Текст книги "Людовик X, Филипп V, Карл IV. Последние Капетинги (ЛП)"

Автор книги: Кристель Балуза-Лубе

С XIII века понятия дворянин и рыцарь совпадали, так как все мужчины из аристократии, включая королей и их сыновей, посвящались в рыцари во время церемонии adoubement, которая знаменовала вступление молодого человека во взрослую жизнь, окончание обучения и принятие его в рыцарское братство. Звание рыцаря, которое высоко ценилось, свидетельствовало не только о физических качествах, но и о приверженности определенной идеологии. Главными рыцарскими ценностями были доблесть, верность и щедрость. Довольно позднее посвящение в рыцари Людовика, Филиппа и Карла показывает, что эта церемония, к началу XIV века, утратила свое значение. И действительно, три принца были посвящены в рыцари, когда они уже были женаты, принимали участие в политической жизни страны и были задействованы в одной или нескольких военных кампаниях. Тем не менее, Филипп IV устроил грандиозный праздник, который продолжался восемь дней. Таким образом король продолжил давнюю традицию династии Капетингов, поскольку Филипп Август в 1209 году и Людовик IX в 1267 году устроили пышные празднества в честь посвящения в рыцари своих старших сыновей, будущих Людовика VIII и Филиппа III[107]107
  Эти события особенно хорошо известен благодаря рассказам нескольких хронистов, которые дали очень точные и дополняющие друг друга описания. Voir E. A. R. Brown et N. F. Regalado, "La grant feste Philip the Fair's Celebration of the Knighting of his Sons in Paris at Pentecost of 1313", op. cit., p. 56–86; J. Favier, Philippe le Bel, op. cit., p. 60–61.


[Закрыть].

В 1313 году на этом празднике присутствовали три короля: король Франции, его зять Эдуард II, король Англии с 1307 года, и Людовик, который с 1307 года был королем Наварры, и находился с первыми двумя на равных. Торжества начались 2 июня, когда Эдуард II вместе со своей женой Изабеллой, дочерью Филиппа Красивого, приветствовал процессию парижских горожан и торговцев во внутреннем дворе дворца Сите. Это стало стала возможностью представить гостям и жителям Парижа обновленную королевскую резиденцию, основной этап реставрации которой был завершен после почти двадцати лет работы. На следующий день, в воскресенье 3 июня, в день Пятидесятницы, состоялось посвящение в рыцари. Это было не обычно, поскольку церемонии посвящения в рыцари обычно проводились на Пасху, Троицу или Рождество, что давало им религиозное освящение. Несколько молодых людей вместе посвящались в рыцари и получали из рук посвящающего, который уже был рыцарем, оружие, свидетельствующее об их новом статусе: меч, сбрую и шпоры. Посвящающим мог быть сеньор, при дворе которого они обучались, близкий родственник или их отец, если он был еще жив. Затем посвящающий наносил символический удар мечом в по плечу посвящаемого, который назывался colée или paumée. Начиная с XII века, церковь стремилась сделать эту церемонию священной, которой теперь предшествовали молитвенное бдение, очистительное омовение и благословение меча. В 1313 году Филипп IV сам посвятил в рыцари трех своих сыновей, племянника Филиппа де Валуа (будущего Филиппа VI), троюродного племянника Роберта д'Артуа и двести молодых дворян из своего окружения. В конце ритуала молодые люди были признаны рыцарями и таким образом образовали группу, объединенную обрядом и неразрывно связанную со своим посвятителем.

Последующие торжества были особенно пышными. Пиры проходили в течение всей недели: в понедельник 4 июня пир устроил Людовик, король Наварры; во вторник 5 июня в Сен-Жермен-ан-Ле пир дал Эдуард II, а Филипп IV организовал в Лувре пир, предназначенный для придворных дам, на котором председательствовали его дочь Изабелла и невестка Маргарита Бургундская. В среду 6 июня череду пиров продолжил Людовик, граф д'Эврё, единокровный брат Филиппа IV[108]108
  Людовик д'Эврё родился в 1276 году от второго брака Филиппа III с Марией Брабантской.


