Текст книги "Архивраг. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Константин Стригунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц)

Первым на отдых устроился Егоров и радист – Фауст, что соответствовало правилам и являлось важным при организации базы, поскольку измотанный и недееспособный командир с радистом были куда большей потерей для отряда, чем выход из строя любых других его членов. В зале, где когда-то Егоров обустраивал себе отдых в состоянии сильнейшего стресса, инициированного обитателями ЧАЗ, теперь должны были отдыхать его бойцы, которые нуждались в передышке перед выходом глубь аномальной территории. Важно не наследить и не оставить после себя признаков своего пребывания здесь, чему уделялось особое внимание. Положив свой рюкзак и оружие возле себя, Егоров дал установку на двухчасовой отдых, после чего должна была проводиться смена боевого охранения, производить которую надлежало именно командиру группы. Он раздумывал над тем, создавать им здесь тайник или не оставлять его бродягам, рыскающим по подвалам индустриального прошлого окрестностей Чернобыльской атомной электростанции? Решил, стоит, но только после того, как все смогут отдохнуть и набраться сил.

С помощью сухого горючего, входящего в сухпайки, бойцам разогрели пищу, добавлявшую сил для продолжения выполнения задачи. Кроме того, сама эта нехитрая и жизненно необходимая процедура очень хорошо помогала отвлечься от разных мыслей, наведенных холодными стенами покинутого бункера. Каждый спец знал,

что

может водиться в подземных сооружениях, куда не проникал дневной свет, но больше всего стоило бояться тех вещей, о которых умники из научно-технического обеспечения и слыхом не слыхивали. Разве они хоть раз видели, как в заброшенных подземных туннелях возникало мерцающее сияние, которое медленно, словно проплывая по воздуху, перемещалось с совершенно непонятной целью? Егоров однажды видел такое и никогда больше не забудет этой встречи. Да уж, забудешь тут. Он считал, что тогда ему крупно повезло, а неведомое создание, субстанция или чем бы оно ни было, не заметило присутствие человека и величественно прошло прочь сквозь стены и завалины. Командир тогда долго пытался унять дрожь в руках, стараясь привести себя в нормальное состояние, и лишь спустя час сумел выбрался из подземелья. А ведь Зона и не на такое способна и порой казалось, что буйству ее фантазии просто нет предела. Кто знает, быть может так оно и есть.

Через два часа командир проснулся от чуткого сна и спросил, как прошло дежурство.

– Все тихо, никаких сигналов от постовых, – отчитался сержант Иван Колосов, прозванный Валетом.

– Фауст свяжись с ними, – произнес Егоров и радист послал на передатчик у входа условный сигнал, пересланный всем, кто находился на наблюдательных пунктах. Ему ответили, что на всех подходах чисто и опасность отсутствует. Тогда он приказал провести смену охранения под его личным надзором, после чего все постовые ушли в бункер, а Валет, Барс, Ворон и Гунн заняли их позиции. Предварительно каждому из бойцов выдали по двум пачкам специального препарата, повышающего сопротивляемость к воздействию пси-полей. Клинических испытаний над местной фауной проводилось немного, но искусственным образом в закрытых институтах научились их генерировать, изучив строение мозга некоторых мутантов. Эксперименты выявили увеличение сопротивляемости человека на шестьдесят пять процентов к такого рода атакам, когда в любой момент какая-нибудь особо развитая тварь могла дистанционно взять под контроль одного из солдат и заставить его открыть огонь по своим. Многие из отряда, включая и самого Егорова, не раз видели подобное во время разведывательно-поисковых операций и никому не хотелось испытать судьбу, ведь перед тем как найдешь и уничтожишь тварь, придется застрелить своего товарища, чей мозг к тому времени превратится в желе.

Однако спокойно передохнуть не получилось и спустя один час вышел на связь Барс, он же сержант Павлов, и с еле заметной тревогой в голосе произнёс:

– Здесь Пятый, как слышно, прием?

