Текст книги "Улица Светлячков"

Автор книги: Кристин Ханна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

11

Лето после выпуска запомнилось Талли как чудо. Они с Кейт нашли дешевую квартирку в отличном месте – над Пайк-Плейс-Маркет, привезли туда оставшуюся от бабушки Талли мебель и заполнили кухню цветочными горшками от «Ривьеры» и фарфором от «Спода». На стенах были развешаны любимые постеры, а на всех столиках стояли их собственные фотографии. Миссис Муларки однажды нагрянула к ним без предупреждения с большой сумкой продуктов и несколькими растениями в горшках, чтобы, по ее словам, придать их жилищу домашний вид.

Место, где поселились девушки, определило их стиль жизни. Неподалеку находились несколько баров. «Афинский» на Паблик-Маркет и старый задымленный «Виргиния-Инн» на углу стали их фаворитами. В шесть утра, сопровождаемые гудками грузовиков, доставлявших товар в магазины, они переходили через улицу, чтобы купить латте в «Старбаксе» и круассаны во французской кондитерской «Ла Панье».

Одинокие работающие выпускницы. Они быстро погрузились в повседневную рутину. Каждое утро, придя позавтракать, девушки просили поставить кованый железный столик на улице и читали газеты, которые успевали раздобыть. «Нью-Йорк таймс», «Уолл-стрит джорнал», «Сиэтл таймс» и «Пост интеллигенсер» стали для них чем-то вроде Библии. Покончив с газетами, девушки ехали в офис, где каждый день узнавали что-то новое о мире коммерческого телевидения, новостных программах, а после работы переодевались в блестящие туники с подкладными плечиками и шли в один из многих городских клубов.

Они могли слушать каждый день панк-рок, музыку «новой волны», рок-н-ролл или поп-музыку – все, чего душа пожелает.

И, поскольку Талли больше не надо было скрывать факт существования в ее жизни Чада, он стал часто водить куда-нибудь ее и Кейт, и тут уж они отрывались на всю катушку.

Все шло так, как они с Кейти мечтали много лет назад на темных берегах реки Пилчук, и Талли наслаждалась каждой минутой своей взрослой жизни.

Девушки шли по коридору к своему офису, не переставая оживленно болтать.

Но как только Талли открыла дверь, она поняла: что-то случилось. Матт, стоя у окна, торопливо складывал в кофр камеру. Джонни у себя в кабинете орал на кого-то по телефону.

– Что происходит? – спросила Талли, бросая сумку на стол Кейт.

Матт поднял глаза:

– Там какой-то марш протеста. Это наша история.

– А Кэрол где?

– В больнице. Рожает.

Талли поняла, что настал ее час. Она прошла прямиком в кабинет Джонни, даже не озаботившись тем, чтобы постучать.

– Дай мне выйти в эфир. Знаю: ты считаешь, что я не готова, но это не так. Да и кто еще у нас есть?

Джонни повесил трубку и взглянул на девушку.

– Я уже сказал на станции, что ты сделаешь этот репортаж. Из-за этого и пришлось тут разоряться.

Обойдя вокруг стола, Джонни подошел к ней.

– Не подведи меня, Талли!

Талли понимала, как это непрофессионально, но ничего не могла с собой поделать. Она обняла Джонни.

– Ты – лучший на свете. Ты еще будешь мной гордиться. Вот увидишь.

Она была уже на полпути к двери, когда Джонни, прочистив горло, окликнул ее. Талли обернулась.

– А ты не хочешь прочитать предварительную информацию? Поедешь прямо так, вслепую?

Талли почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

– Упс! Сейчас прочту.

Джонни подал ей кипу скользкой факсовой бумаги.

– Это о домохозяйке из Йелма, которая видит призраков. Дж. З. Найт.

Талли нахмурилась.

– Что-то не так? – насторожился Джонни.

– Просто я знаю кого-то, кто живет там поблизости, только и всего.

– Ну, сегодня не время навещать друзей. Давай же, иди. Жду тебя обратно в два для монтажа.

