Текст книги "Людовик X, Филипп V, Карл IV. Последние Капетинги (ЛП)"

Автор книги: Кристель Балуза-Лубе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Преимущества и недостатки

Как проницательный политик, Филипп использовал дарственные или привилегированные хартии для поощрения лояльности и вознаграждения своих сторонников. В то время вознаграждение было самостоятельным инструментом управления: если служба сюзерену оставалась привлекательной, то во многом благодаря наградам, которые государь даровал своим самым верным офицерам, позволяя им таким образом подняться в социальной иерархии. Королевские дарения XIV века сделали эти вознаграждения реальным инструментом управления королевством[218]218
  Gilles de Rome, Li Livres du gouvernement des rois, H. de Gauchy (trad.), livre 2, partie 3, chap. XVII, p. 265–266.


[Закрыть]. Преимущество от этого было двойным. Во-первых, вознаграждение позволяло королю обеспечить лояльность своих служащих, укрепляя личные узы, связывающие их с ним, ведь, что они были обязаны ему своим состоянием. Во-вторых, вознаграждение способствовало повышению эффективности работы офицеров, которые были мотивированы еще и тем, что королевская щедрость могла распространяться на всех их родственников. За время правления Филиппа было сделано 495 дарений, роздано 349 привилегий и произведено 274 амортизации[219]219
  Для светской власти обесценивание имущества означало ратификацию его передачи Церкви. Таким образом, это имущество больше не могло передаваться по наследству.


[Закрыть]. Надо полагать, что короля заваливали просьбами со всех сторон и в любое время, в результате чего в 1318 году был издан Буржский ордонанс[220]220
  Ордонанс датируется 16 ноября 1318 года.


[Закрыть] запрещающий просителям обращаться к нему до и во время мессы, которую Филипп посещал каждое утро. Но король не оказывал свои милости бездумно, напротив, вознаграждения были результатом хитрого политического расчета.

Поначалу король был озабочен сохранением хороших отношений с Папой Иоанном XXII, которого он помог избрать и на чью поддержку надеялся в конфликте с Фландрией. Так брат папы, Пьер д'Юэз, и его племянники Пьер де Ла Виа и Арно де Триан смогли воспользоваться королевской щедростью. Другие верные люди были вознаграждены престижными должностями, Матье де Три, камергер Франции при Филиппе IV, был назначен маршалом[221]221
  J. Favier, Philippe le Bel, op. cit., p. 56.


[Закрыть], или подарками, как, например, Филипп ле Конвер, Анри де Сюлли и Жиро Гайте[222]222
  Жиро Гайте ― еще один пример успешной карьеры на службе королю. Он происходил из купеческой семьи в Клермон-ан-Оверни. Жиро и его братья вели коммерческие дела в Тулузе, Шампани и Монпелье. Они были связаны с семьей Будес, купцами из Прованса, а также с несколькими купцами из Монпелье через их представителя Дюрана Ольхе. (O. Canteaut, Gouvernement et hommes de gouvernement, op. cit., n. 2008, p. 439).


[Закрыть]. Первый стал доверенным лицом короля, через которого передавались или исполнялись приказы. Благодаря церковным льготам и королевским пожертвованиям, Филипп ле Конвер смог приобретать земельные владения, что позволило ему сколотить большое состояние. Что касается Анри де Сюлли, то в январе 1317 года он получил 1.000 livrée[223]223
  Livrée ― участок земли стоимостью один ливр.


[Закрыть] земли в качестве баронства в Люнель, а когда эта земля была передана королеве в качестве вдовьего удела, Сюлли, в октябре 1317 года, получил компенсацию в размере 3.000 livrée в Оверни, в феврале же 1321 года король выдал ему вексель на 33.000 ливров, в качестве компенсации за расходы, понесенные им на королевской службе[224]224
  E. A. R. Brown, "The King's Conundrum…", op. cit., p. 152–159.


[Закрыть]. Жиро Гайте, который начал служить сборщиком налогов в 1313 году и поступил в Счетную палату в 1317 или 1318 году, получил привилегию приобрести 12.000 ливров долгов короля, несмотря на то, что находился на его службе. Он также получил два подарка в 5.000 и 40.000 ливров. Во время правления Филиппа IV с Жиро сняли обвинения в финансовых злоупотреблениях и позволили продолжать коммерческую деятельность, несмотря на службу королевским советником. В 1319 году вместе со своими братьями Жаком и Матье он получил дворянство. Филипп сделал эти дарения и привилегии публичным и торжественным проявлением своей благодарности. Хартии подтверждающие эти дарения обычно оглашались в присутствии всего королевского Совета и две из них, касающиеся Анри де Сюлли, были даже написаны рукой самого Филиппа V и скреплены королевской печатью. У короля были различные способы заверения государственных актов: большая печать, доверенная хранителю печати; личная (тайная) печать, или "малая печать", хранившаяся у камергеров; перстень-печатка, предназначенная для личного пользования.

