Текст книги "Бэтмен"

Автор книги: Крэг Шоу Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

8

ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ!

Мэр Борг и новый член городской администрации Харви Дент выглядели сконфуженными. Конечно, они пытались всё скрыть, но эта репортёрша из «Последних новостей» поднесла к лицу мэра свой микрофон.

– Не сорвала ли эта война гангстеров план празднования двухсотлетия города?

– Праздник состоится, – пробасил мэр. – Полиция покончит с гангстерами.

Хорошо. Спасибо, мэр. Всегда приятно получить дельный ответ.

– Мистер Дент, – продолжала журналистка, – существует предположение, что таинственный Бэтмэн, убивающий преступников, выполняет приказы мафии. Ваше мнение?

Что такое?

Телевизионный экран зашатался от бешеного удара Джокера.

– Бэтмэн? Опять этот Бэтмэн! Да в каком мире мы живём, если кто-то в костюме летучей мыши занимает моё эфирное время? – Он вытащил гигантскую боксёрскую перчатку из того, что недавно было экраном телевизора. – Этот город заслуживает наказания!

Швырнув боксёрскую амуницию на пол, он пулей вылетел из кабинета. Только что вошедший Боб озабоченно последовал за ним на этаж, где находились только что отремонтированные после всех событий помещения компании «Эксис Кемикэл».

Джокер остановился рядом с двумя научными сотрудниками, которым он хорошо платил. Шум машин заставлял его кричать.

– Мы уже отправили миллион этих штук?

– Да, сэр, – хором ответили учёные.

– Отправьте их все, – кричал Джокер. – Я в ударе!

Учёные бросили свои папки и бросились выполнять приказание.

Джокер шёл дальше, за ним следовал Боб. Джокер распахнул дверь секретной комнаты. Окна в ней отсутствовали, поэтому здесь был очень спёртый воздух. Это – святая святых «Эксис Кемикэл».

Да, но во что он её превратил!

Стены были покрыты изображениями военных сцен – самыми лучшими фотографиями из самых лучших толстых журналов. Но наиболее замечательное в этой комнате находилось на столе, где стопками лежали папки с надписями: «ФБР», «КГБ», «ЦРУ». Самая любимая папка Джокера находилась на самом верху. На ней было написано:

«НЕРВНО-ПАРАЛИТИЧЕСКИЙ ГАЗ – РЕЗУЛЬТАТЫ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫХ ИСПЫТАНИЙ.»

Поперёк папки шли надписи: «Прекращено в 1977 году» и «Строго секретно». Но самое-самое лучшее было внутри: сделанные на глянцевой бумаге снимки размером восемь на десять, изображавшие мёртвых солдат. Поразительной особенностью снимков было то, что запёкшиеся губы мертвецов были сложены в странную улыбку.

– Проигрывать вредно, Боб, – заметил Джокер задумчиво. – Так много дел, и так мало для этого времени.

Боб быстро шагнул к нему.

– Вот фотографии.

Джокер поднял брови, рассматривая снимки, полученные от Боба. Его взгляд задержался на изображении человека в полиэстеровом пиджаке.

– Кто этот хлыщ?

Боб взглянул ему через плечо.

– Это Нокс.

– У него плохой галстук, – вынес свой приговор Джокер. – Не хватает вкуса.

Он взял следующую фотографию.

У него отвалилась челюсть.

Он с трудом перевёл дух.

Сердце его ёкнуло.

– Остановить станок! Кто это такая?

– Её зовут Вики Вейл, – ответил Боб. – Фотограф, работает с Ноксом.

Джокер облизал толстые губы. Нужно подробнее рассмотреть фотографию.

– У этой женщины есть стиль! Приятная кошечка, способная возбудить любого мужчину!

Он достал ножницы из одного из своих многочисленных карманов и, насвистывая весёленький мотив, вырезал лицо на фотографии. Он старался вырезать с запасом, с учётом окантовки. Что ещё надо сделать? Ах, да! Он знал, что. Джокер достал карандаши и стал закрашивать края.

– Она встречается с неким Уэйном, – доложил ему Боб.

– Ей придётся поменять его на кого-нибудь получше! – Джокер подмигнул лежащей перед ним фотографии.