После ухода Матта и Талли офис затих. Кейт второй раз за лето осталась наедине с Джонни Райаном. Взволнованная этим, глядя на открытую дверь, за которой сидел Джонни, Кейт отвечала на телефонные звонки слишком поспешно. Впрочем, это был привычный темп работы. Когда Талли была на месте, в офисе всегда царили шум и суета. Она жила на свете ради телевизионных новостей, и для нее не было в этом мире белых пятен. День за днем, на протяжении всего рабочего дня, она забрасывала бесконечными вопросами Джонни, Матта и Кэрол и даже часто требовала от них высказать коллективное мнение по какому-нибудь поводу.

Кейт даже не могла сказать, сколько раз она видела, как Матт закатывает глаза с раздраженным видом, когда Талли, наконец оставив его в покое, отвлекалась на что-нибудь. Кэрол была еще менее любезна. Последнее время главный репортер канала едва разговаривала с Талли. Но той, казалось, было все равно. Ее интересовали только новости: во-первых, в-последних и всегда.

Кейт же, напротив, люди, с которыми она работала в одном офисе, волновали гораздо больше новостных материалов. Она быстро подружилась с Кэрол, которая нередко звала ее с собой на ланч, чтобы поговорить о предстоящих родах, а также часто обращалась к Кейт с просьбой отредактировать ее текст или проверить факты. Матт тоже выбрал Кейт своим доверенным лицом. Он подолгу говорил с ней о своих семейных проблемах и о женщине, отказавшейся выйти за него замуж.

Единственным, с кем почти не общалась Кейт, был Джонни.

Рядом с ним она становилась нервной безмозглой мямлей. Ему достаточно было посмотреть на нее и улыбнуться, и у Кейт все начинало падать из рук. Она терялась, передавая ему сообщения, и спотыкалась о край ковра, заходя к нему в кабинет.

Вид у нее при этом был жалкий.

Сначала Кейт думала, что все дело в его внешности. Вид идеального мальчика-католика – темные волосы, темно-голубые глаза. Когда он улыбался, на лице появлялись трогательные ямочки и у нее перехватывало дыхание.

Кейт надеялась, что ее увлечение не продлится долго, и когда она привыкнет видеть Джонни каждый день, ее уже не будет так волновать его внешняя красота, или, по крайней мере, у нее выработается иммунитет против его улыбки. Но надежда оказалась напрасной. Все, что говорил и делал Джонни Райан, заставляло ее сердце сладко сжиматься. Под его напускным цинизмом Кейт сумела разглядеть идеалиста, и больше того – раненую душу. Что-то сломало Джонни и выкинуло его сюда, на задворки большой журналистики, и его тайна занимала Кейт, не давала ей покоя.

Кейт прошла в дальний угол, где, ожидая своей очереди, были сложены стопками катушки пленки. Кейт как раз взяла несколько катушек, когда на пороге своего кабинета появился Джонни.

– Эй! – сказал он. – Ты занята?

Кейт выронила пленку. Идиотка!

– Нет, – сказала она. – В общем, не очень.

– Тогда давай устроим настоящий ланч. Сегодня спокойный день – без новостей, а я до смерти устал от сэндвичей.

– Ну… конечно. – Кейт напрасно пыталась сосредоточиться на том, что делала. Мысли ее блуждали неизвестно где, пока она включала автоответчик, надевала жакет, брала со стола сумку.

Джонни остановился рядом с ней и спросил:

– Готова?

– Пошли.

Они направились в конец квартала, пересекли улицу. Время от времени Джонни касался ее, и Кейт остро чувствовала каждое его прикосновение.

Когда они вошли в ресторан, Джонни провел ее к столику у окна, выходившего на залив Эллиотт. Официантка почти мгновенно возникла около столика, чтобы принять их заказ.

– Ты достаточно взрослая, чтобы пить, Муларки? – спросил, улыбнувшись, Джонни.

– Очень смешно, – отозвалась Кейт. – Но я не пью на работе, – серьезно добавила она.

Произнося эти слова, больше походившие на суровую отповедь, Кейт мысленно назвала себя идиоткой.

– Какая ответственная девушка, – сказал Джонни, когда официантка отошла, едва сдерживая улыбку.

