Текст книги "Суперсыщик Освальд и банда пакетоголовых"

Автор книги: Кристиан Биник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА 16, в которой я знакомлюсь с бедным старым чудовищем

Злиться некогда – надо смотреть в оба. Надин поднимает мою каталажку и несет меня вокруг пруда. Я должен запомнить дорогу, чтобы потом привести сыщиков в логово бандитов. К тому же мне хочется послушать, о чем этим паршивки будут говорить по дороге.

– Ну и тяжелый! – кряхтит Надин. – Спорим, что он в десять раз тяжелей моего кролика?

Что?.. Я сижу в клетке для кролика? Какой позор! Хорошо еще, что поблизости нет фоторепортеров.

Мы приходим к толстому дубу, вокруг которого припаркованы их велосипеды. У Надин – велосипед с прицепом. Она ставит клетку на прицеп и пристегивает ее к бортам. Все садятся на велосипеды и трогаются. Я пытаюсь перекусить прутья клетки. Единственное, что при этом гнется, – это мои зубы.

По дороге я узнаю, как звать подружек Надин. Длинную гадюку зовут Клавдия, а маленькую кобру – Штефани. До меня до сих пор еще не доходит, что эта троица и есть та самая банда пакетоголовых, которая облегчила карманы Изабель и Юсуф на кругленькую сумму! В жизни бы не поверил, что Надин способна на такие мерзости.

– А что, он действительно такой богатый, хозяин Освальда, что сможет заплатить выкуп? – спрашивает Клавдия.

– Конечно, – отвечает Надин. – Иначе у его родителей не было бы такого огромного дома. До сих пор мы не ограбили еще ни одного человека с тощим кошельком.

– Да, только все, у кого мы отобрали деньги, как назло, оказались членами этого дурацкого Клуба сыщиков! – огорчается Штефани. – Если они до нас доберутся…

Клавдия смеется:

– Если они такие же умные, как их «суперсыщик Освальд», то нам нечего бояться.

– А я все равно боюсь, – признается Штефани и кусает нижнюю губу.

Надин и Клавдия переглядываются.

– Ты что, хочешь выйти из игры? – спрашивает Надин.

– Ну, в общем-то…

– Да или нет?

Штефани думает несколько секунд, потом качает головой:

– Мы же не просто так грабим, это же все для хорошего дела…

Чего?.. Для какого такого дела? Небось, для их копилок.

Девчонки молча едут дальше. Я не упустил ни слова из их разговора, но при этом ни на секунду не забывал о своей главной задаче: запомнить дорогу. Сначала мы ехали по Зимрокштрассе, а теперь мои похитительницы из всех сил налегают на педали, поднимаясь по какой-то довольно круто уходящей вверх улице, которая ведет к ипподрому. Но, не доезжая ипподрома, они вдруг сворачивают направо, на какую-то узкую лесную дорожку. На бесчисленных кочках дно клетки превращается в настоящий трамплин.

– Ну и темно здесь! – говорит Штефани. – Кстати, который час?

Клавдия смотрит на часы.

– Половина восьмого.

– Уже?.. Если я в восемь не буду дома, мне влетит от родителей.

– Успокойся! – говорит Надин. – Мы, считай, уже приехали. Только смотрите, не проболтайтесь фрау Питце, что Освальд попал в эту клетку не по своей воле. Я уже придумала, чтó мы ей наврем.

Интересно, попадется ли фрау Питцке на эту удочку! Кстати, где она тут может жить? Мы же в настоящем лесу, вокруг никаких признаков жилья.

Метров через сто мы попадаем на небольшую поляну. Девчонки жмут на тормоза. Я озираюсь по сторонам. И вдруг у меня от удивления отвисает челюсть. Не иначе мираж! Что это там виднеется среди деревьев, сквозь густой кустарник? Старый цирковой вагончик! Как же он сюда попал? Когда-то он был пестрым, но со временем краска на нем облезла или выгорела. Неужели кто-нибудь может жить в этом старом сундуке на колесах?

