Текст книги "Людовик X, Филипп V, Карл IV. Последние Капетинги (ЛП)"

Автор книги: Кристель Балуза-Лубе

Кристель Балуза-Лубе
Людовик X, Филипп V, Карл IV
Последние Капетинги

Предисловие

В "Проклятых королях" есть все: железные короли и задушенные королевы, битвы и предательства, ложь и похоть, обман, семейное соперничество, проклятие тамплиеров, подмененные при рождении дети, волки, грех и мечи, трагическая судьба великой династии… все это (или почти все) прямо со страниц истории. Поверьте, Старки и Ланнистеры не идут ни в какое сравнение с Капетингами и Плантагенетами.

Джордж Р. Р. Мартин, Гардиан, 5 апреля 2013 года.

Благодаря Морису Дрюону[1]1
  Морис Дрюон является автором серии историко-приключенческих романов "Проклятые короли" (7 книг, 1957–1975), дважды адаптированной для телеэкрана Клодом Барма, в 1972 году, и Жозе Даяном, в 2005 году.


[Закрыть], легенда о проклятых королях пересекла Атлантику. В 2013 году Джордж Р. Р. Мартин в интервью изданию Гардиан сказал, что серия книг "Проклятые короли" вдохновила его на создание бестселлера "Песнь льда и пламени". И на самом деле, правление последних Капетингов имеет все признаки приключенческого романа: прелюбодеяния, предательства, казни, восстания и судебные процессы характеризовали правление трех братьев, Людовика X, Филиппа V и Карла IV, которые сменяли друг друга на троне королевства Франция с 1316 по 1328 год. История, в частности, сохранила выходки их жен в Нельской башне или предполагаемое проклятие, произнесенное с костра Жаком де Моле, последним Великим магистром ордена тамплиеров, которое, казалось, предвозвестило конец старшей линии династии Капетингов. Краткость их правления в сочетании с проблемами той эпохи (экономический кризис, дворянские лиги, фламандские войны и т. д.) сделали эти двенадцать лет не более чем периодом медленного упадка и конца золотого века династии Капетингов[2]2
  J.-C. Cassard, L'Âge d'or capétien: 1180–1328, Paris, Belin, "Histoire de France", 2012.


[Закрыть].

Однако сегодня место этих трех царствований заслуживает переоценки. Мы должны с осторожностью относиться к датам и тому месту, которое им отводится в объяснении исторических событий. Что касается наших трех принцев, то ничего не началось в 1316 году, когда Людовик X вступил на престол, и ничего не закончилось в 1328 году, когда умер Карл IV, последний представитель старшей линии династии Капетингов. Переход правления от одной династии к другой был не более чем политическим эпизодом, который следует рассматривать в его истинном свете в зависимости от рассматриваемых элементов: идеологически смена династии была явным разрывом в последовательности царствований, но она не была ничем подобным на институциональном, экономическом или культурном уровнях. Завершив дело своего отца, Людовик, Филипп и Карл, каждый по своему, заложили основы Франции эпохи Валуа. Эти малоизвестные короли, как и их предшественники и преемники, являются одними из архитекторов монархии XIV века.

Введение.
Портреты, которые будут реконструированы

Три короля, и в особенности их неудачные семейные отношения, были источником вдохновения для литераторов задолго до "Песни льда и пламени". Еще в XIV веке Франсуа Вийон в своей Балладе о будущих временах (Ballade des temps jadis) вспоминал историю Нельской башни, которая также стала темой популярной пьесы XIX века, написанной совместно Александром Дюма и Фредериком Гайярде[3]3
  F. Gaillardet et A. Dumas, La Tour de Nesle: drame en cinq actes et en neuf tableaux, Paris, J.-N. Barba, 1832. Гастон Рудесс (1937), а затем Абель Ганс (1955) адаптировали ее для экрана.


[Закрыть]. Более века спустя Морис Дрюон не преминул подхватить этот эпизод, но решил сделать проклятие, произнесенное с костра последним Великим магистром ордена тамплиеров Жаком де Моле, главной сюжетной нитью своих романов. Тем самым он представил видение этого периода в теологическом свете, объяснив каждое из несчастий последних Капетингов этим проклятием. Это был гениальный ход, позволивший Дрюону заинтриговать миллионы читателей, трагическими судьбами великих мира сего, но он лишь подхватил давнюю традицию, начатую еще в XIV веке.

