Текст книги "Схватка с кобрами"

Автор книги: Крэйг Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Тогда им придется нас выпустить, не так ли? Обменять на улики... или явиться за нами и схватить!

* * *

Сонипат. Последняя перед Дели короткая остановка экспресса из Джамму. Вагон слегка дернулся, только раз, и поезд остановился. Роз не дыша смотрела на Сару. У ног плотно набитая дорожная сумка. На столике между ними, будто фишки, две отдельные кучки пленок и кассет. Жаркий день в разгаре, громко гудит кондиционер. За окном яркий солнечный свет. Роз, прищурившись, смотрит вдаль, за платформы, в сторону запасных путей с ржавеющим подвижным составом, гоняющего по путям пустые вагоны паровоза. Повернула голову. Их платформа со стороны коридора.

Повернулась к Саре. У той под глазами темные круги, и без того бледная кожа стала похожей на пергамент. Вокруг вспухших губ выточенные временем или нервами крошечные морщинки.

– Итак? – выдавила из себя Роз.

Подавляя раздражение, Сара наконец кивнула.

– Да. Да, – повторила, злясь неизвестно на кого. Откинув волосы, взглянула на столик. Если бы это были фишки, можно было подумать, что она в выигрыше. – А-а, да... – тяжело вздохнула.

С усилием вспоминая: что скрывается за цифрами, которые она нацарапала на каждой катушке и кассете, Роз оставила себе одну пленку и две кассеты. Как к чему-то опасному или ядовитому, протянула к ним руку. На оставшемся у Сары выигрыше номера тщательно стерты. Смахнула пленку и кассеты в лежавшую на коленях, как портфель у школьницы, сумку. Такое чувство, будто, отрывая от дома, надолго отправляют в школу. При всем беспокойстве и недоверии к Саре она понимала, что впереди долгие часы полного одиночества.

– Значит... я заведу с ним разговор, – повторила Сара. – Поезд стоит всего пять минут... – Мимо купе по коридору протащили что-то тяжелое. Собрав в сумочку пленки и кассеты, Сара тщательно застегнула молнию. – Займу его, чтобы не хватились как можно дольше...

– Выходит, он не один!..

– Он главный. Остальные не в счет. Передам ему, что он хочет, а там... – Сузив глаза, продолжила: – Остальное зависит от тебя. Я больше ничего сделать не смогу. Подожди отхода поезда и бери такси. И делай, черт возьми, что хочешь! – закончила она.

– Хорошо. – Глупо, но не удержалась и спросила: – А с тобой все будет в порядке?

– Я, черт возьми, как-никак любовница, не так ли? Что со мной станется? – Роз вспомнила предавшую Шармара Сирину... и постаралась выбросить ее из головы. – Теряешь время. Иду к нашему приятелю... – Сара поднялась так стремительно, что, казалось, собирается броситься на Роз.

– Спасибо, – промолвила Роз.

– Не могла же я дать им убить тебя. Вот и весь ответ. Не могла позволить его людям... нет, не ему, а другим, даже Пракешу... – неохотно призналась она, снова стараясь избежать неприятных ассоциаций. – Знаешь, мне все это очень не нравится, но я не хочу, чтобы ты оставалась на моей совести! Вот так-то... – Помедлив, пробормотала: – Желаю удачи. – Открыла и с треском захлопнула за собой дверь.

Не в состоянии сдержать нервную дрожь, Роз прижала к груди туго набитую сумку. Ругая себя, глотала застилавшие глаза слезы. Хватит распускать сопли, подымайся... Солнце, казалось, проникает сквозь окно, сводя на нет работу кондиционера. Ее бросало то в жар, то в холод. За окном яркий день, за противоположной платформой на заросших сорняками путях ослепительно блестят рельсы. У мешков с почтой под палящим солнцем дремлет носильщик. Свистит, выпуская пар, невидимый паровоз...

