Текст книги "Найди это (ЛП)"

Автор книги: Кора Кармак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 13

– Это твое решение проблемы? Мы потерялись!

Он пожал плечами.

– Если не будем пытаться добраться до какого-то определенного места, мы не потеряемся. Мы просто будем разведывать.

– Но нам нужно найти место для проживания и оставить где-то наши вещи, и...

– Позже. Еще рано, Келси. У нас весь день.

Может он и терпеливый, но я нет. Я как раз собиралась спросить, найдем ли мы место для проживания или возьмем такси, когда его рука дотронулась до моего локтя и скользнула до запястья.

– Доверься мне, – сказал он.

Я задрожала.

Я доверяла ему... в чем не было абсо—чертового—лютно никакого смысла. Моя память о предыдущей ночи была черной дырой. Я должна бы опасаться его. Я чертовски уверена, что прямо сейчас мне не следует быть с ним наедине, не зная о том, что случилось прошлой ночью. Но так как его рука находилась на моем запястье, он мог вести меня в любое место.

И сейчас я должна была пойти с ним без плана, без карты, без идеи, куда мы направляемся? Раскрытая интрига фильма ужасов. Возможно, я снималась в Хостеле, реалити-шоу.

– Сначала расскажи мне, что случилось, – заставила я сказать себя.

Его рука соскользнула с моего запястья, и он поймал мои пальцы своими.

– Я бы не причинил тебе вред, Келси. И также не позволил бы сделать это кому-то другому.

– Так. Кто-то подсыпал мне наркотик. А потом что?

– Я точно не знаю. Я просто знаю, что ты была в порядке. Настойчивая и готовая орать на меня. Затем мы...

– Мы что?

Его взгляд упал на мои губы, и он покачал головой.

– Мы разговаривали и казалось, что ты ни с того ни с сего напилась. Ты говорила невнятно и глотала слова, не могла стоять прямо.

– Поэтому ты отвез меня в отель?

– Мне не хотелось оставлять тебя в общежитии. Не тогда, когда ты потеряла сознание и делила комнату с десятком людей. Я отвез тебя в свой номер отеля, а затем взял себе другой.

– И все?

– Предполагаю, что мог бы еще рассказать, как ты называла меня слюнтяем, потому что я не снимал с тебя одежду.

– ЧТО я делала?

Он фыркнул и наклонился, чтобы поднять мой рюкзак. Он закинул мой рюкзак на свое плечо вместе со своим. Затем дернул меня за руку и начал тащить по улице.

Я могла бы упереться и отказаться. Или, может, не могла бы. Не в случае, когда он мне небезразличен.

– ПОДОЖДИ. Ты не можешь сказать что-то такое и не конкретизировать.

Он улыбнулся.

– Могу, если это компенсация. Я расскажу тебе позже. После того, как покажу тебе свой способ приключения.

Мой разум каждый раз, как он упоминал о приключении, направлялся в канаву. Это неизбежно с парнем, который выглядел как он.

Он повернул наобум и потащил меня за собой.

– Между прочим, я думаю, что идти без карты – ужасная идея, – сказала я.

– Принято к сведению.

– Все может пойти невероятно неправильно.

– Или невероятно правильно.

Я немного волочила ноги, пока мы шли, но была больше заинтригована, чем делала вид. Мне было хорошо, куда бы мы ни пошли, когда он нес мой рюкзак и наши пальцы были переплетены.

Мы прошли несколько кварталов, прежде чем оказались у остановки метро. Он оглянулся на меня через плечо, а затем повел меня к лестнице.

– Ох, а теперь нам не придется идти, чтобы найти приключение?

Он посмотрел на меня и сказал:

– Хорошо. Я понял. Доверять тебе.

Мы спустились по лестнице, и я ожидала чего-то темного, промозглого, с этим милым запахом гниения и мочи, который, казалось, витал в большинстве станций метро. К удивлению, эта станция была светлой, чистой и современной. Хант повел меня к огромной карте станций метро. Он скинул оба наших рюкзака на пол, встал передо мной и сказал.