Многочисленные подарки и благодеяния также подчеркивают привязанность Филиппа V к своей жене, в пользу которой в общей сложности было издано тридцать три акта. Еще в июне 1315 года, когда он еще был графом Пуатье, Филипп назначил ей в качестве вдовьего удела земли с доходом в размере 6.000 ливров в год, которые он унаследовал от своей матери в Шампани. В августе следующего года, не обращая внимания на положения, включенные в брачный контракт, он подарил ей графство Бургундия в качестве пожизненного владения, оставив за собой право отчуждать любую часть графства[225]225
  Ibid., p. 130–146.


[Закрыть]. В декабре 1316 года Филипп увеличил содержание Жанны до 20.000 ливров в год, а затем подарил ей различные земельные владения и недвижимость: поместье Шантелу (декабрь 1316 года), Нельский отель в Париже (март 1317 года), бастиду Монжар (июль 1318 года), замок и поместье Шийи (январь 1320 года), где он часто останавливался. Филипп также одаривал Жанну деньгами на покупку драгоценностей и содержание ее Отеля, переуступил ей долг в 80.000 ливров, который ее мать, Маго д'Артуа, должна была короне, и выделил 30.000 ливров для распоряжений по завещанию. Наконец, в сентябре 1318 года он предоставил своей жене право управления графством Бургундия.

Филипп V также попытался исправить ошибки, допущенные во время правления своего предшественника, выплатив компенсации и реабилитировав тех королевских советников, которые были несправедливо осуждены. Так было, например, с Раулем де Прелем, который был освобожден при Людовике X в сентябре 1315 года, но не был реабилитирован. В январе 1317 года судебное решение постановило вернуть ему его имущество, что вызвало проблемы, поскольку король уже использовал его для дарений другим людям. В сентябре 1317 года Рауль все же был облагодетельствован Филиппом V. Король также проявил интерес к делу Ангеррана де Мариньи, чьи останки, которые все еще находились на виселице в Монфоконе, он передал родственникам для надлежащего погребения. В июне 1317 года Филипп V торжественно реабилитировал Мариньи и вернул имущество его семье.

Напротив, некоторые служащие предыдущих царствований были понижены  в должностях. Так Пьер де Машо, камергер до смерти Людовика X, потерял свою должность в июле 1316 года. В 1317–1318 годах он служил только в должности сборщика налогов в Шато-Ренар, Вилье-ле-Руа и Шарни. Машо закончил свою карьеру в должности смотрителя королевских вод и лесов, которую он исполнял с 1325 по 1331 годы[226]226
  O. Canteaut, Gouvernement et hommes de gouvernement, op. cit., p. 418–419.


[Закрыть]. Недоверие Филиппа к некоторым из своих родственников, в частности, к Карлу де Валуа и Карлу де Ла Марш, проявилось в отсутствии благосклонности, которой они пользовались при предыдущем короле. Единственной уступкой, сделанной новым королем, было возведение графства Ла Марш в пэрство в марте 1317 года. Реабилитация Мариньи могла также показаться пощечиной Карлу де Валуа. Примирение с дядей и братом началось только в начале 1319 года, и вначале оно выразилось в нескольких визитах короля в дом брата в Креси-ан-Бри и в дома дяди в Вилье-ан-Бьер и Шантекок. Затем эти два человека стали получать подарки и привилегии, достойные их ранга, так в пользу Карла де Ла Марш была издана целая дюжина актов, а Карл де Валуа в мае 1319 года получил в подарок 50.000 ливров, его сын, Филипп, получил 150 ливров в виде ренты, а его дочери было обещано приданое в 60.000 ливров. В качестве последнего этапа этого сближения Жан де Шершемон, бывший канцлер Карла де Валуа, был назначен канцлером королевства. Однако круг его обязанностей оставался ограничен непосредственными задачами Канцелярии до тех пор, пока он не завоевал доверие короля, что он, очевидно, произошло в 1321 году. В конце концов, члены бывшей группировки противников Филиппа вернулись ко двору и к концу его правления вновь приняли участие в работе правительства.

Таким образом, приход к власти Филиппа V наглядно продемонстрировал, как король способствовал карьере офицеров, принимая решения об их продвижении, опале и даже смерти. В литературе того времени все большее распространение получала тема колеса фортуны, ведь при королевском дворе, падение могло быть столь же стремительным, как и предшествовавший ему взлет. При поддержке своих сторонников, которых он умело привлекал, Филипп смог осуществлять амбициозную политику. Король действовал с целью "реформирования" королевства, то есть последовательного изменения. В этом он шел по стопам своих выдающихся предшественников, которые издали крупные реформаторские ордонансы в 1254 и 1303 годах. Реформы Филиппа, проведенные с помощью ряда ордонансов, помогли модернизировать это административное наследие.