– Женщина, – твердо произнесла Кейт, изо всех сил стараясь не покраснеть.

Джонни улыбнулся:

– Я лишь хотел сделать тебе комплимент.

– И выбрал для этого слово «ответственная»?

– А что бы ты предпочла?

– Сексуальная. Умная. Красивая. – Кейт нервно рассмеялась, понимая, что все это звучит как-то по-детски. – Тебе отлично известно, что хотела бы услышать каждая женщина.

Кейт улыбнулась. Сегодня у нее появился шанс произвести на Джонни впечатление. Привлечь к себе внимание этого человека, как он привлек ее внимание. И она не собиралась упускать этот шанс.

Джонни откинулся на спинку стула – Кейт надеялась, это не потому, что ему вдруг захотелось увеличить расстояние между ними. Кейт отчаянно жалела сейчас о том, что не переспала с кем-нибудь из парней, с которыми встречалась в колледже. Она была почти уверена, что Джонни видит печать девственности на ее лице.

– Ты проработала у нас… сколько? Уже месяца два?

– Почти три.

– Ну и как тебе?

– Прекрасно.

– Прекрасно? Странный ответ. Наше дело обычно или любят, или уж ненавидят. – Джонни облокотился о стол. – Ты почувствовала страсть к репортерской работе?

Снова это словечко. Джонни заговорил о том, что отличало ее от Талли, как солому от пшеницы.

– Думаю, да…

Джонни несколько секунд внимательно изучал ее лицо, потом понимающе улыбнулся. Кейти оставалось только гадать, как глубоко в ее душу проник взгляд этих голубых глаз.

– Вот у Талли эта страсть точно есть.

– Да.

Стараясь, чтобы вопрос прозвучал вполне обыденно, Джонни спросил словно невзначай:

– Она встречается с кем-нибудь?

Кейт посчитала личной победой, что не поморщилась и не нахмурилась, услышав этот вопрос. Теперь она по крайней мере знала, почему Джонни Райан пригласил ее на ланч.

Ей хотелось сказать: «Да. Талли уже много лет с одним мужчиной». Но Кейт не осмелилась.

– А ты сам-то как думаешь? – спросила она вместо этого.

– Я думаю, что Талли встречается со многими мужчинами.

Слава богу, в этот момент официантка принесла заказ, и Кейт притворилась, что увлеченно разглядывает еду на своей тарелке.

– А как насчет тебя? Ты тоже не похож на человека, страстно любящего свою работу.

Джонни резко вскинул глаза и в упор посмотрел на собеседницу:

– Почему ты так думаешь?

Кейт пожала плечами, продолжая жевать, но при этом не сводя глаз с Джонни.

– Что ж, может, ты и права, – уже спокойнее сказал он.

Кейт смутилась. И даже вилка застыла на полпути ко рту. Впервые они с Джонни не просто трепались, а заговорили о чем-то серьезном.

Он только что открыл ей нечто важное, Кейт была уверена в этом.

– Расскажи мне об Эль-Сальвадоре, – попросила она.

– А ты вообще представляешь, что там происходит? Настоящая бойня, кровавая баня. А в последнее время стало еще хуже. Эскадроны смерти убивают мирное население, священников и монашек.

Кейт, разумеется, ничего не знала обо всем этом, но все равно понимающе кивала, глядя, как на лице Джонни сменяют друг друга эмоции.

Она никогда еще не видела своего шефа таким живым, таким страстным. Но глаза его по-прежнему сохраняли непроницаемое выражение. В них было что-то, что невозможно было разгадать.

– Похоже, тебе все это нравилось, – сказала Кейт. – Почему же ты оттуда уехал?

– Я никогда и ни с кем это не обсуждаю. – Джонни допил пиво и встал. – Нам пора вернуться на работу.

Кейт растерянно посмотрела на их тарелки с едва тронутой едой.

Очевидно, она зашла слишком далеко.

– Я спросила о слишком личном, – пролепетала девушка. – Прошу прощения…

– Не стоит. Это старая история. Пойдем же.

