Текст книги "Дикое правосудие"

Автор книги: Крэйг Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Еда была доставлена на борт?

– Думаю, да.

– Стюарды, бригада обслуживания?

– Видела только одного... хотя нет, там было двое: мужчина и женщина. Сейчас они внутри, и я их не вижу... Подождите-ка!

Ее возбуждение встряхнуло обоих мужчин. Затем она зашептала еще тише, и Лок склонился к Воронцову, пытаясь расслышать ее слова.

– В ангар только что въехал автомобиль, из него вышли двое мужчин... Они поднимаются на борт. Пластиковые кейсы, карты, должно быть, это командир и второй пилот!

– Отлично. Держись на связи. Дмитрий, оставайся на прежнем месте, пока не увидишь что-нибудь определенное. Любин, немедленно возвращайся!

Воронцов торжествующе посмотрел на Лока.

– Они должны приехать, дружище, теперь уже точно! – он засмеялся и сразу же зашелся в приступе мучительного кашля. – Тургенев сам дает нам веревку, на которой мы его повесим! – почти беззвучно просипел он.

Услышав рев мощного двигателя, Лок с безумным видом огляделся по сторонам. Один из снегоуборочных комбайнов ожил и двинулся к взлетной полосе.

– Мы можем взять ученых внутри ангара? – спросил он.

– Все зависит от того, где будет заправляться самолет.

– В ангаре или... – Лок видел, как второй комбайн выехал на взлетную полосу. Снег уже летел огромной волной в сторону от первой машины. – Или на взлетной полосе. На открытом месте всегда безопаснее. Как нам быть, Воронцов?

– Алексей, я вижу два автомобиля, – сообщил Дмитрий. – «Мерседес» и что-то похожее на микроавтобус с затемненными окнами. Автомобиль Тургенева?

– Продолжай наблюдать, – выдохнул Воронцов.

– Майор, в ангар только что въехал бронетранспортер, – услышали они срывающийся голос Марфы. – Из него выходят вооруженные люди – восемь... десять человек! Расходятся цепью...

– Вот дерьмо! – яростно пробормотал Лок. – Ну и что теперь делать?

* * *

– Да, Бакунин. Мы направляемся прямо в ангар. Где вы находитесь?

– В полумиле от аэропорта.

– Наши друзья – где они?

– Мы временно потеряли их. Я отдал все нужные распоряжения, расставил людей. Они где-то прячутся. Осталось совсем недолго...

– Паньшин?

– Мертв.

– Что они могли узнать от него?

– Ничего, что могло бы им пригодиться. Да он в любом случае не стал бы болтать. Он знал, что мы окружили клуб, и слишком дрожал за свою шкуру.

– Очень хорошо, – Тургенев почесал кончик носа. Мысль о том, что Лок продолжает оставаться на свободе, раздражала, но не удручала его. – Проверьте всю систему безопасности и доложите мне по окончании. Мы не запустим двигатели, пока не получим ваше «добро» на вылет.

Он улыбнулся Хамиду, сидевшему рядом с ним, и положил трубку.

* * *

– Теперь ангар вне досягаемости, Воронцов, разве вы не понимаете? Ваша блестящая идея не сработает!

Они стояли возле автомобиля на пронизывающем ветру. Мимо проносились редкие снежинки, но метель почти улеглась, хотя низкие облака по-прежнему угрожающе нависали над летным полем. Снегоуборочные комбайны уже отъехали на несколько сот ярдов по расчищенной взлетной полосе. Любин стоял с другой стороны автомобиля, сгорбившись и засунув руки в карманы, словно ребенок, забытый во время ссоры родителей. Из-за угла ангара появился Дмитрий, бегущий с деловитой торопливостью большого краба.

– Дайте мне подумать, Лок, – проворчал Воронцов сквозь сжатые зубы. – Дайте мне подумать.

– Ну что, Алексей? – выпалил Дмитрий, остановившись рядом с ними с раскрасневшимся от бега лицом.

Воронцов повернулся к нему.

– Помолчи немного, – резко бросил он.

Он понимал, что допустил ошибку, которая может стать фатальной. Потопав ногами, он отошел от автомобиля и поднес портативную рацию к губам.

– Марфа? – прошептал он.

