Текст книги "Битва с небесами (сборник)"

Автор книги: Крис Банч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Отлично, – сказал Вольф, – не люблю иметь дела с амбициозными людьми.

– Чего тебе надо? – спросил голос – И что ты можешь предложить взамен?

– Мне нужен корабль. Чистый, быстрый, по возможности вооруженный.

– И сколько ты готов заплатить?

– Когда получу корабль… сколько скажешь.

– Когда получишь… брось, Вольф. Когда я выиграю в федеральную лотерею, у меня появятся деньги на билетик. Корабли стоят дорого.

– Раньше не стоили.

– Раньше тебя не искала Федеральная Разведка.

– Ладно, – проворчал Вольф, – попытаю удачи в другом месте.

– Погоди, – сказал голос, – я не говорил, что не смогу достать тебе корабля. Просто, раз ты не сидишь сейчас на мешке с деньгами, надо придумать другой вид платежа.

– Вот это я и втолковывал совсем недавно одной приятельнице, – сказал Вольф. – Так сколько на ценнике?

– Теперь ты говоришь дело, – ответил голос – Погоди, дай я выберу, у меня тут несколько предложений.

Голос исчез, появился снова.

– На одной планете чиновник вообразил себя божеством. Мои знакомые хотят подарить ему радость расставания с телом и нового воплощения.

Вольф набрал в грудь воздуха.

– Мне выбирать не приходится.

– Отлично. Это… погоди. Предыдущее отменяется. Есть кое-что гораздо лучше. И через остатки морали переступать не придется. Трупы появятся, когда тебя уже близко не будет.

– Что за работа?

– Очень простая. У меня… вернее у моих знакомых, есть посылка. Надо доставить ее на другую планету.

– В чем закавыка? На курьерскую работу всегда найдутся охотники.

– Посылка светится. Да и насчет пилота, которому я собираюсь это поручить… остается маленький вопрос. Года два назад он то ли кинул меня, то ли нет. Вот я и хочу отправить с ним кого-нибудь надежного. Да, и публика, с которой придется работать, тоже не сахар.

– Выкладывай.

– Отлично. Некто на планете А хочет отправить десять килограммов радиоактивного вещества на историческую родину, чтобы группа, называющая себя Борцами за Свободу, могла смастерить бомбочку.

Треск разрядов.

– Ну как?

– Берусь.

– Молодец. Полагаю, у тебя будут особые распоряжения насчет того, как тебя забирать. Ты ведь никому не доверяешь.

– Верно.

– Рад, что мы снова работаем вместе, Джошуа.

* * *

Вольф впустил носатого человечка обратно в контору. Тот бросился к своему столу, словно бурундук – к норке с запасами. Джошуа поискал глазами Кристину: она стояла в конце улицы и разговаривала с веселым, среднего роста мужчиной. У него была аккуратно подстриженная бородка.

– Джошуа, это пастор… я правильно сказала, пастор, да?.. Стаутенберг. Джошуа Вольф.

– Очень приятно, – пробормотал Вольф. – Я не так часто встречаю проповедников.

– Мы – вымирающее племя, – согласился Стаутенберг. – Теперешним людям христианство кажется слишком медлительным и старомодным.

Вольф не стал спорить.

– Пастор Стаутенберг… Тони… рассказывал мне историю Погоста.

– Всю ее можно изложить достаточно коротко, – сказал Стаутенберг. – Ищи руду, копай руду, трать деньги, чтобы придумать новые грехи.

– И кому-нибудь удавалось? – спросил Вольф. – Я насчет новых грехов.

– На моей памяти – нет, – отвечал проповедник. – Однако они вполне довольны повторением старых.

– И далеко вы продвинулись?

Стаутенберг пожал плечами:

– Я не надеюсь обратить весь поселок, но мне кажется, с каждой неделей на моих службах собирается все больше народу. – Он улыбнулся. – Мы живем по земной семидневной неделе, двадцать четыре часа в сутках, и я отказываюсь верить, будто моя паства растет исключительно потому, что в воскресенье утром больше негде бесплатно посидеть в тишине.

– Какой он, этот поселок? – спросила Кристина.

– На самом деле? Население – семьсот – тысяча человек, вся работа так или иначе связана с рудниками. Разведано с пяток крупных стеллитовых жил. Почти все, кроме меня, в хорошую погоду бродят по горам, ищут еще, и шансы на успех довольно велики. Похоже, большинство считает, что богатство или под ногами, или сразу за углом, так почему бы не спустить его самым привычным способом. Я не назову Погост любимой вотчиной сатаны, не настолько мы велики и не настолько разложились… однако многие стремятся, чтобы он заслужил такое прозвание.

