Текст книги "Мятежник (ЛП)"

Автор книги: Кристина Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Вода была слишком холодной, чтобы оставаться в ней долго, и я направилась к берегу длинными, чистыми гребками, встав, когда была достаточно близко. Я выходила из воды, моя ночная рубашка прилипла ко мне, прежде чем я поняла, что кто-то стоит на пляже и наблюдает за мной. И я знала, кто это был.

ГЛАВА 14

КАИН СТОЯЛ НЕПОДВИЖНО, В ОБМАНЧИВО РАССЛАБЛЕННОЙ ПОЗЕ, когда она подошла ближе, её глаза встретились с его, прежде чем отвести взгляд.

– Ты определённо выбираешь странное время для купания, – сказал он нарочито небрежно. – Я как раз собирался идти за тобой.

– Зачем?

– Я боялся, что ты собираешься утопиться.

Она рассмеялась. Он не был уверен, слышал ли он её смех раньше. Он нашёл этот звук удивительным. Обворожительным. Чёрт возьми.

– Единственная плохая вещь в моей жизни – это ты, и ты вряд ли стоишь того, чтобы за тебя умирать. Я просто люблю воду. Я нахожу её целебной.

Это на мгновение поразило его.

– Этого не может быть. Ты не одна из Падших.

– Я понимаю это. Это не исцеляет меня физически, но успокаивает мою душу и помогает сосредоточиться.

– Я вижу.

Это было не всё, что он видел. Она пошла купаться в своей длинной ночной рубашке, и теперь она прилипла к её телу, обрисовывая все черты. Её тёмные, холодные соски прижались к влажной ткани, и если бы он коснулся её губ, то почувствовал бы вкус прохладной солёной воды, прежде чем согреть их своим дыханием. Он мог видеть её прекрасные ноги, линии её тела, соблазнительную тень между её бёдер.

– Достаточно насмотрелся? – насмешливо сказала она.

Он держал её халат на случай, если ей захочется снять ночную рубашку, но она просто взяла его у него.

– Не совсем.

Она этого не знала, но он мог видеть шрамы.

Что-то вспороло ей живот, и, если бы когти проникли глубже, они бы выпотрошили её. Ещё один шрам пересёк её плечо, прошёл через округлый изгиб одной груди, прежде чем скользнуть под другую. Нефилимы. Он знал, даже не видя их, что у неё на спине тоже были шрамы, и ему было интересно, что бы она сделала, если бы он спросил её о них. Они были жестокими и ужасными, несмотря на то, что они были исцелены, и он понимал её достаточно хорошо, чтобы знать, что они преследовали её.

Он был не таким дураком, чтобы нарушить их внезапное понимание.

– Я так понимаю, ты чувствуешь себя лучше?

– Почему нет?

– Ты была довольно хорошо выжата сегодня днём. Видения всегда отнимают у тебя так много сил?

Она бросила на него подозрительный взгляд. Он был осторожен, в этот момент он искал информацию, а не секс.

– Не всегда. Обычно всё гораздо хуже.

Он обдумал это, а затем отложил для дальнейшей возможности использовать.

– Ты что-нибудь ела?

– Я не голодна.

– Не утруждай себя ложью. Я знаю, что ты умираешь с голоду.

– Тогда не утруждай себя вопросами, – парировала она. – Я выживу.

– Разве волшебный торговый автомат кухонь Шеола не заставляет внезапно появиться всему, что ты хочешь? Они всегда работали круглосуточно, хотя будь я проклят, если смогу понять, как они работают.

– Мне неприятно указывать тебе, что ты уже проклят, – сладко сказала она.

Он разразился лающим смехом.

– Так и есть. Как тактично с твоей стороны.

– Ты не реагируешь на такт. Ты не реагируешь на угрозы. Ты ни на что не реагируешь, – сказала она. – Я не могу избавиться от тебя.

«Я реагирую на тебя, малышка», – подумал он, сохраняя невозмутимое выражение лица.

– А почему ты должна этого хотеть? Я красивый, обаятельный и доступный. Почему бы для разнообразия не повеселиться?

Она приподняла бровь. Солёная вода сделала её каштановые кудри ещё более дикими вокруг лица, и ему было трудно читать её мысли.

