Текст книги "Механическая пустошь (СИ)"

Автор книги: Константин Нормаер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

    Поджав хвост и жалобно заскулив, колченогий охранник отскочил в сторону, хотя его никто не гнал прочь. Дар нахмурился. На шеи четверного болтался кусок грубой веревки, словно пес умудрился улизнуть с собственной казни. Правда о том, что в здешних краях начали вешать собак, странник никогда не слышал.

–    Пошел отсюда! – Дар резко взмахнул рукой.

  В ответ раздался ни то рычание, ни то хрип. Свернувшись калачиком, пес сложил голову на землю и принялся ждать, когда его решившие отдохнуть хозяева, позовут его в дорогу. Только ведь мертвецы путешествуют совсем по иным тропам.

–    Оставайся на месте, – предупредил землеройку странник.

–    Что-то не... – начала было она, но вовремя остановилась. На языке возник неприятный кисловатый привкус опасности.

–    Скорее всего – яд. Так что старайся поменьше открывать рот. Иначе голова пойдет кругом.

      Землеройка заметила, как странник жадно втянул воздух, закрыл глаза и осторожно извлек из кобуры револьвер. Ствол медленно поплыл вдоль ужасающей картины, сначала вправо, потом влево.

   Ветер поднял с окровавленного тракта бурый плакатный лист. Скорее всего, какое-то объявление или что-то в этом роде. Закружив его над головой, поток направил сообщение прямиком в руки землеройки.

   Поверхность была сильно испачкана кровью, да ко всему прочему, еще и довольно сильно пострадала от огня, однако уловить смысл написанного оказалось не так сложно.

   Лист содержал предупреждающую информацию. Некая гильдия пустынных проводников, строжайшим образом запрещала караванщикам пересекать Гонительный тракт. И как описывалось ниже, не из-за худого названия, а совсем по иным причинам.

Что-то мне все это не нравится, – повысила голос Тальпа.

–    Мне тоже, – кивнул странник.

  Но убраться отсюда подальше – не спешил. Немного потоптавшись на месте, Дар уверенно двинулся вперед.

–    Осторожно, – одними губами прошептала вслед девушка.

–    Постараюсь.

   За свою короткую жизнь землеройке не раз довелось встречаться с погонщиками. С одной стороны, они были не из робкого десятка, но как это водится среди путешественников, не спешили лезть на рожон. Может быть, по причине того, что в их братство состояло из опытных следопытов, а возможно – они лишь выполняли строгие требования безопасности. В любом случае, эти крепкие ребята, из которых в буквальном смысле вырвали жизни, вряд ли были способны угодить в разбойничью ловушку или стать жертвами дикого зверя.

   Дар сделал четыре осторожных шага, словно лис желающий не просто подкрасться к жертве, а шепнуть ей на ухо прощальные слова. Странное сравнение, но именно оно сейчас пришло на ум землеройке.

    Присев на одно колено, он склонился над одной из жертв и недовольно поморщившись, запустил свободную руку под жилет мертвецу. Раздался неприятный, чавкающий звук.

–    Ну что там? Там что-нибудь  есть? – изнывая от нетерпения, затараторила Тальпа.

–    Не мешай!

 Кровавая рука вырвалась наружу. Разжав кулак Дар уставился на свой улов: пузатый кошель, обрывок дорожной карты и оберег из округлых камней из тонких косточек неведомого какого животного.

–    Это не бандиты, – сделал короткий вывод странник.

–    У них ничего не взяли, – догадалась Тальпа.

–    Верно.

–    И ведь никаких следов, -развела руками девушка.

 Дар ничего не ответил. Молча поднялся и убрав оружие, покачал головой.

–    Увы, следов полны полно, но ясности это не прибавляет.

–    Полно?

  Его слова заставили Тальпу взглянуть на окружающий мир иначе, как бы под другими углом. Опустив взгляд она уставилась на сотни, нет даже тысячи крохотных воронок на песке. Отчего у землеройки тут же сложилось мнение, будто кто-то нарочно утыкал пространство вокруг разбитой повозки. Вот только чем? Острием? Плугом? Нет, тут нужно что-то поменьше. Неужели использовали обычный нож? Но кому, а главное – зачем, понадобилось тратить целую прорву времени, на такое бесполезное дело?