Стаутенберг указал подбородком:

– Вот один из самых ретивых.

Вольф обернулся. К ним шел Кенфилд. Шагов на десять от него отставали злобного вида бритоголовый верзила и среднего роста человек во всем сером. У обоих на поясе висели кобуры. Вольф с любопытством отметил, что бластеры – тяжелые, состоящие на вооружении у федеральной армии.

– Доброе утро, святой отец, – воскликнул Кенфилд. – Кто ваши друзья?

Джошуа представил себя и Кристину.

– Боюсь, бессмысленно напоминать, – сказал Стаутенберг, – что я простой проповедник и ваше обращение мне не подходит.

– Извините… святой отец. Все время из головы вылетает. – Кенфилд взглянул на Вольфа. – Значит, вы остановились в моем заведении… и говорите с представителем другой стороны. Пытаетесь подстелить соломки, мистер Вольф?

– Нет, – отвечал Джошуа. – Я давно понял, куда мне дорога.

– И куда же?

Джошуа ухмыльнулся. Кенфилд растерялся, но тоже ответил улыбкой.

– Собираетесь осесть в наших краях? – спросил он.

– Нет, мы проездом.

– А, – сказал Кенфилд. – Ну, хорошо вам у нас погостить.

Он кивнул Кристине и пошел прочь.

– Интересно, поймет ли он когда-нибудь, что все мы здесь – только проездом, – мягко произнес Стаутенберг.

– Вероятно, нет, – сказал Джошуа. – Такие, как он, слишком серьезно воспринимают километровые столбы.

* * *

Они заканчивали обедать, когда из соседнего игорного зала донеслись крики. Кристина обернулась, Джошуа смотрел краем глаза, притворяясь, что ему все равно.

Кричали: «Шулер поганый… обманщик… чертов подонок», затем трое потащили к выходу четвертого. Один – в зеленой кепочке – был крупье, другие двое – бритоголовый и серый – спутники Кенфилда. На том, кого они волокли, были большие горняцкие ботинки, чистые, залатанные рубаха и штаны.

В дверях шахтер вырвался и набросился на крупье. Серый повалил его ударом сзади, детина несколько раз пнул ногой. При этом он широко улыбался.

– Джошуа! Сделай что-нибудь! – прошептала Кристина.

– Нет. Сейчас не время заниматься благотворительностью.

Верзила обошел шахтера, старательно прицелился и с размаху двинул ботинком в голову. Удар прозвучал глухо, словно череп был уже сломан.

Двое других подобрали неподвижное тело, распахнули дверь и выбросили шахтера на улицу.

Детина вразвалку прошел по комнате, глядя на едоков. Все опускали глаза.

Он остановился рядом с Вольфом и Кристиной. Джошуа заметил, что рука Кристины метнулась за пазуху, к пистолету.

Вольф спокойно смотрел на бритого. Тот заморгал, отвел глаза и вернулся в казино. Двое спутников последовали за ним.

– Плохая планировка, – сказал Вольф, беря меню, чтобы выбрать десерт.

– Что-что?

– В хорошем притоне должен быть черный выход, – отвечал он.

Кристина сказала, что у нее пропал аппетит, и Вольф потребовал счет. Они вышли.

– Погоди, – сказал Вольф. – Давай заглянем в соседнюю комнату.

Кристина хотела было возразить, потом сжала губы и пошла за ним.

Вдоль стены тянулись игральные автоматы, на нескольких столах лежали кости, за другими, покрытыми зеленым сукном, ждали игроки: у всех были фальшивые улыбки и длинные, подвижные пальцы. Кенфилд облокотился о стойку бара в дальнем конце комнаты. Он увидел Вольфа, подошел.

– Странно, что вы не заглянули раньше, – сказал он.

– Боюсь, вы во мне ошиблись, – отвечал Джошуа. – Я не играю.

Кенфилд удивился, но постарался не подать виду.

– А ваша дама?

– Она пробовала как-то, но устала все время выигрывать, – сказал Вольф.

Кенфилд холодно улыбнулся, кивнул и вернулся к стойке.

* * *

– Боюсь, я употребил неправильное слово, – пробормотал Вольф. – То, что происходит за этими столами, нельзя назвать игрой.

– Я немного на тебя сержусь, – сказала Кристина.