– Если бы я искала что-то приятное, это, конечно, не касалось бы мужчин.

Он бросил на неё любопытный взгляд.

– Я думал, тебя не интересуют женщины?

Ему удалось поколебать её вновь обретённое спокойствие.

– Меня, как ты выразился, никто не интересует. Почему ты не можешь просто оставить меня в покое?

– Может быть, потому что ты такая чертовски милая.

Он знал, что она хотела ударить его, сильно. И он знал, что она не хотела прикасаться к нему. Удар по нему приведёт к сексу так же верно, как и поцелуй.

Он держался на расстоянии. Чёрт возьми, его чуть не сбило с ног, когда он в последний раз прикасался к ней. Рано или поздно им придётся покончить с этим, когда придёт время. Но не сейчас.

– Я хотел поговорить с тобой, – сказал он.

Во всяком случае, она стала более осторожной.

– О чём?

– О твоём видении, – она накинула халат поверх мокрой рубашки и направилась к дому, он легко поспевал за ней. – Что именно ты видела?

Она бросила на него подозрительный взгляд.

– А что? Ты пытаешься что-то скрыть?

Он громко вздохнул.

– Много всего, но ничего, что касалось бы Источника.

– А дальше ты скажешь, что не охотишься на беспомощных женщин.

Ей удалось заставить его рассмеяться.

– Ты действительно считаешь себя беспомощной?

Она обдумала это.

– Нет.

– Согласен. Источник, однако, в настоящее время прикована к постели с самой маловероятной беременностью со времён непорочного зачатия, и кто-то слишком легко добрался до неё. Что ты видела?

Она остановилась на пороге большого дома, глядя на него с разочарованием.

– Разве ты не слышал обо мне? Насколько никчёмны и убоги мои так называемые видения? Они почти никогда не бывают ясными, никогда не бывают точными. На этот раз меня просто пронзило чувство всепоглощающего ужаса, и я увидела Элли, лежащую на полу, схватившуюся за живот, кровь лилась меж её ног.

– Но этого не произошло. Мы добрались туда вовремя.

– Вот именно. Видение не было истинным видением будущего, это было предупреждение об одной возможности. Неизбежной возможности, и, если бы я спала, я могла бы подумать, что это просто кошмар. У меня их достаточно.

Ему было интересно, считает ли она эротический сон, который он послал ей, кошмаром. Он бы многое отдал, чтобы узнать, что за кошмары снились Марте и имели ли они какое-то отношение к шрамам, которые пересекали её бледную кожу.

– Но ты не спала, и ты знала, и ты добралась туда вовремя. Не нужно беспокоиться о том, что, если. На этот раз видение спасло её.

Если она и была благодарна ему за поддержку, то никак этого не показала.

– Могло быть и лучше! Это могло бы, по крайней мере, дать мне намёк на того, кто угрожал ей и почему.

– Жизнь редко бывает такой удобной. А как насчёт второго видения?

Теперь она действительно что-то заподозрила.

– Как ты узнал, что у меня было второе видение?

– У меня есть глаза, Марта. Я был там. Что ты тогда увидела?

Слишком поздно он понял, что поскользнулся и назвал её настоящим именем. Если повезёт, она ничего не заметит.

– Ничего конкретного. Просто чёткое осознание того, что ребёнок здоров, что мерзкая смесь его не коснулась. Я всё это время знала, что ребёнок и Элли переживут эту беременность живыми и здоровыми, но Элли слишком боится мне поверить. Ей даже не нужен постельный режим, по крайней мере, не ради ребёнка. Рейчел отправила её спать, потому что Элли слишком сильно волновалась, и это заставит её расслабиться.

– Мне кажется, это дало бы ей ещё больше времени для беспокойства.

– Мы по очереди отвлекаем её. С ней всегда кто-то есть.

– Не сегодня.

Марта нахмурилась. Восхитительные маленькие губы, которые ему хотелось поцеловать, но он не двигался.

– Нет, не сегодня. Рейчел сказала, что почувствовала, как Азазель зовет её. Это было что-то несущественное, но она отсутствовала достаточно долго, чтобы это произошло. Кто-то знал, что делал.

