сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)
— Знаю, — сказал я. — Мы плохо ладим с чувствительными девушками, но Киара теперь живет под нашей крышей. Она часть нашей семьи, и мы должны убедиться, что она чувствует себя как можно более комфортно, учитывая ее прошлое и наш характер.
Он склонил голову набок.
— Ты хочешь, чтобы мы хорошо с ней обращались?
Я проследил за его взглядом в сторону Киары, которая оценивала бар, заваленный грязными стаканами, пивными бутылками и тарелками. Уборщики приходили утром.
— Да. Я хочу, чтобы с ней обращались как с семьей. Я хочу, чтобы она была защищена. Я хочу, чтобы она была в безопасности от любой угрозы. Теперь она Фальконе. Она моя.
Римо кивнул, не сводя глаз с моей жены. Она положила меню на стойку, затем подняла глаза и заметила наши взгляды. Она моргнула, напряглась, затем сглотнула, быстро взяла меню и нервно повозилась с ним. Страх.
— Она в безопасности, Нино. — Римо повернулся ко мне, сжимая мое предплечье. — Ты мой брат, а она твоя. Я прослежу, чтобы все в этом городе и за его пределами поняли, что она под нашей защитой.
Римо, как и я, не обладал многими достоинствами, но одним из них была его преданность. Если он решит, что кто-то попал под его защиту, он не остановится ни перед чем, чтобы убедиться, что этот человек в безопасности.
Он отпустил мое предплечье.
— И что? Ты наконец трахнул ее.
Я закатил глаза.
— Нет. И не буду, пока она сама этого не захочет. Она слишком напугана из-за изнасилования.
Римо перевел взгляд на Киару. Она все еще пристально смотрела в меню. Она, должно быть, запомнила каждую пиццу, которую они предлагали.
— Киара не способна защитить себя. Мы должны убедиться, что она в безопасности, где бы она ни была.
— Я не хочу, чтобы наши солдаты были в особняке. Это наш дом.
— Согласен. Вот почему ты, Савио или даже Адамо должны охранять ее, когда меня нет рядом.
Римо ухмыльнулся.
— Ты уверен, что Киара хочет, чтобы я ее охранял? Она может умереть от страха, если я останусь с ней наедине.
— Она привыкнет к тебе.
— Сомневаюсь, — усмехнулся Римо.
— Это будет нелегко, но в конце концов она придет в себя, если ты не потеряешь свое дерьмо рядом с ней.
— Я сделаю все возможное.
Мы оба знали, что это значит. Я вернулся к Киаре. Она закусила губу, и ее тело напряглось.
— Так ты нашла пиццу, которую хочешь?
— Я не очень голодна, — тихо сказала она. — Ничего, если я закажу салат с моцареллой и оливками?
— Ты можешь есть все, что захочешь. И если ты все еще будешь голодна, можешь съесть кусочек одной из наших пицц, — сказал я ей.
Она улыбнулась.
— Окей. Спасибо.
Римо подошел к нам и остановился рядом со мной и Киарой.
— Готовы сделать заказ? — спросил он.
— Я сделаю заказ. Фабиано скоро придет?
— Да. Леона проводит вечер со своей матерью шлюхой.
Глаза Киары расширились. Я не был уверен, было ли это из за оскорбления или потому, что другой мужчина присоединился к нам сегодня вечером.
Я взял телефон и позвонил в наш любимый Итальянский ресторан. Их пицца была лучшей в городе. Мы все получили свои обычные заказы, поэтому добавление салата вызвало немного ошеломленное молчание на другом конце.
— Почему бы тебе не присесть? Ты можешь включить телевизор, если хочешь. Еда будет здесь через тридцать минут, — сказал я Киаре, которая замерла рядом со мной и Римо.
Она кивнула, подошла к дивану и опустилась на него.
— Надеюсь, она скоро утратит эту покорность. Это чертовски раздражает, — пробормотал Римо.
— Для нее это в новинку. Она не была так напряжена, когда я был с ней наедине.
Через пять минут вошел Фабиано. У него был запасной ключ, и он даже не потрудился позвонить.
— Мне нужен виски, — было первое, что он произнес. — Мать Леоны просто кошмар. Эта женщина курит и стреляет больше кристаллов, чем большинство людей, и ей удается выжить.
— Это потому, что ты предлагаешь ей бесплатный запас. Ее толерантность к веществу растет, — объяснил я.
Фабиано сверкнул глазами.
— Понимаю. Но если я не дам ей это, глупая шлюха снова выйдет на улицы, и это убивает Леону, видя, как ее мать сосет уродливые члены.
Киара тихо вздохнула на диване, и мы все повернулись к ней. Она покраснела. Фабиано перегнулся через барную стойку, взял с полки бутылку виски и налил себе щедрый стакан.