– Знаю, – отвечал Джошуа. – Но у нас достаточно своих проблем, мы не можем заниматься еще и чужими. И потом, кенфилды сами себя уничтожают.

Кристина легла в постель, погасила лампу и повернулась спиной к Джошуа.

* * *

Вольф уже оделся; когда Кристина проснулась.

– Джошуа, – сказала она мягко. – Я была вчера не права. У нас действительно хватает своих забот. Не сердись на меня.

Вольф сел на кровать.

– Забавно. Я только что хотел извиниться перед тобой за вчерашнее. И я никогда на тебя не сержусь. – Он поцеловал ее. – Просто мне надо кое с кем поговорить. Я подумал, нам нужно найти себе какое-нибудь занятие, пока не придет корабль. Встретимся за ланчем.

Он снова поцеловал ее. Кристина скинула одеяло.

– Не делай этого, – сказал Вольф, – или я никуда не уйду.

– Это будет дурно? – спросила она вкрадчиво.

– Я уже говорил, что отказываюсь вступать в богословские споры.

* * *

Вольф позвонил в комнату, спросил Кристину, не спустится ли она к нему в ресторан.

Когда она шла по коридору, ее перехватил Кенфилд.

– Миссис Вольф…

– Просто Кристина, – отвечала она.

– Кристина. Я хотел убедиться, что я… или кто-нибудь еще в «Саратоге» не обидели чем-нибудь вас или вашего друга.

– С чего вы взяли, будто мы сердимся? – сказала Кристина и поняла, что практически повторила утренние слова Вольфа. Ей стало забавно.

– Ну, мне кажется, я угадал в вашем друге человека азартного, и мне странно, что он отклонил предложение посидеть за нашими столами. Я хотел убедиться, что здесь нет нашей вины.

– Разумеется, мистер Кенфилд. Может быть, мистер Вольф просто не уверен, что вам по карману его ставки.

Кенфилд вспыхнул, открыл рот. Кристина поклонилась и прошла в ресторан.

Вольф встал, поцеловал ее, отодвинул для нее стул.

– Вижу, ты болтала с Кенфиддом.

– Да. Он интересовался, не дуемся ли мы на него.

– Дуемся? Нет, не дуемся, – сказал Джошуа. – Он огорчен, потому что мы не попались на его обираловку?

– Это значит – нечестная игра?

– Угу.

– Ну, так вот…

Кристина рассказала, что ответила Кенфилду. Джошуа хохотнул.

– Ловко ты его поддела! Кстати, мне рассказали, что Кенфилд владеет не только «Саратогой», но и остальными тремя игорными домами. Твой друг Тони прав – он душу дьяволу продаст, чтобы стать хозяином поселка. Похоже, ему принадлежит доля в нескольких борделях, а также многие участки вокруг Погоста. Он скупает высокопробный стеллит примерно за тридцать пять процентов рыночной стоимости. В пробирной конторе дают шестьдесят, зато Кенфилд не спрашивает, откуда взялся металл.

– Что такое стеллит? – спросила Кристина.

– Занятный металл, – сказал Вольф. – Красивый. В природном виде – розовато-сиреневый. Под влиянием высоких температур приобретает еще десяток оттенков. Не бьется, не окисляется, не портится от времени, очень легкий, поэтому его используют для управления двигателями звездной тяги, в других тонких механизмах, которые должны выдерживать высокое давление. В обработанном виде становится ювелирным изделием. Запредельно дорогой. Ты, милая, росла вдалеке от света. Если бы ты видела голографии богатых прожигателей жизни, то знала бы стеллитовые побрякушки.

– Меня никогда не интересовало, что болтается на богачах, – ответила Кристина. – Так, значит, Кенфилд заправляет в поселке?

– Пока не совсем, – сказал Вольф. – Чтобы назвать поселок своим, он должен заполучить еще пару штолен. Но он к этому идет. А теперь давай есть, у меня после ленча встреча.

– Можно с тобой?

– Извини. Я очень тебя люблю. Просто не хочу тащить в такую грязь. Я имею в виду буквальную. Что стряслось?

Кристина смотрела на него широко открытыми глазами.

– Ты никогда раньше не употреблял слова «любовь».

Джошуа взглянул прямо на нее и отвел глаза, делая вид, что читает меню.

– Ты права, – сказал он через некоторое время. – Не употреблял.

* * *

Вольф свернул с центральной улицы на поперечную колею, ведущую к одной из штолен. Он делал вид, что не замечает идущего за ним невысокого человека в сером костюме.

