Текст книги "Зарево войны II (ЛП)"

Автор книги: Крис Роберсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Слева от седьмого вздымался на непостижимую высоту очередной блок улья со стеной без каких-либо проходов или проломов. Справа возвышался другой блок, такой же высокий, с узким проходом на уровне проспекта. По-видимому, это была какая-то служебная дверь, предназначенная только для сервиторов – жители ульев редко пользовались подобными дверьми во внешний мир, если без этого можно было обойтись. Впрочем, судя по отпечаткам ботинок и другим следам, расходящимся во всех направлениях от прохода, за последние дни его использовало множествоульевиков, возможно, все население блока, сбежавшее через этот выход на запад, напуганное известиями о пришествии чудовищ.

Проход был открыт. Он был довольно узким – возможно, все же достаточно широким, чтобы мог пройти десантник в силовой броне с прыжковым ранцем, но может быть, и нет

–    и выглядел пригодным для обороны. Других альтернатив поблизости видно не было, а время уходило катастрофически быстро.

–    Туда! – крикнул Таддеус, указывая на проход клинком цепного меча. – Бегом в укрытие, живее!

Такайо был ближе всех и добрался до двери первым, сразу боком протиснувшись внутрь. Верхняя часть прыжкового ранца зацепила перекладину проема, рассыпав вокруг искры; грудная пластина силовых доспехов десантника заскрежетала по одной стороне двери, а сопла ранца – по противоположной.

–    Я внутри, – передал Такайо. – Похоже, все чисто.

Брандт пошел следующим, сразу за ним последовал брат Келл. Таддеус пошел последним, проскользнув в проем, когда первые воины тиранидов уже почти добрались до него. Первая из тварей, цепляясь когтями за края проема, попыталась протиснуться сквозь дверь, и Таддеус выпустил в нее очередь «Адских огней». Пока вони в конвульсиях содрогался в преме, Таддеус отступил немного дальше в темноту, чтобы увидеть куда попало седьмое.

–    Сержант? – позвал откуда-то Такайо.

Десантники находились в квадратном служебном помещении, протянувшемся как минимум на полдюжины метров в любую сторону – дальше ничего нельзя было разобрать из-за темноты. Такайо, пройдя через дверь, отправился вглубь помещения, чтобы разведать обстановку.

–    Здесь есть кое-что, что ты должен увидеть.

Таддеус выпустил новую очередь в подобравшегося слишком близко к проему воина и приказал остальным:

–    Брандт, Келл, займитесь дверью, я проверю, что там у Такайо.

Руны в шлеме моргнули, подтверждая приказ, и Таддеус отправился в сторону, откуда слышался голос Такайо.

Подойдя к боевому брату, он встретился с ним глазами.

–    Ну и что же это?– спросил Таддеус, опустив ствол болт-пистолета вниз.

–    Я Фаэтон, – сказал мальчик, стоящий, моргая, в свете фонаря Такайо.

Он кивком указал на еще одного, видимо, более младшего, мальчика, который стоял рядом, держа его за руку.

–    Это мой брат Фебус. Мы потерялись.

Он говорил на низком готике с гортанным акцентом, который Таддеус нашел очень знакомым.

Оба мальчика были покрыты грязью и копотью, выглядя словно ходячие тени, и только белки глаз и зубы светились контрастно белым цветом. Их одежда была изношенной и изорванной, обувь – стоптанной и дырявой, но Таддеус понимал, что эти вещи вряд ли когда-то хорошо выглядели, даже когда были новыми и чистыми. По одежде и акценту мальчика было ясно, что эти двое – жители нижних уровней улья, такие же, каким был когда-то – целую жизнь назад – и сам сержант.

–    Все убежали, но мы не смогли найти нашу маму, – сказал младший мальчик. – Так что мы остались, чтобы ее поискать. Вы ее не видели?

Таддеус, который годами с улыбкой шел в бой, и из-за всех последних событий скатившийся в бездну мрачной угрюмости, от которой не мог избавиться, ощутил в груди прилив жалости к этим детям, каждый из которых был словно его отражением в те же годы.