– Очевидно. Знаешь, мисс Мари, мне кажется, у нас есть общие интересы. Мы оба хотим выяснить, кто пытается навредить Источнику. У меня есть предложение.

– Мне оно не понравится.

– Нет, скорее всего, не понравится. Я думаю, мы должны работать вместе, чтобы выяснить, кто угрожает Элли.

– Нет.

Он посмотрел на её отвёрнутое лицо, пытаясь оценить её реакцию.

– В самом деле? Я бы подумал, что твои опасения были достаточно сильны, чтобы ты использовала любое оружие, какое только сможешь.

– Только не тебя. Я лучше всего работаю сама по себе, – сказала она напряжённым, защищающимся голосом.

Защита – это хорошо – это означало, что он добрался до неё. Но тогда он знал это.

– Как и я, обычно. Но каждый из нас привнёс бы в расследование особые сильные стороны, если бы решил работать вместе. Ты должна позволить мне помочь.

– Только через мой труп.

Эта мысль поразила его. Сама возможность этого была одновременно реальной и глубоко тревожащей. Если её видение помешало кому-то причинить вред Источнику и её нерождённому ребёнку, то следующим логическим шагом для этого кого-то было бы избавиться от того, кто или что встало у него на пути. А именно, Марта.

– Ты можешь быть в опасности, – резко сказал он.

Она рассмеялась над этим.

– Вряд ли. Никто не думает, что я представляю реальную угрозу их планам. Мне просто повезло, что я остановила нападение на Элли. Даже сломанные часы показывают правильное время дважды в день.

– Прекрати, – его слова были холодными и отрывистыми.

Она посмотрела на него в замешательстве, плотнее запахивая халат. От неё пахло океаном, чистотой, и ему захотелось слизнуть соль с её кожи. От неё пахло цветами и решимостью. От неё пахло богатой, сладкой кровью, которая так яростно пульсировала в её венах, и он хотел её достаточно сильно, чтобы забыть обо всём, если она подаст ему хоть малейший знак.

Хорошо, что она никогда этого не сделает.

– Мы с тобой оба знаем, что твои видения спасли не одну жизнь, – продолжал он. – Ни один из известных мне пророков или провидцев никогда не обладал точным знанием. Как ты думаешь, почему появились карты и руны? Они не предназначались для повседневного использования, как сейчас. Они использовались настоящими оракулами, чтобы помочь объяснить их призрачные сны.

– Так ты говоришь мне, что я должна вложить деньги в колоду карт Таро? – протянула она, осмеливаясь насмехаться над ним.

Мало кто когда-либо делал это, обычно он был тем, кто насмехался и издевался. Он посмотрел на неё с досадой и восхищением.

– Я говорю тебе, не кори себя. Никто не любит мучеников.

Она замерла. Так много нужно для того, чтобы заставить её помочь ему.

– Иди к чёрту.

Он не придумал очевидного ответа. Они оба знали, что он хотел трахнуть её, и даже используя это слово, она говорила всё в открытую.

– Я полагаю, это означает, что ты не будешь помогать мне в расследовании.

– Я думаю, ты прав, – сказала она, начиная отходить от него.

Хотя они двигались в одном направлении, он решил дать ей передышку. Дать ей время подумать об этом.

– Если ты передумаешь, всё, что тебе нужно сделать, это постучать в мою дверь.

– Катись в ад!

Он подумал о Тёмном Городе, о холодной, пустой серости этого места и поморщился.

– Был там, не понравилось, – пробормотал он. – Подумай об этом.

Она не удостоила его даже взглядом.

ГЛАВА 15

Я дрожала к тому времени, как добралась до своей комнаты, промокшая ночная рубашка хлопала по моим ногам. Я направилась прямо в свою маленькую ванну и сняла всё, со вздохом облегчения ступив под горячую струю душа. Казалось, мне потребовалась целая вечность, чтобы перестать дрожать, и я прислонилась лбом к плитке, позволяя воде хлестать по мне, смывая моё напряжение.

Неужели я была неправа, так быстро отвергнув его предложение? Может быть, мне следует последовать старому совету: держать своих друзей близко, а врагов ещё ближе. Он был логичным подозреваемым в любом заговоре с целью причинить вред ребёнку Элли, и я инстинктивно знала, что нападение было совершено на нерождённого ребёнка, а не на саму Элли. Он был новичком, змеёй в нашем саду. Он был настолько очевиден, что его следовало бы не принимать во внимание.