Вокруг выработки не было ни ограды, ни охраны. Вольф направился к устью. Шахтер в белой каске его заметил.

– Эй!

Вольф подошел.

– Чего ищете?

– Человека по фамилии Нектан.

– Он под землей. Меня зовут Редрут, я начальник участка. Чужим тут делать нечего. И уж тем более я не пушу вас вниз. Слишком опасно.

– А что бывает, когда приходит хозяин?

– А?

– Разве у него нет друзей? Разве они не ходят смотреть, откуда берется его богатство?

– Это другое дело!

Вольф протянул купюру:

– Считайте меня другом.

Редрут задумался, помотал головой:

– Нет. Очень опасно.

На первую купюру легла вторая, затем третья.

– Если убьешься, пеняй на себя.

– Если так случится, можешь затолкать меня в забой, обрушить кровлю и сказать, что никогда меня не видел, – посоветовал Джошуа.

Редрут ухмыльнулся.

– Каску и наушники возьмешь у ламповщика вон в том сарайчике. Подъемник ездит раз в двадцать минут.

Джошуа кивнул.

* * *

Человек в сером смотрел издалека.

Подъемник взмыл к высокой кровле. Оператор откинулся на спинку сиденья.

– Не бывали раньше в работающей шахте?

– В стеллитовой – нет. Да и в такой большой – тоже.

– Хорошая шахта, – сказал оператор. – Леса на планете нет, крепи ставят металлические, так что тут безопасно.

Внизу прогрохотали вагонетки. Ими управлял оператор на грависанях. Два аппарата едва не столкнулись в воздухе.

– А сейчас – самое интересное! – крикнул оператор.

Грависани ухнули в абсолютно вертикальную шахту. У Вольфа все в животе перевернулось.

– Мы соревнуемся – кто спустится быстрее! – заорал оператор. На панель управления он даже не глядел.

– Желаю проиграть! – отвечал Вольф.

– Чего?!

– Не важно!

Оператор двинул рычаг вперед. Сани остановились. Вольфа замутило еще сильнее. Вокруг гудели механизмы.

«Дыши… дыши…»

– Здорово! – прокричал Вольф.

– А вы молодец, мистер. Обычный посетитель после такого полчаса блюет.

– В прошлой жизни я был оператором на американских горках, – сказал Вольф.

– Чего?

– Не важно.

Сани проплыли по горизонтальной выработке, такой же высокой, как и ярусом выше. Вокруг ревели машины. Кое-где Джошуа примечал людей с управляющими панелями – вроде клавиатур – на шеях. Оператор посадил сани у круто уходящего вверх штрека.

– Иди вверх до забоя! – крикнул он. – Нектан, наверное, там. Я здесь подожду. Внутрь не полезу – у меня клаустрофобия.

* * *

Почти всю ширину штрека занимала конвейерная лента, на которой подпрыгивали куски породы. Было жарко, пахло машинным маслом и озоном.

Даже сквозь наушники Вольф слышал душераздирающий скрежет.

На дальнем конце конвейера находилась приземистая машина с прозрачной будкой оператора на боку.

На мгновение визг прекратился, машина сдвинулась на дюйм или два вперед и снова принялась вгрызаться в скалу. Вольф влез на корпус, осторожно добрался до кабины, выждал, пока скрежет прекратится, и ударил кулаком по стеклу.

Чумазый оператор обернулся, удивленно раскрыл глаза, выключил мотор. Потом открыл дверцу и рукой показал гостю, чтобы тот входил.

Рядом с местом оператора имелось крохотное сиденьице. Вольф плюхнулся на него. Чумазый закрыл дверь, наступила почти полная тишина.

Шахтер взглянул на Вольфа, ухмыльнулся.

– Небо и земля, верно? Да и воздух здесь настоящий.

Вольф кивнул.

– Кто ты такой?

– Джошуа Вольф.

– У тебя ко мне дело?

– Да, мистер Нектан. Я хотел поговорить о том, как вы разрешили некоему Кенфилду вложить средства в ваш участок.

Нектан покачал головой:

– Нет, нет. Я хорошо усвоил урок. Нет нужды повторять.

– Двойной перелом левой руки, – сказал Джошуа. – Выбита почти половина зубов. Четыре ребра сломаны.

– И до сих пор просыпаюсь по ночам, – добавил Нектан. – Так что зря вы беспокоитесь. Скажите Кенфилду, я ничего не выболтаю, я – человек слова.

