Текст книги "Космические зайцы (СИ)"
Автор книги: Коста Морган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Коста Морган
Космические зайцы
Коломбина
В старинном театре, еще помнившем дам и кавалеров, подъезжавших к парадному входу в каретах, давали комедию, рожденную в Венеции, а может быть в Турине, во Флоренции или в любом другом городе солнечной Италии.
Прожектор, как маяк, выхватывал из темноты фрагмент сцены с простым деревянным столом, по бедности непокрытым даже скатертью. Возле стола притулились два стула, смотревшие друг на дружку, а на столе дрожала от сквозняка свеча в старом подсвечнике, залитым воском. Рядом со свечой высилась бутылка, возле нее – кружка и чуть поодаль – гора грязной посуды. На ширме-декорации был нарисован интерьер бедной каморки – простая кровать и грубо сколоченный шкаф.
На одном из стульев сидел, сутулясь и понурив голову, Арлекин. Его рука потянулась к бутылке, но шум остановил его. Испуганно отдернув руку, словно он потянулся за чужим, Арлекин оглянулся на распахнувшуюся дверь. В дверной проем вбежала веселая Коломбина. Она, пританцовывая, подбрасывала и ловила мешочек, звеневший монетами. Арлекин отвернулся от неё и налил из бутылки в кружку мутноватой жидкости.
– Что пьешь ты, Арлекин? И мне налей! – Коломбина села за стол напротив Арлекина. Нашла среди горы посуды кружку и протянула её хмурому парню. – Коль пьешь вино, с тобою отпраздную денёк. А если та бутыль содержит яд, то за тобой пойду я на тот свет и буду там тебе покоя не давать, мой глупый Арлекин. Чего грустишь ты?
– Неверная! Венчалась ты сегодня с тем докторишкой Грациано! А в сумерках ты пробралась ко мне. Искать забвения от старика объятий?
– Мой Арлекин, ты перепутал платье! С чего решил ты, что венчалась я? Ты рядом с доктором увидел даму в платье, которое вчера носила я?
– Проклятье! – Арлекин схватил бутылку и бросил её в сторону. Бутылка улетела за кулисы, и оттуда раздался звон разбитого стекла. – Опять меня ты провела, моя голубка! За что со мною так?
– Прости, мой милый Арлекин. Но ты играть не можешь так хорошо, как я умею. Ты б обязательно на чем-то прокололся. А так я заработала деньжат от пожилой сеньоры, желавшей, поскорее замуж выйти. Мы с нею сговорились, что в ее платье соблазню я Грациано.
Арлекин схватил кружку, в которую до этого плеснул из бутылки.
– Позор мне! – с отчаяньем закричал Арлекин.
– Ты никогда не мог дослушать до конца! – упрекнула его Коломбина. – Мы даже не поцеловались. Все, что разрешила ему я, забрать себе платок моей сеньоры, надушенный ее духами. А остальное только после свадьбы. И доктаришка помчался к падре, упрашивать венчаться, – Коломбина рассмеялась и поискала на столе бутылку вина. – А вот вино! – выхватила она бутылку. – И свадьба состоялась пожилой сеньоры и доктора Грациано. Отпразднуем? Аль пить со мною ты уже не хочешь? Я заработала деньжат, чтоб мне на свадьбу на мою хватило. Ну, нет, так нет. Есть повод выпить с горя. Открою свою лавку. Цветочную. И буду, благословлять влюбленных. Что там в кружке? Яд? Подумай и найди себе любимую другую.
Коломбина встала и пошла к двери.
– Прости меня! – Арлекин вскочил из-за стола, вылил из кружки на пол яд и, упав перед Коломбиной на колени, схватил подол ее юбки. – Убила разум ревность! Нет жизни без тебя, моя голубка! Прости меня! Тебя зову я замуж!
– А я подумаю, – коварно усмехнулась Коломбина. – Хочу я все же стать хозяйкой лавки, а через год другой подумаю о свадьбе.
– Со мной? – стоя на коленях, Арлекин ловил взгляд Коломбины.
– С тобой, – кивнула Коломбина и повернулась к залу, – но если поумнеешь и доверять ты станешь Коломбине!
Арлекин подхватил Коломбину на руки и закружил, танцуя, по сцене.
