Текст книги "Улица Светлячков"

Автор книги: Кристин Ханна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

4

А Кейт, расставшись с Талли, долго лежала без сна. Наконец она откинула одеяло и вылезла из кровати.

Внизу она быстро нашла то, что ей было нужно, – статуэтку Девы Марии, церковную свечку в красном подсвечнике, плоскую упаковку спичек и четки своей бабушки. Поднявшись со всем этим к себе в комнату, Кейт соорудила на туалетном столике подобие алтаря и зажгла свечу.

– Отче наш, – молилась девочка, сложив на груди руки и склонив голову. – Пожалуйста, не обойди своим вниманием Талли Харт и помоги ей. Ведь она переживает трудные времена. Пожалуйста, исцели ее маму от рака. Я знаю, ты можешь помочь. Аминь!

Она прочла еще несколько молитв, обращаясь к Богородице, и вернулась в кровать, но всю ночь ворочалась и вздыхала, представляя себе завтрашнюю встречу с Талли, размышляя о том, как вести себя утром. Подойти к соседке, улыбнуться, спросить, как она? Или лучше сделать вид, будто ничего не было? У популярности свои правила – секретный код, написанный невидимыми чернилами, который умеют читать девочки вроде Талли Харт. И Кейт точно знала, что не должна сделать ошибку и опозориться. Ей было известно, что некоторые крутые девчонки «дружат по секрету» кое с кем из отверженных ботаников. Например, улыбаются и машут рукой, если встреча происходит не в школе или если дружат их родители. Может, и у них с Талли будет так же?

В конце концов Кейт оставила попытки заснуть и поднялась с кровати. Надев халат, она спустилась вниз. Сидевший над газетой в гостиной отец поднял глаза и улыбнулся, услышав ее шаги.

– Доброго тебе утра, Кейти Скарлетт! Подойди, обними старика отца.

Кейт забралась к отцу на колени и положила щеку на колючую ткань его теплой рубашки. Мистер Муларки заправил ей за ухо непослушную прядь волос. Отец выглядел усталым. Немудрено – ведь ему приходится работать в компании «Боинг» в две смены, чтобы семья могла позволить себе ежегодный отдых в кемпинге.

– Как дела в школе?

Каждое утро отец спрашивал одно и то же. Когда-то давно Кейт охотно отвечала ему. Могла сказать: «Вообще-то не очень, па» – и умолкнуть в ожидании вопросов и слов утешения. Но мистер Муларки ни разу не произнес таких слов. Он слышал то, что хотел услышать, а не то, что на самом деле говорила Кейт. Мама говорила, что отец стал таким от того, что работал по многу часов на своем заводе.

Кейт могла бы обидеться на отца за такую отстраненность, но, как ни странно, от этого она стала любить его еще больше. Ведь он никогда не кричал на нее, не призывал быть внимательнее, не говорил, что она сама ответственна за собственное счастье. Это были слова ее матери, отец же просто продолжал тихо любить ее, что бы ни случилось.

– Отлично! – ответила Кейт на ежеутренний вопрос.

– Да и как может быть иначе! – заявил мистер Муларки, целуя дочь в висок. – Ты ведь самая красивая девочка в городе, не так ли? И твоя мама назвала тебя в честь одной из самых великих героинь литературного произведения.

– Да уж! У меня со Скарлетт О’Хара много общего.

– Ты еще убедишься в этом, – улыбнулся отец. – У тебя впереди вся жизнь, юная мисс.

Кейт посмотрела на отца.

– Как ты думаешь, я стану хорошенькой, когда вырасту?

– Ах, Кейти, да ты уже сейчас красавица!

Кейт представила, что берет эти слова и кладет в карман, как успокаивающие нервы камешки, которые она брала с собой в школу, чтобы перебирать иногда, когда сомнения в собственной привлекательности станут особенно тяжелыми.

К тому моменту, когда Кейт оделась и собралась выходить, дом был пуст. Семейный автобус Муларки покинул станцию отправления.

Кейт так нервничала, что пришла на остановку раньше времени. Каждая минута казалась ей вечностью. Школьный автобус приехал вовремя и, дребезжа, остановился около Кейт, а Талли так и не появилась.

Огорченная Кейт заняла место в первом ряду.

