Текст книги "Если ты останешься (ЛП)"

Автор книги: Кортни Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

Пакс

К черту ее.

У меня кружится голова, пока я ошеломленно иду из ее магазина к своей машине. Я не могу поверить, что это произошло на самом деле. Я обнажил себя перед кем-то первый раз в жизни, а она потопталась на этом. Я не знаю, на кого рассержен больше, на нее из-за того, что отвергла меня, или на себя за то, что был там и изливал душу.

Но, в любом случае, к черту ее.

Я поворачиваю ключ в замке зажигания и включаю громкость. Хард-рок вибрирует в моей груди, как басовый гул, и я выезжаю с автостоянки в сторону шоссе, в Чикаго. В любом случае, сейчас я нахожусь в плохом настроении.

Шоссе тянется передо мной, а громкая музыка успокаивает меня, когда я веду машину. Я теряюсь в ней. Я делаю это, чтобы успокоится, чтобы поглотить негативные мысли. Я почти хватаюсь за флакон, который благополучно устроился в моей куртке, но не делаю этого. Я пообещал себе, что не буду это принимать некоторое время, и я не буду.

Я не слабый. И я не слабак.

Мили поглощаются зеркалом заднего вида, небо глотает дорогу горизонтом по крупицам, пока я, наконец, не пересекаю мост в Чикаго и на Скайуэй.

Когда я прибыл в офис своего отца, находящегося в центре города, мне удалось убрать волнение от образа лица Милы далеко в свою голову.

Потому что к черту ее!

Сейчас я хочу пробить стену, но сдерживаюсь. Вместо этого я поднимаюсь на восемнадцатый этаж, и администратор моего отца говорит ему, что я здесь. Я пытаюсь заставить чувствовать себя комфортно в своей приемной. Беру мятную конфету из чашки и кладу ее в рот.

Мои глаза закрыты, когда отец приходит, кажется, через двадцать минут.

– Пакс, убери ноги с мебели.

Его голос усталый. Я открываю глаза. Он выглядит старше, потому что я видел его в прошлой четверти года. Его темные волосы только начинают седеть на висках, и у него есть морщины вокруг глаз. И у рта. Его темно-синий костюм, кажется, немного весит на нем, как будто он похудел и не нашел время, чтобы сменить его. Я смотрю на него, пораженный мыслью, что мой отец стареет.

И тогда я убираю ноги со стола.

– Извини, – бормочу я. Мой отец кивает и провожает меня в свой большой офис.

Я сижу в кресле перед ним и жду, пока он не передаст мне несколько документов через стол.

Я даже не читаю их, просто подписываю свое имя. Я доверяю ему.

– Ты должен всегда читать все, на чем оставляешь свою подпись, – он укоряет меня за это, кажется, уже в сотый раз. И в сотый раз я отвечаю как всегда:

– Я читаю, когда это чужой человек. Но ты – мой отец. Я знаю, что ты не собираешься наебать меня.

Папа снова вздыхает.

– Ты можешь хотя бы следить за своим языком? Это тот момент уважения, который нужно соблюдать.

– Извини, – бормочу я снова.

Ради Христа. Он говорит так, будто я ребенок. Но это часть нашей жизни. Наши отношения всегда будут заморожены на том времени, когда я был ребенком, а он был взрослым. Он, кажется, не понимает, что сейчас мы оба взрослые.

– Александр Холдингс был чрезвычайно хорошей остановкой, – замечает мой папа, забирая документы и волоча их по столу. – Итак, твой доход на этот раз увеличился. Ты действительно мог бы рассмотреть возможность инвестирования. Тебе двадцать четыре года. Пора завести свой бизнес. И, может быть, поинтересоваться своей семейной компании. Твой дедушка связался со мной, желая узнать, как связаться с тобой. Он старый человек, Пакс. Он не проживет долго. Он хочет быть уверен, что его компания находится в хороших руках.

Я уставился на него, борясь с желанием вывернуть губу.

– Я не хочу иметь ничего общего с бизнесом, – говорю я отцу. – Я не соглашаюсь ни с чем, что они поддерживают. Думаю, я найму генерального директора, чтобы управлять местом после того, как он, наконец, покинет его. Мой дедушка знает, что сам виноват, что он совершенно один. Когда мы переехали, он меня игнорировал. Он сам во всем виноват.