Ведь печальные судьбы Людовика, Филиппа и Карла не переставали интересовать современников, а общественное мнение того времени, воспитанное на христианских ценностях, давало благодатную почву для идеи о том, что эта череда несчастий могла произойти только по вине самих королей. Хронисты разделяли эти предположения: по мнению одних, Филипп Красивый был наказан за свои денежные махинации или нападение на Бонифация VIII в Ананьи[4]4
  É. Le Nabour, Les Rois maudits: l'enquête historique, Paris, Perrin, 2005, p. 259–277.


[Закрыть], а другие упоминали о роли тамплиеров[5]5
  Орден "Бедных рыцарей Христа Храма Соломона", основанный в 1120 году Гуго де Пейном и Жоффруа де Сент-Омером, был могущественным и богатым духовно-рыцарским орденом того времени. Он быстро расширялся благодаря многочисленным привилегиям и льготам, а также значительным пожертвованиям, которые он получал в виде земель, церквей, зданий и ренты. Рыцари-тамплиеры также поставили себя на службу принцам и королям: они приобрели несколько кораблей, что позволило им создать финансовую организацию, через которую они оказывали им услуги (перевозка наличных денег, займы). Короли Франции имели привычку доверять управление своей казной Парижскому Тамплю (главной резиденции ордена во Франции) со времен Второго крестового похода 1147–1148 годов. Капеллан короля часто выбирался из числа членов ордена, некоторые из которых впоследствии служили Папе Римскому. Наконец, рыцари-тамплиеры играли важную дипломатическую роль в отношениях между христианским Западом и мусульманским миром.
  Обвиненные в различных преступлениях против веры, таких как отречение от Христа, оплевание и/или попирание креста во время ритуала вступления в орден, забвение таинств во время мессы и идолопоклонство, рыцари-тамплиеры были арестованы 13 октября 1307 года по инициативе Филиппа IV. Подвергнутые допросам и пыткам, они в конце концов во всем признались. Великий магистр ордена Жак де Моле был приговорен к казни через сожжение на костре 18 марта 1314 года вместе с Жоффруа де Шарни, прецептором ордена. Казнь состоялась на небольшом острове напротив королевских садов на острове Сите в Париже.


[Закрыть]. Так, согласно Феррето де Феррети, хронисту из Вероны, умершему до 1330 года, тамплиер из Сицилийского королевства проклял Папу и короля находясь на костре. В своей Метрической хронике (Chronique rimée or Chronique métrique), написанной между 1313 и 1317 годами, Жоффруа Парижский подхватил эту идею о проклятии тамплиеров, но приписал ее Великому магистру ордена, который, как говорят, произнес следующие слова перед тем, как его повели на костер: "Я вижу здесь свой приговор, / в силу которого я скоро умру; / Бог знает, что это несправедливо и грешно; / несчастье очень скоро поразит / тех, кто ложно осудил нас; / Бог отомстит за нашу смерть"[6]6
  "Je voi ici mon jugement,/ Où mourir me convient brément;/ Diex set qu'à tort et à péchié./ S'en vendra en brief temps meschié/ Sus celz qui nous dampnent à tort:/ Diex en vengera nostre mort." (Geoffroi de Paris, "Chronique rimée", dans Recueil des historiens des Gaules et de la France, t. XXII, Paris, Impr. impériale, 1865, vers 5723–5728, p. 145.)


[Закрыть]. И именно это объяснение окончательно закрепилось в более поздних работах, со временем обогащаясь дополнительными деталями. В XVI веке Поль Эмиль в своей книге О делах французов (De rebus gestis Francorum), опубликованной в 1518 году, первым упомянул речь Жака де Моле на костре с обращением к Божьему суду[7]7
  É. Le Nabour, op. cit., p. 267–268; X. Hélary, Les Templiers. Leur faux trésor, leur vraie puissance, Paris, First, 2018.


[Закрыть].

Некоторые пытались оспорить эту точку зрения, например, авторы Хроники и анналы Франции (Chroniques et annales de France) изданной в 1617 году[8]8
  "И не забывайте тех, кто, чтобы разнообразить и приукрасить свои разнообразные и глупые штудии, хочет, чтобы мы обманывались, говоря, что Великий магистр ордена тамплиеров был готов быть сожженным в Париже, поскольку он видел, что они не выполняют своего обещания освободить его, которое они дали при условии, что он признается в вышеупомянутых преступлениях, поскольку против него не было улик, и чтобы его признания было достаточно для привлечения его к суду и завершения его дела: он жаловался на несправедливость как короля, так и Папы, и обещал им, что они оба предстанут через год и один день перед Богом [...]". (Les Chroniques et annales de France par Nicole Gilles et depuis additionnées par D. Sauvage jusqu'à François II, revues, corrigées et augmentées jusqu'à Charles IX par Belleforest augmentées et continuées depuis Charles IX jusqu'à Louis XIII par G. Chappuys, s.l., 1617, fol. 185v.)


