Текст книги "Медведь против Акулы"
Автор книги: Крис Бакелдер
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Крис Бакелдер
Медведь против Акулы
Моей матери, Линде Уилсон
Моему отцу, Аллену Бакелдеру
и
Моей сестре, Лизе Бакелдер
Благодарности
Сердечная благодарность Джиллиан Блейк и Рейчел Сассман из «Скрибнера» за их компетентность и энтузиазм и Лизе Банкофф за то, что книга попала в хорошие руки.
Спасибо отличным учителям: Майклу Паркеру, Грегу Мейерсону и особенно Пэджетт Пауэлл, которая говорила о великом и подкрепляла слово делом.
Множество благодарностей моим талантливым и щедрым ровесникам в Писательской мастерской Университета Флориды и в особенности – Эмили Миллер, замечательному другу.
Люкс-благодарность Робу Силсу за вдохновение. Медвежье объятие Синтии Нирман, великодушному товарищу.
Спасибо Флорри за ее теплое гостеприимство, Джойс – за доброту и веру в хорошее и Рону – за главную идею.
Особое спасибо Кейт Моуддер за все, что она подарила.
И прежде всего спасибо моим родителям и сестре за их любовь, доверие и поддержку. Я замолк и все принял.
Курт Воннегут-мл. говорит: «Это должно, я думаю, иметь оптимистический смысл, но должен сказать, что червяка можно припечатать так, что когда уберешь ногу, он уже не пошевелится».
Обращение к выпускному классу колледжа Беннингтон
МЕДВЕДЬ пр. АКУЛЫ
Предисловие
«Медведь против Акулы: Роман» основан на правдивой истории.
Или, точнее, роман основан на правдивой истории.
Вообразите правдивую историю в небогатом районе, скромном, порядочном. Вообразите тамошние балки, стропила, ровный аккуратный скат дранковой кровли. Вообразите тамошние четкие, безукоризненные углы, почти идеально девяностоградусные, при том, что вы знаете: идеально прямой угол – подобно идеальному кругу или идеальной заднице – в Реальном мире реально не существует, но при том же, что вы знаете: эти углы стремятся, тем не менее, к идеалу (а иначе – зачем Рай?) Вообразите чистенькие кладовки, разумную планировку, сугубое отсутствие роскоши и излишеств. Вообразите отборные стройматериалы – за них поручились люди, которые трудятся на совесть, черт возьми. Вообразите, что все сходится, что – да, подвал неотделан и сыроват, но такова правда, ничего не попишешь.
Хорошо.
Теперь вообразите на основе этого монумента честности и добросовестности, вообразите сооружение чахлое, поставленное кое-как, шаляй-валяй, через пень-колоду, слепленное вместе дефисами да пестрыми тонкими нитями идей, разномастное строение, отчасти бунгало, отчасти небоскреб, отчасти шалаш, тут и алебастр, и кирпич, и виниловый сайдинг, и план некоторый имеется, и некоторый имеется план, обаятельное или занятное – самые подходящие слова, чтобы описать это местечко, стоя на парадной раскорчеванной лужайке Правды, – само по себе не шаткое, оно, однако, примостилось, обосновалось на аккуратной покатой дранковой крыше Правды и раскачивается, раскачивается, и вся долбаная ситуация сползает в коллапс, за которым только смрадные руины, и в этих руинах лежат поровну Правда и Ложь, Ирония и То Что Не Ирония, так что контекст и чистота навсегда утрачены и неразличимы.
Как мне рассматривать этот брус 2 на 4? Это мета-доска, или сверхдоска, или доска как таковая? Доска тем более сложная и неоднозначная, что явственна ее простота и слепящая честность в осознании своих параметров? Кому-нибудь вообще приходило в голову замерить эти два на четыре? Короче: это что – постмодернистский дрын?
Скажем, как смотреть – сквозь или на треснувшее стекло?
Линолеум: аутентичность или гибель аутентичности?
Вот и вообразите.
И вот перед вами…
Часть первая
Широкое, растопыренное ухо Америки
1. Салонная игра
Значится, это вроде как салонная игра, да? По сути?
Пожалуй.
Ну что, звучит потешно. Медведь напротив Акулы.
«Против», а не «напротив». Что за салон?
А… Ну, это салон. Салон.
…?
Мм. Типа гостиной.
Что?
Зал, по сути дела.
Зальная игра?
