Текст книги "Принц похищает невесту"

Автор книги: Кристина Додд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10

В кармане у Сорчи звенели чудесные, добытые с таким трудом двести фунтов. Она чуть ли не вприпрыжку шла к постоялому двору, который ей рекомендовал мистер Макмуртри.

Арну будет очень доволен ее успехом! И удивлен тоже. Хоть он и старался не выказывать своих сомнений, но он явно не был уверен в том, что ей удастся получить ту сумму, которую они сочли разумной. Плюс у нее еще была дополнительная причина радоваться: она знала, что Макмуртри найдет для лошадей хороших хозяев. Под этим суровым и грубым обличьем скрывался, несомненно, хороший человек.

Сорча постучала в узкую дверь в стене, которую Макмуртри неплохо ей описал. Когда ей открыла служанка, Сорча улыбнулась. Стараясь говорить по-мужски низким голосом, она объявила:

– Я пришла поесть.

Девушка осмотрела Сорчу, а потом сказала:

– Ладно. Я Ивлин. Нам сюда.

Ивлин привела Сорчу в небольшую сумрачную прихожую, украшенную двумя мраморными статуями, изображавшими нимф, которые держат на плечах амфоры для воды. Несколько странный выбор для постоялого двора, да и само заведение какое-то странное. Вернее… слишком роскошное для постоялого двора.

Следуя за Ивлин по длинному коридору, Сорча обратила внимание на ряд закрытых дверей по одну сторону. По другую сторону в самом центре оказались закрытые двустворчатые двери. Стены были оштукатурены, побелены и украшены картинами в рамках. На них изображались прелестные женщины на разных стадиях раздевания. Сорча задержалась около одной из них – хорошо написанной сцены: женщина купается в освещенном луной водопаде, выражение лица у нее испуганное. На скале над ней в полутьме стоит мужчина и его конь. Мужчина смотрит вниз, на девушку. Его выражение мрачной решимости заставило сердце Сорчи забиться быстрее. У женщины нет шансов: он захватит ее и сделает то, что хочет.

– Пошли! – Ивлин схватила Сорчу за руку и потянула за собой. – Сможешь полюбоваться картинами по дороге к выходу. Впереди будет кое-что получше.

– Правда? – Сорча пошла за ней. – Я немного разбираюсь в искусстве, эта картина прекрасна. Она рассказывает целую историю. Должно быть, это Зевс и одна из его возлюбленных?

– Не знаю. – Видимо, Ивлин была прислугой и поэтому спешила. – Спросишь у мадам.

– Мадам? Это она управляет постоялым двором?

– Железной рукой в бархатной перчатке.

Они миновали открытую дверь в спальню! Как странно, спальня на первом этаже! Свет из открытого окна упал на Ивлин. Она оказалась очень хорошенькой. Шелковистая кожа, покрытая красивым загаром, большие карие глаза с пушистыми ресницами. Волосы цвета красного дерева, доходившие до плеч. Весьма странное для служанки одеяние и слишком смелое – платье, сшитое из почти прозрачной ткани, походило на ночную сорочку с большим вырезом и множеством кружев. Возможно, этот наряд был рассчитан на то, чтобы выманивать монеты у скупых мужчин.

С того времени как Сорча покинула монастырь, она многое успела узнать.

– А на чем ты специализируешься?

Сорча надеялась, что здесь на кухне могут пригодиться ее травы. За время путешествия у нее сложилось не очень благоприятное впечатление о шотландской кухне.

– На чем специализируюсь? Надуваю волынку.

– А что это? Какое-то блюдо с колбаской?

Девушка расхохоталась:

– Можно и так сказать. – Она остановилась так резко, что Сорча, засмотревшаяся на очередную картину, едва не налетела на нее. – А ты уже этим занимался?

– Ты имеешь в виду, ел ли я колбаски? Разумеется, ел. И не раз.

– Гм… – Девушка внимательно осмотрела Сорчу и с подозрением в голосе спросила: – Кто тебя послал?

– Макмуртри, торговец лошадьми.

– Точно не констебль?

– Точно. – Констебль? Почему Ивлин решила, что ее послал констебль? – Это был Макмуртри. Я только что продал ему лошадей. Если точнее – лошадь и пони. – Сорча не удержалась и похвасталась: – И я получил больше, чем он собирался заплатить.