Глаза моего отца тускнеют, и он поворачивается, смотря в окно.

– Пакс, дед был уже не тем человеком после смерти твоей матери. Все мы были другими. Ты не можешь обвинять его в этом. Когда мы переехали, он чувствовал, что потерял и тебя тоже, и ты был последней ниточкой, связывающей его с твоей матерью. Поскольку твоя бабушка умерла очень давно, ты и Сюзанна были для него всем. Потеряв ее, а потом и тебя, он чувствовал, что потерял все.

– И, все же, он не должен был игнорировать меня, – выплевываю я сердито. – В том, что он потерял меня, виноват только его чертовский нрав. Он злился и совсем перестал общаться со мной. Я был просто ребенком. Я даже не выбирал переезд. Это сделал ты. Но он повесил его на меня. Поэтому пускай он сгниет.

Мой отец смотрит на меня. Его взгляд задумчив, он водит пальцами по вискам. Наконец, вздохнув, он кивает.

– Думаю, что могу понять твои чувства. Твой дедушка суровый человек. И упрямый. Раньше, из-за его поведения, твоя мама хотела рвать волосы на своей голове.

И теперь его глаза действительно потускнели. Подумав о моей маме, он потерялся в своих воспоминаниях. Если есть кто-нибудь, кто не заслужил ее смерти, это был, безусловно, мой отец.

– Папа, ты выглядишь так, будто совсем не ел, – говорю я ему, вытащив его из своих мыслей обратно, в настоящее время, ко мне. Он не выглядит счастливым, так и должно быть. Он предпочитает жить в мире воспоминаний. Он качает головой, взволнованный моим беспокойством.

– Я в порядке, Пакс. Просто подумал о некоторых крупных делах, которые обрабатываю. Как у тебя дела? Ты используешь этивещи?

– Ты имеешь в виду, до сих пор ли я употребляю? – я жестко смотрю на него.– Говори прямо, черт. Если у тебя есть вопрос, просто спроси.

Нельзя ходить вокруг да около. Папа снова устало кивает.

– Хорошо. Да. Ты все еще употребляешь наркотики? – он задает вопрос, запинаясь, словно слова горят во рту. Я могу сказать, что он действительно не хочет знать ответ. Он считает меня чертовым наркоманом, который не может бросить курить.

Это чертовски раздражает.

– Нет, я не употреблял, – говорю я ему, закатывая глаза. – Я сказал, что не собираюсь, я и держу свое слово. Это не тяжело. Я не наркоман, папа. Серьезно. Я употребляю наркотики, потому что мне это нравится. Не потому, что должен.

Мой отец смотрит на меня своим лучшим взглядом закаленного адвоката.

– Это может быть так, – говорит он мне. – Но, в конце концов, когда человек продолжает употреблять, он становится зависимым. Ты в опасности.

– Как скажешь, папа, – я вздыхаю, отталкиваясь от стола, и встаю. – Было приятно повидаться. Увидимся в следующей четверти года.

Я ухожу подальше от его неодобрительных взглядов и сомнений. Он не понимает, что, если постоянно будет ожидать худшего от кого-то, то это, вероятно, произойдет. Он должен понять это сейчас. Я непременно докажу ему это, и не раз.

Я направляюсь обратно к Скайуэй, и решаю быстро зайти в захудалый небольшой бар, который знаю. Я останавливался там много раз после жарких свиданий со своим стариком. Бармен знает меня и выкрикивает приветствие, когда я вхожу. Я никогда не запоминаю его имя. Дэйв? Дэн?

Я держу путь через темный коридор, оглядываясь на расколы виниловых сидений на темных стенах. Это место не изменилось. По-прежнему есть отверстие в обшивке за бильярдным столом, которое кто-то пробил, и по-прежнему пахнет мочой и старой смазкой. Это не заведение высшего класса, но оно идеально подходит для выпивки, когда у тебя дерьмовое настроение.

Я киваю бармену.

– Я буду Джек.

Бармен кивает, наполняет стакан темно-золотистой жидкостью и толкает его в моем направлении. Он проливает немного на барную стойку, но это его не волнует. Чистота – это не его наивысший приоритет. Вы можете убедиться в этом, посмотрев на его запачканную рубашку и жирные волосы. Но это меня не беспокоит. У виски будет один и тот же вкус, независимо от привычек и личной гигиены бармена.