Вскочив на ноги, неловко сложила столик. Повозившись с дверью, наконец открыла и пошатнулась от хлынувшего на нее ослепительного света. Рельсы позади поезда двоились и снова двоились, как будто одна пьяна. Попробовала правой ногой ступеньки – шатаются. Повиснув всем весом на двери, неловко спустилась на пути. Чисто, между рельсами лишь банка из-под кока-колы. На противоположной платформе редкие праздношатающиеся. Сквозь подошвы чувствуется острая щебенка. Доковыляв до края платформы, поднялась по пандусу наверх. Растерявшись еще больше, заторопилась, потому что имелось в виду, что она скроется, прежде чем поднимется паника. Подальше от глаз в дальний конец пригородной платформы. Тяжело опустилась на свободную скамейку. На нее уставился огромными глазами вцепившийся в грудь матери младенец. Сердце рвалось из груди, голова раскалывалась, как упавшая на землю дыня.

Властный свисток лишь еще больше ее напугал. Младенец снова прильнул к материнской груди. Словно прикованный к тележке, мимо прошествовал носильщик. По громкоговорителю объявление на хинди. Свисток смолк, и поезд тронулся.

Обернулась. Ослепительно яркие рельсы терялись вдали. Экспресс из Джамму, разворачиваясь, покидал Сонипат, направляясь к подернутому дымкой Дели. Роз нервно сглотнула. Ощущение одиночества, покинутости, будто в самом деле отстала от поезда. Дыша, как выброшенная на берег рыба, подняла голову к крыше платформы.

Что теперь ей надо делать? Что там говорила Сара?

Наконец...

...такси. Взять такси. Посмотрела вдоль платформы. На вокзале спокойно, за ним сонный город. На белом щите синий силуэт автомобиля. "ВЫХОД" – на английском и хинди. Такси...

* * *

От висящих на стене обеденного зала турбазы телефонов видна река Гилгит и изящные конструкции перекинутого через нее цепного моста. Вдали, где по склонам гор сползают облака, виден мост побольше, через реку Хунза. Пешие и автотуристы поедают свои завтраки... в другом углу шумная компания путешествующих автобусом японцев. Стук башмаков и скрип кроссовок по пластиковому полу. Здесь, на туристской базе, атмосфера нормальной жизни, покоя и подчеркиваемое открытостью долины Гилгита, видной в окно во всю стену шумного зала, обманчивое ощущение свободы. Касс, согнувшись над одним из длинных столов, продолжал деловито есть.

За рекой террасы рисовых полей, часть их – светло-зеленые созревшие посадки. Ряды абрикосовых деревьев с не опавшей кроной, словно спустившихся на тысячи футов в другой климат.

Разговор по телефону – дело рискованное. Связь открытая, через ручной коммутатор. Другой из Гилгита не получишь, если, конечно, не попросить военных соединить по закрытой линии с генеральным директором английской разведывательной службы... или попробовать позвонить из одного из новых шикарных гилгитских отелей – правда, внешность не совсем подходящая, да к тому же в таких местах, как правило, болтаются и военные, и местные власти, и полицейские. Но и здесь опасность, будто дыхание преследователей в молчащей трубке, ощущалась каждым нервом. Хайд посмотрел на часы. Час дня. Они уже видели летевшие в Гилгит вертолеты – большие военно-транспортные вертушки русского производства и "Пумы". Пара жужжащих как мухи "Алуэттов" барражировала над Каракорумской автострадой. Правда, армейские машины на шоссе пока не появлялись. Обстановка не совсем нормальная, но на военную операцию тоже не очень-то похоже – где-то посередине. Когда они добрались до города, вертолеты стояли на военном летном поле.

Телефонистка в который раз сообщила, что пытается его соединить.

В животе урчало. От еды, не от нервов, убеждал он себя, ощущая во рту привкус специй. "Лендровер" на площадке турбазы. Придумав что-то малоубедительное, взяли напрокат палатку. До вечера следует отметиться в центре регистрации иностранцев или передать документы для полицейской проверки. К тому времени их здесь не будет... еще пара часов жизнерадостных улыбок и туристской непосредственности. Купил все, что требуется... или потребуется, если состоится телефонный разговор...

...в телефоне раздались гудки, далекие и гулко нереальные, как в пустом доме. Только бы не проклятый автоответчик, молил он, ну давай же... В Лондоне, вернее, в Суррее, где в архитектурном великолепии эпохи Тюдоров по соседству с биржевыми дельцами обитал Шелли, восемь часов утра. В телефоне раздалось больше четырех-пяти посылок, требуемых для автоответчика.