Ну, знаете, там как бы в нее играют.
Что такое салон?
Типа комнаты отдыха. Технически.
Салон?
Да.
В здании?
В доме.
И каких размеров там телевизор?
2. Белый мрак
Телевизор, диван, главный герой (м-р Норман) спит, подергиваясь в стробоскопических отблесках.
Телевидение говорит: Не уходите, мы вернемся через минуту.
М-р Норман знай себе дергается и мычит. Он не уходит.
Мохнатый ковер в американском стиле и обои под мореный дуб – о, я не замечаю разницы, вам удалось меня провести, где же шов?
Уже утро – проснись и пой.
И тут из сновидений зернистых и смазанных, пузырящихся синаптическим треском и белым шумом, м-р Норман открывает глаза в снежную щекочущую мякоть беспроводной вибрирующей подушки «Вибро-Дрема Плюс» – недоступна в магазинах, заказывайте сегодня.
Ослепляюще белая подушка, ради которой операторы ждут вашего звонка, баюкает лицо м-ра Нормана, выгибается соблазнительно, эргономично к его ушам и мурлычет, и воркует в эти уши, как любовница. Душечка-подушечка говорит: «Три необременительных взноса».
Она говорит: «Предложение ограничено, недействительно, где запрещено законом, эргономичный дизайн».
Она говорит: «Загляните в отдел беспроводных подушек местного магазина – убедитесь сами».
По телевизору то же самое.
Эргономичный – от латинского ergo (следовательно) и французского nom (имя).
В мягкий белый пухозаменитель своей девственной любовницы м-р Норман говорит: «Отсюда имя?»
Ей (подушке) неважно, воспользовался м-р Норман «Визой» или «Мастеркард», сделал заказ через Интернет или по многоканальному телефону, а то и вовсе посредством мучительной и сладостно-неторопливой Американской Почтовой Службы. Она (подушка) просто хочет, чтобы м-ру Норману легко отдыхалось после долгого рабочего дня. Она понимает. Она переживает. Она покусывает мочки его ушей, когда говорит.
Своим рокочущим языком, своими звенящими губами душечка-подушечка говорит: «Отсюда имя». И в этом есть смысл.
Ее дизайн? Ну, в ее дизайне сочетаются Комфорт Старого Света и Материалы Космической Эры. Она официальная беспроводная подушка матча «Медведь пр. Акулы II».
У м-ра Нормана болит шея, но душечка (революционная подушка будущего) говорит: «Лежи смирно, великан».
Она говорит: «Устойчивая к пятнам, лабораторно протестированная износостойкость».
М-р Норман со вздыбленным членом и истекшей гарантией лежит ничком на диване в большой Телекомнате своего пригородного дома, вперяя взор в белый мрак обольстительной сомнотехнологии, в знойную метель доступного комфорта и американских хай-тек ноу-хау.
Иначе говоря, м-р Норман просыпается.
3. Омы и амперы
Жена (м-с Норман) и двое сыновей спят наверху.
Домик нам попался тихий. В этом пригородном доме стоит блаженная тишина.
Приходят мысли о ветерке, целующем луга, приходят мысли о бомбоубежищах.
В доме полная тишина, слышны разве что ничтожные звуки, на фоне которых осознаешь и постигаешь саму идею тишины, шорохи и биения, которые, можно сказать, определяют тишину, да-да, вызывают ее к жизни и замыкают в парной оппозиции, наделяя значением и контекстом.
Тихий дом – то есть тихий за исключением химического гула центрального кондиционера, за исключением сипа осушителей воздуха, за исключением вавилонской болтовни телевизоров.
Тихий, разве что синтетически пульсируют коаксиальные кабели, конвертеры, подземные оптоволоконные линии. Треск и хруст электричества, напряжение, сопротивление – омы и амперы, ватты и вольты.
Все тихо, только стук журнала «Земельные сделки и разводы» по виниловому сайдингу, клекот жесткого диска, бормотание веб-сайтов – разоблачителей Чарльза Линдберга, распространителей детского порно, аукционеров, фанатиков килта, жертв бессонницы, Капитанов Промышленности, профессоров канадской литературы.
Разве что стрельба, да сирены, да стрельба, да вертолеты.
Только мишуткины шутки, да акулий шлак.
Только неумолимый скрежет континентальных платформ во множестве миль под земной поверхностью.
В милях?
