Текст книги "Они выбрали ночь (СИ)"

Автор книги: Константин Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

   – Сюда, да живей ты, поторапливайся. Увалень! У нас совсем мало времени, – прикрикнула кукла и призывно махнула маленькой шарнирной ручкой.

   Они миновали Угрюмый мост, и попали в узкий каменный проулок, где дома почти касались друг дружку своими кирпичными боками. Над головой на толстенных веревках болтались гирлянды чистого белья. На землю то и дело падали огромные мыльные капли.

   – Не припомню этого места, – озираясь, прошептал Шрам.

   – О, ты еще много чего не видел в своей однообразной жизни, мастер сухих поленьев, – хихикнул Ру-ру.

   Переулок показался убийце бесконечным. Они все шли и шли по узкой прямой дорожке, а впереди виднелись лишь тряпичные преграды, мерно покачивающиеся на ветру.

   Где-то справа скрипнули ставни, и Шрам машинально поднял голову, обомлев. В одном из окон мелькнуло серое безжизненное лицо. Только цвет кожи был не главным – у того, кто скрылся за ставнем, не было глаз, а кожа сморщилась, будто у сухофрукт.

   – Где мы? – не удержавшись, мастер тревожно покосился на куклу.

   – В Принтвиле, – нисколько не удивившись такой реакции, ответил Ру-ру.

   – В Прентвиле?

   – Нет! В Принтвили! И не задавай лишних вопросов. Еще слишком рано! Поспешим! – деловито заявила игрушка.

   Шрам не стал возражать. Он уже шагнул следом за собственным мороком. И не собирался поворачивать. Да и к чему? Пока его больной разум не развеет возникшую иллюзию, бороться с этим бесполезно.

   Та дорога, что была хорошо знакома Ру-ру, оказалась совершенно неизвестна Шраму. Он будто шагал по чужому городу – без людей и посторонних звуков, где не было ни единого запаха. Но следующий шаг все изменил. Мастера охватила целая палитра ярких и насыщенных ароматов. Теперь незнакомый город, стал пахнуть лавандой и оливковым маслом, но вскоре приятные запахи сменились гнилью и отвратительным смрадом нечистот.

   – Куда ты меня привел?! – откашлявшись, поинтересовался Шрам.

   – Еще не привел, – сухо ответил Ру-ру за поворотом.

   Убийца прижался к стене и протиснулся следом за куклой.

   Небольшая площадка, окруженная заброшенными домами, родила в памяти Шрама события вчерашней ночи. Сюда его привел ворон и здесь же он очутился вновь, по воле собственного сознания.

   – Мы в квартале Отрешенных?

   – Тихо, – цыкнула кукла и стала осторожно обходить периметр, расставив руки в стороны.

   Отойдя в сторону и не став мешать собственной иллюзии, убийца присел у стены и стал безучастно жонглировать камешками.

   Тем временем Ру-ру дошагал до стены, развернулся и, изобразив канатоходца, стал медленно, шаг за шагом, двигаться в противоположном направлении.

   – Знаешь, – между делом произнесла кукла. – Врагов надобно выбирать тщательнее, чем друзей. И немного подумав, добавила: – Если конечно хочешь победить... – и, заметив удивленный взгляд убийцы, противно захихикала.

   – У меня нет врагов, кроме самого себя. – Шрам нахмурил лоб. Спорить с собственным внутренним голосом, становилось все сложнее.

   – Тогда надобно их обязательно завести. Иначе жизнь станет слишком скучной. – Последнее слово осталось за Ру-ру.

   Мастер сощурился и внимательно посмотрел на свое детище, пытаясь угадать: шутит оно или нет. И убедившись, что кукла говорит абсолютно серьезно, произнес:

  – Ты явно издеваешься!

  – Ну что ты, – Ру-ру прижал руки к груди и с видом наивной монашки продолжил: – Я говорю абсолютно серьезно. Ты слишком долго мастерил свои никчемные игрушки, пора вспомнить твое истинное ремесло. Иначе я пришел бы к другому проклятому. Разве не так?

  – Мне все равно. Таким как я всегда и все без разницы.

  – Не желаешь избавиться от тяжкого бремени? – удивился Ру-ру.