Эдисон повела детей в школу, а Шелли уже в машине...

– Да? – Далекий нетерпеливый женский голос.

– Элисон! – закричал он, пряча голову под пластмассовый шлем переговорной кабины. – Ты меня слышишь, Элисон?

– Очень плохо, – услышал он. – Кто это? Я уже уходила с ребятами...

– Это Патрик... Патрик Лайд, – отчетливо отозвался он. Засекли, если телефонистке приказано слушать.

– Патрик!.. – Далекий, еле слышный голос на мгновение потрясенно прервался, потом издалека донесся вздох облегчения. – Ты жив? – Пока что жив. – Питер едет на службу. Дать тебе номер в машину? – Затем: – Господи, ужасно плохо слышно! – И, что еще хуже: – У Роз все в порядке?

Господи, надеюсь, очень надеюсь.

– Да. Прекрасно! Не давай мне никаких номеров. Только слушай. Потом передай ему. О'кей? Элисон... о'кей? Ты поняла?

После показавшегося бесконечным молчания:

– Да. Поняла.

Как все это, черт побери, нелепо... спутниковая связь, домашний телефон. Они с Кассом в другом измерении, играют в игры 1970-х, попав не в то десятилетие. Неудивительно, что он звонит Шелли по домашнему телефону. Кому охота помнить, как проводить операцию по вывозу агента?

– Теперь слушай. Ему позвонит Роз. Он должен с ней поговорить. Поняла?

– Да, скажу. Разве она не с тобой?

– Нет. – Лоб взмок. Под колпаком жарко, как под старомодной сушилкой для волос. – Он должен быть готов ее встретить. – Чуть было не добавил: "Не в Лондоне", но решил не говорить, где, когда и как. На этом конце время деформировалось и здесь все еще играют в старые игры. – Скажи, что это крайне...

– Что-то не так?

– Почти все. Передай ему... – Ему не требовалось угрожать Шелли, особенно через Элисон. Только тем, кого придется убеждать Шелли. – ...он обязан помочь. Если ему каким-либо образом помешают, я обращаюсь к Бхаратия – к индусам. Если его остановит кто угодно, Бхаратия получит все, что у нас есть, и я разделаюсь с Шармарами.

Если даже кто слушает, то об этом давно известно. Можно вполне ожидать, что он продаст эти штуки Мехте.

– Я записываю, Патрик: Шармары. Черт побери, вот это да! – восклицание домохозяйки, отчасти шокированной, отчасти приятно удивленной, при упоминании о супружеской измене живущего бок о бок соседа: вот уж не ожидала! – Так он... у тебя на крючке, Патрик?

Ни крепких выражений, ни назиданий. Ей бы быть генеральным директором, а не Шелли.

– Да. Скажи Питеру, что Роз будет знать где. – Снова машинально взглянул на часы. Ее самолет еще не взлетел, но вряд ли он подвергнет ее большей опасности. Нужно подсказать Шелли. – Это должно быть... – Долина снова потемнела: солнце скрылось за нависшими над Ракапоши тяжелыми снежными тучами. – ...максимум через двадцать четыре часа. Не позднее. Он должен это сделать, Эли...

Хотя бы во имя старой дружбы.

– Сделает, Патрик. – Она поняла. Ни ненужных волнений, ни раздражения, ни увиливаний от ответа. Никаких сомнений. Недаром она так нравилась старине Обри! – Сделает. Не позднее двадцати четырех часов. Желаю удачи...

– Надо уходить, Эли! – прервав пожелания, повесил трубку.

В зал вошли двое солдат, судя по нашивкам, хавилдар и наик. Медленно, методично, как будто изучая незнакомую и, возможно, вражескую территорию, окинули взглядом кучки обедающих. Внимательно осмотрели каждую группу, каждую пару, каждое отдельное лицо.