[Закрыть]. В четверг, 7 июня, настала очередь Карла де Валуа устраивать пир. В рамках этих недельных празднеств, на улицах города, украшенных гобеленами и цветными полотнищами, разыгрывались живописные представления, а в понедельник и вторник между островом Сите и островом Нотр-Дам (ныне остров Сен-Луи) был построен мост, что позволило в среду организовать процессии с одного острова на другой. В четверг торговцы и горожане Парижа прошли по улицам города в процессии. Столица была освещена кострами три ночи, с четверга по воскресенье, чтобы праздник продолжался на улицах города и с наступлением темноты. Расходы на празднества были частично оплачены горожанами Парижа, а также феодальной помощью, ведь в соответствии с оммажем, вассалы должны были оказывать финансовую поддержку сюзерену при посвящении его старшего сына в рыцари[109]109
  J. Favier, Philippe le Bel, op. cit., p. 172–173.


[Закрыть].

Торжества также послужили поводом для призыва к крестовому походу, проповедь которого состоялась в среду, и по окончании которой все короли и принцы приняли крест (принесли обет крестоносца). Знатные дамы в свою очередь тоже приняли крест. И эта связь между посвящением в рыцари и призывом к крестовому походу была вполне обычной, ведь еще с XII века рыцарь был также воином Христа (miles christi). Однако в начале XIV века крестоносный дух явно пошел на спад. После оглушительного провала Восьмого крестового похода, ознаменовавшегося смертью короля Людовика IX в Тунисе чуть менее чем через два месяца после его отправления в поход, латинское присутствие в Святой земле закончилось падением города Триполи в 1289 году, а затем Акко (Акры, Сен-Жан-д'Акр) в 1291 году. После этого многочисленные проекты крестовых походов регулярно выдвигались, но так и не были реализованы[110]110
  Последний крестовый поход возглавил Филипп III в 1282 году, чтобы поддержать своего дядю, Карла Анжуйского, короля Неаполя и Сицилии с 1268 года. После Сицилийской вечерни, восстания сицилийцев, которые устроили резню французов (31 марта 1282 года), Филипп III начал крестовый поход против арагонцев, защитников сицилийцев, по приказу Папы, который отлучил от церкви Педро III Арагонского, провозглашенного королем Сицилии в сентябре 1282 года. Операция закончилась поражением французского флота при Лес-Формигесе и смертью Филиппа III от болезни под Перпиньяном (1285).


[Закрыть]. Призыв к крестовому походу был для короля прежде всего средством объединить дворянство в общий проект, напоминая при этом о своем статусе заместителя Бога на земле, который даровала ему церемония помазания на царство при коронации. Для Филиппа IV это был также способ самоутверждения против папства, с которым он боролся на протяжении всего своего правления.

Поэтому роскошные одежды и оружие, которые дарили новым рыцарям, и празднества, организованные по случаю церемонии, были прекрасной возможностью продемонстрировать королевское богатство, величие и щедрость. Эти празднества, на которых Филипп IV устроил ослепительную демонстрацию своей власти и могущества, стали как бы кульминацией его правления. Но уже менее чем через год французская монархия переживала беспрецедентный в ее истории кризис.

 
В этом году, месяц май,
Время, цветения и радости,
Превратился в пору невзгод
Ибо в нашем королевстве,
Пока длится мир.
С пением, радостью и ликованием,
Случилась великая беда
В результате чего были казнены
Два рыцаря, молодых и красивых,
Готье и Филипп д'Онэ[111]111
  Geoffroi de Paris, "Chronique rimée", op. cit., v. 5868–5878, p. 146.


[Закрыть].
 

Весной 1314 года по улицам, площадям и рынкам столицы разнесся ошеломляющий слух: юные невестки короля, Маргарита, Бланка и Жанна, совершили грех прелюбодеяния с двумя братьями, Готье и Филиппом д'Онэ. Всем трем девушкам было едва за двадцать, они были молоды, беззаботны и, вероятно, не осознавали серьезности своей ошибки, когда вступили в отношения с двумя нормандскими дворянами. Старший из братьев д'Онэ, Готье, в то время находился на службе у мужа Жанны, Филиппа де Пуатье в должности конюшего. Брат Готье, Филипп, тоже был был конюшим но у Карла де Валуа. При соучастии Жанны братья взяли за правило встречаться со своими любовницами, Бланкой для Готье и Маргаритой для Филиппа, в одной из башен крепостных стен построенных при Филиппе Августе, Нельской башне, которая возвышалась на левом берегу Сены напротив Лувра. Прелюбодейный роман принцесс длился уже три года, когда весной 1314 года разразился скандал. Изабелла Французская, дочь короля Филиппа IV, как говорят, увидела на поясах двух братьев д'Онэ кошели, которые она незадолго до этого подарила Маргарите и Бланке. Сразу же арестованные, братья были допрошены, признались в своем преступлении и понесли примерное наказание, как сообщает современный хронист:

В пятницу после первого воскресенья после Пасхи [пятница 19 апреля 1314 года], в Понтуазе, они признались, что совершали это преступление в течение трех лет и в нескольких местах и в разное время. Вот почему, искупая столь позорное преступление смертью и позорными пытками, они были заживо сожжены на рыночной площади для всеобщего обозрения. Им отрезали мужские половые органы, отрубили головы и протащили к публичной виселице, где, содрав с них всю кожу, повесили за плечи и суставы рук. Затем, после них, прево, который с полным основанием считался соучастником упомянутого преступления, и большое число, как дворян, так и простых людей обоего пола, подозреваемых в соучастии или знании упомянутого преступления, были большей частью подвергнуты пыткам, некоторые были утоплены, а большое число было тайно предано смерти[112]112
  Chronique de Guillaume de Nangis, Fr. Guizot (éd.), Paris, J.-L.-J. Brière, 1825, p. 301–302.


[Закрыть].

Если преступление было наказано таким эффектным образом, то это потому, что дело было очень серьезным, ведь внебрачные связи принцесс наносили ущерб престижу монархии, которая должна была быть образцовой. Более того, это дело угрожало наследованию трона, ставя под сомнение законность происхождения детей принцев. В частности, это касалось старшей дочери Маргариты и Людовика, Жанны, родившейся в 1311 году, которая была первой претенденткой на королевский трон в случае смерти ее отца.

Король также наказал всех трех своих невесток, которые были публично осуждены в аббатстве Мобюиссон. Осужденные за супружескую измену, Бланка и Маргарита были заключены в крепость Шато-Гайяр. С Жанны довольно быстро сняли все подозрения в измене, но она осталась виновной в покрывательстве действий своей сестры и кузины и была помещена под домашний арест в замке Дурдан. В результате Людовик, Филипп и Карл оказались в очень сложной ситуации. Они оставались официально женатыми и не могли вступить в новый брак, так как, с XII века, только церковный суд мог объявить о недействительности брака в соответствии с очень точными критериями, которые не включали прелюбодеяние[113]113
  Критериями, используемыми церковными властями для вынесения решения о расторжении брака и разрешения на раздельное проживание супругов, были несоответствие каноническому возрасту для вступления в брак (12 лет для девочек и 14 лет для мальчиков), импотенция мужчины (которая должна была существовать до брака), наличие предыдущего нерасторгнутого брака, религиозное неравенство, запрет на брак при близком родстве и т. д.


[Закрыть]. Жанна, официально оправданная Парижским Парламентом, была возвращена мужу через несколько месяцев, до конца 1314 года, но ее сестра и кузина оставались в заключении.

Хотя хроники свидетельствуют о гневе Филиппа IV, который стремился очистить честь династии, подвергнув показательной казни двух рыцарей и наказанию своих невесток, они дают мало информации о реакции трех принце. Большие французские хроники завершают свой рассказ об этом эпизоде, подчеркивая гнев и смятение короля и его сыновей[114]114
  Grandes chroniques de France, op. cit., 1934, vol. VIII, p. 298.


[Закрыть]. В случае с Людовиком и Карлом, принцы, несомненно, были глубоко унижены тем, что им пришлось присутствовать на публичных признаниях своих жен в Мобюиссоне. С другой стороны, принц Филипп, похоже, не одобрял наказание своей жены, которая не совершила никакого преступления и решительно отрицала свою причастность к этой интриге, а когда ее освободили, он "принял ее с радостью", а родственники устроили в честь нее праздник[115]115
  Geoffroi de Paris, "Chronique rimée", op. cit., v. 6054, p. 148.


[Закрыть].