Нововведения

Новый королевский Совет

В июле 1316 года, когда он был еще только регентом, Филипп обнародовал первый ордонанс, в Сен-Жермен-ан-Ле, который касался Совета, Парламента и Счетной палаты. В соответствии с этим ордонансом был создан регентский Совет. И если ранее состав Совета был переменным и зависел от усмотрения короля, то в данном случае его состав был определен в количестве двадцати четырех членов, перечисленных поименно. Еще одним новшеством стало то, что советники могли осуществлять некоторые королевские прерогативы. Эти расширенные и беспрецедентные полномочия, несомненно, были обусловлены тем, что Совет взял на себя функции "великих сеньоров Франции", которые управляли королевством в период между смертью Людовика X и вступлением Филиппа на пост регента. Как только Филипп пришел к власти, он попытался заручиться поддержкой в Совете, чтобы компенсировать враждебность некоторых из этих советников, главным из которых был Карл де Валуа. Так, канцлер Этьен де Морне был заменен Пьером д'Аррабле. Этот опытный юрист был верным сторонником Филиппа, занимавшим ту же должность, когда Филипп был еще графом Пуатье. Пьер д'Аррабле был назначен кардиналом в декабре того же года, когда Филипп стал королем и регентский Совет перестал существовать, и был заменен Пьером де Шаппом, который до этого занимал должность представителя короля (poursuivant du roi)[227]227
  Тем не менее, Пьер д'Аррабле продолжал участвовать в управлении королевством. (O. Canteaut, "Philippe V et son Conseil. Le gouvernement royal de 1316 à 1322", Positions des thèses de l'École des chartes, 2000, p. 67–75).


[Закрыть]. Этих представителей короля, было шестеро: три мирянина и три клирика. Они отвечали за прием прошений на имя короля, чтобы определить, достойны ли они быть представленными на рассмотрение Совета, и руководили отправкой ответов по ним из Канцелярии. Поэтому Пьер де Шапп был техническим специалистом, который, благодаря своему опыту, эффективно управлял Канцелярией.

Настоящее новшество в функционирование Совета было внесено Филиппом V ордонансом изданным в Понтуазе 18 июля 1318 года. Этим ордонансом вводилось ежемесячное заседание Совета – "Совет месяца". Отныне деятельность этого института определялась не только с точки зрения периодичности, но и с точки зрения его прерогатив. Они были распространены на сферы, ранее зарезервированные только за королем, такие как раздача милостей или дарений – что не мешало королю действовать в этом отношении по своему усмотрению. Эти реформы преследовали две разные цели: во-первых, обеспечить более регулярное присутствие вельмож на заседаниях Совета благодаря введению фиксированных дат заседаний; во-вторых, снять нагрузку с королевских финансов, ограничив дарения и милости королевскими чиновниками, поскольку отныне они подлежали утверждению королем, заседающим в Совете. Впервые Совет начал иногда собираться в Париже без участия короля[228]228
  O. Canteaut, Gouvernement et hommes de gouvernement, op. cit., p. 568–607.


[Закрыть]. При этом, несмотря на то, что вопрос о том, управлял ли королевством сам Филипп Красивый или его советники, не возникал в отношении Филиппа V: новый король был вездесущ и вмешивался во все государственные вопросы и более половины актов, изданных во время его правления, были составлены под его непосредственным руководством. Активность короля в этом вопросе была особенно велика, когда он находился в столице.

Младший брат Филиппа Карл, хотя и враждовавший со своим старшим братом после коронации, продолжал участвовать в заседаниях Совета, но по большей части жил в своих владениях, чем в Париже. Он особенно любил свою резиденцию Креси-ан-Бри в Иль-де-Франс, которая была добавлена к его апанажу в декабре 1314 года, и из которой он управлял своими владениями в Лимузене. Хотя Карл не играл никакой реальной роли во время правления Людовика, вероятно, из-за своего юного возраста, он, вероятно, надеялся войти во властные круги при Филиппе, но его деятельность оставалась очень ограниченной, по крайней мере, в первой половине его правления.

Среди своих приближенных король мог положиться и на королеву. В отличие от Клеменции Венгерской, которая овдовела слишком рано, Жанна успела сыграть роль предназначенную для королевы Франции: матери своего народа, посредника ("дама мира") и благотворительности ("дама сердца")[229]229
  M. Gaude-Ferragu, La Reine au Moyen Âge, op. cit., p. 116.