– Чёрт возьми! Ох, чёрт, – сказал он, проводя по ней языком. – Не умещается!

Наконец, он сделал рамку – приятное сочетание жёлтого с синим, – быстро наклеил обратную сторону на подложку и повесил портрет Вики на стену, на почётное место.

– Знаешь, Бобби, я собираюсь завести новую девочку! – Он полюбовался творением своих рук, потом щёлкнул пальцами.

– Телефонную книгу! Я им устрою заварушку!

Как там её, Вики Вейл? Он с трудом оторвал глаза от фотографии, чтобы найти номер телефона. Она выглядела замечательно посреди всех этих военных сцен – а теперь война должна была охватить весь Готэм!

Набирая, номер, Джокер мурлыкал от удовольствия. Он никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым!

Пора идти домой. Больше ему ничего не оставалось делать.

Альфред, видевший, как Брюс прошёл к себе в кабинет, направился навстречу быстрой и лёгкой походкой. Он взял у Брюса плащ и подал ему невесть откуда взявшееся влажное горячее полотенце. Брюс давно уже перестал удивляться тому, как всё это ловко у него получалось. Он молча вытер руки.

– Звонила мисс Вейл, – доложил Альфред. – Она была чем-то озабочена.

С минуту он помолчал, затем добавил таким конфиденциальным тоном, какого Брюс никогда не слышал:

– Я заметил, что, когда она здесь, становится как-то легко.

Брюс бросил на своего дворецкого пристальный взгляд. Он никогда не слышал от Альфреда подобных слов.

– Почему бы вам на ней не жениться, Альфред?

– Я имел в виду совсем другое, сэр, – ответил Альфред, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Брюс бессильно пожал плечами.

– Альфред, я не имею на это права.

Альфред кивнул с понимающим видом. Они задумали всё это так давно! Оба они знали, что им предстоит. Сейчас в жизни Брюса для женщины не было времени.

– Нейпир жив, – продолжал Брюс, – он возглавил людей Гриссома. Мне удалось получить в полиции все данные о нём.

– Да, сэр, – произнёс Альфред на этот раз своим обычным деловитым тоном. Ему предстояло отправиться в их подземелье, в Бэткейв, чтобы ознакомиться с новой информацией. Когда дворецкий проходил мимо него, Брюс вздохнул. Это был печальный вздох сожаления о том, что невозможно.

– Как она хороша, не правда ли?

Альфред грустно улыбнулся в ответ.

Вики рассматривала сделанные ею фотографии Брюса Уэйна. Когда Брюс исчез, она осталась на площади, чтобы заснять происходящее. В конце концов, это была её работа. Она сама проявила плёнку и отпечатала в первую очередь те кадры, где был снят Брюс с розами, надеясь, что они подскажут ответ на мучившие её вопросы.

Она взяла в руки фотографию, сделанную в том переулке, где Брюс, опустившись на колени, казалось, совершал какой– то обряд. В таком состоянии она видела его ещё только раз, на площади, когда посреди всей этой стрельбы он стоял, будто был не один, а вёл неслышимый диалог с кем-то или чем-то, что находилось в ином времени и пространстве.

Внезапно её осенило, что тот, кто назвал себя Джокером, возможно, тоже имеет отношение ко всему этому. Не случайно Брюса чем-то притягивал к себе тот уличный мим-маньяк с зелёными волосами. Сначала она не знала имени этого клоуна, но потом изрешечённые пулями тела остальных членов банды Винни Рикорсо появились на ступенях муниципалитета, перевязанные широкими красными лентами с надписью: «Подарок городу Готэму от Джокера».

Так. Сперва Бэтмэн, а теперь ещё этот гангстер. Похоже, в Готэме многие ищут популярности. Но какую роль во всей этой истории играет Брюс Уэйн?

Наверняка здесь что-то связано с тем переулком.

Она набрала номер телефона. На другом конце провода ей ответил Нокс.

– Элли, – сказала она быстро, не давая ему возможности продемонстрировать своё остроумие, – не можешь ли ты навести для меня одну справку? Тогда разузнай, пожалуйста, не случалось ли что-нибудь необычное в переулке между улицами Перл и Филипс? Пока.

Она повесила трубку и снова обратилась к лежавшим перед ней трём фотографиям: вот Брюс с цветами, вот он стоит на коленях, вот швыряет ногой консервную банку.