[Закрыть], но она продолжала пользоваться популярностью и впоследствии, и стала желанным дополнением к романтическим пьесам XIX века. Драматург Франсуа Ренуар представил собственную замечательную версию в своей трагедии Тамплиеры (Les Templiers), опубликованной в 1805 году:

 
Восходит на костер Магистр Великий;
Его чело сияет славой и надеждой;
И поднимает взгляд свой к небесам;
Он молится, и в вдохновении предсмертном
Он громогласно тут же восклицает:
"Никто из нас не предал Бога, ни свою страну;
Французы, помните последние мгновенья наши:
Невинны мы, и умираем не за что.
Суд, осудивший нас, – суд не правдивый;
Но на небé есть августейший трибунал.
И я хочу призвать тебя туда, о Римский Папа!
Пройдет лишь сорок дней!.. и я тебя увижу.
Все слушали Великого Магистра с содроганием.
И изумленное смятение обуяло всех,
Когда изрек он: "О Филипп, о господин король мой!
Твоя судьба предрешена;
И на суде у Бога я жду тебя в теченье года".
Народ собравшийся на казнь был тронут и встревожен,
Пролил он слезы о себе, и участи несчастных.
Вокруг распространились тишина и ужас.
Казалось, что отмщение спускается с небес[9]9
  Fr. Raynouard, Les Templiers, Paris, Giguet et Michaud, 1805, acte V, scène 8.


[Закрыть].
 

От Франсуа Вийона до Джорджа Мартина, через Мориса Дрюона и многих средневековых хронистов, художественная литература таким образом способствовала формированию очень мрачного образа трех последних королей династии Капетингов, обреченных на бессилие из-за поразившего их проклятия. Неудивительно, что их правление было дискредитировано не только в последующее время, но и в первые годы после их смерти. Сам Петрарка во второй половине XIV века вынес очень суровый приговор последним Капетингам:

Где Генрих, римский император? А где Филипп, король Франции, которого за его внешность прозвали Красивым? Смерть настигла его так внезапно и так быстро забрала его прекрасных сыновей, которые сменяли его один за другим, что их жизнь кажется лишь мимолетным сном[10]10
  Pétrarque, De otio religioso (Le repos religieux) 1346–1357, trad. C. Carraud, Grenoble, Éditions J. Millon, 2000, II, 4–5, p. 237.


[Закрыть].

И действительно, Людовик X, Филипп V и Карл IV, правившие совокупно всего четырнадцать лет, похожи на мелькнувшие на небе метеоры, если учесть, что их предок Филипп II Август правил Францией сорок три года (1180–1223), их прадед Людовик IX – сорок четыре года (1226–1270), а их отец Филипп IV – двадцать девять лет (1185–1314). Они также страдали от сравнения с этими своими прославленными предками. Филипп II, первый Капетинг, назвавший себя "королем Франции", а не "королем франков", и восстановивший власть короля в своем королевстве, был воином и завоевателем, который участвовал в Третьем крестовом походе (1189–1192), отвоевал Нормандию у Плантагенетов (1204) и разгромил их при Бувине (1214), укрепил королевскую администрацию и сделал Париж столицей своего королевства. К моменту его смерти королевские владения увеличились в четыре раза. Что касается правления Людовика IX, короля крестоносцев, который был канонизирован в 1297 году, то оно очень быстро получило название как "доброе время короля Людовика Святого", время экономического процветания, отмеченное новым этапом территориальной экспансии и утверждения суверенитета короля Франции, особенно по отношению к власти императора и Папы. Было бы удивительно, если бы эти три принца, даже если бы они правили дольше, сумели подняться до уровня своих прославленных предшественников, настолько сложной и трудной была ситуация в стране, оставленная им их отцом Филиппом IV.

Образы недолго царствовавших проклятых королей, Людовика, Филиппа и Карла в литературе не очень лестный, что может объяснить, почему историография, касающаяся их, оставалась очень бедной до недавнего времени, хотя история династия Капетингов привлекала многих великих историков.

Так, в 1894 году Шарль Дюфаяр заметил: "Первая половина XIV века – относительно неизвестный период в истории Средневековья, и правление трех сыновей Филиппа Красивого почти не привлекало внимания ученых"[11]11
  C. Dufayard, "La réaction féodale sous les fils de Philippe le Bel", Revue historique, vol. 54, no 2 (1894), p. 241.