Прежде, чем начать разговор со мной, он отвлекается на другого клиента – грязного старика, который, явно, слишком пьян. Я с интересом наблюдаю, как бармен пытается выгнать его, но, не добившись успеха, сдается и наливает ему еще выпить.

– Привет, большой парень. Я – Эмбер.

Я гляжу вниз, на большой бюст женщины, которая только что подошла ко мне. На ней написано, что она шлюха. Она одета в чрезвычайно узкие джинсы, а ее верблюжье лицо демонстрирует слишком броско наложенный макияж. Ее грудь практически вываливается сверху из лифчика, потому что кофта на три размера меньше.

Я поднимаю бровь и делаю глоток виски.

– Большой парень? Высказывание 1940-х. Они хотят получить свою фразу назад.

Эмбер отклоняет свою голову с крашенными блондинистыми волосами и смеется, как будто это самая забавная вещь, которую она когда-либо слышала.

– Я из Айовы. Думаю, мы все еще так говорим.

– Очаровательно. – Я выпиваю весь свой бокал одним движением.

Я смотрю на Эмбер.

– Хочешь?

Думаю, это вполне разумно, хотя я в настроении, чтобы общаться. Она кивает.

– Я бы с удовольствием. – Она смотрит на бармена. – Дэн, ты можешь сделать два?

Дэн – бармен. Я должен запомнить это.

Но я не уверен, что хочу.

Эмбер скользит рукой по моему бедру.

– Спасибо за выпивку. Но если ты не хочешь звонить мне, большой парень, то должен сказать свое имя.

Я смотрю на нее, на ее расширенные от большого количества выпивки, глаза.

– Должен ли?

Мгновение она рассматривает меня, прежде чем засмеяться. Это распутный смех. Поддельный. Я почти дрожу. Не знаю, что со мной не так. Это просто женщина, которая предлагает мне взять ее. Если бы я хотел ее, то взял бы, но думаю, что не хочу этого. И, мне кажется, я знаю, что со мной не так. Мила Хилл в моей голове, правильная и сладкая. Но я буду чертовски проклят, если позволяю ей вторгнуться в свою жизнь, когда она даже не хочет меня.

Я выпиваю свой стакан с Джеком и подаю сигнал для еще одного.

Утешительное чувство спокойствия нисходит на меня. Знакомое онемение, которое я так люблю. Когда ничего не помогает – неясность преобладает. Я почти смеюсь над своим глубоким мышлением, но вместо этого, тяну руку и хватаю за толстое бедро Эмбер, наслаждаясь мясистой ногой в моих пальцах. Если эта птичка хочет меня, она может поиметь меня.

И тогда я делаю то, что делаю всегда. Я блокирую логическое мышление с наркотиками или женщинами. В этом случае, это шлюха и Джек Дэниэлз.

– Пойдем со мной, – шепчу я ей на ухо. Эмбер понимающе улыбается и кивает.

Она цепляется за мою руку. Мы держим путь через грязный бар, вниз по темному коридору и в женский туалет.

В ванной комнате, как я и думал, отвратительно. Одна лампочка висит на пожелтевшем потолке, бросая сомнительный свет на маленькую комнату. Как будто, приглашая всех блювать по бокам в туалете. Плитки грязные и стены выглядят так, будто их не мыли с 1969 года. Но это не имеет значения. Я запираю дверь позади нас и поворачиваюсь к Эмбер.

Она подходит ближе, и я позволяю ей положить свои руки на ее бедра и потом сжимаю ее жирные сиськи. Сжимаю их сильнее, и она стонет.

Я сжимаю еще сильнее, и она опять стонет.

Я хочу закатить глаза из-за этой глупой игры. Я знаю, что произойдет, потому что играл в нее прежде тысячу раз. Она собирается делать вид, что наслаждается всем, что я делаю, а я буду притворяться, что не знаю, что это неправда.

Но кто дает себя трахнуть? Слабак – это слабак.

Я достаю презерватив из своего бумажника и открываю его зубами, но обнаруживаю проблему. У меня не стоит на нее.

– Отсоси у меня, – говорю я Эмбер. А потом очаровательно улыбаюсь.

Она улыбается в ответ и тут же падает коленями на грязный пол, ее голова подпрыгивает. Она сосет, и член становится достаточно твердым для презерватива, не смотря ни на что, это не занимает много времени. Я отстраняю Эмбер, помогаю ей встать на ноги и переворачиваю спиной ко мне. И потом вставляю ей сзади. Без проблем, без прелюдий.