Зал аплодировал стоя.
Ей это так нравилось – сцена, игра, зрители. Она купалась в их обожании. Левую руку Коломбины оттягивали цветы. Когда в руках обычный букет, то его вес почти не замечаешь, но когда букетов больше дюжины, и ты не чувствуешь занемевшую от боли руку, то становится трудно улыбаться.
Арлекин, удерживая ее за пальцы правой руки, все выводил на поклон, подводя к самому краю сцены, потом отводил назад и снова выводил. Они кланялись – он, легким кивком головы, прижав правую руку к груди, а она в изящном реверансе. Попробуйте проделать это десяток раз, стоя на самом краю сцены, стараясь не смотреть в глубину оркестровой ямы. А боль из руки давно впилась безжалостными зубами в плечо, шею, спину. Кажется, что сейчас рассыплется позвоночник, и она упадет на колени перед зрителями. Упадет и закричит: «Да идите же вы уже домой! Вы что не видите? Я страдаю от боли!» Но она не закричит. Она просто сожмет пальцы Арлекина, умоляя все поскорее завершить. Сожмет или упадет. Он повернется к ней, оценивая – сколько она еще может продержаться, а потом, сжалившись, уведет ее со сцены.
За кулисами она, молча, впихнет кому-то неподъемную цветочную охапку, не заботясь о визитках и записках, их ей принесут позже. Со стоном снимет туфли на каблуках и все в том же молчании, не реагируя ни на что, уйдет в гримерку.
Были времена, когда они выступали прямо на улицах города, найдя уголок на площади, чтоб не мешать движению и торговле. Люди смеялись, бросали мелочь в большую железную кружку, с которой она обходила толпу. Сил хватало собрать декорации в повозку и оттащить ее с другими актерами на конец города.
Шли годы, десятилетия, века. Улицу сменили на театр. Людей стало меньше, но зато представления давались не под дождем. Однажды во время спектакля, она поняла, что Арлекин другой. Тот был не такой вертлявый, с легкой ироничной ухмылочкой, а у этого костюм ярче, колокольчики на шапке звонче, глаза за прорезями маски холоднее, бездушнее и смеется он зло. На первый взгляд казалось, что просто подновили костюм? Но нет. Этот был другим. За маской не видно лица, но и лица прежнего Арлекина она тоже никогда не видела.
Маленькая гримерка, в которой только стул возле большого зеркала, да столик с гримом. Иногда она думала, что она кукла, которую после представления убирают в коробку. А может, оно так и было. Коломбина не помнила жизнь до и после спектакля. Только ее – игру на сцене, где она вечная подружка пройдохи Арлекина.
– Я так устала, – пожаловалась Коломбина зеркалу и сняла маску.
Под маской ей было бесконечно много лет. Морщинки-трещинки покрывали лицо и руки, словно кто-то нарисовал всю ее мелкими штрихами. И было непонятно – грим так укрывает ее кожу или она…
– Я кукла? – спросила Коломбина у своего отражения.
Коломбина по ту сторону зеркала кивнула, и по щеке отражения потекла слеза, размывая штрихи. Отражение плакало все сильнее и сильнее, растирая слезы по лицу, стирая черты, пока оно, лицо, не превратилось в белое пятно с серыми кляксами в районе глаз и рта. Кляксы обрели форму, и Коломбина увидела перед собой Пьеро.
– Пьеро, как давно я тебя не видела. Куда ты пропал? – Коломбина слабо улыбнулась старому другу, вечному сопернику Арлекина.
Пьеро отмахнулся, словно сказал: – «Не спрашивай!» От этого взмаха у Пьеро рассыпалась кисть, будто он был создан из алебастра, и сейчас на него попала вода. Он не заметил потерю, снял колпак и помотал головой, растрепывая волосы. И вот уже вместо Пьеро по ту сторону зеркала сидит Арлекин. Он удивился, словно не ожидал увидеть перед собой Коломбину. Перевел взгляд на маску на ее столе и потянулся к своему лицу. Арлекин без маски тоже оказался очень старым.