Оказывается, может! Дверь с жутким скрипом открывается. По ступенькам спускается на землю пожилая дама синем платье в цветочек и здоровается с девчонками. Наверное, это и есть фрау Питцке. Она чуть выше Штефани, самого маленького члена банды пакетоголовых, у нее короткие седые волосы и приветливая улыбка.

– Ну, кого вы мне тут принесли? – спрашивает она, заметив меня.

– Это Освальд, – представляет меня Надин. – Я хочу подарить его своему маленькому брату, у него в понедельник день рождения. Можно мы пока оставим его здесь? Мой брат не должен его видеть, иначе какой же это сюрприз?

– А зачем вы посадили его в клетку? – интересуется фрау Питцке.

– Ну… потому что… э… потому что… – Надин растерянно оглядывается на своих подруг.

– Потому что он кусается, – договаривает за нее Клавдия и краснеет.

Ну погоди, врунья! Я еще оторву твою косу и использую ее как швабру для моей будки.

– Но мы его отучим от этого, – говорит Надин. – А пока пусть лучше посидит в будке, а то еще укусит вас.

Фрау Питцке приглядывается ко мне повнимательней.

– Выглядит он вполне безобидным. С чего вы взяли, что он кусается?

Вместо ответа Штефани быстро говорит:

– Ну, нам пора домой.

Надин снимает клетку с прицепа и ставит ее перед дверью вагончика. После этого девчонки садятся на велосипеды.

– А кроме собаки, вы мне ничего не принесли?

Чего это фрау Питцке вдруг делает такое печальное лицо? Девчонки пристыженно смотрят в землю.

– Ни одного цента?..

Девчонки качают головами.

У фрау Питцке глаза наполняются слезами.

– Ах, как жаль! – всхлипывает она. – Вы же знаете, что я долго не могу жить без моих четырех пуделей. А пока у меня не будет нормальной квартиры, приют для бездомных животных не вернет мне моих пуделей. Я так хочу снова выступать с ними в цирке! Я бы тогда вернула вам все до последнего гроша.

С ней просто истерика. Надин и ее подруги так расстроены, что тоже с трудом сдерживают слезы.

– Нам очень жаль, фрау Питцке, – говорит Надин грустным голосом. – Но сегодня мы не смогли добыть денег. Может, завтра получится. Не сердитесь, пожалуйста, нам действительно пора ехать. До свидания!

Клавдия и Штефани тоже прощаются с фрау Питцке, которая отвечает на их слова лишь слабым кивком и не перестает плакать. Если бы не эта проклятая клетка, я бы уже давно подбежал к бедной старушке и утешил ее.

Но что это? Как только девчонки скрылись из вида, фрау Питцке перестает плакать, упирает руки в бока и злобно усмехается. Что это может означать? Но тут она вдруг подходит ко мне и, сердито пнув ногой клетку, рычит:

– Жратвы не получишь! Не рассчитывай!

Вот так «бедная старушка»! Я попал в лапы чудовища!

ГЛАВА 17, в которой я неожиданно оказываюсь на складе капусты

Не успел я оправиться от шока, как фрау Питцке хватает клетку, вносит ее в вагончик и ставит ее на картонную коробку. Я осматриваюсь, но в помещении так темно, что я могу различить только стол и деревянную скамью.

И вдруг в ноздри мне бьет какой-то мерзкий запах. Ффффу! Эта вонь мне знакома. Точно – здесь воняет этими мерзопакостными…

– Мяу!

Тут к клетке с оглушительным шипением бросаются два совершенно отмороженных серых кота. Они, как бешеные, царапают прутья клетки и демонстрируют мне свои смертоносные клыки. От страха я трясусь, как отбойный молоток. Хорошо, что я заперт! Иначе эти злобные вонючки вмиг разобрали бы меня на запчасти.