Взяв Сорчу за руку, Ивлин посмотрела на ее пальцы. Неожиданно на ее лице расцвела озорная улыбка, и она загнула Сорче пальцы так, чтобы получился кулак.

– Какая прелесть! Мадам не простит мне, если я не поделюсь с ней шуткой.

Сорча все больше и больше удивлялась.

– Какой еще шуткой?

Вернувшись к большой двустворчатой двери, Ивлин решительно постучала.

– Входите! – раздался грудной, хорошо поставленный голос.

Картинно распахнув двери, Ивлин жестом пригласила Сорчу войти.

Небольшая гостиная была выдержана в аквамариновых тонах и со вкусом обставлена мебелью, которая могла бы украсить любую комнату аристократки. Окна занавешены тяжелыми шторами, комнату освещают свечи. Их танцующий свет падал на лицо женщины огромного роста и невероятных габаритов. Она была облачена в свободное одеяние, падавшее красивыми складками, поверх одеяния – забрызганный красками фартук, лишь подчеркивавший ее габариты. Многочисленные подбородки шли от груди к лицу, так что шеи не было видно. Челюсти у нее были массивные, а рот напоминал крошечный красный бантик. Нос напоминал комок, а глаза… ее мудрые карие глаза заставили Сорчу вспомнить мать Бригитту.

Дама стояла перед мольбертом и держала в руке кисточку с алой краской. Едкий запах минерального растворителя смешивался с ароматом цветов.

На фоне задника из синего бархата стояла молодая женщина лет двадцати пяти, на которой не было ничего, кроме цветка за ухом и простыни, завязанной на бедре. Светлые волосы волной падали ей на спину, а руки тянулись вперед и вверх, словно пытались поймать какое-то невидимое сокровище.

У Сорчи от изумления отвисла челюсть. Она прекрасно знала, что бабушка напомнила бы ей о том, что принцессам не полагается быть обескураженными, но румянец разливался по ее щекам, и она никак не могла оторвать взгляда от этой невероятной сцены. Она даже моргнуть не могла!

– Это мадам Пиншон. – Ивлин закрыла за Сорчей дверь и прислонилась к створке. – Мадам, этот юнец, – она подмигнула огромной женщине, – постучал в заднюю дверь и попросил, чтобы ему дали поесть.

– Неужели?

У мадам было контральто. Судя по тому, что было изображено на холсте, ее кисти принадлежали и те картины, которые висели в коридоре. На полотне была изображена бледная нимфа, окруженная синими тенями деревьев. Она тянулась к серебряной луне.

Восхищение моментально прогнало неловкость, которую почувствовала было Сорча.

– Вы невероятно талантливы! – с восхищением промолвила Сорча. – Впрочем, не я первая вам это говорю.

– Тем не менее приятно получить комплимент.

Мадам протянула ей руку.

Сорча взяла протянутую руку и отметила короткие пальцы, широкую ладонь и плоские ногти, испачканные краской.

– Соль земли, – прошептала она еле слышно. Мадам рассмеялась – громко и искренне.

– Совершенно верно!

– У мадам самый острый слух во всей Шотландии, так что следи за тем, что будешь говорить, – посоветовала Ивлин.

Девушка с поднятыми руками подала голос со своего места:

– Она знает больше, чем любая из нас готова рассказать другим. Но она очень хорошо знает, что такое сдержанность.

– А вот ты, напротив, отнюдь не сдержанна в том, что касается моих тайн, – укоризненно заявила мадам. – Я предпочитаю, чтобы мои жертвы оставались в неведении.

– Жертвы?

Сорча попятилась, но мадам продолжала держать ее за руку.

– Это просто присказка. – Мадам отпустила ее. – Я никогда не причинила бы тебе зла.

Ее голос, фигура, манера держаться внушали доверие. Это, конечно же, не постоялый двор, решила Сорча, но никак не могла понять, куда же все-таки она попала.

Позировавшая девушка слегка пошевелилась.

– Мадам, пожалуйста, разрешите мне опустить руки.

– На сегодня мы закончили. – Мадам промыла кисти. Когда девушка пошла по комнате, она сказала: – Хелен, оденься. Ни к чему смущать нашего юного посетителя.