–    Смелее, – сказал Таддеус, убрав болт-пистолет и положив тяжелую руку на плечо старшего мальчика. – Поищем ее вместе.

–    Это идет вразрез с протоколами ордена, – в десятый раз повторил Сайрус.

–    Я принял это к сведению, – ответил сержант Арамус, глядя как «Громовой Ястреб» заходит на посадку на расположенную на крыше губернаторского дворца площадку. Прошло всего несколько часов с тех пор как Арамус и выжившие члены третьего отделения переправились обратно в Зенит на борту Ястреба-1. Ястреб-2 в это время снижался к планете с «Армагеддона». Последний этап отчаянного плана Арамуса должен был вот-вот начаться.

Сайрус нахмурился и покачал головой, отчего его волосы еще сильнее затрепетали под порывами поднятого двигателями «Громового Ястреба» ветра.

–    Мне это не нравится.

Арамус повернулся к нему, сердито сверкнув глазами.

–    Никто и не говорил, что это должно тебе нравиться,сержант. Я понимаю твои возражения, но настали тяжелые времена и они требуют принятия трудных решений.

–    Но они не готовы к этому, Арамус, – сказал Сайрус таким тоном, словно он все еще был инструктором, а Арамус – неофитом. – У них нет шансов.

Посадочная площадка вздрогнула, когда «Громовой Ястреб», наконец, приземлился и начал опускать рампу.

Арамус сжал губы в тонкую линию.

–    У них будет столько же шансов, сколько у любого претендента, ступившего на путь Испытаний Крови, – отрезал он тем же тоном. – Они либо выживут, либо нет.

Рампа опустилась, и появился капеллан Пальмариус – лунный свет мерцал на поверхности его череполикой маски, ленты и свитки печатей чистоты развевались на ветру. Он сошел на посадочную площадку и трижды ударил по феррокриту у своих ног рукояткой крозиус арканум.

В ответ на три громких стука остальные пассажиры «Громового Ястреба» последовали за капелланом, сойдя по рампе и встав рядом с ним. Их было пятнадцать, и самый высокий из них доставал лишь до пояса капеллана. Все они были одеты в кроваво-красные комбинезоны, скрывающие тела от макушки до пяток. Все пятнадцать были вооружены – некоторые автоганами, некоторые дробовиками, остальные – лазганами. Оружие казалось до смешного огромным в их маленьких руках.

–    Претенденты готовы к сражению, сержант Арамус, – произнес Пальмариус, и, хотя выражение его лица было надежно скрыто за серебряной маской, по голосу Арамус понял, что капеллан одобряет его план не больше, чем Сайрус.

–    И они будут сражаться, – сказал он.

Сержант шагнул вперед, чтобы встать перед собравшимися юнцами, отважно, хотя и неудачно, пытающимися скрыть терзающий их страх.

Арамус оглядел юнцов. На нем не было шлема, и десантник позволил мальчишкам увидеть выражение гордости на своем лице.

–    Вы еще не Кровавые Вороны, – обратился он к ним, и голос перекрыл даже рев двигателей «Громового Ястреба», – еще даже не неофиты, но и в качестве всего лишь претендентов вы можете послужить чести ордена.

Пятнадцать юнцов были хорошо откормлены на борту «Армагеддона» и в течение нескольких дней занимались спаррингами и тренировались в стрельбе, но Сайрус и капеллан Пальмариус настаивали, что этого недостаточно. Это было даже не столько вопросом орденских протоколов, говорили они, сколько вопросом простой логики. Юноши были плохо подготовлены, у них не было ни опыта, ни физических преимуществ скаутов, не говоря уже о полноценных космических десантниках. Но Арамус настаивал, что у них есть потенциал, и надеялся, что они будут стремиться доказать ордену свою ценность.

–    Каждый из вас был избран, чтобы сражаться в Испытаниях Крови за честь посвящения в орден Кровавых Воронов, – продолжил Арамус. – Однако обстоятельства таковы, что мы не можем провести Испытания, а вы все также ожидаете возможности проявить себя достойными для становления Астартес.