– Я на месте. Все люди ГРУ вышли из ангара, но теперь вы не сможете попасть внутрь.

Воронцов досадливо поморщился.

– Здесь стоит машина-заправщик и один из тягачей для буксировки самолетов. Да, и пожарная машина.

– А пилоты?

– Они уже внутри.

– Что-нибудь еще видишь?

– Нет, пока ничего.

– Будь осторожнее и доложи, когда приедет Тургенев со своими пассажирами.

Воронцов повернулся и взглянул на троих своих спутников, увлекшихся спором. Лок отмахивался от какого-то предложения Дмитрия. Бесплодный гнев лишь утомлял его, как и все остальное. Тургенев был рядом, наглый и сияющий в своем «мерседесе», всевластный повелитель в границах края, готовый вывести своих ручных ученых к трапу самолета и спровадить их в Иран, Пакистан или даже в Ирак – тому, с кем заключен контракт. А по возвращении его самолет доставит новый груз героина. А он, Джон Лок, стоит перед автомобилем и топает ногами, словно отвергнутая любовница!

Голос Марфы вмешался в его самоуничижительные раздумья.

– «Мерседес» уже здесь, за ним едет микроавтобус. Это они?

– Да! Где они остановились?

– Снаружи. Ждут. Сейчас самолет буксируют из ангара. Вокруг топливозаправщика собрались какие-то люди. Пожарная бригада стоит по стойке «смирно».

Все было так чертовски просто для Тургенева! Он и в самом деле был неуязвим – лишь в нескольких сотнях ярдов от них, но в полной безопасности.

– Самолет выехал из ангара и остановился, – сообщила Марфа. – Заправщик подъехал сбоку.

Сколько времени нужно, чтобы заправить «лиар-джет»? Боже мой, на этом самолете они могли бы улететь за три тысячи миль или даже больше! Настоящий подарок богов...

– Кажется, заправка началась, – услышал он голос Марфы.

– Не высовывайся, – предупредил Воронцов.

– Тургенев... это он! – прошептала она. – Он наблюдает за заправкой. Рядом с ним стоит маленький смуглый мужчина, и какие-то люди выходят из микроавтобуса. Четверо... нет, шестеро. Одну минуту, я попытаюсь занять более удобную позицию для наблюдения.

Воронцов ждал в яростном, но бессильном нетерпении. События как будто развивались за толстой стеной из пуленепробиваемого стекла. Все происходило без его участия.

– Так-то лучше! – она тяжело дышала. – Сейчас я рядом с дверью ангара, внутри никого не осталось. С того места, где я стою, вижу восемь человек в военной форме. Шесть пассажиров автобуса поднимаются на борт... Что мы собираемся делать, Алексей? Тургенев, он... – Марфа помедлила. – Он и смуглый парень тоже поднимаются на борт!

Тургенев не мог, просто не мог лететь в Тегеран собственной персоной! Для любого сколь угодно важного дела ему стоило лишь направить своего представителя. Но сейчас он поднимался на борт, и все они были вместе – в точности так, как и надеялся Воронцов. Но кроме них рядом было восемь вооруженных охранников и еще человек пятьдесят в пределах голосовой досягаемости.

Лок подошел ближе, подергиваясь от нетерпения.

– Что происходит?

Затем он услышал голос в трубке: «Да, теперь они все поднялись на борт...»

– Что? – глаза Лока вспыхнули. – Они улетают, а мы топчемся здесь?

Он вытащил из кармана пистолет Макарова и с лязгом вставил новую обойму.

– Можешь поцеловать меня в задницу, Воронцов! Если ты ничего не хочешь делать, я справлюсь и сам!

– Вы идете? – услышали они голос Марфы.

– Я иду, леди, иду! А ваш босс, похоже, в последний момент передумал, – добавил Лок с презрительной ухмылкой.

– Подождите! – крикнул Воронцов.

– Чего ждать, приятель? Пока не замерзнем?

– Турбины самолета включены, они разогревают их, – сообщила Марфа. – Люди из ГРУ разбегаются вокруг, как мыши!

Затем она как будто догадалась о разногласиях, возникших на другом конце линии связи.

– Что мы собираемся делать, Алексей?

– Мы идем, – отрезал Воронцов. – Все четверо. Жди через две минуты!