– Закрой глаза.

Я попыталась не выглядеть скептически.

Вот, что я усвоила в своей жизни: за фразой "Закрой глаза" обычно следовало либо что-то очень хорошее (например поцелуй), либо что-то очень плохое (например убийство, розыгрыш или что-то плотное, вложенное в твою руку).

Я действительно надеялась, что этот случай больше распространялся на часть с поцелуями. Его руки сжали мои плечи, приободряя, и я позволила своим векам закрыться. Предвкушение обволакивало мою кожу, и я задрожала от слабого мороза по коже. Одной рукой он удерживал меня за плечо и я почувствовала, как он обошел меня и встал позади. Его дыхание дотронулось до моей шеи, и жар растопил мороз. Мне пришлось сконцентрироваться, чтобы не свалиться на него.

– Не открывай глаза, – проговорил он мне в ухо.

Я не смогла сложить слова в ответ, поэтому кивнула и его щека слегка коснулась моей.

– Готова?

Вот и все предупреждение, которое я получила до того, как он взял меня за плечи и начал раскручивать.

– Ты прикалываешься?

– Держи глаза закрытыми!

Он повернул меня три раза, затем остановил мое тело своими руками.

– Покажи, – сказал он.

– Куда?

– В любое место.

Я подняла руку, и он сказал.

– Открой глаза.

Он потянулся и ткнул пальцем в самую ближайшую станцию метро к тому месту, куда я показала. Малостранска.

– Вот куда мы собираемся, – сказал он.

– Правда?

Он поднял наши рюкзаки и сказал.

– Правда.

– А что, если это ужасный район? Может быть опасно.

– Я же говорил тебе, что никогда не позволю чему-либо плохому случиться с тобой.

– Некоторые вещи в мире вне даже твоего контроля.

Его плечи напряглись, а взгляд потемнел.

– Я это знаю. Поверь мне... я знаю.

Выражение его лица стало обеспокоенным, заполненным призраками и намеками. Это выражение рассказало мне о нем больше, чем любые слова, которые он мог произнести. Вот что он имел в виду, когда сказал, что будет защищать меня. Это было ясно написано на его лицо, какая бы трагедия не ворвалась в его воспоминания после моих слов.

Я не могла смотреть на это лицо и не доверять ему.

Я переплела его пальцы со своими и сказала:

– Я за.

Когда он улыбнулся, показалось, что этих призраков никогда и не было.

Мы купили билет в метро и вместе выяснили, на какой поезд сесть. Платформа метро выглядела как что-то из научно – фантастического романа. Все, что я до этого видела в Праге, выглядело так, будто я ступила в прошлое, но здесь было все наоборот. Стены и потолки были выложены золотыми, серебряными и зелеными плитками, они плавно переходили в сотню небольших сводов, которые формировали один длинный туннель. Тонкая, но яркая линия проходила по всей длине изогнутого потолка, отбрасывая на туннель жутковатый отблеск.

Поезд тихо приближался на станцию, но мои волосы развевались на создаваемом им ветру. Вагон поезда был уже заполнен, когда мы вошли, и новые пассажиры вставали перед нами и позади нас. Я все еще искала место, чтобы присесть или постоять, или даже схватиться, когда поезд начал двигаться. Я качнулась в сторону на своего соседа, а затем почувствовала, как Хант сжал мою руку и притянул меня к себе.

– Хватайся, принцесса.

Я вцепилась в его талию и держалась за его тело.

Он заговорил мне в ухо.

– Я имел в виду ухватиться за поручень над головой, но это тоже работает.

– Не думаю, что могу дотянуться до него, – сказала я.

В реальности я даже не хотела пытаться. Я больше предпочитала держаться за него.

Поезд настолько был забит, что в любой определенный момент времени я дотрагивалась, по крайней мере, до трех людей. По другую сторону от Ханта мне улыбался высокий парень за двадцать с волосами до плеч каждый раз, когда я слегка касалась его. Поезд замедлился, когда подъехал к станции, и рука Ханта сжала мое бедро, чтобы удержать меня. Она, собственническая и сильная, осталась там даже тогда, когда мы начали двигаться. Сквозь джинсы я могла чувствовать жар от его руки, как клеймо.