Хелен остановилась и, изумленно моргая, воззрилась на мадам:

– Вы считаете, что я смущаю этого юнца? Да любой мужчина с радостью заплатил бы… – Хелен присмотрелась к Сорче. Ее зеленые глаза широко открылись и наполнились изумлением. Она воскликнула: – Ой!

– Да уж. – Мадам вымыла руки в миске, стоявшей рядом с кистями. – Именно «ой».

Сорча оглядела себя. Может, она забыла что-то застегнуть? Тут она заметила, что Хелен переглядывается с Ивлин. Словно ведет с ней разговор без слов. Как это бывало иногда в монастыре.

– Садитесь, молодой человек. – Мадам тяжело опустилась в кресло и указала Сорче на кресло, стоявшее напротив. Когда Сорча села, мадам спросила: – Вы верите в искусство хиромантии, предсказание судьбы по ладони?

– Это чепуха, – твердо заявила Сорча, но тут же смутилась и добавила: – Но не скрою, очень хочется знать, что ждет меня в будущем.

– Тогда вам повезло. – Мадам подняла толстый палец вверх. – Я цыганка. То, что вижу я, не чепуха. И если вы мне позолотите ручку, смогу предсказать вам ваше будущее. У вас нет золотой монеты? Или хотя бы серебряной?

– Серебра у меня много. – Сорча снова стала хвастаться. – Я очень удачно продал двух лошадей, точнее, лошадь и пони.

Мадам замахала рукой, велев ей замолчать.

– Во-первых, ни одной живой душе не признавайся, что у тебя много серебра. Не подвергай себя опасности. Во-вторых, чтобы предсказать судьбу по ладони, мне нужна одна мелкая монета.

Сильно смутившись, Сорча покопалась в тяжелом кошельке, достала мелкую монету и вручила мадам.

– Вы напоминаете мне мать Бригитту.

– Мать Бригитту? – Мадам положила монету на полированный столик рядом с собой. – Мать-настоятельницу монастыря на Монмуте?

Ивлин фыркнула и поспешно прикрыла рот ладонью.

Хелен захихикала и перенесла один из подсвечников на столик, стоявший рядом с их креслами.

В маленьких глазках мадам вспыхнул насмешливый огонек.

Их насмешки обидели Сорчу.

– Вы знаете мать Бригитту?

– Да. – Мадам перестала смеяться. – Очень добрая, милосердная женщина. Она пережила страшную трагедию, потеряла всю семью.

Сорча смягчилась. Мать Бригитта говорила, что мало кому известно о ее несчастье. И то, что мадам о нем знала, свидетельствовало о том, что когда-то их дороги пересекались. Если мать Бригитта поделилась пережитым с мадам, это означало, что мать Бригитта питала уважение к этой даме. И Сорча без страха положила свою руку в ладони мадам.

Мадам внимательно посмотрела на ее руку, провела пальцем по ее ладони и промолвила:

– Опасность все ближе подбирается к тебе.

Сорча изумленно заморгала:

– Да?

– Но ты чудесным образом спасаешься. Это потому что… подумать только, сколько упрямства в этой руке!

– Во мне нет упрямства. Я – само послушание.

– Ошибаешься. Последние годы изменили тебя, закалили металл твоей души. – Мадам улыбнулась. – Ты отказываешься принять смерть, как бы близко она к тебе ни подходила.

Неожиданно мадам вздрогнула, поднесла руку Сорчи к свету свечи и побледнела.

– В чем дело, мадам? – Хелен наклонилась к ним. – Что вы видите?

Сорча встревоженно переводила взгляд с одной женщины на другую.

– Кончики твоих пальцев… они выказывают признаки… Ты соприкоснулся со смертью! – Мадам потрясенно воззрилась на Сорчу. – Когда? Во время болезни? Или ранения?

– Я никогда не болел и ни разу не был ранен. По крайней мере, серьезно.

Как странно, что мадам такое себе вообразила. И все же…

… Ее хоронили заживо. Где-то рядом вода стекала в лужу, и медленная капель, которая когда-то приводила ее в исступление, теперь лишь усиливала равнодушие. Ее мир состоял из печали и одиночества. Она умирала и приветствовала окончание опустошения, горя и мучений.

Кончики ее пальцев соприкоснулись с костлявой рукой Смерти…

Этот сон! Сон, который когда-то заставил ее пробудиться и с тех пор не давал ей покоя.

