Текст книги "Фарфоровая голова"

Автор книги: Константин Сергиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Профессор Драгосмыслов в двадцать три двадцать две

Профессор Драгосмыслов достал из кармана затейливый ключик, вставил в замочную скважину, повернул три раза налево, два раза направо, произнёс громко: «Тюк!» – и дверца шкафчика отворилась.

«Затюкал», – злобно подумала Голова, но в то же время на лице её расплылась вежливая улыбка.

Профессор Драгосмыслов посмотрел на часы.

– Двадцать три двадцать две, – сказал он. – Ну что, кумир восходящего солнца, пришёл наш час?

«Мой час!» – подумала Голова.

– Сейчас закраим на полквартона и своего добьёмся!

«Добьёмся, но только моего», – мысленно ответила Голова и угодливо наклонилась.

– Это будет величайшее достижение кукаретных наук! – громко сказал профессор и, поведя рукой поверх разноцветных кнопок, нажал зелёную. Тотчас в дверях возникли люди в зелёных фуражках.

– Распутаньте корреспондента, – приказал профессор, – он увековечит наш образ в веках!

Люди в голубых халатах

Тем временем Дулис, Творожная и Стократьев тащили в зал упиравшегося Звонарёва. Рядом шествовал Евдоким Пистонович Даровых и протирал тряпочкой никелированные пуговицы на голубых халатах.

– Не втянет гужок! – кричал отчаянно Звонарёв.

– Собрание постановило, – гудел Стократьев.

– И всего-то – повернуть ободок, – увещевала Творожная.

– Опыт не подготовлен! – кричал Звонарёв.

– Молчать! – пискнул Дулис.

В это мгновение в зал торжественно вступил профессор Артабальд Поликанович Драгосмыслов. За ним вкатился красный от возбуждения корреспондент.

Профессор Драгосмыслов взглянул на часы.

– Друзья! – сказал он. – Осталось всего пять минут. Всего лишь каких-нибудь триста секунд до. Но и этого много! Я принял решение гужевать досрочно! Мотнём полквартона в двадцать три пятьдесят девять!

– Я восхищаюсь вами! – выкрикнул корреспондент.

– Всем перейти в кукаретную! – приказал профессор.

Дулис, Творожная и Стократьев кинулись на Звонарёва и потащили его в кукаретную. Просторный зал опустел. Огромная никелированная колонна гордо сияла, бросая блики на белые стены.

Люди со звёздочками

Раньше это называлось облавой. Ничего другого люди со звёздочками придумать не могли. Была изучена тщательно карта района. Каждая подворотня, каждый сквозной подъезд взяты на учёт, в каждом дворике помечены тёмные, сомнительные углы.

Тайно, чтобы не беспокоить жильцов, узнали, в каких квартирах обосновались божки, где много игрушек, в особенности новых привлекательных кукол.

Сотни серьёзных людей заняли свои посты, причём постарались «исчезнуть», как приказал генерал. Несколько человек, например, забрались на деревья, а один даже в дворницкий ящик, где хранились вёдра и мётлы.

– Лично проверю, – сказал генерал, посмотрев на часы.

Да, решительно было некуда деваться участникам шайки, и, существуй она в самом деле, этой же ночью её безобразиям был бы положен конец. Седой генерал снова взглянул на светящийся циферблат.

– Осталась минута, – проговорил он.

Двадцать три пятьдесят девять

И в эту минуту всюду погас свет. Мрак накрыл город чёрным платком. Погасли даже фонарики в руках милиционеров. Погасли безотказные часы генерала. И только глиняные божки, где бы они ни стояли, стали накаляться сумрачным красноватым светом.

Из бесконечной дали от огромного чёрного шара потекли к земле тревожные токи. Они скользили по ослепительному лучу, протянувшемуся из жерла блестящей колонны. Эти токи насыщали головы страшной силой. Вот-вот эта сила должна была начать беспощадное разрушение.

Город спал, и мало кого эта тьма испугала. В конце концов, если гаснет свет, его ведь опять зажигают.

Мисюсь

Мисюсь была спокойна.

Щеглы доставили её точно минута в минуту. Форточка, как всегда, открыта. В круглом зале не было никого, учёные заперлись в кукаретной. Здесь же слегка искрился, потрескивал воздух, розовое сияние шло от колонны, людям находиться тут было опасно.