Как только перед нами освободилось место, он подтолкнул меня к нему. Я рухнула на лавку и показала ему отдать мне мой рюкзак, но он покачал головой.

– Я в порядке.

Он стоял передо мной, прямо между мной и парнем с длинными волосами, блокируя меня как охранник. Я бы разозлилась, если бы не было так жарко. Он поднял обе руки над головой, чтобы держаться за поручень, и показалась та самая часть кожи на его талии, которая сводила меня с ума большую часть последних двенадцати часов.

Во рту пересохло.

Будет странно, если я потянусь и потрогаю хорошо натренированные мышцы? Своим лицом?

Если сейчас он не смотрел на длинноволосого парня, то я думаю, что делал он это целенаправленно.

Мы въехали на станцию, которую я выбрала, и Хант снова взял меня за руку, когда поезд замедлился и остановился. Я последовала за ним на выход со станции и дальше по улице, и даже когда мы отошли от толп двигающихся людей, его рука все еще крепко удерживала мою.

Что бы ни случилось между нами прошлой ночью... это изменило его. Сейчас он снова касался меня, но по-другому, не так, как я помнила его прикосновения прошлой ночью. Сейчас он прикасался ко мне так, будто знал меня, а не как к какой – то незнакомке в баре. Он смотрел на меня, когда думал, что я не в состоянии говорить. И он не задавал вопросов, по крайней мере, надоедливых.

Что-то в моем животе начало оседать и я могла чувствовать, как это что-то исчезло.

– Ничего больше безумного не случилось прошлой ночью, верно?

– Ты имеешь в виду помимо твоего комментария про слюнтяя?

Вообще-то именно это звучало очень правдоподобно так, как я бы и сказала.

– Да, помимо этого.

– Ты, возможно, раз или два объявила, что любишь меня. И попросилась выносить моих детей.

Я закатила глаза.

– Будь серьезным.

– Ты думаешь, что заявление о любви не серьезно?

– Я не думаю, что было заявление о любви.

– Ты помнишь больше?

– Нет, просто я себя знаю. Может я и становлюсь эмоциональной, когда выпью, но это своего рода другая эмоциональность.

Он кивнул, и больше шуток не последовало, поэтому я догадалась, что попала в точку. Он не знал моих секретов. Я просто подкатывала к нему. Много, как я могла догадаться. Вот почему он вел себя по – другому. И с этим я могла справиться.

Он тянул меня за руку и мы вместе поднялись по ступеням к нашему спонтанному месту назначения. Район был оригинальным и живописным, с узкими, извилистыми улочками из булыжника. Эти улочки были усеяны деревьями, под синим-синим небом.

– Ты права, – сказал Хант. – Этот район невероятно опасный. Явно пугающий. Я пойму, если захочешь вернуться.

Я ударила его, но он, посмеиваясь, уклонился от моего удара.

– Ну же, принцесса. Давай посмотрим, в какую беду мы можем попасть.

С ним мне хотелось попасть во все беды. Любого типа. Предпочтительно, многократно.

Мы немного прогулялись, поворачивая, когда что-то выглядело интересно, не спешили и просто наслаждались видом.

(Я всецело считала Ханта частью вида.)

– Куда дальше? – спросил он.

– Эм, прямо, я думаю?

– Я имел в виду после Праги. Куда ты полетишь дальше?

Я вздохнула и вытерла струйку пота на лбу.

– Никуда.

– Ты останешься здесь?

– Нет. Я имею в виду, что поеду домой. Я так думаю.

Я перекинула волосы через плечо, пытаясь убрать их от нагретой шеи.

– Ты думаешь? Ты скучаешь по дому?

Если дом был моим прошлым, то конечно. В противном случае, ни за что.

– Это сложно, – сказала я. – Я больше не знаю, что такое дом.

