Текст книги "Путь на Грумант. Чужие паруса"

Автор книги: Константин Бадигин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Наталья, не слушая ее, быстро разделась и, укрывшись с головой меховым одеялом, притихла.

Дожидаясь братца, Аграфена Петровна еще не раз «причастилась» из пузатой бутылки, и когда Аристарх появился в гостиной избе, Лопатина была навеселе. Увидав сестру, старец с укоризной покачал головой.

– Неладно, сестрица, до греха недалеко…

– Грехи наши, молитвы ваши – замолите, – бойко отозвалась Аграфена Петровна. – А ты будто и не пьешь, братец? Вспомни–ка, родитель покойный не раз тебя вожжами за зелье–то охаживал… На–ко, попробуй наливочки.

– То забыто, сестрица. Все суета сует и волнение духа. Уж сколько годов хмельного не беру, – сухо ответил брат, отстраняя налитый стаканчик. – Ежечасно господа бога нашего слезно молю грехи простить, много грешон в миру, сестрица.

– Молись, молись, братец, а мне зубы не заговаривай. Вор всегда слезлив, плут всегда многомолен. Одними молитвами, скажешь, дом и лавку в городе нажил… Бесстыдный плут… – Старуха, скосоротившись, погрозила кулаком. – Да ты не отрекайся, Марфутка твоя в лавке хозяйничает, сама видела. Все ей по смерти отписать посулился. Нашел ведь чем девку взять… Тьфу, связался с молодухой, а самому седьмой десяток исходит. Широко, брат, шагаешь, смотри штаны не порви…

Слушая сестрицу, Аристарх в замешательстве ерзал по лавке.

– Ну, ну, Груня, разошлась, – примирительно сказал он. – Язык–то у тебя напустит вестей – и царским указом не остановишь… Я так, к слову… по мне, хошь пей, хошь нет – все едино.

– Чует кошка, чье мясо съела. И я к слову, по мне, хоть десять домов имей… Пойдем, братец, в уголок, под иконы, да потолкуем.

Брат и сестра пересели. Посмотрев, спит ли дочка, Лопатина сказала, понизив голос:

– Нагнись поближе, братец, скорбен ты на уши, а дело тайное.

Отец нарядчик придвинулся, изогнул худое тело, наклонил голову.

– Купца Окладникова знаешь?

– Еремей Панфилыча, что ль? Как не знать! Первый купец, благодетель наш.

– Наталью мою сватает… в самом соку человек, и красив и статен, уж чего бы лучше.

– В чем препона?

– Не хочет девка, – шипела старуха. – Слово, дескать, другому дала – Ванюшке Химкову. Ему и штанов–то хороших купить не на что. Все по промыслам мается. Супротив меня Наталья пошла, хотела в Мезень бежать… срам–то. Добрые люди упредили, вовремя спохватилась.

Аристарх открыл рот, стараясь не пропустить слова.

– Тебя вспомнила, думаю, надежное дело в скиту девку спрятать. Еремей Панфилыч в согласии: «Вези, говорит, Наталью. А братцу передай, ежели он порадеет – отблагодарю…» Ты как? – Аграфена Петровна буравила хитрыми глазками брата.

– Что ж, отсюда девке уйти некуда. – Аристарх облегченно вздохнул. – Да и мать Таифа у нас редкого благочестия, строга с белицами, ой как строга, не сумлевайся, сестра, убережем.

– Спасибо, Аристархушка, – подобрев, сказала старуха. – Я бы сама осталась, да Еремей Панфилыч дом новый для молодой жены хочет ставить – на мне все заботы, оттого тороплюсь.

– Ну что ж, с богом тогда… – Аристарх зевнул и перекрестил рот. – А когда за невестой ждать?

– По летнему пути думаю на карбасе, братец. А ежели и год у вас Наталья посидит – ей на пользу. Рукомеслу какому научите, божественному пению, а главное, в страхе божием держите девку, гордыню ей смирите… Пока прими, братец. – Аграфена Петровна, развязав узелок платка, вынула пять золотых червонцев.

– Спасибо, сестрица, – поклонился Аристарх, – все сделаем. Девка молодая что воск: лепи из нее что хочешь. Приедешь не узнаешь – шелковая будет. – Старик опустил глаза и молча стал поглаживать бороду. – Помаленьку, полегоньку… исподволь и ольху согнешь, – добавил он, помолчав, – а вкруте и вяз поломаешь.