   – Отстань! Меня устраивает моя жизнь, – нахмурив лоб, зло отмахнулся Шрам.

   Тем временем кукла дошла до стены, задумчиво почесала подбородок и, подняв с земли камень, острой гранью нацарапала на одном из кирпичей несколько цифр, вверх ногами.

   – Все дело в том, что ты не веришь в меня, – как бы промежду прочим заметила кукла.

   – А ты сам-то веришь в себя?! – укоризненно прошипел Шрам. – Я прогулялся по незнакомым закоулкам города вслед за ожившей игрушкой. А теперь сижу здесь – бессмысленно разговаривая самим с собой. Я слышал такие истории не меньше сотни. И заешь где? В 'Безнадеге'. В доме для умалишенных!

   Ру-ру замер, забыв о своем занятии, обернулся и пронзил создателя острым взглядом.

   – Скажи, знаешь ли ты, куда уходят люди после смерти? Кто встречает ваши души ТАМ, где заканчивается обычная грань реальности? И чем те, кто распоряжаются вашими судьбами лучше вас?! Ты хочешь это знать?

   Последние слова заставили Шрама вздрогнуть. И после недолгой паузы, требовательно поинтересовался:

  – Где мы, словоохотливая деревяшка? Отвечай!

  – Это портал в серый город. Там, где обитают души тех, кто раньше населял Прентвиль. Больше объяснить нет времени. Скоро состоится пари!

   После этих слов Ру-ру беспокойно забегал по периметру. На кирпичах появились еще несколько надписей, множество непонятных цифр. Затем, кукла стала рисовать. Шарнирная рука выводила на песке неведомые узоры, символы и знаки.

   Внимательно следя за его движениями, Шрам невольно поймал себя на мысли, что начинает верить собственным глазам.

   – Скажи...

   – Причем здесь демоны? Дорианцы? – докончила фразу прозорливая кукла. – Они истинное зло нашего и вашего мира!

   – И что с того?

   – Что с того? – переспросил Ру-ру. – Открой глаза душегуб, тебя обрекли на вечные мучения. И ты готов с этим мириться? Лично я, нет!

   – А ты предлагаешь мне вступить в схватку с бессмертными? Отнять силами свою душу? Или заплатить сполна, раз и навсегда погасив долг? – Шрам едва удержался от ругательства, подумав, что ошибся и скорее всего, просто сходит с ума от собственных ведений. Видимо тяжесть грехов стала слишком тяжелой ношей и надломила его окончательно. Иначе собственный разум никогда бы не предложил ему столь безумную идею.

   – Ты не псих, – словно прочитав его мысли, прошептала кукла. – А я не часть твоего бреда!

   – Разве?! – удивился убийца.

   – Чшшшшш, – внезапно шикнул Ру-ру, блеснув рубиновым цветом нарисованных глаз, и разочаровано добавил: – Кажется, не успели.

   Четкие контуры знаков, начерченные куклой, стали стремительно меняться, перемешиваясь между собой, словно куча земляных червей, учуявших приближение дождя. Круги превратились в треугольники, многогранники, сгладив круги, вытянулись в длинные линии, а странные иероглифы, которые Ру-ру выводил тщательнее всего, приобрели форму плавных непрерывающихся строк.

   Песок закрутился по часовой стрелке, создавая спираль – символ бесконечности. Несколько булыжников вздыбившись, полезли наружу, а земля ушла из-под ног.

   – Беги, проклятый! – рявкнула кукла, не отрывая взгляда от изрытой земли.

   Почва шевелилась, создавая вид бурлящего котла, и вскоре, наружу показалась длинная когтистая лапа, раздался душераздирающий рев. Шрам и не думал бежать. Его просто распирало от любопытства. Впервые в жизни он чувствовал, что поступает правильно. К нему вернулся вкус к пресной жизни.

   Вскоре на поверхности появилась чудовищная морда неведомого существа. Из открытой пасти капала слюна, а огромные фасеточные буркала с интересом взирали на окружающий мир.

   – Если не собираешься отправиться в безвременье, беги! – заорал Ру-ру осклабившись и собственным детским рыком привлекая чудовище.

   Из-под земли появилось мощное покрытое чешуей тело. Земля сотрясалась от каждого шага, и только истинный безумец решил бы встать на пути у жуткого существа.

