Текст книги "Неприкаянный 1 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Что вашу мамашу? – выругался я в стиле одного любителя мечей и красных костюмов, едва успев подставить ствол обреза под удар клинка. Летевшая точно в цель пуля, прекратила свое существование, едва ударившись о скрытые камуфляжем доспехи моего врага. Точно такое я когда-то наблюдал при попадании в бронежилет со стальной пластиной, у которого отсутствовал противоосколочный слой кевлара. Брызнувшие во все стороны горячие осколки свинца и мельхиоровой рубашки слегка задели мою правую щеку, да попятнали ближайшие деревья, оставив совершенно нетронутым личико «дикой» эльфийки. Правда, энергии винтовочной пули оказалось достаточно, чтобы изрядно пошатнуть ту и потому нацеленный на усекновение моей головы удар сильно смазался, угодив в только-только поднимаемый для защиты в жесте отчаяния обрез. Оставшись с голыми руками, поскольку от полученного удара мое оружие улетело куда-то в сторону, я только и успел, что со всей пролетарской ненавистью нанести обеими руками оглушающий удар по ушам провалившейся в мою сторону противницы.

Пусть криво-косо, но удар пришелся куда надо, отчего любительницу сносить чужие головы покачнуло, повело и с отчетливым хрустом костей приложило о дерево. Последнее – это уже вновь постарался я, совершив самый обычный бросок через спину захваченного за руку рейнджера. А после наступило время старого доброго удушающего приема. Подергавшееся с полминуты тело, наконец, полностью ослабло, позволив мне завести расслабленные руки за спину и повязать их сорванным с себя поясным ремнем наскоро избавленного от подсумков. Спустя же пару секунд процедуре связывания подверглись также ее ноги, благо бывшие владельцы спасшего меня обреза озаботились прикреплением к нему ремня для ношения на плече. Вот им-то я и переплел ходули эльфийки, заодно притянув всю эту конструкцию к рукам и связав все в единый узел. Для полноценной «ласточки» не хватало прихватить еще и шею, но и так вышло неплохо. Японцы со своим извращенным шибари рядом не стояли!

Однако, стоило мне расслабленно выдохнуть, как едва вновь не стал жертвой собственной беспечности. Ох, не успел я включиться в полной мере в требуемый режим, даже не смотря на все уже произошедшее. За что чуть не схлопотал грамм двадцать свинца себе в лоб. Ну и то, что руки стрелка тряслись, как лист на ветру, тоже сыграло свою роль в сохранении физических кондиций моей тушки. Выпущенная из револьвера пуля лишь просвистела рядом с ухом, да с чавком воткнулась в попавшееся по пути дерево.

– Ой, это вы! – едва не выронив оружие, всплеснул руками легко обнаруженный мною по солидному пороховому облаку орк. При этом он лупал на меня столь паническим взглядом, что мне его даже убивать тут же расхотелось. Наоборот, возникло непреодолимое желание взять его живым и поговорить по душам. Точнее, поговорить за его душу, которую ему явно требовалось спасать от того, что я мысленно уже приготовил для него.

– Я! – улыбнувшись ему в ответ, я преодолел разделявшие меня с недавним знакомцем десять метров, и, что было сил, влупил тому хлесткий апперкот в самый край подбородка, даже не став утруждать себя последующей ловлей рухнувшего, как подрубленного, тела.

Повязав незадачливого стрелка его же ремнем и шнурками, благо на ногах он носил какое-то подобие берец, я также озаботился приматыванием добытых языков к деревьям, пустив на веревки часть верхней одежды орка. Правда, прежде в моих руках оказался револьвер, а на поясе был затянут ремень с кобурой и патронташем. Все же прожив в этом мире почти неделю, я ощущал себя откровенно голым, не имея под рукой оружия. С оружием же, я все еще продолжал ощущать себя голым, но уже вооруженным голым. А чтобы надсмехаться над вооруженным человеком, надо было не иметь мозгов вовсе. Ведь раз в десять лет и самому зеленому новичку могло повезти подстрелить признанного пса войны.