Всю дорогу оба молчали. Поднявшись по лестнице, они оказались в своем тихом офисе, и тут Кейт не выдержала и коснулась руки Джонни.

– Мне действительно очень жаль. Я не хотела тебя расстраивать.

– Как я уже сказал, это старая история.

– Но не забытая, ведь так? – тихо спросила Кейт, прекрасно понимая, что снова выходит за рамки дозволенного.

– Тебе лучше вернуться к работе! – резко ответил Джонни, скрылся в кабинете и захлопнул за собой дверь.

Йелм сонно жил своей жизнью на живописной зеленой равнине между Олимпией и Такомой. Это был маленький городок, где мужчины испокон века носили фланелевые рубашки и выцветшие джинсы и приветствовали друг друга, встретившись на улице.

Все изменилось несколько лет назад, когда некий воин из Атлантиды, тридцати пяти тысяч лет от роду предположительно, появился на кухне самой обыкновенной домохозяйки.

Местные жители, исповедовавшие принцип «живи и давай жить другим», долго старательно смотрели в другую сторону, чтобы не замечать ни «ребят со странностями», которые стали приезжать в Йелм (многие из них на дорогих машинах и в одежде от известных дизайнеров – эдакие голливудские красавчики), ни таблички с надписью «ПРОДАНО», появлявшиеся на лучших земельных участках.

Когда пошли разговоры о том, что Дж. З. Найт хочет построить своего рода комплекс, который включал бы в себя школу, объединяющую всех ее последователей, оказалось, что терпение местных жителей истощилось. Согласно данным, поступившим от шефа бюро студии в Саут-Саунд, теперь люди пикетировали собственность Найт. «Толпа», выступившая против предполагаемого строительного проекта, оказалась кучкой из десяти человек, держащих щиты с надписями и вполне мирно переговаривающихся друг с другом. Все это больше походило на встречу любителей поговорить за чашкой кофе, но лишь до тех пор, пока не показался в конце улицы фургон телевизионной службы новостей. При виде его толпа тут же начала маршировать и скандировать.

– Волшебная сила СМИ, – отметил Матт, вылезая из фургона. Он повернулся к Талли:

– Сейчас будет то, чему тебя наверняка не учили в колледже. Надо внедриться в толпу. Ввинтиться в нее. Даже если похоже, что может начаться заварушка, ты все равно должна быть там. Продолжай задавать вопросы, просто разговаривать с людьми. Но как только я дам тебе знак, выметайся прочь из кадра.

Сердце Талли учащенно забилось, когда она поняла, что означают указания Мата.

Протестующие устремились к фургону. Все говорили одновременно, старались, чтобы услышали именно их, и толкались локтями.

Матт как следует толкнул Талли. Она сделала несколько шагов вперед и буквально налетела на широкоплечего, огромного детину с бородой как у Санта-Клауса, держащего плакат с надписью: «Просто скажите „нет“ Рамте».

– Я – Таллула Харт, канал Кей-си-пи-оу. С какой целью вы здесь собрались сегодня?

– Спроси его имя! – пророкотал Матт.

Черт! Талли поморщилась.

– Я – Бен Неттлмэн, – охотно представился детина. – Моя семья живет в Йелме уже лет восемьдесят, и нам не нравится смотреть, как его превращают в супермаркет для извращенцев нового времени.

– Хватит с них Калифорнии! – закричал кто-то в толпе.

– Расскажите мне о Йелме, каким вы его знаете, – предложила парню Талли.

– Это – тихое местечко, где каждый сам за собой следит. Мы начинаем день с молитвы, и нас обычно не волнует, что делают соседи, пока они не начинают строить разное дерьмо, привлекающее сюда психов целыми автобусами.

– Вы считаете их психами, потому что они…

– Психи и есть. Эта самая леди утверждает, что ей является мертвый парень, который говорит, что жил раньше в Атлантиде.

– Я тоже могу подделать индейский акцент. Но я не стану от этого Рамтой! – выкрикнул кто-то из толпы.