Только утопический рокот «ВиброДремы Плюс» да сладкие-сладкие песни электрических птиц, вмонтированных в искусственные кизиловые кусты на заднем дворе пригородного высокооснащенного дома м-ра Нормана.
Факс, сканнер, сотовый.
Ты в медведя стреляешь-стреляешь, а он все живой.
В доме стоит полная тишина, когда просыпается м-р Норман.
4. Дама пр. торта
По Телевидению, по Телевизору, дама-юрист в шелковой блузке с декольте допрашивает шоколадный торт.
Дама расхаживает, по обычаю телевизионных юристов, взад-вперед, у нее чудные щиколотки, тоненькая талия, пышные волосы, колготки без затяжек. Все нежелательные волосы дамы-юриста – где-то за кадром, удалены и погребены в кромешных мусорных корзинах, нежеланные. Дама выглядит фантастически, но в глазах у нее сумасшедшинка, в носике и подбородке – остринка, она несколько излишне агрессивна, несколько излишне скептична по отношению к современным десертным технологиям.
Шоколадный Торт пребывает на свидетельском месте рядом со строгим, беспристрастным, лысеющим, немолодым белым мужчиной, телесудьей (тогда как остальные два типа судей в рекламных роликах: 1) строгая, беспристрастная, немолодая, седеющая, белая женщина и 2) строгая, беспристрастная, чернокожая женщина любого возраста) – так вот, торт, я говорю, выглядит знойно, не хуже дамы-юриста, и невинно – на все сто. Сразу ясно: этот торт неспособен даже на мельчайший проступок.
Торт роскошен, ароматен, экзотично глазирован. Сцена в суде сменяется крупным планом – в голый торт вонзается нож, порнографически замедленные кадры демонстрируют, как торт сочен. Этот торт умоляет, чтобы его покрыли глазурью. Она (этот торт) – и ведьма, и дева. Она идеальна – женщины желают отождествить себя с ней, сотворить ее, и тем самым заново сотворить себя, замесить ее и испечь при 375°, заполнить кухню ее сладким ароматом.
Мужчины жаждут ее поглотить.
Монтажный переход – снова зал суда.
Дама-юрист говорит: «Если действительно правда, что вы сделаны из готовой смеси, будьте любезны, объяснить присяжным, почему у вас такой сливочный вкус».
У Норманов во дворе перед домом стоит мальчик. Передние дворы в здешних местах асфальтируют и красят в зеленый цвет. Куда там той траве!
М-р Норман, лицом в «ВиброДрему Плюс», не знает: Гризли Адамс – это такой бородатый мужик или так звали медведя?
5. Старые телевизоры. 5. Старые телевизоры. Часть 1
У старых телевизоров были выключатели.
6. Десять мифов о заговаривании
Мужчина на диване неподвижен и говорлив.
Он (м-р Норман) говорит: «Вероятно, этого недостаточно, чтобы размочить счет».
Он говорит: «Стопохождение, продажа-ликвидация, суицид-убийство».
Эксперты говорят: «Мы полагаем, что в большинстве случаев эти явления наиболее выражены по утрам». Четыре из пяти экспертов говорят: «Мы рекомендуем «Бормо-Блок», отпускается по рецепту».
Никто не говорит: «А фармацевтическая фирма и Телесети не входят ли в один конгломерат?»
«Бормо-Блоковская» брошюра «Десять мифов о заговаривании» говорит:
Миф № 3: Люди, которые заговариваются – «психи «(Факт: логоррея не имеет ничего общего с нормальностью и умственными способностями. Содержание «болтунов» в лечебницах в целом более не рассматривается как лучший метод лечения. Большинство из них могут вести продуктивную жизнь, а некоторые даже достигают величия.)
М-р Норман говорит: «Выпивка? Мы с ней едва знакомы».
Миф № 5: Я, вероятно, единственный в мире «болтун». (Факт: Вы не одиноки. Более чем 10 млн. американцев поставлен диагноз: логоррея.)
Злая и обольстительная дама-юрист донимает торт. Сущая стерва. Она говорит: «Вот вы перед нами – сама сладость, само великолепие, и вы полагаете, мы поверим, что в вас не содержится жира?»
М-р Норман говорит, не все антигрибковые мази одинаковы.