– Мы же не люди? – спросила Коломбина больше себя, чем Арлекина. – Невозможно жить так много столетий, помнить только спектакли и свой театр. У тебя была жизнь вне пьес? Дальше гримерки? Я помню в самом начале улицы города – нищего, грязного, но теплого и солнечного. Помню, как тащили тележку с реквизитом утром туда, вечером обратно, а больше ничего. Только сценарий – свою роль. Если мы не люди, то кто мы? И почему мы стареем? Мы же не должны стареть!
– Мы ветшаем, – пожал плечами, словно извиняясь, Арлекин. – Износ физический и моральный. Нас забывают. Спектакли ставят все реже, наши гримерки все дальше. Мы ломаемся, рассыпаемся в прах. Пьеро уже забыли, меня заменили на новую версию, а ты… Пойдем со мной, голубка.
– Нет! Подожди! – Коломбина выставила перед собой ладонь. – Я человек! Я чувствую боль! Моя рука сегодня затекла до боли. Я…
– Ты живешь не первую сотню лет. Ничего не смущает? Ты чувствуешь боль физическую и эмоциональную, но ты не человек. Мы игрушки, образы, куклы. Созданы, чтобы играть спектакль, а без эмоций… это не игра. Пойдем со мной, Коломбина.
Коломбина оглянулась по сторонам и поняла, что она стоит в коробке. Ее достанут на следующий спектакль, смахнут пыль, и она опять сыграет свою роль, подшучивая над Арлекином. Вечная подружка и никогда не жена.
Коломбина и пираты
По театру шла комиссия. Новый худрук – звезда кино и театра – обходил свои владения. За мэтром, седеющим лощеным господином, семенили технические работники, строго по делу отвечая на заданные вопросы. Проверив сцену, работу движущихся частей, свет, прожекторы, кулисы, самолично поерзав в креслах первого ряда и обещав проверить каждое кресло во всем театре, мэтр удалился за кулисы.
– А здесь что? – стукнул он тростью по коробке из плотного картона.
– Арлекин, – прочел поблекшую надпись реквизитор. – Мы его не так давно обновили. Последняя работа известного мастера, коллекционная ценность. За это одного из прошлых директоров и сняли – нецелевой расход. У китайцев можно было купить Арлекина раз в десять дешевле. А этого хоть в музей отдавай – ценность сумасшедшая! Только денег жалко.
– Так в чем проблема? – преувеличенно театрально удивился метр. Он оперся на свою трость и уставился на реквизитора. – Давайте использовать. В каких спектаклях он играл? С кем? О чем спектакль?
Вопрос был уже задан главному режиссеру. Тот, силясь вспомнить, нахмурился и посмотрел на своих помощников. Один из них принялся рыться в толстом, распухшем от вложенных листков блокноте, а второй помощник провел пальцем по пыльному картону и брезгливо сдул серый налет.
– Вот! Нашел! – лицо помощника режиссера осветила радость, словно солнышко выглянуло из-за туч. – Арлекин – герой-любовник, часто впутывается в истории, из которых его вытаскивает его возлюбленная Коломбина. Спектакли носят комедийный характер, рассказывая о жизни простых итальянцев. Только вот названия спектаклей не сохранилось. Я поищу в архиве. Мы давно их не ставили.
– Странно, – нахмурился метр, – вы помните скандал, связанный с переплатой, но не помните спектакль? Значит, история была так себе. Напишем новую. Свяжитесь со сценаристами и покажите мне Коломбину.
Коробка с Коломбиной нашлась почти сразу. И если хранилище Арлекина было почти новым, то приют Коломбины держался только за счет соседних коробов, имя почти стерлось, и только в нескольких местах виднелись следы золотой краски. Кто-то давно приклеил под тенью букв черно-белый снимок смеющейся девушки в маске.
Осторожно, чтоб не повредить старый картон, рабочие открыли крышку и… На дне коробки лежало ветхое платье. Из-под потерявшей яркость ткани торчал носок истоптанной туфельки, некогда шикарная маска поблекла и жалко смотрелась на настолько пыльном парике, что тот казался седым.
– А где Коломбина? – спросила молоденькая костюмерша, заглядывая в коробку из-за плеча мэтра.
– Это я вас спрашиваю, – мэтр развернулся на каблуках к театральным работникам и навис над ними, как барин над челядью, – где Коломбина?
Челядь отхлынула от барина, будто уходящая волна.
– Коломбина? Коломбина! – оглядывались люди, спрашивая друг у друга.