– На связи Первый, – ответил Егоров, – слышимость нормальная, прием.

– Говорит Пятый, с северной стороны завода движется группа из восьми человек по направлению ко внутренней части территории. Определить принадлежность к какой-либо группировке не представляется возможным, при…стоп! Ожидайте.

Егоров весь напрягся. Время растянулось словно резиновое и мгновения паузы казались минутами.

– Говорит Пятый, – наконец ответил Павлов. Было слышно, как сержант сглотнул. – Глазам не верю… Похоже, они ведут с собой ручныхпсевдособак, приём.

Настало гробовое молчание.

* * *

«Сунулись, мать твою… Ничего, ничего, прорвемся. Она думала сможет меня вот так сломить? А, Зона?! Хрен тебе, ясно!! Я – выжил. И даже тащу на себе Кравцова. Какого, спрашивается? Чёрт бы вас всех побрал, всех до единого. И вас генштабовских крыс, и этих капиталюг, и тебя, капитан. Думаешь, тебе сейчас плохо? Неееет, это еще неплохо, тебя хоть кто-то тащит, а не бросает как грёбаную обузу, на дороге, а дальше… дальше как хочешь, но выбор невелик: можешь вены себе вскрыть, можешь просто ждать, пока за тобой придут эти мерзкие твари. О да, у них появится настоящий повод порадоваться, ведь им давно не приваливало такое счастье – свежее, еще живое мясо. Деликатес, чтоб их. Любишь вкусно перекусить? Вот и они любят. У них к этому особенный подход: сначала начинают обгрызать твои ноги, затем руки, а ты все это видишь и ощущаешь, но сделать ничего не можешь. Даже жалкий стон не получается издать – горло не слушается тебя. Впрочем, что в Зоне, что там, часто бывает, когда тебя имеют как хотят, а ты ни черта сделать не в состоянии. А им это только в кайф, да-а. Если ты не один из них, то они в тебе видят нечто среднее между засохшим плевком и размазанным по полу тараканом. Мерзким, вонючим тараканом. Представляешь? Ты всего лишь для них сраное насекомое, которое можно прихлопнуть и никто ничего за это им не сделает. Вот против кого надо направлять войска, вот кого нужно подвергнуть массированной бомбардировке, вот кого нужно вырезать вместе с их семьями, а место, где они жили обработать ипритом! Сучьё. Не против Зоны, а против этих упырей, засевших на своих пригретых местах. Они – короли, им – все дозволено… Ты должен меня понять, хотя чего там, конечно ты меня понимаешь, ведь они и с тобой сделали то же самое, капитан. Ничего, они дождутся, когда я с них шкуру буду сдирать. Ох, как много я отдал бы, за один час с каждым из них наедине. Клянусь, тогда б они пожалели о каждой секунде, прожитой на этом свете. Кравцов, ты меня слышишь?! Не вздумай здесь подыхать! Я тебя волоку от пещеры не для того, чтобы ты тут откинулся! А ну-ка, еще немного, скоро у нас будет привал».

