Текст книги "КГБ в русской эмиграции"
Автор книги: Константин Преображенский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
К.Г. Преображенский
КГБ в русской эмиграции
Электронное издание, 2010 г.
Для подготовки электронного издания был использован текст книги К.Г. Преображенского «КГБ в русской эмиграции», вышедшей из печати в 2007 году в издательстве Liberty (Нью-Йорк). Текст печатного издания исправлен, дополнен иллюстрациями, рядом выступлений автора в прессе и его обращением к читателям в России, подготовленным специально для электронного издания.
На обложке использован рисунок аргентинского художника Эрнана Торре Реписо «Преемственность Путина».
Верстка, оформление, иллюстрирование издания выполнено Русским Обще-Воинским Союзом, http://pereklichka.livejournal.com
Обращение к читателям в России
Дорогие российские читатели!
Наконец-то моя книга «КГБ в русской эмиграции» нашла к вам дорогу. Произошло это благодаря Русскому Обще-Воинскому Союзу, его верности своему историческому долгу. А иначе бы путь в Россию ей был закрыт. Ведь мы опять вернулись во времена советской цензуры.
Однако и здесь, в Америке, некоторые русские книжные магазины отказывались продавать «КГБ в русской эмиграции». Они опасались недовольства Москвы. Стены же этих магазинов были увешаны красными флагами и вымпелами с надписью «СССР». К сожалению, Запад уже в значительной мере находится под влиянием путинской империи КГБ. Она оказалась удивительно изворотливой во внешней политике.
В 2008 году американское православное Издательство св. Ионна Кронштадско– го выпустило эту книгу на английском языке. Но она все равно здесь замалчивается: Америка не хочет портить отношений с Российской Федерацией!
Попытался я издать ее в некоторых странах Европы, но мои тамошние друзья замахали руками: это невозможно! Тут влияние Москвы еще сильней, чем в Америке!
Весь Запад лебезит перед путинской империей КГБ, хотя к более мощному Советскому Союзу Запад относился с презрением и насмешкой. Такого еще не было в мировой истории.
Просто удивительно, как легко добилась этого «путинская Россия» всего за десять лет! Ее нынешние правители хитрее советских. Наряду с нефтяным шантажом они мастерски используют слабости и предрассудки Запада: его легковерие и неуместное джентльменство, политическую корректность и терпимость, изнеженность и любовь к комфорту, неумение преодолевать жизненные трудности.
Казалось бы, русскому патриоту надо радоваться усилению влияния РФ, да душа не лежит. Потому что нынешнее влияние РФ основано на неправде. Бумерангом оно ударяет по России.
Теперь Запад больше не защищает наших диссидентов. Он уже не помощник нам и не защитник. Было бы полбеды, если бы он продался за нашу нефть. Так нет: очень многие люди на Западе верят путинской пропаганде, считают, что русский народ сбросил иго коммунизма и присоединился к Западу.
Россия же возвращается в советские времена. Как тяжело ощущать себя бесправным в родной стране! Чекисты уже никогда не отдадут государственную власть, да и брать-то ее некому: наша хилая оппозиция вся пронизана влиянием ФСБ.
В этой благоприятной обстановке, Лубянка уже не сомневалась в том, что ей удастся взять на абордаж Русскую Зарубежную Церковь в 2007 году. Да и вся русская эмиграция была подготовлена к этому.
Но накануне этого события появилось множество разоблачительных публикаций в разных странах, в том числе и моя книга «КГБ в русской эмиграции». Очень многие русские эмигранты во всем мире прозрели. И долгожданного «объединения» не состоялось. Около трети приходов отказались переходить под власть Московской патриархии. Русская Зарубежная Церковь сохранилась...
Но все равно ликвидация ее большей части воодушевило Лубянку. Внешняя политика Кремля стала еще более агрессивной, а внутри страны обрушились гонения на Русскую Православную Автономную Церковь.
И все равно этой книги мне не простили. И отнюдь не в одной Москве!