На первых уроках Кейт все искала взглядом Талли, но она так и не появилась.

Во время ланча Кейт быстро прошла мимо толпы самых отвязных ребят, которые вечно лезли без очереди, и села за один из длинных столов в дальнем конце буфета. В противоположной части зала стоял шум, веселые крики и смех. Здесь же, как в глухом, безлюдном краю, царили грусть и тишина. Как и все другие, сидевшие за этим столом, Кейт старалась не поднимать головы.

Это был один из способов выживания, которые быстро усваивают отверженные ученики; средняя школа похожа на вьетнамские джунгли – лучше пригнуться пониже и вести себя как можно тише. Кейт сосредоточенно поглощала свой ланч, когда сзади ее окликнули:

– Эй!

Талли!

Даже в этот прохладный майский день на ней были очень короткая мини-юбка, белые ботинки для гоу-гоу, блестящие черные колготки и облегающий топик. А на шее сразу несколько ожерелий с символами пацифистов. В волосах сияли выкрашенные в рыжий цвет прядки, а на бедре болталась сумка-макраме.

– Ты рассказала кому-нибудь о нашей встрече? – тихо спросила Талли.

– Нет, конечно нет!

– Мы ведь теперь подруги, правда?

Кейт не могла бы сказать, что удивило ее больше: сам вопрос или надежда, светившаяся в глазах Талли Харт.

– Да, мы подруги, – ответила она.

– Отлично! – Талли вынула из сумочки пачку печенья с кремовой начинкой и уселась рядом с Кейт. – Тогда поговорим о косметике, потому что тебе нужна помощь. А я вовсе не стерва и разбираюсь в моде. Это дар. Можно мне выпить твое молоко? Отлично. Спасибо. А банан ты тоже не хочешь? Я могла бы прийти после школы к тебе домой…

Кейт стояла у аптеки и с тревогой вглядывалась в прохожих, пытаясь определить, нет ли среди них кого-то, кто был бы знаком с ее матерью.

– Ты уверена? – спросила она Талли.

– Абсолютно.

Ответ немного утешил Кейт. В тот самый день, когда девочки подружились, Кейт поняла про новую подругу одну вещь: Талли была человеком, который строит Планы.

И ее план на сегодня состоял в том, чтобы сделать Кейт красивой.

– Ты мне не доверяешь?

Это был отличный вопрос. В самую точку! Как только Талли задала его, Кейт проиграла раунд. Она должна доверять своей новой подруге.

– Конечно, доверяю! Дело в том, что мне не разрешают краситься.

– Верь мне! Я такой специалист в этом деле, что твоя мама ничего не заметит. Пошли!

Талли решительно вошла в аптеку. Там они выбрали тени и румяна «правильных» цветов для Кейт, а затем, к изумлению подруги, Талли сама заплатила за все. Когда Кейт попыталась возразить, Талли лишь повторила:

– Мы ведь подруги, правда? – и пихнула ее плечом.

Кейт, рассмеявшись, поддержала игру. Они дошли до окраины городка и продолжили путь к дому вдоль реки. Они все время болтали – об одежде, о музыке, о школе. Наконец они свернули с дороги и подошли к дому Талли.

– Моя бабушка с ума бы сошла, если бы увидела это место, – сказала Талли смущенно.

С одной стороны дома росли рододендроны размером с надутые горячим воздухом шары.

– Этот дом принадлежит бабушке.

– Она навещает вас?

– Нет. Проще подождать.

– Чего?

– Пока моя мать снова обо мне забудет.

Талли перешагнула через стопку газет на пороге, обошла три мусорных бака и стала открывать дверь.

Мать Талли была в гостиной – лежала на диване с полуприкрытыми глазами.

– З-здравствуйте, миссис Харт, – запинаясь, произнесла гостья. – Я – Кейт, ваша соседка.

Миссис Харт попыталась сесть, но, похоже, была слишком слаба, чтобы с этим справиться.

– Привет, Кейт-соседка.

Талли взяла подругу за руку и потащила через гостиную, громко хлопнув дверью, к себе в комнату. Она тут же кинулась к полке с пластинками и поставила «Прощай, дорога из желтого кирпича». Как только заиграла музыка, Талли кинула Кейт номер журнала «Тайгер Бит» и подвинула стул к трюмо.

