заботят собственные нужды. «Кого ты хочешь обмануть, мой милый?» – каждый раз спрашивала она.

Саму ее мало прельщала перспектива добираться на работу по бездорожью.

– Тогда найди дом в городе, – сказала она Спенсеру. – И давай больше не будем об этом.

Вскоре вернулись Алекс и парень из СЭПО. Они окончательно убедились в том, что квартира пуста.

– Дети, наверное, в школе, а жена Карима на работе, – предположил Алекс.

Но Фредрика не спешила с выводами. Эта часть дома выглядела какой-то покинутой. Не уехали ли они куда-нибудь?

– Разве у нас нет ее телефона? – поинтересовалась она у Алекса.

– Мы так и не нашли его в справочнике, поэтому и решили сразу ехать сюда.

Они собирались возвращаться к машинам, как вдруг увидели направляющуюся к подъезду Карима женщину с коляской. Она выглядела обеспокоенной. При виде незнакомых людей женщина замедлила шаг и остановилась поодаль.

Алекс подошел к ней, назвался сам и представил коллег. Фредрику всегда восхищало его умение разговаривать с незнакомыми людьми. Сама она общительностью не отличалась и прикрывалась в таких случаях удостоверением, что никак не располагало к доверительной беседе.

Женщина оказалась хорошей знакомой семьи Сасси.

– Я живу в том доме. – Она махнула рукой. – Мы забираем друг у друга почту, когда кто-то из нас куда-нибудь уезжает. Я как раз хотела заглянуть в их почтовый ящик.

Фредрика разочарованно вздохнула. Алекс тоже сразу опечалился. Парень из СЭПО сохранял невозмутимый вид.

– А что случилось? – поинтересовалась женщина. – Я уже видела здесь полицию. – Она замолчала и через некоторое время продолжила, уже обеспокоенно: – Слишком много всего произошло за эти два дня. И этот самолет… ужасно.

Фредрике показалось, что она не видит связи между недавним визитом полиции и самолетом, о котором только что говорила. «Непохоже, чтобы она была другом семьи, которому доверяют забирать почту, – подумала Фредрика. – Могла бы знать, по крайней мере, что Карим Сасси пилот».

– Нам нужно увидеться с женой Карима Сасси, – сказал Алекс. – Ничего серьезного, мы просто хотели задать ей несколько вопросов. У вас есть ее телефон?

– Конечно, я дам вам номер ее мобильного. – Женщина порылась в сумочке. – Он при ней, даже когда она в Дании.

– В Дании? – удивился Алекс.

– Там живут ее родители. Она ведь из Копенгагена.

– И вернется нескоро, насколько я понимаю, – предположила Фредрика.

– Уехала сегодня утром и, думаю, пробудет там всю неделю.

Значит, в ближайшие несколько дней встречи не предвидится. Хотя какое это имеет значение? Они ей позвонят. Ведь в их распоряжении всего несколько часов.

Вот уже в который раз Фредрика вспомнила, что это расследование, как никакое другое, жестко ограничено во времени. Она представила себе самолет, баки которого пустеют с каждой минутой. Сколько там еще осталось?

– Вы не заметили ничего странного в ее поведении в последнее время? – поинтересовался Алекс у женщины.

– Да нет, ничего такого. – Та пожала плечами.

– Отлично, – кивнул Алекс. – Значит, все в порядке.

Он сунул в карман бумажку с номером телефона, поблагодарил за помощь и повернулся, чтобы идти к машине.

– Погодите-ка! – остановила его женщина.

Все как обычно. Стоит затронуть тему – и всегда есть что вспомнить.

– Рассказывайте, – кивнул Алекс.

– Не знаю, насколько вам это интересно, но сегодня утром, когда я пришла сюда, чтобы забрать ключи, видела, как у дверей младшая дочь Карима разговаривала с какой-то девушкой.

– Вы не знаете, кто эта девушка?

– Я не очень хорошо ее разглядела. Она стояла спиной ко мне и чуть наклонившись вперед. Входная дверь была открыта, и дочь Карима играла на пороге. Они общались через забор. Девочка Сасси выглядела очень расстроенной.

Фредрика скосила глаза на Алекса, тот слушал внимательно. Но какое отношение все это может иметь к расследованию?

– И что могло ее расстроить?

Женщина пожала плечами:

– Я только помню, что девушка вдруг возвысила голос, и беседа продолжалась на повышенных тонах. Слов я не разобрала.