Реквизитор нагнулся, поднял маску и сдул с нее пыль. За маской потянулся парик, из-под которого посыпалась белая засохшая алебастровая краска грима.
– Вот точно так ушел Пьеро, – вздохнул реквизитор. – Остался только костюм и осыпавшейся грим.
Мэтр брезгливо посмотрел на ветхие остатки и, показав пальцем на стоявшую рядом помощницу, отдал распоряжение:
– Найдите мне современную Коломбину, пьесы, сценарии, книги, подберите пару модных авторов и пусть накидают мне синопсис про Арлекина и Коломбину. И не надо мне исторический хлам. Впишите героев в нашу современность.
Метр, развернувшись на каблуках, повел толпу дальше, задавая вопросы и отдавая распоряжения. Девушка, которой поручили Коломбину, задержалась и выхватила из кучи мусора маску, чуть не съеденную хищным хоботом робота-уборщика.
– Катерина, ты идешь? – позвали ее из глубины коридора. А может, ей почудилось, что звали, и она бросилась догонять ушедшую за новым хозяином театра комиссию.
Катерина сидела в приемной мэтра и полушепотом задавала вопросы своему виртуальному помощнику:
– Какой самый новый фильм или книга с упоминанием Арлекина и Коломбины?
– Последний раз данные герои были упомянуты более пятидесяти лет назад в документальном историческом фильме, – едва слышно ответил виртуальный помощник.
Катерина покосилась на дверь, ведущую в кабинет мэтра. Тот сегодня был не в духе, приказал ни с кем его не соединять, не шуметь и не дышать.
– А книга? – прошептала Катя.
– Вместе эти герои давно не упоминались, но про Коломбину недавно вела дневник одна звездолетчица. Этим именем она назвала свою будущую дочь и сочиняла ей сказки.
– О, – улыбнулась Катя, – интересно. Открой страницу с этими сказками.
– Не могу, – на прозрачном голографическом экране, висящем напротив девушки, виртуальный помощник в образе седого профессора пожал плечами. – Книга существует в единственном экземпляре и находится в частной собственности. Но в данный момент она на хранении в местном музее необычных экспонатов, привезенных из космоса. В самом музее есть виртуальная копия книги, но просмотр разрешен только в музее.
Катерина кликнула по адресу и потянула руку за сумочкой.
– Ушла за книгой о Коломбине, – написала она во внутреннем чате театра. – Шефа не беспокоить до тех пор, пока он не вызовет вас лично.
Музей встретил Катерину замком-решеткой на больших зеркальных дверях. Девушка активировала информпанель, и ей ответил робот:
– Прошу прощения, сударыня. Наш музей не пользуется большой популярностью и большую часть времени закрыт. Сейчас я проведу вам экскурсию.
Засовы замка разъехались в стороны, и зеркальные двери распахнулись, словно ворота заколдованной крепости, приглашая войти. Катерина медленно переступила порог и наткнулась на робота-экскурсовода устаревшей модели из тех, что создавали похожими на людей.
– Вам общую экскурсию или интересует что-то конкретно? – спросил робот.
– Конкретно, – смутилась Катерина, и ее щеки покрылись легким румянцем. – Меня интересует книга о Коломбине.
– Как странно. За эту неделю вы второй посетитель музея, которого интересует именно эта книга. Вынужден вас предупредить, что я поставил в известность об этом полицию.
– Почему? – брови Кати взмыли вверх. – Я никак не ожидала, что это такая ценная книга.
– Вовсе нет. Это и не книга вовсе, а толстая тетрадь, в которой звездолетчица писала сказки для своей нерожденной на тот момент дочери.
Двери за спиной Катерины захлопнулись, и она пошла по музею за роботом, продолжавшим рассказывать историю.
– Знаете, как бывает – летишь много месяцев в молчаливом космосе, и все, что ты можешь, это или потреблять информацию или ее создавать.
– А вы сами читали эту книгу? Про что она?
Робот подвел девушку полке, на которой стоял сундук, нажал на планшете иконку, и раскрылась виртуальная карта. Кликнув по сундуку, экскурсовод активировал голограммный экспонат, и перед посетителями возникла самописная книга. Страницы замелькали, листаемые виртуальной рукой, и Катерина увидели рисунок – смеющаяся девочка бежала по лесной поляне наперегонки с большими – в ее рост – зайцами.