[Закрыть], хотя их роль в утверждении и строительстве монархии Капетингов сегодня очевидна[12]12
  В 1898 году Арман Д'Эрбомез написал в своей статье, что "то, что сделали эти четыре короля [Филипп IV, Людовик X, Филипп V и Карл IV] для организации Франции, поистине необыкновенно". (A. d'Herbomez, "Notes et documents pour servir à l'histoire des rois fils de Philippe le Bel", Bibliothèque de l'École des chartes, vol. 59, no 1 (1898), p. 497–532.


[Закрыть]. Первая диссертация о правлении Карла IV была защищена в Национальной школе хартий в 1886 году[13]13
  C. Couderc, Étude sur le gouvernement de Charles IV, dit le Bel et catalogue des mandements du règne, th. École des chartes, 1886.


[Закрыть], другая о Людовике X – в 1889 году[14]14
  Диссертация А. Ренвуазе, Étude sur le règne de Louis X, известна только по резюме, опубликованному в сборнике Positions des thèses soutenues par les élèves de la promotion de 1889, pour obtenir le diplôme d'archiviste paléographe, p. 77.


[Закрыть], прежде чем в 1897 году была опубликована первая история правления Филиппа V[15]15
  J. Lehugeur, Philippe le Long, roi de France (1316–1322), Paris, Hachette, 1897.


[Закрыть]. Но эти инициативы не получили продолжения, поскольку великие историки династии Капетингов, Шарль-Виктор Ланглуа, Марк Блок, Роберт Фотье и Жан Фавье или, в Соединенных Штатах, Джозеф Стрейер и Джон Болдуин, предпочитали сосредоточиться на великих фигурах в истории династии Капетингов[16]16
  Перечислять все работы этих плодовитых авторов было бы слишком долго, но, помимо многочисленных статей, они опубликовали справочные монографии: C.-V. Langlois, Saint Louis, Philippe le Bel, les derniers Capétiens directs: 1226–1328, Paris, Tallandier, 1978 [éd. orig. 1901]; M. Bloch, La France sous les derniers Capétiens: 1223–1328, Paris, Armand Colin, 1958; R. Fawtier, Les Capétiens et la France, Paris, PUF, 1942; J.-R. Strayer, The Reign of Philip the Fair, Princeton, Princeton university press, 1980; J. W. Baldwin, Philippe Auguste et son gouvernement, Paris, Fayard, 1991; J. Favier, Philippe le Bel, Paris, Fayard, 1998.


[Закрыть]. Если Филипп Август, Людовик IX, Филипп III и Филипп IV вскоре обзавелись своими биографами, то последние три Капетинга стали предметом лишь эпизодических исследований, хотя и все более многочисленных. Вклад, в исследование этой темы, Андре Артонна[17]17
  A. Artonne, Le Mouvement de 1314 et les chartes provinciales de 1315, Paris, F. Alcan, 1912.


[Закрыть], Элизабет Браун[18]18
  E. A. R. Brown, "Philip V, Charles IV, and the Jews of France: The Alleged Expulsion of 1322", Speculum, vol. 66, no 2 (1991), p. 294–329; "La grant feste. Philip the Fair's Celebration of the Knighting of his Sons in Paris at Pentecost of 1313", dans B. Hanawalt (éd.), City and Spectacle in Medieval Europe, Minneapolis, University of Minnesota Press, 1994, p. 56–86; "The Ceremonial of Royal Succession in Capetian France: The Funeral of Philip V", Speculum, vol. 55, no 2 (1980), p. 266–293.


[Закрыть], Элизабет Лалу[19]19
  É. Lalou, "La chancellerie royale à la fin du règne de Philippe IV le Bel", dans Fauvel Studies. Allegory, chronicle, music and image in Paris, Oxford, Clarendon press, 1998, p. 307–320; "Vincennes dans les itinéraires de Philippe le Bel et de ses trois fils", dans É. Lalou et J. Chapelot (éd.), Vincennes aux origines de l'État moderne, Paris, Presses de l'École normale supérieure, 1996, p. 191–212; "Les ordonnances de l'hôtel (début du XIVe siècle)", dans La Cour du prince. Cour de France, cours d'Europe, XIIe-XVe siècle, Paris, H. Champion, 2011, p. 29–38; "Le souvenir du service de la reine: l'hôtel de Jeanne de Navarre, reine de France, en juin 1294", dans Guerre, pouvoir et noblesse au Moyen Âge. Mélanges en l'honneur de Philippe Contamine, Paris, PUPS, 2000, p. 411–426; "La France à l'époque de Philippe le Bel et de ses fils. Exposition Philippe le Bel", Dossier de l'Art, 1998, p. 4–13.