Она не кажется мне умной.

Она стонет, как будто мой член лучшее, что она когда-либо имела. Я закрываю глаза и представляю все порно сцены, которые когда-либо смотрел, все сиськи и задницы, мастурбации и душевые сцены. Но что-то не так.

Здесь дерьмовый запах. Я устал, я пьяный. Вещи не приходят легко сегодня вечером, и я знаю, что испытать оргазм будет нелегко, особенно с виски-членом.

Поэтому я представляю Милу.

И сразу же чувствую фонтан тепла. Я представляю ее тонкую талию, ее пышные бедра. Ее полные губы. Ее мягкие сиськи. Ее женский запах, чистый и цветочный. Это сразу заливает жизнь в мой член, и я снова в игре.

Представляя Милу, я долблю Эмбер сильнее. Слышу, как ее лоб бьется об грязный кафель на стенах.

Она позволяет это, потому что, как и я, не чувствует, что заслуживает чего-то большего, чем это... грязный секс, в грязном туалете.

Эта жалость в нас обоих.

Я представляю Милу снова, а затем, по какой-то причине, это перестает работать. Я не чувствую себя хорошо. Эмбер не Мила. И даже думая о Миле, находясь в этом жалком месте с этой жалкой цыпочкой, я чувствую себя не так.

Я резко достаю член, и Эмбер поворачивается, чтобы посмотреть на меня в замешательстве. Ее макияж на глазах размазан от пота. На самом деле, я могу чувствовать запах пота и здесь, и я борюсь с желанием содрогнуться.

– Это не ты, это я, – говорю я ей. – Виски-член.

Это ложь, но это не имеет значения. Она понимающе кивает, как будто сталкивается с этой проблемой все время.

Она с сочувствием гладит меня по плечу, как будто я офигенно ее оттрахал, как она и думала.

Но я улыбаюсь, как будто благодарен за понимание.

Я бросаю презерватив в мусорное ведро и выхожу.

Сделав это, я даю бармену Дэну двадцатку.

– Для оплаты ее напитков на остаток ночи, – говорю я ему.

Дэн улыбается.

– Конечно. Увидимся в следующий раз!

Я киваю и иду на стоянку, опасность рушится. Мой автомобиль знакомый и удобный, и я чувствую себя спокойнее, когда нахожусь в нем. Я кладу голову на спинку сиденья, вдохнув кожаный запах и свежий воздух. Это намного лучше, чем черствый, задымленный воздух в баре. А потом я еду домой с открытыми окнами и громкой музыкой.

Дорога черная и длинная летит под моим автомобилем. Я доезжаю до дома прежде, чем осознаю это. Если честно, даже раньше, чем я готов. Я стою на дороге и смотрю на темный дом. Впервые у меня такое чувство, что я не хочу туда идти, просто потому, что там так пусто.

Жить одному – это здорово, но иногда это просто так чертовски одиноко.

Я стою еще мгновение, прежде чем возвратиться к своей машине. Думаю, что я обеспокоен.

Я не знаю, почему направляюсь в «Bear`s Den», небольшой бар в городе. Я знаю, что Джилл или ее другие подруги-шлюхи, вероятно, там, и если я хочу провести время с ними, то просто позову их. Я не хочу, чтобы они висели на мне, когда я не в настроении.

И я определенно не в настроении для этого сегодня вечером. Я просто хочу побыть в баре, рядом с людьми, фактически не имея с ними взаимодействия. Разве я много хочу?

Я не в настроении для шлюх.

Я поставил автомобиль на парковку и хлопнул дверью. Сделав глубокий вдох ночного воздуха, я захожу внутрь. Это последний чистый вздох, который я делаю, прежде чем переступить порог задымленного бара.

Я иду и смотрю через туман дыма, который плавает по темной комнате. Местные жители сидят и болтают, а другие сзади играют в бильярд или дартс. Я знаю их лица, но не их имена. Я не очень-то люблю общество.

Как всегда, Джилл здесь. Я вижу ее спину, она сидит на краю стола и толкает свою полуголую задницу в лицо какого-то бедного идиота.

Честно говоря, теперь, когда я знаю, что у нее дома дети, все, что я чувствую – это отвращение к ней. Это трата кислорода.