Удостоверившись, что ни у того, ни у другой, ничего такого не имеется в рукавах, швах одежды и обуви, я засунул обоим кляпы во рты и продолжил прерванный путь к фургону. Не услышать хлесткие выстрелы из канувшего в небытие обреза два должных находиться у него орка не могли, а, стало быть, мне следовало усилить бдительность и, обойдя их по большой дуге, подойти с тыла, да еще с противоположной стороны дороги. Недаром Бармалей со товарищи пели, что нормальные герои всегда идут в обход. Да, это действительно не очень приятно и очень далеко, но позволяет уберечься от не предусмотренных природой отверстий в теле.

Правда, как впоследствии выяснилось, таился я напрасно. Оба орка лежали в живописных позах у машины уже остывающими с перерезанными глотками, по всей видимости, став первыми жертвами этого дня для той поехавшей крышей эльфийки. Я даже на всякий случай попробовал забрать их души, но таковых в телах не обнаружилось. А это было очень плохо, ведь вместо двухсот сорока золотых марок, мне теперь светило положить себе в карман лишь сто шестьдесят, поскольку добыча души для себя все еще значилась в приоритете всего этого мероприятия. Но прежде мне, как бездушному существу, следовало озаботиться сбором на продажу неприкаянных, которые теперь были для меня не опаснее котят. Ведь подавляющие ошейники гарантировали приведение жаждущего заполучить душу тела в состояние амебы.

Семь часов! Долбанных семь часов ушло у меня на сбор всевозможных ценностей, как разбежавшихся во все стороны живых, так и разбросанных по немалой территории материальных! Это пока неприкаянные находились на своих местах, все их имущество продолжало висеть на их телах. Но как только началась куча мала за обладание всего пятью доступными душами, все винтовки, подсумки, вещмешки и прочее имущество полетело во все стороны, будучи попросту сорванными голыми руками обладающими невероятной силой. Но эта самая мертвая хватка исчезала ровно в тот момент, как только на шее неприкаянного закреплялся волшебный артефакт. По сути, я ловил их на себя, как на живца. Подходя к очередному телу, дожидался от него ответной реакции и специально подставлял оголенную левую руку. С пару секунд «добыча» дергалась, словно попавшаяся на крючок рыба, но, не получая в ответ душу, успокаивалась. Уведя же такого подальше от его «товарищей по несчастью», я одевал на тело ошейник и шел «удить» следующего. А сколько нервов мне стоило отыскать пятерых вернувшихся, что в панике разбежались на километры! Благо наследить они умудрялись так, что потерять их след не представлялось возможным. По крайней мере, для меня. Под конец я уже настолько вымотался и озлобился, что едва не пристрелил очередного кинувшегося мне на перехват неприкаянного. И лишь понимание того, что убийство подобного существа принесет только убытки в виде недополученных средств и потраченного патрона, удержало мой палец на спусковом крючке от того, чтобы выбрать его ход полностью. Однако это все-таки случилось, под завязку забив фургон «уловом», я смог найти и последнего вернувшегося тоже. На мое счастье и на его беду.

О боже! Насколько же это было гадостное ощущение – поглощение чужой души. В течение всего процесса она смердела какой-то тухлятиной перемешанной с навозом. Да и ожидаемого облегчения отнюдь не принесла. Нет, так-то было конечно лучше, чем вовсе без души. Но вот чувство внутренней пустоты лишь несколько притупилось, тогда как тяга отправиться на поиски именно моей души, наоборот, усилилась. Наверное, именно подобные ощущения испытывали запойные алкаши по утрам, после чего начинали искать любой способ опохмелиться. В общем, внезапно для самого себя я осознал, что получил зависимость, навроде алкогольной, и настоящая ломка еще только ждала меня впереди. Вот только отдавать какому-нибудь неприкаянному даже такую, неподходящую мне, душу, я уж точно не собирался. А потому, поспешив нацепить на лишенное души тело очередной ошейник, я, непрестанно чертыхаясь, повел его помогать мне в последнем на сегодня деле. Ему-то было хорошо, примерно через час оно уже могло оказаться в уютной клетке под завязку забитой такими же формами жизни, а меня впереди еще ожидал допрос с пристрастием аж двух разумных, для чего еще требовалось подготовить подходящую обстановку.