– Это и есть Коломбина? – разочарованно вздохнула Катя.
– Да, главная героиня космических приключений. Я читал эту книгу. Чем-то она напомнила мне «Алису в стране чудес» – там тоже маленькая девочка ныряет в нору за белым говорящим кроликом, а тут девочка путешествует по космосу с зайцами.
– Это совсем не то, что мне нужно, – разочарованно вздохнула Катерина. – Мне нужна современная книга об Арлекине и Коломбине. У вас такая есть?
– Нет. Вам тоже не интересен наш музей. Тем пиратам хоть один экспонат понравился, а вам…
– Вы очень эмоциональный робот, – улыбнулась Катерина.
– У меня искусственный интеллект с эмпатией.
Робот и Катерина пошли на выход. Свет в музее погас, оставляя только подсветку на теле экскурсовода, чтобы человек мог спокойно выйти из здания. Двери перед девушкой распахнулись, и она шагнула из темноты в свет дня и объятья молодого человека.
– Что вы себе позволяете! – взвизгнула девушка, почувствовав на себе чужие руки.
– Да отцепись ты! – молодой человек оттолкнул от себя Катерину и попытался вырвать из ее рук сумку, но девушка ухватилась за нее так, словно висела на большой высоте и расцепи она пальцы, то обязательно упадет и разобьется. – Из-за тебя… – произнес он, но осекся, прислушался к звуку и бросился бежать.
Катерина смотрела вслед убегающему парню, и вдруг вспомнила, где его видела:
– Арлекин?! Один в один, только одежда другая. Те же злые глаза, волевой подбородок, линия губ, кудри. Даже маска похожа, только у этого налетчика она черная. А что если… Если это и есть Арлекин?
Сирены полицейских машин звучали все громче, и Катерина побежала в ту же сторону, в которую убежал налетчик:
– Простите, но я спешу! Мне срочно надо проверить коробку с куклами! – оправдывалась она перед людьми, на которых натыкалась.
Широкие плечи Арлекина все реже мелькали в толпе, Катерина отставала все больше и больше, но ей и не требовалось видеть беглеца перед собой, она знала, что он бежит в театр. Над ней птичками затрепетали полицейские камеры слежения, и она на бегу им кричала: «Ловите Арлекина! Он злодей!» На ступеньках старинного театра она сквозь шум улицы и стук своих каблуков услышала тревожный вой полицейской сирены.
– Арлекин не пробегал? – пролетела она мимо удивленной охраны, и ее каблуки застучали по ступенькам в катакомбы хранилищ, где в корнях театра столетьями прятали театральные истории. – Это где-то здесь! – пыталась узнать коробки при тусклом свете Катерина. – А вот покосившаяся коробка Коломбины, а рядом с ней должен быть Арлекин.
Катерина протянула руку к коробке Арлекина, как вдруг услышала голоса. Кто-то спешил именно сюда и на бегу разговаривал. Девушка задрожала, испуганно оглянулась по сторонам, ища, где можно спрятаться, и открыла коробку Арлекина. Как она и предполагала – внутри было пусто. Внезапно разговор стал громче, она уже разбирала слова и голос одного из двух ругающихся мужчин. Еще мгновенье, они появятся в проходе и увидят ее. Катерина шагнула внутрь коробки и закрыла за собой крышку.
– Пожалуйста, капитан, – голос Арлекина охрип, но она узнала низкий тембр незнакомца, вырывавшего у нее сумку. – Я не могу годами стоять в коробке, дожидаясь пока меня выпустят. Я ненавижу эти дурацкие пьесы! Ненавижу играть простофилю с этой старой куклой! От нее воняет пылью и нафталином. Возьмите меня с собой, капитан! Я хочу стать пиратом, как и вы!
– Зачем мне на корабле кукла? Пусть и живая. Ты же ни черта не можешь! Я секретарше задание дал – найти Коломбину, сумку воришкой подменил, власть в театре захватил! А это было труднее всего – настоящего мэтра слишком многие знают. Ну а ты не смог сделать элементарную вещь – выкрасть сундук с книгой. Зачем мне на корабле никчемная глупая кукла?