– Она принесла вам много друзей, но еще больше врагов, – сообщили мне единомышленники, старые белоэмигранты.
И то, и другое я ощущаю в Америке каждый день. Но почему же меня не убивают, как Сашу Литвиненко?
Этот вопрос я решил выяснить у моего американского друга-юриста. Он член нашей Церкви и поэтому все понимает. Он так ответил на мой вопрос:
– Если тебя убьют, то люди прочитают твои книги и поймут, что ты был прав. А так, пока ты живой, тебя можно замалчивать и ставить палки в колеса!..
Что я и чувствую здесь на каждом шагу.
Крепитесь же духом, дорогие российские читатели! Всех нас ждут тяжелые испытания. Показывайте пример личной честности и веры во всех искушениях, которые создают вам торжествующие здесь силы зла.
Блаженны изгнанные правды ради!..
Константин Преображенский, 25 ноября 2010 года.
Предисловие к печатному изданию
Три года назад мне пришлось перебраться в США, где я получил политическое убежище. В Москве меня уже начинали прижимать за мои разоблачительные статьи и книги о КГБ, опубликованные в девяностые годы. Профессиональным чутьем разведчика я ощутил грозную опасность. Ведь Путин, едва придя к власти, начал расправу с чекистами-диссидентами, осмелившимися критиковать родное ведомство.
Влившись в среду русских эмигрантов в Америке, я был поражен тем, как бесцеремонно орудует в ней путинская разведка. Она пытается присоединить Русскую Зарубежную Церковь к Московской патриархии, руководимой агентами КГБ и полностью подконтрольной государству. Так Кремль подчиняет себе русскую эмиграцию, превращает ее в инструмент давления на Запад, кем в советские времена были иностранные коммунисты. Над каждым русским эмигрантом нависла угроза вербовки лубянским ведомством.
Мне стало обидно за своих новых собратьев, и в помощь им я решил написать эту книгу. Она поможет уберечься от вербовки, расскажет, как распознать разведчика. Некоторые из ее глав, опубликованные в печати, уже вызвали шпионский скандал в Москве.
Написать эту книгу мне помогли сами русские эмигранты, священники и миряне со всего света. Они снабдили меня уникальным разоблачительным материалом, ждавшим своего часа.
Спасибо им.
Константин Преображенский, 2007 год
Об авторе
Преображенский Константин Георгиевич. Русский. Родился в 1953 году в Москве в семье военнослужащего.
После окончания в 1970 году средней школы поступил в Институт стран Азии и Африки при МГУ, который окончил в 1976 году. В 1975-76 годах стажировался в Токио, в японском университете Токай.
В 1976-91 годах служил в Первом Главном управлении КГБ СССР.
В 1980-85 годах – корреспондент ТАСС в Токио.
В 1985 году был вынужден покинуть Японию в результате шпионского скандала.
Последняя должность в КГБ – референт начальника Научно-технической разведки по работе по Китаю.
Автор книг:
«КГБ в русской эмиграции» Вашингтон, 2007.
«КГБ в Японии» Москва, 2000.
«Шпион, который любил Японию» Токио, 1994.
«Неизвестная Япония» Москва, 1993.
«Как стать японцем» Москва, 1989.
«Спортивное кимоно» Москва, 1985.
«Бамбуковый меч» Москва, 1982.
Повести «Каратэ начинается с поклонов» и «Очень новая старая пагода», написанные автором в возрасте 22 лет, включены Ленинградским отделением АН СССР в академическую антологию «Советские писатели о Японии», Ленинград, 1987.
С 2003 года живет в США.
Когда же будут судить Путина?
Книга К. Преображенского «КГБ в русской эмиграции» была уже готова к печати, когда разразился скандал по поводу отравления жившего в Лондоне бывшего полковника ФСБ А. Литвиненко. Издательство Liberty обратилось к автору с просьбой написать несколько строк по этому поводу.