Она замечает, что я смотрю на нее, и ее накрашенное лицо озаряется, она практически спрыгивает со стола, чтобы подойти ко мне. Но я качаю головой, говоря «нет».

Она выглядит пораженной. В ее глазах читается боль, когда она останавливается как вкопанная. Я поворачиваюсь спиной и иду к бару. Сев на стул, я вижу периферийным зрением, что она снова села за свой столик. Я чувствую ее раненый взгляд, но не смотрю на нее. Думаю, что мое время с ней закончилось. Кто-то еще может быть ее поставщиком наркотиков. Пускай он и способствует ее трате жизни впустую.

Я знаю имя бармена, работающего здесь, потому что он носит бейджик. Я, полагаю, что так пьяницам легче запомнить.

– Привет, Микки, – приветствую я его. – Я буду Джек. Двойной.

Микки кивает. Он жилистый парень, который выглядит, как будто провел свои лучшие дни, и не только, дерясь в баре.

Он получил шрам, тянущийся от его уха до подбородка. Я никогда не спрашивал, как он получил его, а он никогда не рассказывал.

– Как дела, Тейт? – спрашивает он, поставив виски передо мной. Я поднимаю бокал, выпиваю его залпом и ставлю обратно.

– Сейчас лучше, – говорю я ему. – Я буду еще. На самом деле, просто продолжай наливать сегодня вечером.

Он кивает, наливая одну, а потом опускается вниз, чтобы помочь кому-то другому.

Я делаю маленький глоток из своего стакана и ставлю его на стол, закрывая глаза.

Я чувствую себя хорошо в окружении людей, но до сих пор теряюсь в них. Никто меня не знает, кроме Джилл, но мне все равно. Я здесь один, но это лучше, чем сидеть дома в одиночестве.

Женское хихиканье вторгается в мой слух, и я открываю глаза.

Потому что я знаю, кто смеется.

Я поворачиваюсь на месте, чтобы найти Милу и ее сестру, спотыкающихся в коридоре, ведущем к ванной комнате. Похоже, они держат друг друга, и я закатываю глаза. Ты, должно быть, шутишь. Я встретил ее даже здесь? Это было последнее место, где бы я ожидал ее увидеть. Она и ее сестра, обе смотрятся неуместно в этой дыре.

Мила смотрит вверх и останавливается, смех замирает на ее губах, когда она узнает меня. Ее глаза расширяются, и она выглядит так, как будто хочет подойти ко мне, чтобы, возможно, что-то сказать. Но ее сестра тянет ее за руку, и хотя Мила смотрит через плечо на меня, она позволяет Мэдисон тянуть себя за собой. Я уверен, что Мэдисон держит ее от меня нарочно. Это заставляет меня сжать челюсти.

Мила уже взрослая.

Она может принимать решения сама.

Не то, чтобы она всегда принимала разумные решения.

Я пришел к пониманию этого очень быстро, когда она и Мэдисон присоединились к нескольким местным парням, которые играют в дартс.

Дартс не проблема, ребята.

Я снова закатываю глаза и смотрю на Милу. Что, черт возьми, по ее мнению, она делает? Один из тех парней может съесть ее на завтрак. Она, наверное, думает, что находится в безопасности, потому что, скорее всего, знает их всю жизнь. Но оба они змеи. Я видел их с миллионом женщин в этом самом баре, и с ни одной из них дважды.

Я вздыхаю и выпиваю свой ​​виски, давая сигнал для другого стакана. Это не моя проблема. Она ясно дала это понять, когда сказала, что я был ошибкой.

Так, к черту ее.

Я поворачиваюсь, когда вижу, что один из них оборачивает свою мясистую лапу вокруг ее тонкой талии и тянет к себе, якобы показывая ей, как правильно бросить дротик. Это заставляет меня хотеть что-нибудь швырнуть, поэтому я поворачиваюсь к ним спиной.

Я делаю все, что могу, чтобы игнорировать их. Я веду светскую беседу с Микки. Я смотрю ESPN на потолочном ТВ. Я закрываю глаза и слушаю разговор вокруг себя. И хотя я знаю, что было бы гораздо проще просто встать и уйти, но что-то во мне хочет остаться. Что-то во мне думает, что я должен остаться.

Я не могу это объяснить.