Через двести метров Серегин остановился и положил капитана на землю, стараясь действовать аккуратно, насколько он мог. Несколько деревьев, сросшихся в один диковинный клубок, скрывал их от посторонних глаз, хотя это вряд ли им могло помочь, если на них решили бы напасть здешние хищники. Старый схрон, который полковник сделал еще до того, как его перевели из военных сталкеров в научно-исследовательский комплекс, располагался весьма удачно и, обезвредив установленные ловушки наподобие противопехотных мин, он смог дотащить до входа в подземное укрытие Кравцова. Об этом месте никто не знал и даже проверка при переводе на засекреченный объект ничего не дала специалистам, ответственным за отбор кандидатов для него. Схрон Серегин не посещал почти год, а до этого навещал только в одиночку, когда представлялась такая возможность во время проведения операций, но сейчас это не имело значения. Он понимал, что ему вряд ли доведется здесь побывать снова, да и беспокоиться за факт раскрытия местоположения схорна перед Кравцовым Серегин не собирался. В своё время полковник приложил немало усилий для поиска места под свой тайник и его маскировки. Сюда не вели никакие тропы, а растительность надежно закрывала подход к нему от глаз случайных сталкеров – важный фактор, влияющий на сохранение в секрете его нахождение. Сам экс-глава разведывательного подразделения сумел найти путь только по нескольким приметам, которые указывали направление и точное положение убежища. Найдя входной люк, замаскированный под здешний грунт, он аккуратно открыл, помня, что еще один «сюрприз» для незваных гостей находился внутри. Его обезвреживание оказалось делом непростым, особенно если учесть психофизиологическое состояние Серегина, но спустя пять минут он закончил работу и, взяв подмышки капитана, стал аккуратно затягивать в темноту схрона. Изнутри все было сделано весьма добротно, не зря, вспомнил Серегин, он потратил столько времени и сил на его обустройство. Сняв на свой риск шлем, военный включил единственный работающий фонарь и осмотрелся: пол и стены выложены набитыми мешками, которые полковник выменивал на складе военной базы еще в свой сталкерский период жизни, работая по контракту на российское правительство. Также имелись специальные коробы для вентиляции, которые можно перекрыть подручными средствами, если имелась необходимость переждать Выброс, а вся конструкция держалась на самодельных опорах. В углу лежала пара ящиков, в которых находился неприкосновенный запас, бережно складированный здесь на крайний случай.

«Который уже настал».

Уложив к стене Кравцова, полковник затащил внутрь рюкзак и оставшееся оружие, после чего выбрался наружу и осмотрел, нет ли кого поблизости. Затем, с соблюдением всех правил безопасности, он вновь установил мины-ловушки на подходе к схрону и с максимально возможной тщательностью замел следы. Только после этого Серегин забрался внутрь, закрыв за собой входной люк и наконец-то смог улечься на пол укрытия, который после всего пройденного показался ему чем-то неземным. В его голове закружился целый водоворот образов, которые с трудом выстраивались в подобие четкой логической цепочки – так сильно оказало на него влияние пережитое за последние дни. Полковник лежал на земле и ему было глубоко все равно, что у него отсутствовал дозиметр для замера радиационного фона – он слишком сильно устал для учета такой мелочи. Да, теперь дозиметрический контроль ему казался чем-то смешным и несущественным, сродни мышиной возне, толку от которой ноль.

«Радиация? Ерунда… По сравнению с тем, что было там, это просто смешно. Сколько же убитых? Чёрт, не помню. Десять? Возможно. Да когда же закончится этот туман в голове?!»

Стараясь обрести контроль над собственными мыслями, Серёгин постепенно смог вспомнить рейд. Правда, если говорить точнее, чёткой картины не получилось восстановить, скорее она напоминала старую испорченную кинопленку, просматривая которую с трудом можно понять суть фильма. Кадры всплывали хаотично, вразброс, но, напрягшись, полковник сумел составить из разрозненных кусков пусть неполную, но дававшую хоть какое-то представление картину о том, почему из отряда в двадцать подготовленных человек, выжили только они вдвоём…

…Экстренные сборы, заранее подготовленная ложная и выданная за боевую тревога, в которой говорилось о новой директиве, где якобы имелся приказ оперативным группам срочно провести разведку в квадрате…

«В каком квадрате?.. Вылетело из головы».

Подумав, что, в конце концов, это неважно, Серёгин стал дальше вспоминать. Да, он помнил, как вместе со своими сподвижниками ему пришлось перебить весь Особый отдел, обвинив его сотрудников в препятствии в выполнении приказа, что согласно Специальному разделу Устава вооруженных сил, действующих в Чернобыльской аномальной Зоне, приравнивалось к саботажу, наказание за который – расстрел.

«Дальше,

 – полковник наморщил лоб, по которому катились капли пота, и все его мышцы напряглись, как от удара током, —

что было дальше?»