Вольф посмотрел на Нектана. Тот явно начинал кипятиться. Потом еще раз глянул Вольфу в лицо. Гнев пошел на убыль.

Вольф дышал медленно, размеренно.

– Кто вы… я хотел сказать, за кого вы?

– За самого себя, – отвечал Вольф. – Собираю занятные факты. Иногда пускаю их в ход.

– Отец всегда говорил, что я дураком родился, дураком и помру, – проворчал Нектан. – Ладно. Спросили, так слушайте. И отвечаю я вам только потому, что надеюсь: и на Кенфилда рано или поздно найдется управа.

* * *

Вольф вышел из шахты и направился в сторону Погоста. Человек в сером двинулся за ним.

Дорога шла вниз, петляя между отвалами.

На этой высоте было уже холодно. Человек в сером поднял воротник и прибавил шаг.

Он вышел из-за поворота, увидел впереди пустую дорогу, чертыхнулся. Видимо, Вольф пустился бегом.

Человек в сером потрусил дальше. За спиной у него раздался металлический щелчок. Он остановился так резко, что чуть не упал, и медленно поднял руки.

– Молодец, – похвалил Джошуа. – Я так и думал, что ты узнаешь щелчок предохранителя.

Он подошел к человеку в сером костюме, вытащил у того пистолет.

– Хорошая игрушка, – сказал Вольф. – «Андерсон-варипорт». Все как у взрослых. А теперь давай-ка отойдем в сторонку. Поговорить надо.

* * *

– Ну, как ты тут без меня развлекалась? – весело спросил Джошуа.

– Пошла погулять, – ответила Кристина, – и встретила Тони… пастора Стаутенберга.

– Ох-хо, – сказал Джошуа. – Осторожней с этими попами. Сперва вы вместе молитесь, потом… потом им приходят в голову странные мысли… о женитьбе, например. Смотри в оба.

– Смотрю, не психуй. Он шел собирать деньги…

– Выпрашивать.

– Хорошо, выпрашивать. Я спросила, можно ли пойти с ним. Он сказал, что ему придется заходить в бары, где меня могут неправильно понять. Я ответила, что сумею разобраться, и мы пошли.

– Ну и как?

Кристина покраснела.

– Хорошо.

– Что значит хорошо?

Кристина отвернулась. Щеки ее пылали.

– Семьсот девяносто семь кредитов.

– Боже милостивый.

– Шесть предложений руки и сердца, семь – нескромного характера. Хозяйка борделя спросила, не ищу ли я работу.

– Богатое утро. Похоже, ты отыскала свой настоящий дом.

– Тони сказал, что не рассчитывал и на пятьдесят кредитов.

– Тебе воздастся.

Кристина заметила, что у Вольфа пистолет не тот, маленький, который он всегда незаметно носил на поясе, но большой, армейский, в армейской же кобуре.

– Что это значит? Мы ждем неприятностей?

– Я всегда жду неприятностей. Решил, что нечего особенно скрытничать, а сегодня вот повстречал человека, который захотел подарить мне бластер.

– Куда ты ходил?

– Болтал с одним шахтером. Увлекательнейшая работа. Наймусь на нее в тот же день, как пекло покроется инеем.

– Насчет Кенфилда?

– Насчет Кенфилда. А потом перемолвился парой слов с одним из его людей – очаровашкой в сером, который вчера помогал здешнему вышибале. Он сказал, что его зовут Саратов. Кстати, бритый предпочитает именоваться Боровом. Замечательный народ, доложу я тебе.

– Джошуа, что ты затеял? И для чего?

– Мне скучно, – сказал Вольф. – А мистер Кенфилд меня раздражает.

– Как ты вызвал серого на разговор?

– Приветливостью и дружелюбием.

– А что он скажет Кенфидду?

– Серьезно сомневаюсь, – произнес Вольф, – что он в этой жизни кому-либо что-либо сообщит. Так, есть в этом меню что-нибудь, датированное годом, а не днем недели?

* * *

Кристина проснулась от шлепанья босых подошв и увидела, что Вольф, голый, стоит у открытого окна с пистолетом в руке.

Она машинально спрыгнула за кровать и выставила бластер.

– Я слышал выстрелы, – сказал Вольф. – Два подряд.

Он осторожно выглянул в окно.

– Свет, примерно за квартал отсюда, – объявил Джошуа. – Значит, другие тоже слышали.

Он включил лампу и начал одеваться.

– Куда ты собираешься?

– Лезть не в свои дела.

– Зачем?

– Чтоб оправдаться в твоих глазах.