– А Карим был дома?

– Нет, уже уехал на работу.

– И что было потом?

– Дочь Сасси скрылась в доме, а девушка пошла дальше.

Фредрика представила себе эту сцену. Ребенок убегает в слезах, девушка уходит. Может, дочь Карима чем-нибудь запустила в обидчицу? Или ударила?

Если событию не находится места в расследовании, его не существует.

Такие факты лишь умножают отчаяние. Нет ничего ужаснее, чем тратить время на погоню за призраками.

25

13:16

У генерального директора СЭПО Бустера Ханссона было две проблемы. Первая – злополучный самолет, с которым все оказалось сложнее, чем он предполагал поначалу. Вторая касалась Эден Лунделль.

Эден Лунделль. Что за странное у нее имя? Вероятно, еврейское, но Бустер не помнил, чтобы когда-нибудь слышал его раньше. Красивая женщина, ничего не скажешь, но стиль ее работы раздражает.

Насколько разумно было вообще назначать еврейку на должность руководителя антитеррористического подразделения шведских спецслужб? Интересно, как истолковали этот факт их коллеги во всем мире, прежде всего в странах Ближнего Востока? Бустер сразу понял, что участие Эден в международных встречах необходимо ограничить, насколько это возможно. Для начальника действующего подразделения СЭПО это естественно. Разумеется, полностью изолировать ее от контактов не получится. Как ни крути, ей придется время от времени мелькать, например, в КЦС – координационном центре стран ЕС по борьбе с терроризмом. Ради бога, в рамках Евросоюза проблем меньше. Разве что французы будут пялиться, но Бустера это волновало меньше всего.

Гораздо больше его озадачила реакция англичан. Недавно Бустеру позвонил шеф MИ-5, британской контрразведки, и предложил встретиться, чтобы обсудить «одно из его последних назначений». Коллега не упоминал фамилии Эден, но Бустер догадался, что речь пойдет о ней.

Разговор получился странным. Вообще подобные вопросы редко становились темами встреч высшего руководства. Помимо всего прочего британский шеф дал понять, что желает поделиться с Бустером конфиденциальными сведениями, а потому присутствие третьих лиц во время их беседы недопустимо. Кроме того, информация не предназначается для огласки в печати. Опыт Бустера на посту генерального директора СЭПО был невелик, однако нетрудно догадаться, что подобные совещания скорее исключение, чем правило.

Бустер посмотрел на часы – назначенное время приближалось. По его просьбе секретарша оставляла в расписании несколько свободных часов, «для непредвиденных мероприятий». Местом разговора он выбрал один из наименее популярных конференц-залов. Бустер Ханссон откинулся на спинку офисного стула. Его терзали недобрые предчувствия.

Англичанин опаздывал вот уже на пятнадцать минут, когда зазвонил телефон.

– Прошу прощения, что задержался, – раздался в трубке голос британского шефа. – Где мы можем встретиться?

Директор СЭПО спустился в лифте на первый этаж, чтобы забрать гостя у входа. При одном из предшественников Бустера началось строительство нового корпуса, который планировалось сдать в 2013 году, – более современного и светлого здания. Его ждали, СЭПО давно уже выросла из помещения на Польхемсгатан, 30. Ну а пока Бустер повел британского коллегу в самый мрачный, но оттого не менее функциональный из имеющихся в его распоряжении кабинетов.

Переступив порог, англичанин огляделся.

– Не думаю, что бывал здесь раньше, – заметил он.

«Я тоже в этом сомневаюсь», – мысленно согласился с ним Бустер.

– Кофе или чай? – предложил он гостю. – Может, воды?

Жена всегда говорила Бустеру, что он не умеет принимать гостей. По-видимому, в этом была доля правды. Как ни искал Бустер, не смог найти в подсобке рядом с конференц-залом ни печенья, ни кусочка торта. Чашечку кофе британский коллега согласился выпить с радостью, но от остального все равно отказался.

Они расположились по разные стороны стола. Бустер надеялся быстро освободиться, но его гость, похоже, никуда не спешил. Он неуверенно обводил глазами комнату, словно в последний раз раздумывал, стоит ли начинать то, зачем он сюда пришел.

– У вас много работы в последнее время, – заметил он наконец.

– Да, – согласился Бустер. – Но мы стараемся.

– Два обвинительных приговора в Верховном суде – это победа, – продолжал англичанин. – Мои поздравления! Я подозревал, что операция «Рай» завершится успешно, как и все аналогичные операции на Европейском континенте.