14
Первым классом

Он внушил Кассу, чтобы тот не пугался и не дергался. Заставил и себя держаться непринужденно, сохранять слегка растерянный вид забравшегося на головокружительную высоту, незнакомого с языком и обычаями туриста. Капрал и сержант стояли, подбоченясь, в дверях зала, как будто собираясь спародировать цирковой акробатический трюк. Затем, когда кто-то попытался пройти мимо них, они сразу же попросили одну из японок предъявить документы. Не сразу поняв, что от нее требуют, она в конце концов подчинилась. Проверка была поверхностной, но не без умысла. Видневшиеся за окном речная долина, деревья и карабкающиеся в горы террасы казались неуместными и очень далекими.

Заложив руки в карманы, Хайд медленно прошел по залу. Но и при этом голова хавилдара поворачивалась в его сторону. Означало ли это повышенный интерес? Да... тот толкнул локтем стоявшего рядом наика, и оба стали следить, как он рассеянно направляется к свободному столу с неубранной посудой. Его посудой, из которой он ел, прежде чем позвонить... Сидевший в двадцати футах Касс озадаченно глазел на него. Хайд свирепо глянул из-под полуопущенных век, и до Касса, кажется, дошло. Если они ищут вообще, то насторожатся при виде двух европейцев, путешествующих вместе. Но если ищут по-настоящему, то тогда их не надуешь. Должны быть приметы, даже фотографии... Затаил дыхание, увидев, что хавилдар полез в карман шинели... и в это же время под порывом ветра задребезжали оконные рамы, так что от всего этого вдруг стало очень неуютно. Достал... пачку сигарет. Закурил, не предложив наику. Хайд вздрогнул, но подавил невольную реакцию, переключив мысли на ближайшие часы и предстоящие день и ночь. Если они выберутся... новый порыв ветра, дребезжа стеклами, спутал мысли.

Хавиддар пускал дым, а наик направился к Кассу. В другом конце зала сидела небольшая группа пожилых американцев, но солдаты не проявляли к ним никакого интереса. Значит, имеют приметы. Хайд, потрогав за поясом пистолет, встал в стороне. Касс, вроде не замечая, намазывал маслом черствый хлеб. Хайд хорошо видел темные круга под глазами, мертвенную бледность лица; видел кровоподтеки на подбородке и на виске. Капрал встал рядом. Касс поднял безразличный взгляд. Хайд перебегал глазами от одного солдата к другому. Хавиддар время от времени бросал презрительные взгляды на японцев и американцев. Касс что-то тихо сказал капралу – видно, на урду, не разобрав, подумал Хайд. Касс выразительно повел плечами, капрал глянул в сторону старшего по званию, но лишь на миг. Согласно кивая, Касс посмотрел на часы, показывая время – в другое время, потом?

Капрал, кивнув, отошел. Касс облегченно откинулся на стуле. В глазах лихорадочный блеск. Зал залило ослепительным солнечным светом – из-за стремительно мчащихся облаков выглянуло солнце. За окном, догоняя друг друга, двигались полосы света и тени. Потом горы снова потемнели, яркие краски исчезли. Касс многозначительно посмотрел на Хайда. Наик, руки по-прежнему на бедрах, отошел чуть в сторону, привлеченный и в то же время необеспокоенный небритой, грязной, загорелой физиономией Хайда, его тощей фигурой. Еще один паршивый бродяга.

Касс встал и, незаметно кивнув в сторону двери, не спеша, но и не задерживаясь, вышел из зала. Привлеченный смехом американцев и громким визгливым голосом дамы из бюро путешествий – та с апломбом подвергала разносу качество пищи в гилгитских отелях, – капрал следом за сержантом направился в их сторону. Исламских солдат скорее рассердил непристойно громкий женский голос, чем пренебрежительные отзывы о Гилгите. Они приблизились к столикам, вокруг которых собрались американцы... "Вид потрясающий, не правда ли, но дорога! И они называют ее автострадой... – в голосе подчеркнутая развязность знатока. – Но чтобы увидеть все это, приходится мириться... Чем можем помочь?" Последняя фраза исходила от гида, или агента турбюро, или кем там еще была седеющая блондинка с выбивавшимися из-под войлочной шляпы волосами. Хайд тихо поднялся из-за стола и, не привлекая внимания, направился к двери. "Документы? Какие документы?" – раздался раздраженный голос. Хайд вышел из зала.