Многолетняя служба в КГБ, а потом борьба с ним обострили во мне чувство опасности. Поэтому пару недель назад, когда я перестал получать электронные письма от Александра Литвиненко, в душе возникло чувство тревоги. А вскоре пришла и весть о его отравлении и смерти.
Его письма приходили ко мне почти каждый день. Это были его статьи, бичевавшие путинский режим, рассказы единомышленников и даже прекрасные стихи на английском языке, которые сочиняет его сын-подросток.
Мы дружим, хотя и никогда не встречались. Когда в 2002 году вышла Сашина книга «ФСБ взрывает Россию», написанная совместно с Ю. Фельштинским, московские корреспонденты Би-Би-Си обратились ко мне с недоуменным вопросом: неужели все описанное может происходить в нормальном демократическом государстве, каким и по сей день некоторые из эмигрантов считают Россию.
–Увы, все это правда! – подтвердил я, к тому времени знавший, что жилые дома в Москве в 1999 году взорвала ФСБ, а никакие не террористы. Мое признание разлетелось по всему миру.
Как я позже узнал от Литвиненко, Владимир Буковский отреагировал на него такими словами: «Нашего полку прибыло! Скоро этот Преображенский окажется на Западе»...
Так и произошло. Мои преследования вспыхнули с новой силой. Почувствовав грозную опасность, я улетел в США. Литвиненко тотчас позвонил мне сюда и поблагодарил за поддержку. Мы разговаривали несколько часов, два чекиста-подполковника с трудной судьбой. Так началась наша дружба.
Когда я служил в разведке, о ядах мы говорили мало. И вовсе не из-за секретности этой темы. Просто научно-техническая разведка, которой я принадлежал, занималась промышленным шпионажем, а не ликвидацией политических противников. А кроме того, существует ведь много других способов убийства и воздействия на людей. Например, когда здесь, в США, тот или иной советский разведчик перебегал к американцам, резидент КГБ собирал всех своих офицеров в посольстве в Вашингтоне и приказывал им раздавить предателя своей машиной, если они увидят его переходящим улицу или даже бредущим по тротуару.
В гораздо большем ходу были психотропные препараты, развязывающие язык. Они применялись для проверки искренности агентов-иностранцев. Их называли «лекарством правды». Порой применение этого лекарства приводило к курьезным случаям.
В конце восьмидесятых годов начальник нашего Восточного отдела Виктор Па– пушин поехал в командировку в Бирму для проверки тамошнего агента-китайца. Но если северные китайцы мощные и рослые, как русские, то южные отличаются щуплым телосложением. Однако химики КГБ всего этого, как водится, не знали или это было для них секретом. Потому они дали Папушину стандартную русскую дозу «лекарства правды». Тот незаметно подбросил его китайцу в чай во время дружеского ужина. Но следующим утром китаец заявился к полковнику Папушину в гостиничный номер и закричал:
–Вчера я ужинал с вами, а сегодня у меня отнимаются ноги! Как это понимать?!
Побелев от страха, дородный Папушин помчался в аэропорт, взял билет на первый попавшийся самолет и улетел. К счастью, население Бирмы постоянно находится в нирване, но страшно представить, какой шпионский скандал с примесью уголовщины разыгрался бы, произойти это на Западе!
Все эти сведения я получал случайно, урывками. Ведь в КГБ ни о чем спрашивать нельзя. Задав вопрос, ты попадаешь под подозрение. Так я узнал драматическую историю о том, что у одного из молодых офицеров нашего управления «Т» жена умерла от рака, и он поклялся найти средство борьбы с ним. И, кажется, нашел: ведь в научно-технической разведке работает много ученых. Но это средство не сделали достоянием миллионов, а, наоборот, засекретили. Однажды он сам зашел в наш кабинет к одному из своих приятелей и оттуда позвонил по телефону оперативной связи адмиралу Усатову, заместителю начальника всей разведки. Радостным голосом он отрапортовал, что разрабатывает «военное применение» своего лекарства. А каким оно может быть? Исцелением от рака наших солдат? Но таких больных в армию пока не призывают. Так что, скорее всего, военное применение состоит в заражении неугодных людей раком.
