Текст книги "Семь солнечных дней"
Автор книги: Крис Манби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
20
«Что я здесь делаю?» – спрашивала себя Салли, во второй раз присаживаясь на бордюр теннисного корта. Она ждала, пока Жиль закончит занятие с туристкой средних лет в коротеньких шортиках, которые были ей явно малы. Каждый раз при движении сиреневые шортики исчезали у нее в попе, ей приходилось одергивать их, и она снова пропускала подачу Жиля.
Наконец женщине удалась единственная хорошая подача через сетку в правую часть поля. Жиль подбежал к ней через корт, поднял на руки и попытался пронести ее по кругу, но женщина так пронзительно визжала, что пришлось ее отпустить.
– Полетт, в следующем году вы попадете на Открытый кубок Франции! – тараторил Жиль.
– Сегодня вечером я буду в баре, – подмигнула Полетт. Проходя мимо Салли на выходе с корта, она подмигнула и ей. – Ваша очередь, – добавила она. – Не слишком его мучьте!
– Не переживайте. – Салли подошла к задней линии площадки и встала в другом конце корта, напротив секс-символа «Эгейского клуба».
– Нет. Идите ко мне, – сказал он. – Нужно еще объяснить вам, как правильно держать ракетку.
– Объясняйте, я прекрасно вас слышу, – проговорила Салли.
Жиль почувствовал жесткость в ее голосе и поднял брови. На мгновение Салли потупилась на свои теннисные туфли. С чего это она так обиделась, увидев, что Жиль окружил эту Полетт таким же вниманием, что и ее? Он же теннисный инструктор. И кокетничает со всеми. С молоденькими и старыми. С мужчинами и женщинами. Этот флирт ничего не значит. Всего лишь способ провести время с клиентами, пришедшими поиграть в теннис.
– Тогда я подойду к вам, – сказал Жиль. Он перепрыгнул через сетку и направился к ней. Но не стал распускать руки, как в прошлый раз, а просто встал рядом и показал с помощью своей ракетки, как нужно стоять в ожидании удара слева. Их разделяло не меньше трех футов.
– Понятно? – серьезно спросил он, закончив демонстрацию.
– Думаю, да, – ответила Салли.
– Хорошо. Я пойду за сетку и дам вам несколько простых подач.
Он даже не попытался приблизиться к ней. Салли пропустила первую подачу. Вторую. И третью.
– Вспомните, как я учил вас стоять, – крикнул он. – И не сводите с мяча глаз, пока он не ударится о ракетку. Вы все время отводите глаза.
Салли пропустила еще три мяча. Жиль снова перепрыгнул через сетку.
– Смотрите, – произнес он, показывая удар. – Теперь вы сделайте то же самое.
Салли попыталась повторить его удар.
– Смотрите, – терпеливо повторил Жиль.
На этот раз он взял Салли за запястья и двигал ее руки, пока они не достигли нужной точки на рукоятке. Он продолжал держать ее за руки, и она ударила вместе с ним. – Так лучше, – тихо произнес он. Отпустил руки и выпрямился. Их взгляды встретились. Жиль провел языком по губам, будто собирался что-то сказать. – Я буду подавать вам мячи, – наконец проговорил он.
Салли почувствовала, что заливается румянцем от щек до пупка. То он с ней заигрывает, то ведет себя холодно. Еще неизвестно, что хуже.
Тем временем на пляже Маркус ждал начала второго занятия. Виндсерфинг давался ему на удивление легко. Наверное, после стольких лет занятий плаванием в плечах все еще осталась сила. Он без труда поднял парус и вскоре разобрался, как управлять доской и делать широкий круг по заливу, в то время как другие новички барахтались на мелкоте, словно водяные жучки вверх брюхом. Ксавье, который отвечал за виндсерфинга и катамараны и одновременно заигрывал с блондинками-близняшками, загоравшими в шезлонгах рядом с его будкой, не мог поверить, что Маркус никогда раньше не катался на доске.
Море было беспокойнее, чем вчера. Ветер дул с берега. Тяжелейшие условия для новичка. Но Маркусу было все равно. Вызов – как раз то, что ему было нужно. Пока он думал о том, как удержаться на доске, то не мог думать ни о чем другом. Особенно о Салли.