На рассвете следующего дня, не попрощавшись с дочерью, Аграфена Петровна выехала в обратный путь.

Глава двенадцатая

ТАЙНЫЙ СГОВОР

– Я сдаюсь, господин Бак. Ваш конь решил партию.

Директор конторы сального торга герр Вернизобер, с сожалением кинув последний взгляд на доску, протянул руку к стакану. Отхлебнув глоток и запив крепкий ром апельсиновым соком, он поднялся с кресла.

Это движение Вернизобера вывело из задумчивости хозяина.

– Куда вы, герр Вернизобер? Еще нет и десяти часов! – Бак почтительно усадил гостя на место. – Я вспомнил, герр Вернизобер, вы мне что–то рассказывали о вашей крестнице. Так почему же она не может выйти замуж?

– Ах, господин Бак, – вздохнул Вернизобер, – она полюбила честного, но бедного человека. Родители Елизабет не могут согласиться на такой брак… А она так страдает, бедняжка, ее юное сердце разрывается на части. – Директор закатил глаза к потолку.

В это время Бак внимательно разглядывал своего гостя. Высокий, худой, с маленькой головкой на длинной шее; бритый, с бледными отвислыми щеками; на длинных ногах потрепанные башмаки. На нем, словно на вешалке, висел кафтан табачного цвета с нечистыми кружевными манжетами. Видимо удовлетворенный, хозяин отвел глаза и как бы в глубоком раздумье сказал:

– Ну, а если, герр Вернизобер, жених вашей крестницы получит место в нашей фирме с солидным жалованьем, ну, хотя бы… – Бак помедлил и назвал сумму годового жалованья, о котором и сам Вернизобер мог только мечтать.

– О господин Бак, – воскликнул удивленный директор, – без сомнения, это решило бы дело положительно! Я восхищен вашей щедростью, но как я могу вас отблагодарить?

– Не будем об этом говорить, дорогой герр Вернизобер, – прервал излияния Бак. – Мы, иностранцы, должны поддерживать друг друга в чужой стране. Я с удовольствием делаю эту маленькую радость для вашей Елизабет. Меня интересует один вопрос, герр Вернизобер, – продолжал Бак, наливая себе и гостю ром. – Я слышал, многие русские промышленники направляют в этом году свои суда на Шпицберген. Вы, кажется, добились предварительной регистрации всех судов, уходящих на промыслы. – Хозяин усиленно захрипел трубкой, а потом долго выковыривал пепел. – Хотелось бы знать, сколько русских судов будет промышлять на Шпицбергене и какими путями они пробираются к этой земле… Понимаете, герр Вернизобер, я хочу заняться постройкой хороших крепких судов для местных нужд… Мери, пожалуйста, трубку, – вежливо попросил он, – принесите из столовой. Она лежит на моем кресле. – Очень рад быть полезным вашей коммерции, господин Бак… – Вернизобер вынул записную книжку. – В этом году около двухсот судов выходят из портов Белого моря на Грумант; столько же, по–видимому, будет промышлять на Новой Земле. – Он перевернул несколько страничек. – Несколько лет назад судов выходило значительно меньше – тяжелые льды мешали работе… – Гость спрятал книжку и опорожнил свой стакан. – Что касается пути на Грумант… – Вернизобер, тарабаня пальцами по столу, на минуту задумался. – Я могу, господин Бак, подарить вам карту, сочиненную русским кормщиком Амосом Корниловым. Весьма хорошая карта…

Директор оживился.

– Корнилов исполнил ее с примерным старанием. Там есть все, что вас интересует, господин Бак. Остров Грумант стал истинно русской землей. – И, помолчав, он добавил: – Здешних моряков не страшат льды. Они прекрасные мореходы, эти русские, смею вас уверить…

Вильямс Бак поморщился. Ему показалась неуместной похвала Вернизобера, но все же он вежливо ответил:

– От души благодарю вас, герр Вернизобер. Значит, вы думаете, перспективы для местного кораблестроения благоприятны?

– Да, господин Бак, промышленники жалуются на недостаток судов и корабельного леса. Несомненно, ваше благое начинание поможет развитию местного мореплавания. Если у вас еще в чем–нибудь встретится нужда, господин Бак, я всегда к вашим услугам… – Гость опять поднялся со своего места. – Но все же я решил идти домой. По дороге зайду к крестнице порадовать ее вашим великодушием… Карта будет завтра у вас, ее утром принесет мой Михель.