–    Ты знаешь кому принадлежат эти следы? – Она не хотела задавать вопрос вслух, но не удержалась.

 Странник какое-то время молчал, уставившись себе под ноги. А потом вдруг взял и ответил:

–    Боюсь предположить, но это точно не люди...

–    Тогда выходит что звери? – предположила Тальпа.

–    И не звери.

–    Разве такое бывает?

 Дар выдержал небольшую паузу.

–    Ты когда-нибудь слышала про мерцающих?

   Землеройка хотела дать утвердительный ответ, однако не стала. Побоялась, что истории, которые она слышал от егерей с Хвойных вершин, окажутся правдой.

–    Они где-то рядом?

–    Нет, уж в чем в чем, а в этом я уверен, – не оборачиваясь сказал странник, и указал на горную гряду, которая тянулась по правую руку от тракта. – Они пришли вон оттуда. Взяли что им было велено. И ушли в том же направлении.

–    Получается, ими кто-то руководил? – не унималась Тальпа.

  Дар медленно обошел по периметру кровавый участок, что-то смерил внимательным взглядом, затем поднял голову и уставился на безоблачное небо и паривших в нем стервятников.

 – Каждым из нас несвободен от постороннего влияния, – слова учителя все-таки вырвались с его губ и закрутились дорожной пылью. – Во всем виноваты мысли, и никуда от этого не деться.

   Затем Дар подобрал пончо, которое валялось возле растерзанного бородача, по всей видимости, возницы, и кинул его Тальпе.

–    Бери, пригодиться. Ночи здесь на порядок холоднее.

–    Забираешь у мертвеца? – фыркнула землеройка.

–    Я бы на твоем месте не привередничал.

  Тальпа  осторожно свернула трофей и убрала в дорожную сумку.

–    А что будет с ними? – она указала на безжизненные тела.

–    Не понимаю о чем ты? – нахмурился Дар.

–    Если их не захоронить, они превратятся в пищу.

–    И что с того?

–    Ну это же не по закону!

 На лице странника возникло заметное недовольство.

–    По какому еще закону?

 Землеройка пожала плечами:

–    Ну не знаю: наверное, по закону жизни.

–    Вот именно жизни. А эти куски мяса, им уже неподвластны, – равнодушно ответил странник. – Пустыня не терпит благородства, запомни это.

–    А как же Всевышний?

  Вопросы вызвал лишь некое отвращение. Надвинув шляпу на лоб, он вернулся на тракт и обернувшись, изрек:

–  Думаю, он будет не против.

7

   Закутавшись в пончо, Тальпа в очередной раз мысленно поблагодарила странника за совет не брезговать теплой вещью. Придвинувшись поближе к костру, она вдруг осознала, что пламя совершенно ее не греет. А вот накидка мертвеца, из шерсти яка, напротив, оказалась настоящим спасением. И ведь разница в высоте невелика: четыреста, максимум пятьсот футов, а холод пробивает до самых костей.

  В отличие от своей спутницы, странник не замечал пронизывающего ветра.   Раскрыв свой плащ, под которым виднелась холщовая рубашка и вязаный пуловер, он попивал травяной отвар, наслаждаясь звездным небом.

  Перестав отбивать зубами морозную дробь, землеройка пригубила приготовленный согревающий напиток, и кажется, окончательно пришла в себя.

   Так они просидели час, а возможно даже больше. Без всяких слов,  в полной тишине, и только тревожные ночные звуки заставляли их отвлекаться и обмениваться взглядами. Наконец, Тальпа не выдержала. Возможно время для откровенного разговора еще не настало, но она больше не могла терпеть. Ее разум требовал ответов. И не просто красивых историй, а именно фактов. Куда и зачем направляется одинокий путник, которого она выбрала себе в попутчики. Землеройка считала, что имеет право знать хотя бы это.

   Набравшись смелости, она открыла было рот, но так и замерла на месте. У самой границы, где свет от костра пожирала призрачная тень, стоял маленький мальчик.