Это громкое дело в начале XIV века нанесло серьезный удар по имиджу французской монархии, сама легитимность которой была поставлена под сомнение, ведь право на царствование в значительной степени основывалось на династической преемственности. Прелюбодеяние же, поскольку оно ставило под сомнение законность рождения будущего монарха, приобрело политическое значение и предвещало будущие кризисы престолонаследия[116]116
  L'affaire inspira de nombreux auteurs. Dès le XIVe siècle, François Villon évoquait l'affaire de la tour de Nesles dans sa célèbre ballade Les Dames du temps jadis (Semblablement, où est la roine/ Qui commanda que Buridan/ Fût jeté en un sac en Seine?/ Mais où sont les neiges d'antan?): selon la légende, Marguerite faisait jeter ses amants dans la Seine le matin venu. Alexandre Dumas en fit une pièce de théâtre (F. Gaillardet et A. Dumas, La Tour de Nesle: drame en cinq actes et en neuf tableaux, Paris, J.-N. Barba, 1832), Michel Zévaco un roman (M. Zévaco, Buridan: le héros de la tour de Nesle, Paris, Tallandier, 1934 et La Reine sanglante: Marguerite de Bourgogne, Paris, Tallandier, 1934), adapté au cinéma par Émile Couzinet en 1952. Maurice Druon y consacra un long passage des Rois maudits.


[Закрыть].

Именно в разгар этого кризиса смерть настигла Филиппа IV. В октябре 1314 года, недалеко от Понт-Сент-Максанс, король упал с лошади и повредил ногу, в результате чего в рану попала инфекция. Сначала король был доставлен в Пуасси, но 26 ноября его перевезли в Фонтенбло. 28-го числа он продиктовал кодификацию к своему завещанию, после чего умер на следующий день. Его тело было доставлено в Париж по Сене и помещено в церковь бернардинцев для бальзамирования. Похороны служба состоялась 2 декабря в Париже, в Нотр-Дам. На следующий день останки короля были доставлены в Сен-Дени. Почивший король лежал, с открытым лицом и руками, одетый в золотую тунику и церемониальный плащ, подбитый горностаем. На его голове была корона, в одной руке он держал скипетр, и, что было новшеством, в другой руке жезл с рукой правосудия. Таким образом, он был украшен всеми атрибутами королевской власти, регалиями, которые давались каждому новому государю при коронации. За похоронной процессией следовала делегация парижских горожан в черных одеждах и капюшонах. Филипп IV был похоронен 3 декабря в Сен-Дени, в королевской усыпальнице, которая была реорганизована Людовиком IX, чтобы подчеркнуть династическую преемственность со времен Меровингов[117]117
  Людовик IX поручил Матье де Вандому, аббату Сен-Дени, реорганизовать королевскую усыпальницу. Гробницы Меровингов и Каролингов, которые ранее были разбросаны, были сгруппированы на южной стороне усыпальницы (Хлодвиг II, Карл Мартел, Пипин Короткий, Карломан, Людовик Заика); на северной стороне были размещены гробницы первых Капетингов (Эд, Гуго Капет, Роберт I Благочестивый, Генрих I, Людовик VI Толстый, Филипп I). Гробницы Филиппа II Августа, Людовика VIII и Людовика IX были размещены в центре. В 1306–1307 годах Филипп IV переделал эту планировку, чтобы смешать гробницы разных династий, с целью показать, что между Меровингами, Каролингами и Капетингами нет разницы. Эту реорганизацию можно сравнить с Большим залом дворца Сите, украшенного 58 статуями королей (J.-C. Cassard et J.-L. Biget, L'Âge d'or capétien, op. cit., p. 144–146).


[Закрыть]. Сердце и внутренности короля были помещены в монастырь Пуасси, который он основал в 1304 году в честь Святого Людовика[118]118
  C. Baudon de Mony, "La mort et les funérailles de Philippe le Bel d'après un compte rendu à la cour de Majorque", Bibliothèque de l'École des chartes, t. 58 (1897), p. 5–14; J. Favier, Philippe le Bel, op. cit., p. 522–531.


[Закрыть]. В XIV веке разделение тела покойного, которое было уделом элиты, стало обычной практикой среди знатных людей, которые таким образом демонстрировали свой ранг даже после смерти.

Филипп IV, "Железный король", оставил после себя трех молодых сыновей в возрасте 25, 21 и 20 лет соответственно, лишенных своих жен и не имеющих потомства мужского пола. И именно Людовику, старшему из них, выпала нелегкая задача стать преемником Филиппа IV, смерть которого ознаменовала наступление времен невзгод и восстаний.

Глава 2.
Людовик X: король переходного периода
1314–1316 гг.

В 1314 году никто из дворян и подданных и не думал оспаривать власть Людовика, поскольку в королевстве теперь были приняты принципы прямого наследования по мужской линии и первородства. Однако так было не всегда в истории французской монархии, которая изначально была основана на выборном принципе. В VI веке король избирался, то есть назначался, из числа членов династии Меровингов, которые признавались не только законными по крови, но и достойными править. В 987 году вместо Каролинга был выбран Гуго Капет, потому что он казался более способным к правлению и таким образом отступление от династического принципа было вполне приемлемым. Более того, короли, которые до Филиппа Августа (1180–1223) короновали своих старших сыновей еще при своей жизни, чтобы избежать любых споров или кризиса престолонаследия после их смерти, были хорошо осведомлены о таком положении дел[119]119
  Сам Филипп Август был коронован в 1179 году, за год до смерти своего отца Людовика VII (1137–1180).


[Закрыть]. Точно так же право первородства, то есть приоритет старшего сына в наследовании, было принято лишь постепенно и введено только в начале XIII века. Таким образом, после процесса, длившегося несколько столетий, Капетингам удалось сделать родство по крови главным принципом легитимности монархии. После смерти Филиппа IV королевская администрация немедленно стала упоминать в документах Людовика как короля Франции, первый из которых датируется 5 декабря 1314 года[120]120
  O. Canteaut, "Louis X en majesté", op. cit., p. 43.


[Закрыть].

Мы мало что знаем о личности нового короля. Стоит ли доверять прозвищу le Hutin, или le Querelleur (Сварливый), данному ему в хрониках?[121]121
  Grandes chroniques de France, op. cit., vol. VIII, p. 258 ou "Anciennes Chroniques de Flandre", op. cit., p. 401.


[Закрыть] Действительно ли он был упрямым и вздорным? Шарль Дюфаяр писал о нем в конце XIX века:

Произнося это имя le Hutin, нельзя не вспомнить о каком-нибудь благородном и воинственном бароне, который прислушивается к мнению своего дяди больше, чем к советам своего отца, предпочитая беззаботную и беспутную жизнь знатных баронов терпеливому и неутомимому труду адвокатов[122]122
  Ch. Dufayard, "La réaction féodale sous les fils de Philippe le Bel", art. cité, p. 262.


[Закрыть].

Действительно, Людовик, несомненно, был очень близок к своему дяде Карлу де Валуа, который сыграл большую роль в его военной подготовке. У него было несколько любовных связей, о чем свидетельствует рождение его внебрачной дочери, Эделины, которая стала монахиней, а затем настоятельницей монастыря кордельеров в Париже[123]123
  В своей Истории генеалогии и хронологии королевского дома Франции (Histoire généalogique et chronologique de la maison royale de France, р. 92) Ансельм де Сент-Мари опирается на письмо, адресованное этой монахине Папой Иоанном XXII. В нем понтифик высоко оценил добродетели молодой женщины, которая своим благочестивым поведением искупила позор своего рождения, и разрешил ей стать аббатисой.


[Закрыть]. Тем не менее, некоторые источники восхваляют его качества:

Под несколько легкомысленной внешностью, о которой рассказывает каноник Сен-Виктор, скрывался серьезный ум, полный энтузиазма по отношению к продолжению дела своего отца, твердо решивший сохранить достигнутые им результаты и даже продолжить их. Мэтр Жан Гулен в предисловии к своему переводу Эгидия совершенно справедливо похвалил "живой и тонкий ум" молодого принца[124]124
  Ch. Dufayard, "La réaction féodale sous les fils de Philippe le Bel", op. cit.


[Закрыть].

В своей Хронике Гийом де Нанжи восхваляет способности молодого принца во время Лионской кампании 1310 г. Все же, видимо, Людовик, был подавлен авторитарным и вездесущим отцом, который неохотно поручал ему выполнение государственных обязанностей, да и сам молодой человек не спешил принимать свою новую роль.

Об этом свидетельствует, прежде всего, задержка с изготовлением для него государственной печати, соответствующей его новым обязанностям. Печать была знаком власти, поскольку придавала юридическую силу акту, который она скрепляла. Она также отображала функцию и ранг ее владельца и подчеркивала атрибуты его власти. Печать уничтожалась после смерти ее владельца. В XIV веке монахини из приорства Соссез, в котором находился лепрозорий, получили привилегию присваивать обломки срезанных с документов печатей. Это была щедрая милость, поскольку королевские печати изготавливались из серебра или золота[125]125
  R. Fawtier, "Ce qu'il advenait des sceaux de la couronne à la mort du roi de France", Comptes rendus. Académie des Inscriptions et Belles-Lettres, vol. 82 (1938), p. 522–530.


[Закрыть]. Печать прикреплялась к документу на пергаментном "хвосте" или на шнурах из шелка, пеньки или кожи, и изготавливалась из мягкого материала, свинца, золота или воска (наиболее распространенный случай). Выгравированный на металлической матрице печати текст и рисунок, рельефно отпечатывались на этом мягком материале. Размер печати варьировался в зависимости от ее использования и ранга владельца: от менее двух до более десяти сантиметров. Печать могла быть разной формы, круглой или овальной.

Людовик, в 1304 году, уже имел собственную печать, которую он приложил вместе с печатями отца и матери к акту об основании, королевой Жанной, Наваррского колледжа[126]126
  Archives nationales, Paris, J 155 no 2. В то время колледж был учреждением, предназначенным для обеспечения студентов питанием и жильем. В данном случае королева хотела дать возможность студентам из Наварры учиться в Парижском университете. Колледж был основан на средства дарителя, который передал ему в дар поместье, и управлялся на основании устава. Другим известным колледжем является Коллеж де Сорбонна, основанный Робертом де Сорбоном в 1257 году на месте нынешнего Университета Париж 1-Пантеон-Сорбонна.


[Закрыть]. Это была довольно маленькая печать, 19 мм в диаметре, и довольно простая, с изображением буквы "L" в трехлистнике, обрамленном геральдическими лилиями (флер-де-лис)[127]127
  SIGILLA, цифровая база данных печатей, хранящихся во Франции, http://www.sigilla.org/fr/sgdb/sceau-type/38398 (дата последнего обращения 10 мая 2019 г).


[Закрыть]. Став королем Наварры, Людовик приобрел новую печать, которую он впервые использовал в августе 1307 года. На аверсе этой печати король Наварры изображен сидящим на троне, украшенном львами, покрытыми драпировками, его ноги опираются на выступающую платформу, над головой арка. На голове короля корона с тремя геральдическими лилиями, он одет в далматик и мантию заколотую фибулой на правом плече. В правой руке он держит скипетр, заканчивающийся соцветием, а в левой – геральдическую лилию. По периметру поле печати выложено фестонами геральдических лилий[128]128
  SIGILLA, цифровая база данных печатей, хранящихся во Франции, http://www.sigilla.org/fr/sgdb/sceau-type/12855 (дата последнего обращения 10 мая 2019 г.).


[Закрыть]. На реверсе король Наварры изображен скачущим на лошади вправо, в кольчуге, покрытой сюрко с гербом. На голове короля шлем, с короной из геральдических лилий, в правой руке меч, в левой – треугольный щит, а правое плечо защищено наплечником. На щите и наплечнике изображен герб Наварры, а попона лошади усеяна геральдическими лилиями[129]129
  SIGILLA, цифровая база данных печатей, хранящихся во Франции, http://www.sigilla.org/fr/sgdb/sceau-type/12854 (дата последнего обращения 10 мая 2019 г.).


[Закрыть]. Надпись по кругу печати гласит: LVDOVICVS REGIS FRANCIE PRIMOGENITVS DEI GR(aci)A REX NAVARRE [ЛЮДОВИК СЫН КОРОЛЯ ФРАНЦИИ, БОЖИЕЙ МИЛОСТЬЮ КОРОЛЬ НАВАРРЫ]. Эту печать Людовик продолжал использовать до апреля 1315 года.

В этот день он получил свою первую печать короля Франции. Аверс этой печати в значительной степени основан на модели наваррской печати, но с некоторыми существенными изменениями и дополнениями. Во-первых, эта печать Людовика была больше, чем у его предшественников: ее диаметр достигал 95 мм по сравнению с 90 мм у его отца и 85 мм у его деда. Людовик, изображен величественно восседающим на троне, как и на предыдущей печати, но теперь он держит в левой руке жезл с рукой правосудия. Этот атрибут, вручаемый королю при коронации, напоминал о царе Давиде, а также Людовике IX Святом, короле справедливости. Что касается арки, которая возвышается над головой Людовика, то она напоминает аналогичные с печатей императора, а надпись по кругу печати гласит: LVDOVICVS DEI GRACIA FRANCORVM ET NAVARRE REX [ЛЮДОВИК БОЖИЕЙ МИЛОСТЬЮ КОРОЛЬ ФРАНЦИИ И НАВАРРЫ][130]130
  Фотография этой печати находится в свободном доступе в Интернете на сайте SIGILLA, цифровая база данных печатей, хранящихся во Франции, http://www.sigilla.org/fr/sgdb/moulage/38410. Описание печати см. ibid., http://www.sigilla.org/fr/sgdb/sceau-type/38407 (дата последнего обращения 10 мая 2019 г.).