[Закрыть]. Имея собственную печать,[230]230
  Cf. SIGILLA, цифровая база данных печатей, хранящихся во Франции, http://www.sigilla.org/fr/sgdb/sceau-type/48521 (дата последнего обращения 9 июня 2019 г.).


[Закрыть] она управляла своими землями и имуществом и могла скреплять документы совместно со своим мужем. Вместе с ним в период с 1317 по 1321 год она составила и скрепила своей печатью в общей сложности тринадцать актов, большинство из которых касались ее земельных приобретений[231]231
  O. Canteaut, Gouvernement et hommes de gouvernement, op. cit., p. 48.


[Закрыть]. В Париже Жанна вместе со своей матерью, графиней Артуа, участвовала в строительстве больницы Святого Иакова, предпринятом богатыми горожанами из братства паломников в Сантьяго-де-Компостела, на углу улиц Моконсейль и Сен-Дени. Первый камень был заложен 18 февраля 1319 года в ее присутствии. На тимпане портала, изваянном между 1319 и 1324 годами, Жанна изображена коленопреклоненной в окружении четырех своих дочерей и матери[232]232
  A. Hellot, "Chronique parisienne anonyme de 1316 à 1339 précédée d'additions à la chronique française dite de Guillaume de Nangis (1206–1316)", Mémoires de la société de l'Histoire de Paris, t. XI (1884), p. 41–42.


[Закрыть]. Это покровительство религиозным учреждениям также нашло отражение в заказах на произведения искусства, которые королева и ее супруг делали лучшим мастерам того времени. Так, реликварий из Севильи свидетельствует о роли, которую играли государи в развитии новых технологий, в данном случае в области ювелирного дела. Этот предмет, по сути, является самой ранней датированной работой, в которой использовалась техника полупрозрачных эмалей, которой французские ювелиры научились у итальянцев, во множестве живших при дворе[233]233
  Серебряная или золотая пластина, на которой, с неглубоким рельефом, высекался и гравировался выбранный сюжет, покрывалась полупрозрачными эмалями (L'Art au temps des rois maudits: Philippe le Bel et ses fils, 1285–1328, Paris, Réunion des musées nationaux, 1998, p. 228).


[Закрыть]. Происхождение реликвария доподлинно неизвестно, но, возможно, он был привезен из Палермо архиепископом Севильи. Интересы Капетингов простирались далеко за пределы их королевства.

При содействии своей жены и обновленного Совета Филипп особенно стремился к кодификации королевской администрации. Реорганизация Совета стала первым проявлением установления регентом контроля над правительством, в работе которого он намеревался использовать опыт, приобретенный им в управлении апанажем.

Между наследием и нововведениями

Замыслы Филиппа по реорганизации государственных институтов, похоже, возникли еще до его прихода к власти, когда он был еще только графом Пуатье. Несмотря на то, что его апанаж был увеличен его братом Людовиком X в начале его правления с 20.000 до 50.000 livrées земли, 24 ноября 1315 года Филипп издал ордонанс "о экономии в Отеле" ("de restrait de l'ostel")[234]234
  Recueil des documents concernant le Poitou, op. cit., p. 116–139.


[Закрыть], который, с целью сокращения расходов, очень подробно определил количество персонала и функционирование Отеля графа и его жены Жанны[235]235
  Отныне в отеле столовались 97 слуг графа вместо 270, а в отеле Жанны этот показатель снизился со 133 до 61.


[Закрыть].

Во время восшествия Филиппа на трон в трех Отелях – короля, королевы и королевских детей – служило около четырехсот человек, которых нужно было ежедневно кормить. Согласно счетам королевского Отеля, 164 слуги служили непосредственно королю, 202 – королеве и 42 – их детям. Это составляло общие годовые расходы в размере более 57.000 ливров[236]236
  Comptes de l'Hôtel des rois de France aux XIVe et XVe siècles, L. Douët d'Arcq (éd.), Paris, J. Renouard, 1865, p. XI.


[Закрыть]. Организация королевского Отеля была отрегулирована ордонансами от июля 1316 года (издан в Сен-Жермен-ан-Ле), декабря 1316 года (издан в Венсене), ноября 1317 года (издан в Лорри) и ноября 1318 года (издан в Бурже)[237]237
  É. Lalou, "Les ordonnances de l'hôtel des derniers Capétiens directs", dans Höfe und Hofordnungen 1200–1600, Sigmaringen, Thorbecke, 1999, p. 91–101.


[Закрыть].