– Что с вами происходит, мистер Уэйн? – произнесла она вслух.

9

Заранее предвкушая удовольствие, Джокер уселся перед телевизором.

– А теперь на ваших экранах – передача «Последние новости» и её ведущие Бекки Нарита и Питер Макелрой.

Камера показала крупным плавном улыбающееся лицо Бекки.

– Добрый вечер, – начала она. – Вчера мир моды был потрясён внезапной смертью двух манекенщиц – Кенди Уокер и Аманды Килер. Трагедию объясняют внезапным приступом аллергии, хотя компетентные органы не исключают возможности злоупотребления наркотиками. Питер!

В кадре появился улыбающийся Питер.

– Продолжается работа над программой празднования двухсотлетия города, в рамках которого состоится объявленное мэром города Боргом торжественное открытие статуи основателя Готэм-Сити Джона Готэма.

Из-за экрана протянулась рука, положившая записку на стол Питера. Он стал её читать, и улыбка постепенно сходила с его лица.

– Только что получены новые сведения. Три таинственные смерти в салоне красоты.

Его прервал неожиданный смех Бекки. Питер с упрёком взглянул на коллегу.

– Бекки. Это жестоко, Бекки!

За экраном что-то с грохотом упало, заставив Питера вскочить со своего места. Кто-то включил вторую камеру, так что на экранах своих телевизоров зрители могли видеть всё, что происходило с Бекки. Она раскачивалась в своём кресле, лицо её конвульсивно подёргивалось, строя самые невероятные гримасы. Камера то наезжала, то откатывалась, словно оператор не знал, снимать всё это или нет.

Со всех сторон сбежались служащие, стараясь чем-нибудь помочь бедной Бекки. Она подпрыгивала в своём кресле, раскидывала руки и ноги в разные стороны, порой задевая неосторожно приблизившихся к ней коллег. Это было похоже на представление, но особенно удался финал. Она стала кружиться, делая пируэты, как балерина, причём – что удивительно в таком состоянии – движения Бекки были полны изящества.

При этом она не переставала хохотать.

Внезапно Бекки резко остановилась. По инерции она сделала великолепный двойной кульбит через стол комментатора с разложенными на нём газетами. И тут же перестала смеяться. Точнее, она перестала что-либо делать вообще. Её тело сковала смерть.

Камера показала лицо Бекки. На нём застыла счастливая улыбка.

– К чёрту камеру! – кричал в истерике Питер. – К чёрту же!

Изображение исчезло.

Всё это просто замечательно. Джокер включил другую программу. Тут было ещё занятнее.

Станция Джокера перекрывала не только теленовости, но и любой другой канал в Готэм-Сити.

На экране теперь был яркий мультипликационный клип, изображавший манекенщиц Кенди и Аманду за несколько часов до внезапной смерти. Они весело приветствовали зрителей. При этом – как здорово это было сделано! – их рты двигались, складываясь в страшную, неестественно широкую улыбку.

Зазвучала весёлая мелодия:

 
Солнце радостно смотрит вниз,
И ты от счастья улыбнись!
 

Потом их губы снова зашевелились, произнеся раздвоившимся голосом Бетти Буп:

– Любите Джокера!

Вот это да! Джокер удовлетворённо вздохнул. Разве ж это не искусство?

Но дальше должно быть ещё интереснее.

Теперь в кадре был супермаркет и его самый расторопный продавец – Джокер. Он вёз тележку по проходу. Потом схватил с полки какую-то яркую упаковку и бросил её прямо в телекамеру.

– Новый продукт фирмы «Джокер»! – кричал он голосом зазывалы. – Только у нас соус «СМЕХЛЕКС»! Добро пожаловать на нашу дегустацию для гурманов! Она проводится вслепую!

Картинка на экране сменилась. Теперь на нём появился связанный, с завязанными глазами и с кляпом во рту человек, бессильно барахтавшийся в кресле. В нижней части экрана появилась надпись:

«ЭТО НЕ АКТЁР.»

– О-о-о, – снова заворковал Джокер. – Посмотрите на него. Он явно чем-то недоволен. Ведь он покупает изделия фирмы «X»! Но вот другой покупатель…

Камера отъехала назад, чтобы показать, что дегустатор поневоле находится там не один. Рядом с ним лежал труп с завязанными глазами и самой счастливой улыбкой на губах!