– Спасибо.

Британский шеф допил кофе и отодвинул чашку.

– Итак, Эден Лунделль. – (Бустер обратился в слух.) – Ваше последнее назначение. Восходящая звезда, с которой вас также стоит поздравить! – На этот раз в голосе англичанина послышалась ирония, но Бустер не стал уточнять. – Как вам известно, она работала с нами несколько лет.

– Я помню это, – отозвался Бустер. – И потом вы дали ей отличные рекомендации.

– Именно так, – кивнул англичанин. – Эден была одной из лучших. Она далеко пошла бы, если б осталась у нас.

– Но она переехала к мужу в Швецию, – закончил его мысль Бустер.

Он хорошо знал историю Эден. Она вышла за Микаэля Лунделля, пастора шведского прихода в Лондоне, зная, что тому рано или поздно придется вернуться на родину. Сама Эден тоже была шведкой по отцу и родилась в Стокгольме от матери – британской еврейки. Так, по крайней мере, значилось в бумагах. Семья родителей жила сначала в Стокгольме, потом в Лондоне, пока не переехала в Тель-Авив, где отец Эден вскоре стал правоверным иудеем. Это произошло всего несколько лет назад.

– Мудрое решение, – похвалил англичанин, имея в виду переезд Эден в Швецию. – Она не из тех женщин, кто может хранить мужу верность на расстоянии.

Бустеру нечего было на это ответить. Эден всегда казалась ему энергичной и деятельной женщиной, не более.

– Но Эден уехала из Англии не только из-за мужа, – продолжал гость Бустера.

– Вот как?

– Ее уволили.

Англичанин испытующе уставился на Бустера. Тот не поверил своим ушам.

– Простите?

– Ее уволили.

Бустер почувствовал, как в нем поднимается волна злобы. Да кто такой, наконец, этот британский сноб! Звонит, требует неформальной встречи, а потом выкладывает информацию, которую был обязан предоставить Бустеру по меньшей мере несколько месяцев назад!

– Совершенно случайно выявилась ее связь с одним из тайных агентов Моссада в Лондоне. Поначалу мы думали, что Эден завербовали, но потом стало ясно, что этот офицер – ее давний знакомый. Позже среди ее телефонных контактов обнаружился номер еще одного израильского резидента. Добавьте к этому ее частые визиты в Израиль.

Бустер сделал глоток воды из стакана.

– Но у нее родители в Тель-Авиве, – возразил он.

– Все верно. Но в одной из таких поездок она встречалась с ними только раз, за ужином, – мы установили за ней слежку. Все остальное время она проводила в одиночестве или в компании израильтянина, личность которого нам так и не удалось установить.

– Наверное, это был ее друг, – неуверенно предположил Бустер. Повисла пауза. – Так, значит, вы ее уволили, потому что сочли двойным агентом, – догадался он наконец. – Вы решили, что она работает на Моссад.

– Да, – кивнул британец.

– И эту информацию вы от нас утаили?

– Мы были вынуждены сделать это, за что и приносим вам свои извинения. Мы рисковали, что она узнает о наших подозрениях.

– Но она, должно быть, догадалась, в чем дело, когда лишилась места?

– Не думаю, – покачал головой англичанин. – Она допустила еще одну ошибку, и достаточно серьезную, чтобы иметь такие последствия.

– И что это было?

– Этого я, к сожалению, вам открыть не могу.

– Но вы только что назвали ее одной из лучших?

– Да.

– Давайте подытожим. – Бустер морщил лоб, пытаясь согласовать противоречивые факты. – Значит, Эден видели с резидентом Моссада. И в Израиль она ездила вовсе не для того, чтобы повидаться с родителями. Чем именно она там занималась – неизвестно, однако напрашивается одно неутешительное объяснение. Предположение, не более того.

Впервые за время беседы англичанин улыбнулся:

– Выходит, так. Однако должен заметить, лично я нисколько не сомневаюсь в том, что Эден ведет двойную игру, а потому полагаться на нее опасно.

– И что вы посоветуете мне со всем этим делать? Ведь такую информацию оставлять без внимания нельзя.

– Конечно. И я уверяю, что предоставил ее вам из самых лучших побуждений.

– Но вы ведь не стали привлекать к расследованию контрразведку? – продолжал допытываться Бустер.