— Кто-нибудь будет еще?
— Я выпью, — сказал Савио, входя и хлопая Фабиано по плечу.
— Я слышал, тебя выпороли.
Фабиано толкнул его.
— Я все еще могу вытереть пол твоим уродливым лицом, Савио, не забывай об этом.
Савио самоуверенно улыбнулся.
— Уже недолго. Я естественен, когда дело доходит до боев.
Я открыл холодильник под стойкой и достал две бутылки пива, одну для Римо, другую для себя, затем взглянул на Киару, которая сосредоточилась на телевизоре. Местные новости сообщали о пожаре, в результате которого сгорел один из ресторанов нашего солдата.
— Выключи, — крикнул Савио. — Эта чертова новость действует мне на нервы. Они всегда ошибаются.
Киара подскочила и быстро выключила телевизор.
— Следи за своим тоном, — сказал я Савио, который поднял брови. Я повернулся к Киаре. — Что бы ты хотела выпить?
Она перевела взгляд с меня на братьев, потом на Фабиано.
— Что-нибудь безалкогольное, пожалуйста.
— Алкоголь добавляет веселья, — усмехнулся Савио.
Киара вздрогнула. В этот момент Адамо заскользил вниз по лестнице.
— Принеси Киаре свою кока-колу с кухни, — приказал я.
Он застонал, но повернулся на каблуках и ушел. Пицца прибыла вскоре после этого. Мы с Фабиано отнесли ее туда, где сидела Киара, и разложили коробки на широком столе. Я сел рядом с ней, а Римо занял ее место с другой стороны. Плечо Киары напряглось, но она никак не отреагировала. Я протянул ей салат.
— Это твое.
— Я действительно не понимаю, почему девушки всегда едят салат. Это чертовски раздражает меня, — сказал Савио, схватив кусок пиццы.
Адамо бросился на диван между Фабиано и Савио, заставив их нахмуриться. Он протянул Киаре бутылку колы. Она взяла его, пробормотала слова благодарности и налила себе стакан.
— В чем дело? — спросил Адамо между укусами.
— Мы протестировали гонку в Канзасе. Это был огромный успех, — сказал Римо, включая телевизор и открывая запись нелегальной уличной гонки.
— Круто, — сказал Адамо, его глаза загорелись, когда камера приблизилась к ряду машин.
Киара тихо ела среди нас. Если бы я закрыл глаза, то даже не узнал бы о ее присутствии, если бы не почувствовал аромат ее цветочных духов. Было очевидно, что она чувствовала себя неуютно в окружении стольких мужчин, и алкоголь, казалось, беспокоил ее еще больше. Ей придется привыкнуть к этому. Так всегда было в нашем доме.
— Может быть, нам удастся убедить Витьелло перенести гонки на его территорию, — предложил Савио.
— Не думаю, что Лука захочет сотрудничать с нами дольше, чем это необходимо. Все мы знаем, что это перемирие не будет длиться вечно. Тогда все ставки отменяются.
Киара пошевелилась. Я наклонил голову в ее сторону, но она была сосредоточена на салате. Фабиано поднял бровь, как будто я знал, что происходит в ее голове.
— Луке было бы полезно помнить, что ему повезло, что мы на его стороне, — сказал Римо, протягивая руку за куском моей пиццы.
Он наклонился над ногами Киары, чтобы дотянуться до коробки, и коснулся ее ноги. Она ахнула, отпрянула и уронила салат.
Прижавшись к спинке кресла и тяжело дыша, она смотрела на Римо так, словно он собирался наброситься на нее. Его глаза сузились, и я знал, что это не пройдет хорошо.
— Да что с тобой такое, женщина? — он зарычал. — Я собирался схватить гребаный кусок пиццы, а не лапать тебя. Я не собираюсь трахать тебя, ни сейчас, ни когда-либо. Во-первых, нет ничего забавного в том, чтобы сломать кого-то сломанного, а во-вторых, ты принадлежишь Нино, поэтому он единственный, кто собирается получить твою киску. Никто больше не прикоснется к тебе так, ясно?
На глаза Киары навернулись слезы.
— О черт, — пробормотал Савио.
— Римо, — сказал я предостерегающим тоном.
Он нахмурился, схватил кусок, который он хотел в первую очередь, и откинулся назад.
— Заткнись, Нино. Мне надоело, что она вздрагивает. Это чертовски раздражает, особенно потому, что я даже не дал ей повода уклоняться. Это мой дом, и я не собираюсь ходить по яичной скорлупе, потому что она не может взять себя в руки.