Вильямс Бак изобразил на лице сожаление.

– Мне жаль потерять такого приятного собеседника, но я понимаю ваши чувства, они весьма похвальны, герр Вернизобер.

Бак проводил гостя до самого крыльца.

– До свиданья, герр Вернизобер! – еще раз вдогонку крикнул гостеприимный хозяин.

Теперь Вильямсу Баку больше не нужно было скрывать свою радость. Потирая руки, он вернулся в дом.

«Такая карта стоит побольше жалованья жениху–бездельнику, – думал купец.

– А старый дурак Вернизобер совсем сошел с ума от восторга».

Большой особняк Вильямса Бака совсем недавно появился в Архангельске. Дом построили быстро, не считаясь с расходами. Комнаты купец обставил дорогой мебелью, купленной в Англии. Богатая драпировка, роскошные ковры, картины – все говорило о достатке хозяина.

Бак прошел в свой кабинет и уселся в глубокое удобное кресло.

Румяная молоденькая горничная внесла серебряный канделябр с двумя зажженными свечами и молча поставила на заваленный бумагами письменный стол. Окна, выходящие на улицу, она задернула тяжелыми бархатными шторами – хозяин не любил любопытных глаз. Расправив угол завернувшегося ковра, горничная вышла.

Но Бак не нашел успокоения в мягком кресле. Поднявшись, он стал прохаживаться по кабинету, толстый ковер заглушал его легкие быстрые шаги.

Сказочно разбогатевший на своих махинациях с корабельным лесом, Вильяме Бак был далек от патриотических чувств, о которых упоминал башкир. Эти доводы казались ему пустыми. Купец понимал, что перегибать палку нельзя – это могло повредить делу. А планы его шли далеко и были рассчитаны на много лет. Да, много лет должен был Бак черпать золота, бесконтрольно пользуясь богатством Севера. Черной ненасытной пиявкой он крепко впился в тело страны, давшей ему приют.

Крутые меры, предложенные Бенджамином Вольфом, могли разрушить планы купца. Если патриотизм вредил прибылям, Бак предпочитал о нем забывать. Но королевское правительство никогда не забывало о своих интересах.

Новое поручение очень беспокоило купца. Больше того, он просто боялся. В глубине души он надеялся, что шкипер Браун не появится и ему не придется заниматься этим опасным делом. Только недавно с помощью графа Шувалова он получил кредит от русского правительства в триста тысяч рублей на развитие кораблестроения в Архангельске и спокойно положил их в свои карман, а тут…

Вдруг Бак вздрогнул от резкого стука дверного молотка.

В кабинете неслышно появилась горничная.

– Мистер Томас Браун, шкипер брига «Два ангела», – доложила она, приседая.

– Просите, Мери. – Бак приосанился, готовясь встретить гостя.

– Ах, шалунья! Не бойся, старый Браун не обидит девушку. Хе–хе–хе! – раздался неприятный смех.

В дверях кабинета появился грузный человек с полным сизым лицом. Длиннополый синий морской кафтан указывал на профессию гостя. В руках он держал шляпу, обшитую галуном.

– Шкипер Томас Браун, сэр! Весь к вашим услугам. – Гость протянул свою ручищу Баку. – Не прошло и часа, как я отдал якорь… прибыл из Лондона, сэр. – Гость закашлялся.

– Добрый день, мистер Браун, прошу вас. – Бак показал на кресло. – Поздравляю с благополучным прибытием, дорогой капитан. Разрешите узнать, что привело вас в наши отдаленные места?

Вильяме Бак подошел к двери и плотно закрыл ее.

– Чем могу быть полезен своему дорогому соотечественнику?

Браун, порывшись в кармане, вынул объемистый пакет и молча подал его хозяину.

– Простите меня, мистер Браун. Я отвлекусь только на одну минутку, – разорвав конверт и быстро пробегая глазами письмо, говорил Бак.

Это было обыкновенное деловое письмо торгового дома «Вольф и сыновья», клиентом которого состоял Бак. За длинным почтительным обращением следовал перечень новых, полученных от Бака денежных вкладов. Выражалась уверенность, что высокочтимый Вильямс Бак и в дальнейшем останется клиентом торгового дома «Вольф и сыновья». Далее шли пожелания успешной деятельности. В конце была сделана небольшая приписка: «Податель сего письма будет вам весьма полезен в коммерческих делах. Можете ему вполне довериться – его финансовое положение нам хорошо известно».