[Закрыть] и Оливье Канто очень важен[20]20
  O. Canteaut, Gouvernement et hommes de gouvernement sous les derniers Capétiens (1313–1328), thèse dactylographiée, Paris, 2005; "Philippe V et son Conseil. Le gouvernement royal de 1316 à 1322", Positions des thèses de l'École des Chartes, 2000, p. 67–75; "Hôtel et gouvernement sous les derniers Capétiens directs", Bibliothèque de l'École des Chartes, 2010, vol. 168, p. 373–410.


[Закрыть].

Эти работы основаны на многочисленных и в основном опубликованных архивных документах, которые позволяют понять хронологию царствований, отношения с другими державами и функционирование институтов власти. Прежде всего, это акты королевской Канцелярии, хранящиеся в кладезях или регистрах Сокровищницы хартий Франции (Trésor des Chartes de France). Следуя этому примеру, другие государственные институты (Парламент, Счетная палата) также взяли за правило копировать изданные документы и принятые решения в реестры, которые предоставляют большой объем информации. Ордонансы королей Франции и финансовые документы также содержат интересные данные. Если добавить к этому корпусу документов источники, хранящиеся в ведомственных хранилищах или даже за рубежом, то станет ясно, что имеется богатая информация по институциональной и политической истории правления Людовика X, Филиппа V и Карла IV.

Их полезно дополнить хрониками, рассказывающими о главных событиях того времени. Среди них важное место занимают Большие французские хроники (Grandes Chroniques de France), написанные в аббатстве Сен-Дени. Этот обширный сборник исторических трудов, создававшийся в несколько этапов между XIII и XV веками, прослеживает историю королей Франции от самых истоков до 1461 года[21]21
  J. Viard (éd.), Les Grandes chroniques de France, t. VIII: Philippe III le Hardi, Philippe IV le Bel, Louis X le Hutin, Philippe V le Long, Paris, Société de l'histoire de France, 1934; t. IX: Charles IV le Bel, Philippe VI de Valois, Paris, Société de l'histoire de France, 1937.


[Закрыть]. Еще одним ценным свидетельством является универсальная хроника на латыни, или Хроника Гийома де Нанжи[22]22
  Moine de l'abbaye Saint-Denis, il y exerça les fonctions d'archiviste de 1289 à 1299 et mourut peu avant le 22 juillet 1300.


[Закрыть]. Это повествование, первоначально охватывавшее историю от Сотворения мира до 1300 года, было расширено продолжателями до 1340 года[23]23
  H. Géraud (éd.), Chronique latine de Guillaume de Nangis de 1113 à 1300: avec les continuations de cette chronique de 1300 à 1368, 2 vol., Paris, J. Renouard et Cie, 1843. (https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k6545870g, дата последнего обращения 8 апреля 2019 г.)


[Закрыть]. Другим примером может служить Рифмованная хроника (Chronique rimée), приписываемая Жоффруа Парижскому, написанная, вероятно, между 1313 и 1317 годами, 8.000 стихов которой охватывают период 1300–1316 годов[24]24
  Geoffroi de Paris, "Chronique rimée", op. cit.


[Закрыть]. Хронист Жиль ле Мюизи, аббат Сен-Мартен де Турне, автор Большой хроники, подробно описал ход войн во Фландрии[25]25
  H. Lemaître (éd.), Chronique et Annales de Gilles le Muisit, abbé de Saint-Martin de Tournai (1272–1352), Paris, Renouard, 1906.


[Закрыть], также описанных автором Хроники Артуа (Chronique artésienne)[26]26
  F. Funck-Brentano (éd.), Chronique artésienne (1295–1304) et Chronique tournaisienne (1296–1314), Paris, A. Picard, 1899. (https://archive.org/details/chroniqueartsi00funcuoft/page/n6, дата последнего обращения 8 апреля 2019 г.)


[Закрыть]. Конфликты с фламандцами также освещены в Древних хрониках Фландрии (Anciennes chroniques de Flandre), написанных в XIV веке[27]27
  N. de Wailly (éd.), "Anciennes chroniques de Flandre", dans Recueil des historiens des Gaules et de la France, t. XXII, Paris, Impr. impériale, 1865, p. 329–429. (https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k50140h/f1.image, дата последнего обращения 12 мая 2019 г.)


[Закрыть].