– Я думаю, что дом там, где ты счастливее всего.

Мне хотелось свободы и веселья моих друзей по колледжу. В восемнадцать они стали моим первым настоящим пониманием семьи, и сейчас эта семья развалилась на крохотные кусочки и рассредоточилась по всем штатам Америки. Нечестно, что мне удалось удержать их только на четыре года, прежде чем они вернулись к своим настоящим семьям или образовали свои с глупыми парнями из Британии.

– Что если дом это не то место, куда ты можешь вернуться?

Мы свернули с дороги, по которой шли, на тропинку, ведущую в парк. Длинная полоса деревьев и обширные поля зелени расслабляли меня.

– Тогда ты найдешь другой дом, новое место, которое сделает тебя счастливой. Это не случается один раз в жизни, Келси. Люди все время находят дом в новых местах, появляются новые мечты, новые люди. Дом должен казаться легким, как земное притяжение, – сказал он.

Я не доверяла земному притяжению. Казалось, что оно всегда вело меня в неправильном направлении.

– Не так все просто, – сказала я, а затем отошла и пошла немного быстрее, надеясь, что он примет это за намек сменить тему.

– Конечно, это не просто. Самые лучшие вещи обычно не бывают простыми. – Он нагнал меня и сказал. – Зачем ехать домой, если это не то место, где ты хочешь быть?

– Потому что я не знаю, что еще делать.

Он схватил меня за локоть и остановил.

– Ты могла бы продолжить путешествовать.

– С меня этого хватит. Это не работает.

– Что ты имеешь в виду "не работает"?

Я не собиралась рассказывать ему, что это не работало, потому что я все еще была в депрессии. Этот парень за несколько дней видел во мне больше слабых мест, чем все остальные за многие годы.

– Я просто имею в виду... Я не так веселюсь, как предполагала.

– Может ты делала это неправильно.

– Что это должно означать?

Он отпустил мой локоть, чтобы провести рукой по подбородку. Когда он заговорил, то делал это медленно, будто осторожно подбирал слова.

– Ты сказала, что хочешь приключений. Что ты делала самое безрассудно смелое?

Я делала много безрассудно смелого. Я всецело жила настоящим, точно как и планировала.

Но когда я задумалась, пытаясь выбрать для него в качестве доказательства момент, то каждый день своего рода перетекал в следующий. Я имею в виду, я встречала разных людей и ходила в разные места, но конечный результат все время был одним и тем же. Мы оказывались в баре или клубе. Пили, танцевали и занимались сексом.

Я открыла рот, но не смогла ничего из этого произнести вслух.

– Скажи мне это. Не принимая во внимание тот факт, что ты в разных местах с разными людьми, делала ли ты что-нибудь, отличающееся радикально от того, что будешь делать дома? – продолжил он.

Я сглотнула. И мне пришлось собрать всю свою гордость, чтобы признаться.

– Не совсем. До сегодняшнего дня.

Он улыбнулся.

– Самое лучшее в наших жизнях то, что мы не можем запланировать. И намного сложнее найти счастье, если ищешь его только в одном месте. Иногда стоит отбросить карту. Признаться, что не знаешь, куда идешь, и прекратить давить на себя, чтобы выяснить это. Кроме того... карта это жизнь, которую кто-то уже прожил. Намного веселее создать свою собственную.

Логически я знала, что он был прав. Сколько бы я не пыталась заставить себя быть счастливой, я никогда не была.

– Не думай слишком много, – сказал он. – Просто определись с тем, что хочешь делать. Первое, что всплывает в твоей голове, и сделай это.

Мне хотелось поцеловать его.

Больше мне совершенно ничего не хотелось.

Мои глаза отыскали его губы и, если земное притяжение вело меня в одном направлении, то это было оно. Я приподнялась на носочках, поддерживая себя рукой на его плече. Прежде чем я могла придвинуться ближе, он прочистил горло и отступил.

Очевидно, делай все, кроме этого.