Но когда Маркусу удалось набрать скорость, он стал думать о том, как же ему хорошо. Как приятно ощущать напряжение в мышцах, сражаясь с ветром, – все равно что после десятилетнего перерыва взять гитару и обнаружить, что все еще можешь подобрать мелодию. Его тело, впавшее в зимнюю спячку с тех пор, как он начал работать в Сити, внезапно отреагировало на бурлящий в крови адреналин, будто антикварная спортивная машина, заурчавшая при нажатии на педаль. И ему вдруг показалось, что тот Маркус, что целый день горбился над рабочим столом, был абсолютно другим человеком.
Когда-то давно, до того, как университет и кредиты на обучение заставили Салли с Маркусом искать «нормальную» работу, они мечтали о путешествиях по всему миру, о том, чтобы самим зарабатывать на переезд из страны в страну. Салли бы преподавала английский – она закончила курсы учителей английского как иностранного. Маркус бы устроился спасателем. Тогда ему уж точно придется научиться кататься на виндсерфинге. Они решили следовать за солнцем вокруг земного шара. Средиземноморье летом, зимовка в Австралии, Новой Зеландии, на Карибах. Если получится, можно разъезжать так бесконечно. Когда-то это казалось возможным.
Даже после свадьбы, в первый год в Лондоне, Мерчанты не забросили идею взять годовой отпуск. Только теперь план изменился: сначала они собирались поднабраться опыта, а потом взять неоплачиваемый отпуск на полгода. Может, больше, если все пройдет хорошо. Поживем – увидим.
Увидели они вот что. Салли повысили. Если бы она ушла с работы, все ее успехи прошли бы даром. Столько усилий ради пары месяцев на солнышке, говорила она. Похоже, Салли забыла, что они вовсе не намеревались делать карьеру; работали, просто чтобы платить по счетам и собрать первоначальный капитал наличными на воплощение мечты о кругосветном путешествии. Маркус остался верен их идеалам. Салли же влилась в корпоративный образ жизни – долгие задержки на работе, кредитные карты компании.
Тем временем двое их друзей из университета реализовали студенческую мечту Салли и Маркуса. Не успели высохнуть чернила на их выпускных дипломах, как Зак и Тифф смотались в Таиланд. Тифф организовала школу английского для местных детей, Зак стал инструктором по водным лыжам. В Англию ребята возвращались все реже. Последний раз Маркус видел их на свадьбе университетских друзей – спустя пять лет после выпуска. Зак и Тифф были все такими же загорелыми и счастливыми. Во время свадебного приема в саду полил дождь, и Зак и Тифф смеялись, как могут смеяться только люди, которым больше не приходится мириться с британской погодой. Они казались такими спокойными, что выглядели на пять лет моложе всех их друзей по университету.
– Неужели, глядя на них, тебе не хочется все бросить и сбежать? – спросил Маркус Салли, когда в тот вечер они легли спать.
– Нет, – ответила она. – Они берут у времени взаймы. В один прекрасный день им придется вернуться, и что тогда? Цены на недвижимость не падают. Рынок вакансий развивается без их участия. Им придется вернуться и жить в убогой комнате-студии, и у них даже не будет пенсии. Когда Зак захочет работать в Сити, пять лет в качестве инструктора по водным лыжам ему не помогут.
Но Зак никогда не захочет работать в Сити.
Маркус похолодел, слушая голос Салли. Она продолжала бубнить по поводу преимуществ шестидесятичасовой рабочей недели и выплате сотен тысяч фунтов по закладной в Барклай банке, а Зак и Тифф тем временем потягивали ледяное пиво, любуясь закатом в раю. И они делали это не четырнадцать дней в году. А каждый день…
– Что их ждет после стольких лет безделья? Ничего, – подытожила Салли.
Но в таком случае они окажутся в той же ситуации, что и человек, вложивший деньги в акции во время экономического кризиса. Или тот, кто купил дом, который впоследствии уничтожило наводнение. Или тот, кто прожил с женой пять лет, а потом обнаружил, что она его разлюбила.
