Текст книги "Страж"

Автор книги: Константин Калбазов (Калбанов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Господин барон, вы обещали перейти к сути, но, несмотря на то что очень много рассказали, не сказали ничего.

– Ты прав, мой мальчик.

– И не называйте меня мальчиком! – вдруг вскинулся Георг.

Он совершенно не понимал, что происходит и к чему весь этот разговор. Нельзя сказать, что он вообще ни о чем не догадывался. Смутные подозрения уже поселились в его сознании, хотя это скорее походило на бред сумасшедшего. Но ведь для чего-то ему все это рассказывают.

– Хорошо, Георг, я не буду больше тебя так называть. Но и как надлежит по праву, я тебя тоже называть не могу. Все еще не понимаешь?

– Я могу ошибаться…

– Да не ошибаешься, – тяжело вздохнул барон. – Ты наследный принц несвижской короны, законный сын короля Берарда Первого, а матушка твоя, урожденная виконтесса Кинол, все еще его законная супруга.

Вот оно! Бред! Такого просто не может быть! Это просто дурная шутка и никак иначе! Но барон серьезен, трудно усомниться в его словах. Ну и что ему со всем этим делать?

– Может, это все же ошибка?

– Напрасные надежды, молодой человек. Вас уже проверил мастер, и подлинность крови королевского рода не вызывает сомнения, – пребывая в благодушном настроении, словно разговор шел о чем-то несущественном, вставил Волан.

– Зачем вы мне это рассказали? Жил, ничего не зная, жил бы и дальше, – пришибленно произнес Георг.

– Жил бы, – согласно кивнул Жерар, а потом продолжил: – До тех пор, пока об этом не узнал бы еще кто-нибудь. А тогда твоя жизнь превратилась бы в кошмар, как и жизнь твоей матушки.

– А как им узнать-то? С вами-то понятно, у вас повсюду шпионы.

– Насчет шпионов правильно, да только я все эти годы был уверен, что вас на этом свете не существует. Беседуя с тобой в Хемроде, я ни о чем подобном не догадывался и даже не мог предположить, что предо мной кто-то еще, кроме командира наемников. До той поры, пока не увидел твою матушку. Она стала взрослее, но ничуть не изменилась. Она выглядит моложе своего возраста, словно прошло не больше десяти лет, хотя и покрылась сединой. Мастер тебя проверил уже позже, только в подтверждение моей догадки. Так что узнал я – узнает и кто-то иной, видевший Изабеллу. Я вообще удивляюсь, как за столько лет ее никто не повстречал. Понимаешь, что тогда началось бы?

– Меня втянули бы в заговоры и интриги?

– Именно. И ты был бы бессилен что-либо сделать, тебя попросту лишили бы выбора. Всегда найдутся те, кого не устраивает их положение, те, кто стремится вверх и готов ради этого на все. А еще они куда красноречивее меня и обладают даром убеждения.

– А вы, выходит, ничего подобного не хотите?

– Ты знаешь, как меня называют повсюду?

– Несвижский Пес.

– Правильно. Следовательно, знаешь, и отчего мне дали такое прозвище.

– Разумеется. За преданность короне.

– Нет. Тогда бы меня называли Королевским Псом, но меня зовут именно Несвижским. Сегодня наследником является достойный принц, которого отличают ум и воля. А еще он обеспечивает стабильность в королевстве. Если станет известно о твоем существовании, это поколеблет устоявшийся порядок, это может низвергнуть Несвиж в хаос. Я служу Несвижу и только потом – королю. Вот так вот, Георг.

– Вы рассказываете мне это, чтобы очистить свою совесть и объяснить, почему вы поступаете именно так, а не иначе?

– Ты о чем?

– Как же, есть принц – есть проблема, нет принца – и все в порядке.

– Ах вон оно что. Нет, подобных мыслей у меня не было. Разумеется, я служу Несвижу, но я тебе уже говорил, что у меня не так много друзей. Одного ты видишь, это Волан. Что же касается второго, то он уже давно мертв. Это твой дед, Георг Третий, покойный король Несвижа. Ну и как мне поднять руку на его внука?