Кукла – другое дело. Другое дело и необычная птичка по имени Добрая Мысль. Птичка с алыми крапинами готовилась в дальний путь. Тот же луч, который гнал на землю страшные токи, мог вернуть Добрую Мысль в неразумную Голову. Нужно было только дождаться, когда последняя злоба покинет Голову, и перекрыть светящийся луч. Тогда Добрая Мысль могла проскользнуть по нему обратно, а все злые, отрезанные от Головы, тут же превратились бы в совершенно безвредную плесень.

И всё это предстояло сделать Мисюсь.

– Пора, – деловито сказала птичка.

Мисюсь спрыгнула на подоконник и открыла сумочку. Здесь позванивали какие-то ключики, отвёртки и молоточки.

В следующий миг Мисюсь была у колонны. Быстро и ловко она открутила несколько винтов и открыла полукруглую дверку. Из неё полыхнуло сиреневым пламенем.

– Прощай, – сказала птичка. – Я буду посещать тебя в снах.

– Счастливо! – сказала Мисюсь.

– И вы прощайте, щеглы. Спасибо за помощь.

– Прощай, королева! – крикнули Ванька и Встанька, прячась за окном от губительного сияния.

– И помните, что даже одна хорошая мысль может совершить чудо, – сказала птичка и тут же исчезла в сиреневом жаре.

Мисюсь захлопнула дверку и быстро завинтила её. Дальше всё шло по хорошо подготовленному плану. Мисюсь подкатила к колонне лесенку на колёсах, взобралась по ней и открутила другие винты. Распахнулась новая дверка, оттуда сверкнуло уже зелёным.

Колонна напряжённо гудела, совершая невиданную работу. Её разрез напоминал крупное сито, сквозь это сито неслись в пространство ослепительные волокна, направленные к далёкой чёрной планете.

Мисюсь ловко подкручивала колёсики, ручки, кое-где постукивала молотком, и волокна одно за другим пропадали, перекрытые заглушками из стекловидной массы. Оставалась самая крупная ячейка сита и самое толстое волокно.

Мисюсь пошарила рукой и не нашла нужного крана. Но куда же он подевался? Мисюсь хорошо помнила чертёж, помнила этот кран, похожий на никелевый шарик. Но шарика не было, на его месте чернела пустая резьба.

Ах, знала бы наша Мисюсь, что этот необходимейший кран, этот привлекательный шарик болтался сейчас в кармане халата Евдокима Пистоновича Даровых. Нет, не сдержался Дунька и проявил свой нрав. В очередной раз доводя всё до блеска, он взял да и отвернул краник. Взял да и положил его прямо в карман. Просто так, по привычке. Он всегда что-то опускал в карман и очень любил блестящие вещи. Краник был первой его добычей на посту ответственного за никелировку.

А секунды пели. Голова Мисюсь работала чётко и ясно. Почти весь луч перекрыт. Добрая Мысль готова скользнуть наверх, но Голова ещё питает божков страшной силой. Ещё мгновение, другое, и случится непоправимое. Добрая Мысль уже никогда не достигнет чёрной планеты, а злая сила примется за опустошение Земли.

Мисюсь попробовала двинуть заглушку рукой. Куда там! Без крана ничего не выйдет. Но как перекрыть последнее волокно, как остановить горячее гудение колонны?

Она оглянулась вокруг. Ни одной лишней вещи не было в круглом зале, в руках только маленькая отвёртка, молоток.

Гудение нарастало. Проступил в нём визгливый торжествующий звук. Волокно накалялось, превращаясь в багровый огнедышащий столб.

«Пора», – подсказал ей внутренний голос.

Она вспомнила Катю, представила её ночной безмятежный сон, крадущуюся к постели ужасную Голову, и уж ни о чём не думая, а только крикнув тихонечко: «Мама!» – кинулась в этот столб, закрыв своим маленьким телом последнее отверстие сита.

Тут же раздался ужасный треск. Что-то лопнуло, разорвалось, огненный столб пропал, и серый пар с шипением окутал разом померкшую колонну. Во всём городе вспыхнул свет. Встревоженные люди в голубых халатах кинулись в зал, где дымилось вышедшее из строя чудо науки.