– Готова?

Кейт снова стало не по себе. Она знала, что нарвется на неприятности, но как обзавестись подругами и выделиться из толпы, если никогда не идти на риск?

– Готова, – отважно ответила она.

– Хорошо! Садись. Прежде всего, займемся волосами. Тебе нужны несколько цветных прядей. Так красится Морин Маккормик.

Кейт взглянула в зеркало на отражение Талли.

– Откуда ты знаешь?

– Прочла в прошлом номере журнала для подростков.

– Наверное, Морин ходит к профессиональному парикмахеру. – Кейт открыла журнал и попыталась сосредоточиться на статье «Свидание Джека Уайлда с девушкой его мечты – это можешь быть ты!».

– Не дергайся. Я прочла инструкцию целых два раза.

– У меня есть шанс стать лысой?

– Вряд ли. А теперь тихо. Прочту, пожалуй, инструкцию в третий раз.

Талли разделила волосы Кейт на пряди и, выбрав несколько, принялась наносить на них спрей. Потребовался примерно час, прежде чем она осталась довольна результатом.

– Когда закончу, будешь похожа на Марсию Брейди.

– Каково это – быть крутой? – Кейт не хотела произносить свой вопрос вслух, но слова сами слетели с языка.

– Скоро узнаешь, – ответила Талли. – Но ты ведь останешься моей подругой, правда?

Кейт счастливо рассмеялась в ответ.

– Прикольно, – поделилась она своими ощущениями. – Только жжет немного.

– Правда? Значит, что-то не так. И некоторые волосы выпадают…

Кейт удержалась от того, чтобы сделать разочарованную гримасу. Если за дружбу с Талли надо заплатить волосами, что ж, она готова.

Талли взяла фен и направила горячую струю на волосы Кейт.

– У меня, слава богу, пришли месячные, – сказала Талли громко, стараясь перекричать жужжание фена. – Так что этот подонок по крайней мере меня не обрюхатил.

Кейт видела, что бравада ее подруги была напускной, это ясно читалось в глазах Талли.

– Я молилась за тебя, – серьезно произнесла Кейт.

– Правда? Вау! Спасибо тебе за это.

Кейт не знала, что на это ответить. Для нее помолиться было все равно что почистить зубы перед сном, чем-то, что она делала всегда.

Талли выключила фен и улыбнулась, но вид у нее был встревоженный. Может, ее беспокоил запах жженых волос?

– Ну, хорошо. А теперь иди в душ и смой все это.

Кейт сделала, как ей сказали. Когда она вышла из душа, Талли снова усадила ее в кресло.

– Волосы лезут? – деловито поинтересовалась она.

– Есть немного, – призналась Кейт.

– Если ты облысеешь, я тоже обрею себе голову. Обещаю.

Талли расчесала и высушила феном волосы подруги.

Кейт боялась взглянуть в зеркало. Она сидела, зажмурившись и позволив голосу Талли слиться с жужжанием фена.

– Открой глаза!

Кейт медленно подняла голову. На таком расстоянии очки ей не требовались, но она по привычке наклонилась к зеркалу поближе. У девочки в зеркале были прямые белокурые волосы с мелированными прядями, уложенные идеально. Они были мягкими и живыми, а не тонкими и обвисшими, как раньше. На фоне светлых волос ее зеленые глаза стали еще ярче, а розовая помада подчеркнула контур губ. Кейт стала почти хорошенькой.

– Вау! – воскликнула она, преисполненная благодарности, почти лишившей ее дара речи.

– Подожди, ты еще увидишь, на что способны тушь и румяна, – сказала Талли. – И тональник, которым мы замажем угри у тебя на лбу.

– Я всегда буду твоей подругой. – Кейт казалось, что она прошептала это совсем тихо, но, увидев, что Талли довольно улыбается, она поняла, что ее услышали.

– Отлично! А теперь займемся макияжем. Видела мою бритву?

– А зачем нам бритва?

– Для твоих бровей, глупенькая! Давай же, закрой глаза.

На этот раз Талли не пришлось просить Кейт дважды.

– Хорошо, – покорно сказала она.

Кейт даже не попыталась прошмыгнуть незамеченной, когда вернулась домой. Отец сидел в гостиной в своем любимом кресле. При появлении дочери он поднял глаза и изумленно воскликнул: «Боже правый!», поспешно ставя на журнальный столик стакан с выпивкой.