Катерина зажимала себе ладонью рот, чтоб не закричать – мэтр пират? Не может быть! Хотя она слышала шепоток гримерш, что мэтр сильно изменился с тех пор, как играл на их сцене спектакль. Неужели все это правда? И откуда у них пираты? Из космоса? И что им нужно в записках звездолетчицы?
Внезапно крышка коробки открылась, и прямо на девушку втолкнули Арлекина.
«Хорошо, – подумала Катерина, – что я до этого зажала себе рот рукой!»
Кукла замерла, нависнув над девушкой, и в коробке стало тесно. Катерина тоже не двигалась, чтоб не вспугнуть Арлекина и чтобы тот не поднял шум, пока мэтр-пират не уйдет из хранилища. Дождавшись, когда стихнут шаги, она убрала от лица руку и уперлась свободной рукой в Арлекина:
– Выпусти меня, здесь очень тесно, – попросила она куклу.
– Не могу, – равнодушно ответил он. – Куклы в своих хранилищах спят. Мы не можем выйти наружу, дверь изнутри не открывается.
– Ну, это куклы не могут. А я человек. Подвинься! Я выйду! – нервно произнесла девушка и стала протискиваться ближе к крышке.
Она толкнула плотный картон, надеясь, что крышка слетит также легко, как она открывалась снаружи. Но не тут-то было. Коробка изнутри только на ощупь была картонной, а на деле она оказалась прочной как бетон. Катерина пробовала постучать, но звук тонул, и ее удары были едва слышны.
– Как такое может быть? – всхлипнула девушка.
– Куклы не могут самостоятельно выйти наружу, – сонным голосом пробормотал Арлекин.
– Я не кукла! – закричала Катерина и забила в дверь ногами и руками.
– Кукла. Иначе ты бы здесь не оказалась. Лучше расслабься и спи.
– Я человек! – девушка села на пол, уткнулась лицом в коленки и заплакала: – Я умру тут от голода, если меня никто не откроет.
Катерина плакала, пытаясь понять, что происходит. Она не знала книг с таким сюжетом, пьес, фильмов. Иначе бы она вспомнила, как герои выбирались из этой ловушки, и обязательно бы вышла наружу. Вдруг ей в голову пришла мысль, что в ее сумке должен быть планшет. Она поставила перед собой сумку и поняла, что она действительно не ее. Эта сумка по форме повторяла ее сумочку, но была размером с саквояж. Катерина вытащила из нее большой прямоугольный предмет, похожий на коробку из-под обуви, косметичку, маску Коломбины и планшет. Связи на планшете не было, но зато он давал свет. Девушка осмотрелась, и ее взгляд уперся в сундучок, в котором в музее лежала книга о Коломбине.
– Так ты и есть сумка-воришка? – спросила она у сумки, уменьшившийся до обычных размеров. – Как мне отсюда выбраться? – этот вопрос был задан самой себе, а не сумке и не уснувшему Арлекину.
Катерина взяла запертый сундук и потрясла его. В щель под крышкой выскользнул лист с рисунком. Тем самым, на котором все та же смешная девчонка бежала по поляне в окружении зайцев. Внезапно картинка ожила, и нарисованный ребенок выпрыгнул с листа, заставив Катю прижаться к равнодушному до всего Арлекину. Зайцы, оставшиеся на лесной поляне, заметались по картинке.
Коробка и без ребенка была довольно тесной, теперь же свободного места и вовсе не осталось.
– Кто ты? – дрогнувшим голосом спросила Катерина.
Девочке на вид было не больше десяти лет, у нее уже не было обычной детской припухлости, но и подростковой нескладности тоже не было. Большие как у куклы глаза, вздернутый капризный носик и невероятно длинные музыкальные пальцы, нервно теребящие все, что попадается под руку.
– Кто я? Я Коломбина. А кто ты? – уперев руки в боки, нахмурилась Коломбина.
– А я Катерина, – шмыгнула носом Катя.
– Коломбина! Катерина! – покачала головой девочка. – Нам с тобой нельзя быть в одной сказке. Читатель будет путаться. Но сейчас это не важно. Ты украла мой сундук! Не мой, конечно, а моей мамы. А в нем я! Сказка обо мне, моих друзьях, моей вселенной. Ты воровка?