А однажды, сидя в очереди к врачу в поликлинике разведки, я разговорился с женщиной-офицером. На ее лице были красные пятна экземы.
–Это оттого, что я вынуждена рассматривать под микроскопом сильнодействующие препараты!? – пожаловалась она.
Спрашивать было нельзя. Но разве могут находиться такие препараты здесь, в священном месте, посещаемом главой государства? Оказывается, могут.
В информационном отделе нашего управления «Т» имеется и медико– биологическое отделение: ведь это управление занимается и медицинским шпионажем. И если в другие отделы поступают в основном письменные донесения разведчиков и детали секретных механизмов, то сюда со всего мира стекаются наглухо закрытые баночки.
Одну из них недавно назначенный сюда офицер вынул из посылки и собирался поставить в холодильник.
–Не бери ее голыми руками, ты же знаешь, она из Африки! – предупредили товарищи.
Но новый офицер до этого служил в провинциальном райкоме партии и, как и все партийные работники, был малообразован. Предостережения коллег он счел интеллигентской болтовней и схватил баночку, после чего заболел белокровием. А зачем вообще научно-технической разведке иметь резидентуры в Африке? Ведь там нет передовых технологий! Но зато есть много сырья для ядов.
Однако об этом мы, советские разведчики, мало задумывались, ибо знали, что яды у нас временно отошли в прошлое. Они были характерны для сталинской эпохи, когда мнение Запада нашу страну не интересовало. Брежневское же руководство беспокоилось о престиже Страны Советов в глазах мирового сообщества и потому яды применяло мало. А сейчас Путин вернулся к ним как к одному из множества элементов сталинизма, восстанавливаемого в России.
Путин больше не боится Запада, как не боялся Запада и его кумир Сталин. Если Сталин мог подорвать Запад ядерной атакой, то Путин в состоянии перекрыть ему нефтяную трубу. Все западные лидеры – путинские друзья. Они все у него в кармане.
Когда недавно ФСБ убила Анну Политковскую, Путин находился с визитом в Германии. На пресс-конференции журналисты спросили его об убийстве Политковской. В своей обычной издевательской и хамской манере Путин выразился в том смысле, что, мол, туда ей и дорога. Попробовали бы Блэр или Буш так отозваться о своем журналисте, убитом за исполнение профессионального долга, да к тому же о женщине. Общественность бы их со свету сжила. Но Путину все прощается. Вот и Ангела Меркель скромно опустила глаза вместо того, чтобы одернуть Путина. Газовая труба ей показалась дороже. Путин же оценил благоприятность обстановки для следующего политического убийства.
Незадолго до своего отравления Александр Литвиненко получил британское подданство. После чего у меня испортился телефон. Мне стало труднее дозваниваться до своих московских друзей, упала слышимость. Меня это нисколько не удивило. КГБраздражает, когда его бывшие сотрудники принимают западное гражданство. А о нашей дружбе чекистам известно из прессы и, скорее всего, также из прослушивания наших телефонных разговоров между Лондоном и Вашингтоном.
Мемориальная доска председателю КГБ СССР, генеральному секретарю ЦК КПСС Ю.Андропову, установленная на здании Лубянки после прихода В.Путина к власти.
Почему Путин решился на отравление подданного британской королевы в ее собственной столице? Ведь Лондон это не Чечня, где с людьми можно творить все что угодно. Скотленд-ярд, взявшийся за расследования, непременно обнаружит руку российских «спецслужб». И никто не сможет приказать ему закрыть дело, как это часто происходит в России. Но какую позицию займет друг Путина Блэр? Что будет для него важнее – газовая труба или общественное мнение? Короче говоря, самое время нам объединяться с советской церковью!