Он схватил Лака за руку и потащил к Дмитрию и Любину.

– Выходим к ангару. Пошли, у нас мало времени! – он продолжал удерживать Лока за рукав, словно пытаясь помешать американцу совершить какой-нибудь непоправимый поступок, например: вырваться и убежать или выстрелить в воздух из пистолета. – Нужно попробовать остановить самолет!

– Как? С диспетчерской башни?

Лок покачал головой. Они побежали через снежные заносы между складскими помещениями с надписями по-русски и по-английски. Бронетранспортер проехал в сотне ярдов впереди между ангарами, не обратив на них ни малейшего внимания.

– Похоже, у нас нет другого пути, кроме лобовой атаки, – почти беззвучно выдохнул Лок.

Они миновали первый ангар в длинном ряду. Облака, казалось, немного посветлели, хотя оставались низкими и плотными. Снегопад совсем прекратился.

– Самолет выезжает на рулевую дорожку, – голос Марфы дрожал от возбуждения, затем в нем зазвучало разочарование: – Алексей, Дмитрий, скорее же!

Лок пригнулся возле угла ангара и предостерегающе махнул остальным. Кто-то схватил его за руку, чтобы не потерять равновесия. Затем Лок выглянул из-за угла. Бронетранспортер, с виду совершенно пустой, стоял ярдах в пятидесяти от них. Лок видел «мерседес» Тургенева, пустой микроавтобус... и «лиар-джет», грациозно скользивший между двумя соседними ангарами.

Где же Тургенев? Самолет находился вне досягаемости, но...

– Где Тургенев? – отрывисто бросил Лок в микрофон портативной рации Воронцова.

– По-прежнему на борту.

– О Боже! – простонал он, глядя на светлеющее небо.

«Лиар-джет» начал отъезжать от ангара, постепенно увеличивая скорость. Самодвижущийся пассажирский трап услужливо сопровождал его сбоку. Заправщик отъехал в сторону, попыхивая серыми клубами выхлопных газов. Бронетранспортер, микроавтобус, «мерседес»... Водитель стоит рядом с автомобилем. Закуривает сигарету...

Разбросанные кусочки головоломки. Лок никак не мог сложить их воедино. «Мерседес», отдыхающий водитель, самолет, Тургенев, самолет, «мерседес», покуривающий водитель, явно ждущий кого-то... Кого он ждет?

– Автомобиль! Бог ты мой, мы можем воспользоваться его автомобилем! Смотрите – водитель ждет, чтобы забрать его. Он никуда не летит! Он выйдет перед самым вылетом, должен выйти...

Лок побежал вдоль стены ангара. Гофрированные выступы мелькали, сливаясь в одну сплошную полосу. Водитель стоял спиной к нему. Лок слышал смех – должно быть, солдаты, которые находились вне поля зрения. Он слышал свист своего дыхания, стук сердца, звон крови в ушах. Он не знал, следуют ли за ним все остальные. Сейчас он мог видеть только самолет, плавно двигавшийся на фоне серого неба, похожий на огромного голубя с эмблемой «Грейнджер – Тургенев» на борту. У него так пересохло в горле, что он не мог сделать глотательное движение. Все происходило словно в насмешку над ним. «Грейнджер – Тургенев»...

Ярость, отчаяние, безнадежность – он все вложил в удар, нанесенный стволом «Макарова» в изумленное лицо водителя, наполовину повернутое к нему. Лок еще смотрел на тело, когда чьи-то руки схватили его и втолкнули в обитый кожей салон автомобиля. Кто-то, постанывая от боли, тяжело рухнул на сиденье рядом с ним, третий уселся за руль. Дмитрий – первый, кого ему удалось узнать, – захлопнул дверцу со стороны переднего пассажирского сиденья. В следующую секунду Марфа тоже влетела в салон и придавила Воронцова, у которого вырвался болезненный, вскрик. Лицо майора приобрело пепельно-бледный оттенок. В машине было жарко от их безумного возбуждения.

– Поезжай помедленнее, – прохрипел Воронцов, корчась от боли и хватаясь за грудь.

Любин повернул руль. Включенный двигатель тихо заурчал, и «мерседес» неторопливо покатился по заснеженному бетону. Лок оглянулся через плечо. Тело водителя, лежавшее в снегу между двумя ангарами, было хорошо различимо даже издалека.

