Текст книги "Вместо свадьбы"

Автор книги: Кристина Лестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

«Я люблю все подлинное» – сказал ей кто-то сегодня. Где она слышала эти слова? От кого? Но в этот момент Эвелин поняла, что тоже любит, не может не любить все подлинное.

Она стояла одна. Как долго – неизвестно. Площадь, где обычно высаживали прибывшие группы, была пуста. Все разошлись спать, Шарль – тоже.

– Ну будет тебе смотреть-то! Успеешь еще! – услышала она снова голос Бернара откуда-то из-за спины. – Не слушала мудрого шефа, не хотела ехать. Иди лучше отдохни, все разошлись уже.

– А… да… А ты чего стоишь?

Он сдвинул брови:

– Я отвечаю за всех членов группы. И, между прочим, устал как собака и тоже хочу спать! Но администратор ждет, когда я приведу и размешу еще одного участника экспедиции. А участник стоит и глазеет по сторонам, как будто на это не хватит трех месяцев!

– Я… это…

– А ну, марш спать! – с еще большей суровостью выкрикнул Бернар. – Мы с тобой живем вон в том большом корпусе. Твоя комната под номером двадцать восемь.

– Угу… – Ей почему-то казалось, что он безумно рад, а вовсе не злится.

– Эвелин, ты хорошо поняла меня?

Она кивнула, растерянно оглядываясь:

– Поняла. А… в каком, ты сказал?

– Вон в том! – Кажется, он готов был расхохотаться, но зачем-то изображал строгость. – Ладно, что с тобой делать, пойдем вместе, иначе ты так и будешь здесь стоять, как безумный ослик.

– Как кто?.. Почему ослик? – Эвелин позволила ему взять себя под руку и послушно отдала сумку.

– Потому что они все упрямые, когда не хотят идти вперед. Их не сдвинешь с места.

– А почему безумный? – зевнув, спросила она.

– Потому что нормальный ослик не станет два часа просто так стоять на холоде, посреди голой площади.

Эвелин остановилась:

– Подожди, а где Шарль?

– А Шарль, моя дорогая, как и ВИП-персоны с канала «Франс-1», устроился в отдельном домике. Вон там, где веранды. И давно уже бай-бай.

– Да?

– Да. Не то что некоторые безумные ослики.

Эвелин вздохнула, еще раз оглянулась на солнце и, споткнувшись о ступеньку, зашла в дверь большого жилого корпуса базы.

Уже проваливаясь в сон, она успела подумать вот о чем: Шарль не так прост, как хочет казаться, а Бернар не так строг и коварен… А Баффинова Земля – чудеснейший курорт в мире, лучше любого другого… А она – безумный ослик.

А может, ей так хорошо оттого, что она влюбилась, что весна, что тает снег, что красивый восход и что… На этом Эвелин уснула крепким счастливым сном. Будто ребенок, который наконец обрел красивую игрушку. Пусть даже совсем не ту, о которой мечтал.

4

ВИП-персоны действительно отхватили себе неплохие коттеджи с выходом к озеру, правда, сейчас, в середине апреля, по местным меркам пока еще бесполезному с точки зрения отдыха на воде.

Зато с точки зрения завтраков на веранде, куда приносили горячий кофе и всевозможную еду в неограниченном количестве, эти домики были вовсе недурны.

Там можно было сидеть на солнышке прямо без верхней одежды. И если в тени местные градусники показывали минус пять, то тут воздух прогревался почти до плюс десяти. Золотистые доски впитывали в себя солнечное тепло и хорошо удерживали его, в верандах-нишах было уютно и безветренно. Вездесущие толстые коты восседали на перилах, горячий кофе, сваренный так вкусно, как Эвелин нигде еще не пробовала, бодрил и вдохновлял, а Шарль со своими ямочками на щеках просто сводил с ума… На них смотрели все женщины базы. Смотрели и тяжко вздыхали.

Прошло всего три дня, с тех пор как они прибыли сюда, но Эвелин уже почувствовала, что в привычном течении жизни, нарушенном тогда, перед отъездом из Довиля, все начинает становиться на свои места.

Во-первых, она взяла за правило каждое утро выполнять одинаковый ритуал: сначала встреча рассвета на балконе, загадывание планов и желаний на предстоящий день, потом – душ, потом – завтрак на веранде Шарля.

Очевидно, это была потребность, ставшая уже физической: настраиваться по утрам. Эвелин вдруг поймала себя на мысли, что не может, не в состоянии прожить день как надо, если утром, встав с постели, не задала определенную программу.

Однако странно. Снова, как и в прошлом году, все повторяется. Она уезжает в другую страну, накануне расстается с мужчиной, потом случаются приятные перемены, а потом… И снова все происходит Прямо перед днем рождения.

– Черт! – воскликнула Эвелин, выходя на балкон. – Черт! У меня же завтра день рождения!.. Ну как я могла забыть?!

Сегодня был четвертый день, вернее – четвертое утро, которое начиналось с созерцания рассвета в настоящем лесу. Это впечатляет намного сильнее, чем сиреневый потолок в любимой спальне (только холодно стоять спросонья на балконе).

Без Шарля по утрам она уже тоже не могла. Собственно, это пока было единственное время, когда они виделись: десять минут на завтрак и торопливую беседу ни о чем. Их отношения с первого дня претерпели ряд существенных изменений, но при этом не продвинулись практически ни на шаг к тому заветному рубежу, после которого их можно было бы назвать близкими.

Во-первых, Эвелин обнаружила, что общаться с этим человеком очень легко и приятно, причем на любые темы. Он охотно поддерживал всякий разговор, особенно ему нравилась тема планов на будущее и прогулок, к которым они никак не могли приступить.

На этот счет отпускалось великое множество шуток, но оба прекрасно понимали, что встречаться по-настоящему, чтобы завести роман, в ближайшее время им не удастся.

В основном это было невозможно из-за резко свалившегося огромного объема работы. Шарль все время пропадал на выездных съемках, а Эвелин сидела на базе, настраивала страницы сайта для местных новостей фонда, потом они с Бернаром готовили программу публикаций; один раз ей пришлось немного помочь коллегам с рабочими материалами…

В общем, по-настоящему они увиделись только вчера, глубокой ночью, и то случайно, когда Шарль возвращался на базу, а Эвелин вышла прогуляться перед сном, потому что было тепло, дороги начали таять и весь вечер пахло весной.

Часы показывали больше двенадцати, солнце давно село, ничего не было видно, кроме талого снега под ногами и фонарей, и поговаривали, что по ночам тут шастают медведи, но Эвелин было хорошо и не страшно.

Она стояла на той самой площадке, вспоминая слова Бернара о безумном ослике, и прятала нос в тонкую короткую куртку. Колени, защищенные тонкой джинсовой тканью, уже начали подмерзать, а левый сапог промок в луже, но ей все равно нравилось, и, хлюпая носом, она улыбалась звездам и как будто чего-то ждала…

Как выяснилось, не зря.

Через несколько минут подъехал автобус с телевизионщиками, и первым оттуда выпрыгнул Шарль, который всюду их сопровождал.

– О! Право слово, а я уж думал, жизнь на сегодня не оставила мне приятных сюрпризов. Эвелин! Вот так подарок перед сном! Что вы тут делаете?

– Вы всегда так поздно возвращаетесь? – изумилась она. – Не понимаю, что можно снимать ночью?

Он рассмеялся:

– Осмелюсь предположить, что вы ждете меня и волнуетесь?

– Ну конечно! – Она непроизвольно улыбнулась, глядя на ямочки на его щеках. – Размечтались! Я дышу воздухом.

– Знаю, знаю. Вас тянет на этот пятачок как магнитом.

Она пропустила его слова и ничего не ответила, потому что сегодня днем слышала то же самое от Бернара.

– Так что же вы снимали в темноте?

– Ничего. Мы долго ехали. А снимали, еще когда было светло.

– Да?

– Нам никак не удается изобразить прогулку под цветущими каштанами, вот досада! – сказал он, подходя к ней.

Эвелин заметила, что две девушки, вышедшие из автобуса, смотрят на нее с нескрываемой завистью. Они, наверное, тоже «осмелились предположить», что она выслеживает Шарля и теперь пришла его встречать!

– Ничего страшного, еще будет время, когда уедут ваши коллеги с телекамерами.

– Мне кажется, они никогда не уедут! – Шарль картинно закатил глаза. – На самом деле завтра у них последний день… Знаете, если бы я был чуть понахальнее, то пригласил бы вас сейчас к себе в гости. Хотя бы так нам удалось бы немного пообщаться.

Эвелин залилась краской:

– Ну только не сейчас. Я очень устала. А завтра вставать рано.

– Тогда зачем вы вышли на воздух?

– Я… так весна же. Ну…

Он снова поправил запутавшийся в капюшоне курки локон на плече Эвелин и сказал:

– Знаете, обидно получается: нас с вами видят за завтраками каждый день, думают про нас бог знает что, а мы даже… даже…

– Что?

– Ни разу не держались за руки.

Эвелин снисходительно улыбнулась:

– А вас это сильно утешило бы?

– Конечно!

– Тогда это легко исправить. – Она взяла его руку в свою ладонь и тихонько сжала, словно в приветствии.

Шарль тут же взял ее вторую руку, пропустив свои пальцы между пальцами Эвелин, и прижал к себе. Эвелин опалило его дыхание, и она почувствовала, что трепещет, словно школьница на первом свидании.

– Если бы я был понахальнее… – повторил он шепотом.

– Обычно я люблю нахалов, – тоже шепотом ответила она, – но не сегодня.

– Отлично. У нас послезавтра три выходных. Мы будем гулять и звать весну, чтобы она приходила поскорее.

– Да, весну. – Эвелин казалось, что она сейчас растает и превратится в одну из прозрачных луж под ногами.

– Весной так хочется любви… Правда, Эвелин?

После этих слов он легко провел своими губами по ее щеке, а потом слегка, словно полушутя, прихватил губы. Это был даже не поцелуй, а так… Это напомнило Эвелин ребяческий жест из школьного прошлого и немного не увязывалось с романтическим образом Шарля.

Но она решила не придавать этому значения. При чем тут эти мелочи? При чем тут какой-то образ, когда Шарль сейчас обнял ее и впервые недвусмысленно дал понять, что у них есть все шансы на настоящий роман? И что он начнется буквально завтра, как только они освободятся от работы. И он мог бы начать его прямо сейчас, если бы она тоже была «чуть понахальнее».

Эвелин, тяжело дыша, отступила назад. Трудно было сказать, что именно она испытывала сейчас. Нетерпение? Восторг? Разочарование? Или просто растерянность? Пожалуй – все сразу.

Нужно было срочно расходиться. Продолжать беседу не имело смысла, иначе она рисковала закончиться лишь на рассвете в номере Шарля или в ее собственном. И тогда наконец они вышли бы к завтраку вместе!

Шарль, видимо, тоже понял это и отпустил ее руки, словно чего-то испугался.

– Мы увидимся завтра.

– Да, конечно.

– Завтра у меня последний тяжелый день. Потом я буду предоставлен сам себе.

– Хорошо.

– Мы… мы изобразим прогулки по вечернему Довилю. – Он криво улыбался, нужно было что-то говорить, но оба думали совсем о другом, и оба это понимали.

– Да. Но Баффинова Земля – тоже хорошее место. Так что можно не изображать.

– Да, можно.

Он замолчал, красноречиво глядя на нее и, очевидно, не находя в себе достаточно мужества, чтобы развернуться и уйти. Эвелин тоже молчала.

Им не хватило какой-то секунды, иначе роман начался бы прямо сейчас и эта история имела бы совсем другой финал. Но…

Но Эвелин отвела глаза, не выдержав последней секунды, Шарль вслед за ней тоже, и, постояв немного молча, они попрощались. Получилось как-то скомканно и неловко, и Эвелин долго потом не могла уснуть, вспоминая сначала поцелуй, а потом – неуклюжее рукопожатие. Зачем она придумала пожать ему руку? Это перечеркнуло всю тонкость и изысканность последних минут встречи.

Сегодня им снова предстояло встретиться за завтраком, а потом… А потом – вечер. А потом – три выходных. Эвелин даже стало немного страшно от того, насколько очевидной была ее перспектива на эти выходные. Надо же как: едва успела приехать, а самый красивый мужчина Франции и Канады – уже у ее ног. Впрочем, у нее почти месяц не было вообще никакого мужчины.

Сегодня вечером уезжает часть съемочной группы, и у Шарля освободится уйма времени. А завтра – у нее день рождения, но никто, кроме Бернара, об этом не знает. Но, скорее всего, и Бернар тоже об этом забыл.

Эвелин помотала головой, разбрызгивая капельки влаги с мокрых волос, и закуталась в махровый халат. Она всегда по утрам после холодного балкона залезала греться в душ.

Итак, вечером они с Шарлем пойдут гулять, ночь проведут вместе (вне всяких сомнений!), а утром она сообщит, что у нее день рождения. Нет, она сообщит о дне рождения прямо сейчас, за завтраком. Эвелин глубоко задумалась, поплотнее закутываясь в халат и удобно устраиваясь в мягком глубоком кресле. Внезапно ее потянуло в сон. Здесь вообще спалось хорошо, а вставала она все-таки рано, причем не по будильнику, а словно чувствуя восход… Вчера она очень поздно легла, и сейчас, после свежего воздуха, а потом после теплого душа, снова хочется спать… А весной так хочется любви… Безумный ослик… А почему люди перед сном считают слонов? А может, надо осликов?

Эвелин уснула.

Стук в дверь разбудил ее и испугал. Она открыла глаза и сначала не смогла понять, что происходит, но, взглянув на часы, вскрикнула и побежала открывать.

Было одиннадцать утра. В десять она уже должна сидеть на своем рабочем месте. Но это не самое страшное. В половине десятого они с Шарлем обычно встречались за завтраком. А сегодня Эвелин не пришла, и после вчерашнего это можно расценить двояко.

– Он же теперь подумает бог знает что! – в сердцах воскликнула Эвелин, открывая дверь.

На пороге стаял Бернар.

– Это ты про меня? – Губы его скривились в ироничной гримасе, когда он оглядел ее с головы до ног. – О.

– Нет!

– Во всяком случае, я про тебя уже подумал. Можно войти?

– Ты извини, я проспала. – Эвелин впустила его. – Я сейчас. Хочешь – подожди прямо здесь.

– Угу.

– Ну что ты так на меня смотришь? Бернар, ну перестань!

– Хорошо, не буду.

Он демонстративно поднял лицо вверх – немного обветренное, с поцарапанным подбородком, лицо, которое она знала очень хорошо и сейчас видела в нем лишь безграничную насмешку, замаскированную под вежливость:

– Скажи-ка, Эвелин, если твой Шарль тебя не видит, то перед всеми остальными мужчинами можно ходить как попало? Или начальник – не мужчина?

– Что ты имеешь в виду?

Он кивком указал куда-то вниз.

Эвелин посмотрела на себя и охнула: поясок валялся на полу, халат распахнулся. И не так чтобы уж очень откровенно распахнулся, но в некоторых ракурсах определенно открывал самое сокровенное и любопытное.

– Черт! – Она резко задернула одну полу и подняла пояс. – Заходи, чего стоишь в коридоре?! Видишь, как ты на меня действуешь? Даже пояс падает.

Бернар вошел в комнату, стараясь все-таки не смотреть на Эвелин, и уселся в кресло, в котором она только что спала.

Эвелин нырнула в небольшую гардеробную и оттуда светским тоном осведомилась:

– Итак, что у нас сегодня на повестке дня?

– Ты лучше скажи, что у тебя завтра на повестке дня.

– А завтра – выходной. И я прошу меня не загружать работой, потому что я…

– Знаю, знаю! У тебя большие планы!

– Что это ты знаешь? – Эвелин так сильно испугалась, что вышла, удивленно глядя на Бернара. Халат снова распахнулся, но на этот раз ей было наплевать, мужчина ее шеф или не мужчина.

Она думала о том, откуда Бернару может быть известно об их с Шарлем планах на выходные. А может, он подслушал вчерашний разговор? Чушь! Подслушать невозможно, если двое стоят близко друг к другу и шепчутся.

– Знаю про твой день рождения.

– Мой день рождения?.. – растерянно переспросила Эвелин. – Черт, точно! Я же только что про него помнила. А потом опять забыла.

– Я так и подумал. Халатик запахни. – На лице Бернара вновь появилось то самое невыносимое выражение, и Эвелин нахмурилась.

– Ну и что за дело тебе до моего дня рождения? И до моего халата?!!

– Ты могла бы с утра быть чуть повежливее? Я все-таки шеф.

– Ах шеф? Ты сейчас где должен быть, шеф? – Эвелин уперла руки в бока, и Бернар понял, что созерцать ее голый живот и розовые трусики – его судьба на сегодняшнее утро.

– На съемках. А кстати, и ты тоже. Ты забыла, что сегодня…

– На съемках?! – радостно подпрыгнула Эвелин.

– Да не на тех! – с досадой вздохнул Бернар. – Мы работаем с «Франс-1».

– Да? А почему?

– У нас другие задачи. Журналисты вместе с Шарлем снимают свое кино, а мы – свое. Здесь же две съемочные группы, ты сама видела.

– Ну видела. – Эвелин снова ушла в гардеробную.

– Так что ты собираешься делать завтра?

– Слушай, Бернар! – Голос ее звучал глуховато из складок одежды. – Я завтра собираюсь заниматься личной жизнью. Прямо с рассвета! И, пожалуйста, не трогай меня до конца выходных, ладно?

– Хорошо-хорошо. Не стану.

– Ты собирался вытащить меня завтра на работу? – Эвелин, одетая в спортивный костюм, вышла из гардеробной и встала перед Бернаром. – Не выйдет!

Бернар как следует разглядел ее с головы до ног, после чего, удовлетворенно кивнув, сказал:

– Красиво. Но холодно!

– В смысле?

– Мы едем в лес. А там – зима. Сними это и надень что-нибудь потеплее.

– Во-первых, больше я перед тобой переодеваться не буду! А во-вторых, там – весна! – возразила Эвелин, вспоминая, как они с Шарлем собирались «звать весну, чтобы быстрее приходила», и невольно залилась краской.

– Это, конечно, приятно, что переодевание в моем обществе вызывает у тебя смущение аж до румянца, но все-таки лучше накинь на себя теплую куртку. И штаны. Эти тебе очень идут, Эвелин, но надо потолще.

Он опять смеется над ней!

– Бернар, перестань.

– Я, кстати, говорю серьезно.

В этот момент у него в кармане заиграл телефон. И из обрывков фраз Эвелин поняла, что ее шеф сейчас никуда не едет. А вот она – едет и, похоже, до вечера.

Бернар сложил телефон в карман и встал с кресла:

– Я остаюсь здесь, а ты с сегодняшнего дня помогаешь в съемках фильма. У вас будет свой график, вы почти всегда будете на природе. Так что штаны…

Эвелин с досадой стукнула ладонью по столу. Он отправляет ее в ссылку именно тогда, когда Шарль закончил съемку и он почти все время будет здесь, на базе! Бернар нарочно хочет им помешать!

– Что тебе не нравится? Все как ты хотела.

– Почти.

– Что почти?

– Все, – прошипела она. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

– Слушай, – Бернар тоже зашипел, – ты, по-моему, сюда работать ехала, а не личную жизнь устраивать. И деньги, между прочим, тебе будут платить за работу, а не за полуночные беседы с журналистами.

У нее перехватило дыхание: он все видел! Бернар выследил ее и теперь будет вставлять палки в колеса! Кровь бросилась Эвелин в лицо, и, не помня себя от ярости, она подскочила к Бернару.

– Послушай меня, ты! Если у тебя были какие-то виды на меня… еще там, в Довиле, то можешь о них забыть! Я буду встречаться с Шарлем столько, сколько нам обоим будет надо, и никакая работа не помешает мне. Ясно?

– Ясно, – спокойно ответил Бернар и убрал ее руки со своего свитера. – Но вообще-то видов на тебя у меня никогда не было. Я просто так шутил… Хотя, не спорю, меня восхищает твое безграничное самомнение.

– Извини.

– Ничего. Мне даже понравилось, впрочем, как всегда, когда ты трясешь меня за грудки. Ты при случае не сдерживай себя, когда захочется с кем-нибудь, например, подраться, хорошо?

– Н-да? А тебе-то зачем?

– Мне – ни зачем. Просто, кроме меня, больше никто твое безобразие терпеть не будет, – сказал Бернар и вышел за дверь.

А Эвелин еще несколько минут стояла растерянная и подавленная. У Бернара не было на нее видов? Это как же понимать? Эвелин ощутила что-то вроде досады или даже ревности. Но она же точно знает: были виды. Ни одну женщину невозможно обмануть: если мужчина к тебе неравнодушен, это чувствуется буквально сразу. Весь офис в Довиле может подтвердить!

Нет, у нее не было претензий к Бернару, ее все устраивало в этих немного фамильярных, но в общем-то забавных отношениях, которые совсем не были похожи на обычные – между шефом и подчиненной.

Здесь им гораздо лучше работалось вместе. Он старался быть ей другом и, к слову, оказался совсем не тем бестолковым донжуаном, какого она привыкла видеть в Довиле.

Однако Эвелин не покидало ощущение, что Бернар наблюдает за ней, как кошка за мышью: внимательно и напряженно.

Хорошо бы и в отношениях с Шарлем произошли такие же загадочные метаморфозы, внезапно подумала Эвелин. Например, он взял и оказался бы еще лучше (хотя куда уж лучше) или собрался бы на ней жениться…

Поменяв тонкие спортивные брюки, которые действительно смотрелись на ней божественно, на неуклюжий, но теплый костюм, она вышла из номера и направилась к автобусу, где, оказывается, ждали только ее.

В лесу и правда была зима. Хотя по сути дела не было самого леса. Вместо него, к вящему восторгу и трепету Эвелин, показался берег узенькой реки, а на нем – такой же микроавтобус, как у них, где обычно ездил Шарль со своими тележурналистами. Сегодня собирались снимать, как медведи ловят рыбу.

Медведи об этом предупреждены не были, поэтому уже четыре часа съемочная группа томилась в ожидании хотя бы одного мишки, который хочет рыбки.

Но Эвелин мало волновало, выйдут сегодня медведи или нет, потому что ее собственный улов на сегодняшний день, как ей казалось, вполне состоялся. И как же все-таки хорошо, что Бернара оставили на базе! Иначе он снова принялся бы лезть со своими двусмысленными комментариями, как в самолете.

Сначала она хотела подбежать и прыгнуть к Шарлю на шею. Ну или подкрасться сзади и закрыть ему глаза ладонями: угадай, кто? Это было вполне в ее духе. Он стоял на берегу в обществе двух девушек с телевидения, и те все время заливисто хохотали.

Ее больно царапнула ревность. Настоящая ревность. И если сегодня утром, когда Бернар сказал, что у него не было на нее никаких планов, она испытала только досаду, то сейчас ее будто прожгло насквозь: Эвелин по сути была большая ревнивица и собственница. О чем это они говорят?

Водитель их микроавтобуса, который всю дорогу вел с Эвелин игривые беседы, решил, что она, видимо, и здесь соскучится без его общества, принялся рассказывать очередную историю. Ей хотелось дать ему оплеуху, чтобы он замолчал, потому что ветер как раз хорошо доносил обрывки разговора между Шарлем и девицами. Что-то меня сегодня с утра тянет распускать руки, подумала она.

И тут же услышала голос одной из девушек:

– Шарль, но у вас-то должна быть невеста?

– Невеста? А на что мне невеста?

– Как на что? Чтобы… чтобы жениться, завести семью.

– Я пока не собираюсь жениться, мои милые. – В его голосе появились воркующие нотки. – Но если соберусь, то обязательно поставлю вас в известность.

– То есть нам можно рассчитывать на участие в кастинге?

– Все кандидатуры будут тщательно рассматриваться.

– О, это утешает!

Девушки рассмеялись.

– …Но если бы я не поставил на него все деньги, – рокотал бас водителя, – то…

Эвелин отвернулась и закрыла левое ухо, вслушиваясь правым в интересующий ее разговор:

– Но пока я совершенно одинок и свободен! – сказал Шарль.

– Это плюс.

– Но и не собираюсь жениться. Это – минус.

– Ну а как же эта ваша… не помню, как зовут… с которой вы каждое утро завтракаете?

Эвелин скрипнула зубами: Мелани – стерва! Они познакомились во время подготовки к поездке, один раз даже вместе ходили обедать, и обе прекрасно знали имена друг друга! Она специально так говорит!

– Да, – вступила вторая журналистка. – Эвелин достались двое самых лучших мужчин на всей базе. Не многовато будет?

– Двое?

– Конечно! Не забывайте про Бернара, который не отходит от нее ни на шаг. Хотя… вашу гордость это, видимо, не задевает.

– …Вы ведь знаете, каково это – проиграть все? – патетически произнес водитель, разворачивая Эвелин к себе.

Она с хрустом смяла ветку в руке. Она готова была убить подлую провокаторшу, а заодно и этого глупого болтуна!

– Тише! – прошипела она водителю. – Вы мешаете мне слушать.

– Что слушать?

– Как поет ветер! – Она отвернулась.

– А при чем здесь Эвелин и моя гордость? – беспечно спрашивал тем временем Шарль.

– Ну да! Скажете, что это просто дружба? Ха-ха-ха!

– Милые дамы, вы меня разочаровываете! Откуда у вас такие пуританские нравы? Я вполне могу м-м… скажем, сегодня завтракать с одной девушкой, завтра – с другой…

– Ах вот как! Вы коварный.

– Не коварнее вас, я думаю, – улыбнулся Шарль. Эвелин по голосу поняла, что он улыбается, и живо представила, как его умопомрачительные ямочки играют на щеках.

– То есть вам все равно, что она встречается сразу и с вами, и с ним?

– Насколько я знаю, он – ее босс. Она работала в его отделе.

– Эвелин вообще-то американка.

Вспомнила, как меня зовут! – с яростью сжимая кулаки, подумала Эвелин. Ей захотелось подбежать к Мелани и вцепиться ей в волосы. Но она не будет так делать. Еще Бернар сегодня утром заметил: «Кроме меня, больше никто такое безобразие терпеть не будет». Пожалуй, не стоит пока провоцировать женское население базы. Она потом с ними разберется.

– Ну и что? Личные отношения с боссом – это нормально, – заявила вторая. – К нему не стоит ревновать.

– Вы так думаете? – снова заворковал Шарль. – Ну, это дело вкуса, конечно.

– Мы немного отвлеклись, потому что говорили о невесте, а перепрыгнули на Эвелин.

– Вернемся к прежней теме, – согласился Шарль.

Это заявление почему-то развеселило его собеседниц донельзя. Эвелин стало противно слушать дальше, она взяла водителя под руку (тот все еще испуганно молчал) и ушла к автобусу.

Вот что, оказывается, Шарль о ней думает! Значит, сегодня – с одной девушкой, завтра – с другой. А невеста и Эвелин – это разные темы. Так вот, да?

А главное – не только думает, но еще и болтает на каждом углу! Мужчина, который уважает женщину, да и просто хорошо воспитан, никогда не скажет такое даже про свою бывшую возлюбленную.

Господи, как противно! И даже не то, что он позволяет так о ней говорить. Больше всего обижает другое. Между ними еще не было даже ни одного серьезного поцелуя, а Шарль уже отнес ее к категории пройденного. Ему уже неинтересно. Он уже все заранее спланировал и проиграл в голове. Он знает, что будет, когда они расстанутся… И все.

Впрочем, может, для него их встречи – просто небольшое приключение в командировке. Жить ему тут долго, спать с кем-то надо, а женщин на базе мало. Эвелин красива и молода, тоже приехала на долгий срок… Почему бы не завести с ней роман?

Все. Сегодня вечером она скажет ему, что никакой весны не будет.