Киара громко сглотнула и дрожащими пальцами подобрала несколько кусочков салата, которые уронила на джинсы. Потом медленно поднялась.
— У тебя есть швабра, чтобы я могла прибрать это все? — тихо спросила она.
— Оставь. Завтра придут уборщики.
— Я не хочу, чтобы они нашли сыр и салат на полу. — сказала она.
— Поверь мне, они видели на этих этажах и похуже, — сказал Фабиано.
Она отрывисто кивнула.
— Пойду приведу себя в порядок, а потом лягу спать.
Она протиснулась мимо моих ног. К моему замешательству, она не пошла в ванную комнату для гостей, а подошла к французским окнам и выскользнула в сад.
— Почему она вышла на улицу?
Фабиано покачал головой.
— Черт возьми, она вышла на улицу, потому что будет плакать в тишине.
Я посмотрел на него, и он прищурился.
— Ты гребаный гений, но ты все еще тупой мудак, когда дело касается девушек.
— Тебе, наверное, стоит пойти за ней, — предложил Адамо.
Я нахмурился.
— Если она хочет плакать в тишине, она, вероятно, не хочет моего общества.
— Девушки, — пробормотал Римо, запихивая в рот очередной кусок пиццы.
— Послушай парня, — сказал Фабиано. — Иди к ней и утешь ее, или что ты там умеешь делать.
— Я никогда не утешал девушек.
Фабиано вздохнул.
— Тогда импровизируй, симулируй эмоции или что-то в этом роде. Мне насрать.
— Поскольку у тебя есть девушка и есть опыт общения с девчачьими эмоциями, логично, что ты должен пойти и утешить ее.
Фабиано фыркнул.
— Я знал, что этот брак чертовски плохая идея. — он откинулся назад. — Я не тот, кого она хочет видеть, поверь мне. Она, наверное, закричит, если я пойду за ней в темноте. Ты ее муж, так что веди себя соответственно.
Я встал.
— Удачи, — сказал Савио, сдерживая смех.
Мне не потребовалось много времени, чтобы найти Киару. Она сидела на шезлонге. Голубоватое сияние бассейна осветило ее лицо, и я увидел слезы, бегущие по ее щекам. Она быстро провела тыльной стороной ладони по коже, но было слишком поздно. Я сел рядом с ней, не обращая внимания на ее напряженное тело.
— Прости, что испортила тебе ужин.
— Ты ничего не испортила. У нас были гораздо худшие инциденты, и большинство из них были связаны со сломанными костями, так что это ничего.
Я потянулся к ней и смахнул еще одну слезу. Она замерла и перестала дышать. Я схватил ее за плечи и приблизил наши лица. Она втянула воздух, но мне нужно было достучаться до нее.
— Если тебя что-то беспокоит, скажи. Если ты не хочешь, чтобы Римо топтал тебя, тебе придется противостоять ему. Я могу защитить тебя, но это не принесет тебе уважения моих братьев. Если ты хочешь быть частью этой семьи, тебе нужно завоевать их уважение. Быть покорной и уклоняться от всего этого, это еще не конец, ясно?
Она отвела глаза.
— Нет, — приказал я.
Ее взгляд снова встретился с моим. Я крепче сжал ее плечи, и она вздрогнула.
— Я не уверена, что смогу это сделать. Мой страх слишком силен.
— Твой страх бесполезен. Это калечит тебя. Не позволяй этому случиться.
Она прищурилась.
— Все не так просто.
— Это не так сложно, как ты думаешь это могло быть. Это твой выбор встретиться лицом к лицу со своими страхами или позволить им управлять тобой.
— Отпусти меня, — сказала она дрожащим голосом.
Я кивнул и отпустил ее плечи.
— Это только начало. — вставая, я протянул руку, чтобы поднять ее. — Теперь Пойдем. Вернемся. Можешь съесть пиццу.
Она поколебалась, но потом взяла меня за руку и выпрямилась. Ее пульс все еще колотился под моим большим пальцем, но она выглядела менее дрожащей.
— Я не могу есть вашу пиццу.
— Мы всегда делимся пиццей. Никто не будет возражать.
— Я вегетарианка. На всех ваших пиццах есть мясо, — сказала она.
Я не заметил, что она не ела мяса на свадьбе.
— В следующий раз мы закажем для тебя вегетарианскую пиццу.
Она напряглась, когда мы вернулись в игровую комнату, и ее кожа покраснела от смущения. Я подвел ее к диванам и сел рядом с Римо, чтобы Киаре не пришлось этого делать. Римо притворился, что не заметил и продолжал наблюдать за гонкой на экране. Киара коротко сжала мою руку, прежде чем отпустить меня, и сделала глоток колы.
