Текст книги "Морской герой"

Автор книги: Коре Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Видно потому, что оставшимися зубами он стискивает большой кусок свеклы, который сунул в рот перед тем, как прыгнуть в лодку. Ему нужно что-нибудь жевать, чтобы не вырвало от страха. Он пробовал селедку, но от нее уж больно пить хочется. Вяленая треска полна червей, только сильнее мутит. Вот он и остановился на сахарной свекле, как на лучшем средстве от страха. Он воровал свеклу, выклянчивал свеклу, отдавал последнее за кусок свеклы. Таким он предстает перед нами.

Почему у него нет двух зубов, мы не знаем.

Ядра пролетают в воздухе над ним – с острова в сторону корабля, с фрегата на сушу. От стелющегося над морем порохового дыма его одолевает кашель, и свекла выскакивает изо рта.

Он чертыхается от страха, выпрямляется, подтягивая трос, и стоит так, глядя с досадой на уплывающую свеклу.

Мушкетная пуля попадает ему в голову, и он валится мертвый за борт. Течение относит труп следом за свеклой.

Но матросы уже закрепили буксир.

У командора задумано, чтобы «Белого Орла» подтянули ближе к берегу, где он примет на себя главный огонь противника. Вот уже закреплен буксирный трос, матросы на галере наваливаются на весла, и большой корабль с высокими мачтами и мощным такелажем начинает медленно скользить мимо батареи на островке, меньше чем в кабельтове от пушкарей. Они стреляют со всей скоростью, с какой можно забить заряд и запалить фитиль. Пушка на берегу бьет сильнее пушки на борту корабля. Корабль смягчает отдачу, оттого и выстрел слабее. К тому же командор не торопится открывать огонь. Пушки на острове метят высоко. Ядра поражают такелаж, на палубу падают реи. Паруса хлопают, взмахивают, будто крылья подраненной птицы. И тут командор приказывает дать залп.

Он полагается на своего старого доброго щербатого Тёндера, который, чертыхаясь, скачет по палубе на деревянной ноге. Тёндер умеет направлять пушкарей, умеет и выбрать минуту для залпа. Фрегат почти миновал островок, над кораблем струится дым, и на берегу уже тешат себя надеждой: сейчас взорвется?.. Тем временем Тёндер навел на цель все пушки правого борта и переправил туда же три мортиры с левого. Фрегат обращен бортом к острову. Фарватер узкий. И следует залп страшной силы.

Он поражает мишень без промаха, на воздух взлетает сарай, горящие обломки сыплются на людей. С палубы «Белого Орла» командор видит, как слетает с лафета пушечный ствол, видит подброшенное вверх безжизненное тело, которое в падении ложится поперек ствола. Однако шведы открыли огонь уже и с другой стороны.

Правда, стоящая там батарея расположена не столь выгодно и первые ядра шлепаются в море между галерой и фрегатом, не задев буксирного троса. Тут же следует залп с «Козерога». Он явно оснащен тяжелой артиллерией. Вся сила залпа приходится на «Луизу Шарлотту», и она медленно кренится на бок, но матросы – те, что еще живы, – не бросают весел и продолжают буксировать фрегат ближе к берегу.

По палубе «Белого Орла» катится шведское ядро. Видно, угодило в дубовую доску, но не пробило ее и отскочило назад. Корабль кренится, и дымящееся ядро катит прямо на бадейку с порохом, только что поднятую из крюйт-камеры матросом, тот подпрыгивает высоко в воздухе, наступив на острый снарядный осколок, но в это время мимо пробегает боцман Расмюс Стува. Видит раскаленное ядро и бадейку с порохом. Тотчас смекает, что сейчас может произойти. Стоит взорваться одному фунту пороха, как и весь остальной туда же, огонь распространится на крюйт-камеру, и корабль взлетит на воздух со всей командой.

Он хватает ядро голыми руками, вскрикивает, бросает его в море и ревет, чтобы дали воды остудить руки. На палубе нет воды. Обезумев от боли, он прыгает через борт – прыгает с подветренной стороны, настолько он еще соображает, с наветренной стороны стреляют шведы. Уходит под воду, словно мешок с камнями. Всплывает и обнаруживает к собственному удивлению – сам рассказывал потом, – что еще не разучился плавать по-собачьи, как плавал мальчишкой.