I. КОВАРНЫЙ ГРАД КИТЕЖ
1. От Дзержинского до Путина
Притаился в центре Москвы, недалеко от Лубянки, тихий Варсонофьевский переулок. Когда входишь в него, словно возвращаешься в прошлое. Слева возвышаются доходные дома начала прошлого века, а справа – мрачное серое здание поликлиники КГБ и несколько старинных домов автобазы МВД. В двадцатые годы здесь, в снесенном затем Варсонофьевском монастыре, находился один из первых советских концлагерей. В нем ВЧК пулеметом выкашивала сословия царской России.
В девяностые годы я любил приводить сюда иностранных журналистов, устраивая им тайные экскурсии «По чекистской Москве». Но при Путине это стало небезопасным, и я перебрался в США.
Но тогда, в далеком 1971 году, студентом-первокурсником Московского университета, я пришел в поликлинику КГБ к зубному врачу. Как сын генерала, я имел эту привилегию, весьма, впрочем, сомнительную, потому что врачи там работали плохо, ленились. Однако делать замечания никто из пациентов не рисковал, потому что все врачихи были женами и дочерьми больших начальников. Вот и сегодня, вместо того чтобы принимать больных, они сгрудились вокруг толстенького старичка, развалившегося в зубоврачебном кресле, и слушали его рассказ о чекистских подвигах. Польщенный всеобщим вниманием, он явно не собирался уходить.
– Я еще участвовал в операции «Трест»! Надеюсь, слышали про такую? – произнес он довольным голосом, и все вокруг восхищенно заохали. Вздрогнул и я: ведь только что на экранах страны с огромным успехом прошел фильм под этим названием. Я с неожиданной силой ощутил, что прошлое живет среди нас.
–Видели, как молодой человек дернулся? – усмехнулся старик, не оборачиваясь ко мне. Похоже, он умел наблюдать даже спиной.
Операция «Трест» была грандиозной провокацией. Под этим названием действовала фиктивная белогвардейская организация, созданная чекистами. Она втягивала бывших белых офицеров в антисоветскую деятельность в стране и за рубежом, выдавая их на заклание. А еще она выявила готовность многих из них к агентурному сотрудничеству с большевиками, с которыми они еще так недавно сражались на фронтах Гражданской войны. Они усмотрели в большевиках продолжателей имперской традиции старой России. Думаю, что это заблуждение имело ту же причину, что и сама русская революция – отход образованного общества от религии и церкви, потеря нравственных ориентиров, неумение отличить Бога от дьявола. Так ли уж все равно, кто стоит во главе империи – благочестивый помазанник Божий или шайка нигилистов, отрицающих всякие моральные нормы?
Ярче всех эту мысль выразил Василий Шульгин в своей книге «1920 год». Он считал, что «.. .красным только кажется, что они сражались во славу Интернационала...
На самом деле, хоть и бессознательно, они льют кровь только для того, чтобы восстановить «Богом хранимую Державу Российскую».[1]1
Цит. по статье В.Мерзлякова «КРО ОГПУ: люди и судьбы» в газете «Новости разведки и контрразведки», № 24, Москва, 1997.
[Закрыть]
О «богохранимости» Шульгин написал как раз в тот самый год, когда большевики массами убивали священников, причем изуверским способом, расстреливали крестные ходы. И это не только не скрывалось, а наоборот, афишировалось. Как же Шульгин всего этого не заметил?..
Преподаватели в разведшколе КГБ с гордостью говорили нам, что советская разведка начиная с двадцатых годов получала от своей агентуры в белогвардейских организациях звукозапись всех заседаний.
–А вы представляете, каким это было трудным делом в двадцатые годы! Это в наши дни можно поставить в стену подслушивающее устройство или пронести на заседание крошечный магнитофон. А тогда нужен был граммофон с трубой, запись велась на патефонные пластинки с помощью иглы, которая могла завизжать. И тем не менее нашей агентуре все это удавалось! – восклицали они.