– Марджи! – Его возглас был похож на крик о помощи.

Мама вышла из кухни, вытирая руки о передник. На ней была униформа времен ее детства: блузка из полиэстера в рыжую и оливковую полоску, коричневые вельветовые брюки и мятый передник с надписью: «Место женщины – на кухне… и в сенате». Увидев Кейт, она замерла на месте, затем медленно развязала, сняла передник и бросила его на стол.

Неожиданно наступившая тишина привлекла внимание Шона, который прибежал в кухню в сопровождении собаки.

– Кейти выглядит, как скунс, – сказал мальчик. – Вау…

– Иди мой руки и садись обедать, – резко оборвала его мать. – Сейчас же, – добавила она еще строже, видя, что сын и не думает слушаться.

Проворчав что-то в ответ, Шон направился к лестнице.

– Ты давала ей разрешение сделать это со своими волосами, Марджи? – прокричал из гостиной отец.

– Я разберусь с этим, Бад, – ответила миссис Муларки, оглядывая Кейт. – Это сделала с тобой девочка из дома напротив?

Кейт кивнула, стараясь изо всех сил сохранить внутри впечатления от собственного нового облика.

– И тебе нравится?

– Да.

– Что ж, тогда и мне нравится тоже. Я помню, что творилось, когда тетя Джорджия выкрасила мне волосы в рыжий цвет. Бабушка Пит была в ярости! – Марджи улыбнулась. – Но тебе следовало спросить разрешения. Ты еще очень молода, Кейтлин, независимо от того, что ты и твоя подружка думаете по этому поводу. А теперь расскажи, что с твоими бровями.

– Талли подбрила их, чтобы придать форму.

Миссис Муларки изо всех сил старалась сдержать улыбку.

– Это я вижу. Но на самом деле брови надо выщипывать. Мне надо было самой научить тебя, как это делать, но я думала, что ты еще слишком юна. – Мама обернулась, ища глазами сигареты. Взяв со стола пачку, она закурила. – Покажу тебе после обеда. Пожалуй, немного блеска для губ и туши для ресниц вполне подойдет для школы. Я научу тебя, как сделать, чтобы косметика выглядела на лице естественно.

Кейт подбежала к матери и обняла ее.

– Я люблю тебя, мамочка!

– Я тебя тоже. А теперь пойдем есть кукурузные лепешки. Знаешь, Кейти, я очень рада, что у тебя появилась подруга. Но давай договоримся – больше ты не будешь нарушать правила. Потому что именно из-за этого юные девушки попадают в беду.

Кейт тут же подумала о вечеринке старшеклассников, так печально завершившейся для Талли.

На следующей неделе Кейт почувствовала, как изменилось отношение к ней одноклассников. Всем нравился ее внешний вид, и ее перестали избегать на переменах. А быть подругой Талли Харт само по себе означало, что с тобой все в порядке.

Да и родители заметили перемену. Обычно за обедом Кейт сидела молча, а теперь просто не могла наговориться. Истории сыпались из нее одна за другой. Кто с кем встречается, кто победил в соревнованиях, кому сделали замечание за приход в школу в футболке с надписью: «Займемся любовью, а не войной», где Талли стрижет волосы (в Сиэтле, у парня по имени Джин Хуарес – разве не круто?) и какой фильм будут показывать в выходные в открытом кинотеатре для зрителей на автомобилях.

Кейти все еще рассказывала маме про Талли, когда они вместе вытирали посуду после ужина.

– Я так хочу, чтобы вы с ней познакомились. Талли такая классная! Все любят ее, даже торчки.

– Торчки?

– Ну, наркоманы или токсикоманы…

– О! – Мама забрала у Кейт стеклянную форму для рулета и вытерла ее сама. – Я расспрашивала про эту девочку, Кейти. Она пыталась купить сигареты у Альмы в аптеке.

– Может, Талли покупала их для своей мамы?

Миссис Муларки поставила форму на кухонный стол.

– Сделай мне одолжение, Кейти, – сказала она. – Будь благоразумна, когда находишься рядом с Талли Харт. Я не хочу, чтобы ты последовала за ней, когда с ней что-нибудь случится.