Провал. И вновь кадры сменяли друг друга с огромной скоростью, не давая понять происходящее. Полковник взглянул на тяжело дышащего Кравцова, но капитан всё еще находился в сознании и даже попытался присесть, однако ничего не вышло и он снова завалился на землю, охнув от удара.

«Рейд… да, был рейд. Но каким путем?»

В голове мелькали дикие образы и звуки: стрельба, крики в радиоэфире, ругань, грязь. Вот ему вспомнилась уродливая голова огромной плоти, проткнувшая насквозь грудь одному из его бойцов и то, как полковник вонзил свой нож прямо в ее уродливый огромный глаз. Кровь. Много крови, а потом…

«Что же было потом? Выброс. Точно. Будь он прокл…»

Вспышка боли где-то в боку прервала все его старания и даже мысль о том, что ему больно доставляла мучения. Но нельзя кричать, звуки могут услышать твари и тогда им конец. С величайшим трудом, Серегин выбрал на панели, прикрепленной на правом рукаве, функцию инжекции для ввода обезболивающего и по тонкой игле, пробившей одежду под спецкостюмом, ему в кровь поступила доза промедола. Через несколько минут боль практически полностью отступила, а на смену ей пришла сонливость, знаменовавшая собой снятие болевого синдрома.

«Не спать, Саня, не спать! Вспоминай, что случилось дальше».

Выброс. Кто-то заметил, как небо на горизонте багровеет и тогда полковнику сразу всё стало понятно. В суматохе забыли загрузить последние данные Мониторинговой службы предупреждения и теперь они понятия не имели, когда могла случиться катастрофа, хотя ответ на этот вопрос, в некотором смысле, очень прост – чертовски неожиданно. Стало легче и снова очередной калейдоскоп событий вспыхнул пред глазами…

…Вбежали в многоэтажное здание, времени в обрез и уже нельзя предпринять никаких мер, чтобы избежать ловушек. Все сапёры замыкали группу и никто уже не заботился о возможных минах, грозивших гибелью любому, кто окажется недостаточно осторожным. Плевать. Еще вопрос, что страшнее: взлететь на воздух, подорвавшись на противопехотной «лягушке» или попасть под Выброс. Ворвались в нижние подвалы, дальше котельная и там полковник увидел их…

«Ублюдки. Свора грязных ублюдков. Ненавижу эту мразь».

Отряд встретил десяток ренегатов – разного рода подонков, которые предали свои группировки либо их выкидывали оттуда с угрозой расправы, если еще раз встретят. Отребье, которое Серёгин ни то что за людей не считал, ему проще вирус Эболы приравнять к человеку, чем эти ничтожества.

ОГОНЬ!!!

Десять минут и десять трупов ренегатов. Куда им противостоять разведотряду отборных бойцов, да еще имевших численное преимущество, которое, впрочем, тогда не сыграло существенной роли. И все же этому сброду удалось положить двоих – уж слишком сильно отряд был измотан нескончаемыми отстрелами от свор мутантов и проходами сквозь аномальные поля. Снова провал.

«Сосредоточься!»

Они выбрались. Сколько прошли, Серёгин не помнил, но много. Очень много. Что за дьявольщина впереди? Трупы, еще трупы. Мать честная, как много трупов. Что здесь случилось? Кто эти люди? Кто на такое способен? Сколько лет топчет Зону, но

такого

полковник никогда не видел. Откуда могла взяться подобная жестокость? Он не мог сказать, кто выпотрошил, сожрал и выблевал (другой ассоциации увиденное не вызывало) этих ходоков, усеяв их останками поляну. Несколько человек под воздействием кошмаров просто на глазах сходили с ума. Каждого из них он лично пристрелил, ибо они теперь являли собой обузу, которую нельзя оставлять в живых. Фрагмент воспоминаний где Серегин выпустил им в затылок пулю, врезалася в память подобно мчащемуся локомотиву. Однако жалости не было, это чувство у него напрочь атрофировалось много лет тому назад, когда те, кому он доверял, бросили его на погибель, оставив умирать в гнилом болоте.