– Значит, ты прошла с другим до порога небес… или ада.

Взгляд мадам завораживающе устремлялся в самую глубину глаз Сорчи, пытаясь заставить ее признать нечто такое, о чем девушка старалась забыть.

– Нет. Такого не было.

– Его удалось привести обратно? – прошептала мадам.

– Не понимаю, о чем вы говорите! Да вы сами не понимаете!

Сорча сжала руку в кулак.

Ивлин и Хелен громко ахнули и встревоженно посмотрели на мадам.

Видимо, окружающие не позволяют себе разговаривать с мадам так смело и откровенно. Но мадам не следовало настаивать.

Мадам выпрямилась.

– Вот это характер!

Сорча сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

– Сожалею. Мне не следовало возражать вам.

– Я имела в виду лишь то, что вижу на твоей ладони. – Мадам разжала пальцы Сорчи и указала на подушечку под мизинцем. – Ты вспыльчив.

– Нет! – Видимо, мадам гадала по какой-то другой руке – Все считают меня уравновешенным.

Мадам провела по линии, которая глубоко перерезала большой палец Сорчи.

– Ты слишком торопишься с суждениями.

– Неправда! Я обдумываю каждый свой шаг.

– Ты еще ни разу не проходил испытаний, – твердо ответила мадам, устремив на Сорчу суровый взгляд, и добавила: – Помни: ты сам, оказавшись на перепутье, выбираешь себе дорогу. Ты не сможешь ясно видеть, если перед твоими глазами будет багровый туман. Дождись, пока он рассеется, и только тогда делай свой выбор и высказывай свое мнение.

– Все говорят, что я слишком послушен. Даже бабушка!

Мадам проигнорировала эти слова Сорчи.

– Впереди тебя ждет немало трудов в твоей стране, но сначала необходимо справиться с трудностями.

В этом мадам была права.

– Положись на Бога и на того, кто готов протянуть тебе руку помощи. Этот человек любит тебя.

– Вы имеете в виду мужчину?

Сорча всмотрелась в собственную ладонь, пытаясь разглядеть мужчину, о котором говорила мадам. Однако увидела лишь мозоли от мотыги и лопаты. Никакого мужчины там не было. Единственный мужчина, которого она знает, – это Арну, а он ее не любит.

– Доверься ему, и ты познаешь огромное счастье!

С этими словами мадам сжала ладонь Сорче. Однако Сорча не могла принять руку Арну. В том смысле, который вкладывала в эти слова мадам. Арну рыбак, а она – принцесса.

– Ты захочешь его ранить, но не делай этого. Он и без того перенес слишком много боли.

Перебирая пальцы Сорчи и глядя на ее ладонь, мадам качала головой, словно жалела мужчину, о котором говорила.

Сорча всегда считала, что хиромантия – верх абсурда!

То, что Сорча сочла за безобидное развлечение, приобрело божественные очертания. И пусть сама Сорча считает услышанное нелепицей, маленькие темные глазки мадам смотрели совершенно серьезно.

– Тебе следовало бы прислушаться к тому, что сказала мадам, – обратилась к Сорче Ивлин. – Мадам еще ни разу не ошиблась в своих предсказаниях.

– Можешь в этом не сомневаться, – подхватила Хелен.

– На этот раз ошиблась, – стояла на своем Сорча. Мадам нисколько не обиделась, даже улыбнулась:

– Время покажет, кто прав.

– И потом, – добавила Хелен с хитрой улыбкой, – готова держать пари, мадам знает о тебе такое, что ты и представить себе не можешь!

Мадам рассмеялась. Это был добрый басовитый смех, от которого заколыхалось все ее тело.

Сорча обвела их возмущенным взглядом.

– Опять насмехаетесь надо мной!

– Если я раскрою твою тайну, ты поверишь в мои предсказания? – спросила мадам.

Мадам знает ее тайну? Сорча плотнее сдвинула на шее воротник плаща и, понизив голос, сказала:

– Конечно.

Подавшись вперед, мадам прикоснулась к щеке Сорчи.

– Одежда недостаточно хорошо скрывает вашу красоту, ваше высочество.