Кейт бросила губку в раковину с мыльным раствором.

– Не могу поверить, что это говоришь мне ты, мама! А как же все твои речи про то, что надо рисковать. Ты все время твердила мне, что надо завести друзей, а как только у меня появилась подруга, намекаешь мне, что она отвязная девчонка.

– Но я вовсе не называла Талли…

Кейт выбежала из кухни и бросилась к лестнице. Ей казалось, что мать вот-вот окликнет ее и прикажет вернуться, но ничего такого не происходило – ее драматическое бегство проходило при полной тишине.

Наверху она вбежала в свою комнату и для пущего эффекта хлопнула посильнее дверью.

Но мама так и не появилась, и часам к десяти Кейт почувствовала себя как-то неловко. Неужели она так сильно обидела маму? Встав с кровати, Кейт принялась мерить шагами тесную комнату. Раздался тихий стук в дверь.

Кейт быстро кинулась в кровать и постаралась изобразить на лице равнодушное, скучающее выражение.

– Да…

Дверь медленно открылась. На пороге стояла миссис Муларки в красном бархатном халате в пол, который они подарили ей на прошлое Рождество.

– Можно мне войти? – спросила она.

– Как будто я могу тебя остановить!

– Да, можешь, – спокойно произнесла мама. – Так ты разрешишь мне войти?

Кейт пожала плечами, но чуть подвинулась на кровати, освобождая место для матери.

– Ты знаешь, Кейти, жизнь, она…

Кейт не смогла подавить стон. Только не очередная нудная проповедь о том, какова жизнь!

Мама удивила ее, неожиданно рассмеявшись:

– Хорошо, больше никаких нотаций. Наверное, ты для них уже слишком взрослая. – Мама задержалась у алтаря на туалетном столике. – Ты не сооружала ничего подобного с тех пор, как тетя Джорджия проходила химию. Кто нуждается в наших молитвах теперь?

– У мамы Талли рак. А еще Талли ходила на… – Кейт замолчала, в ужасе от того, что чуть не выдала тайну. Она всегда рассказывала матери абсолютно все, но теперь у нее есть лучшая подруга, и надо научиться хранить чужие секреты.

Мама присела рядом на кровать, как делала это после каждой их ссоры.

– Рак. Какая чудовищная нагрузка для девочки!..

– Талли отлично справляется.

– Ты уверена?

– Талли отлично справляется со всем. – В голосе Кейт звучала гордость за подругу. – Она такая крутая.

– Как это?

– Ты не поймешь.

– Я слишком стара, да?

– Я такого не говорила.

Мама откинула прядь с ее лба. Жест был знаком, как само дыхание. Когда миссис Муларки делала вот так, Кейт всегда снова чувствовала себя пятилетней девочкой.

– Мне жаль, что ты решила, будто я осуждаю твою подругу.

– Да уж, тебе есть за что извиниться.

– А ты извинись за то, что мне нагрубила. Хорошо?

Кейт не смогла сдержать улыбку.

– Да, мамочка.

– И знаешь что… почему бы тебе не пригласить Талли в пятницу к нам на ужин?

– Ты тоже полюбишь ее, мам. Я точно знаю.

– А я так просто уверена в этом, – сказала миссис Муларки, целуя дочь на ночь. – Спокойной ночи, Кейти.

– Спокойной ночи, мам.

После ухода матери Кейт еще долго лежала, прислушиваясь к последним шорохам успокаивающегося на ночь дома. Она была слишком возбуждена, чтобы уснуть. Не могла дождаться момента, когда пригласит Талли на ужин. После ужина можно будет посмотреть «Я мечтаю о Джинни», или поиграть в «Операции», или попрактиковаться в нанесении косметики. Может, Талли даже захочет остаться у них на ночь. Они могли бы…

Тук!

…говорить о мальчиках и о поцелуях…

Тук!

Кейт села на постели. Похоже, это не птичка на крыше и не мышка за стеной.

Тук!

Да это же стук маленького камешка об оконное стекло!

Отбросив одеяло, Кейт вскочила с кровати, подбежала к окну и распахнула его настежь.

На заднем дворе стояла Талли, облокотясь на велосипед.

– Спускайся! – проговорила она, пожалуй, слишком громко, и взмахнула рукой, призывая поторопиться.

