Текст книги "Вместо свадьбы"

Автор книги: Кристина Лестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Кристин Лестер
Вместо свадьбы

1

Она проснулась от ощущения блаженства. Нежное апрельское утро вливалось в открытую форточку голосами птиц, отдаленным шумом машин и гудками катеров на пристани. Теплый солнечный луч пригревал подушку и часть щеки, заставляя жмуриться и непроизвольно улыбаться.

Эвелин потянулась, отворачиваясь от нежного, но навязчивого солнышка, еще немного полежала лицом вниз, пока не поняла, что больше не хочет спать.

Тогда она перевернулась на спину и некоторое время смотрела в потолок с улыбкой на губах, мысленно перечисляя все желания на грядущий день. Потом загадала, чтобы они в точности исполнились, и только после этого встала с постели.

Это нехитрое действие, которое Эвелин повторяла каждое утро, было не какой-нибудь прихотью избалованной девчонки, а серьезным ежедневным ритуалом. С некоторого времени она взяла за правило делать три вещи. Во-первых, никогда не просыпаться по принуждению (благо ее должность позволяла приходить на работу попозже). Во-вторых, всегда улыбкой встречать новый день, еще прежде чем он войдет в жизнь (потому что знала: только так он будет удачным). И, в-третьих, строить планы именно утром (и тогда они почему-то все сбывались – в отличие от списков дел, составленных вчера). Это было давно замечено и сотню раз проверено.

Выполнив привычные «упражнения», она направилась в душ, мельком уловив свое отражение в большом зеркале и заметив, что на щеке красуется широкий след от подушки. Впрочем, это не главное.

Сердце ее ликовало. Сегодня определенно должно случиться что-то важное! Что-то такое, что в корне изменит ее жизнь! Да-да. И перемены эти самым наилучшим образом скажутся на ее судьбе. Она так загадала. Она так решила. Значит, так и будет. Потому что так было всегда.

С тех пор как Эвелин начала использовать эту новую манеру, перенятую у подруги, в жизни как будто совсем исчезли «черные полосы». А продолжалось это уже год. Да, в апреле как раз исполнится год с тех самых пор, как нью-йоркский шеф, мистер Стефансон, решил откомандировать ее на северное побережье Франции – в Довиль. Эвелин сначала обиделась на него, а потом спохватилась: это же счастье, глупая! Это же Франция, страна, о которой мечтают миллионы женщин.

Она уехала без сожаления, к тому же как раз перед самым отъездом произошла размолвка и окончательный разрыв с тогдашним бойфрендом. К чему об этом жалеть? Значит, так было нужно.

Но с тех пор, как Эвелин поселилась во Франции, многое изменилось в ее голове и в жизни. Наверное, Франция все-таки – ее страна, а Довиль – ее город, если в одночасье все вдруг стало хорошо. Вот так, просто хорошо.

Во-первых, она в первый же день сняла квартиру – прекраснейшую из всех существующих на земле. Кстати, Бернар ей помог, хозяйка оказалась какой-то его дальней родственницей. С одной стороны из окна открывался вид на скверик, а ветви старого высокого дерева свисали чуть ли не в самую комнату. Здесь ее всегда поджидало утро. С другой, где был вечер, – много неба и морской бриз, а вдалеке покачиваются мачты яхт и маленькие прогулочные катера… Ну разве не рай?

На следующий день она встретила Себастьяна, и любовь началась сразу, с того самого мига, когда они случайно зацепили взглядами друг друга.

Сначала Себастьян жил у нее, потом – она жила у Себастьяна, потом они взяли отпуск, потом – другой, потому что расставаться не хотели ни на миг. Им не было нужды куда-то уезжать, Эвелин чувствовала себя счастливой и здесь, на знаменитых пляжах Довиля, и считала, что не всякий простой смертный достоин такого счастья, которое на нее свалилось за это лето, за этот год.

Потом они решили пожениться, потом…

Звонок телефона в гостиной отвлек ее от благостных воспоминаний. Эвелин как раз склонилась к зеркалу в ванной комнате, собираясь почистить зубы и получше рассмотреть вмятину от подушки на щеке, но пришлось отвлечься.

Шлепая босыми ногами по бледно-фиолетовым доскам пола (французы умеют оформить интерьер!), она подбежала к аппарату и схватила трубку, перекатывая за другую щеку зубную щетку.