– Откуда вы…

Сорча вздрогнула и уставилась на свою ладонь. Она не увидела на ней короны или трона, не нашла никаких отметин, которые выдавали бы ее пол или ее монаршее происхождение. Она подставила руку мадам:

– Вы увидели это здесь?

– Мы без труда можем распознать женщину, в каком бы одеянии она ни была, – произнесла Хелен. – Мы с Ивлин сразу догадались, что ты девушка.

– Ладно, вас не обманул мой костюм. Но почему вы назвали меня «ваше высочество»?

Ивлин уселась в одно из кресел. Хелен устроилась на его подлокотнике.

– Недели две назад к нам пришел мужчина. У него было много денег и хороший конь, быстрый как ветер. Он был уродлив, как сам дьявол, и одет во все черное.

Сорча судорожно вздохнула:

– Это тот, кто…

– …пытался тебя убить? – договорила за нее мадам.

– Откуда вы знаете?

Наконец-то Сорча поверила в предсказания мадам.

– Он много выпил, – продолжала Хелен, – и сказал мне по секрету, что он – наемный убийца, отправленный для того, чтобы уничтожить принцессу Бомонтани. Я попросила его рассказать обо всем подробнее. Он сказал, что является одним из многих, кому было обещано вознаграждение за убийство принцессы, которая жила в монастыре. Он сказал, что за тобой отправили принца, который должен вернуть тебя домой. И ему можно просто идти следом за этим принцем, а потом убить вас и забрать ваше ожерелье как доказательство своего успеха. Он сказал, что он – единственный, кто поехал по этой дороге: остальные, менее опытные, ожидают на дороге в Эдинбург или в самом городе. Он заявил, что обязательно вас поймает и получит вдвое больше денег.

– Тот убийца меня нашел, – подтвердила Сорча, нервно облизнув губы. – А вот принц – нет.

– Но вы остались живы после встречи с убийцей, – проговорила Ивлин.

– Да.

– Вы молодчина, – заявила Хелен. – Он хвастун и полное ничтожество.

Мадам громко кашлянула. Хелен поспешно закрыла рот.

– У нас у всех есть тайны. – С этими словами мадам откинулась в кресле и сложила руки на своем огромном животе. – Итак, ваше высочество, теперь ваша очередь. Я дам вам одну подсказку: это не монастырь. Попробуйте отгадать нашу главную тайну.

Когда они проходили мимо закрытых дверей, Сорча слышала женские голоса. Аквамариновое убранство комнаты очень красило Хелен, Ивлин и даже мадам. И наверное, ее тоже. Позолота подсвечников делала ярче пламя свечей, а исходившее от них мягкое сияние освещало каждую деталь убранства. Козетка, диван и кресла были обиты необычайной красоты гобеленами, деревянные детали были из светлого дуба, создавая эффект света и простора.

Сорчу осенило.

– Вы ночные бабочки! А ваше заведение – публичный дом!

– Лучший в Гленмуре, – уточнила Ивлин.

– Единственный в Гленмуре, – добавила Хелен.

Вот это удача! Сорча не знала ни одной женщины, которой посчастливилось бы побывать в публичном доме. Даже ее бабушка никогда там не бывала.

– Я спросила у торговца лошадьми, где я могу утолить голод!

Ивлин и Хелен с хохотом повалились друг на друга.

– Ох уж этот Макмуртри! – Мадам улыбнулась. – Вот хитрец!

– Да, здесь можно утолить голод, – добавила Ивлин. – Но поесть нельзя, если ты понимаешь, о чем я!

Изумленно округлив глаза, Сорча покачала головой.

– Ну да! – Хелен толкнула Ивлин в плечо. – На ней написано: «девственница».

– Это точно, – подтвердила мадам.

Сорче очень хотелось забросать их вопросами, узнать все тайны об отношениях мужчин и женщин, стать самой умной и знающей принцессой во всей Европе. И Сорча задала всего один вопрос:

– Что вы делаете с мужчинами?

Мадам расхохоталась.

– Ответить па твой вопрос можно за считанные минуты, а можно за много дней, – сказала мадам и обратилась к своим девицам: – Отведите ее на кухню и накормите. Она хочет есть.

Кто-то громко и настойчиво забарабанил во входную дверь.

Мадам уперлась обеими руками в подлокотники кресла и с трудом поднялась.

– Пойду посмотрю, кто хочет нарушить наш покой.