– Ты хочешь, чтобы я сбежала ночью из дома?

– Хм, да!

Кейт никогда не делала ничего подобного. Но теперь она уже не может больше вести себя как примерная школьница. Крутые ребята всегда нарушают правила и убегают из дома по ночам. Это известно всем. Все также знают, что дело может кончиться бедой. И именно об этом с ней говорила сегодня мама.

«Не забывай об осторожности рядом с Талли Харт».

Кейт было наплевать. Талли единственная что-то значила на сегодня в ее жизни.

– Сейчас спущусь.

Закрыв окно, Кейт огляделась в поисках одежды.

Слава богу, ее домашние джинсы лежали сложенные на стуле, а рядом и черный свитер. Кейт выскользнула из старой пижамы, быстро оделась и вышла в коридор. Когда она кралась мимо спальни родителей, сердце так отчаянно стучало, что даже немного закружилась голова. Лестница опасно поскрипывала при каждом шаге, но наконец Кейт ее преодолела.

У задней двери она остановилась на несколько секунд, и в голове тут же мелькнула мысль: «Это может плохо для меня кончиться».

Кейт решительно распахнула дверь.

Талли ждала подругу, стоя рядом с самым удивительным велосипедом, который Кейт когда-либо доводилось видеть. У него был причудливо изогнутый руль, фигурное сиденье на платформе, а еще множество проводов и проводков.

– Вау! – воскликнула Кейт. – Сколько же надо было копить деньги, чтобы получить такой велик!

– Десятискоростной, – гордо произнесла Талли. – Бабушка подарила мне его на прошлое Рождество. – Хочешь, дам покататься?

– Ни в коем случае, – прокравшись в гараж, Кейт вывела свой старый розовый велосипед с рулем в форме подковы, самым обычным сиденьем в переводных картинках с цветочками и с белой плетеной корзинкой. Дурацкий велосипед маленькой девочки.

Но Талли, казалось, даже не заметила этого. Они сели каждая на свой велик и поехали по мокрому и неровному склону холма к мощеной дороге. Потом свернули налево и погнали дальше. На Саммер-Хилл Талли сказала:

– Смотри и делай, как я.

Они понеслись с холма, как будто летели на крыльях. Волосы Кейт развевались за спиной, на глазах выступили слезы. Вокруг шелестели листьями под ночным ветерком темные деревья. В бархатно-черном небе сверкали звезды.

Талли откинулась назад и подняла руки, отпустив руль. Смеясь, она предложила Кейт сделать то же самое.

– Я не могу. Мы едем слишком быстро.

– В этом-то весь кайф.

– Это опасно.

– Ну, давай же. Отпусти руль, Кейти! Бог не любит трусишек. – Затем тихим голосом добавила: – Поверь мне.

Теперь у Кейт не было выбора. Доверие было обязательной частью дружбы. И Талли вряд ли захочет дружить с трусливой курицей.

– Давай же! – подбодрила себя Кейт, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее.

Глубоко вздохнув, Кейт торопливо произнесла молитву и отпустила руки.

Она летела с холма, и ей казалось, что она парит в ночном небе. В воздухе пахло находившейся неподалеку скаковой конюшней – лошадями и сеном. Кейт слышала рядом смех Талли, но, прежде чем она сама успела хотя бы улыбнуться, что-то пошло не так. Переднее колесо попало на камень, потом велосипед словно встал на дыбы, его резко повело в сторону, и под рамой оказалось колесо велосипеда Талли. Кейт схватилась за руль, но было уже поздно. Она была уже в воздухе – на этот раз действительно летела. Тротуар стремительно приближался. Больно ударившись, Кейт перекатилась через полосу асфальта и оказалась в грязной канаве.

Талли, перескочив через полосу, врезалась в подругу.

Оба велосипеда валялись на земле.

Кейт постепенно приходила в себя, глядя в ночное небо. Все тело болело. А левая лодыжка, может, даже была сломана. Она распухала на глазах и прикасаться к ней было нестерпимо больно. А там, где Кейт ободрала об асфальт кожу, выступила кровь.

– Это было невероятно! – рассмеялась Талли.

– Шутишь? Мы могли разбиться насмерть.

– Вот именно!

Поморщившись от боли, Кейт попыталась встать.