Этот краткий и далеко не исчерпывающий обзор источников, показывает, что нет недостатка в сочинениях, рассказывающих о событиях между концом XIII века и 1328 годом. Однако это впечатление обманчиво, поскольку это документы, к которым историк должен относиться с большой осторожностью, особенно когда речь идет об описании характера или внешности королей и когда они появляются в трудах хронистов, то часто обладают сильно стереотипными чертами. Также трудно доверять средневековым изображениям королей, ведь книжные миниатюры или надгробные изваяния подчеркивают лишь их функцию как правителей, не обращая внимания на реалистичность.

Поэтому проследить биографию трех последних Капетингов – задача не из легких. Прежде всего, требуется разрушить их негативный образ, который создавался на протяжении нескольких столетий, используя очень обезличенные источники и литературные произведения, которые иногда серьезно вводят в заблуждение. Все это подразумевает отказ от любого точного знания об интимной жизни, мыслях и внешнем виде принцев, в связи с отсутствием их личных архивов и портретов. Следует смириться с тем, что некоторые аспекты их жизни навсегда останутся неизвестными. Тем не менее, имеющиеся источники позволяют довольно точно проследить жизни Людовика X, Филиппа V и затем Карла IV, сначала, в молодости, как членов королевской семьи, затем, с годами, все более индивидуально, по мере того, как они брали на себя властные обязанности. Их правление иллюстрирует три различных способа "быть королем" в Средневековье. Рассказ об их жизни, решениях и действиях, до и после их восшествия на престол, – это приглашение окунуться в эти первые годы XIV века, когда среди кризисов, войн, судебных процессов и интриг шло становление французского государства.

Глава 1.
В тени Филиппа IV
1289–1314 гг.

Хроники сходятся в том, что день рождение Людовика, первого ребенка, родившегося в браке Филиппа IV и Жанны Наваррской, приходится на 8 октября 1289 года[28]28
  В нескольких хрониках упоминается дата 4 октября (par ex., Grandes chroniques de France, op. cit., vol. VIII, p. 140; Chronique latine de Guillaume de Nangis, op. cit., p. 275) но E. Poulle показал, что это было 8 октября (E. Poulle, "L'horoscope de Louis X", dans Finances, pouvoirs et mémoire: mélanges offerts à Jean Favier, Paris, Fayard, 1999, p. 256–268).


[Закрыть]. Однако в текстах ничего не говорится о появлении на свет двух его младших братьев, которые тогда, похоже, не имели такого большого значения, как он. Что касается Филиппа V, то, опираясь на год его женитьбы, мы можем сделать некоторые выводы, и зная, что принцы крови обычно женились, как только достигали канонического возраста, определенного церковью, а именно 14 лет для мальчиков, мы можем обоснованно предположить, что Филипп, женившийся в 1307 году, родился, видимо, в 1293 году. Что касается Карла, чья свадьба была отпразднована в 1308 году, то 1294 год, как год его рождения, подтверждается документами судебного процесса, который он инициировал в 1322 году, чтобы расторгнуть свой первый брак[29]29
  Archives nationales, J 682; J. R. de Chevanne, "Charles IV le Bel et Blanche de Bourgogne", Bulletin philologique et historique, 1936–37, p. 315; É. Lalou, "Le souvenir du service de la reine: l'hôtel de Jeanne de Navarre, reine de France, en juin 1294", dans Guerre, pouvoir et noblesse au Moyen Âge: Mélanges en l'honneur de Philippe Contamine, Paris, PUPS, 2000, p. 411.


[Закрыть], таким образом он должен был родиться 18 июня 1294 года[30]30
  Жанна Наваррская, кроме дочери Изабеллы, родившейся около 1295 года,  также родила еще четвертого сына, который умер в детстве. (Grandes chroniques de France, op. cit., vol. VIII, p. 304). В своей книге "Histoire généalogique et chronologique de la maison royale de France" Ансельм де Сент-Мари упоминает в общей сложности семь детей, родившихся у Филиппа IV и Жанны Наваррской, включая сына по имени Роберт, который умер в возрасте 11 или 12 лет, и двух дочерей, Маргариту и Бланку, которые также умерли в младенчестве (t. I, p. 90–91).


[Закрыть].

Наречение принцев именами, традиционными для династии Капетингов, помогло вписать трех мальчиков в династическую преемственность и подчеркнуть их роль в продолжении рода. Это был также вопрос идеологического выбора: так, вопреки обычаю, который требовал, чтобы его назвали в честь его деда по отцовской линии (Филиппа III), Людовик был наречен в честь своего прадеда Людовика IX, память о котором была еще очень свежа во дворце и королевстве. Имя Филипп впоследствии было дано второму сыну, а младший, Карл, был назван в честь своего дяди и крестного отца и в память о династии Каролингов[31]31
  Впервые именем Карл, в династии Капетингов, был назван брат Людовика IX, родившийся в 1277 году.