   Шрам попятился назад и ощутил, что уперся в стену. Его сердце как в былые времена стало колотиться в бешеном ритме – приятное и давно забытое чувство. Тело охватила знакомая дрожь, будто собираешься совершить невероятный поступок.

   Скрипнув гнилыми пеньками зубов, бывший убийца мгновенно осмотрелся. Ему было необходимо оружие – хотя, он умел отнимать жизни и голыми руками.

   – Сирс, ненавидит живехоньких! – вовсе горло закричала кукла, не сходя с места.

   Но, проклятому не было дела до воплей ожившей деревяшки. На мгновение он снова стал прежним, каким был лет пятнадцать назад.

   Одним невероятным движением Шрам переместился в противоположную части переулка и выдрал из остова стены небольшой железный прут. Мастеровые ладони крепко обхватили острую ржавую поверхность.

   Следующий рык послышался слишком близко. Вовремя отскочив в строну проклятый едва не распрощался с левой рукой. Чудовище, которого кукла нарекла Сирсом, недовольно взвыло.

   – Не дождешься! – процедил сквозь зубы Шрам.

   Не спеша атаковать, мастер выжидал. Получив некое подобие оружия, он стал охотником, а не жертвой. И количество клыков – не давало твари никакого преимущества.

   Выбравшись из земли, Сирс продемонстрировал свое самое мощное оружие. Извивающийся хвост, взмыв ввысь, ударил булавой, разрушив часть северной стены.

   В очередной раз, потерпев поражение, тварь, обезумив начала крушить все вокруг. Шрам кожей ощущал смерть, кружившую среди каменных стен. Еще немного. Совсем чуть, – успокаивал себя Шрам. Если Сирс обладает хотя бы неким подобием интеллекта, он очень скоро начнет совершать ошибки. Непоправимые, смертельные ошибки.

   Резкое клац, взмах лапы, несколько ударов хвостом и все заново – убийца не собирался изматывать противника. Он искал в безупречной обороне крохотную брешь, одну единственную возможность для выпада.

   Кукла, суетившаяся где-то у стены, выкрикивала отдельные фразы, которые ловко терялись среди мрачных стен опустелых домов.

   Упустив одну возможность за другой, Шрам понял, что не сможет выдержать бешеного темпа Сирса, который подобрался совсем близко. Отступив к стене, убийца не почувствовал за спиной привычной твердости камня. Мир вокруг закружился волчком. Создавалось впечатление, что земля уходит из-под ног, вращаясь совсем в другую – неподвластную обычному пониманию – сторону.

   – Беги! – прорвав пелену завываний Сирса, послышался голос куклы.

   Шрам закусил губу, осознав, что отступать больше некуда. Тварь загнала его как мышку в угол. И не было у этой охоты иного исхода, как только добить беспомощную жертву.

   Пригнувшись к земле и нервно размахивая хвостом, Сирс растягивал удовольствие. Фасеточные буркала жадно пожирали попавшего в западню смертного.

   Найдя взглядом Ру-ру, Шрам прочитал в его глазах настоящий ужас – рисованные глаза округлились и стали почти бронзовыми.

   Подавшись вправо, Шрам услышал протяжный рык, и тварь нервно зацарапала землю когтями.

   – Беги! – крик послужил командой.

   Атаковать. Другого шанса не будет.

   Сирс кинулся вперед, одним прыжком достигнув беззащитного человека. Отклонившись назад, убийца доверился своим инстинктам. Штырь в руке уперся в угол каменной стены. Резкий, хлесткий удар достиг цели намного раньше, чем клыки твари клацнули у шеи жертвы.

   Шрам с трудом откинул безжизненное тело Сирса. Из груди убийцы вырвался вздох облегчение, словно вместе со смертью мерзкой твари он освободился от невыносимых мук проклятья.

   Ру-ру был рядом.

  – Теперь ты поверил? – безучастно произнесла кукла, как ни в чем не бывало, скрестив руки на груди.

   Не в силах надышаться, Шрам зеркальным взглядом уставился на Ру-ру.

  – Ты ведь мог его уничтожить?

  – Мог.