Они миновали группу военных, собравшихся вокруг грязно-серого армейского грузовика. Те пили кофе или водку, не обращая ни малейшего внимания на проезжавший мимо автомобиль. Любин свернул на рулевую дорожку и пристроился за самодвижущимся трапом, сопровождавшим «лиар-джет». Тургенев собирался выйти перед самым взлетом, поэтому его личный «мерседес» должен стоять наготове.

Самолет доехал до конца рулевой дорожки и начал поворачивать на взлетную полосу. Пассажирская дверь, по обе стороны от которой располагались два небольших салона, открылась темным провалом в пустоту. Лок задержал дыхание.

– Медленнее, – настаивал Воронцов, скрипя зубами от боли.

Пассажирский трап ехал в двадцати ярдах перед «мерседесом». «Лиар-джет» закончил разворот: теперь его нос указывал на дальний конец взлетной полосы. Лок услышал собственный шипящий вдох, когда в проеме двери появилась высокая фигура в меховой шапке и темном пальто хорошего покроя. Тургенев. Имя наполнило рот Лока слюной, словно в предвкушении деликатесного блюда.

Здание терминала отсюда казалось сплошной стеной из тусклого стекла, на фоне которой выделялись темные силуэты одного из бронетранспортеров и самоходного орудия. Пассажирский трап остановился, и гидравлические поршни выдвинули верхнюю ступеньку вровень с открытой дверью. Казалось, все замедлилось и стало более отдаленным, хотя, возможно, этот эффект был вызван затемненными стеклами «мерседеса». Воронцов с беспокойством наблюдал за Локом. «Мерседес» остановился у подножия трапа.

– Пойду только я, – предупредил Лок. – Когда он спустится до половины трапа. Не раньше, не...

– Не убивай его, Лок!

Лок не ответил, положив руку на дверную ручку. Они молча, напряженно наблюдали за американцем, словно зрительская аудитория перед кульминационным моментом драмы. Тургенев помахал рукой кому-то в переднем салоне, затем ступил на короткий лестничный пролет.

– Смотрите! – выдохнула Марфа, указывая в сторону ангаров. – Они нашли водителя!

Люди в форме собрались между двумя ангарами. Их маленькие фигурки на расстоянии казались муравьями, окружившими дохлую муху. К ним подъезжал горбатый «уазик». Лок повернулся к трапу и, к своему ужасу, увидел, что Тургенев медлит на вершине трапа, держась одной рукой в перчатке за металлический поручень. Русский не был встревожен – просто с любопытством вглядывался в происходящее у ангаров, прищурив глаза. Знакомый автомобиль, стоявший внизу, действовал успокаивающе.

Иранец наверняка вооружен, а вот Тургенев...

...Сейчас!

Лок распахнул дверцу, выскочил наружу, заскользил по льду на пути к трапу. Ухватившись за поручень и подняв голову, он сразу же понял, что Тургенев узнал его. Русский быстро повернулся, собираясь исчезнуть в салоне. Ботинки Лока прогрохотали по металлическим ступеням. Однако Тургенев оказался проворнее: ему понадобилась лишь доля секунды, чтобы оправиться от потрясения и перейти к действию.

Топот других шагов по скользким обледеневшим ступеням. Тургенев, поворачивающийся в дверях, его рука, нырнувшая за отворот пальто... Расстояние было слишком велико, времени не хватало. Лок казался самому себе старым, немощным, неповоротливым...

Но это ощущение моментально исчезло, когда он уловил запах кашемирового пальто Тургенева, его лосьона после бритья. Лок уже не бежал, а летел. Столкновение... Лок врезался в металлическую дверь и едва не потерял сознание. Голова раскалывалась от боли. Его руки тянулись к Тургеневу, но тот увернулся с изяществом матадора и исчез за занавеской, закрывавшей проход в передний пассажирский салон. Лок приложил руку ко лбу. Его перчатка намокла от крови. Любин, затем Дмитрий возникли в дверном проеме, за ними виднелась голова Марфы.

Лок молча указал вперед, затем, пошатываясь, отдернул занавеску. Он увидел Тургенева в другом конце маленького салона, у дверей кабины пилотов. Тот даже повернулся, чтобы посмотреть на преследователей, – встревоженный, застигнутый врасплох и все же странно равнодушный.