[Закрыть].

Чтобы узнать будущее своих детей, Филипп и Жанна заказали их гороскопы. Начиная с XII века, астрология распространилась в Западной Европе благодаря переводу с арабского научных трактатов и в связи с развитием астрономии. В то время среди семей монархов была широко распространена практика составления гороскопа новорожденного ребенка на основе изучения расположения планет Солнечной системы в момент его рождения. Гороскоп Людовика – единственный сохранившийся на сегодняшний день[32]32
  Bibliothèque nationale de France, ms. lat. 15971.


[Закрыть], но он ссылается на гороскопы его родителей, которые, несомненно, обращались к астрологам при рождении каждого из своих детей. Этот документ, составленный в близком окружении короля и хранившийся в тайне, несомненно, имел большое политическое значение. Было принято считать, что соединение Сатурна и Юпитера – как это было, например, в 1285 и 1325 годах – предвещает политические или религиозные перемены. Поэтому гороскопы были инструментами прогнозирования и, несомненно, влияли на королей в некоторых их решениях[33]33
  E. Poulle, "L'horoscope de Louis X", op. cit.


[Закрыть].

В конце XIII века будущее казалось безоблачным для трех принцев, которые родились в то время, когда монархия Капетингов находилась  в руках "железного короля" и была как никогда могущественной. Поклонник своего деда Людовика IX, чьим преемником он хотел стать, Филипп IV был авторитарным и очень набожным королем, чье правление ознаменовало укрепление вертикали королевской власти. Именно в тени этого отца, о холодности которого ходили легенды[34]34
  Для Бернара Саиссе, епископа Памье, одного из его самых яростных врагов, король Филипп "это не человек и не зверь, это статуя". (Denis de Sainte-Marthe (dir.), Gallia christiana in provincia ecclesiasticas distribute, t. XIII, Paris, 1785, p. 136, col. 2.)


[Закрыть] и росли три принца.

Взросление при французском дворе

Рождение наследника престола было важным моментом для монархии, возможностью вместе порадоваться этому событию и пообщаться со всеми подданными. Объявленное другим государям, баронам и городам королевства, оно сопровождалось крещением, которое служило публичным представлением новорожденного. В то время, когда младенческая смертность все еще была очень высокой – примерно три из десяти детей умирали в возрасте до одного года[35]35
  D. Alexandre-Bidon et D. Lett, Les Enfants au Moyen Âge, Ve–XVe siècles, Paris, Hachette, 1997, p. 61.


[Закрыть], – необходимо было обеспечить ребенку возможность попасть в Рай в случае преждевременной смерти. Этот религиозный ритуал очищения и отпущения грехов, знаменующий вступление младенца в сообщество верующих, был также событием, позволявшим монархии продемонстрировать и подчеркнуть свой престиж[36]36
  Очищение новорожденного было необходимо, потому что он родился запятнанным первородным грехом (M. Gaude-Ferragu, La Reine au Moyen Âge: le pouvoir au féminin, XIVe–XVe siècle, Paris, Tallandier, 2014, p. 85 sq.). Это состояние чистоты после крещения описано в Больших французских хрониках следующим образом: "они становились чистыми, непорочными, кроткими и освобожденными от всех грехов, как после крещения". (Grandes chroniques de France, op. cit., 1937, vol. IX, p. 324).


[Закрыть]. Однако в хрониках об этом ничего не говорится, и если мы можем лишь догадываться, какими были крещения трех братьев, то только благодаря документам судебного процесса об аннулировании брака Карла и Бланки Бургундской[37]37
  Archives nationales, J 682.


[Закрыть].

Эта процедура, начатая при обстоятельствах, к которым мы вернемся позже, имела целью доказать, что мать Бланки, Маго (Матильда), графиня Артуа, была крестной матерью младшего сына короля Карла. И если это так, то духовные отношения между графиней и ее зятем должны были оправдать расторжение брака. В ходе расследования были заслушаны многочисленные свидетели, присутствовавшие при крещения принца, и их показания дают нам представление о ходе этой праздничной церемонии[38]38
  P. Bonnassieux, "Un baptême royal au Moyen Âge", Le Cabinet historique, 1881, p. 183–190; J. R. de Chevanne, op. cit.; É. Lalou, "Le souvenir du service de la reine…", op. cit., p. 411–426.


[Закрыть].