– Я? Нет! – замотала головой Катерина. – Власть в нашем театре захватил пират. А я этого не знала. Никто не знал. Он велел мне найти книгу с Коломбиной в главной роли, а в последнее время писали только о тебе.
– Правда? – Коломбина улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.
– Да. Только мы заперты в этой коробке и не можем отсюда выйти, пока нас кто-то не откроет снаружи. Изнутри открыть дверь невозможно. Тут даже замка нет.
– Серьезно? – тоном, словно девчушка смеется над Катериной, спросила Коломбина. –
А что это за материал? – руки Коломбины заскользили по поверхности.
– Картон, – вздохнула Катя и поскребла ногтем поверхность.
Коломбина снизу посмотрела на Катерину, словно говоря: «Ребенок здесь я, а ведешь себя по-детски ты!» Катя нервно пожала плечами, продолжая ковырять картон.
– Ох уж эти взрослые, – хмыкнула Коломбина и ударила ладошками по крышке коробки. Поверхность даже не дрогнула. – Это как? – уже менее уверенно спросила девочка.
– Арлекин, та кукла, что стоит за нами, говорит, что куклы не могут выйти из коробки самостоятельно. Надо, чтобы кто-то открыл коробку снаружи. Но я не кукла! Я попала сюда случайно. Пряталась от пирата и Арлекина. Я живая! – всхлипнула Катя, прижав руки к груди, а заодно и планшет. В коробке стало сразу темно и Катя, опомнившись, опять развернула девайс, осветив пространство.
Коломбина подобрала упавший на пол листок, с которого совсем недавно сама выпрыгнула, и посмотрела на зайцев:
– Так, зайцы, я сейчас вытолкну этот листок наружу, вы выпрыгнете из него и откроете нашу коробку. Поняли меня?
Зайцы закивали головами и от нетерпения их уши начали дрожать. Коломбина потянулась вверх, и Катя выхватила у нее листок.
– Давай я помогу! Что надо делать?
– Не лезть не в свою сказку! – рявкнула на Катю девочка, и Катя вздрогнула – Коломбина стала выше. Из дрожащей Катиной руки она забрала листок и потянулась еще выше. – Сейчас мы выйдем на свободу!
Тонкая рука вытолкнула бумагу в щель между крышкой и коробкой. Потолок прогнулся, и планшет в руке Кати дрогнул. С той стороны коробки раздался удар. Потолок заходил ходуном, стены изгибались, принимая причудливые формы. Катю, Коломбину и Арлекина гнуло во все стороны вместе с их картонной тюрьмой. Снаружи раздавался хохот и визг.
– Вот балбесы! – рассердилась Коломбина. – Меня тут пираты похитить собираются, а они в лапту играют.
– Они нас не слышат, – расстроилась Катя. – Вот были бы они телепатами, прочитали бы наши мысли.
– Да, телепаты это удобно, – согласилась Коломбина.
Потолок еще раз промялся, и кто-то с криком шлепнулся на пол.
– Кто придумал такую неустойчивую планету? Порядочный заяц чуть в мозгах не повредился.
– Открой дверь! – тихо, но настойчиво приказала Коломбина, глядя на закрытую дверь.
– Эту? – раздалось снаружи.
Дверь слегка приоткрылась и Катя, уронив планшет, изо всех сил ударила по крышке коробки:
– Аааааа! – раздался вопль. – Прямо в яблочко!
Катя выскочила из коробки и уставилась на большого синего зайца, державшегося за правый глаз. Прикинув траекторию отлета крышки, стало ясно, что от Катиного удара крышка чуть не вышибла зайцу глаз.
– Какое яблочко? – от растерянности спросила Катя.
– Глазное! Представляешь? – заорал заяц и убрал лапу. Синяя радужка накручивала по глазнице круги, глаз бил тик, а сам заяц ощупывал себя, словно только что родился. – Да я действительно только что родился. О! Я читаю мысли! Здорово-то как!
– Я не успела еще ничего подумать, но с Днем рождения! – пробормотала Катя и посмотрела на вышедшую из коробки Коломбину: – А почему заяц синий?
– Так ведь лист, на котором он нарисован, был синий, – Коломбина взяла в руки сундук. – Зай, надо быстро отсюда сматываться, пока не нагрянули пираты.