Англичанин пожал плечами:

– Далеко не всему находились доказательства. С тем, чем мы располагали, трудно было противостоять Эден. Лишь позже мы узнали, зачем Моссаду понадобилось вербовать кого-то из наших.

«А в самом деле, зачем?» – мысленно спросил себя Бустер. Должно быть, на то имелись веские причины. Израильских коллег, по мнению Бустера, отличала особая неразборчивость в средствах и очень высокий профессионализм.

Британский шеф поскреб затылок:

– Признаюсь, эта проблема почти не беспокоит нас с тех пор, как мы расстались с Эден. В конце концов, прошло три года. Она ведь работает в системе полиции здесь, в Швеции?

Бустер медленно кивнул. Эден Лунделль, со своим опытом службы в британской разведке и кембриджским дипломом специалиста по международному праву, считалась едва ли не самым перспективным работником СЭПО из числа завербованных за несколько последних десятилетий. К списку ее достоинств можно было добавить превосходное владение несколькими языками – русским, французским и итальянским, не считая английского и шведского, – а также то, что она два года отслужила в британской армии. Бустер знал, что шведская разведка пыталась завербовать ее почти сразу по прибытии из Лондона, однако тогда Эден отказалась. Ей надоел замкнутый мир секретных организаций. Она устроилась экспертом в службу Министерства обороны, но там ей быстро наскучило. Поэтому вскоре Эден перешла в криминальную полицию, где занималась в основном вопросами госбезопасности, прежде чем перешла в СЭПО.

Бустер помнил, что сказал шеф криминальной полиции в ответ на его просьбу дать рекомендацию Эден:

– Это не просто женщина, это стихия. И я никогда не прощу тебе, если ты ее завербуешь.

С тех пор они не встречались.

Представить только, что крупнейшая за последние двадцать лет реорганизация шведской криминальной полиции проводилась под руководством израильского агента! У Бустера по спине пробежал холодок. Из всех новостей, которые он слышал за эти дни, эта была самая неприятная.

– Как бы то ни было, я сообщил вам то, что хотел, – невозмутимо продолжал шеф британской контрразведки. – Вам решать, как вы используете эту информацию. Тем не менее я сожалею, что не открыл вам этого раньше. Я прибыл в Стокгольм по другому делу, но, когда прослышал о захвате самолета, понял, что больше тянуть нельзя.

Он достал из сумки бумажную папку и протянул ее Бустеру:

– Прошу. Здесь снимки Эден с ее израильским «другом» и все, что мы о нем знаем. Немного, как видите.

– И как повели себя израильские резиденты, когда Эден уехала из Британии? – поинтересовался Бустер. – Больше вербовать никого не пытались?

– Нет, насколько нам известно. Мы стали осторожнее после всего этого, уж поверьте.

Последняя информация еще больше насторожила Бустера. С чего это вдруг Эден оказалась так незаменима?

«Ах, Эден, Эден…» – вздохнул Бустер, вспомнив, что всегда ждал от нее невозможного.

– Один из резидентов год назад вернулся в Израиль, и с тех пор мы ничего не слышали о нем, – сказал англичанин. – До вчерашнего дня.

– До вчерашнего дня?! – Бустер вздрогнул.

– Вчера мы узнали, что он снова в Европе.

Шеф британской разведки взял папку из рук Бустера, вытащил из нее фотографию и положил на стол.

– Эфраим Киль, сорок пять лет. – Он ткнул пальцем в снимок. – Четыре года прожил в Великобритании и до того – три года в Испании.

– И?.. – Бустер замер.

– Есть информация, что шесть часов назад он прибыл в Швецию. Кто знает, что у него на уме?

26

13:45

На обратном пути оба молчали. Шагая по коридору, Эден Лунделль думала о телефонном номере, который не принадлежал Захарии, когда несколько лет назад всплыл в одном из расследований СЭПО.

Почему Келифи не хочет назвать имени его прежнего владельца? Или он все-таки в чем-то замешан?

Эден прямиком направилась в свой кабинет. Был еще риск, точнее, шанс, что Захария одновременно лжет и говорит правду. Он помнит, когда и у кого купил этот телефон, но произошло это позже 2010 года. В этом случае он кого-то покрывает, рискуя лишиться вида на жительство или даже попасть в тюрьму. Следовательно, этого человека он либо до смерти любит, либо страшно боится. Или же он помогает ему по каким-то другим причинам.

Эден включила компьютер и открыла папку с материалами о Захарии. Когда она поступила на работу в СЭПО, операция «Рай» была на завершающей стадии. О деле Захарии Эден знала только из бумаг и по рассказам коллег.