Жанна Наваррская родила третьего сына находясь в городе Крей. Это было важное событие, особенно для крестных родителей, которые были назначены задолго до родов. Своим выбором король оказал честь некоторым из своих родственников, которые стали духовными родителями ребенка[39]39
  Крестный отец становился кумом (compater) ребенка, а крестная мать – кумой (comater). Таким образом, родство делилось между плотскими и духовными родителями.


[Закрыть], и таким образом укрепил связи с важными семьями королевства. С XIII века у девочки теоретически был один крестный отец и две крестные матери, у мальчика – два крестных отца и одна крестная мать, но количество крестных отцов и крестных матерей увеличивалось на протяжении всего Средневековья. Это, по-видимому, относится и к Карлу, поскольку источники упоминают по имени Карла де Валуа, брата Филиппа IV, Гоше де Шатийона, коннетабля Франции, и Маго, графиню Артуа, предполагая, что они были лишь самыми важными среди нескольких других крестных родителей[40]40
  J. R. de Chevanne, op. cit., p. 334. Коннетабль был одним из главных офицеров королевства. При Каролингах эта должность называлась комит конюшен (comes stabuli). В XIV веке коннетабль командовал королевским армией в отсутствие короля и управлял военной администрацией с помощью маршалов (R. Telliez, Les Institutions de la France médiévale, Paris, Armand Colin, 2016, p. 79).


[Закрыть]. Участие графини играло важную роль, так как королева Жанна оставалась прикованной к постели оправляясь после родов и не присутствовала при крещении сына. Сам же отец частенько отсутствовал и мы не знаем наверняка, принимал ли Филипп Красивый участие в таинстве крещения, поскольку несколько свидетелей, заслушанных во время расследования 1322 года, утверждали, что король покинул Крей сразу после родов королевы, чтобы отправиться в Санлис, расположенный всего в двух лье[41]41
  Присутствие короля засвидетельствовано в Санлисе в июне, при этом один день он провел в Крей. Следовательно, он мог совершить кратковременный визит к своей жене и новорожденному ребенку. (É. Lalou, Itinéraire de Philippe IV le Bel (1285–1314), Paris, diff. de Boccard, 2007, vol. 2, p. 93–94).


[Закрыть]. Ситуация, которая сейчас кажется нам довольно удивительной, тем не менее, тогда была нередкой и отец ребенка которого крестили иногда отсутствовал, чтобы не мешать духовному возрождению новорожденного. Ребенка несли к купели, попеременно, крестная мать, а затем крестный отец под наблюдением епископа который и выполнял троекратное окропление, обливание или погружение младенца в купель[42]42
  D. Lett, "L'homme, la famille et la parenté", в книге Le Moyen Âge en lumière: manuscrits enluminés des bibliothèques de France, J. Dalarun (éd.), Paris, Fayard, 2002, p. 126–129.


[Закрыть]. Именно так поступила и Маго д'Артуа, передав младенца в руки Карла Валуа[43]43
  J. R. de Chevanne, op. cit., p. 334 et 338.


[Закрыть].

Среди присутствующих были многие знатные люди королевства, как светские, так и церковные, такие как граф Фландрии, граф Сен-Поль, граф Бургундии (муж Маго д'Артуа), графиня Даммартен, графиня Жуаньи, архиепископ Санса, архиепископ Нарбона, епископ Бове, Гишар, аббат Сен-Пьер-де-Монтье-ла-Сель и будущий епископ Труа. Чтобы не пропустить событие, последний приехал погостить у королевской четы за несколько недель до родов, как и, вероятно, другие участники обряда. Графиня же Артуа, едва не пропустила роды. Предупрежденная о их приближении, она поспешила в Крей[44]44
  Ibid., p. 340.


[Закрыть], что позволило ей одной из первых взять ребенка на руки, громко объявив себя кумой королевы Жанны. Таким образом она подчеркнула престиж, связанный с духовным родством, которое теперь объединяло ее с младенцем и его родителями.

Обряд крещения стал событием и для местного населения, которое стекалось посмотреть на всех этих знатных господ. Один из свидетелей на суде 1322 года сказал, что он пошел в церковь, чтобы присутствовать на крещении, но не смог подойти близко из-за собравшейся толпы, другая свидетельница, будучи беременной, предпочла наблюдать за действом со стороны[45]45
  Ibid., p. 331 et 341.


[Закрыть].

Крещение королевских сыновей, Людовика и Филиппа, несомненно, было очень похоже на крещение их младшего брата, и таким образом, имело как политическое, так и религиозное значение. В течение одного дня многие знатные люди королевства толпились вокруг младенца, чтобы показать свою близость к правящей династии.