Не успела Кристина решить, смеяться ей или пугаться, как Вольф уже натянул сапоги, куртку и стоял в дверях, пристегивая кобуру.

– Хочешь – пошли со мной. Думаю, это окажется занятно. Похоже, каша заварилась раньше, чем я поставил ее на огонь.

* * *

Через десять минут Кристина, одетая, вышла вместе с Вольфом на улицу. Туда уже высыпала половина Погоста. Все толпились вокруг маленького домика в полушаге от главной улицы. Дверь была открыта настежь. В то мгновение, когда Вольф и Кристина подошли, двое вытащили на улицу третьего. Голова его моталась из стороны в сторону.

Он бормотал:

– Не надо… я не виноват… перебрал вчера малек… разозлился на Рафа… решил, просплюсь – пройдет… открываю глаза, а он мертвый…

– Запереть его в пробирной! – заорал кто-то из толпы.

– А чего время терять?! – крикнул другой. – Он застрелил Рафа! Прикончить его на месте!

Толпа согласно загудела, но двое, державшие третьего, пробились через толпу. У входа в домик стоял Кенфилд.

– Успокойтесь, ребята, – крикнул он. – От того, что мы убьем Стедмана, Дельваль не воскреснет. Пошли. Выпивка за мой счет! Давайте хорошенько помянем старину Рафа!

Толпа разразилась одобрительными воплями. Все повалили к «Саратоге».

Вольф подошел к Кенфилду, спросил что-то. Кенфилд нахмурился, буркнул сердито. Вольф ждал. Кенфилд скривился, потом кивнул. Вольф вошел в дом.

Кенфилд поспешил за толпой, Кристина пошла за Вольфом.

У самого входа лежало тело. Рядом стоял докторский чемоданчик. Хозяин чемоданчика склонился над трупом. Кроме него, в домике было трое непрошеных помощников.

– Один выстрел. Попал Дельвалю точно в грудь. Смерть наступила почти мгновенно. – Врач прищелкнул языком. – И как это Стедман не промазал? Ведь в стельку же был пьян.

– Можно вас на минуточку, доктор?

Тот смерил Джошуа взглядом:

– А вы кто такой?

– Просто любопытствую.

– Ну так и валите за остальными. Неохота лишний раз повторять это все. И выпить надо.

– Окажите любезность, доктор.

Врач разозлился было, но, поглядев на Вольфа, помягчел.

– Вы у нас новичок, – сказал он. – Из полиции?

– Нет, – отвечал Вольф.

– Жаль. Нам бы это не помешало. Ладно. Наверное, и впрямь стоит все это сказать вслух, прежде чем говорить перед пьяными скотами.

Убитого звали Раф Дельваль. Геолог, горный инженер. Все его уважали. То есть он нашел два участка, отгреб кучу кредиток и поил весь поселок. Он говорил, денег не жалко, искать даже лучше, чем находить, потому что пока ищешь – трезвый, а пьяный начинаешь лезть на рожон.

Убил его Леф Стедман. Этот Леф вытащил Дельваля из канавы, поселил у себя. Они заключили сделку: Стедман дает деньги, Дельваль ищет руду. Прибыль, как слышал, пополам. Третьего дня Дельваль спустился с горы довольный и рот на замке – нашел, значит, чего.

Или думал, что нашел. Короче, он запил, и они со Стедманом полаялись. Но тихо, никто не знал, в чем дело.

Думаю, кто-то из них потребовал увеличить долю.

Одним словом, дошло до того, что они громко поругались в «Бубновом тузе», и Стедман вылетел на улицу со словами, что в следующий раз прибьет Дельваля на месте.

Остальное ясно. Дельваль не принял этих слов всерьез, вернулся домой на бровях. Вошел в дверь, увидел, что Стедман в него целит. Успел выстрелить… вон, видите, дырка возле окна… и тут Стедман его уложил. Все просто. Осталось решить, что делать со Стедманом.

– А какие варианты?

– Либо его линчуют, что наиболее вероятно, потому что Рафа в поселке любили, либо кто-то его пожалеет и отпустит. Тогда он доберется до Счастливчика или до Большого Централа и постарается смотаться с планеты.

Врач пожал плечами:

– Семьдесят против тридцати, что его линчуют.

Вольф скривил губы:

– Сто, что нет.

Врач удивился:

– Почему?

– Ну, скажем… люблю размах.

Доктор улыбнулся:

– А что. Хоть отдам Кенфилду долг. Юнг, Ньер… будете свидетели. Как вас зовут?