Если верить документам, в Алжире у Захарии остались родители и две сестры. Здесь же, кроме подруги-шведки, никого не было. Эден помнила протокол ее допроса. Девушку звали Мария. На следователей она произвела самое благоприятное впечатление и на вопросы отвечала как будто искренне. Но с Захарией они знакомы не больше года. Есть основания сомневаться, что этот телефон ее, хотя не исключено и такое. Кроме нее и родителей в Алжире, близких у Захарии нет. Правда, он общался с двумя приятелями, но к тем служба безопасности никакого интереса до сих пор не проявляла. Мог ли кто-нибудь из них продать этот телефон Захарии?

«Если бы нас только не поджимало время…» Эден в задумчивости намотала на палец прядь волос. Потом представила себе захваченный «боинг», петляющий в небе без цели и без курса, вздохнула и позвонила Себастьяну:

– Кто-нибудь из твоих аналитиков может снова заняться списком телефонных разговоров Келифи?

– Из моих горе-арабистов, ты имеешь в виду? – мрачно отозвался Себастьян.

Эден подавила вздох. Для ссор и объяснений время было самое неподходящее.

– Я страшно сожалею о том, что сказала.

– Это радует.

Значит, с плеч долой, по крайней мере пока.

– Пусть еще раз просмотрят весь список, – продолжала Эден. – Меня интересует момент, когда контакты Келифи резко изменились, то есть он вдруг стал общаться с совершенно другими людьми.

Эден услышала, как пальцы Себастьяна забегали по клавиатуре.

– Так ты ему веришь? – раздался голос главного аналитика. – Ты действительно думаешь, что до две тысячи одиннадцатого года этот номер принадлежал кому-то другому?

У Эден зачесались глаза. Чертовы контактные линзы!

– Я не знаю. – Она ответила чистую правду. – Всего лишь хочу предотвратить возможные ошибки. Даже если в две тысячи десятом году этот номер был не его, в чем я, если честно, очень сомневаюсь, само по себе это не делает Захарию лучше.

Эден завершила разговор и снова погрузилась в работу.

Нужно срочно выяснить, кто пользовался этим номером до 2011 года. Этого человека необходимо найти, если только он не сам Захария Келифи, и узнать, какое отношение он может иметь к захвату «боинга».

Таким образом, получилось, что Фредрика Бергман, без малейших усилий со своей стороны, получила место и в криминальной полиции, и в СЭПО. По крайней мере, на время. Вернувшись из Сольны, они с Алексом прямиком направились в отсек антитеррористического подразделения. Эден сидела в своем кабинете одна.

– Я все уже знаю, – кивнула она. – Хорошо, что вам подвернулась эта соседка.

– На обратном пути мы разговаривали с женой Карима, – сообщил Алекс. – Она в шоке и сегодня же вечером возвращается в Стокгольм.

– Что говорил ей муж, отправляясь на работу? – поинтересовалась Эден.

– Что и всегда, – ответил Алекс. – Ничего особенного. Он не выглядел ни напуганным, ни взволнованным. Мы не делились с ней нашими подозрениями.

– А как он вел себя в последние дни? Ничего странного она не заметила?

– Нет, ничего такого, – покачал головой Алекс.

– А что она сказала насчет той девушки, которая расстроила ее младшую дочь?

– Жена Карима слышала ее через дверь, но не видела. По большому счету, эта девушка не представляет для нас никакого интереса.

Эден сосредоточенно смотрела сквозь стеклянную стену кабинета. Слишком много оставалось в этой истории того, что в сущности не представляло никакого интереса. Например, то, что Карим категорически отказался от вынужденной посадки, или то, что он звонил по номеру лжеинформатора.

– Не хотела бы я сейчас оказаться в этой чертовой машине, – пробурчала Эден.

Фредрика посмотрела на Алекса. Он побледнел как смерть. Фредрика вспомнила о его сыне и подавила в себе желание обнять бывшего коллегу.

– Простите. – Это прозвучало неловко. – Было неосторожно с моей стороны.

– Все в порядке, – отозвался Алекс. Однако по лицу его было видно, что это не так.

– Разве САЛ не может отдать Кариму приказ? – поинтересовалась Фредрика. – Вы говорили с ними об этом?

– Может, – ответила Эден. – Но в такой ситуации нельзя принуждать летчика действовать вопреки его видению ситуации. Решение принимает он, и никто другой.