Но жизнь не была одним из детективных романов Элли. Иногда самый очевидный ответ был правильным.

Он хотел работать со мной, чтобы найти преступника. Я могла бы посмеяться над самой этой идеей. Скорее всего, хотел обмануть меня. Но зная это, разве я не была бы в идеальном положении, чтобы точно выяснить, в чём заключалась его таинственная цель? Это дало бы мне доступ к нему, который не был основан на его совершенно притворных попытках затащить меня в постель.

По крайней мере, я предположила, что они были притворными. Думать об этом было плохой идеей, но как только я начала, было трудно остановиться. Я снова почувствовала вкус его губ. Почувствовала безошибочную твёрдость между его ног.

Это ничего не значило. Он был мужчиной, и я вспомнила, какими бывают мужчины. Даже ангельские. Он с радостью затащил бы меня в постель, и для него это значило бы не больше, чем съесть сэндвич, способ утолить очередной голод.

Но если бы у нас было на чём сосредоточиться, он бы оставил меня в покое. Предположительно. Не было никакой гарантии, и он, казалось, получал особое удовольствие, пытаясь выбить меня из колеи, но, если бы он действительно чего-то хотел от меня, я могла бы заставить его вести себя прилично.

Я выключила воду, наконец-то согревшись, и схватила пушистое банное полотенце, обернув его вокруг себя, а затем направилась обратно в спальню. Я была измучена, но, если бы я легла с мокрыми волосами, они превратились бы в нелепую массу кудрей. Мне следовало бы поискать полоску полотенца, которую я обернула бы вокруг головы в почти бесполезной попытке приручить их, но даже это казалось слишком большим усилием. Я дотащилась до кровати и легла, всё ещё надёжно обёрнутая полотенцем. Мгновение спустя я заснула.

Мгновением позже мне приснился сон.

Иди ко мне. Звук его голоса доносился с ветром, но у меня хватило здравого смысла не двигаться. Даже когда кровать прогнулась под его весом, я не пошевелилась, и теперь он смотрел на меня сверху вниз, его глаза скользили по моему телу. Я была полностью обнажена под его пристальным взглядом, и мне хотелось прикрыться. Не мою грудь и лобковую область, а мои шрамы. Я обхватила себя руками. Его руки были твёрдыми, когда он убрал их, открывая меня своему пристальному взгляду.

Затем он пошевелился, и его горячее дыхание коснулось моей кожи, его длинные волосы скользнули по мне, его ладони легли на мои руки, удерживая меня неподвижно. А потом его губы коснулись моей кожи, и мне захотелось заплакать.

Это был не эротический поцелуй, не возбуждающее поддразнивание моих внезапно напрягшихся грудей. Это был мягкий, сладкий поцелуй в то место, где когти глубоко впились в мою плоть, где шрам сморщился уродливым образом. Поцелуй, благословение, за которым последовал ещё один, а затем ещё один, когда его рот провёл по жестокой линии шрамов, затем перешёл к следующему, я плакала под плотно закрытыми веками.

Он ничего не сказал, но я всё равно услышала его мысли.

– Тебе не должно быть стыдно за эти шрамы, – сказал его голос в моём сне. – Это знак чести.

Его руки скользнули вниз по моим рукам, обхватывая мои бёдра, когда он целовал мою израненную кожу, и я даже не думала о том, что он делал, настолько потерявшись в благословенной магии его рта. Пока он не остановился, и я не поняла, где он, его лицо упёрлось мне в живот, прежде чем он поймал мои бёдра и медленно развёл мои ноги в стороны.

Я знала, что не должна позволять ему, но его голос в моей голове был мягким и успокаивающим.

– Позволь мне, – прошептал он. – Я позабочусь о тебе. Позволь мне любить тебя.

Любить меня? Это было невозможно. Ещё одно доказательство того, что это была всего лишь фантазия, и это был даже не Каин, а какой-то чудесный, похожий на сон вариант. Даже во сне я не была уверена, что хочу этого, но его уговаривающий голос успокоил меня, и я открылась для него, для шока от его губ между моих ног, его языка, прикасающегося ко мне, пробующего меня на вкус, облизывающего меня.