Касс болтался в вестибюле около группы европейцев, высыпавших из стоящего у дверей базы автобуса. Беспорядочно разбросанные по всему вестибюлю вещи и суматошные голоса французских туристов. Касс вцепился в руку Хайда дрожащими от еще не спавшего напряжения пальцами. Похоже, маленький инцидент показался ему марафоном.

– Что ты ему сказал?

– Что мои бумаги на регистрации. Я жду получения рыболовной лицензии. Заплатил кое-кому, чтобы за меня постояли в очереди в управлении рыболовства... он сказал, что глупо отдавать документы в чужие руки.

– Хорошо, давай убираться отсюда – до того, как они закончат с янки.

Хайд силой вывел его на поднявший тучи песка ветер. Касс задрожал от холода. На летное поле к беспорядочно разбросанным вертолетам круто опускался военно-транспортный самолет. Из одной из больших русских транспортных "вертушек" выбирались крошечные фигурки солдат; словно муравьи, подумал Хайд. Он посмотрел на северо-восток, в сторону гор. Туда, приятель... там твое место. Не доходя до стоянки, Касс, привлекая внимание Хайда, ухватился за руку.

– Куда едем? – потребовал он, будто Хайд собирался его обмануть; это от бессилия. В глазах снова лихорадочный блеск. – Куда, твою мать, мы едем? – повторил он, махая руками на тесно окружившие горы, несущиеся бесконечной чередой рваные облака, посадочное поле, разбросанные по долине извивающегося тонкой змеей Гилгита деревья и строения. – Какого черта ты там делал, усадив меня, словно свою дряхлую бабку?

Выплескивая накопившееся напряжение, Касс перешел на крик, угрожающе надвигаясь на Хайда.

Хайд повел плечами.

– Тебе не понравится...

Оглянулся на дверь турбазы. На крыше полоскался вымпел. На фоне гор здания казались маленькими, в страхе прижавшимися друг к другу... сколько же здесь, черт возьми, гор!

– Почему?

– Потому что мне самому не нравится! – выпалил Хайд, словно его обвиняли в собственной беспомощности. Взявшись за ручку дверцы, обернулся к Кассу. Под взглядом Хайда, тяжелым, потухшим, злость того улетучилась. – Смотри туда, – махнул рукой. – Они здесь не для того, чтобы играть в долбаное поло, Фил! Им нужны мы – только мы. Шармар все уже устроил. В Пакистане больше не безопасно. – Он-то знал об этом уже давно, потому-то они в Гилгите, на пути в... Не надо ему говорить, пока не надо. – Нам придется... выбираться пешком. Ножками.

На Касса словно дунуло ветром. Он заколыхался, как белье на веревке.

– Я не могу, – наконец вздохнул он.

Прислонившись к "лендроверу", зачарованно и методично – так движется каретка пишущей машинки – забегал остекленевшими глазами по тянущимся к северу и западу горам.

– Поехали, – сказал Хайд, подталкивая к пассажирской дверце автомобиля. – Пешком не всю дорогу... но давай-ка сейчас, пока...

Поздно.

В дверях отеля появились хавилдар и его капрал. Стеклянная дверь скользнула на место, отражая их фигуры. И горы. Моментально обратили внимание на "лендровер" и стоящих рядом двух европейцев. Касс их не видел... потом повернулся и в безумном страхе посмотрел на Хайда.

– Давай садись, – приказал Хайд.

Один из них крикнул на урду, потом на английском. Пока что просто привлекая внимание, почти вежливо. Потом, когда Хайд, захлопнув дверцу за Кассом, будто не замечая, обошел машину и стал залезать на место водителя, более повелительно. Последовала команда. Солдаты заторопились, не то чтобы побежали, но ускорили шаг и, расстегивая на ходу грозно развевающиеся шинели, полезли за пистолетами.