– …пользующийся новым продуктом фирмы «Джокер». Вы видите, что он просто тащится от удовольствия, – закончил Джокер.

Камера вновь показала Джокера-торговца. Теперь он сидел, развалясь, рядом с мультипликационным изображением одной из манекенщиц, прошедших у него обработку. Какое изысканное сочетание: белая, как мел, кожа и великолепные зелёные волосы!

– Какой необыкновенный цвет лица! – заговорил Джокер. – Только посмотрите на эти ярко-красные губы! А какой естественный цвет у волос! Пожалуй, только ваш гробовщик способен оценить всё это по-настоящему!

Теперь на экране возникли десятки фургонов, развозящих товары с обозначенными на них названиями и торговыми знаками самых замечательных продуктов, которыми так славится Америка и которые сделали её великой нацией.

– Я знаю, о чём вы сейчас думаете, – снова раздался голос нашего торговца. – Верно. Вы думаете: где же можно купить эти чудесные товары? Это дело, ребята. Считайте, что вы их уже купили.

И в кадре вновь появилось столь необычное, выразительное лицо нашего торговца. Он многозначительно подмигнул зрителям.

– Итак, если вы это уже сделали, – добавил он весело, – не забудьте про счастливое выражение лица!

Весёлые голоса за кадром запели:

– Фирма «Джокер» меняет лицо Готэма!

Джокер выключил телевизор. Потрясающее шоу! Он представил себе всех жителей Готэма – молодых женщин, которые, собираясь на свидание, не решаются пользоваться косметикой; молодых людей, избегающих употреблять дезодоранты и кремы для бритья; целые семьи, переставшие доверять своим врачам.

Это был его, Джокера, звёздный час! Он создал величайшее из когда-либо показанных в Готэме шоу, которое будет длиться вечно!

Или, по крайней мере, до тех пор, пока останется в живых хоть один человек.

Ну что, Бэтмэн, а ты способен совершить что-либо подобное?

Брюс Уэйн выключил телевизор. Передача Джокера закончилась. Изображение на экране исчезло. Случилось то, что он и предвидел. Теперь он во что бы то ни стало и как можно быстрее должен найти какое-нибудь средство для предотвращения катастрофы.

В комнату вошёл Альфред, держа в руках вырезку из старой газеты.

Брюс прочитал вслух:

– Вооружённое нападение пятнадцатилетнего подростка. – Он взглянул на Альфреда.

– Чудесный мальчик!

Он продолжил чтение:

– Результаты психологического теста: большие интеллектуальные способности, неустойчивость психики, способности к наукам, особенно к химии, и искусствам, – затем задумчиво повторил: – К химии?

Он хлопнул ладонью по фотографии Джека Нейпира и снова взглянул на своего дворецкого.

– Пойдём-ка по магазинам, Альфред.

На первой странице газеты «Глоб» аршинными буквами был напечатан заголовок:

«ПАНИКА В ГОТЭМ-СИТИ! ОТРАВЛЕННЫЕ ПРОДУКТЫ УНЕСЛИ ТРИДЦАТЬ ЖИЗНЕЙ! КТО ЖЕ ТАКОЙ ЭТОТ ТАИНСТВЕННЫЙ ДЖОКЕР?»

На экране телевизора показалась дикторша. У неё был не слишком хороший цвет лица. Ай-яй-яй, какие у нас мешки под глазами!

– Ещё шесть смертей, – говорила она, – и никакой разгадки смертоносного оружия Джокера.

Камера показала диктора с огромным уродливым нарывом на носу.

– Схема та же, – добавил он. – Парфюмерия и косметика: одеколон, полоскание для рта, дезодорант.

Камера вновь вернулась к дикторше. Боже мой, сейчас она выглядела ещё хуже: волосы завились в мелкие кудряшки, а брови начисто отсутствовали, лицо было всё в морщинах и казалось лицом пожилой женщины.

– Или ещё хуже, – сказала она, – может вовсе не быть никакой схемы. Изучается весь ассортимент магазинов Готэма в поисках товаров-убийц.