  – И сдержался? – кровоточащее плечо сильно заныло.

   Кукла кивнула и смачно плюнула на разодранную кожу. Пояснив:

  – Когти Сирса содержат яд.

  – Бред какой-то, – поморщившись, ответил Шрам.

   Видимо, он все-таки ошибся. Сумасшествие отступило, растворившись в мрачной реальности. 'Безнадега' больше не властвовала над его измученным разумом, преподнеся ему последний и самый значимый сюрприз. Слуги иного мира, вырвали бывшего убийцу из каменных лап города, забрав его в свою кошмарную действительность.

   Боль, отчаянье, безликий страх – Шрам не стал дорожить подобным багажом, оставив его на утеху бессмертным. Один безумный поступок за другим – свихнувшийся убийца не видел для себя иного выхода.

   4

   Ноги сами привели мистера Форсберга к стенам старого городского кладбища. Его звали Вчерашним неспроста. Те, кто еще помнил, как Прентвиль поглотили костры сжигаемых трупов, а каратели, скрывая лицо черными повязками, рыскали по улицам, будто крысы, желая обнаружить беспомощных жертв чумы.

   Болезнь властвовала в здешних краях не один год – и не было такой семьи, к которой несчастье не постучалось бы в двери. В то время, пораженных болезнью, предавали огню, а пепел развеивали по ветру. И только в последние месяцы, магистрат принял решение оставить прах жителей в стенах родного города. Часть кладбища отгородили, и в назидание потомкам окружили скульптурами изуродованных мужчин и женщин. На этом месте вырос настоящий сосновый парк, но люди чурались здешней красоты, боясь, что болезнь все еще может вернуться к ним, став для горожан настоящим проклятием.

   Остановившись у ворот, констебль извлек из кармана огромное черное перо, в очередной раз покрутил в руке, и уже собирался вступить за ворота, когда его внимание привлекла хрупкая женская фигура в длинном темном платье. Он узнал бы ее из тысячи плакальщиц, тех, кто неустанно приходили на кладбище, чтобы помянуть ушедших в неизведанный мир родичей.

   – Постойте, подождите, мисс. Мне надо с вами поговорить, – окликнул ее инспектор.

   Выскочив на оживленную улочку забвения, он едва успел проследить за черным вязаным платком, скрывавшим лицо плакальщицы.

   – Подождите, да постойте же!

   Продираясь сквозь толпу, констебль несколько раз толкнул кого-то плечом и поспешно извинившись, продолжил преследование.

   Девушка ускорила шаг и Джинкс, едва не потерял ее из виду.

   Не оборачиваясь, плакальщица, словно серая мышка, пыталась во что бы то ни стало улизнуть от назойливых взглядов.

   И ей это удалось.

   Смешавшись с толпой, она, прошмыгнула в одну из многочисленных лавок, а когда инспектор заглянул внутрь, крохотное помещение, заполненное книжными стеллажами, оказалось пустым. Только невысокий, сутулый хозяин суетился у широкого стеллажа, бурча себе под нос какую-то белиберду.

   – Простите, вы не видели здесь молодую мисс? – пытаясь отдышаться, быстро выпалил мистер Форсберг.

   Вздрогнув, хозяин поправил едва удержавшиеся на носу очки и отрицательно замотал головой.

   Быстро осмотрев лавку и убедившись, что девушка просто не могла нигде спрятаться, констебль разочарованно удалился.

   В кармане, в очередной раз предательски кольнуло воронье перо – знак насмешки или всего лишь совпадение. Констебль не стал делать сложный выбор. Растерянно озираясь по сторонам, он вышел на улицу, мысленно подводя неутешительные итоги.

   Что принес новый день: очередной визуальный обман? Сомнительный рассказ Тима? И венцом неудач стали спонтанный поступок и закономерный результат – разочарование.

   Возможно, констеблю надлежало поверить своему наставнику мистеру Ла Руфу и не забивать голову подобными глупостями, а искать более логичное и правильное объяснение смерти Фрита.

   Охваченный сомнениями Джинкс замер, не спеша сделать следующий шаг. В сложившейся ситуации простой выбор, стал для него настоящим камнем преткновения.

   – Миистер констебль-терзаемый-сомнениями, вас подвезти?