– Итак, мистер Браун, вы прибыли сюда для… – пряча письмо, начал было Бак, но так и не мог придумать, как закончить фразу. Ему помог гость.

– Готов выполнить все ваши указания, сэр. С вашего позволения, сэр… – И Браун протянул руку к бутылке с ромом.

– О, пожалуйста, дорогой капитан, угощайтесь. Это ямайский ром с благословенных Карибских островов.

Браун поднес горлышко к своему мясистому носу и, с наслаждением вдохнув, налил себе полный бокал.

– Божественный напиток, не правда ли, сэр? За нашего славного короля! – вдруг рявкнул он. – За старуху Англию, за ваше здоровье, сэр!

Бак поспешно наполнил свой бокал. Новые знакомые выпили.

– Хорошая штука ром, – захрипел Браун. – При моей работе заменяет все – и жену, и детей, и докторов, и даже всех королей и королев, ха–ха–ха! – закончил он оглушительным смехом. – В проклятой Африке, – продолжал Браун, – много пришлось поработать с черным товаром. Старый Браун давно бы был богачом, если бы чернокожие были более живучи, сэр, но они плохо переносят морские путешествия. Дьявол их раздери! А страховка невыгодна. Страховые компании всегда норовят обсчитать честного человека… Да, поработали эти руки, – хрипел старый шкипер.

Вильямс Бак старался придумать, как перейти к делу. Присутствие соотечественника тяготило его.

– Дорогой капитан, надежны ли ваши матросы? – издалека начал Бак. – Дело, о котором я собираюсь с вами говорить, очень серьезно. Нужны преданные люди, умеющие молчать.

– О да, сэр! Экипаж надежен. Мои люди, они будут молчаливы как рыбы. Пусть кто–нибудь из них посмеет открыть свою пасть! – Шкипер яростно потряс кулаком. – Дьявол всех раздери! Каждый из них заслужил виселицу и знает, что его голова стоит меньше, чем кокосовый орех.

– Так вот, мистер Браун, – перебил рассуждения шкипера хозяин, – нужно постараться для старой Англии… – Бак опять замялся.

– Ваши слова о старой Англии, сэр, будут иметь гораздо большее значение, если я увижу здесь на этом столе солидную сумму. – Шкипер хлопнул ладонью. – А потом, сэр, говорите короче.

Вильямс Бак не обиделся на грубость шкипера. Он подошел к потайному шкафу в стене, вынул небольшой мешочек с золотой монетой.

– Это вам, Браун, считайте задаток. Осенью вы сможете получить бочонок золотых гиней.

Шкипер подбросил на ладони золото и, удовлетворенно буркнув, сунул монеты в объемистый карман.

– Заранее согласен выполнять любую работу, сэр, – спокойно сказал он. – Золото с детства убедительно действует на меня. Слушаю вас, сэр!

Вильямс Бак, вплотную приблизив свои губы к уху шкипера, стал тихо нашептывать. Шкипер, соглашаясь, изредка наклонял голову.

– Все ясно, сэр! Такое дело как нельзя лучше подходит моим людям. Я думаю, ребятам все равно, кому резать глотки… Это привычное дело, сэр. Ах да! На ваше имя у меня в трюме имеется немного груза. В Лондоне я получил указание вскрыть ящики в вашем присутствии, сэр, не вынося их с судна… – Шкипер выпил еще стакан и, снова плюнув на ковер, стал прощаться: – Итак, жду вас на своем судне, сэр! Завтра ровно в полдень.

Вильямс Бак позвонил в серебряный колокольчик. Вошла горничная.

– Проводите гостя, Мери, – с облегченным вздохом сказал хозяин.

Браун, протопав тяжелыми ботфортами по передней, вышел на улицу.

В ушах Бака еще долго раздавался хриплый смех пьяного шкипера, а перед глазами назойливо маячило его разбойничье лицо.

Чувствуя усталость, купец зевнул и посмотрел на часы.

– О, так поздно, – всполошился он, берясь за колокольчик. – Мери, скорее грелку в постель, северные ночи свежи даже летом.

Мечтая о теплой перине, Вильяме Бак заспешил в спальню.

Цоканье копыт и стук колес привлекли его внимание.

Бак прислушался. Лошади остановились у крыльца. Раздался стук молоточка; сомнения не было – еще один посетитель.