И тут я понимаю причину во внезапном порыве ясности. Я остаюсь, потому что думаю, что она будет нуждаться во мне.

Святое дерьмо, что я за идиот? Я ставлю свой ​​бокал на стол и бросаю деньги на барную стойку. Я направляюсь в ванную, чтобы отлить, прежде чем уехать отсюда. Она дала понять, чего хочет. И это не я.

Когда я выхожу из туалета, Мэдисон уже стоит у дверей бара с одним из парней. Она склоняется к нему, смеясь в ухо. Она, явно, очень пьяна. Я качаю головой и борюсь с желанием что-то сказать.

Одно дело, когда шлюха идет домой со случайными мужчинами. Шлюхи точно знают, что делают. Они делают это, чтобы что-то получить, будь то наркотики или напитки или, даже просто внимание. Это осознанное решение. Но Мэдисон не шлюха и этот осел использует ее в своих интересах. Но я не буду вмешиваться, потому что это не мое дело.

Я вижу, как Мила хватает сумочку и идет к двери. Парень плетется за ее спиной, и она поворачивается, чтобы ухватиться за него, шатаясь на ногах. Он смеется, его ладонь опустилась на ее попку, гладя ее.

Моя кровь кипит. И так как я уже на пути к двери, я не могу делать ничего другого, чем плестись за ними, это еще больше подогревает мою кровь. К черту.

Они спотыкаются, и я даже держу дверь открытой для них. Ее глаза встречаются с моими, они размыты и затуманены. Она не в том состоянии, чтобы выбирать себе ночлег.

Внутри все сжимается, но я держу рот на замке.

Она сделала свой выбор.

Она сделала свой выбор.

Она сделала свой выбор.

Я повторяю это в своей голове, как будто от этого будет легче. Это не так. Она по-прежнему выводит меня из себя. Я шаг за шагом и иду к своей машине. Я слышу их голоса, исчезающие на расстоянии, позади себя. Мила смеется, парень разговаривает с ней, низко и глубоко. Обернувшись, чтобы открыть дверь машины, я бросаю взгляд в их сторону. Они стоят рядом с тем, что должно быть автомобиль этого парня, потому что он открыл пассажирскую дверь, но Мила пытается пожать ему руку.

Что за черт?

Я делаю паузу и смотрю. Мила глотает свои слова, но она, безусловно, пытается пожать руку этому парню. И сказать спокойной ночи.

Чувство удовлетворенности сквозит во мне, прежде чем я могу остановить его.

Но парень улыбается, как пиранья и толкает Милу к машине, пихает против ее воли и проводит языком по ее горлу. Его руки держат ее, но она толкает его изо всех сил.

– Нет, – кричит она.

Я вижу взрыв красного и сокращаю разрыв между нами в три шага.

Я отталкиваю парня прочь от Милы и заваливаю на землю. Не подумав, я наступаю на его руку, когда он цепляется за мою ногу. Его кости хрустят, и он воет от боли, прижимая сломанную руку к груди.

Мила едва дышит. Широко распахнув глаза, она прислоняется к автомобилю. Пока мое внимание было на ней, парень ударил ногами по моей ноге под коленом.

Черт. Но я не чувствую боль из-за адреналина внутри себя.

Он ударяет снова, но в это время я слежу за его движениями. Он только задевает воздух.

– Пошел ты, чувак, – невнятно говорит он. – Чертов мудак. Это не твое дело. Ты сломал мне чертову руку, чувак.

Он изо всех сил пытается встать, но я ставлю ботинок ему на грудь.

– Нет, – говорю я ему, когда он пытается схватить меня. – Тебе повезло, что это все, что я сломал. В следующий раз, когда девушка говорит тебе нет, останови все, что ты, черт возьми, делаешь. Теперь иди домой и выспись. И никогда больше не подходи к Миле. Если ты снова это сделаешь, я оторву твой ​член и заставлю тебя съесть его.

Пьяный парень смотрит на меня.

– Это что, блять, твоя проблема? Ты не знаешь, что она хочет.

Я поворачиваюсь к Миле, моя нога все еще прочно стоит на груди парня.

– Мила, ты хочешь увидеть этого парня снова?

Она покачала головой.

– Нет.

– Имей в виду, – говорю я ему спокойно, убирая свою ногу. – Убирайся отсюда.