– Вольф. Джошуа Вольф. Меня можно отыскать в «Саратоге».

Двое других закивали.

– Ладно, – сказал им доктор. – Выносите тело, а я запру дверь.

– Давайте я запру, – предложил Вольф, – а ключ отдам Кенфилду.

– Решили поиграть в сыщика? – Доктор не дождался ответа. – Тоже дело. Дайте Стедману его шанс. Умирать, так с музыкой. Пошли, ребята. Надо скорее промочить горло.

Кристина подождала, пока они выйдут, волоча за собой тело.

– Ты думаешь, это было не так?

– Не думаю. Знаю.

– Как? Через Лумину?

– Да нет, хватило обычного здравого смысла. Посмотри вокруг.

Кристина взяла себя в руки и постаралась дышать, как Вольф в таких случаях, выбросить из головы все лишнее и только воспринимать глазами.

Дом был примерно десять на сорок футов, из которых большая часть приходилась на комнату. Дверь справа, как предположила Кристина, вела в уборную, ширма слева отделяла кухню.

Кроме того, имелись дверь и три окна, одно побольше – в стене, у которой лежало тело Дельваля, и два поменьше – в противоположной. Мебели было не густо: два ящика, сбитый из фанерных щитов шкаф, две койки, два самодельных стола. У каждой койки стояло по коробке с книгами и фишами, а в ногах – по вьючнику.

Кристина взглянула на корешки. В одной коробке были « ОБЩАЯ ГЕОЛОГИЯ», « ОПРЕДЕЛИТЕЛЬ МИНЕРАЛОВ», « ПОЛЕВОЙ АТЛАС АК-МЕЧЕТА», другие специальные книги и, неожиданно, многотомное издание « ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ». Во второй – « КАК ОЗОЛОТИТЬ СЕБЯ», « УЧИМСЯ БОГАТЕТЬ», « МИЛЛИОН КРЕДИТОВ У ТЕБЯ В ГОЛОВЕ» и тому подобное.

– Судя по тому, что они читали, – сказала она, – Стедман точно убийца.

Вольф быстро перебирал бумаги Дельваля.

– Ты нашла какие-нибудь официальные документы? Скажем, заявку на участок?

– Нет. Поискать? Бумаги должны быть в ящике.

Вольф подошел, быстро просмотрел немногочисленные бумаги и фиши Стедмана.

– И здесь ничего, – сказал он, – а время, боюсь, поджимает. Чую я, народ жаждет крови. Вот погляди. – Он показал пистолет. – Это бластер Стедмана. Лежал на полу. Я подобрал его в суматохе.

– Вполне стандартный, – сказала Кристина. – Двенадцатимиллиметровый ремингтон-кольт с раструбом.

– Понюхай дуло.

Кристина взяла пистолет.

– Ничего.

– Может быть, из него давно не стреляли? По магазину не скажешь, здесь только половина патронов. А теперь посмотри диафрагму.

– Большая.

– Попробуй уменьшить.

Кристина попробовала сдвинуть рычажок под раструбом бластера и скорчила рожицу.

– Заело. Похоже, Стедман не верил в свою меткость… и нечасто чистил пистолет.

– Занятное наблюдение, – сказал Вольф. – Нам говорят, что Дельваль зашел в дом и увидел, что Стедман сидит за столом… вот здесь. Стедман навел пушку, но он пьян. Дельваль выхватывает пистолет, стреляет. Проделывает аккуратную… обрати внимание, он стреляет узким пучком, значит, верит в свою меткость… дырочку в стене, но не успевает прицелиться как следует. Стедман убивает его и засыпает. Тут сбегается народ. Тщательно задуманное убийство из выгоды рассыпалось, потому что болван Стедман выпил для храбрости и перебрал.

– Так они говорят, – сказала Кристина.

– Гм. А насчет окна есть еще один интересный момент, на который у нас уже не остается времени. Идем. Придется будить служащего земельной конторы.

* * *

По счастью, служащий спал в крохотной комнатке сразу над конторой. Вольф с ходу обрушил на него два вопроса, выслушал сонные, ворчливые ответы и сказал, чтобы тот спал дальше.

– А теперь пошли узнаем, что происходит в «Саратоге».

На скамье у входа в гостиницу развалилась пьяная шлюха. Она повторяла, ни к кому в особенности не обращаясь: «Повесить – это еще мало… повесить – это еще мало…»

– Вижу, местная элита уже пришла к определенному мнению, – сказал Вольф. – Держи пистолет наготове.