 Глава 7  Ночное бдение

  Накрыв ребенка пончо, а сверху еще плащом, Тальпа в ужасе уставилась на кровоподтеки, опухоли и ссадины, – на крохотном тельце не было живого места. Слезы наполнили глаза, потекли по щекам, землеройка не могла сдерживать эмоции. Она прижала к себе найденыша, стараясь передать ему как можно больше собственного тепла. Только вместо успокоения, мальчика внезапно охватила дрожь. Застучав зубами, он попытался улыбнуться. Но у него ничего не получилось.

–    Кто с тобой это сотворил?! Прошу, ответить мне!

  Мальчик открыл глаза, в которых отразилась неимоверная боль. Все те страдания, что он испытывал в том самом месте, откуда ему посчастливилось сбежать. Тонкая ручка приподнялась вверх и палец уткнулся в густой сумрак, где угадывались очертания горных вершин.

–    Они держали тебя в плену? Издевались?! Били?!  – засыпала его вопросами Тальпа.

   Повернувшись на бок, мальчик продемонстрировал землеройке свою изрезанную шрамами спину. Она вздрогнула, и инстинктивно потянулась к глубоким рубцам. Пальцы коснулись тонкой кожи.

  Виденье, словно вихрь ворвался в ее голову.

  Мальчик бежал по узкому коридору, и в свете чадящих ламп, виднелись узкие решетчатые проемы из которых к нему тянулись десятки совсем еще детских ручек. И каждая цеплялась за него как за спасительную соломинку, оставляя на коже крохотный кровавый след. Своеобразное послание, с призрачной надеждой на спасение.

  Мальчик встретился с Тальпой взглядом, тяжело вздохнул и сомкнул веки.

  Какое-то время землеройка пыталась вернуть его к жизни. Трясла за плечи, прижимала к себе ватное тело, но все попытки были тщетны.

   Дар присел рядом, приобнял ее за плечи и тихо произнес:

–    Отпусти, ему уже не поможешь.

–    А всем остальным?! – Наполненный горем взгляд уперся в странника.

–    Если мои догадки верны, то и остальные узники Колыбели, обречены.

–    Но почему?

  Тальпа закрыла лицо руками и ее плечи содрогнулись под тяжестью нахлынувших эмоций.

–    Таков мир-после-потопа. Он обрекает на смерть невинных и оставляет в живых недостойных, – сухо констатировал Дар.

 Покачав головой, землеройка устало прохрипела в ответ:

–    Мир может каким угодно, а вот люди не меняются!

–    Прости, но как раз люди и есть истинные коренья зла. Теперь им плевать на все что их окружает. Безопасность – вот главный идол новой эпохи. А благородство, помощь ближнему и прочая ерунда – все от лукавого.

–    Так вот значит из какой ты породы?

–    Значит из такой, – с печалью в голосе согласился странник.

–    Безумие! – взвилась  Тальпа. – Сначала мертвые погонщики, теперь вот невинное дитя, – а ты говоришь о безразличие!  Скажи сколько еще могил мы должны соорудить, что бы ты наконец очнулся?!

Странник тяжело вздохнул:

–    Количество не важно, даже если их число станет измеряться сотнями. Цель которую я преследую подразумевает жертвы.

–     ТЫ самый настоящий кретин! – окончательно взвилась землеройка. – Решил посягнуть на весь этот гребанный мир?! Только знаешь что я тебе скажу: твой благородный порыв попахивает дерьмом! Уж поверь мне – вечной изгнаннице. Испокон веков существует одна простая истина. Есть возможность – помоги, в противном случае – не тряпи языком. А высокопарные фразы можешь засунуть себе в задницу. Тем, кто нуждается в помощи они без надобности. Ну  как тебе такая философия?

–    Разумно, – задумчиво произнес Дар, а потом немного подумал, и добавил: – Но что если потеряв время сейчас, я не смогу наверстать его потом и в конечном итоге потерплю поражение? Как быть в этом случае?

     Тальпа недовольно поморщилась. Ее лицо мгновенно стало серьезным. Возможно по причине того, что она попыталась посмотреть на ситуацию с другой стороны.