[Закрыть]. На контр-печати был изображен треугольный щит усеянный геральдическими лилиями наложенный на геральдические цепи Наварры[131]131
  SIGILLA, цифровая база данных печатей, хранящихся во Франции, http://www.sigilla.org/fr/sgdb/sceau-type/38411 (дата последнего обращения 10 мая 2019 г.).


[Закрыть]. Таким образом своей печатью Людовик демонстрировал свои политические амбиции: будучи потомком святого короля Людовика IX, он подчеркивал свое право на наварро-шампанского наследие и свою власть над двумя королевствами[132]132
  Для Людовика X изготовили новую Большую печать в период с ноября 1315 по январь 1316 года. Эта печать была лишь немного больше предыдущей (98 мм), но изображения на ней остались теми же. Причины этого обновления кажутся чисто эстетическими: черты лица короля стали более тонкими, а изображение ― более элегантным. (SIGILLA, цифровая база данных печатей, хранящихся во Франции, http://www.sigilla.org/fr/sgdb/sceau-type/38485, дата последнего обращения 10 мая 2019 г.).


[Закрыть].

Другим фактом, указывающим на трудности, с которыми столкнулся Людовик при вступлении в свои новые обязанности, было довольно позднее празднование его коронации. Коронация не использовалась в Римской империи, а Меровинги довольствовались божественным воздействием крещения. Только в 751 году, а затем во второй раз в 754 году, Пипин Короткий, первый из Каролингов, короновался, чтобы утвердить свою легитимность с помощью Церкви. С тех пор коронация, наряду с принципами наследственности и первородства, стала третьим столпом королевской легитимности. Коронация была церемонией, в ходе которой новый король помазывался епископом священным маслом (елеем) как "наместник Христа", представитель Бога на земле, в соответствии с ритуалом, заимствованным из Ветхого Завета[133]133
  Первые помазанные на царство цари появляются Ветхом Завете. Первосвященник помазывал царя священным маслом, чтобы передать ему божественную благодать. Давид ― один из этих библейских царей, послужил образцом для государей всего мира.


[Закрыть]. Эта церемония придавала власти короля божественное происхождение, ставя его выше всех мирян и делая его избранником Божьим и защитником Церкви. Григорианская реформа, которая началась в понтификат Льва IX (1049–1054) и продолжилась при Григории VII (1073–1085), привела к десакрализации власти королей и коронация перестала быть таинством, делая короля лишь первым из мирян, а не квази-епископом, как раньше.

Коронация Людовика X состоялась только 3 августа 1315 года, почти через восемь месяцев после смерти его отца, когда он, направляясь во Фландрию, только что принял Орифламму в Сен-Дени[134]134
  Эта Орифламма, хранившаяся в аббатстве Сен-Дени, считалась алым знаменем Карла Великого. Начиная с XII века, стало традицией начинать каждую военную кампанию с получения ее в Сен-Дени. См. P. Contamine, L'Oriflamme de Saint-Denis aux XIVe et XVe siècles, Nancy, Institut de recherche régionale, 1975.


[Закрыть]. Это была его первая большая поездка после вступления на престол, так как до этого он проводил большую часть времени в Венсене[135]135
  O. Canteaut, Gouvernement et hommes de gouvernement, op. cit., p. 699–703.


[Закрыть]. Церемония коронации, первоначально назначенная на декабрь 1314 года, несколько раз откладывалась, возможно, для того, чтобы тщательно подготовиться. Имеющиеся источники не дают представления о том как она прошла, а сохранившиеся, и в основном бухгалтерские документы, позволяют лишь предположить, что все было обставлено особенно пышно. В финансовом отчете королевского Отеля, в статье расходов упоминается 21.022 парижских ливра[136]136
  В средневековой Западной Европе обращались различные виды денег (флорин, грош, эстерлин, мейель). Чтобы сравнить их стоимость, их переводили в счетные деньги, то есть в нечеканные деньги, которые использовалась для счета. Эти счетные деньги были основаны на следующих соотношениях: 1 ливр = 20 су; 1 су = 12 денье; 1 ливр = 240 денье. Перевести эти суммы в нашу сегодняшнюю валюту невозможно. В крайнем случае, мы можем измерить их значение с помощью нескольких эталонных величин. Например, известно, что в 1290–1295 годах годовой доход короля колебался между 400.000 и 600.000 ливров. (J. Favier, Philippe le Bel, op. cit., p. 138). Кроме короля, только принцы и города получали ежегодный доход в несколько тысяч ливров.