Миф № 8: «Бормо-Блок» превращает вас в «зомби «, а также медленно разрушает ваши почки. (Факт: хотя «ББ» имеет тенденцию вызывать летаргию, тупую покорность и разрушение почек у лабораторных крыс и обезьян, последние исследования заставляют предположить, что человек не страдает от данных побочных эффектов в столь ярко выраженной степени. Побочными эффектами являются: сухость во рту, мигрени, тоскливость, рвота, неспособность к эякуляции, раздражительность, цветовая слепота и потеря памяти.)
Кто-то – то ли в кухне, то ли в маленькой Телекомнате – говорит: «А теперь посмотрите на пятно справа».
Миф № 10: Лекарства от заговаривания не существует.
Подсудимый торт, разумеется, безобиден, вежлив, робок, неконфликтен, сексуален до чертиков. Она (шоколадный торт) говорит: «Да, мэм».
«Да, мэм» – эту фразу подхватила молодежь. Неформалы Чикаго, Уиллинга (Зап. Виргиния) и Пекина напропалую цитируют торт: «Да, мэм. Да, мэм». Это означает то же, что и «круто», или «будь спок», или «не гони». Имеется веб-сайт «Дама пр. Торта» – пятнадцать тысяч подключений в день. Есть Интернет-чаты, где люди всей Земли встречаются и обсуждают тончайшие нюансы права и кулинарной порнографии.
Торт разъезжает с творческими вечерами.
7. 68-я миля
Вся эта тишина навалилась на м-ра Нормана.
У него болит шея, ему не по себе. Он поднимает лицо из теплого лона «ВиброДремы Плюс», не взирая на ее протесты, соблазнительные посулы и гарантии возврата денег.
По телевизору мужчина в смокинге несется с трубочкой мороженого по солнечным улицам.
М-р Норман работает в конторе, но не сегодня. Он работает в команде разработчиков макетной электроники для демонстрационных домов и квартир, но не сегодня. Сегодня у него выходной.
М-р Норман не прочь совершить забег километров на десять. Это сколько будет? В десяти километрах – где-то десять тысяч метров, метр – это где-то ярд, ярд – это где-то три фута, миля – это… Черт побери, а немерянная миля – это что такое? В применении к морским милям? Докуда это ворона долетит под водой?
Лиги, стадии, сажени.
Нет-нет, марафон или ультрамарафон, вроде этих стомильных бросков через пустыню. М-р Норман как-то видел по каналу «Невероятные рекорды» этих бегунов на сто миль, бегущих от чего-то или к чему-то, кто знает, просто бегущих день за днем и поглощающих жидкость пинтами. Эти изможденные люди: какие мысли их посетили?
Команда разработчиков не занимается фальшивыми растениями. Это другая контора. Они занимаются только муляжами электронного оборудования. Для демонстрационных домов и квартир. То есть – начиналось все с демонстрационных домов и квартир, но последнее время обычные люди стали покупать фальшивую технику, потому что она выглядит лучше настоящей и цены конкурентоспособные.
М-р Норман представил себя среди добела раскаленных песков, покрытого соленой корочкой высохшего пота, стервятников, кружащих в белой раскаленной вышине. Его взгляд неподвижен, его лицо безмятежно, бесстрастно. Он что-то обрел, достиг некоего просветления, там, в пустыне, на отметке «68-я Миля». Он миновал боль и обрел тонкие вещи – ЭТО, ТЕПЕРЬ – а это все равно что купить «лексус» или напиться пьяным, только лучше, в таком более Восточном духе. Это Экстремальный Дзэн. И в этот трансцендентный миг трусы, майка, кроссовки на м-ре Нормане будут броские и в то же время прочные и функциональные. Они будут дышать. На них будет всемирно признанный логотип.
Команда разработчиков ничего не знает об электронике – кроме того, как она выглядит. Члены команды мусолят каталоги с аппаратурой, как порножурналы. Нужно следить за прогрессом. Нужно следить за тем, как выглядит прогресс. Разработчики скидывают друг другу по электронке, когда рождается новая идея, как сделать муляж реальнее настоящего устройства.
А, вот и вопрос, который рано или поздно встает перед каждым Ультра-Атлетом: нарушить ритм и концентрацию ради короткой туалетной паузы или писать прямо на себя? М-ру Норману интересно – самоописывание впечатлит или отпугнет его спонсоров? И то, и другое не исключено. Он считает, что если им не понравится, можно ведь вырезать. Фальшивые телевизоры, фальшивые сидиплейеры, фальшивые ноутбуки. М-р Норман хочет высосать тюбик «Энергетической Опары Д-р Стойкость» и бросить его на песок.