Его пальцы согнулись, лаская мои бёдра, пока он держал меня неподвижно, и я знала, что должна наклониться и оттолкнуть его голову от себя. Схватить его длинные волосы в кулак и дёрнуть.

Я не хотела этого делать. Я хотела, чтобы его губы и язык были на мне, хотела странных ощущений, пронизывающих моё тело и когда он отпустил мои бёдра, я не пыталась их сомкнуть, просто выгнулась ему навстречу, желая большего.

Прикосновение его пальцев было прохладным потрясением, но ничто не могло сравниться с ощущением, когда он скользнул в меня, и я услышала свой тихий крик с отдалённым удивлением. Это было… странно. Хорошо. Входя в меня, он скользил по моей коже языком, я внезапно наполнилась самой удивительной потребностью.

– Больше.

Я не узнала грубый, нуждающийся шёпот, но я чувствовала странное наслаждение от его смеха на моём клиторе, а затем его зубов, что деликатно прикусили мою кожу, когда он вытащил свой длинный палец, а затем протолкнул два внутрь.

Я тут же раскололась, мой голос охрип, когда я закричала.

– Не…

– Не… останавливайся.

Он не сделал этого, столкнув меня с той вершины, а затем потащив меня на другую выше, круче, и я знала, что падение в темноту будет ужасающим, и я знала, что не смогу, не буду, бороться с ним. Я хотела этого. В уединённой темноте моих снов я хотела всего, потому что ничто не было реальным. Утром не будет ничего, кроме слабой дрожи воспоминаний. Воспоминаний о вещах, которых никогда не было.

Он придвинулся и задышал мне в ухо, пока я лежала, удовлетворённая и томная после этого.

– Ты хочешь меня? – прошептал он. – Или тебе этого было достаточно?

Как, чёрт возьми, я могла сказать это? За исключением того, что это был сон, и я знала, что на самом деле ничего не произносила. Это был мой голос в тёмном ночном воздухе, говорящий:

– Я хочу тебя. Покажи мне.

Он придвинулся ко мне, оказавшись между моих ног, и я впервые почувствовала, как он крепко прижался ко мне, толстая выпуклость тёрлась вверх и вниз по моей чувствительной плоти, и я снова кончила, так быстро, что это потрясло меня. Я не была уверена, хочу ли я смеяться или плакать.

– Я жалкая, – сказала я в темноте.

– Ты неотразима, – сказал он и приподнял бёдра, наклоняясь, чтобы прижаться ко мне, и я хотела, нуждалась в том, чтобы почувствовать его внутри себя, почувствовать толчок, пульсацию и ощущение всего этого на мне, и я выгнулась, ожидая плотного скольжения.

Когда это произошло, это было лучше всего, что я когда-либо чувствовала в своей жизни, твёрдое и шелковистое, толкающееся внутри меня с такой медленной осторожностью, что мне хотелось кричать. И всё же я знала, что не могу торопить его, даже не прикасаясь к нему, я знала, что он намного больше, чем… Сама мысль была предательской. Сильный толчок причинил бы мне боль, как бы сильно я этого ни хотела, и я снова почувствовала, как в уголках моих глаз выступили слёзы.

А потом он оказался внутри меня, и я была так невероятно полна, что не могла пошевелиться, когда тепло окутало мою грудь, мою кожу покалывало от абсурдного, бездыханного напряжения, которое было в равной степени дискомфортом и восторгом. Его рот был на моей шее, облизывая, и я вздрогнула. На этот раз это должно было случиться, и я бы позволила этому случиться. Это был сон, и я была в безопасности. Я могла бы поддаться фантазии, и никто бы не узнал.

Он осторожно вышел и вернулся обратно, и я сдвинулась, пытаясь приспособиться к его размеру. На мгновение я разозлилась на саму себя. Почему я не могла представить свои фантазии лучше, по крайней мере, вызвать в воображении мужчину более скромных пропорций? Я хотела, чтобы это произошло, я хотела испытать оргазм, и я одновременно хотела, чтобы он оставил меня в покое.