– Пошел ты, парень, – бормочет он, пока поднимается на ноги. – Мне не нужно это. К черту эту шлюху.

Вот тогда я и ударил его.

Сильно. Прямо в голову. Он падает вниз, как мешок с камнями. Мила задыхается, и я качаю головой, наклоняясь, чтобы убедиться, что он еще дышит.

Он дышит, и я поворачиваюсь к Миле.

– Пошли. Давай отвезем тебя домой.

– Почему ты это сделал? – шепчет она. Ее глаза застыли на бессознательном мудаке, лежащем на тротуаре.

– Джаред не хотел делать мне больно. Он просто пьян. Я знаю его очень долгое время.

Я смотрю на нее и подхожу.

– Ты не представляешь, что он хотел сделать. Поверь мне. Это не очень хорошо.

Я беру ее за руку и веду к своей машине, открываю дверь и сажу на пассажирское сиденье, пристегивая ремень.

Пока я сажусь в водительское сиденье, Мила роется в сумочке. Она смотрит на меня.

– Э-э-э, – говорит она спокойно. – Я не могу найти свои ключи. Моя квартира заперта. Можешь отвезти меня к Мэдди?

Ее слова звучат очень невнятно в этот момент.

Я отрицательно покачал головой.

– Ты серьезно облажалась, – говорю я ей. – Ты, вероятно, будешь болеть в ближайшее время. И я не думаю, что твоя сестра собирается домой. Я отвезу тебя в свой дом.

Ее глаза расширяются, и она качает головой.

– Пакс, нет. Это не очень хорошая идея. Я не доверяю тебе. – Ее слова, конечно, полностью искажены, но я могу понять их.

Я испугано смотрю на нее.

– Ты не можешь доверять мне? – она трогательно качает головой, и склоняет голову на прохладное оконное стекло.

– Нет. Я не могу позволить тебе разбить свое сердце. У меня его не так много осталось.

Моя кишка сжимается снова и снова, так же, как из-за того, что она рядом со мной.

Я поворачиваю ключ в замке зажигания.

– Не волнуйся, – говорю ей. – Я не буду ломать твое сердце сегодня вечером. Ты можешь спать в моей постели. Я посплю на диване.

Она кивает, ее лицо прочно покоится на окне, и я знаю, что она не долго протянет в сознательном мире. Я прав. К тому времени, когда мы доезжаем до моего дома, скудные пять минут спустя, она спит в сиденье.

Я смотрю на нее в течение минуты, на ее блестящие темные волосы, узкие джинсы, ее полные груди, которые я едва-едва вижу сквозь расстегнутую куртку. Ее губы выпячиваются с каждым маленьким выдохом, она ровно вздыхает в бессознательном состоянии. Она почувствует это завтра. Если бы она не была настолько глупа, то я бы чувствовал к ней жалость.

Я достаю ее из машины и несу в дом, стараясь не обращать внимания на то, как она мягко соприкасается с моим телом, и на то, как ее голова склоняется на мое плечо. Она очень легкая. Наверняка, весит не более ста фунтов.

Я кладу ее на свою кровать, снимаю ее ботинки и накрываю одеялом. Я притаскиваю мусорную корзину из ванной и ставлю рядом с ней, на всякий случай, а затем сажусь в кресло и наблюдаю за ней некоторое время. Я понятия не имею, очнется она, или будет спать всю ночь.

Она остается тихой и спокойной. Чуть заметный храп слышен, когда она дышит. Я не могу удержаться от небольшой улыбки по этому поводу. Я предполагаю, что она будет смущена, узнав, что храпит, хотя, на самом деле, это мило, как ад.

Я вздыхаю.

Я чертовски устал, и я мог легко заснуть прямо здесь, в этом кресле, но знаю, что если она проснется и увидит меня здесь, это может быть поразительным, особенно в темноте. Поэтому я спускаюсь вниз и обнаруживаю, что в очередной раз, я просто не готов спать. Я устал от всего этого дерьма в баре, но тот факт, что Мила находится в моей постели в этот самый момент, рассеивает весь мой сон.

Она в моей кровати. Одна

А я внизу. Один.

И моя рука болит.

Черт.

Я хватаю мешочек со льдом для своей руки, бутылку виски из гаража и выхожу на пляж за моим домом. Я падаю на стул и смотрю на звезды, слушая ритмичные удары волн. Я делаю глоток жидкого огня, и чувствую тепло в моем животе, потом делаю еще один глоток.