Он указал рукой на восток.

–    Там, во тьме, находятся огромные орды тиранидов, отпрысков Великого Пожирателя, которые стремятся захватить этот мир и уничтожить все живое на его поверхности. Итак, пусть этостанет вашим Испытанием Крови. Вместо того, чтобы сражаться друг с другом, вы будете противостоять тиранидам.

Юноши обменялись тяжелыми взглядами, когда Арамус повернулся, чтобы взглянуть на стоящего позади сержанта Сайруса.

–    Вы будете служить в качестве резервного отделения под непосредственным командованием капеллана Пальмариуса. В идеале ваши задачи будут чисто оборонительными, но есть также достаточно большая вероятность того, что вам придется вступить в ближний бой с противником.

Сайрус нахмурился, но промолчал.

– Имя той угрозе, с которой вы столкнетесь – легион, – снова продолжал Арамус. – Нет смысла бежать от этого. Но знайте вот что! Каждый, кто выживет в ближайшие дни, проявит себя более чем достойным, чтобы присоединиться к Кровавым Воронам, и если вы доживете до возвращения на корабль, орден будет с распростертыми объятиями приветствовать вас в качестве неофитов.

Если, конечно, кто-то из них действительно сможетвыжить – будь то из претендентов, скаутов или космических десантников. Могут пройти недели, прежде чем боевая группа капитана Анджелоса появится в небесах над Меридианом. Вопрос в том, останется ли к тому времени на поверхности хоть кто-то, нуждающийся в подкреплении?

Глава восемнадцатая

Апотекарий Гордиан наблюдал за неподвижным, кажущимся безжизненным телом, лежащим на платформе в центре апотекариона. Если бы не слабые движения вздымающейся в нерегулярном, рваном ритме грудной клетки Тула, было бы несложно решить, что жизнь оставила капитана и на плите лежит лишь распростертый труп. И даже этот небольшой проблеск жизни был бы невозможен без помощи протянувшихся от синюшных кровоточащих ноздрей Тула к управляемому медицинскими сервиторами аппарату искусственной вентиляции легких трубок.

Несмотря на все усилия Гордиана, Тул все еще оставался на грани жизни и смерти. Созданный апотекарием антидот успешно нейтрализовал едва не убивший капитана на Кальдерисе яд, но урон, нанесенный организму Тула токсинами и физическими повреждениями от когтей тиранида, оказался слишком велик. Поврежденные искусственные органы Тула вышли из строя из-за токсического шока и травм, и, хотя Гордиан сделал все, что было в его силах, чтобы помочь им восстановиться и восстановить остальное тело, небольшой доли их изначальных функций, которую он сумел заставить их выполнять, было недостаточно. Клеток, производимых органом Ларрамана, было настолько мало, что лишь самые незначительные порезы и ссадины капитана начали, наконец, затягиваться и исчезать, в то время как большая часть крупных ран все так же оставались открытыми. Вдобавок, из-за того, что оолитовая почка все еще не работала из-за травм, а преомнор не функционировал в полную силу, занесенная в раны инфекция смогла развиться и раневая поверхность начала гноиться. Запах разложения и гнили разносился по апотекариону, раздражая обоняние Гордиана. Апотекарий знал, что, благодаря медицинским сервиторам, дыхательным трубкам, аппарату искусственного сердца и многочисленным катетерам в венах Тула, капитан сможет оставаться в живых почти неопределенно долго. Но он также понимал, что с таким количеством уже отказавших имплантатов и тех, что вот-вот откажут, Тул уже никогда не сможет восстановиться достаточно, чтобы вновь в полной мере использовать свое тело. На самом деле, под большим вопросом было уже даже то, сможет ли он вернуться в сознание из своего нынешнего состояния – или же останется лежать в своем бессонном забытье, зависнув на грани между сном и бодрствованием, между жизнью и смертью.