Транспортный самолет приземлился и стал выруливать по полю. В выглянувшем на минуту солнце вращающийся ротор одного из вертолетов казался ослепительным сияющим щитом. Река, мелькнув, снова потускнела, стала холодной, враждебной. Хайд запустил мотор. Наик достал пистолет, но стрелять, видно, не решался. Сержант тоже, кажется, смутился – не перестарались ли. Хайд выжал сцепление. Лицо хавилдара с удивленно поднятыми усами прильнуло к окошку Касса, но машина, визжа шинами, рванула со стоянки и, подпрыгнув, выскочила на дорогу. В зеркальце ошеломленные лица замерших на месте солдат. Потом сержант, пошарив за пазухой, достал какую-то вещицу и приложил к щеке. Хайд круто вывернул "лендровер", чуть не столкнувшись с тележкой, доверху заваленной овощами и незнакомыми, похожими на крошечные легкие, сушеными фруктами. Солдаты, очевидно, вызывавшие подмогу, исчезли из виду. Но второй раз такие, как они с Кассом, путешествующие без бумаг, их уже не обманут. Касс с бледным осунувшимся лицом откинулся на сиденье. Они ехали параллельно посадочной полосе.

Между зеленовато-коричневыми военно-транспортными махинами, словно яркие конфетки, две-три частные или туристские авиетки.

Преобладают русские и французские вертолеты. Два недавно приземлившихся грузовых "Геркулеса". Дорога свернула на протянувшуюся через весь Гилгит Синема-Базар и летное поле. "Геркулесы" и солдаты, выходящие цепочкой из грузового люка на вновь украдкой выглянувшее солнце, исчезли из виду. Шармары использовали свои возможности. У них на содержании достаточно пакистанских генералов, чтобы то, что они задумали, исполнилось. А задумали они убрать их с Кассом.

Лавируя между свободно бродящими животными, едущими тележками, броско раскрашенными автобусами, военными грузовиками и джипами, "лендровер" мчался по бесконечному коридору из лавок и лотков. На людной площади Хайд круто свернул направо, потом налево, пробиваясь сквозь толпы пешеходов, хлынувших на Читрал-роуд, будто спешащих стать свидетелями предстоящей погони. Касс в ужасе смотрел вперед, как будто перед ним разверзлась земля. Не выдержит, не выдержит, вертелось в голове Хайда.

Восстановленная мечеть, поредевшая толпа, впереди открытая дорога, нависшие горы. Стадион для игры в поло почти полон. Волнение и рев болельщиков, словно непрерывно разбивающийся о скалы морской прибой. Потом пыльный город как-то сразу уступил место унылым, заброшенным, шатающимся под ветром палаткам, развалюхам из жестянок из-под бензина и мазанкам афганских беженцев. Большеглазые ребятишки, один без левой ноги, несколько тощих псов, потерянно глядящие мужчины, терпеливо несущие свое бремя женщины. Унылое зрелище нищеты и запустения. На всем словно многолетний слой пыли. Видневшийся в зеркальце минарет постепенно пропал. Позади пустая дорога.

Впереди тоже. Автобусы уже высадили болельщиков поло. В кои-то веки пришли по расписанию. Параллельно дороге несет густую, как застывшая грязь, воду река.

– Не могу, Хайд. Не могу! – прервал молчание Касс.

Казалось, неудовлетворен собой, но в то же время ищет виноватых; будто его ввели в заблуждение, обманули. Словно бы рассчитывал на награду, ожидал получить что-то почти за так... Однако в чем его винить? Два или три сломанных ребра, силы на исходе. Не выдюжит. Хайд здесь бывал, знает.

Хайд сбавил скорость, зеркальце запылилось. Сжал безвольно лежавшую на колене кисть Касса.

– Другого выхода нет, Фил, – терпеливо, как можно мягче, уговаривал он. Круто вывернул баранку, объезжая кучу валунов на краю дороги, и снова положил ладонь на руку Касса. – Поверь мне.

– Где же тогда долбаный Шелли? – как ребенок, всхлипнул Касс.

– Будет на месте. Условлено... Я говорил с его женой, она обещала передать! Роз знает, где мы должны быть к завтрашнему дню. Я взял Шелли за яйца, ему придется показать, на что способен.

– Как... где? – громко всхлипывая, спросил Касс.

– В Афганистане, – помолчав, спокойно произнес Хайд.

Касс, блеснув пустыми глазами, повернулся к нему безжизненным лицом.

– Где?