Товаров-убийц? Боже ж ты мой, эти телевизионщики определённо умеют выбирать слова, даже если они выглядят, как смертельно больные люди. Джокер хлопнул в ладоши. С каждым днём его шоу становится всё занятнее и занятнее!

Гордон не верил своим ушам, когда мэр вызвал его к себе. Подумать только: Готэм стал зоной бедствия!

Харви Дент ещё говорил по телефону. Но мэр уже начал свою речь.

– Мы проведём этот праздник, даже если мне придётся самому взять в руки ружьё, чтобы охранять публику!

Дент повесил трубку. Мэр продолжал:

– Слышали ли вы, что я сказал, Дент? Праздник состоится! Вы должны немедленно выяснить, чем этот сумасшедший нас травит! Вам понятно?

Дент бросил на Гордона взгляд, означавший что-то вроде: «если-ты-его-не-убьёшь-это-сделаю-я».

– Мы над этим работаем, – ответил он.

Брюс Уэйн расхаживал по своему музею оружия. Смазывавший ружьё Альфред остановил его.

– Да, сэр. Вы видели записку мисс Вейл? Она встретится с вами в музее на десять минут позже, чем было назначено.

Какой музей и при чём тут мисс Вейл?

– Я… у меня с ней не назначено никакой встречи.

Альфред покачал головой так выразительно, как умел только один он.

Должно быть, Брюс просто забыл об этой встрече. Весь вчерашний вечер и половину сегодняшнего дня он не думал ни о чём, кроме этой страшной задачи по химии. Не слишком ли много внимания уделяет он Джеку Нейпиру? Но как можно так говорить, если кто-то собирается покончить со всеми жителями Готэма?

И всё же у него есть право на личную жизнь. Видимо, он назначил Вики встречу в музее. Она опоздает на десять минут? Но он, наверное, придёт ещё позже.

Интересно, знает ли Альфред, на какое время у них было назначено это свидание?

Какой же он, Джокер, молодец!

Он уже покрасил полосы в приятный чёрный цвет. Теперь предстояло покрыть белое, как мел, лицо макияжем телесного цвета. Не стоит сразу слишком пугать Вики, тем более, что ему непросто было заманить её в ловушку. Сначала он позвонил ей по телефону, представившись дворецким этого Брюса Уэйна, а потом заставил Алисию слегка протрезветь и, выдав себя за Вики, позвонить настоящему дворецкому, чтобы перенести встречу на другое время. Наверное, не было необходимости приглашать самого Уэйна, но Джокер не мог отказать себе в таком удовольствии. И потом, почему бы ему не прикончить этого плейбоя-миллионера и не устранить таким образом соперника?

Он накладывал последние штрихи макияжа и улыбался своим мыслям. Конечно, с гримом много возни, но на первом свидании нужно хорошо выглядеть.

– Джек? – заплетающимся языком позвала Алисия, прервав его занятие. – Куда ты собрался?

Пошатываясь, она вошла в комнату. Её лицо было закрыто белой фарфоровой маской, которую она последнее время не снимала. Фу, до чего она докатилась! Никакие увещевания не доходят до её бедного одурманенного мозга. Джокер покачал головой. Вот до чего доводит слишком роскошная жизнь.

Он стоял перед зеркалом, восхищаясь своим замечательным лицом. Не забыл ли он какую-нибудь деталь, способную произвести эффект? Ах да, этот необыкновенный цветок – он прикрепил его к лацкану пиджака. Алисия, спотыкаясь, отступила на шаг.

– Я иду в музей Флегельхейма, – объявил он. – Немного искусства папочке не повредит.

Джокер с трудом оторвался от зеркала. Пора идти. Не стоит заставлять мисс Вейл ждать слишком долго, особенно сейчас, когда он так великолепен.

10

Вики взглянула на часы. Она ждала уже двадцать минут!

Раздражение росло с каждым мгновением. Как могла она согласиться на встречу с Брюсом Уэйном, который и на глаза-то ей не показывается? Как получилось, что Брюс неожиданно занял в её мыслях столь важное место? Они провели вместе всего одну ночь, у них не было никаких обязательств по отношению друг к другу, за исключением одного, которое, возможно, существовало только в её воображении.