– А как быть с королевством? Ведь вы в первую очередь служите ему. Это самое простое решение проблемы.

– Самый простой путь не всегда верный. Я рассказываю тебе об этом вовсе не для того, чтобы оправдать в своих глазах твое убийство. Более того, я не собираюсь этого делать. Главное, что об этом первым узнал я, так что буду ко многому готов. Но не скрою, если ты решишь встать на путь разрушения того, на что я положил всю свою жизнь, меня уже не остановит то, что останавливает сейчас. Но только тогда и ничуть не раньше.

– Ничего не понимаю.

– Странно, ты мне показался очень умным. Если приложить к тебе руку, из тебя выйдет толк.

– Издеваетесь?

– Подбираю слова, чтобы выразить свою мысль, – не согласился барон. – Ты все время жил для себя. Для тебя никогда не было ничего святого, кроме матери. Но вот теперь ты узнал, что, оказывается, еще кому-то должен. Несвиж. Вот твой долг. Долг по крови, долг по праву. Не скрою, я уже давно ищу себе замену, ибо не вечен. Но поди найди того, кто будет думать всегда о королевстве и никогда о себе. Для этого нужно быть немного сумасшедшим, как я. И тут появляешься ты. Тот, кто просто обязан выступить сильным плечом, на которое может опереться твой брат.

– Вы сами говорите, что у меня прав на престол больше, чем у Гийома, что, по сути, я сам являюсь кронпринцем, и в то же время предлагаете служить моему младшему брату.

– Нет. Этого я тебе не предлагаю. Я прошу тебя служить Несвижу. Этого разговора не было бы, если бы ты сам не выбрал этот путь. Там, на ферме. Ведь ты не был обязан поступать так, как поступил. Этого не было в договоре. За это тебе не платили. Ты сам принял решение поступить так, потому что знал – это пойдет на пользу твоей родине, хотя и считаешь себя обычным наемником.

– Там было другое. Я просто не смог смотреть на крестьян, которые, не умея драться, были готовы пойти на смерть ради своей родины. Это вызывает уважение.

– Ерунда. И ты это знаешь. Ни один наемник не пойдет на поводу у своих чувств и не возьмется проявлять инициативу, если это не принесет ему прибыль. А что ты сделал, получив весьма расплывчатое распоряжение? Уничтожение одного обоза фуражиров тоже можно расценить как нанесение потерь противнику. Но ты ведь пошел дальше. Ты причинил столько вреда, что на твои поиски отрядили большое количество войск, что в итоге послужило одной из причин поражения в произошедшем сражении. Не надо рассказывать мне, что тебя заботила добыча. Ты мог ее взять на слабо укрепленных виллах, но отчего-то решил добраться и до казны укрепленных замков с сильным гарнизоном. А нападения на воинские части, где тебе вообще ничего не светило? Может, ты и сам не понимал, чего хотел и почему поступал именно так, а не иначе, но ты все время служил Несвижу. Вот так вот, Георг.

– Значит, убить меня вы не хотите. Но и оставить без присмотра тоже не можете. Этим объясняется то, что вы вызвали меня сюда? Хотите держать поближе к себе?

– Это было бы разумно. Но нет. Я хотел задействовать твою сотню для тайных дел. А потом передумал. Нельзя держать хищников на цепи, они этого не любят. Случается, и волки спасают людям жизнь, но происходит это лишь по их доброй воле и никак иначе. Ты и твои люди можете остаться на службе у короля, а можете идти своим путем. Вот приказ, согласно которому договор между нами утрачивает силу. Ты волен поступать так, как захочешь. Но помни одно – ты королевского рода, в твоих жилах течет кровь твоего деда, положившего на алтарь королевства не только жизнь, но и бессмертную душу. Хочешь ты того или нет, но вечно оставаться в стороне у тебя не получится.

– Ты действительно думаешь, что он не станет большой проблемой? – потягивая вино, задумчиво поинтересовался Волан, когда дверь за наемником закрылась.

– Я хочу на это надеяться.