– Алло!

– Эвелин, привет! Почему у тебя такой странный голос?

Она вздохнула:

– Бернар. Ну что еще? Я чистила зубы.

– О-о-о. Прости. Но ты нужна в офисе.

Бернар был ее местным начальником, симпатичным тридцатидвухлетним французом, называвшим себя ее преданным другом и глубоко-глубоко в душе лелеявшим надежду стать ее любовником.

– Зачем? Мне к одиннадцати.

– Да, но есть нюансы. Просто… Ты нужна мне сегодня… впрочем, не только сегодня, – он замялся, осознав двусмысленность этой фразы, – впрочем… Я объясню при встрече.

– Не понимаю.

– Эвелин.

– Сегодня пятница. Время – половина десятого. И что?

– Вот именно – и что? Тебе так трудно приехать на час раньше? Я тебя отпущу в пять. Нет, в четыре. Нет, в…

– Я и так пораньше уйду. Мне завтра работать, ты просил заняться форумом…

– Эвелин, приезжай. – Его голос был мягок. Почти нежен. Бернар слыл дамским угодником, и иногда Эвелин не могла перед ним устоять, особенно если дело касалось мелких поручений, не требующих больших энергозатрат. – Ну, Эвелин… – сказал он еще мягче.

Она вздохнула:

– Я еще в душе не была…

– Ох, как я завидую твоему душу!

– Бернар!

– Впрочем, да. Я отвлекся. Приезжай прямо сейчас. Ну, конечно, не забудь одеться после душа.

– На этом месте надо смеяться?

– Ну извини! Жду тебя через… полчаса.

– Хорошо. Через сорок минут.

Она нажала отбой, чтобы Бернар больше не приставал, и побрела обратно в ванную. Вообще, это в ее сегодняшние планы не входило. Странно. В течение года методика «загадывания желаний по утрам» не давала сбоя ни разу, а сегодня дала. Да и Бернар явно задумал что-то новенькое, что-то хитрое.

Эвелин, однако, решила не расстраиваться, а посмотреть, что будет дальше. К десяти так к десяти. Если так надо, значит, она пойдет на работу, выслушает его витиеватые речи, которые все время неизменно подводили к тому, что уж сегодня-то им просто необходимо поужинать в лучшем ресторане города (в каком – Бернар ни разу не говорил). Она как всегда будет отказываться, он – настаивать, пока наконец дело не дойдет до того, что Эвелин прямым текстом напомнит, что у нее есть жених и они, кстати, решили… Эвелин открыла душевую кабину. Да! На этом месте она была вынуждена прервать свои благостные воспоминания из-за телефонного звонка.

Итак, в прошлом месяце они с Себастьяном решили пожениться… Она прикрыла глаза, поставляя лицо теплым струям воды. Они решили пожениться, и счастье, которое и так било через край, вдруг хлынуло в ее жизнь широким потоком, словно струи разноцветного водопада.

Они решили пожениться! Себастьян так и сказал однажды, опустившись на одно колено:

– Мне сейчас для полноты счастья не хватает, чтобы одна замечательная девушка сказала «да»! Эвелин, ты согласна стать моей…

– Да!!! – прокричала Эвелин, не помня себя и захлебываясь от радости.

А потом они решили, что сначала надо познакомиться с родителями Себастьяна, а уж потом – идти в церковь назначать день венчания. У Эвелин была только мать в Нью-Йорке, которой давно было все равно, где ее дочь и жива ли она вообще, так что вопрос знакомства Себастьяна с матерью Эвелин попросту отпадал. Эвелин надеялась обрести здесь новых родственников, искренне полюбить их и вообще, возможно, расстаться с Нью-Йорком. Впрочем, это были слишком далеко идущие планы, и она из осторожности не трогала их до поры до времени…

Эвелин вышла из ванной, завернувшись в большой белый халат. Блаженство. Какое блаженство! Мягкое кресло, нежное полотенце на волосах, теплый солнечный квадрат на полу, чашка горячего утреннего кофе и дольки апельсина… А потом – неожиданный сюрприз! И даже, возможно, не один. Конечно, она не успеет до десяти часов приехать на работу, и Бернар был последним из наивных глупцов, если поверил ее обещанию.