Первыми под сокращение попали камергеры. Во время правления Людовика X их число увеличилось с четырех до тринадцати, поэтому семьи, традиционно занимавшие этот пост (например, Три, Бувиль, Шамбли и Машо), столкнулись с тем, что их влияние было подорвано новыми назначенцами. Согласно ордонансу 1318 года, камергеры продолжали заведовать личной (тайной) печатью короля, которой могли скреплять королевскую корреспонденцию и утверждать королевские акты в отсутствие канцлера, а также были ответственны за рассмотрение прошений, которые предварительно были отобраны представителями короля. Теперь же камергеров осталось только три, и ни один из них не принадлежал к вышеупомянутым семьям, которых обвинили в излишних расходах. Филипп V пошел еще дальше, и отменил дарения, которые эти семьи получили при предыдущих правлениях, что привело к разорению некоторых из них[238]238
  O. Canteaut, "Hôtel et gouvernement sous les derniers Capétiens directs", op. cit. Les Chambly par exemple virent leurs acquisitions foncières annulées par un arrêt du Parlement en 1321. Длинная череда судебных процессов, возбужденных против них, закончилась только в 1325 году (ibid., n. 119, p. 394).


[Закрыть]. В 1322 году было проведено ограничение обязанностей Великого магистра королевского отеля, управлявшего им при содействии четырех мэтров. Казначей отеля теперь управлял драгоценностями, одеяниями и другими личными ценностями короля, но больше не отвечал за королевскую казну, которая при Филиппе IV была доверена ему и переведена из Тампля в "Большую башню" в Лувре.

Работа Парламента также была реорганизована этой серией ордонансов. В июле 1316 года число членов Парламента было определено в четыре президента, тринадцать церковных магистров и семнадцать светских магистров. С этого момента полномочия были четко разделены между различными палатами Парламента. Палата дознаний, созданная при Филиппе Красивом, рассматривала дела с помощью докладчиков и выносила проекты решений. Затем эти проекты решений передавались в Высшую палату, самую важную по численности и компетенции, которая рассматривала доводы тяжущихся сторон и выносила решения. Палата прошений занималась рассмотрением заявлений, адресованных Парламенту, и либо принимала по ним меры, либо направляла просителей в другие учреждения. С 1318 года парламентский год начинался на следующий день после Дня святого Мартина (12 ноября) и заканчивался в июле.

И наконец, одна из главных реформ, благодаря обнародованию ордонанса в Вивье-ан-Бри в 1320 году, коснулась Счетной палаты, обязанности которой до этого времени была весьма размытыми, многочисленными и разнообразными[239]239
  É. Lalou, "La chambre des comptes de Paris: sa mise en place et son fonctionnement fin XIIIe-XIVe siècle", dans La France des principautés. Les chambres des comptes, XIVe et XVe siècles, Paris, Impr. nationale, 1996, p. 3–16.


[Закрыть]. Прежде всего, Счетная палата, дважды в год (в день Иоанна Крестителя и на Рождество), проверяла счета местных сборщиков налогов, комиссаров-следователей и служащих королевского Отеля, а также следила за расходами на королевские дарения и милости. В ее компетенцию также входил разбор споров, связанных со счетами, и контроль за чрезвычайными сборами, такими как десятина и габель[240]240
  Затем этим стал заниматься Cour des aides (Суд помощи), созданный в 1390 году.


[Закрыть]. Во время правления Филиппа V и до 1328 года число членов Счетной палаты не было стабильным, с некоторым паритетом между клириками и мирянами. Главным из них был Анри де Сюлли, учрежденный главой Счетной палаты ордонансом Сен-Жермен-ан-Ле, к которому в январе 1317 года присоединились еще два коллеги, Рено де Лор и Фуко де Рошешуар. Они служили в Счетной палате и одновременно курировали Казначейство. Президент Счетной палаты впервые упоминается в ордонансе от октября 1320 года[241]241
  O. Canteaut, Gouvernement et hommes de gouvernement, op. cit., p. 665.


[Закрыть]. Эти начальники и руководители полагались в своей работе на клерков-счетоводов (petit clercs), и нескольких нотариусов.

Ордонанс Вивье-ан-Бри также касался бальи и прево, которые потеряли свои финансовые полномочия в пользу сборщиков налогов, которые отныне были единственными, кто имел право их собирать и частично расходовать на местах. Бальи и прево сохранили свои судебные полномочия и оставались привилегированными посредниками между королем и подданными, доводя до них королевские ордонансы и распоряжения. Воды и леса (июнь 1319 г. и май 1320 г.)[242]242
  Ordonnances des roys de France de la troisième race, op. cit., p. 684–688, p. 707–712 (http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k1181592, дата последнего обращения 10 июня 2019 г.).


[Закрыть], дороги и монетные дворы также были переданы в ведение специализированных администраций.