– Я мог бы его зачаровать. В нем и без того подсознательно сидит заноза долга перед королевством на уровне зова крови, мне не составило бы труда укрепить это чувство в его душе. И я могу гарантировать, что это останется с ним на всю оставшуюся жизнь.

– Ты всегда говорил, что тебе плевать на Несвиж.

– Не так много людей называли меня другом. Хм… Вообще-то ты первый, и очень жаль, что тебе осталось не так много, как мне бы хотелось. Я готов делать это для тебя, а не для Несвижа и уж тем более не для короны. Так как насчет чар?

– Ты говоришь о потомке королевского рода. Помнишь?

– Конечно, помню.

– Тогда помни и другое. Подобное возможно только по доброй воле членов королевской семьи. И вообще. Пусть ты не веришь во Всевышнего, я все же не советую тебе становиться на его пути, ибо этот парень жив только его волей. И промысел его мне неизвестен. Остается только гадать.

– А как же ты? Ты ведь сказал, хотя и не прямо, что убьешь его, если тот решит пошатнуть существующие устои.

– Тогда я буду убежден в своей правоте, и никакая воля меня не остановит. Сейчас я ни в чем не уверен.

– Берарду сообщишь?

– Пока нет. Пусть идет как идет. Я уже оставил страховку на случай моей гибели. Так что Берард узнает все либо после моей смерти, либо по воле случая и провидения, либо когда я посчитаю это необходимым.

– Боже! Несвижский Пес не уверен в себе.

– Представь, это так. Впервые в жизни я не знаю, как поступить, и не могу отличить белое от черного.

– Слушай, а этот парень не решит взять приступом замок и обезопасить себя любимого от твоей карающей руки? Так, на всякий случай. Мало ли как все обернется, вдруг его и впрямь сумеют вовлечь в какой заговор.

– Пусть идет как идет, – устало произнес Жерар.

– Ну хотя бы распорядись усилить посты, а то за последнее время он успел поднатореть в захвате замков.

– Если хочешь, можешь расположиться на ночь рядом с подземным ходом. Это обезопасит тебя в случае угрозы.

– Променять мягкую постель в уютной комнате на сырое подземелье? Ну уж нет.

– Тогда хватит об этом. Вино еще осталось?

– Нет. Георгу пришлось по вкусу виренское.

– Еще бы. Ладно, сейчас велю принести еще.

…Утро не предвещало ничего хорошего. В голове завелись какие-то трудяги-гномы, которые беспрестанно молотили своими молоточками по наковальне, отчего звон стоял такой, что голова была готова расколоться на части. Проклятый колдун! Ему сейчас хорошо, он вообще может контролировать процесс опьянения и из вдрызг пьяного в один момент стать совершенно трезвым, без каких-либо последствий. А вот барону ничто не поможет. Уж слишком много вчера было выпито. Имелось, правда, одно средство, но для этого придется выпить столько, чтобы опять опьянеть, а пропьянствовать целый день он себе позволить не мог.

Но вместе с тем, несмотря на прямо-таки аховое состояние, имелось и приятное обстоятельство. Его разбудил лучик солнца, проникший в окно. Это говорило о многом. Во-первых, уже позднее утро. Конечно, проспал лишних часа три, но это не беда. Во-вторых, он проснулся сам. Его не разбудили крики сражающихся или звон стали, не растолкал встревоженный вестовой, а значит, наихудшее из опасений оказалось напрасным. Георг оказался именно тем, кого в нем и рассмотрел Жерар.

Разумеется, может статься так, что он более рассудителен и принял решение не действовать сгоряча. В этом случае, если в будущем им предстоит оказаться по разные стороны, мальчик может нести опасность. В общем, пока совершенно непонятно, насколько радоваться тому, что замок не взят приступом, но это единственное утешение в столь неприятный момент.

Совершить утренний туалет и пройти в кабинет, куда обычно подавали завтрак, оказалось делом весьма затруднительным и заняло продолжительное время. Барон был раздражителен как никогда, а потому прислуживавшие ему старались быть самой предупредительностью и делать все по возможности молча, раскрывая рот лишь в том случае, если без этого никак нельзя было обойтись.