–    Твой путь только твой, и ничей иной, – внезапно произнесла она слова своего отца. – И чему быть, того не миновать...

 Брови странника поползли вверх. А землеройка продолжила говорить:

–    Неизбежность, мать ее! И никакие ошибки ее не изменят.  Ни через полнолуние, ни через десять. Так меня учили мои родители. И не думаю, что это правило не сработает в твоем случае... Старайся жить здесь и сейчас. И тогда ты поймешь, что протянуть руку помощи сегодня, гораздо важнее, чем постараться сделать это завтра.

Нельзя было не заметить как странник задумчиво закусил губу.

–    Как ты сказала: здесь и сейчас?

–    Ага, кажется раньше был такой слоган, – после недолгой паузы, землеройка все-таки стушевалась и заметно покраснела.

 Дар опустил руки на колени и задумчиво уставился в костер. Угольки еще нервно подрагивали между поленьев, делая глубокие вдохи. Буквально за пару секунд странник вновь превратился в неподвижное изваянье: вроде бы живое, но какое-то жуткое, лишенное всяких признаков жизни.

–    Так что ты решил? – осторожно напомнила о себе Тальпа после длительного ожидания.

   Медленный поворот головы – Дар задумчиво уставился на землеройку.

–    Для начала давай-ка похороним этого маленького храбреца. Он большой молодец – не каждый способен ценой собственной жизни подарить надежду другим.

   Тальпа изумленно кивнула в ответ. Это произошло машинально, поскольку уловить смысл произнесенных Даром слов ей так и не удалось.

–    А что будем делать потом? – уточнила она.

–    Немного подождем. Продолжать путь когда на небе такое, все равно что встать на пути у табуна тапиров.

 Тальпа недоверчиво подняла голову. От недавней россыпи звезд и плотной туманности не осталось и следа.

–    Приближается Колючий Шихан, – слегка прищурив левый глаз, предрек Дар. Туча, расплескав пузатые бока, заволокла почти все небесное пространство.

–    А сколько это может продлиться? – всполошилась землеройка.

–    Может час, а может и долгие месяцы, – пожал плечами странник. – Как бы не сложилось, наш с тобой подвиг все одно никуда не денется. Так ведь?

 Их взгляды встретились. Один полный праведным гневом, другой –  слепым равнодушием. Но как бы они не разнились, цель их была едина.

2

  Снаружи властвовало ненастье во всей своей безумной красе. Кроны деревьев скручивались дугой, а мощные корни, словно змеиные хвосты, упрямо лезли наружу, и все это действо сопровождалось особым ветряным звучанием. Сегодня Шихан не просто завывал как побитый бродячий пес, он скулил и тявкал не хуже сорвавшегося с цепи молосского гиганта .

   Забившись в дальнюю часть пещеры, Тальпа даже не осмелилась выглянуть наружу. Оставалось лишь ждать, когда разбушевавшаяся стихия хотя бы немного усмирит свой дикий нрав.

  Расстелив старую ветошь, Дар бережно, словно ребенка, уложил на нее два револьвера. Немного полюбовался узорами, их совершенной формой, – и принялся за чистку. Со стороны он напоминал виртуоза, а точнее, музыканта в обличии старого, потрепанного проходимца. Его пальцы легко скользили по барабану, заставляя пистолет пощелкивать, раскрывая свои потаенные секреты.

–    Как думаешь, мы справимся? – осторожно спросила землеройка.

–    На все воля Всевышнего, – как-то уж слишком по философски ответил странник.

Землеройка задумчиво повела плечами:

–    Ты знаешь что-нибудь про этих людей? Зачем они держат детей в клетках?

   Недолгая пауза оборвалась протяжных вздохом.

–  Это дело рук Дорожных менял...

– Честно признаться я никогда о таких не слышала, – призналась Тальпа.

– Твое счастье, иначе они обязательно бы выменяли твою жизнь на что-то более ценное.

– Что же может быть ценнее жизни?

– Для нас с тобой, наверное, ничего. Для них – все что угодно.

– Но ведь это же дети! – не желая верить в суровую правду, повысила голос землеройка.