* * *
На берегу Ксавье махал флагом с черепом и костями, показывая, что серферам, отплывшим в три часа, пора возвращаться на пляж.
– Дружище, ты просто профи, – сказал Ксавье, когда Маркус затащил доску на берег. – Как бы ты не занял мое место.
– Есть предложения? – спросил Маркус наполовину в шутку, наполовину всерьез.
21
Мортен был настроен решительно. Он даже предложил составить Кэрри Эн компанию в шахматы. К счастью, ей удалось убедить его, что занятия строго для одного человека. Она проскользнула под укрытие двери с надписью и стала ждать, пока ее преследователь устанет и уйдет.
Но он не спешил. Кэрри Эн притаилась за полуоткрытой дверью конференц-зала и наблюдала, как Мортен пролистывает немецкие газеты в киоске у стойки регистрации. Через пять минут она уже думала, не рвануть ли мимо него, пока он увлеченно читает о немецкой экономике или о чем-нибудь еще, столь же захватывающем. Пока она прикидывала свои шансы – она уже давно не бегала на скорость, – Мортен отложил газету. Потом взял вчерашний номер «Сан» и открыл его сразу на третьей странице. Так, значит, он все-таки кое-что знает о британской культурной жизни.
Кэрри Эн вздохнула и присела на стул у двери. В середине комнаты стояла шахматная доска, готовая к первой партии. Боже, да кому только приходит в голову записываться на эти занятия? Когда на улице такая чудесная погода, в этой мрачной комнате без окон жалко даже пять минут просидеть. Даже если мучаешься от теплового удара – а Кэрри Эн подозревала, что помимо солнечного ожога заработала еще и перегрев. Она взглянула на часы. Почти полдень. Самая жаркая часть дня. И время обеда. К счастью, Мортен наверняка захочет оказаться первым в очереди на ланч (хотя он еще не выковырял из зубов половину завтрака!). Кэрри Эн рискнула выглянуть еще разок. Он все еще был на улице: читал статью о бывшей солистке «Спайс герлз». Точнее, с интересом разглядывал фотографии бывшей солистки «Спайс герлз», в обнаженном виде занимающейся йогой на палубе личной яхты ее нового бойфренда.
Кэрри Эн все еще прижималась носом к двери, как кто-то вошел в комнату, и она, спотыкаясь, попятилась назад. На секунду ей показалось, что она сможет устоять на ногах, удержать равновесие и не упасть. Но она ошибалась. Побарахтавшись на одном месте, она с грохотом приземлилась на каменный пол. И снова ударилась копчиком.
– А-а-а! – закричала она.
Не только Кэрри Эн была ошарашена. Аксель выскочил из комнаты, досчитал до трех и снова вошел.
– Привет. Вы не ушиблись? – спросил он.
– О-о-о, – простонала Кэрри Эн.
– Зачем вы прятались за дверью?
– А зачем вы ввалились сюда, как слон? Могли бы меня убить!
– Это моя комната, – ответил Аксель. – Я веду шахматный клуб.
– Ну знаете, надо стучаться, прежде чем так врываться в дверь! Откуда вы знаете, может, с другой стороны кто-то стоит.
– Обычно здесь никого нет, – признался Аксель. – Я же сказал, это шахматный клуб. – Тусклая искорка веселья пробежала по его губам, приподняв правый уголок рта в подобии улыбки. – Вы пришли поиграть в шахматы?
Кэрри Эн перевела глаза на газетный киоск: Мортен все еще притворялся, что листает «Сан». А на самом деле следил за их перебранкой у двери.
– Да, – с досадой произнесла Кэрри Эн. – Буду играть в шахматы.
– Не могу поверить, – ответил Аксель. – Тогда заходите.
«Черт возьми», – выругалась Кэрри Эн. Теперь ей суждено целый час провести в комнате без окон, пропустить обед и, не исключено, наткнуться на монстра Мортена на выходе из зала.
– В отпуске немногие хотят заниматься шахматами, – говорил Аксель. – Люди приходят ко мне, только если идет дождь. Или если обгорели, – добавил он.
Кэрри Эн поправила воротник рубашки, прикрывая ярко-красную кожу.