Сейчас в русской эмиграции выросли целые династии агентов КГБ. Дед помогал советской разведке похищать белых генералов, сын растолковывал западным читателям прелесть советской жизни, а внук борется за подчинение Зарубежной Церкви чекистской Москве. И при этом все думают, что помогают России, хотя помогают коммунистам. Даже сейчас, когда у власти находится уже не КПСС, а возродившийся КГБ.
Это ведомство – вовсе не то же самое, что ЦРУ или Сикрет Интеллидженс Сервис, как полагают многие на Западе, а отдел ЦК КПСС. В советское время чекисты гордо именовали себя «вооруженным отрядом партии» и получали за это гораздо больше других военных. Закормленный и прогнивший, партийный аппарат не выдержал проверки на прочность в 1991 году, сгинул в небытие, но его вооруженный отряд уцелел. Идеология же у них общая.
А еще преподаватели разведшколы отмечали, что хотя в целом Советский Союз не был готов к войне, его разведка была готова. Она собрала адреса всех деятелей антисоветской эмиграции, чтобы арестовать их немедленно после того, как Красная Армия завоюет иностранные города. Из чего следовало, что Советский Союз все-таки готовился нападать на Европу.
Планы чекистов осуществились весной 1945 года. Многие эмигранты, впрочем, знали о них, и, не мешкая, убегали, едва армия победителей захватывала Прагу, Берлин, Будапешт.
В июне 1941 года граф Алексей Граббе, будущий епископ Антоний, учился в русском кадетском корпусе в Белграде. Он рассказывал мне, что, как только немцы напали на СССР, в корпусе кто-то бросил клич: «Едем на родину бороться с марксизмом!»
Мальчишки загорелись этой расплывчатой целью. Только юный граф Граббе и еще двое ребят, наслышанные от родителей о коварстве большевиков, отказались от поездки. Всех же остальных немцы сбросили с парашютами на советской территории, где их уже ждали батальоны НКВД.
Так чекистам удалось заманить в западню романтичных юношей. Но почему с такой готовностью спешили туда старые эмигранты в первые послевоенные годы?..
Их дети говорили мне, что решающим аргументом послужило избрание Патриарха. Значит, прекратились гонения на Церковь, все вернулось на круги своя, можно возвращаться. Но ведь Патриарха некому было избирать, его Сталин назначил. Но всем так не хотелось вникать в эти подробности! Вдобавок на Западе многие эмигранты жили бедно, порой подвергались дискриминации. На родине они надеялись обрести почву под ногами.
Не молчала и советская пропаганда, направляемая НКВД. Помню, в Музее истории разведки, куда посторонним вход воспрещен, я видел плакат тех лет. На нем пожилая крестьянка с мудрым лицом призывно раскинула руки. «Дорогие соотечественники, вернитесь домой!» – говорила она. А у ее ног текла тихая речка, золотился песчаный бережок. Так хотелось искупаться там после дальней дороги! Даже меня, референта начальника научно-технической разведки, эта сцена глубоко тронула. Что же говорить об измученных войной эмигрантах!
И все же до них доходили слухи о том, что по прибытии на родину всех арестовывают и отправляют в лагеря. Группа эмигрантов в Харбине собралась на совет, чтобы решить, можно ли этому верить. И решили, что нельзя. Да, кого-то арестовывают, если виноват перед родиной. Что ж, поделом! Но разве можно арестовать всех?! Ведь надо сформулировать обвинение каждому, предоставить адвоката. Это технически невозможно! И решили ехать.
Духовные терзания русских эмигрантов в Харбине живо описаны в романе Наталии Ильиной «Возвращение». Она была одной из немногих, кто избежал репрессий после собственного возвращения, и в советской писательской среде ее подозревали в работе на КГБ. Насколько я знаю, отец Наталии Ильиной был советским разведчиком, заброшенным в Харбин в двадцатые годы для разложения русской эмиграции.