Еще больше ему подпортил настроение Волан. Темный мастер вошел в кабинет совершенно бодрый и жизнерадостный. А ведь этот гад вчера выпил куда больше, чем он. Охваченный недовольством, Гатине резко потянулся к единственному доступному ему лекарству – кувшину с вином. Зря он это. Голова тут же отозвалась такой болью, что он едва не застонал, хотя и обошелся скрежетом зубов.

– Волан, дружище, сделай мне одолжение, сотри с лица эту маску сострадания.

– Но я искренне тебе сочувствую, – пожал плечами темный.

– Тот, кто не испытал на себе подобного похмелья, искренне сострадать не может, – сделав изрядный глоток вина, возразил барон.

Вино разлилось внутри благостным теплом, обещая избавление от жуткого состояния. Но вместе с тем эффект был настолько мизерный, что имевший большой опыт в этих делах барон тут же констатировал: его первоначальное предположение полностью оправдывается. Ему придется напиться, чтобы побороть это состояние. Ну и какой в этом смысл? Если он будет и дальше терпеть, то весь день пропадет, а если напьется… Выходит, день безнадежно утрачен. Хм… А ведь не все так плохо.

– Волан, ты не мог бы оказать мне услугу?

– Ты сначала скажи, чего хочешь, а там поглядим.

– Сними с меня похмелье.

– Смеешься? Забыл, что на тебя не действуют чары? Или хочешь, чтобы я из-за такой безделицы задействовал твои жизненные силы?

– Не забыл. Только сдается мне, есть один мастер, который может взять надо мной власть.

– И как давно ты догадался? – отложив кость с солидным шматом мяса и внимательно глядя в глаза барону, поинтересовался мастер.

– Сразу же после ритуала. Ну что смотришь? Ничего больше не буду говорить, пока не уберешь это клятое похмелье.

Волан медленно отер руки салфеткой, затем поднялся и прошел за спину барону, все так же сидящему в кресле с высокой спинкой. Легонько встряхнув кистями, он расположил их напротив висков Жерара. Тот сразу же почувствовал тепло, которое волной ударило в голову, приятно обволакивая и расслабляя, а потом вдруг ударил такой холод, что барон непроизвольно вздрогнул и даже вскочил на ноги. Никто ему в этом не препятствовал, даже головная боль. Волан все так же спокойно прошел к своему месту. За стол они опустились одновременно.

Боже, какое облегчение! И не только голова заработала как надо. Желудок вдруг громко заурчал, требуя свою порцию. До этого он деликатно отмалчивался, а оказывается, есть хотелось просто зверски. Именно поэтому первое, что сделал Жерар, – впился зубами в шмат мяса и энергично заработал челюстями.

– Так ничего и не спросишь? – утолив первый голод, не выдержал Жерар.

– А зачем? Я и так все понял. Зная о том, что теперь можешь оказаться в моей власти, ты всегда был настороже. Поначалу мне было непонятно, почему ты не предпринял ничего, чтобы избавиться от меня. Ведь ты мастер своего дела и мог все обставить так, чтобы оказаться в стороне. Любое заклятие можно обойти, если хорошенько подумать. Но теперь мне понятно и это.

– Неужели?

– Будь уверен. Ты действительно видишь во мне друга. Очень редкое для тебя чувство, а потому ты им сильно дорожишь. Отвечу сразу, отчего я молчал все это время. Я боялся потерять эту дружбу. Как я уже тебе говорил, за все те долгие годы, что я прожил, ты первый, кого я могу называть другом.

– Значит, больше никаких недоговоренностей?

– Никаких.

– И ты…

– Я готов тебе помогать, но только помни – на Несвиж мне по-прежнему плевать. Признаться, я уж и забыл, где родился. Что ты так на меня смотришь? Ну помню. И что с того? Для меня это не имеет никакого значения. Кстати, мне не хотелось бы так быстро расставаться с другом.

– Я чем-то болен?