Иранец вскочил с кресла и свирепо уставился на непрошеных гостей. Вооружен, в жестко вытянутой руке – пистолет. Ни секунды промедления, настоящий профессионализм.

Лок выстрелил дважды. Кровь из простреленной головы иранца забрызгала потолок и стену салона. Левая рука Лока чуть не вывернулась из сустава от удара единственной пули, выпущенной Хамидом. Лок покачнулся и тяжело опустился на ручку ближайшего кресла. Искаженное ужасом лицо мужчины средних лет смотрело на него из-за очков с толстыми стеклами.

– Остановите его! – простонал Лок.

Дверь в кабину пилотов уже закрывалась за Тургеневым. Страшный сон стремительно становился явью. Тургенев не позволял взять себя в заложники, не позволял захватить самолет...

– Боже, остановите его! – прорычал Лок.

Дмитрий бросился к двери. Он ухватился за ручку, когда Лок услышал первый выстрел. Дмитрий рывком распахнул дверь. Второй выстрел эхом отдался в салоне. Кто-то захныкал от страха. Через открытую дверь Лок мог видеть Тургенева, стоявшего между креслами двух пилотов, в каждом из которых скорчилось неподвижное, безжизненное тело. Тургенев застрелил командира и второго пилота. Теперь они никуда не могли улететь.

Тургенев бесстрастно отвернулся и выключил двигатели. Дмитрий, разъяренный этим движением, ударил его по руке рукояткой своего пистолета. Оружие Тургенева со стуком упало на пол кабины, и черты его красивого лица на мгновение исказились от бешенства. Потом он пожал плечами, потер ушибленную руку и поднял ее в презрительной пародии на капитуляцию. Одутловатое лицо Дмитрия выражало нескрываемое потрясение. Тургенев вошел в пассажирский салон, и Дмитрий закрыл дверь кабины, где лежали трупы пилотов.

Кто-то завизжал на высокой, пронзительной ноте, словно сирена противоугонной сигнализации. Воронцов повернулся и увидел, как Марфа отвесила стюардессе звонкую пощечину, а затем прижала женщину к себе. Та уткнулась в воротник ее пальто и тихо зарыдала, дрожа всем телом.

Лок взглянул на свою раненую руку. Кровь запачкала рукав его пальто. Как это ни странно, он вообще не испытывал боли. Лок еще находился в травматическом шоке. Он положил руку на колено, не обращая внимания на трясущиеся губы мужчины в очках, сидевшего рядом с ним. В горле першило от вони горелого пороха. Он кашлянул, и на его руку вдруг выплеснулась струйка крови. Кровь стекала по его губам, по подбородку. Он осторожно расстегнул пальто. Грудь его клетчатой рубашки потемнела от крови. Его охватил цепенящий ужас, проснувшийся вместе с соленым привкусом крови на языке, снова наполнившей рот. Единственный выстрел иранца пробил его руку – и легкое.

Воронцов потрясенно смотрел на него.

– Похоже, джентльмены, наш полет откладывается на неопределенный срок, – объявил Тургенев.

Воронцов поднял пистолет, который держал в левой руке, но не выстрелил и не ударил Тургенева. Воображение нарисовало ему одинокий самолет, взлетную полосу, отъехавший пассажирский трап, терминал, диспетчерскую башню и окрестности аэропорта. Игра была проиграна.

– Ну что, майор, ваша затея не сработала? – Тургенев улыбался. – Вы попались. Это тупик.

Пока он говорил, его глаза напряженно изучали Лока с гневом и растущим удовлетворением. Казалось, Тургенева совершенно не волновала ситуация, в которой он оказался, как и количество его противников на борту.

– Ваш друг Бакунин может доставить нам другого пилота, – отозвался Воронцов. – В обмен на вас.

Собственные слова казались ему слабыми руками, толкавшими огромную, тяжелую дверь. Тургенев покачал головой.

– Не думаю. Кроме того, в наше время угонщикам приходится торговаться с заложниками, не так ли?

Он небрежно стянул перчатки и, с чисто женской аккуратностью запахнув полы пальто, уселся в одно из пустых кресел в передней части салона.