Сталин рассматривал эмигрантов как военных противников. Он выманивал их для того, чтобы обескровить эмиграцию на случай будущей войны. Это были массовые репрессии, осуществлявшиеся за рубежом.
Метод выманивания применяется российской разведкой и по сей день. Последней его жертвой стал в 2003 году отставной полковник Службы внешней разведки Александр Запорожский, незадолго до этого обосновавшийся в США. Старые друзья пригласили его в Москву на чекистский праздник, но прямо в аэропорту Шереметьево арестовали и посадили на 18 лет. Его обвинили в том, что он выдал американцам агента КГБ Роберта Хансена, заместителя директора советской секции отдела разведки ФБР. Не думаю, что это было правдой, ибо тогда Запорожский не рискнул бы появиться в Москве. Скорее всего, его арестовали «для галочки», чтобы закрыть дело и отчитаться перед начальством. В российских правоохранительных органах так поступают очень часто. В России ведь нет независимого суда, хотя на Западе полагают, что есть.
Чекисты работают в эмигрантской среде беспардонно и грубо, словно вербуя заключенных в российских тюрьмах. Среди настоящих иностранцев они ведут себя куда осмотрительнее. Видимо, в глубине души чекисты уверены, что эмигранты простят им любые огрехи из патриотических соображений.
Недавно мне в руки попала переписка старых эмигрантов, посвященная угнездившемуся в их рядах советскому разведчику Н. Имя и по сей день называть опасно, ибо он – один из столпов русской эмиграции, может засудить, хотя сам появился на Западе при весьма странных обстоятельствах.
В начале войны НТС, при помощи немецкой разведки, перебросил своего агента через линию фронта где-то под Псковом. Как водится, тот пропал, потому что НКВД бывал осведомлен о таких перебросках заранее. А вместо него к немцам через сеть укреплений благополучно перешел неизвестный молодой человек, назвавшийся Н. Он рассказал, что агента НТС схватили чекисты, но перед арестом тот успел его завербовать, приказав идти к немцам.
Несмотря на столь подозрительную и совершенно неубедительную легенду, Н. сразу устроился на службу в гестапо, причем не внештатным осведомителем, а кадровым офицером, получив звание лейтенанта. Русских принимали туда с большой опаской, отказывали даже белым офицерам, а для юного перебежчика из СССР с неясной биографией сделали исключение. Это можно объяснить только работой советской агентуры и немецких коммунистов-подпольщиков. Такая невидимая поддержка сопровождает Н. постоянно.
Став офицером гестапо, он начал преследовать белых эмигрантов, воевавших на немецкой стороне. Одному из них удалось выжить в концлагере, вернуться во Францию, рассказать об Н. всем знакомым, но на его положение в эмигрантской среде это никак не повлияло.
Сам же он был занят другим делом – ездил по итальянским лагерям бывших советских военнопленных. Многие из них намеревались остаться на Западе, ибо лагеря находились в английской оккупационной зоне. Н. уговорил отряд в 500 горцев перестать выдавать себя за турок и признаться в своем советском гражданстве. За это, мол, англичане запишут их в антикоммунистический полк, но те выдали их чекистам, и горцы покончили с собой.
Перебравшись в Париж, Н. принялся науськивать французскую политическую полицию на самых явных антисоветчиков из числа белых эмигрантов, представляя их агентами Москвы. Все знали, что в этом ему помогает французская компартия, чьи ячейки тогда легально действовали в полиции. Наконец одна из русских парижанок опознала в Н. офицера НКВД, с которым познакомилась в предвоенной Риге, и открыто сказала ему об этом.
«Да, служил там и даже людей расстреливал! А что в этом странного?» – отшутился Н., и снова ему это совершенно не повредило. Наконец, группа эмигрантов потребовала от руководства НТС расследовать его биографию, но встретила решительный отказ...