– Нет. Ах да, ты неправильно меня понял. Быстро – для меня. Так вот, помимо приготовления для тебя микстур, раз в месяц, в день полной луны, я буду проводить над тобой ритуал. Теперь, когда ты поддаешься чарам, это возможно. Много таким образом не выиграть, но лет до ста двадцати ты продержишься и будешь вполне бодр. Если ты не против, конечно.

– Это подвластно всем мастерам?

– Нет. Это мое открытие, – с нескрываемой гордостью довольно сказал Волан. – Другие тоже кое-что могут, но их результаты куда скромнее, а если еще и учесть твой возраст… Очень скромные результаты.

– А ты не хотел бы поделиться своим знанием?

– Разумеется. Но пока не с кем.

– Боже, сколько же тайн вы уносите с собой в могилу, когда костлявая все же приходит за вами!

– Такова наша суть. Мы все понимаем, но готовы делиться лишь с учениками.

– А таковых находит не всякий мастер.

– К сожалению, это так.

– А ты не хочешь это изменить?

– Отдать свои знания другому мастеру? Я еще не сошел с ума. Едва я это сделаю, как он станет сильнее меня и первое, что предпримет, – уничтожит соперника. Он даже не станет дожидаться того, когда я передам ему все свои знания, удовлетворившись малым.

– Потому как будет уверен, что ты можешь нанести удар в любой момент.

– Именно! Так что никто и не пытается этим заниматься. Единственный, в ком мы можем быть уверенными, – это ученик. Очень трудно найти того, кто будет полностью соответствовать всем требованиям. И даже в этом случае есть множество примеров, когда мастера погибали от рук своих учеников, даже не успев полностью поделиться знаниями. Не понимаешь? Мы очень долго живем. Очень. И пока мы живы, ученики никогда не станут мастерами. А ведь так хочется.

– Ты поэтому не обзаводишься учеником?

– Нет. Просто еще не нашел подходящего. В конце концов, все устают от жизни, даже мы.

– Ты тоже убил своего учителя?

– К тому моменту он уже передал мне все свои знания. Я рвался вперед, он начал отставать. Если хочешь – я сделал ему одолжение, а может, все же спас себя. Учителю явно не нравилось, что я его превзошел.

– А еще говорят, что плох тот учитель, которого не превзошел его ученик.

– И это верно. Я готов подписаться под каждым словом. Мастер был настоящим учителем, и я его по сей день уважаю. Но кто сказал, что, когда ученик превосходит учителя, тот не начинает его за это ненавидеть? А потом, он достиг того, к чему стремился, он потерял жажду познания, потерял интерес к жизни и начал уставать от нее. Ну так мне казалось… Так что насчет моего предложения?

– Не хотелось бы в один момент устать от жизни.

– Боюсь, тебе это не грозит. У тебя есть цель – Несвиж, как и у меня – жажда знаний. Так что до усталости нам пока далеко.

– Я подумаю.

– Нет. Ты согласишься.

– Уверен?

– Увидишь.

В этот момент раздался стук в дверь. Барон дал разрешение, и в кабинет вошел его секретарь. По своему обыкновению, немолодой уже мужчина, полностью покрытый сединой, вошел с толстой папкой, настолько набитой документами, что те даже выглядывали из кожаного переплета.

– Сэр, я прошу прощения, но скопилось слишком много почты. Вчера вы так и не соизволили ее разобрать.

Слуга? Секретарь? Возможно. Вот только тон такой, словно он укоряет господина в нерадивости. Неужели барон настолько распустил своих слуг? Нет, все иначе. Барон Гатине умел подбирать себе кадры. Для тех, кого он приближал к себе, на первом месте стояла служба, и пренебрежение долгом они воспринимали как недостаток. Ну и что с того, что нерадивость проявил сам барон? Это еще хуже. Жерар и не подумал возмущаться поведением секретаря, а даже испытал некую неловкость.

– Хм… Спасибо, Руп. Оставь, я потом разберу. Можешь идти.

– Слушаюсь, сэр.

Нет, ну что ты будешь делать! Даже эти слова прозвучали как укор. Понятно, что время завтрака давно миновало, но он-то еще не поел. Ох дождетесь!

– Что ты на меня так смотришь? – когда дверь за секретарем закрылась, встрепенулся барон.