– Любин, Дмитрий, проверьте другой салон и заприте пассажирскую дверь, – механически распорядился Воронцов.

Дмитрий почти сердито взглянул на него, затем отошел от безмолвного бледного Лока и прошел за занавеску вслед за Любиным. Оттуда послышался скрип и лязг закрывавшейся двери. Марфа убрала свой пистолет и подошла к Локу, сгорбившемуся на ручке кресла. Воронцов видел, что ей лишь ценой огромных усилий удавалось сохранить бесстрастное выражение лица, когда она осматривала рану Лока. Американец что-то неразборчиво проворчал, словно пес, опасающийся незнакомого ветеринара, но потом позволил ей расстегнуть рубашку и изучить рану. В напряженной, наэлектризованной тишине Воронцов отчетливо слышал отвратительное тихое чавканье пропитавшейся кровью рубашки.

Он повернулся к Тургеневу, который казался погруженным в воспоминания или в глубокое раздумье. Марфа быстро подошла к шкафчикам и стала открывать и закрывать их, пока не нашла комплект первой помощи. Она свирепо взглянула на одного из ученых, который тут же нервно вскочил со своего кресла, и помогла Локу сесть. Лицо американца посерело от боли. Воронцов отвернулся, не желая смотреть на рану и признать тот факт, что Лок, в сущности, превратился в заложника Тургенева: американцу срочно требовалась операция, переливание крови. Возможно, он уже умирал. Воронцов заскрежетал зубами в бессильной ярости.

К его удивлению, Тургенев встал и подошел к Марфе, как будто хотел проследить за оказанием надлежащей помощи раненому.

Дмитрий вернулся и замер в дверях, не понимая, что происходит.

– Возьми эту парочку в задний салон, к остальным, – Воронцов указал на двух ученых. – Пусть сидят друг у друга на коленях, если места не хватит. Любин может присматривать за ними.

– Пожалуй, я пока выясню, кто они и чем занимаются, – предложение прозвучало так, словно Дмитрий нашел подходящий выход из нелепой ситуации, решив сыграть роль клерка или таможенного чиновника.

Воронцов поднял чемоданчик, упавший на пол с кресла иранца. Мертвый мужчина сидел в позе брошенной куклы, привалившись к переборке. Воронцов передал чемоданчик Дмитрию.

– Все должно быть здесь: условия контракта, предыдущие должности и так далее, – он попытался улыбнуться, понимая, что в лучшем случае сможет выдавить из себя лишь бледное и болезненное подобие улыбки. Дмитрий коротко кивнул, похлопал двух пассажиров по плечам и погнал их перед собой. Он протолкнул их через занавес к четырехместному заднему салону.

Марфа закончила перевязывать руку и грудь Лока. Тургенев с саркастической улыбкой покачал головой.

– Ему нужна срочная операция. А может быть, уже не нужна.

Подрагивавшие губы Марфы подтверждали этот грубый, жестокий диагноз. Возможно, Лок так или иначе умрет, но промедление наверняка убьет его...

...А капитуляция погубит их, людей, последовавших за ним, Воронцовым, в эту ловушку. Он ничего не мог выторговать за жизнь Лока: его единственной козырной картой был Тургенев. Ученые, какими бы выдающимися специалистами в своей области они ни являлись, были просто товаром. Их жизнь не интересовала Тургенева и Бакунина. Оставался только Тургенев – их заложник и козырь для переговоров.

Он повернулся на чей-то голос за дверью кабины, увидел пепельное лицо Лока, заплаканное лицо стюардессы и резко бросил ей:

– Дай ему немного коньяка. Шевелись, девочка!

Молодая женщина торопливо устремилась выполнять его распоряжение. Он открыл дверь кабины. В ноздри ему ударил запах крови, пронзительно-резкий в холодном воздухе. Голос Бакунина, дребезжащий и неразборчивый, доносился из микрофона внешней радиосвязи.

Тургенев, последовавший за Воронцовым, отпрянул, когда ствол пистолета дернулся в его направлении, и снова насмешливо поднял руки. Покрутив настройку радио, он протянул наушники Воронцову и неподвижно застыл у двери. Воронцов наполовину развернулся в тесном пространстве кабины, склонившись над разбитой головой пилота, из которой еще медленно сочилась струйка крови, и поднес микрофон к губам.