[Закрыть], в то время как более поздние коронации стоили всего по 7.000 парижских ливров[137]137
  O. Canteaut, "Louis X en majesté", op. cit., n. 6, p. 53.


[Закрыть].

Первая жена Людовика, Маргарита, умерла в своей тюрьме в Шато-Гайар 30 апреля 1315 года, вероятно, из-за особенно тяжелых условий заключения[138]138
  Chronique latine de Guillaume de Nangis, op. cit., p. 422; Grandes chroniques de France, op. cit., vol. VIII, p. 316. Эта скоропостижная смерть была настолько выгодна для Людовика, что ходили слухи, будто он приказал убить свою первую жену. Доказательств в пользу этой теории нет, хотя примечательно, что Людовик отправил Юга де Бувиля в Италию еще в декабре 1314 года, что говорит о том, что он начал переговоры о браке с Клеменцией Венгерской задолго до смерти Маргариты.


[Закрыть], поэтому, летом 1315 года, Людовик смог жениться на Клеменции Венгерской, дочери Карла Мартела, принца Салерно, наследника неаполитанского престола и титулярного короля Венгрии в 1292–1295 годах. Поэтому именно с новой женой Людовик был коронован в Реймсе. Затем 5 августа он отправился в аббатство Корбени, чтобы совершить паломничество к гробнице Святого Маркульфа. Считалось, что именно этот святой наделил королей Франции чудесной способностью исцелять золотуху, в благодарность, за то что король Карла III Простоватый, в 900 году, построил монастырь для хранения его мощей, которым угрожали набеги викингов. Короли имели обыкновение посещать этот монастырь на следующий день после коронации, чтобы прикоснуться к мощам святого. После этого Людовик X, прикоснулся к девятнадцати больным в Вайи[139]139
  Ныне Вайи-сюр-Эн.


[Закрыть], затем к трем в Пероне и одному в Аррасе[140]140
  O. Canteaut, "Louis X en majesté", op. cit., n. 6, p. 54.


[Закрыть].

Он также воспользовался этим путешествием, чтобы посетить города Суассон, Вайи, Лаон, Сен-Кантен, Перон, Бапом, Аррас и Лилль. Королевский въезд – это ритуал приветствия короля в городе, начинавшийся с шествия extra muros, состоявшего из горожан, муниципальных чиновников и торговых гильдий, которые должны были приветствовать государя, прежде чем он пересечет город в соответствии с четко определенным маршрутом[141]141
  Cf. B. Guenée et Fr. Lehoux, Les Entrées royales françaises: de 1328 à 1515, Paris, CNRS éditions, 1968.


[Закрыть]. Эта церемония была одновременно демонстрацией королевской власти и возможностью для диалога между королем и его подданными, причем жители города ожидали от государя сохранения своих прав или получения привилегий. Въезд короля в город был поводом для ликования, горожане одевались в свои лучшие наряды и устраивал различные представления вдоль маршрута следования процессии. Церемония завершалась званым пиром. Во Франции вновь коронованного короля торжественно чествовали, когда он впервые въезжал в какой-либо город. Самой торжественной церемонией после коронации был его въезд в Париж. Сначала через ворота Сен-Мартен на встречу к королю вышли представители Парижа – купеческий прево, эшевены,  муниципальные чиновники и представители различных гильдий. После того, во главе с королем ехавшим под специальным балдахином, процессия вошла в столицу через ворота Сен-Дени, прошла по улице Сен-Дени, направилась к Шатле, а затем к Нотр-Дам, где состоялось празднование с произнесением торжественной речи представителем Парижского Университета. Затем процессия направилась во дворец Сите, где в завершение церемонии, состоялся большой пир.

Если Людовик X медлил с утверждением себя в качестве короля, то к осени 1315 года он сделал это, и новый государь явно демонстрировал свои амбиции. В возрасте 25 лет он оказался во главе одного из самых могущественных королевств христианского мира и чтобы управлять им, он мог рассчитывать на прочную административную систему и полагаться на доверенных людей.