– Да просто. А не много ли ты позволяешь своим слугам?

– Твоя правда. Что-то они совсем распоясались. Слушай, а нельзя ли сделать так, чтобы и этот пройдоха помучился со мной подольше?

– Ага! Уже согласился.

– Если этого брюзги не будет рядом, то я против. Ты не представляешь, сколько он тащит на своих плечах. Порой даже принимает решения за меня и пока ни разу не совершил ошибку.

– Я же тебе говорил, что не стремлюсь трубить на весь свет о своих возможностях. Ты уверен, что он тебе непременно нужен? Ну хорошо. В конце концов, его можно просто зачаровать, он ничего и не вспомнит. Еще и зелья делать в два раза больше. Ладно, все сделаю в лучшем виде.

С первым голодом было покончено, поэтому хозяин кабинета откинулся на спинку и, расположив папку перед собой, начал просматривать документы. Он не сомневался, что Руп разложил все в порядке значимости, но это была давняя привычка, выработавшаяся еще до того, как у него появился этот незаменимый старик.

А это что такое? Раньше за секретарем не наблюдалось подобных ляпов. Как этот документ мог оказаться в самом низу? Стоп. Все нормально. Ведь об этом знают только два человека, сам барон и Волан. Нет, теперь есть еще один. Интересно, что бы это значило?

– Что-то интересное, Жерар?

– Приказ, который я вчера вручил Георгу, – растерянно произнес барон.

– Ничего удивительного, если он решил остаться на службе.

– Ты говоришь это так, словно знаешь об этом.

– Конечно, знаю. И ты бы знал, если бы с утра не думал только о похмелье. Сотня на прежнем месте и уже изнывает на тренировочном поле. Как они только не прибили его за такое издевательство! А еще наемники.

– Что ты сказал?

– Выгляни в окно. Ах да, отсюда же ничего не видно. Я бы на твоем месте не торопился так, не то старина Руп задаст тебе трепку.

– Да пошли вы!

Барон с грохотом отодвинул стул и направился к выходу. Неужели получилось? Если все именно так, если Георг сам принял решение стать опорой своего младшего брата… Лучшего расклада ожидать просто невозможно. Это мечта любого игрока – две шестерки и ничуть не меньше. А от Рупа все же прилетит еще один недовольный взгляд. Ладно. Барон он, в конце концов, или просто погулять вышел?

То, что Жерар увидел на тренировочном поле, еще издали привлекло его внимание. Однако сколько он ни силился, понять суть происходящего не получалось. Всадники, вся сотня, носились по кругу, что казалось бессмыслицей. Нет, если бы наемники сейчас обучались верховой езде, то это легко объяснялось, но ведь они не только уверенно держались в седле, но еще и умели сражаться верхом. Вообще подготовка в этой сотне разносторонняя, что встречается нечасто, скорее даже редко.

Когда Жерар достаточно приблизился, ему стало понятно, чем именно занимаются наемники. Они не просто гоняли по кругу, выдерживая крупную рысь, но еще и стреляли из арбалетов, когда проносились мимо щита, расположенного примерно в семидесяти шагах. Проскакать мимо мишени, пустить болт и уйти на круг, до завершения которого надо успеть перезарядить арбалет на скаку и повторить все вновь. Ничего подобного барон раньше не наблюдал, а ведь в воинском деле он разбирался весьма неплохо, хоть сейчас в бой.

Георг тоже не стоял в стороне. Он находился в кругу, наравне со всеми пуская болты в цель. При этом не забывал крутить головой, наблюдая за окружающей обстановкой, – хорошее качество. Командир просто не имеет права увлекаться схваткой и стремиться лишь к тому, чтобы дотянуться до очередного врага. Он может уступать во владении оружием своим подчиненным, они ему это простят, если он обладает холодным рассудком, способствующим победе. Конечно, есть самородки, которым это вкладывается Создателем, но даже им необходимо вырабатывать и поддерживать это качество. Поэтому и на тренировках приходится вгонять себя в состояние, близкое к чувству реального боя, как, впрочем, и вести к этому подчиненных. Только тогда учеба получится полноценной.