  Но Дар лишь пожал плечами:

–    Ты видишь хрупкую жизнь, а они лишь товар и его цену.

–    Но ведь это бесчеловечно!

–    А разве я сказал, что речь идет о людях? – удивился странник.

–    Тогда кто они такие? Мерзкие твари?

–    Хуже.

–    Разве такое бывает?

–    Бывает, и ты со мной согласишься, когда узнаешь, что они не торгуют детьми.

–    Тогда зачем они им?

–    Они растят корм. На вроде свиней, которые набирают вес, чтобы в один прекрасный момент оказаться на вертеле.

 Напряженный взгляд был куда красноречивее слов:

–    Это самое кошмарное зло о котором я когда-либо слышала, – пытаясь справиться с потрясением от услышанного, прошептала Тальпа.

–    Поверь, зло не имеет предела, – сказал Дар.

    Тальпа захотела возразить, но в этот самый момент, странник быстро вскочил на ноги и направил револьвер в дальнюю часть пещеры. Еще секунда, и он обязательно успел выстрелить. Если бы не землеройка, которая отчего-то кинулась ему на перерез.

   Огромная тень с отчаянным возгласом, который очень напоминал боевой призыв, вырвалась из мрака. Лезвие меча блеснуло у каменных сводов. Дар закрыл собой землеройку и тут же ощутил удар плечом в плечо. Потеряв равновесие, он упал на спину.

–    Проси пощады, мерзкий безбожник!

   Оставив странную речь без ответа, странник извернулся от удара каблуком в колено. Через секунду он уже стоял на ногах, готовясь отразить новую атаку.

  Все произошло настолько внезапно, что Тальпа действовала скорее инстинктивно, нежели руководствуясь разумом. Встав на пути у странника, она не позволила тому использовать свое оружие, одновременно подвергнув его жизнь смертельной опасности.

   Но как только противник взял небольшую паузу, землеройка поняла, почему поступила подобным образом.

   Одет незнакомец был весьма необычно: длинная туника с разрезами по бокам и плотный жилет, который судя по толщине, выполнял еще и роль легкого доспеха. Но главным атрибутом все-таки оставалось оружие. Огромный меч с широкой гордой.

–    Пошел прочь, богомерзкая тварь!

  Дар примирительно выставил вперед руки, демонстрируя открытые ладони. Самый верный способ продемонстрировать дружеские намеренья.

–    В моих мыслях нет вражды...

–    Так ты называешь меня лжецом?! – негодуя просипел незнакомец. Отчего его густые брови сползли к переносице.

–    Он не сказал тебе о лжи, всего лишь недоразумение, – вступилась за странника Тальпа.

–     Я не намерен вести беседы с отребьями самой бездны, – послышалось резкое предупреждение.

  Дару с лихвой хватило этой крохотной секунды. Незнакомец отвел взгляд  уставившись на стальной протез. Отклонившись в сторону, странник нанес удар ногой – каблуком выбил меч, и тут же, всем телом, навалился на противника. Послышался стон вперемешку с ругательствами. Но вскоре, лишившись оружия, незнакомец все-таки затих.

–    Хорошо, твоя взяла, кем бы ты не был! – прошипел он. – Прошу тебя лишь об одном: даруй мне смерть от моего же клинка.

–    Да пошел ты, пустые звезды, – огрызнулся Дар и ослабил хватку.

   Поднявшись, странник взял меч в руки, но лишь для того чтобы отшвырнуть его подальше, почти к самому входу из пещеры. Затем убрал оба револьвера в кобуры и скрестив руки на груди, посмотрел на недавнего противника сверху вниз.

–    А теперь можешь говорить, – разрешил Дар.

–    И что же тебе поведать? – опустив голову, словно готовясь к плахе, спросил незнакомец.

–    Например, откуда здесь запах мертвечины?

 Услышав вопрос, голова незнакомца дернулась и опустилась еще ниже.

–    Мои братья по вере! Ты найдешь их там, в следующей зале...

–    И что же с ними стало? – вмешалась в разговор землеройка. Странник же потеряв всякий интерес к незнакомцу, осторожно направился вглубь пещеры.

–    Расплата за грехи, другого объяснения у меня к сожалению нет.