   Сверху взирало довольное лицо гробовщика Лизри.

   – Пожалуй, – ничуть не удивившись внезапной встречи, согласился Джинкс и легко запрыгнул на облучок.

   В нос ударил знакомый запах тухлого мяса. Заметив недовольство инспектора, могильщик удовлетворенно хмыкнул:

   – Сами понимаете – не розы вожу.

   Мистер Форсберг покосился вглубь катафалка и уткнулся в ровные ряды гробов.

   – Неужели вам нравиться то, чем вы занимаетесь? Подобная работа я бы сказал, по меньшей мере, отвратна... – прикрыв нос платком, произнес Джинкс.

   – Но ведь кто-то должен ее выполнять, не так ли? А если вам претит мой запах, так поверьте это еще не самое гнусное, в нашем деле. Но надеюсь, мои страдания зачтутся.

  – Кем зачтутся? – не совсем понял инспектор.

  – Падшими, кем же еще, – фыркнул Лизри. – Еще их называют – дорианцами. Не думаю, что за свои прегрешения я попаду в иной мир.

  – Вы что же серьезно верить в эту чушь? – искренне удивился констебль.

   Ловко подгоняя лошадей, Лизри присвистнул.

   – Каждый из нас во что-то верит, мистер-терзаемый-сомнениями. Разве не так?

   – Возможно, – отрешенно согласился Джинкс и отрешенно добавил: – Знать бы только во что?

   – Спросите это у тех, кому удалось побывать по ту сторону смерти, – не раздумывая, предложил гробовщик. – Их в Прентвиле предостаточно, главное хорошенько поискать.

  – Что?

  – Вы меня прекрасно слышали, мистер-недоверие. Ищите мастера игрушек, который не продает свои поделки. Возможно, тогда вы перестанете со мной спорить и будете более сговорчивы. – Немного поразмыслив Лизри, совсем тихо прибавил: – Только учтите, что знание усугубляет скорбь.

   Катафалк остановился возле небольшого особняка, который имел достаточно скромный почти простецкий фасад, без лишних излишеств. Улыбнувшись гнилыми зубами, гробовщик простецки сплюнул на мостовую, и словно заправский возница, учтиво произнес:

   – Ваш дом, мистер. Не нужно оплаты и не стоит благодарности.

   Будто в тумане, раскланявшись, Джинкс спрыгнул с облучка и направился к небольшой лесенке, над которой нависал массивный округлый балкон.

   Цокнув копытами, лошади заржали и подгоняемые свистом гробовщика отправились дальше. В день Порока слишком много жителей Прентвиля спешили распрощаться с жизнью, передав свои бренные тела смердящему могильщику с редкими соломенными волосами.

  5. глава – Почерневшие страницы прошлого.

   Овальный кабинет главы Отрешенных был наполнен сизым дымом табака и не стихающим гомоном множества людей. Они что-то горячо обсуждали, спорили, раскуривая изящные трубки и ожидая того единственного, кто сможет решить их разногласия.

   Внезапно хлопнула дверь, и разговоры мгновенно прекратились. На пороге стоял Кайот. Он одарил собравшихся хорошо отрепетированным, надменным взглядом. На лице появилась натянутая улыбка, и глава Отрешенных медленно подошел к столу.

   – Что случилось, Рундо? – пробасил один из присутствующих, высокий поджарый мужчина в дешевом холщовом костюме.

   – Садитесь, – не отреагировав на вопрос, сухо приказал Кайот.

   Все беспрекословно заняли свои места, на лицах присутствующих читался немой вопрос. Сбор совета объявили на пару недель раньше, а стало быть, появились неотложные вопросы, не терпящие отлагательства.

   Остановив взгляд на главе гильдии мошенников глухом Герберте, Рундо открыл было рот, но не проронил ни звука. Подобрать слова в сложившейся ситуации, оказалось практически невозможно.

   – Не тяни, Рундо. Что происходит? – настороженно рявкнул поджарый тип с дряблой, словно парусина кожей.

   Однако ответа так и не последовало. В комнате повисла напряженная тишина.

   – Хорошо. Пожалуй, начнем, – сцепив пальцы замком, Кайот заметно нервничал.

   – К чему такая внезапность?