Они вошли.

Гостиная и бар были полны, испуганные бармены просто протягивали бутылку каждому, кто попросит. Две крашеные блондинки наливали пиво. Разбирательство было в самом разгаре.

На стойке стоял шахтер и кричал:

– Чего тут разговаривать… Все мы знаем, кто это сделал и зачем… Чтобы отнять у бедняги Рафа новый участок… Так чего мы ждем?

Собравшиеся дружно загудели.

– Да и нет у нас никакого суда, – закончил шахтер неожиданно разумным тоном.

На стойку вскочил Боров, телохранитель Кенфидда:

– Он прав! Давайте сразу покончим.

– Нет! – крикнул кто-то из-за спины Джошуа. – Он не прав!

Вольф и толпа обернулись. В дверях стоял Стаутенберг.

– Тьфу, черт, – произнес кто-то в тишине, – ща будет проповедовать.

Послышался смех.

Стаутенберг, словно не слыша, протолкался к стойке.

– Знаю, многие из вас… почти все… считают меня занудой. Но книга, в которую я верю, говорит: «Не судите, да не судимы будете». Задумайтесь на минуту. Сейчас не важно, кто это сказал и верите ли вы в Него.

Представьте, что вы совершили ошибку… сделали что-то ужасное после лишней бутылки или дозы. Хотели бы вы, чтобы вашу судьбу решали вот так, сразу, в угаре? Пьяные, обкуренные? Неужели не стоит протрезветь, обсудить спокойно?

– Нет! – послышалось из толпы. – Разве тебя не учили: «Око за око, зуб за зуб»? Леф разозлился и шмякнул Рафа, теперь мы разозлились и шмякнем Лефа. Разве это не справедливость?

Толпа, веселясь, разразилась хохотом. Стаутенберг покраснел, однако сдержал гнев.

– Брось, Тони, – сказал Кенфилд, выходя из-за стойки. – Святой отец. Мы уважаем тебя за честность, но никто больше не верит в эту старую муру.

– Не верит? – крикнул Стаутенберг.

Кенфилд притворился, что разглядывает толпу.

– Отсюда не похоже. Сдается мне, все довольны решением. Кроме, может быть, Стедмана.

Он выждал, пока уляжется смех.

– Чего вы хотите, святой отец? Суда? – В голосе его звучала издевка. – Святой отец требует суда. Замечательно, – продолжал Кенфилд, – но для начала, кто будет защищать Стедмана? Нам всем тут жить дальше.

– Не всем, – сказал Вольф.

Наступила тишина, только в углу кто-то пьяно хихикнул. Вольф подошел к стойке. Его шаги были слышны во всей комнате.

– Я не собираюсь здесь жить, – сказал он. – Пусть будет суд. Я готов защищать Стедмана.

– Это еще кто? – выкрикнули из толпы.

– Вали отсюда, – рявкнул Боров. – Ты вообще нездешний, так и молчи.

– А ты здешний? – спросил Вольф. – С каких это пор? Кенфилд привез тебя два месяца назад, а мы должны верить, что ты тут с открытия планеты?

Боров растерянно отступил на шаг.

– Ладно, – громко сказал Кенфилд. – Суд так суд. Всех устраивает? Я буду обвинителем, Джошуа Вольф попытается вкручивать нам мозги. Но мы-то с вами знаем приговор, верно?

Послышались одобрительные возгласы.

– Пусть приведут Стедмана! – закричал кто-то. – Человек имеет право на честное разбирательство перед тем, как его вздернут!

* * *

Леф Стедман дрожал, как в лихорадке, отчасти – от страха, отчасти – от взбадривающей таблетки, которая прогнала сон, зато вызвала чудовищное похмелье.

– Зачем вы это делаете? – шепотом спросил он Вольфа.

– Я – порядочный гражданин и твой новый друг, – сказал Джошуа. – А теперь заткни хлебало и не открывай, что бы ни случилось, а то голову оторву.

Кенфилд ходил взад-вперед, явно довольный происходящим. Кристина стояла рядом со Стаутенбергом. Вольф с одобрением заметил, что правую руку она держит за пазухой, на рукоятке бластера.

– Не будем разводить тягомотины с присягой, – сказал Кенфилд. – Мы и так поймем, кто врет, а кто – нет. Сначала обвинение. Давайте сюда доктора Нонхоффа.

Доктор был не трезвее остальных, но кое-как рассказал, что видел и к каким выводам пришел.