Она не знала, что и думать. С того дня, когда две манекенщицы умерли прямо у неё на глазах… Всё это напомнило ей Корто Мальтезе – мир насилия и неожиданных смертей, мир, в котором нельзя доверять никому и ничему. Она оказалась в эпицентре новой войны, где правит бал некий Джокер. Разница лишь в том, что на этот раз война началась не с разрыва ручной гранаты или выстрела наёмного убийцы, она началась с поставленного Джокером жуткого спектакля о гибели двух женщин, которых он заставил смеяться до смерти.

Вики задумчиво уставилась на стакан с заказанным напитком, стоявший на нежно-голубой скатерти. Ей нравилось кафе, расположенное на галерее, откуда открывался вид на музей. Но всё в этом музее казалось нереальным, заставляя ещё больше ощутить незащищённость находившегося за его пределами города, похожего на разбитую машину, которая вот-вот взорвётся.

Она решила, что причиной такого настроения был Корто Мальтезе. Тот, кто побывал в зоне военных действий, навсегда перестаёт доверять покою повседневной жизни. Последние два года Вики буквально ходила по краю. Однако сейчас она, должно быть, сама того не сознавая, переступила черту.

Вики чувствовала, что вся эта история начинает её затягивать. Ей захотелось поговорить с кем-нибудь. Она подумала о Брюсе. За внешней рассеянностью в Брюсе угадывалась внутренняя сила. Вначале её удивило желание поделиться с Брюсом своими переживаниями. Они оказались глубже, чем она думала, и касались не только Джокера и Готэм-Сити. Возможно, Брюс не разделяет её мыслей, но она должна это выяснить.

Вики снова взглянула на часы. Прошла всего пара минут. Она посидит здесь ещё немного. Брюс обязательно придёт. В конце концов, ведь это он заказал столик в музейном кафе. Официант провёл её прямо сюда, добавив, что мистер Уэйн должен подойти.

Всё-таки интересно, зачем Брюс пригласил её сюда. А может, этот заказ для Брюса сделал Альфред? Ей очень нравился старый дворецкий, и казалось, что он тоже испытывает к ней определённую симпатию. Раньше с ней никогда не случалось такого. Уж не выступает ли он в роли свахи? Если так, то что думает обо всём этой мистер Уэйн? Может быть, он опаздывает именно поэтому? А может, она что-то не так поняла и он вовсе не собирался приходить? Почему только она сразу не встала и не ушла? Вики опять посмотрела на часы и уговорила себя подождать ещё минуту.

Вики пригубила свой джин с тоником и увидела, что к ней направлялся официант. В руках у него был свёрток.

– Мисс Вейл, это только что просили вам передать, – проговорил официант, повернулся на каблуках и исчез.

В руках у неё оказался маленький свёрток в коричневой бумаге с надписью карандашом, где, кроме её имени, большими красными буквами было написано слово «СРОЧНО».

Она разорвала бумагу. Внутри находилась белая коробочка, к которой была прикреплена записка, также написанная карандашом:

«ДОРОГАЯ В. ВЕЙЛ!

НАДЕНЬТЕ ЭТО

ПРЯМО СЕЙЧАС.»

Вики открыла коробочку и достала оттуда красный с зелёным предмет. Это была миниатюрная газозащитная маска.

Неожиданно послышался странный свистящий звук. Из вентиляторов, расположенных в конце зала, повалил густой дым. Один за другим стали падать на пол официанты, роняя подносы с едой. Сидящий за соседним столиком молодой человек выпустил из рук вилку, уткнулся лицом в свой салат и затих.

Вики быстро надела маску.

Минуту спустя она осталась единственным человеком в кафе, не потерявшим сознания. Вокруг неё лежали люди, не менее сотни: одни – прямо на своих столиках, другие – в неестественных позах на полу. Несколько человек упали друг на друга у дверей – видно, они раньше остальных поняли, что происходит, и пытались спастись бегством – увы, напрасно. Все они оставались недвижимы.

Вики очень надеялась, что они, по крайней мере, живы.

Дальняя дверь музея внезапно широко распахнулась. Хотела того Вики или нет, но к ней пожаловали гости.