– Слава Богу! Я умираю с голоду! – Прежде чем покинуть комнату, Сорча обратилась к мадам: – Мое имя – Сорча.

Веки мадам чуть опустились, прикрыв ее мудрые старые глаза. Она тихо повторила:

– Сорча.

Если с Сорчей случится беда в этой холодной, пустынной стране, если одному из наемных убийц будет сопутствовать удача, мадам Пиншон будет знать, кому следует сообщить о произошедшем и что именно написать на ее одинокой могиле.

Глава 11

Ренье колотил в небольшую, незаметную дверь кулаками, с помощью которых недавно выбил нужные ему сведения из Макмуртри.

Торговец лошадьми отправил Сорчу в бордель. В бордель! Она пробыла там те полчаса, в течение которых он ее разыскивал, и не выходила оттуда. Он выбил из Макмуртри и этот факт. Боже милосердный, что она там делает? Что они там с ней делают? Ему представлялись сцены, в которых Сорча говорила такие вещи, которые заставляли проституток смеяться над ней. Он видел сцены, которые вызвали бы у девушки потрясение, отчаяние и ужас. По наивности она могла сотворить такое, что смутило бы ее и лишило невинности. Если ему сейчас же не откроют дверь, он просто-напросто ее выбьет!

Дверь открылась под ударом его кулака – и он чуть ли не упал в полутемный холл.

Он восстановил равновесие и – впервые в своей жизни – посмотрел на женщину снизу вверх. Она была огромного роста и тяжелее его на много пудов. Наверное, она работала охранницей этого борделя, а это означало, что она физически сильна.

– Да?

Ее низкий голос требовал уважения и объяснений.

Ренье попытался для начала солгать.

– Недавно сюда зашел мой брат. Хотя ему не следовало этого делать.

– Твой брат? – спросила великанша, великолепно имитируя его интонации, после чего схватила его за воротник и втащила в дом, захлопнув за ним дверь. – Рассказывай, как выглядит твой брат?

– Он примерно такого роста, – Ренье показал какого, – с рыжими волосами и в черном плаще.

– He исключено, что я его видела. – Женщина свысока посмотрела на Ренье. – Скажи что-нибудь такое, что убедило бы меня отвести тебя к нему.

– Он только что продал двух лошадей и очень горд собой.

– Поскольку ты меня не убедил, я сейчас вышвырну тебя за дверь.

Охранница прищелкнула толстыми пальцами. Проклятие! Что именно ей известно? Ренье попытался сымпровизировать:

– Он никогда не бывал в подобных заведениях и плохо подготовлен к тому, что может его здесь ожидать.

Она наклонила голову.

– Что еще?

– Он едет со мной в Эдинбург. Вероятно, он обо мне упоминал. Я – Арну, рыбак.

– Он не говорил о тебе ни слова.

Распахнув дверь, она схватила его за шиворот, готовясь вышвырнуть вон.

Возможно, он и справился бы с ней, но считал недопустимым затевать драку с женщинами, которые, насколько он понял, пытались защитить Сорчу.

– Он не такой, каким кажется.

Женщина крепче сжала пальцы.

– Это не парень, это девушка! – выпалил Ренье. Женщина захлопнула дверь, и Ренье остался в доме.

– А почему ты выдал мне ее тайну?

Ренье привел в порядок свою куртку.

– Потому что понял, что ты уже это знаешь, иначе не стала бы меня донимать.

– Я знаю об этой девочке очень многое, но ничего не знаю о тебе, так что в твоих интересах открыть мне правду. Иначе ты никогда ее больше не увидишь.

Ярость захлестнула Ренье. Он шагнул к женщине и пристально посмотрел ей в глаза:

– Не смей говорить, что я больше не увижу Сорчу. Она моя!

На одно обжигающее жаром мгновение женщина удержала его взгляд, затем моргнула и произнесла:

– Иди за мной.

Повернувшись к нему спиной, женщина зашагала по коридору. Ренье не двинулся с места.

Что за игру она затеяла?

Неужели не боится, что он нападет на нее сзади?

Неужели она настолько уверена в себе? Или она уверена в нем?

Пока он размышлял, великанша исчезла в полумраке коридора.

– Сюда! – позвала она его.