М-р Норман не помнит, когда последний раз бегал, хоть несколько шагов.
Он говорит: «Девяносто дней – все равно что наличными».
Он говорит: «Сколько метров в одометре?»
Телеперсона в запасной Телекомнате говорит: «А ты знала, Глория, что плюшевые медвежата ведут свое происхождение более-менее от Франклина Делеанора Рузвельта?»
Через силу м-р Норман переворачивается на диване. Теперь он лежит навзничь, душечка-подушечка наверстывает свое, где может, электрические птицы заливаются в искусственном кизильнике. Он скрещивает руки на груди. Он видит кактусы (аспарагусы, палтусы, страусы) ощущает безжалостное солнце за миллион миль от себя. Десять миллионов, без разницы, звезда как звезда, газообразная, крупнее Юпитера, участвует в фотосинтезе. Ему кажется: ощутить струйку горячей мочи жилистыми просветленными ногами будет приятно. А может, неприятно. Не исключено. Как и каждое утро, он выблевывает предложения, фразы, слоганы, до тех пор, пока они не превратятся просто в слова, потом в слоги, в долгий пустой рвотный позыв.
Мальчик во дворе, глядя под ноги, описывает маленькие восьмерки. Иногда он перестает ходить и смотрит на темный дом Норманов.
Она (Глория) говорит: «Трент, моя детвора обожает плюшевых акулят. Просто обожает».
М-р Норман вдруг замечает стук своего сердца. Руки на груди, и он чувствует, как его родное четырехкамерное сердце гоняет кровь и рибофлавин по его телу.
Оказывается, оно вовсе не сердцевидной формы.
Капилляры, аорта, желудочки, тектоника плит, Валентинов день.
Где-то говорит пистолет: «Плоть слаба, сука».
Где-то говорит сирена: «Не поверишь, какие нынче бывают протезы конечностей».
Где-то говорит бриллиантовый кулон: «Я люблю тебя».
Лысый тип по «Гуру-ТВ» говорит, вопрос не в том продавать ли нам оружие в школах, но – когда.
Семь глав, а парень все никак не встанет с дивана.
Ладонями м-р Норман ощущает стук, стук, зловещий стук сердца под ребрами.
8. Четырехминутная гарантия
Мы в «Новостях Восьмого канала» знаем, что вам приходится вести напряженную занятую жизнь. Мы знаем, что вы балансируете между работой, досугом и семьей, и ваше время для вас – самый ценный природный ресурс.
Большинство других телекомпаний предоставляют вам шестиминутные новости дня, разве в нашем напряженном безумном мире есть время для шестиминутных новостей? Вот почему «Новости Восьмого канала» предоставляют вам четырехминутную гарантию. Вы подарите нам четыре минуты – мы подарим вам всю планету. Погода, спорт, новости, расширенные комментарии к текущим событиям – за четыре минуты; иначе наше имя не «Восьмой канал».
И сегодня после «Новостей Восьмого канала» смотрите продолжение нашего документального цикла: «Медведь пр. Акулы: сказка показа». Сегодня мы рассмотрим языковой фактор. Есть ли он у Акулы? Присоединяйтесь к нам в 10.04.
9. Патентованная комфорт-система
Еще даже не рассвело. М-р Норман шаркает по дому, носками по ковру – мягкий шорох, словно подсластитель в кофе без кофеина. Из комнаты в комнату, то есть медведь, да, конечно, выдюжит и добьется, но акула-то, возьмется и не посрамит.
Треугольные зубы рядами.
По телевизору, ну это, мужчина и женщина. Вместе. Азартно и с выдумкой. Это ее нога? А это что? Она на седьмом небе или ей больно? Они любят друг друга, эти люди на жирном прилавке гамбургерной? Не персонажи, те-то как-никак едва встретились («Что будете заказывать?» – «Тебя – загинайся»), а исполнители, исполнители любят друг друга? Как они живут – в одноэтажном «ранчо» на окраине города, со всеми плюсами и минусами брака, построенного на компромиссах и взаимопонимании – взаимопонимание, вот ключевое слово – с безделушками на полках, с фотографиями в альбомах, в жутковатом союзе, когда один за другого заканчивает предложения? Как они занимаются любовью – нежно, традиционно? Лицом к лицу и без всяких там животных и электромеханических инструментов?