Они проникли в музей, сняв с петель двери с помощью небольшой пластиковой бомбы. Вообще-то, в этом не было никакой необходимости: музей был открыт и войти в него можно было обычным путём. Но тогда не получилось бы никакого спектакля, а Джокер был великим постановщиком.

Джокер шёл впереди. На нём по такому случаю был большой берет, какие носят художники. За ним шли его парни, неся шампанское, стаканы и, конечно же, огромный радиоприёмник, из которого доносилось: бум ча-ча-ча-ча-ча– ча, бум ча-ча-ча-ча-ча-ча.

Джокер подошёл к ближайшей картине и стал её рассматривать.

– Эй, все сюда! – скомандовал он. – Давайте-ка займёмся расширением своего кругозора.

Все последовали его примеру. Каждый подошёл к облюбованной им картине.

Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча. Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча.

Джокер благоговейно вздыхал, разглядывая произведения искусства. Конечно, условия осмотра были далеки от идеальных. Нет, музыка и шампанское были великолепны, но приходилось обходить тела, лежавшие на полу. Вполне можно было споткнуться или подвернуть лодыжку. Наверное, искусство действительно требует жертв.

Ага, а вот и знакомая картина. Джокер узнал её: «Голубой

мальчик» Гейнсборо – прекрасный портрет, изображающий в полный рост юношу в голубой одежде. Какая изысканность линий! Какое тонкое чувство цвета! Это близко к совершенству.

Джокер обвёл тростью контур портрета. В нём проснулась жажда творчества. Он нажал кнопку на рукоятке своей трости, и из неё выскочила бритва. Он только слегка подправит картину. Высунув от старания язык, Джокер вырезал на лице Голубого мальчика широкую улыбку, повторявшую его собственную. Готово! Вот теперь намного лучше! Джокер улыбнулся своей свите. Искусство способно приносить редкое удовлетворение.

Его парни восприняли поступок Джокера, как сигнал к своему собственному творчеству, и быстро заработали ножами и краской из пульверизаторов, придавая всем этим старомодным полотнам Мане, Ренуара и Дега вполне современный вид.

Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча, – ритм подхлёстывал их.

Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча.С музыкой дело шло быстрее. Не случайно он постоянно рекомендовал своим ребятам напевать что-нибудь во время работы.

Джокер опустил ряд картин пониже, чтобы парням было удобнее. Что у нас здесь? А, «Крик» Эдварда Мунка. Чёрно-белая фигура, на лице – крик страдания, боли и безумия. Жалкое существо, пугающее силой проявления чувств, словно вобрало в себя страдание, боль и безумие целого мира.

Вдруг он заметил, как кто-то занёс над картиной кинжал. Он оглянулся и увидел Боба, собиравшегося тоже принять участие в коллективном творчестве. Джокер предостерегающе поднял палец.

– Мне это нравится, – сказал он. – Оставь её.

Боб ухмыльнулся, понимающе кивнул головой и прошёл дальше, остановившись, чтобы выпустить струю краски из пульверизатора на картину Джексона Поллока. Это лишено смысла, ну да пусть Боб позабавится!

У Джокера были другие дела. Его ждали в кафе на верхнем этаже.

Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча. Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча.

Вики чувствовала, что ловушка вокруг неё всё больше сжимается.

Джокер с десятком своих молодцов рассеялись по музею и принялись портить картины. Вики подумала было спастись бегством, но, ворвавшись в музей, прислужники Джокера сразу же перекрыли главный выход и все запасные.

К тому же Джокер уже заметил её. Приветливо помахав рукой, он подошёл к ней. Его лицо уже не было белым, как у привидения, но на нём по-прежнему застыла неестественная

улыбка. Он явно был в хорошем настроении, что ещё больше заставило Вики почувствовать, что она в ловушке.

Джокер придвинул стул и, показав на маску, сказал:

– Думаю, теперь её можно снять.

Помедлив, она сняла с лица маску, и Джокер щёлкнул пальцами. Двое из его головорозев кинулись к ним: один с двумя подсвечниками в руках, другой – с огромным переносным радиоприёмником.

Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча. Бумча-ча…

Джокер нажал на клавишу и переключился на другую станцию. Теперь вместо ритмов диско зазвучал струнный оркестр. Из внутреннего кармана двубортного пиджака он вынул серебряную зажигалку, щёлкнул – и из неё вырвался большой язык пламени. Он зажёг свечи. Всё это напоминало искусную пародию на романтику.