Он пошел на ее зов. Она провела его в прекрасно обставленную гостиную, выдержанную в аквамариновых тонах с позолотой, но там не было ни души, пахло краской, скипидаром и духами. Ренье остановился в дверях. Великанша опустилась в изящное кресло, которое, к его немалому удивлению, под ней не сломалось.

– Где она? – спросил Ренье.

– Она здесь, В безопасности. И я намерена позаботиться о том, чтобы так было и дальше. – Женщина указала на кресло напротив нее. – Садись и убеди меня в том, что мне следует допустить тебя к ней.

Он остался стоять.

– Если вы ее спросите, она подтвердит, что я путешествую вместе с ней, так что ваши подозрения напрасны.

– Ошибаешься. Эта девушка совершенно не знает жизни. Она понятия не имеет о том, кто ее враг, и я не намерена отдавать ее тебе, не получив заверений. Садись!

Он сел.

– Покажи руку.

Уж не бредит ли он? Ренье протянул ей руку.

Она исследовала форму его кисти, рассмотрела его ногти, повернула руку ладонью вверх и воззрилась на нее, явно потрясенная.

Женщина долго молчала. Потом заглянула ему в глаза и промолвила:

– Тебя касалась смерть.

Он удивленно посмотрел на нее. Эта женщина узнала о том, что случилось. Но каким образом?

Единственный человек на свете знал о том, что произошло той ночью, но этот человек очень далеко и никогда об этом не говорил. Даже с самим Ренье.

– Ты – принц Сорчи! – заявила женщина. Откуда она все знает? Ренье терялся в догадках. А может быть, она наемная убийца?

– Я это только подозревала, а наверняка узнала только сейчас. – Она сверлила его взглядом. – Я – мадам Пиншон. Владелица этого заведения. Если ты замыслил недоброе по отношению к этой девушке, я тебя убью. – Ренье промолчал. – Нет. Ну конечно же, нет! – Мадам Пиншон улыбнулась. – Твои подозрения вполне обоснованны и вошли в твои плоть и кровь. Но предупреждаю тебя, принц: ты совершаешь большую ошибку, не доверяя этой девушке.

– Я ей доверяю.

– Настолько, чтобы рассказать, кто ты такой?

– У меня есть причины не делать этого.

У него с собой оружие. Если эта женщина, эта мадам Пиншон, попыталась бы его убить, он справился бы с ней. Если же она причинила Сорче вред, то проживет достаточно долго, чтобы испытать страдания.

Великанша побарабанила пальцами по подлокотнику кресла, разглядывая его так, словно он был загадочной картинкой.

– Значит, ты ее принц, но вы никогда не встречались.

– Мы вместе росли!

Это было преувеличением, поскольку сам он жил во дворце в Ришарте, а Сорча – в Бомонтани. Но по крайней мере раз в год их родители ездили друг к другу повидаться.

– Вы вместе путешествуете! Почему же она тебя не вспомнила?

– Я изменился.

Это было сильным преуменьшением факта. Мадам еще раз внимательно всмотрелась в его лицо, полуприкрытое тряпицей.

– У тебя с глазом все в порядке.

– Да.

Пусть мадам учтет, что он сильный, здоровый мужчина, способный постоять и за себя, и за Сорчу.

– Ты изменил свой облик. Точно так же, как и она, скрываешься под личиной. Но почему? Почему не скажешь ей, кто ты такой?

– У меня нет уверенности в том, что она отправится со мной, чтобы вступить в брак, а я сейчас не могу ее потерять. От нашего союза зависит слишком многое.

– Неужели ты надеялся, что она вступит в брак с мужчиной, который лгал ей?

– Когда мы вернемся в Бомонтань, у нее не будет выбора.

– Ты глупец. Наверное, в вашей семье все близкие родственники переженились между собой и стали вырождаться. – Мадам поднялась и направилась к двери. – Идем со мной. Сорча внизу, на кухне. Утоляет голод с девицами.

– Утоляет голод? С девицами?

– Мне следовало сказать: «Обедает с девицами».

Мадам расхохоталась и, с огромной осторожностью переставляя ноги со ступеньки на ступеньку, повела его вниз по узкой лестнице.

Это вполне могло оказаться ловушкой, где Сорча выполняла роль приманки. Поэтому Ренье высвободил нож, примотанный поверх ребер, и дубинку, висевшую на поясе. Из-за двери на кухню до него донесся веселый женский смех и голос Сорчи, рассказывавшей какую-то историю.