В передней м-р Норман останавливается и видит отражение полового акта на печальном сером лице перегоревшего старого семейного телевизора Норманов. Боюсь, он приказал долго жить, сообщил парень в комбинезоне шесть месяцев назад. Чтобы так использовать приправы, нужно любить друг друга, да? Любовь и доверие? Или ненависть и злорадство? Или тяжкое равнодушие? Что-то нужно. Эй, парень, поберегись – идет заведующий, и он без штанов.
М-р Норман. Наверх – в комнату сыновей. На двери плакат – композиция из зуба и когтя: Не входить. М-р Норман входит.
Кертис в своей поддельной медвежьей шкуре во сне улыбается во весь рот и говорит: «Разрыв ахиллесова сухожилия».
У Мэтью даже во сне угрюмый вид. Он как будто думает: спать – вот же тупое занятие.
Дети вдыхают и выдыхают. Они живые. Что-то неритмично попискивает в комнате. Так пищит электронный футбол. И баскетбол. Электронные войны тоже так пищат, и лазерные арбалеты. Спящие дети: пустые, открытые лица, ноль возбудителей. М-р Норман чувствует, что ему полагается что-то чувствовать. Что-то-там он, ну да, чувствует, вот оно – интересно, это прилив любви? Вот опять. Кажется, логично было бы чувствовать прилив любви, глядя на своих спящих детей, но как он ощущается, этот прилив? Его можно различить? Его часто путают с несварением? Тесты какие-нибудь бывают? Анализы? Можем мы как-то определиться? Прилив любви оставляет склизкие ошметки чувств на берегах души?
Бип-бип, бип.
М-р Норман идет в свою спальню, к своей привлекательной жене. Что пробивается сквозь жалюзи – не первые ли то лучи младой зари? Не Животворящее Светило всходит на востоке? Нет, это просто уличный фонарь. Металлические рамки прикроватных фотографий поблескивают, но сами снимки по-прежнему черны и неразличимы. М-р Норман не помнит, что в этих рамках. Вероятно – м-с Норман и мальчики щурятся на солнце и кривят рты, как бы улыбаясь.
М-р Норман присаживается на край матраса, а в действительности – патентованной комфорт-системы, микроскопические спиральки которой пересекаются и захлестывают друг друга, как главы романа.
М-с Норман переворачивается во сне. Она говорит: «Что?»
М-р Норман говорит: «То есть ты просто подумай».
М-с Норман говорит: «Ты здесь».
М-р Норман говорит: «Только честно».
М-с Норман говорит: «Прямо сейчас. Давай».
М-р Норман говорит: «Обещаешь?»
М-с Норман раньше здорово каталась на водных лыжах. Не то чтобы выделывала какие-то трюки, просто скользила по воде с такой легкостью, с такой грацией. Улыбаясь сквозь брызги.
Она не говорит ничего, но эдак гортанно стонет.
Ее голова покоится на тончайшем намеке на подушку, просто-таки на идее подушки, в сущности, на АнтиПодушке, затерявшейся в стандартной наволочке на тощем блине, не утомляющем шею, восемьдесят пять долларов плюс налоги. М-с Норман исповедует Осанку.
М-р Норман глядит в темный потолок. Он говорит: «Мне просто нужно знать».
М-с Норман говорит: «Да тут я, тут».
М-р Норман забирается под комфортеяло, но остается поверх невесомой несминаемой простыни и не может отыскать жену, и они егозятся и кувыркаются и мычат, матрас ненавязчиво приспосабливается и приноравливается к их браку. Это не ее грудь – это ее плечо, и вскоре она уже снова бормочет и посапывает во сне, поскрипывая при каждом вздохе патентованным позвоночным корсетом.
М-р Норман во тьме. Наступает замечательный день, замечательный уикэнд. Если что-то неладно, а я не говорю, что это так, но если что-то неладно, все наладится в этот уикэнд. Правда же?
М-р Норман говорит: «Лапушка».
Прикроватные фотографии похожи на маленькие перегоревшие телевизоры.
М-р Норман говорит: «Лапушка, со мной весело?»
Вопрос несложен, как и большинство глубоких вопросов. Находясь в сравнительно равных условиях – т. е. вода достаточно глубокая, чтобы акула могла искусно маневрировать, но достаточно мелкая, чтобы медведь мог стоять и орудовать с присущим ему проворством – кто победит в схватке между Медведем и Акулой?