– Англичане в теплых краях, – отшутилась она. – Мы не привыкли к жаре.
– Будьте осторожны, не схватите солнечный удар, – предупредил Аксель. – От него сходят с ума.
«Так же, как и от подружек, – подумала Кэрри Эн, – когда через два дня после начала недельного отпуска понимаешь, что уже их возненавидела». Ей хотелось заколоть Речел, когда та в пятисотый раз талдычила: «У каждого есть своя половинка», и утопить Яслин в бассейне, если она еще хоть раз потычет в свой несуществующий живот и начнет ныть, что растолстела. Но Кэрри Эн не стала загружать Акселя своими переживаниями.
– Вы раньше играли в шахматы? – спросил он.
– Это было давно, – призналась она. – В семидесятых, когда во всех новостях передавали про двенадцатилетних русских гроссмейстеров, мой папа строил большие надежды, что одна из его дочек станет шахматным суперчемпионом и спасет семью от банкротства. К несчастью, сам он умел играть только в шашки. По-моему, я даже правил не знаю. То есть, наверное, я играю в шахматы так, как другие люди играют в шашки, понимаете, о чем я?
– Давайте начнем игру и посмотрим, что получится, – предложил Аксель. Он сел за столик со стороны белых. – Будете играть черными или белыми?
– Белыми. Я и сама белая. Только не сейчас, сейчас я скорее цвета лобстера, – робко пошутила она.
Аксель не засмеялся. Он развернул доску, и перед Кэрри Эн выстроились белые фигуры.
– Ходите первой, – произнес он.
– Хм-м. Ладно.
Кэрри Эн взглянула на доску. Ее фигуры в ожидании замерли на своих местах на двух первых рядах доски. Она могла открыть игру множеством ходов, это она помнила. И также знала, что существуют традиционные ходы для начала игры. Так, кажется, пешку первым ходом можно передвигать на две клетки. Она подвинула одну из пешек, стоявшую в центре поля, на две клетки вперед.
Аксель не остановил ее, но презрительно фыркнул, как умеют только французы. И через восемь ходов поставил Кэрри Эн шах и мат.
– Как это у вас получилось?
– Вы с самого начала пошли неправильно, – ответил Аксель. – Давайте попробуем еще раз.
Кэрри Эн снова выстроила фигуры в шеренгу.
– Как вы умудрились стать тренером по шахматам? – отважилась Кэрри Эн, когда фигуры были на месте.
– Менеджмент «Эгейского клуба» надумал заманить туристов с более высокими интеллектуальными запросами.
– О-о-о, значит, я туристка с высокими интеллектуальными запросами? – пошутила Кэрри Эн, подвинув на две клетки вперед другую пешку.
– Сейчас вы попадете в ту же ловушку, – заметил Аксель, проигнорировав вопрос Кэрри Эн. – Рассчитайте ход, – произнес ее тренер. – От вас требуется концентрация.
Он пристально посмотрел ей в глаза, будто пытался передать ей собственные знания. Кэрри Эн не отвела взгляд. Глаза у него были очень красивые.
22
С изобретением мобильного телефона стало почти невозможно полностью отгородиться от суеты. Безмятежный отдых у бассейна то и дело нарушала наглая трель «Моторолы». Молодые итальянцы были просто одержимы текстовыми сообщениями – они посылали SMS даже друзьям за три лежака, спросить, кто взял солнцезащитный крем.
Кэрри Эн тоже взяла с собой мобильник, но дала клятву весь отпуск не доставать его из чемодана и звонить в офис лишь два раза в день – проверить, не сгорел ли он дотла. Яслин тоже хотелось побыть какое-то время в недосягаемости. Но Речел никак не могла оставить в покое свою ярко-красную «Нокию» и каждую минуту проверяла экранчик телефона: есть ли сигнал.
– Тебе что, должны звонить? – спросила Яслин. – На работе и без тебя справятся.
– Вдруг Патрик позвонит, не хочу пропустить, – ответила она.
– У Патрика мальчишник, целый уикенд в Дублине, – покачала головой Яслин. – Звонить ему придется только в службу спасения, когда дружки привяжут его к фонарному столбу!
При мысли об этом Речел побелела.