Добирается до борта фрегата.

Ему бросают конец.

Он хватает конец, обдирая сожженные ладони, но держится крепко, и его поднимают наверх.

Тем временем огонь грозит атласным туфлям.

Туфли лежат в каюте командора. В бессонный ночной час Гроза Каттегата достал их, чтобы полюбоваться. Но что-то – что именно, нам неизвестно, – прервало короткое молчаливое созерцание. Так и остались туфли на столе. Сейчас в каюте сидит пленник, барон фон Стерсен, прикованный к ножке стола. Барон – важный пленник. Каюта командора – наиболее надежный бастион, если шведы попытаются взять фрегат на абордаж. Но и сюда просачивается пороховой дым. И голову фон Стерсена посещает недобрая мысль: «Тебе ведь дозволено выкурить трубочку?..»

Он закуривает.

Обливаясь потом от страха, когда на фрегат обрушиваются залпы береговых батарей, он в то же время одержим радостным возбуждением: «Есть надежда? Если Гроза Каттегата будет разгромлен, тебе может представиться возможность бежать». С глубоким презрением вспоминает он, что командор, этот выскочка, который и по-датски толком говорить не умеет, вынужден был обратиться за помощью, чтобы определить, в самом ли деле туфли из настоящего атласа.

Он вытряхивает из трубки искры на атлас.

Туфли начинают тлеть.

В это время входит камердинер Кольд.

Сегодня он пристегнул к поясу шпагу и выглядит препотешно, словно к здоровенной колбасе прицепили швейную иглу. Но приказ есть приказ: все на борту должны быть вооружены. Кольд бледнеет от ужаса. Горит имущество командора. Кольд знает свой долг. Ему все ясно. Он выхватывает шпагу и орет на ядовито улыбающегося фон Стерсена:

– Молчать! Или ты умрешь сей же час!..

Кольд человек начитанный, в комедиях, которые попадали ему в руки в Копенгагене, действующие лица именно так говорят в драматические минуты. Внезапно «Белый Орел» содрогается от нового залпа шведов. Кольда бросает вперед. Он роняет шпагу, и она втыкается в пол, точно вилка в масло, рядом с его ногой. Кольд падает грудью на стол и гасит горящие туфли.

Поднимается и вспоминает нечто, о чем до сей поры не докладывал командору. Шипит фон Стерсену:

– Ты прячешь золотые монеты в мешочке между ногами!..

Хватает шпагу и выбегает на палубу.

Испуганный пленник остается один в каюте. Золотые монеты он припас на случай побега.

Шведы не разгадали замысел Турденшолда. Под прикрытием «Белого Орла» на буксире в залив вошел канонерский лихтер «Помощник». Огонь шведов сосредоточен на «Белом Орле», но рангоут фрегата по-прежнему торжествующе устремлен к небу, и черные от порохового дыма пушкари упрямо ведут ответный огонь. Фрегат почти миновал островок, сохранив свою огневую мощь. Он скользит в сторону «Козерога», готовый вступить с ним в единоборство.

А за «Белым Орлом», буксируемый галерой «Принц Кристиан», идет лихтер «Помощник». Шведы не видели его за фрегатом, к тому же море и сушу заволокло пороховым дымом. По приказу Грозы Каттегата командование «Помощником» принял капитан-лейтенант Гриб.

«Помощник» – уродливое низкое судно, оно зарывается носом и ведет себя на море точно плот, напоминая пожилую крестьянку в широких юбках, которая пробирается через грязный двор. Но у «Помощника» особо прочный дубовый фальшборт. Доски обтесаны так, что образуют подобие навеса, прикрывающего людей. Защита довольно надежная. Пушечные порты широкие, можно поворачивать стволы под разными углами, а при надобности – сделать порты уже, выдвигая предназначенные для этого крышки. «Помощник» вооружен самыми тяжелыми пушками, какими располагает флот его величества. На близком расстоянии тридцатишестифунтовки способны сокрушить крепостную стену.