   – Что за необходимость?

   -Опять проблемы с синими воротниками ?! – раздались голоса с разных сторон стола.

   Рундо остановил их одним взмахом руки.

  – Вы знаете меня, братья, – осторожно начал глава Отрешенных. – Я не посмел бы отрывать вас от важных дел, отнимая драгоценное время подобной ерундой. Вопрос полиции уже давно не беспокоит нас, слава Кроносу. И мы стараемся соблюдать равновесие. Но кое-что изменилось... Давно мы в нашем захудалом городишке не слышали о тех кто живет за тенью города..., – фраза оборвалась и повисла в воздухе напряженной тишиной.

   В глазах присутствующих читалось недоверие и страх. Каждый из них хотел верить, что Кайот ошибается, и нет никаких предпосылок для подобных рассуждений. Однако в глубине души все понимали – подобные слухи не рождаются на пустом месте.

   – Что за сорока принесла на хвосте эдакие вести? – поинтересовался один из глав, низкорослый, но достаточно плечистый здоровяк с коротко стриженными светлыми волосами.

   Койот устало покосился на предводителя воров Ена Савана, достаточно проницательного и вдумчивого человека.

  – Меня сегодня посетил Шрам, – издалека начал Кайот.

  – Кто?!

  – Откуда он взялся?

  – Кто выпустил его из Безнадеги? Разве этот псих на свободе?

  – Какого Минса, он приперся к тебе?!

  – Он еще жив?! – послышались возмущенные возгласы.

   Привстав со своего места, Ен Саван грозно сдвинул брови и уверенно заявил:

  – Мы тебя безмерно уважаем, Рундо. Но и у нашего терпения существует предел. Ты отошел от дел и во многих вещах не можешь дать дельного совета и решить сложной проблемы. А теперь еще отнимаешь наше время, прислушиваясь к болтовне свихнувшегося старика?! Я считаю, что нам давно пора задуматься о твоем пребывании на столь высоком посту. Не так ли?! – его взгляд впиявился в Койота.

   Стерпев ледяной напор, Рундо выдержал длительную паузу. Глава воров давно искал всякую возможность насолить сопернику, уличив того в ошибке, и занять почетное место в совете. Верные соглядатаи еще пару лет назад, шепнули Кайоту о готовящемся заговоре. И тому пришлось защищаться. Попытка свергнуть его – провалилась. И игра стала открытой. Они не скрывали своей ненависти, пытаясь при любой возможности, больнее уколоть друг друга.

   Сейчас, первый ход сделал Ен – поэтому Кайоту не стоило торопиться, взвесив все 'за' и 'против'.

   Делая вид, что он полностью согласен с критическим высказыванием главы воров, Рундо тяжело вздохнул и произнес:

  – Твоя правда, Саван. Шрам действительно, достаточно времени провел за стенами Безнадеги, чтобы безоговорочно верить его пустым бредням. Он давно не член совета и не имеет весомого голоса среди Отрешенных. Но есть еще одно обстоятельство...

   Недоуменные взгляды, едва слышное перешептывание. Кайот потер руки. Удачный ход. Небольшая пауза, ответный выпад и туше – он поселил в их сердцах сомнение.

   Кашлянув в кулак, глава воров неуютно поморщился, ища поддержки там, где ее уже нет и быть, не могло.

   Следующий ход. Кайот продолжил:

  – Но в нашем деле слухи сродни неоспоримым фактам. Тем более что не только Шрам заикнулся о бессмертных. Правда и тогда я не поверил этим россказням. Однако духи прошлого согласились указав, что...

  – Как?!

  – Бредни подтвердили?!

  – Но что им нужно в Прентвиле?

   Кайот опустил голову и исподлобья покосился на главу воров. Саван бледнел и, вжавшись в кресло, казался крохотной букашкой.

   Очередная маленькая победа, ликовал Рундо. Попытка Ена подорвать его власть развалилась в одночасье как карточный домик.

   – Твои предложения, Рундо? – прекратив дискуссию, произнес Партис, глава гильдии 'морских крыс'.

   Откинувшись в кресле, Кайот задумчиво забарабанил пальцами по столу и как хитрый осьминог готовящийся к нападению, хищно осмотрел присутствующих.