Горничная вопросительно взглянула на хозяина.

– Открой, Мери, – поколебавшись, сказал Бак. – Никто не может без спешного дела так поздно стучать в чужой дом. – И он, тяжело вздохнув, стал ждать.

Постукивая каблучками лаковых сапожек, в кабинет вошел Еремей Панфилович Окладников.

– Дорогому хозяину нижайшее почтение, – с достоинством поклонился купец.

– Ежели потревожили, прощения просим.

– Как можно, Еремей Панфилович! – притворно улыбнулся Бак. – Большие дела можно делать и ночью. Садитесь, господин купец.

– Правду говоришь, ежели барышом пахнет, что ночь, что полночь – все едино. Был бы толк.

Сняв поддевку тончайшего сукна, Еремей Панфилыч развалился в кресле.

– Почитай, две недели дома не был, – снова начал он, – в Кемь морем ходил. Вернулся, приказчики говорят, от тебя присылали: спешное дело, дескать. Вот и решил на завтра не откладывать. У нас говорят: одно сегодня лучше двух завтра. – Еремей Панфилыч хохотнул.

– Очень хорошая пословица, господин Окладников. Я хочу вам сделать наивыгоднейшее предложение…

Бак посмотрел на купца. Окладников, навострив уши, слушал.

– Что вы скажете, если я вам предложу… – Бак помедлил, – предложу заготовлять строевой лес в количествах, в десять раз больших? Как самому уважаемому купцу в городе, я…

– Супротив закону не пойду, – грубо отрезал Окладников.

– Почему против закона? – улыбнулся Бак. Он выдвинул ящик стола. – Прошу вас взглянуть. Вот бумага на право вырубки, сплава и вывоза онежского корабельного леса. Монополия сального торга графа Шувалова… Граф Шувалов уступил ее мне. Как видите, все по закону.

– Мало нажился? Опять лесом думаешь торговать?

– Да, отчасти и лесом. Так вот, нам нужен крупный подрядчик, солидный купец с большим капиталом.

– В заморье лес пойдет?

– А хотя бы и так.

– Э, нет! – Окладников крякнул и отер лицо платком. – Не подойдет. И так неприятностей полный короб. Против своих не пойду.

– Но почему? – улыбнулся Бак. – Мало ли в России лесов?

– Лесов немало, да эдак за десять годов сведем всю ближнюю корабельщину, сгубим корабельное дело, морские промыслы, – повторял Окладников слова онежских мореходов.

– Вот так же ваши кормщики донесли в Санкт–Петербург, – еще приятнее улыбался Бак. – А я написал коммерц–коллегии и доказал: развитие лесного промысла – благодеяние для этого края.

– Неужто обвел вокруг пальца? – изумился Окладников.

– Ах, милейший Еремей Панфилыч! – Бак доверительно притронулся к плечу Окладникова. – Я вам откроюсь: мне срочно нужны деньги. Я думал с вашей помощью поправить свои дела, но раз вы не согласны, – хозяин пожал плечами, – мне придется вступить в переговоры с господином Парамоновым… Он согласится. Сто тысяч стволов в год – немалая выгода.

Окладников задумался.

– Прошка–то согласится… – растягивая слова, начал купец. – Только вот что: молод он еще со мной тягаться. А ежели прикинуть – лесу у нас видимо–невидимо. Что ему содеется… – Еремей Панфилыч встал. – Ну что ж, давай по рукам… Твои дела враз поправлю, знай Окладникова. – Купец протянул руку.

– Вы настоящий деловой человек, – пожимая ему руку, говорил повеселевший Бак. – Я всегда это знал… Но я тоже иногда могу быть полезным. К примеру, Еремей Панфилыч, один дружеский совет: не посылайте ваши суда на Грумант.

– Почему? – удивился Окладников. – Там наш промысел, богатство…

– А лес? – вскрикнул тонким голоском хозяин. – Занимайтесь лесом, милейший Еремей Панфилыч. – И Вильямс Бак вновь принялся вышагивать по кабинету. – Посылайте свои суда на Новую Землю.

– У меня шесть лодей на Грумант сготовлены… Многие купцы на Грумант лодьи готовят… – хмуро посматривая на Бака, возражал Окладников. – В других местах промысел куда плоше, выгоды нет.