Москва также помогала Н. «операциями прикрытия», публикуя о нем статьи как о предателе и фашистском прислужнике. Сейчас же она в нем души не чает! Надо ли говорить о том, что Н. – ярый сторонник Путина, и что таких Н. среди эмигрантов много?
Так же самоуверенно и нагло, почти не маскируясь, российская разведка сейчас прибирает к рукам Зарубежную Церковь. И так же оказывается права в своей безнаказанности! Многие из старых эмигрантов в частных беседах осуждают поглощение Зарубежной Церкви путинским государством, а в публичных – поддерживают.
– Как же я могу идти против России? – разводят они руками.
После войны Советской разведке удалось выхолостить самые боевые белогвардейские организации, из антисоветских сделать их просоветскими, как это произошло с НТС. Ветераны уцелевших объединений говорили мне, что КГБ и к ним часто подсылал агентуру. Эти люди представлялись выходцами из белоэмигрантских семей, но их выдавал советский акцент. Тем не менее, они внедрялись в белоэмигрантские организации и начинали всех ссорить, чтобы сбить антисоветский накал.
Порой им это удавалось, поскольку молодые эмигранты были слабоваты в подковерной борьбе, не имея опыта работы в советских учреждениях. Вдобавок родители учили их помогать любому русскому, не устраивая ему допроса. Выведывать прошлое нового человека считалось в эмигрантской среде неприличным. Но агентов КГБ она все же выдавливала, награждая их кличкой «подосланный».
Подсылал же их 4-й отдел управления «К»: контрразведки внутри разведки. Она нейтрализовывала врагов КГБ, вербуя иностранных разведчиков и выискивая предателей в своей среде. 4-й отдел работал по враждебной русской эмиграции.
В 1978 году начальник разведки Крючков предложил создать еще один отдел для работы по эмигрантам, но уже не в рамках управления «К», а в масштабах всего Первого главного управления КГБ. Он должен был вербовать друзей Советского Союза.
–Для чего нужен новый отдел, если мы и так занимаемся эмиграцией с 1917 года? – удивился генерал Олег Калугин, возглавлявший управление «К».
–Для расширения рядов наших сторонников, создания «русского лобби» на Западе! – парировал Крючков и настоял на своем. Так появился 19-й отдел ПГУ.
Незадолго до этого Крючков побывал в Сан-Франциско, где его тепло принимали русские эмигранты, и решил их отблагодарить таким образом.
–Зачем КГБ нас вербовать, если мы друзья России? – недоумевают многие эмигранты.
–Затем, что по вам плачет 19-й отдел! – отвечаю я им. Сейчас он развернут в огромное управление, поскольку Путин провозгласил работу по эмигрантам одной из самых главных задач российской разведки. Называется она «линией ЭМ».
Ведь с крахом советской идеологии вербовочная база за рубежом резко сузилась. Нынешняя Служба внешней разведки уже не может привлекать к агентурному сотрудничеству идейных сторонников СССР и убежденных коммунистов, что называлось «вербовкой на идейно-политической основе». Она не в состоянии предложить западному обывателю идею, ради которой тот согласился бы рискнуть головой, а денег на всех не напасешься.
Хотя чекисты и сейчас в душе остаются коммунистами, они уже не рискнут предложить либеральному западному интеллигенту побороться за дело Ленина. Тот их не поймет, ибо свято уверен в том, что Россия покончила с коммунизмом. Правда, теперь чекисты излагают вербовочное предложение по-иному: «Давайте вместе бороться с гегемонизмом США!» На это многие соглашаются.
Путинская разведка делает ставку на врагов Америки и патриотов России. Она предлагает иностранцам шпионить в пользу Москвы из любви уже не к Стране Советов, а к России как государству. А кто сейчас на Западе испытывает к ней сыновние чувства? Одни только эмигранты.
Они – головная боль Путина. Ведь их уже несколько миллионов, и число будет расти. Это целое русское государство, неподконтрольное Кремлю. А вдруг они начнут критиковать свою историческую родину, благо поводов для этого становится все больше?