Следующие двадцать минут Талли занималась тем, что всегда умела делать лучше всего: разговаривала с людьми. Минут через шесть-семь она обрела почву под ногами и вспомнила то, чему ее учили. Она слушала и задавала вопросы, которые могла бы задать этим людям в любой самый обычный день. Она понятия не имела, правильные ли это вопросы и всегда ли она стоит так, чтобы Матт мог снять ее в выгодном ракурсе, но после третьего интервью оператор перестал давать ей указания и предоставил действовать самой. Талли чувствовала себя великолепно. Люди раскрывались перед ней, делились с ней своими чувствами, поверяли свои страхи.

– Хорошо, Талли, – произнес за спиной девушки голос Матта. – Все. Мы сняли репортаж.

И толпа тут же рассыпалась.

– Я сделала это, – прошептала Талли, и ей тут же захотелось прыгать и кричать. – Какая удача!

– Ты все сделала хорошо, – похвалил Матт, одарив Талли улыбкой, которую она никогда не забудет.

В считаные секунды он собрал оборудование и забрался в фургон.

Талли была невероятно возбуждена.

И тут она увидела знак палаточного городка.

– Сверни здесь, – сама не понимая, что делает, попросила Талли.

– В чем дело? – удивился Матт.

– Моя мама… она путешествует. И остановилась в этом кемпинге. Дай мне пять минут поздороваться с ней по-быстрому.

– Я пока перекурю. Это даст тебе минут пятнадцать. Но потом нам придется поторопиться.

Фургончик остановился возле стойки администрации кемпинга.

Талли обратилась к дежурному за стойкой с вопросом о своей матери. Мужчина кивнул.

– Номер тридцать шесть. И скажите, что ей пора платить, когда ее увидите.

Шагая по дорожке в глубь леса, Талли несколько раз была готова повернуть обратно. Талли не видела свою мать и не говорила с ней с похорон бабушки, и хотя Талли стала в восемнадцать лет душеприказчиком бабушки и отвечала в том числе за выплату ежемесячного содержания матери, она ни разу не получила от нее ни строчки благодарности за переведенные деньги. Только приходили иногда открытки, сообщавшие, что Дороти переехала и деньги надо слать по новому адресу. Последним был адрес палаточного городка в Йелме.

Талли увидела мать с сигаретой в зубах возле туалетных кабинок. На ней были грубый серый свитер с индейским орнаментом и брюки, похожие на пижамные. Дороти выглядела как заключенная, сбежавшая из женской тюрьмы. Годы не прошли даром для ее красоты, впалые щеки избороздила сеточка морщин.

– Привет, Облачко, – сказала Талли, подойдя поближе.

Ее мать затянулась и медленно выдохнула дым, глядя на Талли из-под полуприкрытых глаз с припухшими веками.

Талли увидела во всех удручающих подробностях, как ужасно выглядит ее мать, как состарили Дороти наркотики. Ей ведь не было еще сорока, а можно было дать пятьдесят. Глаза ее, как обычно, казались стеклянными, взгляд был несфокусированным – типичный взгляд наркомана.

– Я здесь по заданию группы новостей канала Кей-си-пи-оу.

Талли старалась, чтобы в ее голосе не звучала гордость. Она отлично знала, что от матери не стоит ожидать одобрения, и все же во взрослой Талли Харт по-прежнему жила маленькая и жалкая одинокая девочка, которая исписала двенадцать тетрадей, чтобы в один прекрасный день ее мама могла прочесть их и понять, что может гордиться своей дочерью.

– Это был мой первый репортаж для эфира. Я ведь говорила тебе, что когда-нибудь меня покажут по телевизору.

Тело матери едва заметно раскачивалось, словно в воздухе звучала музыка, слышная только ей одной.

– Телевидение – опиум для народа.

– Ну что ж, если кто и разбирается в наркотиках, так это ты.

– Кстати, об этом. У меня плоховато в этом месяце с деньгами. Есть у тебя наличка?

Талли полезла в сумочку, достала пятьдесят долларов, которые всегда держала в бумажнике на случай чего-то непредвиденного, и протянула их матери.

– Только не отдавай все одному дилеру.

Дороти протянула дрожащую руку и вцепилась в бумажку.