– Надо выбираться из этой канавы. Может, проедет машина…

– Ну скажи, разве это не было клево? Как мы с тобой летели! Подожди, вот когда мы всем об этом расскажем…

Всем – это ребятам в школе. Да уж, это будет настоящая история. И Кейт – в роли одной из главных героинь. Все будут слушать, раскрыв рот, охать, ахать и говорить что-нибудь вроде: «Неужели вы убежали из дома ночью? И ехали на велосипедах с Саммер-Хилл без рук? Врете небось?»

И Кейт неожиданно для себя тоже рассмеялась.

Девочки помогли друг другу выбраться из канавы и расцепили велосипеды. К тому моменту, когда обе они оказались на асфальте, Кейт, казалось, уже не испытывала сильной боли. Она вдруг почувствовала себя другим человеком, другой девочкой. Более дерзкой, храброй, готовой попробовать всего в этой жизни. И что с того, если это приключение принесет беду? Что значит распухшая лодыжка или окровавленная коленка по сравнению с настоящим приключением? Кейт всегда строго следовала всем правилам и уже два года по выходным сидит дома. Пора положить этому конец!

Оставив велосипеды у обочины дороги, девочки кое-как спустились к реке. В лунном свете все вокруг выглядело красивым и таинственным – серебристые волны, неровная линия прибрежных скал.

Талли присела под поросшим мхом деревом на густую траву, ровную, точно зеленый ковер. Кейт осторожно опустилась рядом, так близко, что их колени почти что соприкасались. Они вместе смотрели на усыпанное звездами небо, слушали тихую песню реки, похожую на лепет маленького ребенка. В этот момент, когда кругом было так тихо и спокойно, казалось, что речной ветерок, прошелестев, унесся прочь, оставив их абсолютно одних в этом таинственном месте, которое еще недавно было всего лишь еще одним поворотом протекающей здесь речки, разливавшейся каждую осень.

– Интересно, кто придумал название нашей улицы? – задумчиво произнесла Талли. – Что-то не видно на ней никаких светлячков.

Кейт только пожала в ответ плечами.

– За старым мостом начинается Миссури-стрит. Может быть, кто-то из первооткрывателей этих земель скучал по дому? Или заблудился?

– А может, все дело в волшебстве. Наша улица вполне может оказаться волшебной. – Талли повернулась к Кейт. – А это означает, что мы были предназначены друг другу в подруги самой судьбой.

Кейт невольно поежилась, настолько впечатлили ее так значительно произнесенные слова Талли.

– Прежде чем ты поселилась здесь, я думала, что это просто улица, ведущая в никуда, – сказала она.

– А теперь это наша улица.

– А когда мы станем старше, она может увести нас в самые разные места.

– Какие – не имеет значения, – сказала Талли.

Кейт расслышала в словах подруги странную горечь и грусть, причина которой была ей непонятна. Она отвела глаза. Талли подняла голову, она смотрела на небо.

– Ты думаешь о своей маме? – спросила Кейт.

– Я стараюсь о ней не думать.

Последовала долгая пауза. Талли достала из кармана сигареты и закурила.

Кейт неодобрительно покосилась на подругу.

– Хочешь затянуться?

Кейт знала, что выбора у нее нет.

– Да, конечно.

– Если бы моя мать была нормальной, то есть не болела, я рассказала бы ей о том, что произошло со мной на вечеринке.

Кейт сделала маленькую затяжку, закашлялась и спросила:

– Ты часто думаешь об этом?

Талли прислонилась спиной к дереву и достала еще одну сигарету. После долгой паузы она ответила на вопрос Кейт:

– Я вижу это в ночных кошмарах.

Кейт не знала, что на это сказать.

– А как насчет твоего папы? – вдруг спросила она. – С ним ты можешь поговорить?

Талли не смотрела на подругу.

– Думаю, она даже не знает, кто мой папа. – Голос Талли вдруг предательски задрожал. – Или он узнал обо мне и сделал ноги.

– Как это жестоко!

– А жизнь вообще жестока, ты разве не знаешь? Кроме того, они мне не нужны. У меня есть ты, Кейти. И ты помогла мне в тот вечер все это пережить.

Кейт улыбнулась. Дым заполнил пространство между ними. От него щипало глаза, но ей было все равно. Главное, что она сидит здесь сейчас со своей лучшей подругой.