[1] Соверен – золотая монета Великобритании, к которой был приравнен фунт стерлингов. Советский червонец и империал Николая 2 были примерно равны по весу английскому соверену.

Глава 5. Все страньше и страньше!

-М-м-м-м-м! – встретил меня явно радостным мычанием ранее привязанный к дереву орк. Успевший обмочиться бедолага, по всей видимости, решил, что я оставил его здесь на гарантированную смерть. Потому он был несказанно рад видеть даже мою угрюмую и осунувшуюся физиономию.

– Да, да, да. Сейчас непременно поговорим, – не стал я разрушать его надежды и высвободил ноги пленника, который по моей воле был вынужден провести в не самой удобной позе аж целый день. Я, конечно, пару раз заглядывал к ним, чтобы проверить целостность пут. Но последний мой визит случился три часа назад, а Солнце уже принялось клониться к закату. Встречать же ночь в лесу полнящемуся таких ужасов, не согласился бы даже я. Так что в некоторой степени мне была понятна радость «языка» от лицезрения своего пленителя. – Тебя хоть как зовут? – следуя четвертому правилу общения с людьми от незабвенного Глеба Жеглова, проявил я толику участия, начав помогать ему с восстановлением кровоснабжения затекших ног путем их растирания руками и в некотором роде массажа. – А то ведь так и не удосужились познакомиться.

– Сарлуг, господин следопыт. Меня зовут Сарлуг, – мгновенно выпалил тот, едва я успел договорить.

– А меня Александр. Вот и познакомились! – прихлопнул я его по ляжке и, подхватив за шкирку, вздернул на ноги. – Сейчас походи туда-сюда немного, чтобы к ногам вернулась чувствительность и после поможешь мне тащить эту эльфийку. Кстати, до того как напасть на меня, она успела перерезать глотки обоим твоим товарищам, что оставались при фургоне. Так что ты остался последний в здравом уме и твердой памяти из всей вашей дружной компании. При том, что у меня возникло множество вопросов. И главным среди них стоит покушение на мою жизнь. Ты вообще зачем в меня стрелял? Я же согласился поспособствовать с отловом неприкаянных, которыми стали твои родичи!

– Я испугался! Очень испугался! Я уже хорошо видел стоящий впереди грузовик, когда услышал выстрелы с вашей стороны, но не смог разглядеть какой-либо реакции со стороны своих друзей. А ведь у нас намного лучше развито зрение и слух, чем у вас, людей. Теперь-то я знаю, почему они никак не отреагировали, хотя не могли не услышать такой грохот. Тогда же мне стало страшно остаться тут совсем одному, если бы с вами произошло что-нибудь нехорошее. Потому я ринулся вам на помощь! А выстрелил случайно, – шмыгнув своим здоровенным носом, понурил голову орк. – Слишком быстро бежал и ударился рукой о дерево, когда выскочил к месту вашей схватки. Вот находившийся на спуске палец и дернулся. Вы ведь мне верите, что это произошло случайно? – воззрился он на меня настолько щенячьим взглядом, что мне, кошатнику, захотелось тут же выстрелить ему прямо в лицо. И даже заполученная душа не шевельнулась внутри от такой кровожадной мысли.

– Я тебе, конечно, верю! Разве могут быть сомненья? Я и сам все это видел. Это наш с тобой секрет! Наш с тобою секрет! – безбожно фальшивя, пропел я пришедшие на ум строчки слышанной сто лет назад песни. – Вот только развязывать тебя повременю. Уж не обижайся. – Одобряюще похлопав его по плечу, я тут же подтолкнул орка по направлению к сверлившей меня очень нехорошим взглядом эльфийке. Эта, можно сказать, коллега по ремеслу, естественно, пыталась высвободиться, о чем свидетельствовали хорошо заметные потертости на веревках и коре дерева, не говоря уже о ее коже. Вот только ее я связал куда капитальнее орка, фактически лишив возможности двигаться, хотя даже после такого она как-то умудрилась шевелиться. Видать обладала действительно отличной гибкостью и пластичностью.