Талли пожалела, что пришла сюда. Она ведь знала, чего ожидать от своей матери: ничего. Так почему же она очередной раз забыла об этом?

– Я пришлю денег на твой следующий реабилитационный курс, – сказала Талли. – В каждой семье есть свои традиции, верно?

С этими словами она повернулась и направилась обратно к фургону.

Матт уже ждал ее. Бросив сигарету, он втоптал ее каблуком в землю и спросил, улыбаясь:

– Мамочка гордится примерной дочкой?

– Шутишь? – ответила в тон Талли, лучезарно улыбаясь и вытирая глаза. – Она плакала, как младенец.

Когда Талли и Матт вернулись, все завертелось в сумасшедшем темпе. Все четверо засели в монтажной и превратили двадцать шесть минут записи в резкое и беспристрастное тридцатисекундное сообщение. Кейт старалась думать о работе, только о работе, но мысли о Джонни мешали ей сосредоточиться. Ланч с ним перевернул ее, сделал ее чувства более возвышенными. Кейт теперь знала, что увлечение вчерашней студентки своим шефом переросло после этого ланча во что-то иное.

Когда они закончили работу, Джонни позвонил менеджеру канала в Такому. Поговорив несколько минут, он повесил трубку и повернулся к Талли:

– Они вставят это сегодня в десятичасовой эфир, если ничего не случится.

Талли запрыгала и захлопала в ладоши:

– Мы сделали это!

Кейт почувствовала укол зависти. Как бы ей хотелось, чтобы Джонни хоть разочек взглянул на нее так же, как смотрит на Талли.

Если бы только она сама была такой, как ее подруга, – уверенной в себе, сексуальной, готовой завоевать все и всех, кого хотела. Тогда у нее был бы шанс, но мысль о пустом взгляде Джонни, когда он смотрит на нее, не замечая, заставляла Кейт держаться в тени. В тени Талли, если быть точной. Кейт была вечной певичкой из хора, который никогда не выйти в круг прожектора, освещающего солистку на сцене.

– Давайте отметим это дело! – воскликнула Талли. – Плачу за обед!

– На меня не рассчитывай, – сказал Матт. – Меня ждет Дарла.

– Я не могу в обед, но как насчет девяти вечера? – предложил Джонни.

– Мы сможем, – уверенно заявила Талли.

Кейт знала, что должна сказать «нет». Последнее, что ей хотелось делать, это сидеть за столом и наблюдать, как Джонни смотрит на Талли. Но разве у нее был выбор? Кейт выкинули на обочину, ей было предопределено следовать за Талли, куда бы та ни шла, даже если ей было при этом нестерпимо больно.

Собиралась Кейт тщательно. Белая маечка, черный винтажный жаккардовый жилет, джинсы в обтяжку, заправленные в тугие сапожки.

Волосы она зачесала на одну сторону и завязала в хвост. Кейт оставалась довольной своим видом до тех пор, пока не вышла в гостиную и не увидела Талли, надевшую зеленое платье из джерси с подплечниками и широкий ремень цвета металлик, которая стояла, покачиваясь в такт игравшей музыке.

– Талли, ты готова?

Талли перестала танцевать, выключила проигрыватель, взяла подругу под руку.

– Пошли. И так уже опаздываем.

На улице их уже ждал Джонни, привалившись к своему черному «эль-камино». В потертых джинсах и футболке с логотипом рок-группы «Аэросмит» выглядел он потрясающе сексуально, хотя и не на гламурный манер.

– Куда пойдем? – спросила Талли, беря Джонни под руку.

– У меня есть план, – сказал Джонни.

– Люблю мужчин с планами, – заявила Талли. – А ты, Кейт?

Слово «люблю» в сочетании с намеком на Джонни больно резануло Кейт. Она старалась не смотреть на него, когда ответила:

– Да, я тоже.

Втроем они направились пешком по мощеной улице в сторону рынка.

У искрящегося неоновыми огнями секс-шопа на углу они свернули направо.

Кейт нахмурилась. По Пайк-стрит проходила невидимая линия, что-то вроде экватора.