Она посмотрела в окно, как солнце блестит на молодых, крохотных листочках дерева, и сердце ее переполнилось восторгом. А с другой стороны через крыши низких домов видно море. Она хочет уплыть. Куда-нибудь далеко-далеко. И чтобы рядом был любимый мужчина (конечно, Себастьян!) и чтобы вокруг ни души. Долго-долго ни души. Месяц. Нет, лучше два. Или три…

Конечно, она будет немного скучать по своей любимой сиреневой комнате, которая стала ей словно близкая подруга. Эвелин огляделась вокруг: белый орнамент стен, причудливые обои – нежно-сиреневые и цвета фуксии… Кровать с ажурной металлической спинкой черного цвета… Белые стулья и картинки на стене, подвешенные на фиолетовых лентах… Истинно французская спальня. Себастьян всегда говорил, что в этой комнате его тянет на безумства любви. И правда: почему-то в его квартире им было не так интересно отдаваться друг другу, как здесь. Жаль только, что в последнее время Себастьян был очень занят…

Она неосознанно провела ладонью по плечу, словно обнимая себя. Да. В последний месяц они все больше говорили о помолвке и все меньше были близки. До ее дня рождения остается чуть больше недели, и Себастьян обещал обязательно за это время свозить ее «к своим» – в Лилль. Но завтра последняя суббота до дня рождения, а он молчит.

Эвелин была не робкого десятка – она сама сбиралась напомнить Себастьяну об этом обещании, но не по телефону, а при встрече. Сегодня. Потому что в последний раз они благодаря его чрезвычайной занятости встречались лишь в понедельник, а в постели были вообще две недели назад. Да и то как-то торопливо, словно на бегу.

Может, она ему разонравилась? Эвелин тут же гневно прогнала эту нелепую мысль. Себастьян любит ее! Как она может ему разонравиться? Просто у него появилось это странное чувство, что одолевает всех мужчин перед свадьбой: тоска по свободе, которую вскоре предстоит потерять. Это чувство заставляет их порой вести себя оскорбительно по отношению к своим невестам…

Нет. Все это неправда! Эвелин отпила большой глоток горячего кофе и нервно зажевала его тремя дольками апельсина сразу. Себастьян не такой! Он любит ее.

Освободив волосы из полотенца, она встала, подошла к большому зеркалу, где можно было увидеть не только себя в полный рост, но и всю комнату. Да. Она красива. Немного удлиненное лицо, тонкий нос, полные губы, длинная челка закрывает лоб. На левой щеке, чуть повыше уголка губ – родинка, которая всегда сводила мужчин с ума… Эвелин распахнула халат. Фигура у нее, можно сказать, идеальна. Что по французским, что по американским меркам. Немного худая, впрочем, сейчас это не страшно, поскольку модно. Небольшие упругие груди со смуглыми, темными кружочками посередине… Себастьян так любил их целовать. Эвелин вдруг стыдливо, как будто кто-то мог сейчас увидеть ее, запахнула халат.

Потом немного постояла в раздумьях и снова раздвинула полы: а ведь у нее красивые бедра. И талия. И ноги. Но Себастьян любит ее не только за это. Он любит ее за то, что с ней всегда весело, это он сам говорил. А еще за то, что она умница, интеллектуалка, знает уйму языков (на самом деле кроме родного только французский и немного итальянский).

Что ж, может, Себастьян рассуждал так, потому что был продавцом автомобилей и знал только родной французский? Его небольшой автосалон, расположенный в северной части города, приносил ему хороший доход, позволявший безбедно и в общем-то нескучно жить, но совершенно не давал никакого «интеллектуального багажа», как любила говаривать ее подруга Рене.

Впрочем, Эвелин и не надо было никакого багажа. Ей было вполне достаточно того, что с Себастьяном можно легко и свободно общаться на все (ну почти все) темы, поверять ему свои тайны и страхи, если таковые возникали. Впрочем, с ним никогда не было страшно.

Эвелин оделась, решила, что подкрасится в офисе (все равно в ее кабинете до одиннадцати утра никого не будет, а перед Бернаром появиться в таком виде даже целесообразнее), и отправилась в гараж.

Вот, кстати, машина – тоже дело рук ее прекрасного щедрого Себастьяна. Если бы не он, сколько месяцев ей пришлось бы копить на покупку автомобиля либо ездить на арендованном? Много. А может быть – всегда.

Итак, она ехала по утреннему Довилю, любуясь, как на ветвях проступают первые юные листочки и бутоны цветов, думая о том, какой весенний и многообещающий сегодня дует ветерок с побережья, и предвкушая, как у нее все будет хорошо. То есть не у нее, а у них с Себастьяном.

Бернар восседал в своем любимом кресле, чинно сложив ладони на столешнице, словно первоклассник: большой, светловолосый, он напоминал Эвелин медведя – доброго плюшевого мишку с хитрющими зелеными глазами, которые очень нравились женщинам.

Ждал, наверное! – подумала она, оценив его демонстративную позу. Ну это-то понятно, что ждал, ведь Эвелин опоздала на полчаса: сейчас – половина одиннадцатого, а она обещала быть в десять. Можно было бы и не дергать ее до одиннадцати, когда официально начинался ее рабочий день.

– Привет! Заждался?

– Эвелин… Ты прекрасна, как… утренний Довиль! Как…

– Давай к делу. Мне еще к системному администратору надо заглянуть, почта виснет.

– О. Ты торопишься? – Он будто не понял сути ее слов и глупо улыбался. Сегодня его желание стать ее «близким другом» было особенно откровенным.

Эвелин нахмурилась:

– А ты как думал? Если уж я пришла… Что у тебя стряслось?

– Ничего страшного, Эвелин… Да ты садись поудобнее. – Бернар как-то суетливо, что совсем не вязалось с его обычными манерами, подскочил к ней, склонился над ее креслом, внимательно посмотрел Эвелин в глаза, потом выпрямился и заговорил: – У меня к тебе предложение. Самое неожиданное.

– Надеюсь, не замуж? – пошутила она.

– А что, если так? – Бернар лукаво приподнял бровь.

– Чтобы сделать такое предложение, на работу с утра пораньше не вызывают. К тому же ты знаешь, что мне уже сделали предложение и у нас с Себастьяном…

– …Скоро свадьба! – закончил за нее Бернар почему-то очень весело и прошелся по кабинету, словно собирался станцевать. – Скоро-скоро!.. Ах, как же это все мило, Эвелин, ты не представляешь! Я завидую, конечно, твоему Себастьяну. Но…

– Что «но»? – слегка насторожилась она. В самом деле: как Бернар может помешать их с Себастьяном свадьбе?

– Да видишь ли в чем дело…

– В чем?

– Э-э-э… Только пообещай мне… нет, поклянись, что, прежде чем отказаться окончательно, хорошенько подумаешь!

– Ты о чем это? – вкрадчиво произнесла Эвелин, чуть приподнимаясь с места. – Или ты хочешь… Бернар, имей в виду, я не позволю тебе помешать моей свадьбе!

– Да я не собираюсь тебе мешать, что ты! Зачем мне это?

– Тогда что?

– Тогда… тогда… Скажи, тебе деньги нужны? – Бернар сделал простодушно-доверительное выражение лица.

– В каком смысле?

– В таком: я могу предоставить тебе возможность заработать очень много денег за очень… Ну, может, не очень, но все-таки короткий срок.

– Что ты предлагаешь, Бернар? Говори конкретно, хватит ходить вокруг да около.

– Хорошо. Я предлагаю тебе принять участие в составе экспедиции экологов на Баффинову Землю. Это остров такой на северо-западе Канады.

Эвелин показалось, что она ослышалась:

– Чего-чего? Экспедиции? В Канаду?

– Да. Именно.

Эвелин похлопала глазами:

– А при чем тут Канада?

– Наш фонд экологии и защиты окружающей среды, как тебе известно, входит…

– Бернар, я знаю, куда он входит, не морочь мне голову! Мне только одно непонятно: чем я, простой пиар-менеджер, могу быть там полезной?

– Ты будешь… ты будешь помогать съемочной группе, которая едет туда. И вообще, ты же эколог.

– Съемочной группе? Эколог?.. Ты в своем уме?!!

– Ну, во-первых, я бы на твоем месте не стал столь категорично разговаривать с руководством.

– Бернар, мое руководство сидит в Нью-Йорке, и тебе это известно. Меня направили сюда в командировку, потому что я хорошо знаю французский, а вовсе не потому, что я хорошо понимаю язык белых медведей! И, между прочим, по закону ты не имеешь права меня пере… пере-коман-дировать, вот! Без согласования с Нью-Йорком. А там тебе скажут, что это бредовая идея.

– Я согласовал.

– Что?

– Я уже согласовал. Мистер Стефансон, ты, верно, знаешь такого, сказал мне, что согласен на твою поездку в Канаду сроком на три месяца.

– Стефансон! Он с ума сошел! Что? – До нее вдруг дошел смысл последней части фразы. – На три месяца? Меня? В Канаду?

Бернар поморгал, с издевкой улыбаясь:

– Именно.

Эвелин захотелось расплакаться:

– Это что, ссылка? Бернар, но у меня же свадьба! Ну будь ты человеком!

– Перестань. Никуда не денется твоя свадьба. Сейчас вам как раз нужно проверить крепость взаимного чувства.

– Слушай, ты! Не тебе решать, что и когда нам нужно проверять, понял?

– Ну прости, – отступил он.

Эвелин вскочила было с кресла, но остановилась, тяжело дыша. Бернар, наверное, хорошо помнит ее детскую привычку решать вопросы с помощью кулаков, которыми она пару раз колотила в его широкую грудь, чтобы добиться своего. И добилась. Ему вовсе не было неприятно, скорее – наоборот, но сейчас ей казалось, что он намеренно сбавил темп, чтобы она успокоилась.

Эвелин озадаченно потирала лоб. Господи, о чем она?!! При чем тут Бернар? Еще час назад она думала, что солнце никогда не перестанет улыбаться ей. Еще час назад она думала, что ее весна продолжится свадьбой, а потом будет лето и путешествие в Италию, как они собирались с Себастьяном… Еще час назад она верила, что все желания, загаданные утром, сбываются.

Голос Бернара приплывал словно откуда-то издалека:

– Ты ведь занимаешься веб-страницей, так? Эвелин, ты слышишь меня?

– Ну.

– Ты пишешь и размещаешь статьи о нашем фонде?

– Ну.

– Вот и поезжай, чтобы работать не с готовыми материалами, а, так сказать… с первоисточниками. В этом нет ничего страшного, там хорошие цивилизованные условия для жизни и даже отдыха. Это Канада все-таки. Там сейчас тоже весна.

– Что?

– Ну наступает.

– Весна?

– Ну скоро наступит… Наверное.

– Бернар, прекрати надо мной издеваться!

– Я не издеваюсь. Зато тебе заплатят много денег. Очень много.

– Сколько? – глядя исподлобья, спросила она.

Он назвал сумму. Эвелин присвистнула.

– Теперь ты понимаешь, что отказываться от такой возможности по меньшей мере – глупо?

– Ну… Не знаю.

– Посмотришь, как там живут люди, как работают наши коллеги, как мы ведем статистику…

Эвелин принялась задумчиво шагать по кабинету и вдруг остановилась. Смысл сказанного Бернаром не сразу дошел до нее, а когда дошел, ее будто пронзило раскаленным стержнем насквозь. И вместо растерянности и смятения она почувствовала ярость.

Да, она всегда относилась к Бернару неплохо. Просто потому, что не знала, насколько этот человек коварен!

– Ты сказал «мы»?

– Да, – тихо подтвердил он, и у него был тот вкрадчивый голос, против которого у нее никогда не было аргументов, хотя она и знала, что это фальшь.

– Ты тоже едешь в Канаду?

– Эвелин, ты поразительно догадлива. Тебя это радует или огорчает?

Вместо ответа ей захотелось взять тяжелую пепельницу со стола и изо всех сил запустить в него, чтобы раз и навсегда стало понятно, радуется она или огорчается. Эвелин закусила губу, чтобы не заплакать и не наговорить ему гадостей.

– Ты только не горячись. Ого, как у тебя сверкают глаза! Знаешь, я бы на твоем месте…

Она буквально зашипела, шагнув к Бернару и взяв его за грудки:

– Вот когда будешь на моем месте, тогда и поговорим! Всего хорошего, мсье Ренуа. Мой рабочий день на сегодня закончен! – А потом развернулась и пошла прочь.

Бернар, которого душил смех, выбежал за ней.

– Ты куда? Подожди! А как же… ведь пока только утро!