– Что ж, именно для этого и существуют друзья.

На следующий день Талли как раз дочитывала последнюю главу «Чужих», когда услышала вопль матери, кричащей через весь дом:

– Талли! Да открой же ты эту чертову дверь!

Девочка захлопнула книгу и поспешила в гостиную, где сидела, развалившись на диване, ее мать с кальяном для марихуаны и смотрела телевизор.

– Но ты ведь сидишь прямо у двери, – упрекнула ее Талли.

– И что с того? – пожала плечами Облачко.

– Спрячь хотя бы кальян.

Тяжело вздохнув, Облачко перегнулась через подлокотник и поставила кальян под прикроватный столик. Только слепой не заметил бы его там, но для Облачка и это было слишком большим усилием.

Талли откинула волосы со лба и открыла дверь.

За дверью стояла невысокая женщина с темными волосами и жаровней, прикрытой сверху фольгой. Ее веки были чуть подкрашены тенями под цвет карих глаз, а румяна были нанесены явно второпях, отчего создавалось впечатление, что острые скулы особенно резко выступают на ее лице.

– Ты, должно быть, Талли. – Голос женщины оказался тоньше, чем можно было ожидать. Это был голос девочки, полный энтузиазма и вполне соответствовавший искоркам, мерцавшим в ее глазах. – Я – мама Кейт. Прости, что пришла без звонка, но у вас занята линия.

Талли увидела, что телефон лежит на диване рядом с матерью, и трубка с него снята.

– Я принесла вам с мамой на ужин жаркое. Думаю, твоей маме сейчас не до готовки. У моей сестры два года назад обнаружили рак, так что я знаю, что это такое. – Миссис Муларки, улыбаясь, стояла в дверях. После нескольких секунд молчания улыбка ее погасла, и мама Кейт спросила: – Так мне можно зайти?

Все похолодело у Талли внутри. «Это будет ужасно», – пронеслось в ее голове.

– Я… да, конечно.

– Спасибо, – обойдя застывшую в дверях Талли, миссис Муларки решительно направилась внутрь.

Облачко лежала, распростершись на диване, а на животе у нее красовалась стопка марихуаны. Едва улыбнувшись, она попыталась сесть, но у нее ничего не получилось. Огорченная неудачей, Дороти сначала яростно выругалась, а потом рассмеялась. Дом буквально пропах марихуаной насквозь.

Миссис Муларки резко остановилась. На лице ее застыло обескураженное выражение.

– Я – Марджи, ваша соседка, – сказала она.

– А я – Облачко, – сказала мама Талли, снова пытаясь принять сидячее положение. – Приятно познакомиться.

– Мне тоже.

Несколько мучительных секунд женщины смотрели друг на друга. У Талли не было никаких сомнений: зоркие глаза миссис Муларки отлично видели все – кальян под прикроватным столиком, плетеную сумку с марихуаной на полу, перевернутый пустой стакан, коробки из-под пиццы на столе.

– А еще я хотела сказать вам, – заговорила Марджи, – что я почти все время дома и могла бы возить вас к врачам или по делам. Я знаю, как чувствуют себя люди, проходящие химиотерапию.

Облачко озадаченно нахмурилась:

– А кому здесь нужна химиотерапия? У кого-то рак?

Миссис Муларки, резко обернувшись, взглянула на Талли, которой хотелось в этот момент сжаться в комок и сделаться невидимой или провалиться сквозь землю.

– Талли, покажи нашей замечательной соседке с угощением, где в нашем доме кухня.

Талли припустила в кухню почти бегом. Этот розовый ад, где кругом валялись упаковки от фастфуда, в раковине громоздилась грязная посуда и на всех поверхностях красовались переполненные пепельницы, был яркой демонстрацией ее жалкой жизни, которую Талли меньше всего хотелось показывать маме своей лучшей подруги.

Миссис Муларки прошла мимо нее, наклонилась над плитой, затем поставила на рабочую поверхность жаровню, затем движением бедра захлопнула дверь кухни и, обернувшись, посмотрела на Талли.

– Моя Кейти – хорошая девочка, – сказала она после паузы.

«Начинается», – с тоской подумала Талли.

– Да, мэм.