– Слушаю, Бакунин. Что тебе нужно? – это прозвучало так, словно его отрывали от важной работы.

– Воронцов, какого дьявола ты собираешься этим добиться? – пролаял Бакунин. – У тебя ничего не выйдет!

Воронцов заметил довольную улыбку, промелькнувшую на губах Тургенева. За окном кабины появилась черная точка вертолета. Она медленно приближалась и одновременно поднималась, скорее осуществляя наблюдательный маневр, чем готовясь к атаке.

– Послушай меня, Бакунин. Князь Тургенев... – Тургенев презрительно фыркнул. – ...Твой царь и бог здесь, вместе с нами. Он полагает, что может выторговать себе свободу, но без нас у него это не получится.

– Тогда почему вы не улетаете? – спросил Бакунин после небольшой паузы. – Вам ведь не требуется мое разрешение, правильно?

Вертолет поднялся еще выше в потемневшем, угрожающе-свинцовом небе. Вокруг одинокого «лиар-джета» раскинулось летное поле. Над снежным покрывалом начал стелиться легкий туман. Темное покрытие летной дорожки блестело впереди, словно последнее искушение.

Тургенев наклонился к микрофону рядом с Воронцовым.

– Это я, Бакунин, – сказал он. – Со мной все в порядке. Но в настоящее время на борту ощущается явная нехватка пилотов, – он издал смешок. – Вы понимаете? Наш общий друг, похоже, не знает, что ему делать, но от этого он вдвое опаснее. Мы еще свяжемся с вами.

Он выключил радио. Воронцов немедленно снова включил передатчик.

– Бакунин, если ты не хочешь, чтобы твое денежное дерево лишилось корней, организуй для нас пилота!

Тургенев лишь пожал плечами.

– Теперь вы сказали то, до чего" он сам должен был додуматься, пошевелив своими неповоротливыми мозгами. Мы все здесь беспомощны...

Воронцов втолкнул Тургенева в пассажирский салон, прижав ствол пистолета к его кашемировому пальто.

– С какой стати? – хрипло спросил он.

– А что, у него есть выбор? Если этот самолет улетит, если кто-то из вас сумеет уйти, то ему конец. Или вы думаете, что у него есть виллы по всему свету вкупе с соответствующими банковскими счетами? – Тургенев усмехнулся. – Думаю, он хранит свои сбережения под матрасом – каждую копейку, полученную от меня.

Он искоса взглянул на Воронцова и добавил:

– Возникла небольшая проблема, а?

Тургенев снова опустился в кресло с приклеенной к лицу улыбкой. Воронцов вгляделся в бескровное, помертвевшее лицо Лока. В глазах Марфы застыло страдание.

Большая снежинка проплыла за иллюминатором справа по борту. За ней последовала вторая, третья... Воронцов закрыл глаза в безмолвной, бессильной ярости. Когда он открыл их, то увидел стюардессу, вернувшуюся из заднего салона. Дмитрий стоял в проходе и одной рукой придерживал занавес, словно актер перед выходом на сцену. Воронцов взглянул на электронные часы над переборкой кабины. С тех пор как они захватили самолет, прошло меньше десяти минут. Нелепо...

Он нагнулся над креслом Лока. Глаза американца медленно, с усилием раскрылись. Воронцов был потрясен скоростью, с которой жизнь покидала тело, еще недавно сильное и здоровое. Он прикоснулся к холодной руке.

– Боже, как больно... и как странно, – пробормотал Лок. Кровь сразу же закапала с его губ, и он вытер рот окровавленным носовым платком.

От него не осталось почти ничего, кроме странно блестящих, мигающих глаз, взгляд которых то выходил из фокуса, то застывал на разных предметах. Лок хотел только одного: убить Тургенева. Воронцов с облегчением осознал, что у американца нет пистолета, но в следующее мгновение подумал, что оружие должно быть где-то рядом. Он похлопал американца по плечу и встал. Его рука и сломанные ребра, казалось, находились где-то далеко от него; он привык к их зудящему, мучительному присутствию, как привыкают к зубной боли.