– А вот с тобой, мой «дикий ангел», настолько же любезным я быть никак не смогу, – усадив рядом Сарлуга, присел сам и начал распутывать накрученные узлы. – Я со своей головой нахожусь в прекрасных отношениях, а ты пыталась нас разъединить. Такое, знаешь ли, не прощается, хулиганка ты ушастая, – по ее носику от меня прилетел игривый щелчок, направленный на то, чтобы вызвать еще хоть какую-нибудь реакцию помимо ненависти. Правда, калач попался тертый и потихоньку раскачать ее выученными некогда психологическими приемами, виделось куда сложнее, чем того же орка. Потому именно ей первой предстояло пройти через устроенное мною на скорую руку испытание.

Пусть руки Сарлуга все еще оставались связанными за спиной, прихватить эльфийку за шкирку и тянуть ее в указанном мною направлении это ему не помешало. Орки были действительно мощными ребятами, хоть и выдыхались очень быстро, как я смог подметить. Впрочем, запасов его сил вполне хватило на преодоление километра пути до места, где их обоих уже ждал с распростертыми объятиями последний из отловленных мною неприкаянных. Имея на шее ошейник, он никак не отреагировал на появление вблизи аж трех источников душ, тогда как оба моих пленника, похоже, начали догадываться о своей возможной участи.

– Господин Александр, – первым робко проблеял орк, поскольку рот его ноши все еще был заткнут кляпом, – а зачем вы нас сюда привели? – нервно косясь на привязанного за ногу веревкой к дереву неприкаянного, совершенно севшим голосом поинтересовался один из моих несостоявшихся убийц.

– На допрос, конечно! – улыбнулся я ему, словно лучшему другу, памятуя о первом правиле все того же товарища Жеглова. – Каждому из вас я буду по очереди задавать вопросы, а вы будете на них отвечать. Тот из вас, кто соврет мне больше, уйдет отсюда неприкаянным. Тогда как второй имеет все шансы сохранить свои душу и память. Вот видишь, как все просто!

– А как вы определите, кто врет, а кто говорит правду? – нервно сглотнув, уточнил немаловажный для себя вопрос будущий допрашиваемый.

– О! Это уже мой маленький секрет! А секреты на то и секреты, чтобы никто посторонний о них не знал! – со все той же милой улыбкой на лице пояснил я в ответ. – Ну да не будем затягивать. День и так уже близится к концу, а нам еще до усадьбы надо успеть доехать засветло. Итак! – прихлопнул я ладошами, выказывая свое нетерпение. – Кто желает отвечать первым?

Психологическая ломка разумного для большинства нормальных людей никак не являет приятным занятием. Не сильно любил это дело и я. Все эти игры на нервах, психологическое и физическое давление, резкое перескакивание с одной темы на другую, откровенное запутывание допрашиваемого. Ну не мое это было, не мое. Да и мой внешний вид только-только начавшего отъедаться ходячего скелета, на котором латанная-перелатанная солдатская форма висела, как мешок, не добавлял столь нужного эффекта превосходства. Тем более ситуация складывалась не в мою пользу, поскольку на самом деле мне требовалось сохранить обоих пленников, о чем они, правда, не подозревали. Но все же! Все же!. Потому, чтобы облегчить себе жизнь, я воткнул в землю с десяток колышек, последний из которых отмечал расстояние, на котором уже освобожденный мною от ошейника неприкаянный совершенно точно мог дотянуться до столь желаемого источника души. После же банально начал перетаскивать, то одну, то другого, вперед каждый раз, когда мне не нравился их ответ на озвученный вопрос. Причем, на удивление, в лидеры мгновенно вырвалась эльфийка, которая лишь рычала в ответ, да угрожала порвать меня на мелкие клочки или вообще сожрать мою печень.

– Да что с ней не так-то? – не удержавшись, задал я вопрос орку, который лежал пока лишь на месте второй палочки из десяти, тогда как остроухая уже добралась до седьмой отметки.

– Это душа зверя, – совершенно неожиданно для меня ответил орк. – Неприкаянные же не разбирают, человек перед ними или зверь. Как чуют душу, так и хватают. В том же Кенигсберге, где обосновался наш клан, почти все рикши являются вернувшимися, что поглотили души лошадей. У таких сохраняется человеческий разум, но появляются инстинкты животного. Если животное было покладистым, то и разумный приобретет подобные черты и будет выглядеть несколько флегматичным. – Я не был уверен, что артефакт-переводчик донес до меня именно те слова, что произносил Сарлуг, но общая мысль стала понятна. – А вот те, кто поглощал души сильных хищников, превращались в подобных ей – в разумных хищников, для которых все остальные являются конкурентами за территорию, а также пищей. Страшные существа! Их, конечно, тоже отлавливают и со временем избавляют от хищнических душ передачей в объятия неприкаянным получившимся из приговоренных к смерти преступников или находившихся при смерти стариков. Но такое происходит редко. В основном их убивают при охоте, поскольку захватить такое существо безумно сложно. Я теперь даже более чем уверен, что если мы и найдем останки моего пропавшего несколько дней назад родича, то это будут только обглоданные кости, да гниющая требуха.

– Хочешь сказать, что она могла сожрать бедолагу? – даже несколько опешил я. Хотя что-то такое хищническое действительно проступало в чертах лица пленницы, не говоря уже о ее взгляде, прошедшимся по нам обоим с неким оттенком гастрономического интереса. Вот точно так ряд знакомых девушек из моей прошлой жизни порой глядели на пирожные либо же на шашлыки.

– Легко. Такое случалось не единожды, – как о чем-то само собой разумеющемся начал пояснять он мне. – Ее, кстати, свои теперь могут и не выкупить. Посмотрят, скажут, что порченная и уйдут. У эльфов к таким относятся с большим подозрением. Что-то там связано с их религией и магией. А могут, наоборот, сразу выкупить и тут же на месте казнить.

– А ты-то откуда это все знаешь? – не мог не задать я очевидный вопрос. Все же не о том, как варить кашу, рассказывал этот разумный.

– Так наш клан среди прочего официально занимается торговлей неприкаянными, смертниками и вернувшимися. Слишком многие погибли в первые годы после катастрофы. Рабочих рук катастрофически не хватает абсолютно всем. Поэтому данный рынок стал абсолютно легальным во всех известных нашему клану землях. В том же Кенигсберге аукционы по продаже душ проводятся каждый день. Кто-то доживающих последние дни стариков продает, кто-то умирающих от ран и болезней, некоторые сами не желают более жить в таком мире, животных вроде лошадей и собак продают опять же. Из душ последних, кстати, получаются отличные охранники. Очень преданные! – начал он вываливать на меня совершенно спокойным, я бы даже сказал – деловым, голосом такие откровения, о которых я прежде не слышал, и от которых у меня начинали шевелиться волосы по всему организму. Видать, начинала давать о себе знать поглощенная душа, получение которой меня явно несколько очеловечило. – Но сами мы ловлей никогда не занимались. Всегда выступали лишь посредниками и перекупщиками. Потому у нас и вызвало такое большое удивление нахождение наших сородичей в этих местах. Даже если учесть, что они планировали захватить те несколько десятков неприкаянных, которых мы видели ранее, затраченные на подобное усилия не окупились бы совершенно. Они же все старые и откровенно дешевые.

– Нет. Эти неприкаянные их точно не интересовали, – покачал я головой. – Слишком малое количество ошейников твои родичи с собой имели. А вот за ней приехать могли, – указал я рукой на порыкивающую в мою сторону эльфийку. – Если каким-то образом прознали, что здесь имеется столь дорогостоящий «улов». Ну и смертника с собой обязаны были привезти тоже. Но им не повезло. Какой-то дикий зверь попался в объятия нашей новой знакомой раньше.

– Хм. Да. За эльфийкой приехать могли. Они товар очень редкий и очень ценный. Мы за месяц всем кланом столько не зарабатываем, сколько бы эльфы могли заплатить за вернувшуюся из своего народа.

– Это ты еще не знаешь, что здесь их было аж четыре ушастых штуки, – подумал я про себя и мысленно скривился, ведь за такие, действительно огромные, деньги какого-то жалкого хумана в моем скромном лице легко могли прикопать в ближайшем лесочке. Но отступать было уже поздно. Все равно, кроме как в усадьбу Регина, мне некуда было держать путь. Ведь без печатки гнома я не мог получить официальное право владеть всеми отловленными неприкаянными и вернувшимися, а, стало быть, оставался нищим, как церковная мышь. И те же орки, сунься я сейчас с ними в Кенигсберг, скорее прикончили бы меня, как ненужного свидетеля их неудавшихся темных делишек.

– Ну что же, благодарю за информацию. Более ты мне не нужен, – прихватив за шкирку потерявшего от такого развития событий дар речи Саргула, я потихоньку принялся подтягивать его к беснующемуся неприкаянному. Лишать его души, было бы, конечно, в корне неверным с моей стороны. Но у меня имелось непреодолимое желание услышать с его стороны что-нибудь еще. Причем не мольбы о пощаде, а что-то ценное. – Ведь ничего нового ты мне не поведал, – сказал я абсолютную чушь, но находящийся на грани смерти разумный вряд ли мог уличить меня в этом. Ведь ему было не до того, чтобы анализировать мои слова.

Впрочем, я ошибся. От страха бедолага нагадил в штаны и впал в истерику, но ничего дополнительного поведать мне не смог. Надежд же разговорить эльфийку не было вовсе, в силу ее звериного поведения. Засунуть бы сейчас сюда всех этих повернутых на аниме любителей зверо-тянок и неко-девочек, заполонивших в моем прежнем мире просторы интернета всевозможной графоманией разной степени пошлости! Полюбовались бы они, какими на самом деле являются их фетишные персонажи в реальной среде обитания. Говорите, милые хвостики и ушки? Да как же! Звериная ярость и желание сожрать ближнего своего! Вот чем отличались подобные существа от прочих разумных! И никаких кошачьих ушек!

Натянув на руки кожаные перчатки, без которых приближаться к неприкаянным не рекомендовалось совершенно, дабы не прикоснуться к оголенным участкам их тела и тем самым не отдать свою душу, я смог накинуть артефактный ошейник на все еще рвущегося к столь лакомым жертвам обездушенного орка. И лишь после этого повел столь пеструю компанию к фургону. Смердящий фекалиями орк, жаждущая моей крови эльфийка, зомби или же вампир мечтающий поглотить мою душу и я, почти обычный человек, которому было откровенно наплевать на всех вокруг, являли собой самую настоящую антигероическую пати любой фэнтезийной игрухи – мысленно угорал я над своей новой жизнью, чтобы хоть как-то разбавить не самое радужное настроение. Все же прав был командир. Без чувства юмора, пусть даже, как у покойника, нашему брату заниматься своим ремеслом не следовало вовсе, ибо очень быстро можно было спиться. А так, слегка поржал над самим собой, и на душе стало легче. Хотя конкретно та душа, что нынче теплилась в моем теле, особого облегчения не испытала. Да и мне она переставала нравиться с каждым прожитым часом, так как вызывала чувство дискомфорта, будто внутри моего тела начал шевелиться какой-то чужой, готовящийся вот-вот вырваться наружу.

А еще, стоило всей нашей вонючей и донельзя обессиленной компании вернуться в усадьбу, как на меня обрушилась очередная неприятная новость. Прибывший в мое отсутствие представитель эльфийского народа отказался выкупать всех трех своих соплеменниц, так что теперь я находился по уши в долгах у гнома. Ведь эти остроухие красотки успели за прошедшие дни нажрать всевозможной еды на две сотни серебряных рублей. Плюс еще полтинник с меня потребовали за их проживание в лучшем номере таверны. В общем, куда ни кинь, всюду был клин, отчего мне очень сильно захотелось начать стрелять. Но мудрый, проживший четыре сотни лет, Регин пришел поведать мне столь неприятную весть изрядно вооруженным, да еще с солидным прикрытием, отчего мне пришлось задавить в себе первый порыв. Все равно кое-какие деньги у меня имелись, особенно после тихого присваивания кошелька Зонага, в котором обнаружилось аж пять золотых монет номиналом в 20 марок каждая, не считая серебра на текущие расходы.