– Нерон! Калигула! Прекратите немедленно! – визжит фрау Питцке и распахивает дверь. – А ну брысь отсюда! Бегом в лес, искать себе что-нибудь на ужин!

Эти два дурдомовца мгновенно выполняют команду. Они прекращают демонстрацию когтей и клыков и гордо выходят из вагончика, злобно сверкая на меня зелеными углями глаз.

Когда они исчезли, фрау Питцке зажигает пару свечей. Потом открывает банку бобов, высыпает ее содержимое в кастрюлю и ставит ее на керосинку. Я тем временем повнимательней приглядываюсь к обстановке. Впрочем, особенно приглядываться здесь не к чему – узкая кровать да два низких шкафчика; вместо ковра на полу толстый слой пыли. На стенах вырезки из газет, на которых я вижу несколько белых пуделей. Наверное, тех самых, с которыми фрау Питцке выступала в цирке и которые теперь находятся в приюте для бездомных животных.

Хм, честно говоря, мне трудно представить, что пудели поддаются дрессуре. Для этого у них слишком мало мозгов. Единственное, чему можно научить пуделя, – это п и сать и лопать.

Может, фрау Питцке просто придумала эту историю, чтобы Надин и ее подружки таскали ей деньги? От этой старухи можно ждать чего угодно. Она же совершенно чокнутая. Или вы можете назвать нормального человека, который бы добровольно согласился жить под одной крышей с двумя кошками?

Во всяком случае, здесь есть какая-то тайна, но в настоящий момент мне некогда ломать себе над ней голову. Мне надо думать о Сенте. Она, наверное, сейчас сидит одна в пустой квартире и горюет по своему несчастному больному хозяину. И зачем я только, дурак, удрал со своего поста перед дверью ее дома? Все из-за этого проклятого голода! Рррр! Почему я послушался не голоса своего сердца, а голоса своего желудка?

Фрау Питцке, между тем, устроилась на деревянной скамейке и есть свои бобы прямо из кастрюли. Тарелок здесь, судя по всему, нет и в помине, как и холодильника, телевизора или туалета. Эта ведьма наверняка бедна как церковная мышь. Поэтому и ее коты сами себе добывают пищу охотой.

Неожиданно раздается звук, которого я здесь никак не ожидал: телефонный звонок! Фрау Питцке достает из выдвижного ящика стола мобильный телефон, прикладывает его к левому уху и рычит:

– Да!

Я не верю своим глазам и ушам дорогой мобильный телефон в этой зачуханной развалюхе! Фантастика! Я весь обращаюсь в слух. Вначале фрау Питцке молча слушает, сжав свои тонкие губы. Потом вдруг орет в трубку:

– Что?.. Да вы в своем уме? Мне наплевать, сколько с вас содрал ваш стоматолог, понятно? Первого числа я приду за квартирной платой и, не дай Бог, я не досчитаюсь хотя бы одного цента! В моем доме жильцы вовремя вносят плату за проживание. Кого это не устраивает, тот вылетает на улицу!

На этом разговор заканчивается.

Я потрясен: это чудовище живет чуть ли не в собачьей будке, хотя ему принадлежит целый доходный дом! Нет, у этой фрау Питцке явно что-то с башкой не в порядке. Через пару минут я даже узнаю, какой именно болезнью страдает фрау Питцке: жадность!

Доев свои бобы, она встает со скамейки (оказавшейся крышкой сундука), поднимает ее вверх, и тут глазам моим предстает сногсшибательное зрелище: фрау Питцке достает из сундука деньги, одну толстую пачку за другой. Вот это номер!

Фрау Питцке невозмутимо выкладывает свои сбережения на стол, садится и пересчитывает деньги. На ее морщинистом лице играет восторженная улыбка. Клянусь вам, друзья мои, такойкучи денег я еще в жизни не видел! Не иначе она бабушка самого Дагоберта Дака.