– Другие купцы пусть терпят убытки, но, милейший Еремей Панфилыч, зачем же терпеть их вам? Я пекусь о вашей выгоде. – Бак круто остановился. – Только вам открою, – тихо сказал он. – О, это большой секрет! – Он замялся, не находя слов. – Я слышал от одного человека, будто голландские капитаны не хотят больше терпеть конкуренцию ваших промышленников на Груманте. Мне кажется… я думаю, – путался Бак, – этим летом от лодий останутся одни обломки…

– Правду говоришь? – Еремей Панфилыч схватил Бака за рукав. Злобная усмешка проползла по его лицу.

– Солидные люди не могут друг друга обманывать, – ответил Бак, с удивлением глядя в лицо Окладникова. – Сегодня я обману вас, завтра вы обманете меня. И мы с вами будем иметь одни убытки.

Волнуясь, Еремей Панфилыч вынул табакерку из моржовой кости работы холмогорских косторезов и, захватив щепотью носового зелья, шумно зарядил ноздри.

Вильямс Бак вежливо ждал. Гость прочихался, вытер нос платком.

– Милейший Еремей Панфилыч, – продолжал англичанин, – не кажется ли вам, что мореход Амос Корнилов много вредит нашему общему делу? Я говорю о вырубке леса, – пояснил он, кинув на гостя внимательный взгляд. – Корнилов собирает вокруг себя недовольных, пишет жалобы и даже сам отвозит их в Петербург… Вам известно это, господин купец?.. Мери, – крикнул он, – трубку! – Вильямс Бак взял из рук девушки трубку с длинным чубуком и пустил сизый клуб дыма.

Да, Окладников хорошо знал Амоса Корнилова, истого ревнителя старой веры, простого русского человека, всем сердцем любящего свое Поморье. Все купцы–раскольники горой стоят за Корнилова, слушают каждое его слово, будто своего киновиарха… Когда Окладников взял из рук Вильямса Бака первый подряд на вырубку ближнего строевого леса, Корнилов стал укорять его. А теперь… Еремей Панфилыч представил разговор с неподкупным упрямым стариком.

– Н–да, – неожиданно пробурчал купец, – не в свои сани встревает Амос Кондратьевич… Однако грамотей – чертежи морского хождения самолично снимает, расписание мореходству пишет.

– А не знаете ли вы, милейший Еремей Панфилыч, – перебил купца Бак, – какие знаки имеют мачты на лодье Корнилова «Соловецкие праведники», так, кажется, называется его новый корабль?

– Как не знать – знаю, – медленно ответил купец, стараясь понять, к чему клонит Бак. – Осьмиконечные золоченые кресты на мачтах. Для того ради, как лодья выгорецким, старой веры, скитам принадлежит. А Корнилов на ней кормщиком.

– Восьмиконечные золотые кресты… – повторил Вильямс Бак; он опять внимательно посмотрел на купца. – Но зачем вы, милейший Еремей Панфилыч, на своих кораблях тоже поставили кресты? Это смешно.

– Но почему же, – все еще не понимал купец, – на моих лодьях православные кресты, для снискания благодати божьей.

– Я… я бы вам посоветовал, господин Окладников, кресты с ваших кораблей снять, тем более если вы их отправляете на Грумант. Они могут вам принести несчастье. – Англичанин весь окутался табачным дымом.

– Хм, н–да… – сказал Еремей Панфилыч и призадумался, поглаживая холеную бородку. – У нас, русских людей, кресты, окромя хорошего, ничего не сулят… с испокон веков так.

– Но голландские капитаны имеют злобу на кормщика Корнилова и по крестам… Вы поняли меня, милейший Еремей Панфилыч?

Теперь Окладников понял. Сначала в нем загорелась русская душа. Он хотел встать, ударить с маху зазнавшегося английского купчишку. Потом пришли другие мысли. Купец отер пот со лба и, тяжело вздохнув, опустил голову.

– Бывай здоров. – Еремей Панфилыч встал и долго, не попадая в рукав, надевал поддевку. – За упреждение спасибо. Ежели ты мне друг – про галанские корабли никому ни слова. Другим разор – мне прибыток, – справившись, наконец, с поддевкой, объяснил Окладников. Вильямс Бак понимающе кивнул головой. Он уже был в спальне, когда затарахтели колеса окладниковского шарабана. Напялив рыжий парик с большим черным кошельком на деревянную болванку, англичанин быстро разделся и, бросившись в постель, с наслаждением зарылся в пышные перины.