–    Но за какие?

–    Мне трудно судить, тем более, что Всевышний уготовил мне куда более тяжкую кару.

–    Пережить своих собратьев, – догадался странник и вытянув шею принюхался к тяжелому запаху разложения.

  Резко обернувшись, рыцарь коротко кивнул:

–    Ты тоже воин?

–    Что-то в этом роде, – откликнулся странник изучая узкий, высотой в человеческий рост, проход.

–    Значит вы поймете меня. Смерть в бою – это почет и вечная слава, которую разносят по земле менестрели. А колдовство – кара, посланная нам за наши грехи.

  Дар замер и обернувшись, с серьезным видом посмотрел на незнакомца:

–    О каком именно колдовстве идет речь?

   Вмесито ответа, тот извлек из-под рубахи деревянный знак спасителя, и порвав нить, с силой зажал его в ладони. На дрожащем лице появились кривые нити слез.

3

–    Но ведь это не возможно... – с придыханием прошептала Тальпа, словно боясь нарушить сокровенную этого жутко склепа.

  Незнакомец ничего не ответил. Его взгляд был приковал к мертвым, лежащим вряд, телам.

–    Юрстан, Ганц, Фредерик и Лоренс, – наша боевая пятерня. До сих про не могу поверить, что наш великий путь оборвался в этом проклятом месте.

 Странник кивнул, продолжая рассматривать покрытые паутиной и пылью черепа мертвецов и их истлевшую одежду.

–    Я молюсь за упокоение их душ, – дрожащими губами прошептал рыцарь.

 Самодельная усыпальница была низкой и сырой. Вода была везде. Под ногами, на потолке, даже стены были покрыты тонкой пленкой. Впрочем, одежда и вещи мертвецов оказались сухими.

  Масляные фонари нашлись здесь же среди дорожных тюков и корзин с провиантом. Дар расставил их по углам, но призрачный свет мало что изменил, придав этому месту еще больше зловещей обреченности.

–    А что это за символ? – Дар указал на выцветшую тунику.

–    Герб нашего ордена, – охотно ответил рыцарь. – Яркое солнце символизирует будущее, а ворон и пара мечей – мудрость и способ достижение цели.

–    Кальварейцы, рыцари просвещения, – внезапно прошептал странник. Кажется он сам не мог поверить собственным словам.

–    Совершенно верно, – откликнулся незнакомец. –  Мое имя, Густав де Бреньи, родом с западной Фириции.

–    Рыцарь? – теперь настала пора удивляться Тальпе. Раньше она никогда не слышала такого странного обозначения или звания. Впрочем, стоило ли теряться в догадках. И она просто спросила: – А кто такие эти самые рыцари?

    Густав наградил девушку пренебрежительным взглядом, словно она сготовила ему суп из болотных лягушек.

–    Ваше невежество меня поражает, молодая леди.

–    Невежество? Да как ты смеешь! – она едва удержалась, чтобы не накинуться на обидчика.

–    Хватит! – резко оборвал ее Дар. – Помолчите оба!

  Присев возле крайнего тела, странник вытянул руки перед собой и опустил голову. Наступила тишина. Только неприятная капель, не послушав странника, продолжала свой непрерывный счет.

  Время шло, но Дар продолжал молчать. Со стороны могло показаться, что он дремлет.  Тальпа и Густав обменялись растерянными взглядами,  и в этот самый момент, странник встрепенулся и быстро спросил:

–    Сколько вас было?

–    Пятеро, – медленно протянул рыцарь.

–    Укрылись от непогоды?

–    Да, начался сильный ураган.

–    А что было дальше?

–    Я не помню.

–    Вспоминай! – потребовал странник.

–    Не помню!

  Покинув свой каменный насест, Дар оказался рядом с рыцарем – так близко, что их уста едва не сомкнулись. Большой палец коснулся лба Густава.

  – Вспоминай! Иначе обретешь свое ложе рядом с ними, – он указал на мертвецов, и его палец буквально впился в кожу.