Филиппу V было недостаточно управлять королевством, опираясь на институты власти, унаследованные от его предшественников и он начал обширную программу реформ, которая позволила еще больше укрепить королевскую администрацию. Посредством ряда ордонансов он установил четкие рамки для институтов власти, как местных, так и центральных, функционирование которых до сих пор носило эмпирический характер. Таким образом, он сыграл важнейшую роль в строительстве централизованного монархического государства. Его действия в военных вопросах были гораздо более ограниченными, и, как и его брат до него, он довольствовался замораживанием ситуации, унаследованной им во Фландрии и Артуа.

Многочисленные кризисы

Движение мятежного дворянств в Артуа иссякло после ареста Роберта Артуа и перемирия, объявленного до Пасхи 1317 года, но только 19 сентября 1318 года Филипп V отменил свое прямое правление в графстве. Но некоторые артуасские дворяне во главе Жаном де Фьенном, поощряемые графом Фландрии, по-прежнему отказывались выполнять условия соглашения от 6 ноября 1316 года и продолжали свои бесчинства. Ситуация несколько раз грозила перерасти в вооруженный конфликт, и только после долгих переговоров 26 марта 1319 года мятежники наконец покорились. Это соглашение стало лишь началом длительного судебного процесса, который был предварен расследованием, проведенным по приказу короля. В результате этого расследования Филипп V вынес решение, которое подтверждало право дворян Артуа на получение таможенных пошлин и штрафов в своих владениях, в обмен на что они обязались не заключать в будущем никаких других союзов и подчиняться своему сюзерену. Мирный договор также должен был быть скреплен клятвой, ведь в Средневековье клятва была важнейшим ритуалом, имевшим очень сильный символический и сакральный смысл, который должен был конкретизировать мир, заключенный между противниками, и гарантировать его соблюдение[243]243
  N. Offenstadt, Faire la paix au Moyen Âge. Discours et gestes de paix pendant la guerre de Cent Ans, Paris, Odile Jacob, 2007, p. 257–274.


[Закрыть]. Это было сделано 4 июля 1319 года, не без резких протестов со стороны графини Артуа, которая считала себя обманутой[244]244
  C. Balouzat-Loubet, Mahaut d'Artois, op. cit., p. 144–153.


[Закрыть].

Во Фландрии, все еще находившейся под властью Роберта де Бетюна, конфликт ненадолго возобновился летом 1316 года, когда истек срок перемирия, заключенного при Людовике X, в результате "Грязевого похода". Людовик д'Эврё возглавил королевскую армию и разорил приморскую Фландрию, но Филипп, только что назначенный регентом и столкнувшийся с мятежом в Артуа, предпочел уладить дело с помощью переговоров. Был заключен новый договор, подкрепленный брачным союзом, согласно которому вторая дочь Филиппа, Маргарита, должна была выйти замуж за внука графа Фландрии, Людовика Неверского. Однако отец последнего, Людовик де Дампьер, без колебаний поддержал герцога Бургундского Эда IV, когда тот попытался втянуть французское дворянство – в частности, артуасскую знать – в свой протест против того, что его племянницу, Жанну, лишили Наварры и Шампани. Как только мятеж в Артуа был подавлен, Филипп V наложил арест на имущество Людовика, а именно на графства Невер и Ретель. Графства были возвращены в 1317 году, после того как Людовик де Дампьер попросив королевского помилования. Переговоры об установлении прочного мира между королевством Франция и графством Фландрия были возобновлены, но весной 1319 года они все еще не увенчались успехом, и Филиппу V пришлось снова созвать армию в августе следующего года. Наконец, Роберт де Бетюн, покинутый частью своих вассалов, согласился, в течение шести месяцев, прибыть в Париж и принести оммаж новому королю. Роберт приехал в столицу в апреле 1320 года, и 22 июля была отпразднована свадьба Маргариты и Людовика-внука[245]245
  Некоторыми фламандцами, это было расценено как предательство. Отец Людовика был заключен в тюрьму, освобожден лишь благодаря вмешательству короля Франции и умер в Париже в 1322 году. Его отец, Роберт де Бетюн, граф Фландрии, умер двумя месяцами позже.


[Закрыть], а в конце 1320 года был подписан мирный договор[246]246
  I. Guyot-Bachy, La Flandre et les Flamands au miroir des historiens du royaume, op. cit., p. 160–162.


[Закрыть].

Таким образом, через три года после прихода к власти Филипп сумел, справиться с политическими кризисами, сотрясавшими королевство со времен правления его отца. Сложнее было справиться с экономическим кризисом, охватившим королевство с 1315 года. XIV век ознаменовался началом того, что климатологи называют Малым ледниковым периодом[247]247
  Этот похолодание затронуло Европу и Северную Америку в период с XIV по XIX века.


[Закрыть]. Наблюдалась череда суровых зим[248]248
  В частности, в 1317, 1323, 1326 и 1329 гг.