– По ту сторону границы. Туда они не смогут. – Или не станут. – Мы должны выбраться. Знаешь, от того места, где нам придется бросить "лендровер", всего десять-двенадцать миль, не больше. Осилим. Вверх по долине Ишкумана дорога доходит до Чиллинджи... по крайней мере, проходима для такой машины, как наша. Оттуда пешком по тропе. Справимся...

– Я просто не смогу, – не дослушав, окончательно отрубил Касс.

* * *

Это было одно из многочисленных владений семейства Шармаров в Дели и его окрестностях, но она всегда предпочитала останавливаться здесь. Дом не ее, но больше никто здесь не жил. Роскошное просторное бунгало в привилегированном анклаве Чанакьяпури, выходившее окнами на лесистый горный кряж, зеленый островок в окружении бетонных дюн города. Достаточно уединенное, чтобы крики павлинов не заглушались шумом машин на Сардар-Патель-марге. Здесь всегда дул прохладный ветерок. Иногда в окнах гостиной или малой столовой промелькнет ярким оперением птица или скользнет массивный силуэт самца голубой антилопы. Кажущаяся отдаленность от города, близость дикой природы, обнаженные тела ее и В.К., сидящих после случки у окна, прихлебывая шампанское... теперь эти видения вызывали у нее отвращение.

И Пракеш... застывший у белеющего в сумерках окна гостиной, рассеянно глядя на холмистую гряду. Еще ее пугали воспоминания о минувшем дне.

Стараясь не издать ни звука, Сара судорожно сглотнула. Шороха кондиционера почти не слышно, как будто они погрузились в молчание; все ее эмоции исчерпались в течение долгого дня, проведенного в ожидании, когда явится В.К. – а скорее, Пракеш – и начнет допрашивать относительно Роз... проклятая Роз! Ее великодушный жест, способствовавший побегу с поезда, теперь казался не только бесполезным – просто-напросто невероятной романтической глупостью. Пракеш по-прежнему стоял у окна, садившееся солнце ореолом очерчивало его фигуру и играло на стекле стакана и бутылки в его руках. Ей показалось, что за окном мелькнул выискивающий добычу орел или крупный коршун. Все виденное выводило из равновесия, наталкивало на мысли о самообмане, даром растраченной жизни. Она весь день просидела у окна, бездумно глядя на холмы, и место это опротивело ей, как оставшийся во рту привкус выпитого против желания спиртного.

Пракеш обернулся. Она постаралась казаться спокойной.

– Почему ты не явилась к нам на службу? – вкрадчиво спросил он.

– Было из-за чего? – ответила она. – В.К. в Калькутте. Выборные дела я не выношу. Извини.

Даже на темном лице видно, как блеснули глаза. Холмы позади него исчезли, и в дымном золотистом закате видны одни административные здания и многоэтажные дома.

– Должна была прийти и доложить мне! – отрезал он. – Ты отвечала за эту проклятую бабу! – Она почувствовала, как быстро бегут мысли. Он в комнате всего несколько минут, успел налить себе, торопливо, рассерженно, расплескав виски на кружевную салфетку. Рванулся к окну и застыл, восстанавливая дыхание перед разговором. Всего несколько минут. Ей мысленно хотелось спрятаться от него; или снова превратить в случайного робкого гостя... В того Пракеша, который когда-то служил лишь тенью брата. – Это ты дала ей удрать! Я тебе звонил – сюда, но, видите ли, она очень устала! – Он со злобой шагнул к ней, готовый плеснуть из стакана ей в лицо. Сара отшатнулась. Если уж он подозревает... Помолчав, яростно крикнул: – Где она, черт побери?

– Откуда я знаю? Пракеш, я же попросила прощения. Раздобыла пленки, кассеты. Больше в ее багаже ничего не нашла. Уверяю, что искала на совесть. Разве так важно, где она?

Пракеш Шармар был в нерешительности, по всей видимости, растерян, как будто не все от него зависело. Значит, не поймали тех двоих – любовника Сирины и любовника Роз, поняла она. Они, как и Роз, все еще на свободе. По какой-то причине Шармар страшился этой затянувшейся свободы. Неужели они так опасны?