   – Дух в замешательстве. Ему не неведомы игры демонов. Но оставаться безучастными, то же самое, что совать голову в пасть льва и надеяться на удачный исход. Пасть все равно скоро захлопнется.

  – Мы должны встретиться с дороанцами? – произнесли одновременно несколько членов совета.

  – Считаете, им будет выгодна наша помощь? – Кайот усмехнулся и, помедлив, добавил: – Разговорами не решить эту проблему. Нам нужен проводник. Тот, кто стоит на одной ступени с демонами. Тот кто получил от них тяжкое проклятье...

  – Но чью сторону выбрать? – внезапно вмешался Ридби Нун, представитель карманников.

  – Дорианцы или олисийцы...олисийцы или дорианцы, – одними губами дважды повторил Кайот.

   Все ждали его решения. Паритетный выбор завис в воздухе. Никто не хотел высказывать своего мнения, желая положиться на удачу, нежели лично принять ошибочное решение.

   В комнате повисла напряженная тишина. Кайот оглядел присутствующих и осторожно нарушил безмолвие:

  – Необходимо спросить совет у судьи. Дух не подведет нас.

   Заручившись поддержкой большинства, Рундо ощутил невероятный прилив сил. Он вновь оказался на коне, одержав маленькую, но все же победу. И глупые уколы Ена не пошатнули его авторитета перед главами гильдий.

   Потянувшись к треугольной метке, Кайот ловко подхватил ее и, покрутив в руке, положил на стол белой стороной – знак окончания совета. Многие последовали его примеру. И 'за' проголосовало большинство. Метка Савана легла черной стороной, но у него сегодня не нашлось единомышленников.

   Мило улыбнувшись, Рундо встал со своего места и, раскланявшись, поспешно удалился. Ему следовало все хорошенько обдумать. Сказанные слова, уже жгли горло, пугая неразрешимостью данного обещания.

   2

   Створки заскрипев, хлопнули, заставив звук, разлететься по извилистым коридорам и огромным комнатам особняка семейства Форсбергов.

   Поставив трость в угол, Джинкс собирался тайком пробраться к себе в комнату и, насладившись тишиной привести мысли в порядок, разложив все имеющиеся факты по полочкам. Но оказалось, что и дома ему не удастся найти желаемого покоя. В гостиной его уже ждали.

   Тетушка Лайрис расплылась в широкой улыбке и, подхватив инспектора под руку, повела в зал.

   – Охохо, ну прямо ни минуты покоя у тебя, мой дорогой. Была бы моя воля, я заперла бы тебя дома, а ключи запрятала бы куда подальше. Ну что это такое, второй день на ногах. Да посмотри же – на тебе просто лица нет.

   Пока они шли в гостиную, она то и дело пыталась приложить руку ко лбу, проверив, не болен ли тот.

   Джинкс сразу смекнул, что что-то здесь не так. Раньше тетушка, молча, мирилась с его выходками и никогда так навязчиво не заботилась о юношеском здоровье. Сейчас она откровенно играла на публику, проявляя к нему слишком уж повышенное внимание.

   Зайдя в гостиную, Джинкс подтвердил свою догадку.

   – Ну, здравствуй сынок, – без особых эмоций произнес худой статный мужчина в дорогом темном костюме, через плечо которого была перекинута темно-синяя муаровая лента с восьмигранным серебряным орденом.

   В ответ Джинкс учтиво поклонился и принял скупые объятия родственника, больше напоминающие некий ритуал, нежели проявление отеческой заботы.

   – Ты вырос и возмужал, – подытожил дядя, раскуривая большую ароматную сигару.

   Откинувшись на спинку и удобнее устроившись в глубоком бархатном кресле, главный советник магистрата пристально изучил констебля с ног до головы.

   – Усталость на лицо, мой мальчик, – выпустив клубы дыма, констатировал он.

   – Немного задержался сегодня, – нехотя ответил племянник, ища способ как бы улизнуть от неприятного разговора.

   Его дядя, сэр Вильям ди Мортон, ассоциировался лишь с одним словом – нравоучение. Просто обожая бесконечные споры в Сенате, он считал себя единственным человеком, кто вправе строить жизнь племянника ровно так, как он считает нужным. Властный тон, неоспоримые доводы, единственно верные суждения – вот те незыблемые постулаты, которыми неукоснительно пользовался советник. Навязывая Джинксу свое мнение. И как племянник не отбивался – другого выбора у него не было.