Вскоре за дверью раздается какое-то царапанье. Похоже, вернулись эти два отморозка, Нерон и Калигула. Фрау Питцке не обращает никакого внимания на царапанье и продолжает считать капусту. Проходит целая вечность, пока она заканчивает свою ревизию. Она прячет деньги в сундук, и только после этого впускает котов.

Фффффу!.. Мне становится дурно! Эти две когтистые каракатицы притащили в вагончик молодого кролика. У Нерона в зуба одна половина, у Калигулы вторая. Они устраиваются рядом с моей клеткой и начинают его пожирать. Я с отвращением закрываю глаза. Я хоть и не член Союза вегетарианцев и люблю мясо, но неужели нужно обязательно лопать мертвых животных, которые выглядят как мертвые животные? Я бы в жизни не смог убить кролика – это такие шустрые зверьки, что я бы просто не смог их догнать.

– Чтобы потом слизали всю кровь, понятно? – лает фрау Питцке на своих хвостатых киллеров. – И не смейте приставать к собаке! Если с ней что-нибудь случится, девчонки мне этого не простят и я не получу от них больше ни цента.

Надеюсь, эти головорезы услышали, что им приказала их хозяйка. У меня нет желания закончить свою карьеру в качестве кошачьего корма.

Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем Тим сможет заплатить за меня выкуп? Пожалуй, лучше не дожидаться официального освобождения, а попробовать самому выбраться отсюда. Мне нужна идея. Но я слишком расстроен и слишком измотан всеми этими приключениями, чтобы придумать толковый план бегства.

Я тяжело вздыхаю, сворачиваюсь калачиком, трижды зеваю и – передо мной появляется… Сента. Прекрасная далматинка нежно прижимается ко мне и лижет меня в нос. К сожалению, это всего лишь сон…

ГЛАВА 18, в которой кипит ярость, пылает отвага и льется кровь

Проснувшись на следующее утро, я вспоминаю пантеру из одноименного стихотворения Райнера Марии Рильке.

 
И для нее весь мир сошелся клином
На этих прутьях, притупился взгляд, —
 

писал мой знаменитый собрат по перу. В настоящий момент я чувствую себя, как эта пантера: со всех сторон прутья решетки. Какое счастье, что мне не надо всю свою жизнь проводить в клетке! Бедные кролики! Им не позавидуешь.

Я изучаю обстановку. Дверь вагончика стоит нараспашку – хозяйка проветривает свой клоповник. Ни Нерона, ни Калигулы не видать. Наверное уже гоняют по лесу свой завтрак. Фрау Питцке сидит за столом и лопает давно засохшую старую булочку. При этом она издает такие звуки, как будто грызет булыжник. Дура несчастная! У нее под задницей – десятки тысяч евро, а она жалеет для себя нормального завтрака!

Собственно говоря, мне должно было бы быть жалко эту чокнутую жадину-говядину. Но мне ее не жалко! Если бы я мог, я бы вонзил свои клыки в ее алчные, загребущие грабли. А потом превратил бы ее сбережения в конфетти.

Мой желудок урчит. Я просто не слушаю его и думаю… сначала о Сенте, потом о своем хозяине. Интересно, Тим скучает по мне? Надеюсь, что скучает! А мой приятель Леонардо? Он, конечно, злится на меня за то, что я вчера вечером смылся без него. И все равно он наверняка расстроился из-за моего исчезновения. Спорим, что он давно уже взял мой след? Эх, жаль только, что этот след простыл у пруда, где я, идиот, добровольно сел в эту переносную каталажку! Пройдоха Леонардо мгновенно раскусил бы этот дешевый трюк с гамбургером и просто удрал.