Глава 14

Черт побери. Почему я продолжала так с собой поступать? Он дважды меня отшил. Может и больше, учитывая, что я не могла вспомнить половину времени, что мы провели вместе.

Я могла провести с ним время, не бросаясь на него. Я могла это сделать. Хотя мне не очень хотелось.

Я вздохнула и отвернулась. Возможно, в сотне ярдов есть игровая площадка. Он спросил меня, чего мне хотелось. И кроме поцелуя с ним, именно этого я и хотела.

Мне давно хотелось к качелям, детским горкам и простоте. Хотелось вернуться к тому времени, когда бабочка могла развеселить меня, а вереница луж могла доставить удовольствие. Хотелось вернуться в то время, когда счастье не было тем, что мне приходилось искать... счастье просто было.

Поэтому я отправляюсь к площадке, разглядывая обычные детские качели, доски-качели[11]11
  Доска – качели – качели в виде доски, на которой катаются два человека, отталкиваясь ногами от земли.


[Закрыть] и карусель. Эти экстравагантные керамические творения будто были чертой между динозаврами и Гамби.[12]12
  Гамби – персонаж одноимённого телевизионного шоу, созданный известным английским мультипликатором Артом Клоки. Представляет собой человекоподобную зелёную пластилиновую куклу. При его создании использовалась кукольная мультипликация и пластилиновая анимация. С середины 1950—х по 1990—е годы анимационный сериал о Гамби трижды выходил на экраны западных телевизионных каналов, в общей сложности было отснято 233 серии, а в 1995 году вышел полнометражный фильм с этим же главным персонажем.


[Закрыть] Я направилась напрямую к карусели. Я распласталась на плоской поверхности и подождала, когда подойдет Хант. Он скинул в нескольких футах от нас наши рюкзаки и спросил:

– Ты этим хочешь заняться?

Я пожала плечами. Это был выбор номер два, но он работал.

– Тогда держись.

Я сжала металлическую перекладину, ближайшую ко мне, и он начал меня крутить. Он толкал сильнее и я кружилась быстрее. Это было глупо и по-детски, но определенно не требовало раздумий.

– Быстрее, – крикнула я.

Хант еще раз сильно толкнул, затем запрыгнул ко мне на карусель. Она так быстро двигалась, что он практически промахнулся, и ему пришлось затаскивать себя весь остаток движения. Было так странно видеть его, мужественного и замкнутого, пытающегося остаться на карусели. Я рассмеялась. Как только он умудрился лечь на спину, тоже засмеялся. Я легла рядом с ним, пытаясь изо всех сил дышать сквозь истерику. Но каждый раз, когда я представляла его, запрыгивающего на эту великовозрастную детскую игрушку, я снова начинала хихикать.

Такое же веселье случается, когда заканчиваешь колледж. Ты так много слышишь о том, как быть взрослым, что начинаешь чувствовать, будто за одну ночь должен стать другим человеком, что взросление означает не быть собой. И настолько концентрируешься на жизни согласно термину "взрослый", что забываешь, что взрослеешь, когда живешь, а не когда добиваешься этого исключительно силой воли.

Смотря вверх на быстро вращающиеся ветви деревьев и на розовую и пурпурную палитру утреннего неба, я чувствовала себя моложе или, может, просто на свой возраст. Мы лежали рядом друг с другом, смеялись без причин и вдыхали, пока карусель не замедлилась и не остановилась.

Его рука прижалась к моей и, когда я приподнялась на боку, то смогла почувствовать внутри себя, что знала, какого целовать этого мужчину. Что я целовала его прежде. Я не могла вспомнить это. Не в картинках. Но я могла это чувствовать. Мое тело помнило.

Может вращение прочистило мою голову немного больше, потому что я сказала прямо:

– Ты целовал меня.

– Что?

– Прошлой ночью. Ты целовал меня, верно?

Он присел, поставив локти на колени. Он сжал одной рукой заднюю часть своей шеи и сказал:

– Это было до того, как я узнал, что тебя накачали наркотиками. После этого я не... я бы не стал целовать.

Я это знала.