К югу район становился ужасным. Туристы старались не забредать сюда, если только им не нужны были наркотики или уличные проститутки. Магазины и другие заведения по обе стороны улицы выглядели весьма сомнительно.

Они прошли мимо двух книжных магазинов для взрослых, порнокинотеатра, где шел сиквел «Дебби едет в Даллас» в очередь с «Трахом в субботу вечером».

– Как здорово! – воскликнула Талли. – Мы с Кейт никогда сюда не забредали.

Джонни остановился возле обшарпанной деревянной двери, очевидно покрашенной когда-то в красный цвет.

– Готовы? – спросил он с улыбкой.

Талли кивнула.

Джонни открыл дверь, и наружу вырвалась оглушительно громкая музыка.

На табурете у входа сидел огромный негр.

– Удостоверение личности, – потребовал он и включил фонарик, чтобы изучить их водительские права. – Проходите.

Талли и Кейт предъявили свои водительские права, затем направились внутрь и прошли по узкому темному коридору, увешанному флайерами, постерами и наклейками.

Коридор привел их в длинную прямоугольную комнату, набитую людьми. Все они были одеты в черную кожу с металлическими заклепками. Кейт никогда еще не видела в одном месте столько странных личностей. Здесь были десятки людей с пятнадцатисантиметровыми ирокезами, пропитанными лаком до состояния лезвия и окрашенными во все цвета радуги. Джонни провел своих спутниц через танцплощадку, мимо нескольких деревянных столов к бару, где девушка с волосами цвета фуксии, подстриженными так, что они торчали в кажущемся беспорядке во все стороны, и пирсингом в щеке, приняла у них заказ. В дальнем углу бара висел на стене огромный телевизор, включенный в данный момент на канале Эм-ти-ви. Никто не обращал на него ни малейшего внимания.

Когда барменша вернулась, Джонни дал ей солидные чаевые и одарил лучезарной улыбкой, затем повел Талли и Кейт за столик в углу, прямо под телевизором.

Талли тут же подняла бокал с коктейлем и произнесла:

– За нас. Сегодня мы наконец-то встряхнули их всех.

Они чокнулись и выпили. Потом еще. И еще. К третьему разу Талли была уже пьяна, и, как только начиналась подходящая музыка, она вскакивала на ноги и, не нуждаясь в партнере, танцевала одна прямо тут же, у столика.

Кейт хотела бы вести себя так же непринужденно, но двух порций выпивки было явно недостаточно, чтобы настолько изменить ее. Она сидела за столиком и наблюдала, как Джонни смотрит на Талли.

На Кейт он вообще не смотрел, пока Талли не отправилась в туалет.

– Она никогда не замедляет темп, да? – спросил Джонни.

Кейт постаралась придумать ответ, который увел бы разговор в сторону от ее лучшей подруги и, может быть, даже продемонстрировал страстную сторону ее собственной натуры. Но кого она пыталась обмануть? Не была она страстной натурой. Талли была подобна шелку яркой экзотической расцветки, она же, Кейт, была похожа на бежевую хлопчатобумажную ткань.

– Да, – пробормотала она в конце концов.

Талли примчалась из туалета, чуть не врезавшись в стойку бара.

– Эй, уже десять. Можем мы переключить канал на телевизоре? Никто его все равно не смотрит.

– Как скажете, – второй бармен, похожий на персонаж фантастического фильма, забравшись на стремянку, переключил канал.

Талли подошла к телевизору с видом неофита, приближающегося к самому Папе Римскому.

И в этот момент на экране вдруг возникло ее лицо.

«Таллула Харт из Йелма, Вашингтон. Этот тихий городок стал сегодня местом проведения марша протеста. Сторонники Джей Зед Найт и древнего духа, прожившего тридцать пять тысяч лет, которого она называет Рамта, столкнулись с местными жителями, возражающими против строительства комплекса…»

Когда репортаж закончился, Талли повернулась к Кейт и, волнуясь, спросила:

– Ну как?

– Просто потрясающе! – искренне ответила Кейт. – Превосходно!

Талли крепко обняла подругу, затем схватила ее за руку:

– Пойдем! Я хочу танцевать! И ты тоже, Джонни. Мы можем танцевать втроем.