– Это ведущие специалисты, – прошептала Марфа, наклонившись к нему и протянув папку. – Двое из Семипалатинска, один из нового подмосковного научного центра и два высококвалифицированных инженера, – она сглотнула слюну. – Все они работали над советской ядерной программой, Алексей. Это вызовет настоящий шок в Москве, да и не только там.

Она не глядя перелистывала документы, словно тасовала карты во сне. Воронцов повернулся к Тургеневу.

– У меня только лучший товар, – подтвердил тот, вытащив из кармана коробочку для сигар и зажигалку. Закурив кубинскую сигару, он с довольным видом выпустил колечко дыма к потолку: типичный образ преуспевающего капиталиста.

Стекло иллюминатора за его светло-русой головой помутнело от таявшего снега. Телефон, вмонтированный в ручку его кресла, тревожно заблеял. Тургенев протянул руку к аппарату, и Воронцов кивнул.

– Слушаю. А, Бакунин... – он улыбнулся Воронцову, словно извиняясь за невольную паузу в разговоре. – Нет, думаю, в этом нет необходимости. Ситуация приближается к... – он замолчал, отвлеченный звуками судорожного захлебывающегося кашля на заднем сиденье. Повернувшись, он увидел Лока, сжимавшего в дрожащих руках пистолет Макарова. – Одну минутку...

Отвратительные хлюпающие звуки, тяжелое дыхание Лока.

– Пит... – американец помолчал, стараясь совладать с новым приступом кашля. – Скажи тому парню, что я умираю... Скажи ему, что я – джокер, что на меня нельзя полагаться, – он снова замолчал. Его затуманенный взгляд остановился на Воронцове. – Скажи ему, что осталось мало времени. Если я почувствую, что теряю сознание, а это скоро случится, то прихвачу тебя с собой. О'кей?

Он упал обратно в кресло, измученный своей речью. Тургенев выпрямил спину, словно собираясь вскочить, его зрачки расширились от хлынувшего в кровь адреналина. Он искоса взглянул на Воронцова...

...Тот улыбнулся. В глазах Тургенева промелькнуло беспокойство. Не могло быть и речи о том, чтобы они позволили Локу убить его – их единственного заложника, их шанс выжить... Однако предсмертное отчаяние Лока пугало Тургенева.

Воронцову оставалось воспользоваться этим.

– Я свяжусь с вами, Бакунин... что? Нет, все в порядке!

У Лока появилась борода из кровавой пены, но его губы растянулись в удовлетворенной, почти мечтательной улыбке. Пистолет Макарова, неподвижно направленный на Тургенева, покоился в его руке, вытянутой на ручке кресла.

– Ну?

– Что – «ну»? – резко спросил Тургенев.

– Нам дадут пилота?

– Мне нужно подождать... десять минут, максимум полчаса. Потом единственный человек, представляющий здесь хотя бы малейшую угрозу для меня, будет мертв! – Тургенев наклонился к Воронцову и яростным шепотом добавил: – О чем же мне беспокоиться?

– Обо мне, Пит, – слабый голос Лока звучал зловеще и отрешенно. – Обо мне. Дай им пилота. Они не будут мешать мне прикончить тебя... но ты ведь сам это понимаешь, а?

Воронцов с каменным выражением на лице взглянул на Тургенева, затем пожал плечами.

– Решать вам, – проворчал он.

Снег пролетал за окошком иллюминатора. Фюзеляж самолета едва заметно вздрагивал от усилившихся порывов ветра, и эта дрожь, казалось, передавалась Тургеневу.

– Его легкие наполняются кровью, как плавательный бассейн, – прошипел он. – Мне не придется долго ждать.

– Думаю, что он беспокоит вас. Ему нечего терять.

– Вы не позволите ему убить меня, Воронцов. Вы же не хотите умереть, – хрипло прошептал Тургенев. Он напряженно подался вперед, поглядывая на Лока. Американец вытер кровавую пену с подбородка и отмахнулся от Марфы, которая попыталась усадить его в более удобное положение. Лок следил за разговором так пристально, как будто читал по губам. Его отрешенное, почти олимпийское спокойствие все сильнее пугало Тургенева.

– Мы оба это знаем, – авторитетным, убежденным тоном продолжал Тургенев. – Поэтому мы подождем. Бакунин не даст вам пилота, и вы можете вести с ним дела только через меня.