– Может оказаться, что очень важно. Да, часть поручения ты выполнила неплохо, Сара. Но ты должна была следить за этой бабой, пока она не сойдет с поезда в Дели. Мы были готовы... – Остановившись на полуслове, отвернулся. – Мы бы о ней позаботились, – закончил он скороговоркой.

– Да она ничего собой не представляет. Какой от нее вред, право?

Пракеш повернулся к ней.

– На вокзале ты взяла и ушла от наших людей... почему?

– Устала! Думаешь, зная, чего вы от меня требуете, я спала в поезде?

Откинула с лица волосы. Один заработанный в Сринагаре синяк все еще болел.

– Я не мог сюда приехать, – проворчал он. – Только что выбрался. Не было времени сосредоточиться на поисках этой бабы. Понимаешь, сколько проблем возникло из-за твоей небрежности? Понимаешь?

Еще два коротких, стремительных, опасных шага в ее сторону; она снова отпрянула в угол дивана. Изысканность обстановки, как и ее собственная элегантность, казалось, утратили значение. Если даже Пракеш...

– Извини, – с насмешливым вызовом ответила она. – Твои люди не лучше. Даже не видели, как она сходила с поезда.

– Им уже дали понять, что к чему, – заявил он. – Но время упущено и поисками занимались идиоты! – взорвался он, словно мельницами, махая руками. – Куда она могла податься? – потребовал он. – Говорила что-нибудь? Есть у нее друзья, помощники, здесь, в Дели? За британским Верховным комиссариатом следят, разные конторы, которыми пользуются их шпионы, под наблюдением. Кого она собиралась повидать в Дели?

Ощущение такое, что он грубо трясет ее за плечи.

Сара покачала головой. Странно, он считает, что Роз бежала из Сринагара, а не из Индии. Видно, сказывается бюрократический образ мышления. Считает, что она обязательно будет искать помощи здесь, проходить по каналам?.. Может быть, из-за того, что Хайд все еще на воле. Обе пока еще в Индии, и он исходит из того, что в ней они останутся. Что предпримет Роз? Оставит Хайда одного? Нет, этого она не сделает... выходит, она все еще должна быть в Дели, пытаясь найти помощь.

– Не знаю. Если ее любовник шпион, то и она подастся к другим шпионам – верно?

– Не знаю.

В сумочке у Роз не было никаких билетов, во всяком случае, Сара их не видела. Много денег, туристских чеков, кредитные карточки – но ничего такого, что подсказало бы план побега.

– Давай думай! – взревел Пракеш.

– Не могу! – крикнула она в ответ. – У меня никакого представления, что она собиралась делать... что у нее на уме. Я же ее совершенно не знаю!

В глазах Пракеша затаенное, скрываемое подозрение. Больше не делал к ней никаких движений. Был в полной нерешительности. Не мог вообразить Роз, она не подходила ни под одну из известных ему моделей. Вернулся к темневшему окну. Холмы горбились невыразительной грудой, вверху еще порхали запоздалые пичужки. Сияние городских огней затмило закат.

Сара испуганно вздрогнула, услыхав осторожный стук в дверь гостиной. Пракеш резко обернулся.

– Да? – крикнул он.

В дверь чуть ли не ворвался возбужденный шофер.

– Сэр...

– Что там, Менон? В чем дело? – поспешил навстречу Пракеш, будто собираясь то ли обнять, то ли ударить.

– Сэр... аэропорт имени Индиры Ганди... сэр!

Пракеш машинально с торжествующим видом повернулся к Саре.

– Что? – взвизгнул он по-собачьи.

– Пришло сообщение, сэр... женщину опознали...

– Какой рейс?

На мгновение Сара была сильно раздосадована – точнее, разочарована. Роз бросала... нет. Она удирала, и при ней пленка, кассеты, улики. Возвращалась, увозя с собой выкуп.

– Она в комнате отдыха пассажиров первого класса "Эр Франс", сэр.

– Когда вылетает...

– Через пятнадцать минут, сэр!

– Что?.. Почему они не?..

– Опознали всего несколько минут назад, сэр. Так мне сказали.

– Свяжи меня со службой безопасности аэропорта... нет! Дай человека Рао в партийном центре. Скорее, Менон, скорее!