Гордиан не мог не вспомнить давно оттиснутые на сердце слова Кредо Апотекария. Обычно он произносил слова Кредо в качестве литании, с тем, чтобы знакомые фразы помогли собраться с мыслями, но – и это не укрылось от его собственного внимания – с тех пор как в небе над Тифон Примарис апотекарий начал работу над извлеченным из саркофага телом капитана Тула, он ни разу не обратился к ним, даже мысленно. Гордиан произнес их сейчас, начав вполголоса и закончив едва слышным шепотом.

–     Того, кто может сражаться – исцели.

Апотекарий оглядел покрытое порезами и синяками тело Тула, прошелся взглядом по гноящимся ранам и обширным кровоподтекам ярко-фиолетового цвета, которые никогда не станут болезненно-желтыми и зелеными, чтобы затем исчезнуть.

–     Тому, кто не сможет сражаться более – даруй милосердие.

Как бы то ни было, Гордиан не видел никакого способа исцелить капитана Тула, а тем более вернуть его в строй. Даже если это возможно, он никогда уже не сможет полностью вернуть себе контроль над разбитым телом, его исцеленная душа окажется узницей изувеченной телесной оболочки.

–    От того, кто мертв – возьми, что причитается ордену.

Апотекарий посмотрел на нартециум в противоположном конце апотекариона и лежащий на нем редуктор, проверенный и готовый к использованию. Достиг ли он момента, когда уже не осталось других альтернатив, кроме как даровать капитану Милосердие Императора и взять в руки редуктор?

Повернувшись, Гордиан подошел к нартециуму. Извлечь геносемя капитана было делом нескольких минут, и апотекарий уже несколько раз за последние часы проделал эту процедуру над телами смертельно раненых и недавно погибших Кровавых Воронов, доставленных с поверхности планеты. Гордиан взял редуктор и стал в задумчивости крутить его в руках. Оставаясь рядом с Тулом все эти дни, он проявлял халатность по отношению к другим своим обязанностям, и он знал это. Он мог бы извлечь геносемя из всех павших на Меридиане, но не имел возможности заниматься этим. Он чувствовал, что предает свое Кредо. Что, если бы эти погибшие космические десантники – Войрэ, Зах, Айзек, Скандер, Марр – небыли бы доставлены на «Армагеддон» вовремя, чтобы Гордиан извлек их прогеноиды? Стоила ли жизнь Тула того, чтобы рисковать таким количеством потенциальных Астартес, которые еще столетия могли бы служить ордену? Имел ли капитан роты большее стратегическое значение для ордена, чем рядовые космические десантники? И не было ли со стороны Гордиана высокомерием считать, что он сможет заставить смерть отступиться от него?

После стольких лет принесения Милосердия Императора и извлечения из тел собственности ордена, Гордиан, наконец, решил остаться верным себе и произнес:

–    Нет, только не он. Он будет жить... Апотекарий перехватил редуктор поудобнее, и, повернувшись, прошел обратно к платформе, на которой лежало распростертое тело капитана Тула.

–    Пока его геносемя возвращается ордену, – сказал Гордиан, цитируя Кредо Апотекария, – космический десантник не может умереть.

Он поднес редуктор к груди Тула.

–    Без смерти, – продолжил он, – боль теряет свою актуальность.

Апотекарий начал опускать редуктор к синюшной и покрытой кровоподтеками коже, собираясь войти в грудную полость Тула и извлечь драгоценное геносемя.

–    Стой! – неожиданно раздался голос из-за спины, остановив его руку.

Гордиан повернулся. Технодесантник Мартеллус стоял у открытого входа в апотекарион, сверкая в полутьме глазными линзами.

–    Каково состояние капитана Тула? – спросил Мартеллус, входя внутрь.

–    Капитан для нас потерян, – сказал Гордиан, указывая на платформу и поднимая руку с редуктором так, чтобы технодесантник мог видеть ее. – Я собираюсь извлечь принадлежащее ордену.

Технодесантник Мартеллус подошел и встал рядом с ним, глядя на тело капитана.