Сотник вовремя заметил подъезжающего барона, которого сопровождал Волан, и взмахом руки дал им это понять. Также этот взмах означал, что прибывшим придется обождать до конца учения. Как видно, особым пиететом парень не страдал. Ну что ж, можно и обождать, тем более что наблюдать за происходящим интересно.

Хлопки арбалетов раздавались один за другим непрерывной чередой, порой накладываясь друг на друга, что весьма впечатляло. Но стоило взглянуть в сторону мишеней, как это чувство тут же сменялось разочарованием. Успехами стрелки откровенно не блистали.

Щит был довольно героических пропорций и выступал за участок, обозначенный известью как «строй» (об этом нетрудно догадаться), в обе стороны шагов на пять и вверх на еще один человеческий рост. И когда только успели-то? Впрочем, если Георг принял решение еще вчера, у него оставалось как минимум полдня. Очень солидная стена, набранная из бревен, набитых на столбы. Учитывая прижимистость сельского старосты, это влетело наемникам в копейку.

Так вот, несмотря на большие размеры мишени, попаданий в «строй» было совсем мало. И все указывало на то, что они скорее случайные, но никак не направлены твердой рукой. Много болтов ушло гораздо выше цели, Жерар даже видел, как пара стремительных росчерков вообще улетела значительно выше бревенчатой конструкции. И можно с уверенностью утверждать, что таковых выстрелов немало. Но основная масса болтов торчала из земли, белое оперение легко различить на выкошенном зеленом лугу.

Однако Жерара вовсе не разочаровало данное зрелище. Наоборот, он увидел в сотне большой потенциал. Вот только обучить подобной стрельбе людей будет весьма сложно, и уж точно сотник начал не с того. Глупо стараться сразу получить должный результат. Всегда и во всем нужно двигаться от простого к сложному.

– Гхм… Георг, я хотел бы знать, что означает возвращенный вами приказ? – когда со стрельбой было покончено, задал барон интересующий его вопрос.

Ему очень хотелось получить именно тот ответ, которого он ждал. Настолько, что его знаменитая выдержка ему изменила и голос предательски дрогнул. Проклятье, с этим мальчишкой он сам на себя непохож.

– По-моему, ответ очевиден. Мы остаемся на службе у короля. Правда, у меня имеются кое-какие условия.

– Готов выслушать.

– Вы никогда никому не станете рассказывать о том, кто я. Даже королю. Судя по вашему рассказу, он по-настоящему любил матушку, а значит, может пожелать ее видеть. Чем это обернется для нее, я не знаю, но уверен – ничего путного из этого не выйдет. Она живет так, как ей хочется, ни в чем не нуждается, любима и почитаема людьми. Она неспособна принять решение за себя, она может только любить всех вокруг и раздавать себя и свой дар, поэтому это решение за нее принимаю я.

– Но если кто-нибудь…

– Значит, такова судьба. Счастье не в замках, не в нарядах и уж точно не в возможности есть изысканные блюда с золотой или серебряной посуды. Моя матушка счастлива, и за это ее счастье я готов убить любого.

– Это условие принимается. Но тогда, может, как-нибудь ее обезопасить?

– Это не ваша забота. Повторяю – не приближайтесь к ней.

– Я все понял.

– Я хорошо подумал над вашими словами, господин барон. Моя сотня останется на службе короны, вот только ваше место я занять не стремлюсь. Я простой воин, и мой удел – сражаться, интриги и заговоры оставьте другим.

– Я тоже когда-то был простым воином, но долг потребовал от меня занять это место. И коль скоро вы приняли решение…

– Я не такой патриот Несвижа, как вы, – оборвал барона Георг. – Для меня ничего не значит семья, которой я никогда не знал. Король мне чужой, и никаких сыновних чувств я к нему не испытываю, брата и вовсе не знаю. Так что это пустые разговоры. Но я принимаю правоту ваших слов. О том, кто я есть, могут узнать другие, и тогда я смогу навредить многим, даже не желая того. Меня ведь можно будет просто зачаровать, чтобы добиться своего. Я понадоблюсь как простой символ, а для этого совсем не обязательно оставлять мне волю, скорее даже наоборот. Да, я считаю себя чужим для своей нашедшейся семьи, но и вредить им не хочу. А это возможно, только если я буду оставаться под вашим присмотром. Я хочу, чтобы вы знали, – это не осознанный шаг, а вынужденный. Я готов драться до последнего, я никогда не изменю, но большего от меня не требуйте, потому что не получите.