«Помощник» надвигается сквозь пороховой дым, приближаясь к батарее на берегу. Команде «Принца Кристиана» приходится тяжко. Гриб предвидел, что далеко не всем доведется увидеть солнечный закат в заливе Дюнекилен. Он до отказа набил галеру людьми, матросы лежат под ногами гребцов, ожидая своей очереди выпрямиться и подхватить весло, выпущенное тем, кого разнесет в клочья пушечное ядро. Мертвых приказано отправлять за борт. Покойники не должны мешать живым.

Ничем не защищенные гребцы с привкусом крови во рту отчаянно работают веслами, выводя лихтер на нужную позицию. Вот один из них поник с растерзанной шеей, другому снесло голову, у третьего ступня болтается на клочке мяса и бьет фонтаном кровь.

Командует «Принцем Кристианом» молодой лейтенант. Оставим его безымянным. Утром этого дня он сидел и беседовал с одним из своих матросов. Они смогли стать близкими друзьями, хотя различие в рангах на флоте его величества затрудняло такую дружбу. Внезапно голову матроса поражает шведская пуля. Он падает ничком на весло, обнимая валек. Лейтенант подбегает, пинком отваливает труп в сторону, поднатужившись, отправляет его за борт, и новый гребец берется за весло.

Галера утюжит волны.

«Помощник» утюжит волны.

Скоро он выйдет на позицию, чтобы дать залп всем бортом по шведам.

Гриб – утопленник, который долго лежал на дне и всплыл, чтобы поступить на службу к командору. На кораблях говорят – и многие этому верят, – дескать, если его заденет осколком, из раны будет сочиться морская вода. Судите сами: Гриб стоит у перил, где его в любую минуту может сразить вражеский выстрел, держа в руках бинокль, но не пользуясь им, потому что на стекла легла пороховая копоть. Всматривается в даль. И тут – правда ли, нет ли – его прошивает пуля.

Из уст в уста на борту лихтера передают, будто капитан-лейтенант досадливо поморщился, обнаружив дырку в мундире и почувствовав зуд в спине, где вышла пуля. Провел ладонью по груди – мокро. Поднял палец: точно, морская вода. И жестом показал помощнику – дескать, пройдем еще немного, прежде чем ложиться в дрейф.

Так потом рассказывали очевидцы.

Пушкари стоят наготове. Но Гриб не торопится с первым залпом. Уж если бить, так бить.

Никто не видит, что к буксирному тросу подплывает шведский солдат.

Впрочем, это не шведский солдат, а норвежец по прозвищу Лузга, состоящий на службе у шведов. Отряд с «Козерога», где он матросом, направлен на остров в подкрепление тамошнему гарнизону. Лузгу коробит при мысли о том, что ему предстоит биться против своих соотечественников. Лежа в укрытии за камнем, он замышляет одно дело. Он моряк, и ему ясно, что произойдет. «Помощник» выходит на позицию для залпа. Галера бросит якорь, и лихтер станет разворачиваться на буксирном тросе в двух-трех кабельтовых от берега. Но здесь у самой поверхности притаился подводный камень, который видно только в отлив.

Он ловил тут рыбу и отлично помнит все, что подметил тогда. «Помощник» наскочит на камень, и шведы смогут его атаковать; к тому же саксонцы на батарее обучены абордажному бою.

Но с наружной стороны подводного камня проходит слабое встречное течение. Если «Помощник» ляжет в дрейф, его отнесет от скалы. Пушки лихтера все равно смогут открыть прицельный огонь, но шведам уже нельзя будет идти на абордаж. И Лузга будет избавлен от рукопашной схватки со своими.

Он подползает к офицеру и кричит:

– Если обрубить буксирный трос, лихтер наскочит на камень! Тогда он наш!

Офицер – сухопутный краб, к тому же голова его еще гудит после ночного пира, устроенного на радостях, что король Карл ускакал обратно в Норвегию. Он разрешает Лузге действовать.

Лузга обладает редким умением – он хороший пловец. Он привязывает к туловищу маленький топор, пролив заволокло пороховым дымом, над головой Лузги пролетают ядра. Плывя к цели, он говорит себе, что вот и случай стать героем, неизвестно только, на чьей стороне – норвежской или шведской.