Бах! Бах! Бах! Бах! – четверо мертвы.

«Таковы правила».

Пробрались дальше и посреди холодной утренней мглы увидели множество небольших входов, ведущих куда-то вглубь грунта. Отправили еще троих разведать, что внутри, но они не вернулись и тогда полковник сам спустился за ними с двумя солдатами, приказав остальным дожидаться их снаружи. Внутри предстало столь ужасающее зрелище, что Серегина передёрнуло от этих воспоминаний. Там, в небольшой пещере, с её стен свисали жуткого вида червеобразные существа, сотни, быть может, тысячи, целая колония этой дряни и каждый её представитель впился в тела трёх бойцов, проникая в них и выжирая всю плоть изнутри. Серёгин с усилием подавил в себе рвотный позыв, от которого у него помутнело в глазах. Взрыв. Бело-розовую мерзость, выпившую трех человек, они забросали термическими гранатами и полковник впредь сотню раз подумает, прежде чем сунется в любую пещеру, пусть даже она будет последним шансом на спасение.

– Кравцов? Уууххх, как же хреново… Кравцов, ты меня слышишь? – слова из пересохшего рта полковника вылетели хриплым криком. В ящиках должен был храниться запас пресной воды, но пока он достать ее не мог, ибо измотался до предела.

«Надо немного времени, чтобы прийти в себя. Да, просто немного времени».

Капитан не без усилий невысоко поднял руку, давая понять, что может слышать. Кравцову совсем туго, подумал Серегин, коль он слова выдавить из себя не в состоянии. Сможет ли он тянуть его дальше?

«Надо вспомнить, как мы шли? Та-а-а-ак, ага, Роща! Точно, Дьявольская Роща!»

Оставшиеся в живых протащились сквозь безумного вида заросли, в которых путались ноги. Удар, за ним еще один и так без конца – от постоянного пользования ножом для прокладывания себе пути, у Серегина болели руки. Вперед, не останавливаться! Где-то отчетливо раздался крик: что это было? Откуда-то сбоку мелькнула тень и голова ефрейтора Круглова отлетела и покатилась в сторону по земле. Вопли и паника, раздалась беспорядочная стрельба.

– Где оно?!

– У меня на час!!

– Огонь!

Кто-то бросил пару гранат в неизвестное существо и оно больше не атаковало группу. Осмотрели всех – один нежилец, второму оторвало руку. Тоже не жилец.

Выстрел.

Сколько осталось людей? Девять. Меньше половины, но все равно отряд идёт дальше. Стали слышны подозрительные разговоры и кто-то кому-то настойчиво объясняет, что задание – самоубийство, а от них, мол, так хотят избавиться. Вон, даже контрразведку положили. Боятся, гады.

«Дураки. Ни черта вы не знали. Вы – мясо. Что там Логинов говорил? Координаты».

Снова мощнейший спазм в голове и Серегин на минуту потерял сознание. Еще пара минут и полковник полностью пришел в себя.

«

Может действие анальгетика сходит на нет?

 – предположил он. —

Вряд ли».

Встряхнув головой, он усилием воли заставил себя мысленно вернуться в тот час, когда они шли по координатам, вычисленным Логиновым. Опять боль.

«Хватит!»

Вроде стало полегче. Вспышка образов. Лес, огромный, дремучий, но это порождение не природы, нет, чего-то другого. Природа просто не в состоянии создать такое. Там аномалий просто тьма, да таких, что от одной мысли о попадании в них, в жилах стыла кровь. Сгинули еще пять человек.

«Пусть земля Зоны вам будет пухом. Аминь». —

Сардонический смех донесся до капитана. – «

Самому смешно, товарищ полковник?»

Дальше все заволокло в мутной дымке, не дававшей вспомнить ничего конкретного. Минута борьбы с самим собой и сознание поддалось, открыв путь к воспоминаниям о последних событиях глубинного рейда.