Но Каин из сна не собирался оставлять меня. Он двигался чертовски медленно, когда я начала приспосабливаться к нему, принимая его без всякого дискомфорта, и тогда он, наконец, вошёл так глубоко внутрь, что я поняла, что больше не выдержу, я почувствовала, как ещё один небольшой оргазм поглотил меня. Я откинулась назад, готовая позволить ему пережить это. Я кончила.

– Нет, ты не должна, – прошептал он мне в кожу.

Он двигался, всё ещё твёрдый внутри меня, и я позволила себе плыть по его течению, томному, ленивому, нетребовательному, пока снова не началось жжение, сладкие маленькие покалывания возникающего отклика. «Нет», – подумала я. «Невозможно».

– Да, – сказал он, прижимаясь губами к моему уху, проводя ими вниз по шее, пока он толкался, уверенно, сильно, и я была скользкой, покрытой плёнкой пота, и я начала дрожать, когда почувствовала его рот на себе.

Я закрыла глаза, позволив ему поиграть с моим быстро бьющимся пульсом, почувствовала, как его язык лизнул меня и вонзился в основание моей шеи, и я выгнулась навстречу ему, снова нуждаясь, балансируя на грани того, с чем я боялась столкнуться.

Его зубы впились в меня, и я дёрнулась от удовольствия. Он не мог взять мою кровь, он бы не посмел. Я не была его парой – это убило бы его. Но мы могли бы поиграть в эту игру во сне, и это не имело бы значения. Мне нечего было бояться поступка, который раньше пугал меня.

Теперь это меня не пугало. Напряжение нарастало так сильно, что было почти больно, и мне нужна была разрядка, которую я не могла понять. Я обвила руками его шею, запустила пальцы в его длинные волосы, лаская его. Мне нужно было, чтобы он взорвался внутри меня, мне нужно было, чтобы он ласкал моё горло и пил из меня. Он внутри меня, я внутри него. Он звал меня, требовал. Я хотела накормить его, на таком первобытном уровне, что это заставило меня дрожать ещё больше. Я хотела отдать ему всё, позволить ему наслаждаться моей плотью, пока от меня ничего не останется.

– Возьми меня, – прошептала я хриплым голосом. – Возьми меня всю.

И я двинулась, обнажая шею перед ним.

Он толкнулся так глубоко и сильно, что это было своего рода удовольствие, боль, которая заставила меня балансировать на самом краю. И когда я почувствовала, как его зубы глубоко вошли в моё горло, я содрогнулась, потерявшись в пульсации моей крови в его губах, пульсации его спермы внутри меня. Потеряна навсегда, пока, как я и хотела, ничего не осталось.

Я села, одна в темноте, вся в поту, дрожа. Это случилось снова. Полотенце соскользнуло, пока я спала и металась, мои одеяла валялись на полу. Всё моё тело покалывало, и я осторожно провела руками по коже, не уверенная, были ли на мне другие, настоящие руки. Мои пальцы скользнули по моей маленькой груди, мои соски были такими твёрдыми, что причиняли боль. Я почти нежно провела по первому шраму вниз по животу, затем коснулась себя между ног, дрожа от этого ощущения. Я, конечно, была мокрой. Возбуждённой. Но больше там не было ничьих рук. Ничей член не проскользнул внутрь. Никто не вонзал свои зубы в мягкое основание моей шеи.

Я научилась доставлять себе удовольствие. Это было между мной и моим телом, и я могла быстро и эффективно довести себя до оргазма. Я провела пальцами по мягким завиткам, думая, что могла бы стереть воспоминание о сне своими собственными руками. Но нет. Я собиралась опустошить свой разум, вообще ни о чём не думать и снова заснуть. Я перевернулась на живот, но ощущение смятых простыней на моей груди, на моей плоти было стимуляцией, которую я не могла вынести. Я повернулась на бок, свернувшись в тугой клубок, желая уснуть. И на этот раз снов не было.

ГЛАВА 16

ЖАЛЬ, ЧТО Я НЕ МОГЛА СКАЗАТЬ ТО ЖЕ САМОЕ в течение следующих трёх ночей. Это должно было быть проще. Я не видела Каина. Он был там, я иногда слышала, как он ходит по другую сторону стены. Но его не было за ужином, я не сталкивалась с ним в коридорах, он не появлялся, когда я меньше всего этого ожидала. Я могла спокойно ходить по пляжу, я могла тренироваться под руководством Михаила в полном тренажёрном зале, в котором никогда не было Каина. Я могла посидеть и поговорить с Элли, составить ей компанию, зная, что Каин не появится внезапно, чтобы выразить своё почтение. Я была в безопасности.

Я была несчастна.

По ночам мне снились сны, и я почти предпочла бы обоюдоострый меч моих видений. Вместо этого меня мучили сны о такой откровенной сексуальности, что я просыпалась, краснея. Я была в состоянии постоянного возбуждения, кожа была невероятно чувствительна, я пыталась сказать себе, что это были просто эротические сны, которые приходили, чтобы дразнить меня, преследовать меня, будить меня в состоянии дрожащего завершения. Это не работало. В этом не было никакого смысла. Кульминация сна будила меня, но, когда я просыпалась, я была возбуждена и желала большего, и даже мои собственные опытные руки не могли принести облегчения. После моей первой попытки мне даже не хотелось прикасаться к себе. Я хотела, чтобы на мне были чьи-то руки. И я знала, чьи это были бы руки.

– Что случилось, Марта? – голос Элли прорвался сквозь мою рассеянность, и я поняла, что за последние пять минут не сделала ни одного хода в нашей игре в криббидж.

Я виновато подняла глаза. К настоящему времени, через три дня после нападения, всё успокоилось до относительно нормального темпа, хотя Разиэль был склонен появляться в неожиданные моменты, как будто он боялся, что весь ад вырвется на свободу, если он не будет уделять пристального внимания жене. Теперь у Элли была круглосуточная охрана, и я была просто одной из тех, кто составлял ей компанию.

– Извини, – пробормотала я. – Мои мысли где-то в другом месте.

– Я точно знаю, где были твои мысли, – сказала она, откладывая карты и отодвигая доску для криббиджа.

Я назвала бы это блефом.

– И где же?

– В штанах Каина.

Я вздрогнула от неожиданности.

– Элли!

– Хорошо, хорошо, я не должна была так говорить, – легко сказала она, ничуть не смутившись. Элли никогда не была застенчивой, скромной женщиной. – Но это правда, не так ли?

– Конечно, нет. Меня не интересует секс.

Элли издала издевательский смешок.

– Ты можешь обманывать себя, детка, но ты не сможешь обмануть меня. Я узнаю все признаки. Я, честно говоря, думала, что в тебе этого нет. Я думала, что ты положила всё это в могилу вместе с Томасом, и ты осталась с нами, чтобы спрятаться. На самом деле, я всё ещё думаю, что это правда. Просто приход Каина вытащил тебя из той могилы, брыкающуюся и кричащую.

Я скорчила гримасу.

– Это действительно ужасный образ.

Она усмехнулась.

– Это так, не так ли? Итак, каково это быть человеком, как и все мы? Жертвой животной похоти?

– Это не так! Ты неправильно истолковала мою настоящую неприязнь к этому человеку. Ему нравилось дразнить меня, вероятно, потому, что он думал, что я подавлена. И это правда, и я совершенно счастлива оставаться такой. К счастью, он оставил это.

– Ага, – сказала Элли.

– Ага, что?

– Вот что приводит тебя в замешательство. Я признаю, что Каин – это не лучший выбор для партнёра. Он манипулирующий, злой и совершенно ненадёжный, по мнению всех, и, если он говорит, что начинает всё с чистого листа, мало кто ему верит.

– Значит, ты можешь понять, почему я не заинтересована…

– Не беспокойся, – перебила меня Элли. – Ты практически трепещешь от интереса. Я не говорю, что он подходит только чтобы утолить сексуальный голод, но он известен своим сексуальным опытом, а тебе не помешал бы эксперт. Наслаждайся жизнью, и когда он уйдёт, если он уйдёт, ты сможешь найти более подходящего долгосрочного партнёра.

– Ты сумасшедшая, – сказала я, задаваясь вопросом, в чём состоял легендарный сексуальный опыт. – Я не настолько склонна к саморазрушению. Кроме того, я ему не интересна.