До троса недалеко. Очередной залп с берега вынуждает гребцов распластаться на дне галеры. Лузге осталось совсем немного плыть. Но он не подумал вот о чем: когда примется рубить трос, свободная рука и ноги не удержат его на поверхности. И вообще, мокрый качающийся канат непросто перерубить.

Внезапно он замечает плывущую по волнам крышку люка, должно быть, сорванную ядром с Одного из кораблей. Крышка служит ему плотом. Он даже может стоять на ней, скрытый пороховым дымом от друзей и врагов, – хотя ему не совсем ясно, кто враг и кто друг. На короткое время натяжение троса слабеет, и он провисает мокрой дугой перед лезвием топора.

Лузга начинает пилить волокна, когда же канат натягивается, потому что галера снова прибавила ходу, он замахивается и рубит.

Но обрубить канат одним ударом ему не удается. Нога скользит, Лузга роняет топор, шлепается в море и сам уходит под воду. Мигом всплывает на поверхность. Он бессилен сделать что-либо еще. Плывет обратно на остров.

Офицер, встречая его на берегу, хлопает Лузгу по плечу и кричит похвальные слова. Оказывается, трос все-таки лопнул. Но дальше происходит непредвиденное.

Лузга ловил тут рыбу в отлив, тогда течение устремлялось из залива в море. Теперь же прилив, и течение направлено в обратную сторону.

Напрягая зрение, он видит сквозь едкий пороховой дым, что «Помощник» разворачивается носом к берегу, над лихтером нависает опасность, он все же минует первый подводный камень, но задевает второй и под шведскими ядрами прижимается к каменистому берегу.

И тут Гриб, известный своим умением выждать нужный момент, командует «огонь».

Пушки лихтера бьют в упор по шведам, идущим на абордаж, смешивают их ряды, отбрасывают назад; на притаившегося за камнем Лузгу сыплется град осколков и гальки. Но самого главного он не знает.

Не знает, что Гроза Каттегата спустился с фрегата в лодку, где его ждал на веслах Фабель, сквозь пороховой дым и визг летящих над морем ядер подошел к корме «Помощника», поднялся на борт и теперь гонит матросов на штурм острова и батарей. Люди Турденшолда идут в атаку.

Фабель убил на островке двоих. Один был немец, задешево купленный шведами. Он был собственностью одного помещика на европейском материке, и так совпало, что, когда помещик остро нуждался в деньгах, мимо проходил шведский отряд. На чужбине немец вел себя с достоинством. Участвовал в различных битвах, и его постепенно убывало. Правда, за отрубленные пальцы и укороченный нос возмещения не полагалось, так что особенно расходоваться на него не пришлось. Вот только один изъян числился за ним: больно слаб оказался в доме терпимости. За что и получил прозвище Епископ. А тут на острове Фабель прикончил его, раз-два. Норвежец был вооружен абордажным багром. Пробил этим багром немцу череп и, когда порывом ветра разогнало пороховой дым, узрел картину, от которой ему стало не по себе. Опустим подробности.

Следующим был шведский блудник, облаченный в мундир в наказание за то, что он спал с вдовицей до истечения трех недель после смерти ее супруга. Ее присудили к отсечению головы. Любовник вдовицы, глуповатый крестьянский парень, понимающий толк лишь в семенном зерне, избежал смерти в гражданском состоянии. Он был удостоен звания павшего на поле брани. Посмотрим, как это произошло.

Почетной его смерть не назовешь.

Это его первый бой, он схоронился за камнем, норвежцы стреляют, окутавший островок благословенный пороховой дым надежно скрывает его, но все равно ему так страшно, что требуется спустить штаны. Лежа этого не сделаешь. Он привстает, садится на корточки. И в это самое время норвежцы штурмуют остров. Тот же багор вонзается ему в череп, он оседает и распластывается на собственном дерьме. Не блистать твоему имени ни в норвежской, ни в шведской военной истории.

Слышен рык Грозы Каттегата. Где он сам, никому не ведомо – то ли здесь, то ли там, – и пушки лихтера умолкают, чтобы не убивать соотечественников, которые высаживаются на берег убивать. Рык Турденшолда вздымается к небу над застилающим все и вся пороховым дымом и возвращается сверху, десятикратно усиленный. Грозный победный рык, сулящий смерть тому, кто не будет биться насмерть. Фабель помнит свой уговор с Грозой Каттегата. «Убьешь троих – станешь побегушкой камердинера». Два уже есть. И он бросается на третьего.