Я засыпаю, напевая песню, не зная слов и не зная, откуда она взялась. Последней сознательной мыслью у меня было то, что ночь темная, очень темная.

Проходят минуты, или дни, или годы, прежде чем кто-то будит меня. Время прошло быстро.

– Пакс, – шепчет тихий голос, вторгаясь в мой сон.

И на минуту, на мгновение, кажется, что это моя мама. В размытом сне голос имеет такой же мягкий тембр как у нее. Но этого не может быть. Даже во сне. Я знаю это. Это всего лишь принятие желаемого за действительное, которое происходит в этом сероватом, полусонном состояние. Это не моя мама. И я узнаю это после того, как открываю глаза.

Но я удивлен, когда нахожу перед собой Милу.

Мила кажется неуверенной, но она так чертовски красива в лучах утреннего солнца.

Она сияет. На самом деле. Кажется, у нее вообще нет похмелья. Ее темные рыхлые волосы струятся, и утренний ветерок несет ее запах на меня. Я вдыхаю его и смотрю на нее.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я мягко. Я щурюсь из-за света, затем протираю лоб. Сделав это, я вздрагиваю, потому что моя гребанная рука болит. И тогда я понимаю, что я, должно быть, заснул здесь. Из-за ночного воздуха мое горло першит, поэтому я прочищаю его. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Я смотрю вниз и вижу, что моя бутылка виски валяется рядом со мной на пляже, ее содержимое пролито на песок. Я думаю. Я, конечно, надеюсь, что я не выпил все это. Если я это сделал, то позже буду чувствовать себя так же, как Мила.

Мила выглядит еще более неопределенной сейчас.

– Я.. э-э… – она нервно переносит вес с одной ноги на другую. Я смотрю на нее и поднимаю бровь. – Я чувствую себя прекрасно. У меня во рту сухо и болит голова. Я не, гм… Я не помню точно, что произошло прошлой ночью. Но я, конечно, помню, что ты ударил Джареда и привез меня сюда. И я думаю, ты, возможно, сломал себе руку.

Я посмотрел на нее.

– Да, все так и было. Ты имеешь привычку вытворять дрянь в «Bear‘s Den» и возвращаться домой с придурками?

Это вышло немного жестче, чем я рассчитывал, и Мила вздрагивает.

– Нет, – быстро отвечает она. – На самом деле, я обычно не пью много на людях, если только это не вино за ужином. Мэдди не давала мне покоя, звала пойти с ней, повеселится и после вчерашнего, я просто чувствовала, что мне было нужно это.

Я смотрю на нее с интересом, мои губы подергиваются.

– Я думаю, ты запуталась. А что насчет вчерашнего? Ты про тот момент, когда отвергла меня?

Румянец плывет по ее щекам, и она смотрит на песок.

– Да.

– Если это напрягало тебя, то ты, должно быть, думала, что, совершила ошибку? Может быть, ты не должна была отвергать меня? И, возможно, ты должна была дать мне шанс?

Я смотрю на нее, пытаясь заставить встретиться со мной взглядом.

– Ну, – подсказываю я. – Так что?

Она поднимает подбородок, ее зеленые глаза горят.

– Я думала об этом с того момента, как ты вышел из моего магазина, – признает она. – Все, о чем я могу думать – это ты. Даже когда я была с Мэдисон и Джаредом прошлой ночью. И затем, когда ты был там, в баре, это было все, что я могла сделать, чтобы не побежать к тебе и не запрыгнуть на твои колени.

Я поднимаю голову.

– Почему, нет? Думаю, я бы наслаждался этим.

Она снова краснеет. Ее щеки и шея привлекательно вспыхивают.

– Я думаю, что это можно было бы считать социально неуместным, – отвечает она с усмешкой. – Спасибо, что пришел мне на помощь вчера вечером. Думаю, теперь мы квиты. Я спасла тебя, а ты спас меня.

Она делает паузу и смотрит на землю, прежде чем оглянуться на меня.

– И я о тебе думал. Это, наверное, не умно или не хорошо для меня, но это все, о чем я думаю в последнее время. Я думаю о тебе.

– Твои извинения по-прежнему на столе со вчерашнего дня? Потому что если это так, я думаю, может быть, ты был прав. Наверно, стоит рискнуть.