Интересно, он бы придумал какой-нибудь фокус, чтобы выбраться из клетки? Думаю, еще как! За ним, как говорится, не заржавеет! Этот гном – мастер на такие штуки. До сих пор не могу забыть, как он прикинулся мертвым, а потом заскочил в мою будку…

Хм… Мертвым… Я напряженно думаю. Мертвым… Ну конечно! Вот оно спасение! Как же я сразу до этого не додумался? Однако нужно все провернуть до того, как вернутся Нерон с Калигулой. Давай, Освальд! Покажи этой жалкой комедиантке, что и среди четвероногих бывают прекрасные актеры.

Я валюсь на спину, раскрываю глаза так широко, что зрачки чуть ли не вываливаются наружу, и задерживаю дыхание. И что происходит? Ничего. Фрау Питцке преспокойно ломает себе зубы о свою «булочку» и не обращает на меня никакого внимания. Но я все равно не шевелюсь и не дышу. Пока я действительночуть не помираю. Не выдержав, я судорожно хватаю воздух ртом.

Смотри-ка! Фрау Питцке, наконец-то, смотрит в мою сторону и удивляется этим астматическим судорогам.

– Ты чего это? – спрашивает она с едва заметной тревогой в голосе.

Мое дыхание становится еще судорожней и постепенно переходит в жуткое хрипение. Я бьюсь в конвульсиях, закатываю глаза и вывешиваю язык. Потом вдруг замираю, умолкаю и неподвижно лежу несколько секунд.

– Что за черт? – удивляется фрау Питцке. – У тебя что, брюхо, что ли, подвело от голода? Или… или ты… того?.. – Она подходит ближе. – Нет! Только не это!

Она возится с дверью клетки. Сейчас откроет – и путь свободен!

– Нет, вы только посмотрите! – визжит она. – Эта шавка сдохла!

Зззарразза! Нерон и Калигула вернулись! Что же теперь будет? Как только я вылезу из клетки, эти две ходячие мясорубки превратят меня собачий фарш. А может, все-таки рискнуть и вступить с ними в бой? Их двое, а я один. Четыре кошачьих лапы против одной собачьей челюсти – разве это справедливо?

«Прояви мужество, Освальд! – шепчет мне мой внутренний голос в левое ухо. – Покажи этим игрушечным тиграм свои клыки!»

«Не будь идиотом, Освальд! – шепчет мне другой мой внутренний голос в правое ухо. – Против этих двух дурдомовцев у тебя нет ни единого шанса!»

Пока мои внутренние голоса спорят между собой, фрау Питцке причитает:

– Что же я теперь скажу девчонкам? Если они поймут, что я заморила их пса голодом, я не получу от них…!

Она вдруг умолкает и начинает хихикать.

– Эй вы, бездельники! Вы уже позавтракали? – спрашивает она своих котов. – Если нет, то я желаю вам приятного аппетита. Скажу девчонкам, что он сам на вас напал.

Чего?.. Она что, собирается скормить меня своим киллерам? О боже! От страха я чуть не написал в шкуру. Но тут вдруг происходит что-то удивительное: за несколько секунд мой страх превращается в ярость, а ярость в отвагу.

К бою, Освальд! Вперед! Я вскакиваю на ноги с оглушительным лаем и протискиваюсь в открытую дверь клетки. Фрау Питцке чуть не падает в обморок. Нерон и Калигула выпадают в осадок при виде ожившего собачьего трупа. До заветного порога вагончика меня отделяет всего лишь метр. Однако уже через миг коты приходят в себя, бросаются на меня и вонзают мне в шкуру свои когти. Я, взвыв от боли, начинаю кусать направо и налево.

Мои грозные челюсти перемалывают все, что в них попадает. Несколько раз мне удается принудить Нерона с Калигулой к отступлению. Но эти злобные вонючки вновь и вновь бросаются в атаку. В конце концов они берут меня в клещи – один вцепляется мне в правую заднюю лапу, другой в левую. От радости они трут свои хвосты друг об друга.

Вот он мой шанс! Вытянув шею до размеров жирафьей я одновременно из всех сил кусаю оба хвоста. Коты в ту же секунду выпускают меня и с жалобным мяуканьем ретируются под стол. Я выскакиваю из вагончика.