Различить, кто есть кто на островке, теперь невозможно. Норвежцы оседлали пушки, заклинивая их; шведы разворачивают последний оставшийся у них ствол на виднеющиеся сквозь дым зловещие очертания «Помощника». Но пушкарей тут же приканчивают. Все кричат – многие от боли, большинство от страха, кто-то от ярости. А Фабель приметил себе третьего.

Третий подобен призраку, он ловко уклоняется, совсем как в игре – знакомой обоим игре? Багор Фабеля, чертя сквозь дым смертную дугу, пролетает над вихрами противника и высекает искры из камня. Фабель оскальзывается. Противник припечатывает его к земле. Но Фабель переворачивается и впивается зубами в горло противника. Тот визжит, упирается коленом Фабелю в пах, бьет его кулаком по лицу. Оба вскакивают на ноги. Миг – и третий исчез.

Может, он и впрямь привидение? Призрак только что убитого немца? Или это тень шведского солдата играет с Фабелем в пятнашки среди камней на островке? Дым, окутавший эту часть Дюнекилена, отступает под натиском летнего ветерка. Шведский офицер спустил развевавшийся над островом шведский флаг. Шведы спасаются бегством на материке. Громовой голос Турденшолда звучит над проливом с лодки.

Бой окончен. Здесь бой окончен.

Но «Козерог» и другие суда яростно обстреливают «Белого Орла».

Солнце стоит сейчас прямо на юге.

Они вошли в залив с утренним бризом.

Пока в Дюнекилене продолжается ожесточенная баталия, поведаем славную повесть об одном деде и его десятилетнем внуке. Они жмутся к земле среди скал по другую сторону пролива. Здесь нет пушек, но шведы расставили несколько бревен так, чтобы норвежцы приняли их за батарею. Капитан «Борзого», заменивший переведенного на лихтер Гриба, клюет на эту удочку. От бортовых залпов бревна разлетаются в щепки. Ядра прыгают по скале, и некоторые скатываются в расщелину, где спрятались дед и мальчик.

И вот дед говорит, что эти ядра еще могут понадобиться норвежцам. Зря ведь потрачены, ни одного шведа не убили. Попробуем-ка мы с тобой вернуть их пушкарям. Это наш долг. Не забывай, что шведы, эти негодяи, убили твоего отца, когда он нес доски, чтобы сколотить гроб для бабушки. Только шведы способны на такую подлость. У солдат короля не было причин поднимать руку на моего сына и твоего отца. У него всего-то было оружия, что деревянные башмаки с железными подковками. И мы с тобой еще не предали покойников земле.

«Борзый» прекратил стрельбу. Мальчик жадно внимает словам деда. Для него мертвый отец еще не совсем мертв. Пушки начали палить сразу после того, как они нашли труп. У них есть с собой деревянное ведерко. Дед наполняет его водой. Тщательно обернув руки мокрым мхом, он подбирает в траве ядро за ядром и бросает в воду. Вода сердито шипит. Ядра еще не остыли.

– Мы отвезем их на лодке, – говорит дед.

И снова рассказывает мальчику, что чувствовали люди, когда шведы два десятка лет назад без всякого на то права заняли эти земли. Теперь их ждет расплата.

– Как ты думаешь, Гроза Каттегата сейчас на «Белом Орле»? – спрашивает он.

– Ага, – отвечает мальчик.

– Ты ведь знаешь, «Белый Орел» был шведским, но Гроза Каттегата захватил его и теперь командует фрегатом, – говорит дед. – Туда мы и поплывем.

Он раздумывает – может, пойти в одиночку, разумно ли брать с собой мальчика? Решает взять. Если деда убьют, для мальчика лучше тоже покинуть этот мир. Мальчик гребет. Дед стоит в лодке, расставив ноги и подняв руки вверх, – живой крест, который виден издалека всякий раз, когда отступает пороховой дым. Виден и с палубы «Белого Орла». Вдоль фальшборта стоят солдаты с фузеями. Однако мальчик продолжает решительно грести, и худое лицо стоящего человека смело глядит на пушки фрегата. «Козерог» и другие шведские суда ведут бешеный огонь. Но пушки «Белого Орла» сейчас молчат. Ждут, когда фрегат будет снова отбуксирован ближе к противнику.