  4

  Тьма была настолько густой, что казалось она может не просто окутать, а пожрать все живое даже жалкой крупинки. Рыцарь устало приподнял голову, которая отчего-то весила тяжелее пушечного ядра. Попытался оглядеться еще не осознавая, что не сможет различить даже кончиков собственных пальцев.

   Тогда он решил подать голос. Тихий, нерешительный, будто его горло выдержало не одну веселую песню. Впрочем, так оно и было. Он  прекрасно помнил, как еще пару часов назад со своими собратьями по оружию распил целый бочонок вина. Потом оставил на смене Ганца, дал ему пару неразборчивых указаний, и благополучно отправился спать. Все вроде бы так. Но ведь лампады должны были гореть как минимум шесть, а то и все восемь часов.

   Рыцарь вновь охнул и назвал всех по именам. И опять ответом стала тишина.  Лишь отдаленный шорох вырвался из пустоты и мгновенно исчез, как и не бывало.

    Сбивчивые предположение заставили рыцарский гнев немного поутихнуть.

 Поэтому он  рассудил очень просто. Ему необходимо встать, найти лампу, зажечь огонь и собственными глазами убедиться, что все в порядке, а не потворствовать тревожным рассуждениям. Потянувшись за мечом, Густав уже собирался опереться на колено, но тут его рука нащупала нечто крохотное, но твердое, напоминающее сухую ветку.  Только это была вовсе не ветка. Мысли хаотично закружились в голове, ну а ладонь, в панике, принялась шарить по земле, словно ища опровержение. И нашла. Правда легче от этого не стало. Напротив, когда рыцарь приблизил находку к себе, то ощутил как по спине пробежал неприятный холодок.

    Образ гладкого с трещинами и дырами для глаз черепа нарисовался вполне осознано. В ужасе Густав откинул находку и мгновенно вскочил на ноги.

   Когда походный фонарь – лампады он так и не обнаружил – оказался у него в руках, прыгающие искры упрямо отказывались попадать на фитиль. А всему виной пальцы – они дрожали, словно у знатного пропойцы.

 – Сохрани меня спаситель! Избавь от чар дьявольских и его мрачных соратников, слуг его малых и великих, – шептал себе под нос рыцарь. Но от этого не становилось легче.

  Как же ему хотелось верить, что все это обычный ночной кошмар. Однако факты упрямо твердили обратное.

   Тусклый свет все-таки вырвался из стеклянного заточения, фонарь мгновенно взмыл вверх, пытаясь отвоевать у тьмы как можно больше пространства.  И когда это произошло, все сомнения отошли на второй план. Истина оказался ужаснее самого жуткого кошмара.

   Густав очутился в аду!

   Сколько времени прошло с момента осознания до способности снова двигаться, Густав не помнил. Подняв фонарь, он молча направился к лежащем у стены мертвецам. Впрочем, когда он приблизился, то испытал новый приступ страха, связанного с полным непониманием происходящего. Еще пару часов назад его братья по  ордену были живы, а теперь от них остались лишь жалкие кости завернутые в истлевший саван. И именно этот факт, выбивался из последовательной цепочки событий. Даже если предположить, что здесь имело место смертоубийство, то внешний вид мертвецов не вписывался ни в одну более менее правдоподобную историю. Ведь по всем признаком они пролежали здесь целую прорву времени исчисляемую сотней лет.

  – Избавь меня от происков сатаны, зримых и не зримых, – промямлил рыцарь.

   Стоя на коленях Густав молился, отчаянно и самозабвенно, как не делал этого никогда в жизни. Даже в день начала Освободительного похода в далекие Карские пустыни.

   Призрачный свет изнывал в стеклянной колбе, толи желая вырваться наружу, толи совершая последние потуги перед тем как раствориться во мраке.  В эту самую минуту внутри склепа зародились первые тени безумия.

   Шепот раздался совсем близко. Возле самого уха. Рыцарь вздрогнул, в руке блеснул фамильный кинжал с крупным гранатовым камнем в рукояти.

–    Кто здесь?

  Настороженный взгляд заметался по неровным стенам, где во всю выплясывали огненные тени.

–    Я требую назваться!

   Но и на этот призыв никто не откликнулся.