Фабиано бросил на меня взгляд, который, вероятно, означал признание, хотя я не был уверен почему. Никто не упомянул о выходе Киары или ее опухших глазах, и в конце концов она расслабилась и наблюдала за гонкой вместе с нами.
Ее глаза начали опускаться, но она не встала; вероятно, она не была уверена, что ей разрешили уйти. Я решил облегчить ей задачу.
— Пойдем спать, — предложил я и встал.
Очевидно, это было неправильно, потому что напряжение в ее теле вернулось в полную силу. Я вопросительно посмотрел на Фабиано. В конце концов, он был шепчущей женщиной. Он только пожал плечами.
— Спокойной ночи, — сказала Киара и молча последовала за мной в наше крыло. Я попытался понять причину ее напряжения. Я думал, что делаю ей одолжение, когда предложил лечь спать. Я даже не устал.
Когда мы вошли в спальню и ее взгляд задержался на кровати, она сглотнула, и меня осенило.
— Ты волнуешься, потому что думаешь, что я хочу секса?
Она прикусила губу.
— Я ужасная жена.
— Я тоже плохой муж. Это то, что есть. — я указал на кровать.
— Как я уже говорил, тебе не нужно меня бояться. Я не прикоснусь к тебе, пока ты этого не захочешь. Мы это обсуждали. Я думал, ты понимаешь, что наша спальня не представляет для тебя угрозы.
— Наверное, в это трудно поверить, — сказала она.
— Я держу слово.
Я не был уверен, что она наконец это впитала или ей нужно больше времени. Когда я позже присоединился к ней в постели, она лежала ко мне спиной и была наполовину скрыта одеялом. Я не видел, напряглась ли она, но ее дыхание определенно изменилось. Я подождал, пока она уснет, прежде чем встать. Это будет одна из тех ночей, когда я не смогу заснуть. Бросив последний взгляд на спящую жену, я вышел в коридор.
Я никогда не буду хорошим мужем, мой характер всегда будет этому препятствовать.
КИАРА
Когда я проснулась , мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где я нахожусь. Как только я это сделала, мой пульс участился. Я села и огляделась. Нино не было, и я не слышала никаких звуков, доносящихся из ванной.
Я встала с кровати и направилась в ванную. Как я заметила вчера, на двери не было замка. Это было немного тревожно, так как Нино мог войти в любой момент. Именно по этой причине я поспешила принять душ и быстро оделась в макси-платье с высоким вырезом. Даже если я предпочитала держать большую часть своего тела закрытой, снаружи было слишком тепло, чтобы носить что-то с длинными рукавами.
Мои глаза были прикованы к окну за джакузи и голубому небу снаружи. Судя по всему, в Лас-Вегасе будет еще один жаркий день. Разбрызгиватели в садах извергали воду. Я предположила, что не было другого способа сохранить траву такой красиво зеленой.
После этого я занялась тем, что убрала одежду в ящики, которые Нино, должно быть, освободил для меня в гардеробной. Закончив, я поколебалась, не зная, что продолжить. Я была голодна, и я не могла оставаться в спальне весь день, но особняк еще не чувствовался как дом. Я не была уверена, что это когда-нибудь случится, поэтому, гуляя в одиночестве, я чувствовала, что вторгаюсь.
В конце концов, голод вынудил меня выйти наружу. В этой части дома было тихо, что неудивительно, учитывая его размеры. Нино, вероятно, был главном крыле со своими братьями. Мне не было грустно, что он не разбудил меня, когда выходил из спальни этим утром. Я привыкла проводить большую часть времени в одиночестве и предпочитала одиночество обществу людей.
Я спустилась в меньшую гостиную в крыле Нино и замерла на последней ступеньке. Там, рядом с французскими окнами, стояло прекрасное пианино Steinway D. Я не могла ничего сделать, кроме как смотреть. Я сделала последний шаг вниз и почти со страхом приблизилась к инструменту. Как Нино удалось так быстро доставить его сюда? Но это был Лас-Вегас, а он был Фальконе, так что, вероятно, у него были свои способы. Более важным вопросом было, почему он купил это для меня?
Конечно, я сказала ему, что люблю играть, но ему не нужно было прилагать усилий, чтобы завоевать меня. Мы уже были женаты, и я была связана с ним навсегда. Если от кого и требовалось кому-то угодить, так это от меня как от жены. И до сих пор я терпела неудачу.
Я опустилась на черную кожаную скамью, позволив пальцам благоговейно скользить по гладким черным и белым клавишам, и начала играть, но, к моему удивлению, это была не та песня, над которой я работала последние несколько месяцев. Это было что-то совершенно новое, мелодия, которую я даже не знала, была во мне, но когда мои пальцы двигались по клавишам, она обрела форму.