   После смерти матери и отца, он стал заложником этой незыблемой системы, изобретенной дядюшкой Мортоном. Я – указываю, ты – безропотно исполняешь. Строгий отчет, жесткие рамки и никаких ограничений.

   Так продолжалось до совершеннолетия. Лишь тогда Джинксу удалось глотнуть хотя бы капельку свободы. Конечно, он мог не обременять себя службой городу, но для юноши, который едва вырвался из-под крыла требовательного покровителя, она стала самоцелью, и единственной отдушиной в жизни. Теперь он старался доказать прежде всего самому себе, что чего-то стоит и легко может справиться без посторонних подсказок с самым сложным делом.

   Правда стать полностью свободным ему так и не удалось. За его фамильным домом была приставлена гувернанткой – тетушка Лайрис. Однако после столь продолжительного периода нравоучений и излишней заботы ее кандидатура Джинкса нисколько не огорчила, а даже наоборот – порадовала.

   Выпросив у дядюшки протекцию, амбициозного юношу выбрали констеблем и зачислили в полицейскую семью Прентвиля...

   Но мерзкая длань назидания не заставила себя ждать – и визит дядюшки, как лишнее тому доказательство, не сулил ничего хорошего.

   Заерзав в кресле, Джинкс в ту же минуту почувствовал себя ужасно неуютно, а тревожные мысли терзали его изнутри не хуже клопов.

   – Поведай. Мне очень интересно: какие новости нынче будоражат Прентвиль? – между делом поинтересовался сэр Вильям.

   – Почти никаких, одна скука. Мы практически не заняты хлопотами, одни дежурные допросы и копания в замшелых делах, – лукаво ответил Джинкс.

   Дядя хмыкнул и, положив ногу на ногу, похлопал по подлокотнику свежей городской газетой.

   – Так уж и никаких? – прищурившись вновь поинтересовался он.

   Проницательность человека не самая плохая черта, но вот проницательность сэра Вильяма казалась Джинксу сродни невыносимой болезни. Он ненавидел эту игру в кошки мышки, когда дядя заведомо зная ответ, все равно задавал вопрос, пытаясь уличить племянника во лжи.

   – Не надо так нервничать, сынок. Я понимаю тебя. Никому не хочется делиться будничными неудачами, – отмахнулся Вильям, и его довольная улыбка скрылась за очередной порцией брильянтового дыма. Слегка горьковатый вкус рассеялся, обнажив желчную улыбку советника магистрата. Яркая обложка успешного и весьма образованного человека, за которой скрывалось слишком много дурного.

   – Я не совершил никакой ошибки, – не совсем понимая слова дяди, сдержанно ответил племянник.

   – Вот как? – удивился тот. – Тогда давай посмотрим, что на этот счет думают пронырливые газетчики.

   Развернув газету, сэр Вильям на несколько секунд затих, штудируя ровные печатные строки новостей.

   – Ага, вот. Нашел, – довольно крякнув, дядя нарушил тишину и начал: – Преступная обстановка в Прентвиле, если можно так выразиться, достигла своего минимума. Как утверждает магистрат и глава полиции, это результат кропотливой и достаточно сложной работы его подчиненных. Однако скептики считают, что преступность невозможно искоренить и подобная обстановка, лишь затишье перед бурей...

   – Дилетантское мнение, – вставил Джинкс и тут же затих, готовясь к самому худшему.

   Дядя никогда не совершал бесполезных поступков, и его хитроумная дуэль, обязательно должна закончиться грандиозной взбучкой.

   – Глава полиции солидарен с тобой. Но иные насторожено относятся к подобным высказываниям, – не отрываясь от газеты, с железной выдержкой произнес сэр Вильям и продолжил читать: – Хотелось бы отметит и еще один интересный факт в работе полиции Прентвиля. Один из констеблей, затеял расследовать смерти скоропостижно скончавшихся горожан. Случай исключителен тем, что люди умерли своей смертью и нет в том, никаких признаков душегубства...