–    Возможно, – тихо сказал Мартеллус, – есть другой выход.

Далеко внизу под «Армагеддоном», на поверхности Меридиана, у выжженного его отделением девастаторов в окружающем ландшафте шрама, стоял сержант Авитус, оглядывая сквозь пламя передовые ряды тиранидсих сил вторжения.

–    Сержант? – произнес стоящий рядом с Авитусом брат Бараббас. – Какие будут приказания?

Авитус смотрел на огромные орды тиранидов, беснующиеся всего в нескольких метрах впереди. Огненная просека, проложенная девятым отделением, все еще пылала достаточно горячо, чтобы поджарить ксеносов в их хитиновых панцирях. Сержант снял шлем и поднял руку в латной перчатке, чтобы почесать щеку в месте, где аугметика встречалась с плотью. Он знал, что зуд, скорее всего, был чисто психологического происхождения, но все равно нашел облегчение в этом жесте. Он

вспомнил битву на борту живого корабля флота-улья, случившуюся целую жизнь назад, и королеву норна, превратившую его грудь, шею и челюсть в кровавое месиво, с которым даже апотекарии ничего не могли поделать. Вид подступающей волны тиранидов вернул ему память о былой боли, так, словно все это произошло всего несколько часов, а не десятилетий, назад.

–    Стойте, где стоите, – наконец ответил Авитус. – Огненный вал замедлит их, но не остановит. Наши приказы гласят, что мы должны сдерживать тиранидов здесь так долго, как только сможем, а затем отступить к следующему валу.

Авитус, Бараббас, Гаган и Сафир остались у огненной траншеи после ее завершения, в то время как братья Доу, Элон и Понтиус отступили и начали выжигать новую просеку на несколько дюжин километров ближе к Зениту. План состоял в том, чтобы две группы Кровавых Воронов, каждая из которых включает половину выживших членов девятого отделения, отступали скачками друг за другом, каждый раз прожигая новую огненную полосу прежде, чем противник захватит предыдущую, тем самым как можно сильнее замедлив продвижение тиранидов на запад. Учитывая, что до прибытия подкрепления в виде боевой группы капитана Анджелоса оставалось еще много дней, каждые дополнительные сутки, каждый дополнительный час, в который тираниды двигались медленнее, увеличивали шансы кого-то из тех, кто сейчас был в Зените, выжить. Однако, было совершенно ясно, что, хотя пылающие просеки и служили для замедления наземных сил ксеносов, для всех прочих тиранидов они не являются препятствием.

–    Споровая мина! – крикнул боевой брат Сафир, когда осколочная споровая мина, запущенная мощным мышечным спазмом находящегося за огненной стеной биовора, со свистом устремилась на десантников сверху.

Траектория споровой мины несла ее прямиком на брата Гагана, который опрокинулся на бок, когда она взорвалась, разбрасывая во все стороны бесчисленные бритвенно-острые осколки твердой как сталь оболочки. Попавшие в Гагана осколки лишь слегка поцарапали керамит его брони, но угрозу представляли не только острые края шрапнели – благодаря заключенным в мине токсинам даже самые мельчайшие из фрагментов оболочки, вонзившись в тело, могли вызвать смертельную инфекцию и заражение крови. К счастью для Гагана, его доспех выдержал, по крайней мере, на тот раз, и он, снова поднявшись на ноги, ответил биовору выстрелом из своего мелтагана.

–    Сверху! – предупредил остальных сержант Авитус, рывком подняв ствол тяжелого болтера.

Там был целый выводок горгулий, монстров с кожистыми крыльями и боевыми симбиотами – больше двух, или, возможно, даже трех десятков существ, вслед за которыми двигалось еще большее их количество. Они были похожи ни на что иное, как на гаунтов с широкими крыльями, как у летучих мышей, цепкими когтями и утыканными шипами хвостами. Горгульи являлись первой волной любого роя тиранидов – и не обращали никакого внимания на протянувшуюся внизу огненную полосу. Авитус и остальные открыли огонь по горгульям, обрушив «Адские огни» и жар выстрелов мелты на их кожистые крылья и крепкие панцири. Однако, хотя несколько тяжелораненых тварей закружились, падая вниз со свинцово-серого неба, остальные ответили огнем, посылая в Кровавых Воронов жуков-телоточцев и заряды биоплазмы. Одна из горгулий спикировала, пролетев настолько низко, что задела шипованным хвостом Бараббаса. Авитус попытался сбить ее, но «Адские огни» лишь бесполезно прошивали воздух вокруг твари – ее движения были слишком быстрыми и беспорядочными, и он не смог добиться ничего большего, чем одно или два попадания. Мутагенная кислота «Адских огней» уже поступала в организм этого чудовищного нетопыря, но, до того как погибнуть, он по-прежнему сможет стрелять из биоплазменного симбиота.

Около полудюжины адских нетопырей лежали на земле, сбитые огнем Авитуса и его десантников, но на каждого мертвого приходилось четверо оставшихся в воздухе, быстро летящих в сторону Зенита.

–    Отставить! – приказал Авитус, развернув ствол болтера и выпуская очередь в тиранидов за огненной стеной. – Они прорвутся через пламя, но мы должны заставить их дорого заплатить за каждый сантиметр захваченной земли.

В километрах к востоку от огненной просеки Авитуса, во тьме блока, жители которого давно сбежали, сержант Таддеус и выжившие из седьмого отделения сражались с воинами тиранидов, последовавшими внутрь за своей добычей. Численное превосходство было на стороне ксеносов, и, хотя они не могли сражаться так же слаженно, как космические десантники, их количество в десятки раз превосходило шестерку Кровавых Воронов штурмового отделения. Вороны, в свою очередь, располагали более тяжелым вооружением, тогда как воины, по большей части, могли полагаться только на когти и ловчие крючья.

Впрочем, в замкнутом пространстве пронизывающих блок туннелей и коридоров уравнение боя быстро дополнялось новыми переменными и неизвестными. Запертые меж отстоящих друг от друга всего на пару метров стен, превосходящие силы тиранидов не могли всей массой обрушиться на космических десантников, что помогало нивелировать разницу в численности. Однако, к несчастью для Таддеуса и его боевых братьев, стены и потолки коридоров сами по себе давали преимущество тиранидам, которые могли карабкаться по отвесным поверхностям, словно по лестницам, и, к тому же, располагали инстинктами, заставляющими особенно активно использовать туннели в попытках добраться до добычи. Как результат, седьмое отделение было вынуждено не только бдительно следить за подходами по земле, но и опасаться подбирающихся по стенам и прыгающих с потолка чудовищ.

И, конечно, присутствие двух мальчиков делало положение еще более трудным.

–    Простите, что должен сказать это, сэр, – начал брат Келл, ткнув кончиком цепного меча в сторону Фаэтона и Фебуса, – но, может быть, нам следует просто оставить их? Прижавшиеся друг к другу в центре защитного кольца Кровавых Воронов мальчики вели себя тихо, не хныкая и не жалуясь, хотя по их перепачканным пеплом и грязью лицам протянулись белые дорожки от слез.

–    Одни они долго не протянут, – продолжил Келл, – но если возьмем с собой, то они будут нас задерживать и...

Таддеус вскинул руку, оборвав боевого брата. Раньше, возможно, сержант ответил бы на это предложение колкой остротой или пренебрежительной усмешкой, но те времена прошли.

–    Мы неоставим их, – сказал Таддеус, глядя на Келла, но обращаясь ко всему отделению.

–    Следующий, кто это предложит, обнаружит «оставленным» себя,и да поможет ему Император, когда придется в одиночку столкнуться с тиранидами.

Он прищурился и обвел взглядом пятерых стоящих плечом к плечу Кровавых Воронов.

–    Есть еще вопросы на этот счет?

Остальные не ответили, ограничившись морганием рун в визоре сержанта.

–    Хорошо, – сказал Таддеус, бросив последний колючий взгляд на Келла. Отделение находилось на пересечении двух извилистых коридоров глубоко под блоком. За кажущиеся бесконечностью часы десантники проложили путь во тьму, уничтожая пробирающихся по полу, стенам и потолку воинов, время от времени покидая укрытия, чтобы убедиться, что тираниды не потеряли их. Первоначально отступление под блок было вынужденной мерой, предпринятой, чтобы найти временное убежище от тиранидов– воинов, рекой текущих с востока, но воины были живучи, и, кажется, вознамерились любой ценой найти и уничтожить Кровавых Воронов. Поскольку цель миссии заключалась в том, чтобы обнаружить и истребить как можно больше синаптических существ, и поскольку воины входили в их число, Таддеус решил, что будет разумно оставаться внутри до тех пор, пока не удастся уничтожить столько тварей, сколько возможно, прежде чем снова вернуться на открытое пространство и продолжить охоту. Блок стал ловушкой для тиранидов с приманкой в виде Кровавых Воронов в центре.

–    Сержант? – оторвал Таддеуса от размышлений тонкий дрожащий голос младшего из мальчиков.

–    Да, Фебус?

Мальчики были старше, чем Таддеус поначалу решил: старшему шел двенадцатый год, младшему через несколько месяцев должно было исполниться десять. Плохое питание – возможно, граничащее с голодом – несомненно было причиной их маленького роста, и Таддеус не мог не вспомнить об относительно небольших размерах своего собственного тела в те времена, когда он отправился на площадку для сражений форпоста-монастыря Кровавых Воронов в Зените чтобы пройти свои Испытания Крови.

–    Наша мама умерла, правда? – спросил мальчик.

Таддеусу хотелось солгать, промямлить успокоительную неправду, чтобы спасти мальчишек от боли утраты, но, глядя в их сверкающие в неярком свете потолочных ламп глаза, сержант понимал, что не сможет сказать ничего, кроме правды.

–    Да, – произнес он мягко, но в то же время веско. – Если она не сбежала вместе с остальными, то, боюсь, нет никаких шансов на то, что она выжила. Задумавшись, Фебус на мгновение умолк.

–    Эти монстры убили ее, да?

Таддеус кивнул. За часы ходьбы по темным коридорам они обнаружили доказательства того, что, как и двое мальчишек, некоторые местные жители вместо побега на запад предпочли остаться в своем блоке. Но всякий раз оказывалось, что воины тиранидов, охотящиеся за Кровавыми Воронами, добрались до изолированных людских убежищ первыми и уже перебили всех. Сержант понимал: вполне возможно, что одно из тех разорванных и изуродованных тел, на которые они случайно натыкались, было до неузнаваемости обезображенной матерью мальчиков. Поначалу он решил, что женщина сбежала вместе с остальными, и проклинал ее за то, что бросила детей, но позже был вынужден признать, что она могла остаться внутри, пытаясь найти потерявшихся мальчишек, скитаясь по темным залам, пустым галереям и туннелям в бесплодных поисках своей семьи – и найти конец в когтях отпрысков Великого Пожирателя.

–    Да, – после паузы ответил Таддеус. – Боюсь, что так.

Фебус молча кивнул, но его старший брат выпрямился, высоко подняв подбородок и сверкая глазами.

–    Тогда яубью их всех, – решительно и твердо произнес он. Таддеус вытянул руку и положил ее на плечо мальчика.

–    Оставь пока что убивать нам.

От сержанта не укрылось, что оба мальчика вполне подходили в качестве претендентов для ордена, и тот факт, что, столкнувшись с ужасами темноты и крадущимися в тенях чудовищами, они не хныкали и не поддались отчаянию, свидетельствовал, что они сделаны из того теста, из которого должны быть будущие неофиты Кровавых Воронов. Таддеус знал, что взросление на нижних уровнях улья сделало их такими. Даже если оставить за кадром тиранидов, за свое недолгое детство они видели такие вещи, с которыми благородные высокоживущие могли не познакомиться за всю жизнь. Подулье и нижние уровни были жестокими местами, в которых лишь сильнейшие духом доживали до взрослого возраста. Фаэтон сжал руки в кулаки.