Лодка пристает у бака. Здесь она прикрыта корпусом корабля.

Чей-то голос окликает:

– Кто такие?

– Мне надо говорить с Грозой Каттегата!

– Командора нет на борту!

– Мы привезли подарок командору Турденшолду. Пушечные ядра, которые можно использовать повторно.

К ним спускают матроса. У него в руке кортик, дед и мальчик безоружны.

Матрос перекладывает ядра в ведро побольше, и подарок поднимают на борт.

Новый голос с палубы:

– Командор желает отдарить в знак благодарности!

Это кричал Кольд. Он сбегает по трапу в каюту. У него нет приказа Турденшолда, но он знает, что действует в духе командора. Хватает за грудь пленника, барона фон Стерсена, и встряхивает его.

– Молчать! Или ты умрешь!..

Пленник сидел, прикованный к столу серебряными кандалами, бросая игральные кости и пытаясь по ним угадать исход битвы. В каюте стоит острый запах порохового дыма.

Кольд продолжает:

– Я знаю, у тебя есть деньги! Подавай один золотой!

Фон Стерсен заключает, что Кольд решил воспользоваться случаем обогатиться. И если он все равно разоблачен, не вредно, чтобы Кольд оказался соучастником. Встает, поворачивается спиной – его всегда отличала стыдливость, – спускает штаны, нащупывает между ногами кожаный мешочек, достает монету. Протягивает ее Кольду.

Кольд бегом поднимается на палубу. Ему приходит в голову, что мальчик, наверно, голоден. Он поспешно спускается в трюм, к птичьей клетке, где дюжина попугайчиков командора ждет медленного удушения перед победным пиром. Одна птица уже мертва.

Кольд решает пожертвовать ею. Он человек бережливый.

Снова бегом поднимается на палубу. Фрегат содрогается от залпа с «Козерога».

Кольд передает в лодку монету и мертвую птицу. Дед и мальчик при звуках залпа легли на дно лодки. Теперь они встают и кланяются.

– Передайте поклон Грозе Каттегата! – кричит дед. – Он великий человек!

Они отплывают от фрегата.

Кольд машет им вслед.

– Когда кончится бой, – говорит старик внуку, – похороним и бабушку, и твоего отца.

Датско-норвежские корабли больше не обстреливаются с острова, но шведы вывели для защиты «Козерога» четыре галеры, и теперь пять судов палят изо всех пушек по «Белому Орлу». Командор приказал отвечать на огонь, однако не в полную силу. Он кое-что приберегает для сокрушительного удара. «Помощник» снова идет в кильватер фрегату. Миновав островок, оба судна медленно входят в просторную гавань Дюнекилена. Здесь стоят тяжелые транспорты со снаряжением, которое еще не выгружено на берег. Если этот день окончится так, как задумано Грозой Каттегата, до выгрузки дело вообще не дойдет.

На галерах люди падают замертво на весла, такелаж «Белого Орла» роняет на палубу реи. Турденшолд хочет подойти вплотную к шведским судам, все сокрушить одним мощным залпом и повести людей на абордаж. Сейчас он снова на борту фрегата. С радостью отмечает, что мушкетный огонь с берега довольно редок. Видно, некому твердой рукой направлять пехотинцев. Но еще больше посчастливилось ему в том, что транспорты, похоже, вообще не вооружены. Шведы понадеялись на то, что они будут надежно защищены военными кораблями.

Правда, у «Козерога» острые клыки. Команде «Белого Орла» выкатили бочку пива. Выстрел с «Козерога» разбивает бочку, Михаэлю Тёндеру пивом обдает лицо, он стоит, облизывая губы, и в глазах его читается досада человека, которого лишь подразнили выпивкой. Порывом ветра относит пороховой дым, и он читает названия четырех галер, пришедших на помощь «Козерогу». Это «Гнев», «Черная Ведьма», «Гектор» и «Кустер».