Глаз зайца остановился, он присел, подставив Коломбине спину, и девушка, которая минут десять назад была еще ребенком, всунув сундук в лапы другому зайцу, лихо, как ковбой, запрыгнула на большого, с человеческий рост синего зайца.
– Мы поскакали, подруга, – помахала на прощанье Катерине. – У меня столько дел! Ты даже не представляешь. В любом случае, спасибо за помощь, и беги подальше от пиратов.
Зайцы шумным меховым облаком скрылись за поворотом. Катерина тяжело вздохнула и наклонилась за своей сумочкой. Нога в мужском сапоге наступила на сумку и девушка, быстро выпрямившись, открыла рот, пытаясь закричать. Мужские руки ухватили ее за плечи, и Арлекин, вышедший из коробки, стал заталкивать Катерину обратно в тюрьму картона.
– Пожар! Горим! – оцепенение с девушки спало, и она, срывая связки, изо всех сил закричала.
– Где пожар? – растерялся Арлекин и выпустил свою жертву из рук.
– Беги! Спасайся! Мы все погибнем! – Катерина оттолкнула от себя Арлекина, и тот побежал в ту сторону, куда до этого ускакали зайцы.
Катя нагнулась за сумкой и планшетом.
– Глупый шут, – вздохнула она, рассматривая раздавленный мужской ногой планшет. – Хорошо, хоть сумка цела, – Катя открыла сумку и заглянула внутрь: – Как ты украла сундук, воришка?
Еще чья-то голова склонилась над сумкой вместе с Катиной. Катя посмотрела на стоящего рядом с ней человека, и ее ноги подкосились от страха.
– Мэтр? – проблеяла она.
– И где сундук? – мэтр уставился в глаза Кати, и девушка с трудом проглотила перекрывший ее дыхание ком. – Сумка, укради девицу! – отдал приказ мэтр.
Сумка дернулась в руках Кати и в следующий миг девушка оказалась в тесном, но мягком темном пространстве.
– Эй! – с обидой в голосе произнесла Катерина. – Выпустите меня отсюда! Я ничего не знаю и никому ничего не скажу! Честно-честно!
Кате показалось, что голос ее звучит так, словно она говорит, уткнувшись в подушку. Она попыталась изменить положение тела, но максимум, что ей удалось, это шевельнуть кистью и сморщить носик – от пыльной подкладки сумки ей хотелось чихать. Сумку несли. Катерину укачивало. Внезапно сумка открылась, и девушка успела сесть, но опять все вокруг закрутилось, и она оказалась прижата к другому человеку.
– Вы кто? – Катя пыталась отпихнуть от себя незнакомца.
– А ты кто? – вопросом на вопрос ответил мужской голос.
– Арлекин! – узнала его Катя. – Это же надо быть таким глупым, чтоб попасться два раза, да еще одному и тому же пирату.
– Ты тоже попалась, – напомнил ей Арлекин.
– Я от неожиданности, а ты второй раз. Почему ты не убежал?
– Охрана театра сказала, что по их датчикам пожара нет. И я прибежал, чтобы проучить тебя за обман. Зачем ты кричала, что мы горим?
– Так нас учили спасаться от преступников. Надо крикнуть что-то неожиданное: торнадо, королева, динозавры, или вот пожар. Это сбивает преступников с толку и разрушает выстроенный план.
– Понятно, – вздохнул Арлекин.
Катерина не видела ничего в темноте, но почувствовала вздох мужчины на шее.
– Зачем ты связался с пиратом?
– Тебе не понять. Куклы стоят в полудреме, ожидая, когда их откроют для спектакля. Иногда это длится годами, но в последний раз я простоял пять лет подряд. Ты не представляешь как это. А тут снимают крышку, протягивают современную одежду и говорят, что надо делать. Мне было все равно, что делать, лишь бы делать.
– А если бы сказали сжечь театр? – грустно спросила Катя.
– Простоишь сотни лет в коробке, города будешь жечь, – огрызнулся Арлекин.
Сумку уже не несли, а тащили по полу. Катя иногда чувствовала болезненные удары, да и прижатый к ней Арлекин пару раз стонал сквозь стиснутые зубы.
– Не понимаю! Как можно сотни лет простоять в коробке? Там что внутри – безвременье?