– А то, что летчик подозревается в сообщничестве с террористами, разве не причина это правило нарушить? – спросил Алекс.

– Звучит разумно, – согласилась Эден. – Но если командир экипажа заодно с террористами, вряд ли можно рассчитывать на его повиновение.

Фредрика заметила, как взволновали Алекса эти слова Эден.

– Надо выйти на связь с Эриком, – заявил он. – Он штурман и сумеет посадить самолет не хуже Карима.

– Да, но как передать ему управление? – всплеснула руками Эден. – Или он должен для начала убить Карима? Штурман занимает место пилота, если тот демонстрирует, например, признаки психического или физического расстройства. Но это явно не наш случай. А добровольно Карим не передаст Эрику своих полномочий.

Эден встала и в обход стола направилась к Алексу и Фредрике. В туфлях на каблуках она была выше Алекса.

– Надо соблюдать осторожность, потому что времени осталось совсем немного, – сказала она. – Сейчас мы не имеем возможности тайком попросить Эрика обезвредить Карима и взять управление машиной на себя. А стоит последним новостям насчет Карима дойти до СМИ, начнется настоящее безумие, особенно если наши подозрения не подтвердятся.

«И тогда все они погибнут», – закончила Фредрика про себя ее мысль.

Только представить себе, что всем этим людям, которые сейчас обрывают телефоны в полиции, будут отвечать, что их родные и близкие лежат на дне Атлантического океана!

Фредрика вздрогнула.

– А записка в туалете? – напомнила она. – Если Карим заодно с террористами, то это все объясняет.

– Я тоже подумала об этом, – кивнула Эден.

Их разговор был прерван появлением Себастьяна, который ворвался в кабинет без стука.

– Быстро, – похвалила Эден, принимая от него бумаги. – Уже просмотрели все телефонные списки?

– Какие списки? – недоумевал Алекс.

Эден оставила его вопрос без ответа.

Себастьян отрицательно помотал головой:

– Это касается вчерашней угрозы.

На некоторое время на лице Эден отразилось разочарование. «Что за списки, которых она так ждала?» – спросила про себя Фредрика. Наблюдая за Себастьяном, Фредрика подумала, что с ним, должно быть, приятно работать. Он показался ей сговорчивым, исполнительным и не таким непредсказуемым, как его начальница.

– Наши люди выезжали в Арланду на поиски этих четырех телефонов, – продолжал главный аналитик.

– Все верно, – задумчиво согласилась Эден. – Эти телефоны, которые кто-то забыл отключить, надо было найти.

– Нам помогла полиция Арланды. Все четыре лежали в картонной коробке на парковке внутреннего терминала.

Алекс прислонился к стеклянной стенке:

– А исказитель голоса?

– Не найден. Но аппараты мы уже взяли в оборот. Все они новые, только на одном криминалисты обнаружили отпечатки пальцев.

– Одного человека и только на одном телефоне? – переспросила Эден.

– Да.

– Вы провели их по нашим базам?

– Да.

– И что?

– Их не удалось идентифицировать. Но, судя по размерам отпечатков, аппарат побывал в руках мужчины.

– А вы подозревали, что за этим стоит женщина? – Эден рассмеялась.

«Почему бы и нет? – мысленно возразила ей Фредрика. – Хотя, согласно статистике, особо тяжкие преступления чаще совершают мужчины, ничего нельзя исключать».

Фредрика вспомнила дело об убийстве священника с женой, которое они с Алексом расследовали несколько лет назад. Тогда все вышло совсем не так, как предполагали вначале.

– Мы должны добыть отпечатки пальцев Карима, – заявила Эден.

– Каким образом? – спросил Себастьян.

– Звони прокурору. Нам надо проникнуть в его дом.

– Но его машина стоит в аэропорту, – вспомнила Фредрика. – Об этом говорила его жена.

– Замечательно. Тогда пусть сообщит нам ее номерной знак. Так она сохранит свой дом в неприкосновенности, по крайней мере еще некоторое время.

– Я не согласен. – Голос Алекса звучал необычно глухо. – У нас нет времени составлять пазлы. Нужно немедленно требовать ордер на обыск дома Сасси. Пора наконец перейти к решительным действиям.

Фредрика испугалась, что Эден станет возражать и поставит Алекса на место. Но этого не произошло: Эден поняла, что коллега прав.

– Именно так мы и поступим. Сейчас же позвоним прокурору и сделаем запрос на ордер.