– Думаешь, они способны на такую глупость?
– Конечно способны. Это же мужчины.
Яслин была права. Патрик так и не звонил.
Никто не звонил. Вплоть до третьего дня у бассейна. Когда ее «Нокия» заиграла первые ноты «Thank you» Дайдо, Речел схватила трубку, будто от этого зависела судьба жертвы похищения. Лицо тут же просияло надеждой и оптимизмом. А потом резко поникло. Звонила Хелен. Мама Патрика.
– Слава богу, я нашла тебя. Волновалась хуже некуда, – сразу же запричитала Хелен.
Речел поднялась с шезлонга и отошла в сад. По опыту она знала, что разговор предстоит долгий.
– Из-за чего вы волновались? – занервничала Речел.
– Из-за Патрика. Он вылетел рейсом Стэнстед – Дублин в четыре часа дня. Время пути менее часа. Сейчас уже полшестого, а он еще не позвонил и не сказал, что они приземлились. Тебе он звонил?
– Нет. Не звонил.
– Тогда что же могло случиться? – в панике прокричала Хелен.
– Думаю, он в терминале, ждет багаж, – проговорила Речел. – Позвонит, как только выйдет из аэропорта. К тому же я всегда говорю: если нет новостей, то все хорошо. В путешествии всегда так. Если бы самолет разбился, вы давно бы уже узнали по радио.
– Разбился? Не смей даже произносить это слово! – завопила Хелен. – Господи, Речел. Иногда ты несешь такую чушь, даже не подумав.
– Извините, – притихла Речел. – Ладно. Как поживаете, что делаете? Ну, кроме того, что волнуетесь за Патрика.
– У меня была кошмарная неделя, – ответила Хелен. А как же иначе. – Вы смылись в отпуск, наплевав на все на свете, а мне только и остается ждать, что со свадьбой что-нибудь пойдет не так.
– Но ведь все хорошо, правда? – Речел была удивлена. – До отъезда я все проверила.
– Да, да. Понятно, – сказала Хелен. – Но слава богу, у меня все не так плохо, как у миссис Паттерсон из пятьдесят четвертой квартиры. Вчера вечером приглашала ее перекинуться в картишки. Знаешь, она так до сих пор и ждет той операции на бедре.
Речел вежливо поддакнула:
– Ох уж эти очереди в городских больницах.
– Из-за всей этой истории у нее жуткая депрессия. Говорят, некоторые ждут по полтора года. А ведь бедняжка в прошлом году потеряла мужа.
– О боже, – ахнула Речел.
– Говорит, ее уже ничего не радует. Дети почти не навещают. Я посоветовала ей вычеркнуть их из завещания. Тогда небось станут приезжать почаще. Ладно, не буду тебя задерживать. Наверняка эти звонки кучу денег стоят.
– Наверное, – проговорила Речел, вспомнив тарифы на роуминг.
– Только хотела сказать, что пригласила миссис Паттерсон на свадебный прием. Я знаю, что ты не станешь возражать. Я ей так и сказала: какая у меня милая невестка. Сделает что угодно, лишь бы угодить другим. Правда, голубушка?
– Но план рассадки гостей уже готов, – запротестовала было Речел. – И мы уже сообщили число гостей в ресторан.
– Что ты говоришь, милочка? Ничего не слышу. Ужасная связь. Где ты стоишь? Не рядом с генератором?
– Я вас слышу идеально, – сказала Речел.
– Значит, миссис Паттерсон может прийти? Спасибо, дорогая. Ей будет так приятно.
– Ладно, – вздохнула Речел.
Подумаешь, всего на одного гостя больше. Какая разница, всего одна старушка, которую Речел никогда в жизни не видела – что от нее списку гостей, который и так раздулся от пятидесяти до ста пятидесяти, когда Хелен наприглашала всех своих друзей и знакомых?
– Ладно, нельзя занимать телефон. Вдруг Патрик не может дозвониться. Отдыхай на здоровье, голубушка. И не волнуйся по поводу приготовлений. Я отлично управляюсь в одиночку.