Катя проснулась

Катя проснулась, когда солнце тронуло уголок окна и зажгло на стене яркие блики.

«Хорошо», – подумала Катя.

Тут же ей вспомнился сон, тёплая ладошка Мисюсь и её тихие ласковые слова.

«Чудо», – подумала Катя.

За окном цвенькали птицы, шаркал метлою дворник, по бульварам катились машины. День обещал быть хорошим.

«Где ты, Мисюсь?» – подумала Катя.

Что-то мешало, и Катя вдруг поняла, что ладонь её крепко зажата. Она вытащила руку из-под одеяла и разжала пальцы. В утреннем свете комнаты остро блеснуло круглое зеркальце.

Последняя глава

Той ночью случилось много чудес, маленьких и больших.

В тёмном небе вспыхнула новая звезда, и как раз там, где скрывалась чёрная планета. Одновременно рассыпались в пыль все божки. И те, что красовались в домах, и те, что прятались на пыльных складах и в магазинах. Далее «кумир восходящего солнца», любимый собеседник профессора Драгосмыслова, и тот развалился на мелкие куски. Причём осколки эти тотчас покрыла зеленоватая плесень.

В той части города, где развернулись события, неожиданно пожелтела на деревьях листва и начался самый настоящий осенний листопад.

Зато свистулька в кармане лейтенанта Ледогорова неожиданно по-весеннему запела. Да, в тот самый момент, когда в городе вспыхнул свет и пали на землю листья. Свистулька бойко исполнила модную песенку, повергнув в крайнее изумление молодого следователя.

Ещё раз пришлось изумиться лейтенанту, когда он увидел перед собой совершенно зелёного майора Ревунова. Это, выражаясь языком Кольцовой, была ещё та икебана. Проверяя посты, Ревунов заметил одинокую куклу, сидевшую на лавочке возле дома. Не сдержался майор Ревунов, вспомнил детство. Взял да и дёрнул куклу за волосы. Что было дальше, вполне понятно.

Такая же участь постигла других серьёзных людей, которые, как выяснилось, остались не до конца серьёзными, а всё ещё помнили детские замашки.

Вообще вся эта ночь оставила неясное, тревожное ощущение у тех, кто не спал. Правда, на следующий день неясности прекратились, а опасения пошли на убыль. Никто уже не покушался на кукол, не говорил в трубку чужим голосом и не играл по ночам на рояле.

Немалых трудов стоило отмыть майора Ревунова и прочих зелёных людей, но никто уже не портил им цвета лица и формы одежды.

Толковых объяснений для этой истории не нашлось. Большинство склонялось к тому, что необыкновенные явления природы совпали с разгулом банды мошенников, искавших бриллианты не то в глиняных божках, не то в игрушках. У кукаретников отняли белый флажок, но Творожная не повесилась. Весь отдел лишился кругликов, а Евдоким Пистонович Даровых бесследно исчез, прихватив ещё пару краников из круглого зала. Есть все основания полагать, что в скором времени он появится с ними на Птичьем рынке. Капитан Карнаух получил невнятный выговор, полковник Чугун – твёрдую благодарность, а Ледогорова отправили на курсы повышения бдительности. Что касается детей, то их жизнь очень скоро вошла в прежнюю колею. Гуськов построил новый фрегат с ветряным двигателем, Кольцовой купили новое платье с перламутровыми пуговицами, Котофееву привезли новые машинки с иностранными надписями, а Катя уверяет, что зеркальце показывает ей удивительные истории про Мисюсь, которая живёт в необыкновенном сказочном мире. Добавим ещё, что иногда по утрам залетают в Катину комнату два щегла и что-то толкуют на своём щеглином наречии.

Быть может, стоит упомянуть ещё об одном маленьком чуде той ночи. Старик Дубосеков закончил «труд жизни». На последней страничке огромного тома он написал:

Как часто бывает, что в жизни иногда, хоть и редко, случаются чудеса. И даже если это бывает не часто, даже если этому никто не поверит, всё равно хочется верить, что бывают на свете настоящие чудеса, истинно чудесные события.

Тут старик Дубосеков особенно тщательно обмакнул гусиное перо в чернильницу, глубоко вздохнул и большими красивыми буквами вывел:

Конец