   Ринувшись к одному из тюков – тех самых, в которые их рыцарская пятерня упаковала реликвии разграбленного в Берге храма, Густав срезал веревки и стал судорожно рыться среди вещей. Он искал одну ценность, что местные жрецы называли своим оберегом. Они умолили оставить ее в стенах своей молельни. Но рыцари святого ордена поступили иначе.

   Густав судорожно вспомнил слова которым не придал значения тогда, и которые сейчас прозвучали в его голове предупреждающим набатом.

  « Изменить мир легко, вернуть все на свои места – невозможно».

   Среди резной утвари и золотой посуды, он все-таки нашел ее – небольшую фигуру башни, которая имела множество углов и зазоров, будто шестопер. Именно эту странную реликвию рыцарь хотел преподнести своему духовному отцу, кардиналу Гардиушу Блану. Но коварная судьба распорядилась иначе.

  Водрузив перед собой трофей из разграбленной молельни последователей Гора, рыцарь извлек меч из ножен, произнес короткую молитву. И совершил замах.

   Металлическая фигурка приняв на себя всю мощь травинлийского клинка, разлетелась в дребезги.

   Густав с надеждой покосился на жалкие останки своих братьев. Напрасно он решил, что таким нехитрым способом сможет избавиться от ужасных чар. На костях не наросло мясо, а живой вдох не наполнил тишину.

 – Всевышний! Ответь, за какие грехи ты послал мне такие испытания?! – взмолился рыцарь.

   Всю свою жизнь о привык доверять лишь собственному разуму, а не бабушкиным страшилкам. Даже когда гонял по лесам Ганченских ведьм. Проклятия, колдовство, наговоры – эти слова были для него пустым звуком. Острое лезвие и холодный расчет – а об остальном позаботится Всевышний, – так размышлял Густав до той самой поры пока не столкнулся с настоящим злом.

    Фонарь выплюнул остатки пламени и мгновенно потух.

  А что если это испытание? – пораженный собственной догадкой, внезапно подумал рыцарь.

   Разве не об этом предупреждал его духовный отец, отправляя в чужие земли. Напоминая о силе веры и мужества. Густав отчетливо помнил, как кардинал, в виду своего преклонного возраста, медленно двигался вдоль бесконечного воинского строя. Святая вода лилась рекой, как и сама речь Гардиуша. Он говорил, что там, за морем, их ждем множество бед и страданий. И рыцари в один голос заявляли: они справятся с  чем угодно. Он призывал их стойко переносить все невзгоды, но главное – не поддаваться на дьявольские происки иноверцев. И рыцари отвечали ему громогласным согласием.

   Тогда Густав считал это всего лишь внушением, необходимым для неопытных сопляков. Но сейчас многое изменилось. Может быть по этому, он пытался отыскать в напутственной речи Его высокопреосвященства некий скрытый смысл. Ключ к собственному спасению.

   Сцепив руки в замок, рыцарь закрыл глаза и принялся молиться. На этот раз еще неистовей, чем прежде.

    А ведь на долю Всевышнего выпало куда больше, – подумал рыцарь. Чего только стоит сорокадневное путешествие через Аромийскую пустыню...

  – Прости меня, что я усомнился в тебе, – одними губами произнес Густав. – И оступился на пути доблести и славы. Прошу, дай мне шанс.  Я попытаюсь совладать с собственной гордыней и прочими грехами...

  Молитва шла от самого сердца. Слова были сбивчивыми, скомканными. Но рыцарь все-таки произнес ее до конца.

   Однако чуда не произошло. Тогда он повторил ее снова, с самого начала. И вновь никакого результата.

   А когда его уста разверзлись в третий раз, тьма внезапно отступила.

  Перед глазами Густава вспыхнуло яркое пламя. Это горела деревня, десятки домов пылали, будто стога. А следом за огнем пришли безумные крики, плач детей и звериный вой их матерей. Следующая картина была еще более ужасна: земля была усыпана костями и черепами с открытыми ртами, которые все еще пытались вымолить у нападавших пощаду. Но никто их не слышал.

  Рыцарь осторожно вышагивал по костяному ковру, словно по осеннему ковру, где вместо листьев были человеческие останки.