– К черту утро!

– А как же системный администратор?.. А как же почта виснет?..

– К черту почту!

– Эвелин!

Но она его больше не слушала, быстро шагая по коридору и заставляя оглядываться коллег. Некоторым приходилось натужно улыбаться, от некоторых – просто отворачиваться, чтобы не задавали вопросы.

Теперь она стремилась в единственном заветном направлении, куда звала душа и велело сердце. Теперь ей хотелось все рассказать, как следует пожаловаться, а может, даже и поплакать. Ей хотелось получить ответы на тысячи важных вопросов, которые возникали при мысли о возможном отъезде и о… свадьбе.

Эвелин решила ехать к Себастьяну.

2

Она ехала очень быстро – притормаживая лишь на светофорах или чтобы кого-то пропустить. Наконец на дороге появился нужный поворот, а за ним показалось и стеклянное здание «конторы», как Себастьян называл свою фирму.

Обычно он не любил, когда к нему на работу приезжали без предупреждения. Эвелин это знала, а еще знала, что он может раскапризничаться и даже обидеться. Себастьян иногда вел себя как ребенок.

Но сейчас ей было не до шуток. Она прекрасно понимала, да и он должен понять, что мероприятие, о котором говорил Бернар, ставит под угрозу их свадьбу. Да что там свадьбу! Оно ставит под угрозу практически все их будущее благополучие, потому что ситуация грозит обернуться абсурдом. Невеста уезжает накануне свадьбы (практически вместо свадьбы) за тридевять земель, да еще в компании своего шефа, который к ней откровенно неравнодушен!

Эвелин поморщилась, представив Бернара в роли своего любовника. Ну, тут у него, конечно, нет шансов, несмотря на обаяние и безграничное нахальство, которое ей всегда нравилось в мужчинах. Но, вспомнив финал их разговора, она снова серьезно задумалась об этом предложении. Сумма была так велика, что хотелось согласиться и действительно поехать в эту чертову Канаду! Надо обязательно посоветоваться с Себастьяном.

Она пешком поднялась в офис, расположенный на четвертом, самом верхнем этаже, так как сочла ожидание лифта слишком утомительным и бессмысленным занятием.

Ее знали в лицо многие менеджеры и даже некоторые продавцы, которые работали тут больше года. Проходя мимо, она неосознанно кивала и улыбалась им, ловя на себе восхищенные взгляды молодых французов. Наверное, многие из них завидуют своему шефу, с улыбкой подумала она.

У самой двери в дирекцию ей наперерез вышел Джош – близкий друг Себастьяна. Он являлся личным помощником директора, причем в круг его обязанностей входило многое, что не касалось рабочих дел фирмы. Эвелин называла его «тайный советник», раньше они часто отдыхали вчетвером – с Джошем и его подружкой, которой едва исполнилось восемнадцать.

– О, Эвелин! Какой сюрприз! Э-э-э, а ты к кому?

Казалось, он не хотел пропускать ее дальше.

– Ну к кому я могу сюда приехать? – вымученно улыбнулась она. – Только к тебе, ты же знаешь!

– Эвелин. На месте твоего Себастьяна я бы сделал тебе оправу из платины и всеми днями любовался тобой, словно…

– Зачем же из платины? – Она никак не могла его обойти. – Можно и без оправы любоваться.

– Ну хорошо. Согласен любоваться без оправы. Не то что некоторые… – Джош сокрушенно развел руками.

– А что «некоторые»?

– Да ничего. – Он огляделся по сторонам. – Пойдем пока кофе попьем?

– Слушай, какой кофе? Пропусти. У меня срочное дело.

– Да нет его сейчас! Ты что, не поняла?

– Не поняла. Почему нет? Он же никуда не выезжает до обеда.

Джош твердо держал ее за локоть и разворачивал в противоположную сторону.

– Ну прямо уж не выезжает! Выезжает, конечно. И сейчас уехал.

– Я не хочу кофе.

– Ну пойдем ко мне. Я буду тебя развлекать. Шеф велел всегда тебя развлекать, если…

– Джош, что ты мне морочишь голову?! – раздраженно вскричала она, сбрасывая его руку. – Отведи меня тогда в его кабинет, я там попью кофе! А хочешь – там меня развлекай!