[Закрыть], за которыми следовало либо очень сухое, либо чрезмерно дождливое лето. Такая климатическая ситуация была крайне неблагоприятна для производства зерновых, которые оставались основой рациона питания населения, и вызывала периодическую нехватку продовольствия. Регулярный голод, прекратившийся с XII века, в 1315–1317 годах проявился вновь. Эта ситуация сопровождалась резким ростом цен, который сохранялся до 1318 года. В Больших французских хрониках говорится: "В том году [1315] Париж столкнулся с такой нехваткой соли, какой никогда не наблюдалось прежде". И далее: "В том же году [1316], примерно 20 марта, во время Великого поста, в королевстве Франция, особенно в Париже и некоторых других местах, случился такой большой недостаток пшеницы, что вскоре после этого наступил очень большой голод, а многие мужчины и женщины, истомленные и страдающие от голода, умерли на улицах и площадях Парижа".

Комета, появившаяся в небе в марте 1316 года, была воспринята как знак олицетворяющий все беды в королевстве, очередным проявлением которых стала смерть короля Людовика X[249]249
  Grandes chroniques de France, op. cit., vol. VIII, p. 325–327.


[Закрыть]. Как часто бывает в таких ситуациях, стали искать козлов отпущения, и так в 1320 году начался второй крестовый поход Пастушков[250]250
  Первый произошел в 1251 году, во время пленения Людовика IX в Египте.


[Закрыть]. Эти последние, изначально нормандские крестьяне и пастухи, были возбуждены несколькими злонамеренными проповедниками и убеждены в необходимости срочно отправиться в Святую землю, несмотря на то, что дух крестового похода со времен правления Людовика IX сильно угас. Вскоре почти 10.000 из них двигались на Париж, и их число увеличивалось по мере приближения к столице. Пастушки напали на аббатство Сен-Мартен-де-Шам, расположенное за стенами города, а затем вошли в столицу, пробив себе путь через Шатле и угрожая дворцу Сите и Лувру. Затем они направились на юг, отворяя по пути тюрьмы и убивая евреев.

Начиная с XIII века, евреи были одним из главных объектов религиозной нетерпимости. Людовик IX, на основании решения IV Латеранского собора (1215), заставил их носить на одежде rouelle, круглый желтый знак, который отличал их от остального населения. В 1306 году Филипп IV изгнал евреев из королевства конфисковав их имущество, но в июле 1315 года Людовик X отменил это решение[251]251
  Король приостановил действие ордонанса о высылке евреев на двенадцать лет (J. Favier, Philippe le Bel, op. cit., p. 198–199).


[Закрыть]. Эта отмена изгнания не была благотворительностью, и была введена за выплату евреями 22.500 ливров единовременно и обещание ежегодной выплаты в 10.000 ливров[252]252
  E. A. R. Brown, "Philip V, Charles IV, and the Jews of France: The Alleged Expulsion of 1322", Speculum, vol. 66, no 2 (1991), p. 298.


[Закрыть]. Король не мог лишить себя такой финансовой выгоды. Более того, евреи стали незаменимыми для значительной части населения благодаря своей деятельности в качестве кредиторов. В 1317 году Филипп V напомнил им об обязанности носить отличительный знак. Евреев преследовали, потому что подозревали в ритуальных убийствах или осквернении христианских святынь. 3 мая 1320 года в Вердене-сюр-Гаронне пятьсот из них были буквально истреблены пастушками. Отлученные от церкви Иоанном XXII, пастушки были окончательно остановлены в порту Эг-Морт сенешалем Каркассона, который не позволил им отправиться на Восток. После того как толпа пастушков рассеялась они стали легкой добычей для властей, которые арестовали и казнили большинство из них.

Однако этого было недостаточно, чтобы погасить народный гнев. Вскоре распространился новый слух, что евреи и прокаженные объединились, чтобы отравить водоемы и колодцы королевства и таким образом уничтожить всех христиан. Многие из подозреваемых были сожжены на кострах, особенно в Гиени, где погромы начались первыми. 21 июня 1321 года Филипп V издал ордонанс, осуждающий прокаженных и конфискующий их имущество. Тех, кого признали виновными в отравлении воды, должны были сжечь на костре, а остальных – пожизненно заключить в тюрьму[253]253
  H. Duplès-Agier, "Ordonnance de Philippe le Long contre les lépreux (21 juin 1321)", Bibliothèque de l'École des chartes, vol. 18, no 1 (1857), p. 265–272.


[Закрыть].