Он ухватился за один из поручней и соскользнул с карусели. Не смотря на меня, он осмотрел площадку и спросил:

– Что дальше?

Я позволила ему сменить тему, даже несмотря на то, что хотела продолжить ее. Вместо этого, я позволила ему раскачивать меня на качелях, каждое его прикосновение к моей спине ощущалось как импульс электричества.

Мы покатались на двойных качелях – физическое изображение нашего совместно проведенного времени, если это так можно назвать. Я дала Ханту свой фотоаппарат, и он сфотографировал меня, сидящую на одном из огромных керамических динозавров. Я осторожно держалась за голову динозавра и встала на его спине.

В первый раз я выглянула и увидела открывавшийся мне вид игровой площадки, недоступный Ханту, и при этом чуть не свалилась с динозавра Гамби.

Это был невероятный панорамный вид Праги. Город был морем оранжевых крыш, очерченным извилистой рекой и усеянным соборными шпилями. Через реку, красивую и сильную, простирались мосты. Здесь, наверху этой выбранной наугад возвышенности, на пустынной игровой площадке, у нас был наша личная панорама города, который был красив. И мне казалось, что мы никогда бы не нашли это место, если бы просматривали путеводители или искали в интернете. Нам не пришлось делиться видом с другими туристами. Он принадлежал нам.

Я соскользнула с динозавра и подошла ближе. Конец пешеходной дорожки ограничивался перилами. Везде росли растения с маленькими желтыми цветками, а еще одни белые, как подснежники, цветочки усеивали тропинку.

Я завороженно всматривалась.

– Думаю, ты нашла, – сказал Хант.

Я повернулась с улыбкой на лице и прислонилась к перилам. Его шаги запнулись и он на мгновение остановился. Его взгляд перенесся с меня на пейзаж позади меня, а затем вернулся ко мне. У него отвисла челюсть, и он несколько раз моргнул. Моя улыбка стала шире.

– Что я нашла?

У него заняло несколько секунд, чтобы ответить, но когда он это сделал, по моему позвоночнику пробежала дрожь.

– Маленький кусочек дома.

Он был прав. Я чувствовала себя легче. Это не было подобно непринужденному веселью в колледже, но определенно ближе к тому, что я не чувствовала длительное время. Я не могла отпустить только одно.

– Почему ты не поцеловал меня? Ты делал это прошлой ночью. А сейчас почему так?

– Я не думал прошлой ночью.

– А сейчас думаешь?

Он кивнул.

– И о чем ты думаешь?

– Что я хочу удержать тебя.

– Удержать меня?

– Я имею в виду, продолжить видеть тебя. Ты мне нравишься. Думаю, мы могли бы повеселиться вместе. Вместе найти приключения.

– Поцелуй кажется очень замечательным приключением.

– Думаю, умнее остаться друзьями.

– Ты обещал заполнить пробелы с прошлой ночи. Вот пробел.

– Келси...

– Да не так уж это и важно. Просто поцелуй.

Он посмотрел на меня угрюмо, от чего стало сложно дышать. Казалось, что мои легкие сдулись, обмотались вокруг сердца. Хорошо, что позади меня были перила, а то бы я кувырнулась назад.

Он прошел вперед и я вцепилась в холодный металл позади себя.

– Тогда сделка. – Он наклонил голову и улыбнулся. – Дай мне неделю. Попутешествуй со мной неделю. Если я не найду приключение, которое ты ищешь, тогда мы разойдемся по разным сторонам.

До этого я думала, что земное притяжение привело меня к Ханту, но это было нечто большее. Он и был земным притяжением. В тот момент он был энергией, которая удерживала мою Вселенную.

– Одна неделя за один поцелуй? Это, своего рода, очень высокая цена.

– Это сделка.

Он был так близко, что казалось, будто моя кожа гудела. Я могла слышать стук своего сердца в ушах, как хлопанье крыльев, ускоряющихся и отчаянно пытающихся удержаться на плаву.

– Хорошо. Я за.