– Ты не видела, как он выглядел после того, как у тебя было второе видение.

– Ты тоже этого не видела. Тебя накачали наркотиками, – парировала я.

– Ты долго отсутствовала, малышка, – сказала она. – Какое бы лекарство они мне ни дали, оно было относительно кратковременным. Я проснулась и увидела Каина, сидящего на полу, баюкающего тебя на руках, огрызающегося, как питбуль, на любого, кто пытался тебя забрать. Я видела, как он смотрел на тебя, как гладил твои волосы. Я видела его, Марта. В какую бы игру он ни играл, с тобой, с Азазелем, со всеми нами, между вами есть что-то ещё.

– И ты основываешь это на своих наблюдениях, когда ты оправлялась от допинга и попытки убийства?

Элли пожала плечами.

– Я называю это так, как я вижу.

– Ты безнадёжный романтик, который хочет настоящей любви и счастливого конца для всех, – сказала я, ненавидя всё это. – А жизнь просто не такая.

– Нет, – согласилась она. – Жизнь – нет. Но Шеол может быть.

Я повернулась к ней.

– У меня была моя настоящая любовь и счастливый конец. Он ушёл, и теперь я могу жить дальше в приятном, мирном вдовстве. Если бы некоторые люди не решили, что я была подходящей добычей, чтобы дразнить, насмехаться и притворяться… – я замолчала, поняв, что разглагольствую.

Если бы я хотела показать, насколько меня всё это не тронуло, разглагольствования было бы неподходящим способом сделать это.

– Притворяться в чём? – Элли сразу же уловила это неудачное слово.

– Притворяться, что он заботится о некоторых вещах, когда я не думаю, что у него вообще есть какие-либо эмоции, – закончила я немного неубедительно.

– О, у Каина есть эмоции, всё в порядке, – рассудительно сказала Элли. – Большинство из них некрасивы. Я думаю, он чувствует ненависть, гнев, презрение, похоть, сильную потребность в мести. Я думаю, он жаждет справедливости, даже если не знает, что это такое. И я думаю, что он тоскует по тебе, даже если не признаётся в этом. Он так погружен в роль, которую играет, что всё настоящее и хорошее скрыто внутри.

– Боже милостивый, Элли. Тебе нужно вернуться к писательству. Ты сочиняешь романы из реальных людей. Все эти вещи, которые ты рассказываешь мне о Каине – это твоё воображение. Он не измученный герой. Он просто мелкий нарушитель спокойствия, который манипулирует людьми, заставляя их реагировать на его игры.

Элли улыбнулась, ничуть не обидевшись.

– Из Каина получился бы паршивый герой. Он слишком сложный. Может быть, если бы я писала вдохновляющую художественную литературу вместо детективов…

– Может быть, если бы ты писала фэнтези, потому что того, о чём ты говоришь, не существует, – возразила я. Я подобрала разбросанные карты. – Меня тошнит от криббиджа. Не так часто получается доиграть до пятнадцати и насладиться этим. Давай поиграем в джин.

Элли взяла карточки.

– Хорошо, я поняла. Мы больше не будем об этом говорить. Но я думаю, что тебе нужно быть непредвзятой, когда дело касается Каина. Он пытается спровоцировать реакцию коленного рефлекса. Тебе следовало бы знать, что лучше не плясать под его дудку.

– Я не пляшу, – мрачно пробормотала я, жалея, что не могу чем-то занять свои нервные руки.

Меня охватило напряжение, такое непохожее на меня. Я поправила свободные складки своего лавандового платья. Мне вдруг стало тошно от всей моей одежды, в чём я винила беспокойство, охватившее меня в последнее время. Я нашла несколько вещей с большим количеством цветов, чем я привыкла, в глубине своего шкафа, и Тори спустилась с охапкой своих старых платьев. Она была выше меня и немного более пышной, и, по крайней мере, одно платье, тёмно-изумрудного цвета, которым я всегда восхищалась на ней и тайно желала, было вырезано так низко, что обнажало верхнюю часть моих шрамов, что означало, что я никогда не смогу его надеть. Но я всё равно сохранила его, потому что оно мне нравилось.