– Там не с чем управляться, Хелен. До отъезда я все уладила, в точности так, как хотела. Ни во что не вмешивайтесь…
– Алло? – закричала Хелен на другом конце провода. – Алло? Ничего не слышно, Речел, дорогая, ты меня слышишь?
Связь оборвалась. Речел знала: ее будущая свекровь просто отключила телефон.
Она сразу же набрала мобильный номер Патрика. И попала на автоответчик. Наверное, разговаривает с матерью. Слава богу, значит, самолет приземлился и он в безопасности.
– Патрик, – сказала Речел автоответчику. – Твоя мать пригласила на свадьбу соседку по лестничной клетке. Я пыталась втолковать ей насчет плана рассадки гостей, но было плохо слышно. Думаю, ничего страшного, как ты считаешь? Всего-то пара монет сверх бюджета. Надеюсь, ты хорошо проводишь время в Дублине. Позвони, когда сможешь.
Речел оставила сообщение, и телефон зачирикал снова: она пропустила звонок. Речел позвонила в службу голосовой почты. Это опять была Хелен.
– Речел, милочка. Патрик в порядке. Благослови бог. Забыла сказать, миссис Паттерсон придет с другом.
23
– Где тебя носило? – спросила Яслин, когда Кэрри Эн вернулась к бассейну.
– В шахматы играла.
Яслин скорчила рожу.
– Было весело, – заметила Кэрри Эн. – Теперь я почти понимаю смысл игры.
– И кто тебя учил?
– Тот парень, что встречал нас в аэропорту.
– С красивыми глазами, – вспомнила Яслин.
– Жаль, что он никогда не улыбается. Тебе лучше?
– Угу. Наверное, твои таблетки помогли. Я даже смогла пообедать.
– Хорошо.
– Проголодалась до смерти.
– Отлично.
– Эй, – заметила Яслин, когда Кэрри Эн присела. – Я вижу, тебя пометили.
– Что? – изумилась Кэрри Эн.
– Злой глаз. – Она показала на маленькую бусинку, болтавшуюся на груди Кэрри Эн.
– А, это. Парень из ювелирного подарил. Кажется, безделица, зато абсолютно даром.
– Лучше сними эту штуку, если все еще не потеряла надежду подцепить инструктора по танцам, – улыбнулась Яслин. – Жиль рассказал мне кое-что сегодня утром на теннисном занятии. Если Яссер дарит девушке злой глаз, это знак остальным ребятам из отеля держаться от нее подальше. Никто не смеет вставать на пути у Яссера и его нечистых помыслов. Тебя пометили, Кэрри Эн. Навесили ярлык. Теперь ты одна из девушек Яссера.
– Хватит!
– Это правда. Но не переживай. Ты попала в особую компанию.
Яслин кивнула в сторону криогеннозамороженной француженки, утренней противницы Речел в войне за шезлонги.
– Не может быть.
– Левая грудь, – сказала Яслин. – Метка Яссера. И еще там, смотри.
Не менее хорошо сохранившаяся итальянка – кожа у нее была цвета мореного дерева – с такой же нежностью разглядывала брошку с глазком.
– А я-то думала, что я особенная. – Кэрри Эн с отвращением отколола подарок и швырнула его в пепельницу.
– Ты и есть особенная, – заверила ее Яслин. – Утром твой норвежский друг тебя искал.
– Он меня нашел. Так я и оказалась в шахматном клубе. Похоже, остаток отпуска придется играть в прятки с Мистером Вселенная. Здесь куча потрясных мужиков, а на меня смотрит лишь ювелир с простудой на губе и норвежец, который никогда не снимает носков.
– Может, у него бородавка, – поежилась Яслин.
– Даже не произноси это слово.
– Но мне ли не знать, что чувствуешь, когда мужчины на тебя не смотрят.
Кэрри Эн фыркнула, не веря ни единому слову Яслин.
– Нет, серьезно, – продолжила Яслин. – Мужчины уже не смотрят на меня так, как раньше.
– Что?! – воскликнула Кэрри Эн. – Яслин, если мужчине нужна женщина моложе и стройнее тебя, он педофил и место ему за решеткой.
И, словно по волшебству, на площадку у бассейна выплыли шведские близняшки. Всем присутствующим мужчинам в голову тут же пришли незаконные мысли.