«Нет, нет, я не хотел…»

Перед глазами он видел багровое лицо лейтенанта Теплицкого, которого он душил, обеими руками вцепившись ему в горло и сжав со всех сил пальцы. Сержанта Гусева прикончил Кравцов, размозжив тому голову его же шлемом.

«…или хотел?»

Но зачем голыми руками? Почему не воспользоваться автоматами? Может воздействие аномалии? Неважно, главное они нашли вход. Да, теперь понятно, почему его со спутников или беспилотника не разглядеть. Так завален. Но что это? О боже… Оно сминало деревья, словно просто не замечало их. Бежать, только бежать! Кравцов споткнулся и перелетел метров десять вниз, по склону и явно что-то повредил себе. Провал. Что было дальше? Вспомнилось какое-то ущелье и чьё-то присутствие. Сколько часов они вдвоем ждали, пока неведомая тварь отстанет? И тут чудовищная боль пронзила Серегина, будто хлыстом ударила по каждой клетке мозга. Ему повезло, ведь у них имелась пси-защита, иначе, как он теперь представлял, его мозги бы вытекли из глазниц. С этого момента и начались провалы в памяти, из-за которых он не мог вспомнить, как сумел добрался до нужной точки, но план, ради которого Серегин пошел на крайность, все же стоил того. Проверить расчеты аналитического отдела во главе с Логиновым, затем для этого выманить и использовать разведгруппу, предварительно организовав саботаж прямо перед носом у контрразведывательного отдела всего комплекса. Да, пришлось пустить в расход своего человека там, но с другой стороны никто ему не гарантировал положительный исход. Ну и под конец избавиться во время рейда от ненужных людей из отряда. Теперь полковник обладал нужной информацией и все мучения, связанные с попытками восстановить свою кратковременную память, завершились, благо пси-удар смягчила защита спецкостюма и амнезия – побочный эффект удара – оказалась лишь временный явлением.

Почувствовав, что постепенно силы в организме восстанавливаются, полковник сумел приподняться, и удивился, когда обнаружил немного воды во встроенной в спецкостюм аквасистеме. Вот они – несколько спасительных глотков воды. От всего пережитого он еще не полностью отошел, поэтому не вспомнил об автомате, оставленном недалеко от капитана. Кравцов тихо стонал и весь его вид говорил, сколь серьезно ему досталось. Он решил снять шлем, проигнорировав все инструкции по безопасности пребывания в Зоне, однако потребность в воздухе, не пройденному по фильтрам, и общее деморализованное состояние дружно послали подальше призыв разума. Сейчас на его лице появилось выражение полнейшей усталости и испытываемой боли, но в глазах чувствовалась желание выжить, во что бы то ни стало.

Теперь полковник вспомнил о самом главном – выйти на связь. Он подтянул к себе рюкзак и оттуда достал серого цвета криптофон, с помощью которого имелась возможность связываться по спутниковым каналам. Наниматели сумели оставить в специальном месте это устройство и когда Серегин старался как можно быстрее попасть в схрон, таща на себе капитана, то свой маршрут он составил таким образом, чтобы тот проходил мимо небольшого тайника, куда и спрятали для него этот аппарат. Впервые, начиная с того момента, когда полковник вышел из бункера, ему представилась возможность почувствовать себя в относительной безопасности и сделать звонок по защищенной линии. Вообще, прежде чем выходить на связь, нужно обязательно отойти от схрона хотя бы на полкилометра, после чего спешно покинуть место, откуда осуществлялась передача. Данные меры совершались с целью не допущения противником обнаружения как самого выходившего на связь, так и его базу. Однако в нынешнем состоянии Серегин не мог отойти на столь значительное расстояние, особенно по меркам Зоны, да к тому же сам разговор будет засекречени понять, кто и с кем связывается практически невозможно. По-крайней мере, сразу. Слой грунта, под которым находился схрон, не представлял серьезной преграды для радиоволн и, отложив в сторону шлем, Серегин без особого труда набирал заученный нужный номер (света от довольно мощного фонаря хватало), предварительно включив скремблер на криптофоне. Теперь любые сигналы, поступающие с него, будут шифроваться с очень высокой криптографической стойкостью, что должно обеспечить надежную защиту разговора.