– Вы красивая, – произнёс Джокер вкрадчиво.

Сидя напротив, Вики молча смотрела на него. Что можно ответить этому сумасшедшему?

– Спасибо, – наконец произнесла она.

– Правда, на несколько старомодный лад, – продолжал Джокер. – Уверен, что сегодня нам удастся сделать из вас что– то большее.

Он придвинул своё кресло ближе. Вики с трудом удержалась от того, чтобы не отодвинуться. О, Боже! Должен же быть выход из этой ситуации? Наверное, надо было бы попытаться найти к этому человеку какой-то подход.

Джокер обратил внимание на чёрную папку у её кресла.

– Это ваша папка?! – воскликнул он с каким-то восторгом.

– Д-да, – еле выговорила Вики, поражённая его непонятным энтузиазмом. – Я жду друга, который хотел посмотреть мои работы.

Джокер схватил папку и порывистым движением расстегнул молнию, вывалив содержимое на стол. Сверху оказались фотографии манекенщиц.

– Чепуха, – объявил он.

Он перевернул пластиковые заготовки журнальных обложек и плёнки, на которых были запечатлены разные знаменитости.

– Чепуха, – повторил Джокер.

Он стал листать плёнки быстрее. Замелькали фотографии государственных деятелей, события светской хроники, живописные пейзажи.

– Чепуха, чепуха, че-пу-ха, – твердил он одно и то же.

Вдруг Джокер задержался на одном снимке.

– Вот хорошая работа!

Вики увидела, что он держал в руках фотографии, сделанные в Корто Мальтезе.

– Черепа, – с восхищением произнёс он. – Трупы. Всё у вас выглядит так живо. – Он оскалился в усмешке, взглянув на Вики. – Не знаю, искусство ли это, но мне нравится.

Вики, не зная, что ответить, промолчала.

– Знаете, дорогуша, я решил поделиться с вами своими мыслями, – начал Джокер бархатным голосом. – Однажды, находясь в своей ванной, я вдруг понял, что стану великим. Вы, конечно, знаете, что большинство людей много внимания уделяют своей внешности. – Он неодобрительно покачал головой. – Для меня с этим покончено. – Он возвысил голос, подчёркивая, что наконец добрался до самого главного. – Теперь я занимаюсь тем, о чём другие только мечтают. Я творю такое искусство, которое завершается смертью!

Он торжествующе поднял вверх руки.

– Вы поняли? Я – первый в мире настоящий художник, создающий убийства!

Этот сумасшедший перешёл все границы. Вики с ужасом смотрела на него.

– Чего же вы хотите? – спросила она.

– Я хочу, чтобы на долларе был мой портрет! – воскликнул он с тем же пылом.

Вики откинулась на спинку кресла.

– Похвальная цель. Надеюсь, вы шутите?

Взбешённый Джокер показал ей на своё лицо.

– Разве я похож на шутника? – заревел он.

Но тут же внезапно охватившая его ярость утихла, и он снова улыбнулся Вики.

– Послушайте, – сказал он, и в его голосе вновь зазвучали бархатные нотки, – не стоит обращать внимание на этих жалких людишек. Мы ведь художники! Позвольте показать вам созданную мной небольшую вещицу.

Он подозвал одного из своих парней.

– Боб, приведи сюда Алисию.

Тот кинулся исполнять приказание, а Джокер вновь обратился к Вики:

– Я предлагаю вам запечатлеть мой труд в фотографиях, – заявил он. – Мы с вами займём место в авангарде искусства.

Если бы не было так страшно, всё это позабавило бы Вики. Но перед ней был настоящий сумасшедший, и говорил он абсолютно искренне.

– Джек, – раздался за её спиной женский голос.

Вики обернулась. Один из прислужников Джокера подводил к ним женщину в белом, лицо которой было закрыто фарфоровой кукольной маской. Она не слишком твёрдо держалась на ногах, и её спутник не только вёл её, но и поддерживал, чтобы она не упала.

– Ты сказал, что я могу посмотреть на то, как ты будешь усовершенствовать картины, – произнесла вошедшая. Она говорила медленно и неуверенно, глотала слова, явно находясь в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.