– Все бы ничего, если бы они все время не держались за руки, – огорченно воскликнула Кэрри Эн, заметив парочку. – Мало того что они похожи на живое воплощение фантазий любого гетеросексуала, так они и ведут себя подобающе! Думаешь, они действительно лесбиянки? – спросила она.
– Не-а. – Яслин затрясла головой. – Уверена, они скорее напьются собственной блевотины, чем этим займутся.
– Фу, – поморщилась Кэрри Эн.
– Во всем виновата Синди Кроуфорд, – продолжала Яслин. – До той обложки «Вэнити Фэйр» девушки никогда не держались за руки на людях.
Ну, девушки старше двенадцати уж точно. Теперь таких умниц хоть отбавляй. Коммерческие «розовые». Держу пари, в моем агентстве некоторые притворяются лесбо, лишь бы получить больше контрактов с модными фотографами. Но с «голубыми» дизайнерами эта уловка не проходит…
На противоположной стороне бассейна трое молодых итальянцев предлагали уступить свои шезлонги шведским близнецам, чтобы те смогли задрать свои усталые жирафьи ножки.
– А теперь – эротический ритуал намазывания солнцезащитным кремом, – цинично произнесла Кэрри Эн.
Прошло всего три дня с начала отпуска, а Кэрри Эн уже с точностью до минуты угадывала время начала сценических уловок близнецов. Одна из девушек выдавила на ладонь немного масла и принялась натирать другой плечи.
– О господи, – пробурчала Кэрри Эн. – Даже я могу дотянуться до собственных плеч! Какая показуха. Просто оскорбление по отношению к этим умным итальянским мальчикам.
Итальянские парни были вовсе не оскорблены, а зачарованы. Впрочем, как и все остальные мужчины вокруг бассейна.
Кроме Маркуса.
Маркус наблюдал, как на лопатке Салли расправляет крылышки стрекоза. Салли спала. Интересно, чувствует ли она что-нибудь? Крошечное насекомое казалось таким легким, но в то же время крепким, как железная броня, заключенная в радужный экзоскелет. Четыре стрекозьих крыла сворачивались и разворачивались в идеальной симметрии. Тонкие, но сильные ноги слегка прогибались, будто она готова была взлететь в любой момент. Стрекоза сидела на спине Салли почти две минуты. Может, и дольше, Маркус был не уверен.
Не пробуждаясь ото сна, Салли потянулась рукой за спину и почесала поясницу. Ощутив движение ее плеча, стрекоза сдвинулась вперед и снова назад, но так и не улетела. Маркус протянул руку – медленно, молча, осторожно. Он хотел взять стрекозу, будто, подержав ее в руке, смог бы ощутить на ладони тепло кожи Салли, передавшееся маленьким лапкам насекомого.
Он подобрался на сантиметр, и тут стрекоза взлетела, а он прикоснулся к обнаженной спине Салли.
Она почувствовала.
– Что? – очнулась она. Перевернулась и сощурилась от яркого солнца.
– У тебя была… – запнулся Маркус. – У тебя стрекоза сидела на спине. Я ее прогнал.
– Стрекоза? – Салли явно ему не верила. – Это же пресноводное насекомое. Стрекозы на море не водятся.
– По-моему, это была стрекоза, – сказал Маркус. – Может, она прилетела из внутренней части страны.
– Хм-м-м. – Салли снова перевернулась на живот.
– Хочешь, намажу тебе спину кремом? – рискнул спросить он. – Ты покраснела немножко.
– Ничего, – ответила Салли. – Я все равно собиралась вернуться в номер ненадолго.
Она сразу же поднялась.
– Разбудишь меня перед ужином, ладно?
До ужина оставалось четыре часа.
Маркус смотрел, как она обходит чужие шезлонги на пути к бунгало. Она даже не оглянулась. А ведь раньше всегда оборачивалась. Частенько бывало, что они расходились в разные стороны, но оборачивались одновременно. Будто между ними еще существовала связь.
– Если она обернется, прежде чем дойдет до лестницы, все будет хорошо, – сказал себе Маркус.
Она не обернулась.