– Десять.

– Что «десять»? – непонимающе воззрился на барона Георг.

– Узнав, что ты остался, я решил, что мне выпало две шестерки, но это только десять.

– Ясно. Но ведь нельзя получить все и сразу.

– Все так. Еще какие-нибудь условия будут?

– Разумеется. Мастер Волан сегодня же зачарует меня так, чтобы никто не смог меня контролировать. Если его мастерства для этого достаточно. Не надо на меня так смотреть, догадаться было несложно.

– Допустим, – игриво улыбнулся мастер. – Но отчего же вы решили, что я такой неумеха? То, что я так молодо выгляжу, ни о чем не говорит. Мне по силам принять облик почтенного старца на весьма непродолжительное время, но старики не нравятся женщинам.

– Это серьезная причина. Прошу простить, если обидел.

– Принимается. А что касается чар…

– Не смотри на меня, – покачал головой барон. – Это решение принца крови.

– Тут проблема не только в этом. Поставить защиту возможно, но это очень опасно. Если вас кто-нибудь постарается зачаровать, то вас ждет немедленная смерть. Может, кто и умеет лучше, но точно не я.

– Пусть так. Только не надо делать из меня преданного пса Несвижа. – Георг вперил в мастера внимательный взгляд.

– Как скажете, – равнодушно пожал плечами Волан.

– И последнее. Я не принц крови. Я командир сотни наемников, так что обращайтесь ко мне соответственно. А вернее, как вам удобнее и без того почтения. Признаться, меня от него коробит.

– Как скажешь, мой мальчик, – глядя в глаза, произнес барон.

– Да. Так лучше.

– Ну что ж, раз мы покончили с этим, то, может, объяснишь, что тут происходит? Я об этой тренировке.

– С удовольствием. В Кармеле моим людям пришлось атаковать конный отряд загросцев. Их было вдвое больше против моих людей, и мой старший десятник от отчаяния принял решение обстрелять их из арбалетов на скаку. Никто не попал, но я увидел в этом потенциал. Потом подумал, как это лучше использовать в бою, и постепенно пришел к вот такому варианту, когда всадники несутся по кругу. Получается непрерывный обстрел, и отряд все время в движении. С одной стороны, в скачущего всадника труднее попасть, с другой – скорость уже набрана и проще совершить маневр. Но к маневрам мы приступим позже, пока научиться бы стрелять.

– Потенциал и впрямь велик. Но, по-моему, начинать лучше из седла идущей шагом лошади.

– Согласен. Именно с этого мы и начали, еще в Кармеле. Нам удалось добиться кое-каких результатов, которые мы потом закрепили тренировками, теперь приступили к следующему этапу.

– А как вы умудряетесь перезаряжать арбалеты на скаку?

– Было бы желание, а способ придумать всегда можно. Правда, раньше было сложнее, но теперь… Вот смотрите. На правом стремени имеется крюк, за который цепляется стремя арбалета. «Козья нога» висит на седле справа. Цепляется арбалет, взводится рычагом, весь вес тела при этом приходится на это стремя. При должной сноровке получается чуть дольше, чем на твердой земле, но это уже издержки. Думаю, при большой практике скорость перезарядки уравняется, этому очень способствует удачная конструкция арбалета. Когда проведете ритуал, мастер Волан? – закончил свои объяснения неожиданным вопросом Георг.

– Я его уже провел. А чего ты ожидал, Георг? Что я разложу тебя на столе, обложу чадящими свечами на сале чудных животных и буду читать над тобой заклинания? Не тот случай, молодой человек. Так что первый же мастер, который возжелает тебя зачаровать, будет неприятно удивлен.