Ее откровенная радость заставила его резко остановиться. Она казалась юной, беззаботной, и память отбросила его назад, в один из дней в садах Бомонтани…

Он уныло слонялся по дворцу. Ему было одиноко. Взрослые обсуждали недавние проблемы, возникшие в королевстве, и хотя Ренье уже исполнилось шестнадцать, ему сказали, что он недостаточно взрослый, чтобы высказывать свое мнение. Но при этом он был уже слишком взрослым, чтобы играть с принцессами. Они резвились словно щенята, хотя уже пора было демонстрировать хоть немного достоинства. А когда он им об этом сказал, они с величайшим презрением отозвались и о нем, и о его достоинстве.

Но все же голос Сорчи заставил его сначала остановиться, а потом тихо прокрасться вперед, прячась за декоративными кустарниками.

Когда он сумел подобраться ближе, то увидел, что она стоит на каменной ограде и декламирует роль Беатриче из «Много шума из ничего». При этом Сорча делала это с таким жаром, что Ренье содрогнулся, когда она объявила: «Я предпочла бы услышать, как мой пес облаял ворону, чем то, как мужчина мне клянется в любви».

Ее утрированные интонации и широкие жесты заставили ее сестер покатываться со смеху, а Ренье с самодовольным видом наблюдал за ними.

Однако это не помешало ему заметить, что его нареченная хоть и ведет себя как сорванец, расцветает, превращаясь в красивую девушку. У нее уже были формы, которые заставили его плоть заговорить. Правда, его отец в те дни говаривал, что заставить плоть Ренье заговорить могла даже хорошо сложенная стенка – и это была правда. Но правдой было и то, что у Сорчи появились красивая грудь и талия, такая тонкая, что Ренье смог бы обхватить ее пальцами обеих рук. Волосы у нее по-прежнему имели морковный оттенок, но темные ресницы и брови служили бархатной оправой для сапфировых глаз, а ее улыбка была обворожительной.

Ренье надоело, что его крестная, все его друзья и оба двора – его собственный двор и придворные Бомонтани – считали, что он ее недостоин. При этом хлопали его по плечу, мол, это шутка, но не шутили.

Она всегда делала все уроки, прекрасно себя вела во время визитов послов и буквально очаровала его отца.

Он страдал от юношеских прыщей, подростковой угрюмости и неуместных эрекций, возникавших во время представления ко двору юных дворянок.

Только графиня Дюбелле понимала его по-настоящему. Ее улыбки, поглаживание его плеча, незаметные прикосновения к его колену сыграли немалую роль – подняли его самоуважение и его непослушный член.

Однако в тот день, глядя на принцесс, ему захотелось к ним присоединиться, и он пожалел, что их жизнь не может и дальше оставаться такой, какой была в пору их детства.

Вернувшись к настоящему, он мрачно подумал, что их жизнь больше никогда не станет такой.

Мадам Пиншон указала на резную деревянную ширму у лестницы:

– Стой за ширмой. Слушай. Молчи. Не показывайся.

– Но зачем?

– Потому что здесь и сейчас, ваше высочество, приказываю я. – Она бросила взгляд на дубинку, прикрепленную к его поясу. – Прекрасное орудие для защиты.

– Я умею ею пользоваться, – заверил он ее.

– Не сомневаюсь.

Мадам исчезла в кухне, где ее встретили приветственными возгласами.

– Милая Сорча, ты довольна обедом?

– Довольна, – ответила Сорча. – Но еще больше мне понравилось объяснение Ивлин, как играют на дудке.

Ренье отдернул голову так резко, что ударился затылком о стену.

Что эти женщины рассказали Сорче?!

Он услышал, как ножки стула проскрежетали по плитам пола.

– Они рассказали тебе про мужчин? – спросила мадам.

– Они все мне про них рассказали! – Голос Сорчи звучал поразительно жизнерадостно для выросшей в монастыре девственницы, которой только что рассказали, откуда берутся дети. – Думаю, теперь я смогу управлять тем, за кого выйду замуж.

Ренье заглянул в отверстие, прорезанное в ширме, но Сорча стояла под таким углом, что Ренье не мог ее видеть.