Тем временем «Помощник» развил излишне быстрый ход, Очутившись в тесном фарватере справа от «Белого Орла», канонерский лихтер заслоняет нос фрегата и мешает пушкарям. Каких-нибудь полкабельтова разделяют лихтер и фрегат. Ежели они столкнутся, будет мешанина досок и такелажа, горящих стеньг и раненых людей, будет отменная мишень для шведских пушек.

Между фрегатом и лихтером сидит на веслах в маленькой лодке Фабель. Ему велено передать на «Помощник» приказ командора Грибу. Кричать – не докричишься, сигналить флагами тоже не годится – шведы прочтут сигнал. Между тем суда сходятся все ближе, грозя раздавить лодку.

Фабель встает, предпочитая умереть стоя. Вдруг то ли местное течение поднялось со дна, то ли небо послало ветер сверху – ахтерштевень «Помощника» отворачивает в сторону, и тяжелый фрегат расходится с лихтером.

Сквозь пороховой дым пробивается солнечный луч, и Фабель, склонив голову, благодарит судьбу за то, что ему еще представляется возможность убить третьего в этой битве.

Внезапно «Гнев» взлетает на воздух вместе со всей командой.

Видно, случайный выстрел с «Белого Орла» угодил куда следует. Можно представить себе, как раскаленное ядро прокатилось мимо ноги раненого матроса, который корчился на палубе в собственной крови и видел, что сейчас будет, но ничего не мог поделать. Ядро запалило порох. И корабль взлетел на воздух.

Всякий, кому доводилось участвовать в морском бою, знает, что такие минуты решают исход баталии. Сумеет противник воспользоваться случаем – недалеко и до полной победы над вражеской эскадрой. Это было совершенно ясно Грозе Каттегата, Тёндеру, Грибу, Фабелю и всем остальным.

Еще на море сыплются горящие обломки и растерзанные тела и пороховой дым едким туманом ложится на воду и сушу, а гребцы на галере «София», не жалея сил, навалились на весла. «Помощник» набирает ход, его подхватывает течением, но оно относит лихтер в нужную сторону, и он сталкивается с галерами «Черная Ведьма» и «Гектор».

Утопленник Гриб ведет на абордаж своих людей, славящихся в двух северных королевствах умением кромсать ножами человеческую плоть. Раз-два – и готово. Они теснят врага и сбрасывают трупы в море, обрезают флаглинь и спускают шведский флаг под градом горящих рей.

«Черная Ведьма» горит, но Гриб велит своим людям тушить огонь. Пушки стоящего в двух-трех кабельтовых «Козерога» заняты обстрелом «Белого Орла», их нельзя развернуть в сторону «Помощника», и Гриб опасается лишь ответной шведской атаки с берега. Однако шведы не атакуют.

А вот и Михаэль Тёндер.

С «Белого Орла» он видел, как провел атаку Гриб, и не желает отставать. Набивает шлюпку людьми – она вмещает три десятка матросов, и только двое ранены, – гребцы наваливаются на весла, и в промежутке между залпами с «Козерога» шлюпка подходит к «Кустеру», но вроде бы оказывается в безнадежном положении, потому что она ниже галеры, которую Тёндер намеревается взять на абордаж.

А дальше происходит вот что.

Завидев приближение норвежцев, команда «Кустера» бежит, ища спасения на каменистом берегу. И когда шлюпка пристает к борту галеры, Тёндера встречает приветствием шведский офицер.

– Мой капитан лежит внизу мертвый. Я сдаю корабль!

Из трюма струится дымок, у Тёндера острое обоняние, он взбирается на палубу и хватает офицера за горло:

– Показывай фитиль, не то пришибу на месте!

Тащит офицера за собой. Не столько мертвая хватка Тёндера, сколько боязнь взлететь на воздух заставляет шведа указать на трюм, где стоят ведра со смолой. Четыре ведра. И горящий фитиль. Всего полфута остается до крюйт-камеры.

Тёндер гасит фитиль. Затем поворачивается к офицеру. На него накатило бешенство. В маленьких глазках шведа – серая муть, кровь ударяет в голову Тёндера, он рычит с пеной у рта. Делает то, чем так славен: отстегивает деревянную ногу, превращая ее в страшное оружие.

Замахивается и одним ударом раскраивает череп офицеру.

Поворачивается и скачет вверх по трапу на одной ноге. Хочет пристегнуть окровавленную деревяшку на место, видит, что она переломилась, и чуть не выбрасывает ее за борт от злости. Командует своим людям:

– Спустить шведский флаг!

Флаг уже спущен.

Он оставляет караульных, на случай если шведы задумают отбить судно. После чего отправляется на фрегат – ему понадобился лекарь.

Лекарь Арнфинн собрал раненых в своем уголке между грот-мачтой и трапом над каютой командора. Они лежат на кожах, под головой – свернутые подвесные койки. Он подносит им водки – единственное, чем располагает вдоволь, – и перетягивает конечности смолеными веревками, останавливая кровь. Слышатся громкие стоны. Один раненый ослеп, ему прямо в лицо взорвалась бадейка пороха. Правый глаз вытек, его следовало бы удалить, но лекарь уже знает, что для этого раненого надо связать, а пока длится бой, свободных людей нет.

Сам он в такие минуты всегда спокоен. Не сказать, чтобы они ему нравились, но его согревает мысль о том, что раненые могут положиться только на него. Он в гуще событий и никому не причиняет вреда. Правда, и помочь способен далеко не всем. Но он раскуривает трубку и подает раненым, чтобы каждый мог сделать по затяжке.

Является корабельный священник Каспар Брюн, снова в роли служителя божьего, кладет ладонь на лбы страждущих и читает молитвы. Обойдя всех, негромко говорит Арнфинну:

– Я только молиться способен, черт дери.

Арнфинну нужно, чтобы Каспар подержал раненого, пока он будет удалять вытекший глаз. Очень уж страшно кричит бедняга, а Арнфинн знает, что крики раненых легко могут вызвать общую панику на корабле.

– В крайнем случае размозжу ему голову, – говорит он.

Когда грохочут пушки, криков не слышно, и Арнфинн предпочел бы, чтобы они стреляли без перерыва. Но в промежутках между залпами звучат пронзительные, страшные, отчаянные вопли. На Арнфинне лица нет.

– Подержишь, Каспар?..

– Страшно! Боюсь я таких вещей. Да хоть и удалишь ты ему глаз, он все равно будет кричать.

Другой раненый, который лежит на боку, сжимая пальцами свое запястье, чтобы остановить кровотечение, молит Арнфинна:

– Заткни ты ему глотку! Невозможно терпеть!

– Прикажешь убить его?

– Лучше уж так!

Тут появляется Тёндер, скачет на одной ноге, сжимая в руке деревяшку, и кричит, чтобы отыскали плотника, пусть выстругает ему новую ногу. Но плотнику оторвало правую кисть. Лекарь перевязал его, но кровь все равно сочится, и Арнфинн не уверен, что сумеет спасти плотника.

– Тогда ты потрудись топором, – говорит Тёндер.

Арнфинн берется за дело. Он не мастер, однако ему удается обтесать подходящую палку. Правда, она длинновата, так что Тёндер, пристегнув деревянную ногу, как бы становится выше.

Арнфинн раздумывает, не спросить ли у капитан-лейтенанта разрешения прикончить раненого с вытекшим глазом.

Но тот вдруг испускает дух без посторонней помощи.

Тёндер благодарит и ковыляет прочь на новой ноге.

На очереди абордаж «Козерога».

Изо всех шведских судов один «Козерог» еще отбивается, зато отбивается хлестко. Галера, буксирующая «Белого Орла», все еще держится на воде, но когда видишь, как залпы «Козерога» крошат весла и кромсают плоть, непонятно, что придает людям силы грести. Такелаж «Белого Орла» истерзан, фальшборт разбит, из переднего трюма струится дым, но медленно и упорно, неотвратимо, как сама смерть, корабль с молчащими пушками надвигается на противника. Вот он миновал захваченные норвежцами галеры. Между ними и фрегатом открывается широкий просвет, туда входит «Помощник», и взору адмирала Стрёмшерны в полукабельтове от «Козерога» предстают два вражеских судна, плывущие бок о бок. Командор выполнил задуманный маневр.