– Здравствуйте, фирма «Гипернет» слушает, – ответил мелодичный женский голос на безупречном русском языке.

– Ригель-ноль-шесть-четыре-два-бэта, – отчеканивая каждое слово, произнес Серёгин.

Несколько секунд длилось молчание, после которого все тот же женский голос ответил:

– Ожидайте.

Полминуты из трубки не доносилось ни единого звука и полковник на миг даже подумал, а не ошибся ли он, однако теперь уже мужской голос отбросил все подозрения в сторону.

– Антарес-восемь-семь-семь-три-альфа. Здравствуйте, мой друг. Я очень ждал вашего звонка.

– Не сомневаюсь, – свой ответ Серегину показался несколько резким, что было отчасти вызвано действием чудовищной усталости, усиленной серьезной головной болью. – Информация у меня.

– Великолепно, – в голосе собеседника от услышанного проскользнула сдержанная радость. – Теперь осталось совсем немного и ваша задача будет выполненной.

– Черта с два тебе! – прорычал в трубку полковник, да так, что капитана передёрнуло. – Я не для того погубил столько людей и прошел через пекло, чтобы ты мне здесь подсовывал своё «немного осталось». Речь шла о канале эксфильтрации в западном участке Периметра, так вот пускай твои хозяева пошевелятся и организуют все как надо.

Видимо такая резкость стала несколько неожиданной, поэтому ответ полковник услышал не сразу.

– Позволю себе напомнить, – осторожно начал собеседник, – что мы ни разу не дали вам повода усомниться в нашей добросовестности и намерены придерживаться такого подхода и в дальнейшем…

– Оставьте при себе ваши уверения, – грубо перебил Серегин. – Мне нужно, чтобы вы вытащили нас отсюда и чем быстрее, тем лучше. Осталось не так много времени, прежде чем настанет финальная стадия формирования и тогда… хотя вы сами прекрасно знаете, чтослучится тогда.

– Можете не сомневаться в нашей заинтересованности в тех сведениях, которыми вы обладаете, мой друг.

– Еще бы. В противном случае я бы вряд ли смог вам дозвониться? – намекнул Серегин. – Помните, я для вас нужен не меньше, чем вы мне. Быть может, даже больше. – Полковник усмехнулся: – О да, гора-а-аздобольше.

– Сведения вами перепроверены? – спросил мужской голос, словно пропустил мимо ушей всё сказанное Серегиным. Полковник это понял и несколько спокойней ответил:

– Да. Но передадим мы ее вам только когда будем в безопасности.

– Боюсь, что в ближайшее время это невозможно. Подготовить канал выхода в условиях Зоны – дело весьма непростое, требует много времени и…

– Слушай меня, ты, бюрократ хренов! – вспылил Серегин. – Мне плевать, как ты со своей сворой будешь вытаскивать нас из этого дерьма, понял?! Я здесь вкалывал как вол и у меня нет никакого желания тут подохнуть! Я знаю, как вы нуждаетесь в этой информации и сделаете все, чтобы доставить нас к себе, позаботившись о нашей безопасности как о безопасности своего президента!

Человек на другом конце связи выслушал весь гневный пассаж с полным хладнокровием, не перебивая полковника, чтобы тот выплеснул всё давно накипевшее у него. Собеседник, с которым вел разговор Серегин, прекрасно знал, как добиваться от других необходимого ему. Сейчас важно успокоить военного, чтобы тот не предпринял необдуманных действий, находясь в состоянии сильнейшего психического перенапряжения.

– Мой друг, ваши требования для нас целиком понятны и мы, безусловно, считаем их абсолютно справедливыми. Я могу лишь догадываться о тех испытаниях, которые вам довелось увидеть и пережить. Наверняка мне не приходилось такое видеть даже в моём наихудшем ночном кошмаре. Поэтому лично я уважаю вас за найденное в себе мужество для работы в Зоне, а это, вне всякого сомнения, делает вас особо значимым для нас… – мужчина буквально секунду подбирал нужное слово и вместо «агент» добавил:

– Человеком.