На площадке были мужчины, танцевавшие вместе, и женщины, двигавшиеся в такт «Секс Пистолз». Девушка рядом с Кейт в черной мини-юбке из кожзаменителя, солдатских ботинках и чулках в сетку вообще танцевала одна.

Талли начала танец первой, затем к ней присоединился Джонни, затем Кейт. Сначала она чувствовала себя неловко – как пятое колесо в телеге, – но к концу песни настроение ее улучшилось. Алкоголь расслабил тело, Кейт вошла во вкус, а когда музыка сменилась на более медленную, она, уже нимало не смущаясь, обнялась с Талли и Джонни. Они двигались в такт музыке с естественной грацией, в которой была заразительная сексуальность. Кейт смотрела на Джонни, который смотрел на Талли, и мечтала о том, чтобы он хоть раз взглянул и на нее.

– Я никогда не забуду этот вечер, – объявила Талли.

Джонни, нагнувшись, поцеловал Талли. Кейт была достаточно пьяна, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происшедшее. А потом пришла боль.

Талли попыталась уклониться от поцелуя.

– Плохой Джонни! – капризно произнесла она, шутливо оттолкнув Райана.

Тогда Райан повернулся к Кейт, обнял ее и крепко прижал к себе.

– А что не так с плохими парнями? – не выпуская Кейт из своих объятий, спросил он с усмешкой.

Прежде чем Талли успела ему ответить, кто-то окликнул ее по имени, и девушка обернулась.

Чад пробирался к ним через толпу танцующих. Со своими длинными волосами, в футболке с Брюсом Спрингстином, он выглядел как бывалый рокер среди ребят «новой волны».

Талли радостно кинулась к нему, и они поцеловались так, словно были в этом зале одни. Кейт услышала, как ее подруга, смеясь, сказала:

– Отведи меня в койку, старичок!

И они оба направились к выходу, не оглянувшись и не помахав рукой на прощание. А Кейт по-прежнему оставалась в объятиях Джонни. Тот ошалело смотрел им вслед, словно ожидал, что Талли вот-вот вернется, крикнет что-нибудь про первое апреля и опять будет танцевать с ними.

– Она не вернется, – тихо произнесла Кейт.

Джонни вздрогнул, как от удара. Отпустив Кейт, он вернулся за столик и заказал еще две порции выпивки, после чего надолго замолчал. Кейт смотрела на Райана, мысленно умоляя его: «Взгляни же на меня!»

– Это был Чад Уили, – то ли спрашивая, то ли утверждая, проговорил Джонни.

Кейт кивнула.

– Неудивительно… – Джонни отрешенно смотрел в ту сторону, куда ушли Талли и Чад.

– Они уже давно вместе.

Кейт на секунду подумала о том, не сделать ли первый шаг, не протянуть ли ему руку. Может быть, ей удастся отвлечь его от мыслей о Талли и обратить внимание на себя. Ей уже было безразлично, что она для него всего лишь незаметная серая мышка, подружка великолепной и яркой Талли. И пусть в крови бушует алкоголь. Любовь ведь может возникнуть из чего угодно, разве не так?

– Ты думал, что вы с Талли могли бы…

Джонни не дал ей закончить фразу.

– Пошли, Муларки, я провожу тебя домой.

Всю дорогу до их с Талли квартиры Кейт уговаривала себя, что все, что ни делается, делается к лучшему.

– Спокойной ночи, Джонни, – сказала она перед дверью.

– Спокойной ночи. – Он направился к лифту, но вдруг остановился и обернулся: – Муларки?

– Да? – встрепенулась Кейт.

– Ты отлично выглядишь, я уже говорил тебе? И ты – одна из самых способных молодых женщин, пишущих сегодня. Поверь, я знаю, что говорю.

– Спасибо, Джонни, – смущенно пролепетала Кейт.

Позже, лежа в кровати, она вспоминала его слова и то, как он смотрел на нее, когда произносил их. Что ж, Джонни Райан по-своему отметил ее сегодня. Может быть, все было не так безнадежно, как ей казалось.