– Ну-ну. Перестань. Он сильно занят. Я наврал тебе, что его нет, прости. Он просил его сейчас не беспокоить. Понимаешь, один автозавод…

Эвелин вгляделась в его лицо. Джош был, конечно, умным малым, но слишком молодым, поэтому не учел одного нюанса. Он немного переигрывал, и это его выдало. Чуть меньше подобострастия в голосе или чуть больше сожаления – и Эвелин поверила бы ему безоговорочно. Но она вдруг все поняла – и похолодела. Эвелин явно почувствовала присутствие лжи, причем лжи не Джоша, а самого Себастьяна. Ее безупречного Себастьяна, которому она всегда доверяла как самой себе!

Сердце будто сковало ледяным обручем: появились страх и тревога. А еще обида. Что там такое может происходить за закрытой дверью в кабинете ее жениха? И почему Джош готов пойти на все, лишь бы не пустить ее туда сейчас?

Неимоверным усилием воли она заставила себя успокоиться и сосредоточиться. Сейчас важно его перехитрить. А для этого надо… Эвелин устремила на Джоша лучезарный взгляд своих карих глаз:

– Ну хорошо, черт с тобой! Пошли в твой кабинет и ты будешь меня там развлекать! Но только в меру, а то Себастьян будет ревновать.

– Вот так бы и сразу! А то «надо», «срочно»!

– Ну что ты! Мне не будет с тобой скучно, я уверена.

– Конечно!

– Ты всегда умел меня развлечь.

– А то как же!

Он заметно размяк от комплимента, и в этот момент Эвелин скомандовала себе: пора! Лишь наполовину соображая и контролируя свои действия, она резко оттолкнула Джоша, так что он упал на паркет, и побежала к кабинету Себастьяна. Джош вскочил, что-то прокричал ей вслед и бросился догонять, но куда там!

В мгновение ока очутившись в приемной, она без усилий преодолела преграду в виде секретарши, которая пыталась грудью заслонить дверь в кабинет.

Какая самоотверженность! – холодно подумала Эвелин, отталкивая девушку в сторону и открывая дверь.

Говорят, перед смертью время для каждого человека тоже течет совсем с иной скоростью, отсюда и выражение «вся жизнь перед глазами прошла». Эвелин знала это выражение, но не верила ему. Ведь не может за одну секунду вся жизнь, да еще в подробностях, пройти перед глазами! Не успеет.

А вот сейчас она поняла, что такое может быть. Время остановилось, и вся предыдущая жизнь видеорядом промелькнула перед Эвелин, словно в кино: она – маленькая девочка в пригороде Нью-Йорка, она – с мамой, которой давно-давно нет до нее дела, она – в университете, потом – в экологическом фонде, потом… Довиль обрушился на нее вместе с осознанием того, что она увидела перед собой.

Сейчас.

Вот тут.

На рабочем столе Себастьяна.

А там, извиваясь и постанывая от наслаждения, лежала рыжая девица, ее длинные кудри рассыпались по клавиатуре компьютера, ноги девицы лежали на плечах у Себастьяна, и, судя по интонациям, оба уже почти были готовы получить окончательное удовольствие друг от друга.

Ракурс был самым выгодным, чтобы разглядеть лица обоих участников, правда, девицу – в перевернутом изображении. При этом Эвелин не могла представить, как выглядит сейчас она сама: сильнейший гнев и ревность переполняли ее.

Тут Себастьян заметил, что они не одни, охнул и остановился. В эту минуту стоны девицы пошли на спад и постепенно стихли.

– Повезло, – сказала Эвелин, когда она замолчала, и уселась в кресло напротив. – А ты, Себастьян, как всегда не успел?

– Я пытался ее не пропустить! – заорал Джош, вбегая в кабинет. – Но она меня обманула! Себастьян, прости!

– Мсье Дюпон, простите, я тоже… – послышался виноватый голосок секретарши.

– Вон!!! – вне себя заорал Себастьян. Он покрылся испариной, то ли от недополученного наслаждения, то ли от неловкости. – Вон отсюда, оба!

Джош и секретарша, пятясь и пряча глаза, покинули кабинет.

Девица приподнялась на локте и как ни в чем не бывало осведомилась:

– А она почему не ушла?

Эвелин не удостоила ее ответом и подняла глаза на жениха:

– Это что?