–    Но когда мысможем сражаться?

Уголки рта Таддеуса тронуло слабое подобие улыбки – тень той ухмылки, с которой он когда-то шел в бой.

–    Может быть, однажды вы сможете носить доспехи Кровавых Воронов, – сказал Таддеус, коснувшись изображенного на нагруднике ворона с кровавой слезой, – и с болтером и цепным мечом в руках отомстить родичам убийц своей матери и прочим таким же

ксеносам.

Просветлев лицом, маленький Фебус тоже поднял лицо.

–    Да! – воскликнул он. – Я тоже хочу быть Кровавым Вороном и сражаться!

Да, подумал Таддеус, орден совершит ужасную ошибку, если не примет этих двоих в качестве претендентов. Если, конечно, сержанту удастся провести их живыми через бессчетные орды собравшихся вокруг тиранидов.

–    Контакт! – выкрикнул брат Такайо, стреляя из болт-пистолета в подбиравшегося по потолку воина.

Как бы то ни было, в данный момент Таддеус не был уверен, что хоть кому-нибудь из них удастся выжить.

Сержант Арамус рассматривал разложенные на столе перед собой инфопланшеты – каждый из них содержал доклады о готовности города к противостоянию полномасштабной атаке тиранидов.

Он находился в командном центре форпоста-монастыря Кровавых Воронов в самом центре Зенита. В этих самых стенах Арамус сражался в Испытаниях Крови, и, когда они с Таддеусом оказались последними претендентами, оставшимися на ногах, их забрали из амфитеатра и привели именно сюда, в сердце форпоста-монастыря. Арамус посмотрел поверх инфопланшетов на алтарь, доминирующий над противоположной частью комнаты, изображающий Несмертного Императора. Стена за алтарем была покрыта причудливой резьбой, являющей картины священного прошлого Кровавых Воронов, частью исторические, частью легендарные, а частью – объединяющие в себе и то и другое. Там были великие капелланы-миссионеры Элизур и Шедевр, устанавливающие штандарт ордена на иззубренный горный пик, символизирующий бессчетные миры, на которые они принесли свет Императора, и на которых были воздвигнуты форпосты-монастыри. Также там были великие отцы-библиарии, магистры ордена как близкого, так и далекого прошлого, вплоть до самого Великого Отца, Азарии Видьи, первого известного отца-библиария в разрозненных анналах Кровавых Воронов. В настоящее время орден возглавляли тайные магистры, чьи имена и лица были известны лишь им самим, избранным из числа величайших библиариев, капелланов и капитанов Кровавых Воронов чтобы передавать наследие тайн и секретов сквозь тысячелетия. Конечно, может быть, была некоторая ирония в том, что боевой клич ордена гласил «знание – сила», веля как можно лучше защищать информацию, которую другие ордены гордо провозглашали на всех углах, но, если знание действительно былосилой, то, возможно, ирония заключалась как раз в обратном. Силу нужно контролировать и защищать, чтобы не допустить ее утечки, и знание о том, кто в данный момент служит магистром Кровавых Воронов, возможно, было самым драгоценным из всех, хранимых орденом.

Арамус не знал, что враги ордена могли бы сделать с этим знанием, но мог предположить. Он слышал передаваемые шепотом слухи о секретах, сокрытых на страницах запрещенных «Гримуар Еретикус» и «Тактика Адептус Хаотика», хранящихся под замком в Библиариум Санкторум на борту крепости-монастыря «Омнис Арканум», и, если хоть доля этих слухов верна, то Кровавые Вороны были совершенно правы, храня в тайне личности своих магистров. Во вселенной и за ее пределами существовали силы, которые могли причинить ордену зло, будь это не так.

–    Сержант Арамус! – вбежал в комнату скаут Ксенакис с болт-пистолетом в руке и висящей за спиной снайперской винтовкой.

Арамус поднялся из-за стола.

–    Что у тебя, скаут?