Его улыбка была не просто яркой. Она была ослепительной. Чувствуя, как через мою кожу проникало тепло, я поверила, что в небе было два солнца.

Даже не поцеловав меня слегка, он повернулся и ушел. Он поднял наши рюкзаки у карусели, где мы их бросили, и посмотрел на меня.

– Я сказала хорошо, – крикнула я, задаваясь вопросом, может он меня не понял.

– Я поцелую тебя, принцесса. Но не сейчас, не тогда, когда ты просишь об этом. Не тогда, когда ты просто хочешь пометить галочкой в списке. Я поцелую тебя, когда посчитаю нужным.

Хант глянул на название общежития «Сумасшедший дом» и приподнял бровь. Может, я его и не убедила, но когда мы вошли, и я увидела на стене цитату Джека Керуака,[13]13
  Джек Керуак – американский писатель, поэт, важнейший представитель литературы «бит—поколения».


[Закрыть] то поняла, что общежитие было идеальным.

Я прочитала вслух.

«Единственные люди для меня – это безумцы, те, кто безумен жить, безумен говорить, безумен быть спасенным, алчен до всего одновременно, кто никогда не зевнет, никогда не скажет банальность, кто лишь горит, горит, горит как сказочные желтые римские свечи, взрываясь среди звезд пауками света».[14]14
  Офиц. перевод Максима Немцова


[Закрыть]

Возможно, я была немного погружена в свою деятельность. Как – никак я была актером. Но иногда кто-нибудь просто так верно подбирает слова, что тебе кажется, будто они считали их с твоего сердца.

Хант посмотрел на меня и протянул руку, но не дотронулся. Его рука парила поблизости, будто я была артефактом, произведением искусства, которое подвергнется опасности от прикосновения его кожи. Все еще смотря на меня, он опустил руку и сказал:

– Две кровати, пожалуйста.

Нас разместили в смешанную комнату с еще шестью кроватями, и я попыталась не думать о том, что его кровать была справа от моей. Что, если мы оба посреди ночи протянем руки, то наши пальцы соприкоснуться. Мы заперли свои вещи, даже несмотря на то, что все остальные уже ушли из общежития, и он спросил:

– Что теперь?

Я могла бы попросить найти Дженни. Но заметив, что мы были одни, я увидела перспективу получше. Я подошла, чтобы сесть рядом с ним на кровать, достаточно близко, чтобы мои колени коснулись его, когда я повернулась к нему лицом.

– Твое решение, – сказала я. – Ты получил меня на неделю. – Я оперлась сзади на руки и наблюдала, как его взгляд опускался по моему телу. – Итак, Джексон, что ты собираешься делать со мной?

Он дотронулся пальцами до своего подбородка и его взгляд переместился за меня.

– У меня есть несколько идей.

– Да?

– Да.

Он склонился надо мной и мои локти задрожали. В самом низу моего позвоночника распространилось покалывающее ощущение. Оно напомнило мне взболтанную банку с содовой. Ты знаешь, что случится, когда ее откроешь. Ты каким-то образом можешь чувствовать всю накопленную внутри энергию, но идея открыть ее просто слишком искушает.

– У меня тоже есть очень хорошая идея, – сказала я.

Он прогудел и щетина на его подбородке едва коснулась моей ключицы. Я откинула голову назад, и его дыхание свободно перемещалось по коже моей шеи. Его губы скользнули практически в легком поцелуе пульса и все мои мышцы напряглись. Его рот передвинулся, чтобы зависнуть над моим ухом, и мои руки так сильно затряслись, что я ждала, что они в любую секунду обессилят.

Он снова прогудел, и я могла почувствовать вибрацию на своей коже даже несмотря на то, что мы не соприкасались.

Его рот на секунду коснулся ушной раковины, практически целуя, и он сказал:

– Не сейчас, милая.

Мои руки сдались, и я плюхнулась на его кровать со стоном.

Его улыбка была шаловливой и сводила с ума.

Он ухватился за каркас кровати и встал с нее, оставив меня лежать.

Вот это поддразнивание.

– Как ты относишься к высоте?