– Место! – орет фрау Питцке мне вслед. – К ноге!

Какое место? К какой ноге? Ничего не понимаю. Но раздумывать некогда: я несусь, как ошпаренный, по лесной дорожке, по которой меня вчера привезли к этой старой ведьме. Даже не верится, что у меня до сих пор еще есть лапы и я могу бежать! Похоже, эти прокляты коты здорово меня отделали: все тело болит. Оглянувшись назад, чтобы посмотреть, нет ли погони, я вижу кровавый след, который тянется за мной.

Плевать на боль! Плевать на кровь! Важно то, что я выиграл почти безнадежный бой с двумя бешеными котами! Ура! (Кстати, одна маленькая просьба к потомкам: Если когда-нибудь соберетесь установить мне памятник, то пусть этот мраморный Освальд держит в зубах два оторванных кошачьих хвоста, договорились?)

ГЛАВА 19, в которой я тестирую одни джинсы на прочность

– Ни-ч-е-го себе!.. – в ужасе произносит Тим, когда я приблизительно через час прибегаю в наш сад.

Смертельно усталый, я валюсь на бок в траву перед своей будкой и вытягиваю ноги. Леонардо уже тут как тут. Сделав сальто радости, он сочувственно смотрит на меня и пытается зализать одну из моих ран. Ой, как больно! Я тихим рычанием отгоняю его от себя.

Тем временем Тим мчится в дом и через минуту возвращается с аптечкой. Только не йод! Одна капля этой адской смеси для меня страшнее целой армии кошек. Но мне везет: Тим обрабатывает мои раны просто чистым ватным тампоном и смазывает их какой-то мазью, которая пахнет медом и ни капельки не жжет.

– Куда ты пропал, Освальд? – спрашивает Тим взволнованно. – И кто это тебя так отделал?

Этот вопрос в следующие пятнадцать минут я слышу еще много раз, потому что один за другим в саду собрались сыщики. Им что, сегодня не надо в школу? Ах, да, сегодня же суббота.

Из их разговоров я узнаю причину большого сбора. Сегодня перед завтраком Тиму позвонили мои похитительницы и сказали, что свою собаку он получит только в обмен на пятьдесят евро, которые должен принести сегодня в три часа дня в Восточный парк. Мой хозяин, конечно, сразу же позвонил Свену, Маруше, Изабель и Юсуфу. Они решили все вместе отправиться в парк, спрятаться в кустах и во время передачи денег наброситься на пакетоголовых. Но теперь им придется отменить операцию, потому что я сам освободился из плена.

– Может, Освальд подрался с какой-нибудь собакой? – говорит Изабель, выразив мне тройную порцию сочувствия и ласки.

– Не думаю, – возражает Маруша, которая сегодня почему-то явилась без своего Дэниса. Кстати, сегодня я что-то не замечаю в ней ни малейших признаков мечтательности. Может, она уже бросила эту привычку? – Эти царапины похожи скорее на следы от кошачьих лап. Кора выглядела точно так же, когда подралась с другой кошкой. Освальд явно воевал с какой-то кошкой.

Ошибаешься, дорогая Маруша: не с какой-то, а с какими-то! Да, да, с двумя шизанутыми котами-киллерами! Воевал и остался в живых. Можете мной гордиться!

Мой хозяин сжимает кулаки.

– Ну доберусь я до этих пакетоголовых придурков! Я из них сделаю малиновое желе!

– А кто тебе звонил – мальчишка или девчонка?

– Черт его знает, – пожимает плечами Тим. – Голос у него, правда, был какой-то…

– Как у девчонки, которая хочет, чтобы ее приняли за мальчишку? – спрашивает Маруша.

– Может быть.

Свен осторожно чешет мне подбородок.

– Бедный Освальд! – говорит он. – Весь исполосован! Ты ему уже дал чего-нибудь поесть?