Такое отношение со стороны государя, которое, в конечном счете, породило слухи и поощрило нетерпимость, оскорбляет наши современные понятия. Однако это вполне объяснимо, если мы примем во внимание менталитет людей того времени. Во-первых, судебный процессы, начатые против прокаженных, полностью соответствовали правилам инквизиции: слухи о заговоре позволяли начать расследование, в ходе которого обвиняемые, допрошенные и, возможно, подвергнутые пыткам, признавались в своих преступлениях и были осуждены. Во-вторых, с этической точки зрения, король просто выполнял свою роль защитника народа, благосостояние которого он поклялся обеспечить во время коронации. Наконец, на политическом уровне назначение козлов отпущения могло быть полезно королю, отвлекая народное недовольство на другие цели и освобождая его от ответственности за несчастья, постигшие королевство. Таким образом, в очередной раз Филипп проявил незаурядный политический ум.

Как бы ни неожиданна была смерть Людовика X, смерть Филиппа оказалась неизбежной после нескольких месяцев болезни. По возвращении из поездки к своему брату Карлу де Ла Марш в Креси-ан-Бри Филипп через четыре дня заболел лихорадкой и дизентерией. Его состояние стремительно ухудшалось. 27 августа 1321 года монахи Сен-Дени при зажженных свечах молились за короля, а 16, 19 и 21 октября в Париже прошли процессии за его выздоровление. Такие благочестивые процессии были вполне обычным явлением в случае серьезного кризиса, такого как сильная непогода, война, эпидемия или, в данном случае, болезнь короля. Народ обращался к Богу с просьбой положить конец бедствиям. Церковные власти должны были в свою очередь отреагировать на эту народную инициативу. В столице епископ Парижа обратился к аббатам монастырей, где хранились самые важные христианские реликвии, такие реликвии Страстей Христовых, хранящиеся в Сен-Дени, или святилище Святой Женевьевы. Все они были перевезены в город и выставлены на всеобщее обозрение, но король не выздоравливал.

Филипп, казалось, полностью осознавал серьезность своего состояния. Он оставался в Конфлан-ле-Каррьер с 21 августа и там же (26 августа) продиктовал свою последнюю волю и завещание. В октябре его отвезли в аббатство Лоншан. Это аббатство, основанное Людовиком IX по просьбе его сестры Изабеллы Французской, было дорого королям из династии Капетингов, которые регулярно его посещали. Четвертая дочь Филиппа и Жанны, Бланка, приняла там постриг в 1319 году и, несомненно, была свидетелем последних дней своего отца. Возможно, король надеялся на чудо, подобное тому, которое, по преданию, произошло у гробницы Изабеллы[254]254
  Говорят, что Филипп Красивый оправился от тяжелой лихорадки после того, как побыл рядом с гробницей своей родственницы.


[Закрыть]. Он преумножал акты благочестия, и даже зашел так далеко, что еще раз временно изгнал евреев из королевства. В декабре монахи Сен-Дени прошли в столицу в процессии, босиком, чтобы преподнести королю свои реликвии – фрагмент Истинного Креста, гвоздь от Распятия и кость из руки святого Симеона[255]255
  Это тот самый старец, который, согласно Евангелию от Луки, приветствовал младенца Иисуса во время его первого представления в храме.


[Закрыть]. Филипп с благодарностью принял их и целовал. 2 января 1322 года он снова сделал дополнение к своему завещанию, а затем, в ночь с 2 на 3 января, скончался в возрасте 29 лет после, шести лет пребывания у власти.

В августе 1317 года Филипп получил папскую привилегию, разрешающую ему разделить места своего захоронения. Согласно его последнему желанию, его тело должно было быть захоронено в Сен-Дени, сердце – в церкви кордельеров (францисканцев) в Париже, где был похоронен его единственный сын и где Жанна присоединилась бы к ним после своей смерти, а внутренности – в церкви якобинцев (доминиканцев) в Париже, где покоилось сердце его деда. Таким образом, он подтвердил благоволение Капетингов к нищенствующим монашеским орденам. Тело короля, в одеждах из золотой ткани с вышитыми геральдическими лилиями, было перенесено из Лоншана в Сен-Дени на носилках, которые несли двенадцать камердинеров. Процессия сделала три остановки, сначала в пригороде Парижа, в церкви Saint-Philippe-du-Roule, а затем в приюте Quinze-Vingts, основанном королем Людовиком Святым для презрения слепых. Там тело короля облачили в горностаевую шубу, жемчужный пояс и регалии (кольцо, корону, скипетр, руку правосудия). Затем после заупокойной службы в Нотр-Дам траурная процессия прибыла в Сен-Дени. Погребение было совершено там же, 7 января, а сердце и внутренности покойного были доставлены к  в монастыри кордельеров и якобинцев 8 января[256]256
  E. A. R. Brown, "The Ceremonial of Royal Succession in Capetian France: The Funeral of Philip V", Speculum, vol. 55, no 2 (1980), p. 266–293.


[Закрыть]. В королевской усыпальнице тело Филиппа было помещено в переходе трансепта, у подножия ступеней, ведущих к главному алтарю.