Себастьян молчал. Щеки его были пунцовыми.

– Я спрашиваю: что такое лежит у тебя на столе, раздвинув ноги?

– Эй, мадемуазель, может, сначала разберемся, кто вы такая? – встряла девица, вставая и натягивая трусики. При этом у нее был такой вид, будто она делала это перед Эвелин каждый день.

– Меня зовут Сесиль, – представилась девица и громко застегнула «молнию» на юбке. – А вас?

– Карла Бруни.

– Хм. А если серьезно? Вы, простите, кто?

– Эвелин, я должен тебе все объяснить! – Себастьян выпрыгнул вперед, неловко застегивая ремень брюк. – Послушай, Эвелин. Дело в том, что Сесиль – она… она…

– Я его невеста.

– Кто?

– В некотором смысле она моя… В общем – да.

– Невеста? – Эвелин придала лицу выражение крайнего любопытства. – Как интересно. Ну-ну?

– Что «ну-ну»? Это недостаточное основание для того, чтобы хм… лежать на его столе?

– Я думаю, что на столе можно лежать и без оснований, не так ли, дорогой? – язвительно спросила Эвелин, и Себастьян понял, что скандала не избежать. – Значит, как я понимаю, мы с вами будем жить одной счастливой семьей!

– Что вы имеете в виду? – не поняла Сесиль.

– Что я имею в виду? Вам, простите, он когда сделал предложение?

– Эвелин, прошу тебя!

– Мне кажется, вам это едва ли будет интересно.

– Нет, отчего же! Мне интересно! Так когда же? Вчера? Сегодня?.. – Эвелин развернулась к Себастьяну. – А может, ты отлавливаешь на улице девушек, тащишь их в кабинет, а потом… а потом всем подряд делаешь предложение, чтобы не было обидно? У тебя, должно быть, пол-Франции невест в режиме ожидания!

– Эвелин, прошу тебя!

– Нет, это я прошу тебя! Ты год морочил мне голову, наконец пообещал жениться… я тебя, кстати, за язык не тянула! А теперь извольте: эта рыжая – твоя невеста?!

– Ах, вот оно что, – спокойно подала голос «рыжая» и снисходительно улыбнулась. – Тогда я понимаю вас…

– Мне очень лестно, что вы понимаете меня!

– …а также многих других.

– Многих других? И как много этих других?

– Видите ли, Эвелин, – Сесиль с величием королевы оглядела ее с головы до нот, – то, что Себастьян вам предлагал… мм… руку и сердце, это, поверьте, не стоило воспринимать всерьез.

– В самом деле?

– Да, представьте себе. Наш Себастьян – великодушный человек, и ему ничего не стоит сказать девушке то, что она мечтает услышать… Ну а потом он долго и мучительно стесняется взять свои слова обратно.

– Вот как?

– Дорогая Эвелин, – спокойно продолжала Сесиль, – раз уж мы заговорили о достоинствах… мм… нашего общего возлюбленного, я хочу добавить, что Себастьян ко всему прочему – человек достаточно импульсивный, вам следовало бы это знать и не строить слишком далеко идущих планов.

– Ну а вы-то сами хорошо это усвоили, чтобы верить ему?

Сесиль расхохоталась:

– Да. У меня было чуть больше времени, чем у вас.

– Надеюсь, больше года?

– Ха-ха. Не злитесь. Гораздо больше года. Мы знакомы миллион лет, со школьной скамьи… Себастьян мне уже несколько раз делал предложение. И только в этот раз я согласилась.

Сесиль смотрела на нее с искренним сожалением, а Эвелин казалось, что у нее на голове волосы встают дыбом.

– Миллион лет?.. Себастьян…

Себастьян стоял, отвернувшись к окну и потирая пальцами виски.

– Дело в том, Эвелин, – начал он, – дело в том… В общем, это правда.

– Что правда?

– Мы с тобой больше не можем быть вместе, Эвелин.

Ей показалось, что свет в окнах померк. Нет, и так было очевидно, что они не смогут быть вместе. Эвелин поняла это, как только шагнула в кабинет и перед глазами промелькнула вся жизнь… Но услышать эти слова от любимого мужчины, да еще и в присутствии этой рыжей шельмы с распутными глазами, которая ведет себя с ней словно жена нувориша с прислугой… это очень больно и обидно.