Ах, у меня не отсалось сил даже на еду.

– Нет, – отвечает Тим. – Хотя он заслуживает тройную порцию жареной свинины.

Что? Жареная свинина? Это меняет дело! Подать сюда свинину! Мою усталость как рукой сняло.

Пока Тим бегает за моей долей жаркого, Свен, Маруша и Изабель беседуют об Юсуф.

– Хотел бы я знать, чего он не приходит, – говорит Длинный. – Я вчера заходил за ним, звал играть в футбол, но он не пошел.

– С тех пор как он узнал, что его отец уезжает в Гамбург, его просто не узнать, – прибавляет Изабель.

Маруша кивает.

– Какой это все же идиотизм – развод! – возмущается она. – Дэнис, правда, утверждает, будто ему плевать, что его родители разошлись, но мне что-то не верится.

– Отстань ты со своим Дэнисом! – ворчит Свен.

Почему это? У него, конечно, бывают заскоки, но в общем-то он жутко милый.

– Что ты говоришь! И когда же ваша свадьба?

Маруша поддает ему в бок.

– Дурак!

Дверь дома открывается. Боже, какой аромат! Я с десяти метров чую роскошный запах жаркого. Тим сует миску в ко мне в будку. Он знает, что я терпеть не могу, когда на меня смотрят во время еды.

Приятного аппетита, Освальд!

Я ныряю в будку и приступаю к приему пищи. Хотя мое чавканье заглушает все звуки вокруг, я слышу каждое слово из разговора сыщиков. Тим и его друзья говорят о Юсуфе, потом о банде пакетоголовых. Если бы мой хозяин знал, что его любимая Надин – один из членов этой подлой банды, он бы ее, наверное…

– Ну что, совещание членов Клуба сыщиков в полном разгаре? – слышу я вдруг знакомый голос, который не забуду до гробовой доски.

Я мгновенно прекращаю лопать, заглотив сразу весь остаток жаркого. Зубы мне сейчас понадобятся для более серьезной пищи, чем свинина: для Надин. Я с рычанием высовываю голову из будки. Надин, которая только что хихикала, замирает с раскрытым ртом и бледнеет, как смерть.

– Как?.. А что… а где же… – лепечет она.

Сыщики смотрят то на меня, то на Надин.

– Ты чего рычишь на нее, Освальд? – удивляется длинный Свен. – Она тебя что, обидела?

Еще как! Я вспоминаю клетку, в которую меня заманила Надин, и кровь в моих жилах вспыхивает от ярости, как бензин. Мое рычание становится громче.

– А ну перестань! Тихо! – приказывает мой хозяин.

Я послушно выполняю приказ и прекращаю рычать. Вместо этого я молча подлетаю к Надин и вонзаю свои клыки в ее джинсы. Она визжит, как резаная.

– Ты что, спятил?!.. – кричит Тим. – А ну, пошел в будку!

Ага. Сейчас! Спешу и падаю! Сердце мое жаждет мести! Тим тащит меня сзади, но мои челюсти не так-то просто разжать.

– Освальд, сейчас же прекрати! Ты слышал?.. Я кому сказал? Прекрати немедленно, черт бы тебя побрал!

Объединенными усилиями Тиму, Свену, Маруше и Изабель наконец удается оторвать меня от Надин. Та с ревом бежит к своему велосипеду, садится на него и несется прочь.

– Что у вас там за шум? – сердито кричит мать Тима из окна второго этажа.

– У Освальда в башке перегорели предохранители! – объясняет Тим. – Он ни с того ни с сего набросился на Надин.

– Что, серьезно? – Мать Тима зло смотрит на меня и три раза подряд чихает. – Если он бросается на людей, его надо срочно сдать в приют для животных.

Спокойно, ребята! Без паники. Никакое это не нападение, а всего-навсего тест: я просто хотел проверить, действительно ли джинсы обладают такой необыкновенной прочностью, как об этом говорится в рекламе.