«Точно, человеком, —

думал собеседник.

 – Он устал, плюс к нему долго относились как к рабской трудовой силе, приказывая и требуя многого, и почти ничего не давая взамен. Поэтому, ему нужно показать, что в нем видят прежде всего не агента, не очередной источник информации, а именно человека».

– Вы обладаете огромным опытом, – продолжил он, – который помог вам выжить и для вас не составит труда понять причину, которая не позволяет нам вытащить вас из Зоны, по-крайней мере, сейчас. Поскольку, времени остается мало, мы при всем желании не в состоянии это сделать, однако, раз вы поставили определенные условия, то нет другого пути, кроме того, в котором вы лично покажете нам нахождение искомой цели.

– Предлагаете снова сунуться туда? Вы в своем уме?! Ваши хреновы аналитики даже на секунду не могут себе представить, какая задница ждет всех, кто решит туда пойти!

– Предоставьте заботы о безопасности нам. Однако для достижения успеха нужен опыт знающего Зону человека, мой друг, и нам без вашей помощи не обойтись.

«Дай ему почувствовать собственную важность, исключительность, незаменимость».

– В случае благополучного исхода, – продолжил голос, – мы гарантируем вам жизнь и такой банковский счет, который позволит вам провести ее, не зная забот.

«Агент Фантом, деньги – ваше слабое место. Впрочем, как у многих».

Серегин слушал внимательно. Этот спектакль со вспыльчивостью он устроил нарочно, чтобы проверить своего куратора на то, сколь далеко он и те, кто за ним, готовы пойти в стремлении сохранить своего агента. Решил подобным образом набить себе цену перед ними и в своих расчетах не ошибся: куратор действительно заинтересован в его услугах. Полковник прекрасно понимал, что раздражительность будет списана на пребывание в Зоне, а фальшивый гнев окажет на них дополнительное давление. И пускай психологи, которые будут не один раз прослушивать этот разговор, вероятно, определят некоторую наигранность, то и данное обстоятельство будет на руку полковнику. Этим господам станет еще лучше понятно, что кидалово не в их интересах.

– Складно говорите, – ответил Серегин, но так чтобы у обладателя невозмутимого голоса сложилось впечатление, будто полковник смягчился и уговоры возымели эффект. – Сколько переведено на мой счет?

– Половина от обещанного, как и договаривались. Вторую половину вы получите после выполнения задачи. Дальнейшие указания к вам поступят в оговоренном порядке. Можете не сомневаться в важности всех ваших сведений и знаний и это лучшая гарантия в отсутствии всякой выгоды нам обманывать или убирать вас. Вы это прекрасно знаете. И еще… – Несколько секунд воцарилось молчание и стало ясно, что говоривший подбирает слова. – Сколько вас осталось?

Намёк понят. Серегин посмотрел на капитана, сидевшего напротив него. С виду казалось, будто ему стало немного полегче, особенно это заметно по тому, как он внимательно слушал разговор. Его глаза пристально вглядывались в лицо полковника и теперь, даже в условии недостатка света, он заметил во взгляде Серегина нечто пристальное и в эту секунду Кравцову всё стало ясно: так смотрят, когда хотят кого-то убить. Кравцов дернулся было за лежащим рядом автоматом, но полковник оказался быстрее и пуля, выпущенная из его пистолета, оборвала жизнь капитана, вышибив ему мозги.

…В замкнутом пространстве выстрел прозвучал настолько громко, что у Серегина заложило в ушах, но он еще некоторое время так и держал на вытянутой руке пистолет, из которого совсем недавно застрелил человека. В борьбе с циничной частью полковника его совесть давно потерпела сокрушительное поражение и убийство своего бывшего товарища стало последним гвоздём в ее гроб. На вопрос он ответил лишь двумя словами: