Текст книги "Страж"

Автор книги: Константин Калбазов (Калбанов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7
Кармель

– Вызывали, мой генерал?

Статный мужчина лет тридцати, со светлыми волосами, подстриженными на загросский манер, вытянулся в струнку, вздернув подбородок и тут же превратившись в статую. Доспехи легионера и шлем с капитанским гребнем, покоящийся на сгибе руки, безошибочно указывали на его принадлежность к военной элите страны. Воином можно было невольно залюбоваться.

Если этого офицера выставить на рыночной площади с призывом записываться в славные легионы Загроса, наверняка от желающих отбоя не будет. Этот стальной взгляд, гордое, суровое лицо со шрамами от вражеского железа и когтей чудовищ, стройная фигура и осанка – вскружили бы голову не одной сотне романтиков, мечтающих о военной славе и не находящих в себе решимости записаться в армию. Но правда заключалась в том, что генерал от подобного предложения тут же отмахнулся бы, как от чего-то мелкого и недостойного даже шутки. Стоящий перед ним офицер призван водить войска в атаку, встречать врага клинком, наводя на него ужас, – вот в чем его талант. А с вербовкой сумеют справиться и менее представительные лица. Ведь справлялись же до сих пор.

– Граник, мальчик мой, очень рад тебя видеть. – Генерал поднялся из-за стола и направился к вошедшему офицеру.

Генералу Варену, командующему войсками в провинции Кармель, уже перевалило за шестьдесят, но до старости, и уж тем более до дряхлости, ему еще далеко. Все так же крепок, готов нести тяготы военных походов, движения тверды и уверенны. Понятно, что с молодыми ему не тягаться, да и сражение, пожалуй, не выдержать, все же силы не те. Но выйди он с мечом в руке – и можно не сомневаться, что его соперник будет неприятно удивлен, насколько в этом «старике» все еще жив боец.

Пройдя через весь зал, генерал обнял офицера, как близкого человека, чем мог многих удивить, а кое-кого и повергнуть в шок. Но сам Граник шокирован не был. Неподвижная статуя вдруг ожила и ответила на крепкие объятия. Было видно, что этого человека он любил и одновременно испытывал к нему безграничное почтение. Просто одно дело – войти в кабинет к командующему и совсем другое – оказаться не на приеме у начальника, а в объятиях дорогого человека.

– Вижу, все так же готов к выполнению любых поручений? – хлопнув Граника по плечу, с улыбкой констатировал Варен.

– Так и есть, отбываю на перевал. Отряд готов к выходу, ваш вызов застал меня уже в седле.

– Перевалом займутся другие, мой мальчик.

– Хм… Опять зашевелились бунтовщики? – озвучил свою догадку офицер.

– Не без того.

– Но они, по-моему, никогда не прекращали свою борьбу. Отчего же решили направить именно меня? Мой отряд куда скромнее вашего легиона.

– Некоторые считают – чтобы Загросу выиграть войну, совсем не обязательно снаряжать армию. Достаточно просто отправить тебя с твоим отрядом, и вопрос разрешится сам собой. Что скажешь?

– Скажу, что некоторые тупицы трубят о том, что я отмечен богами, а на самом деле мне просто повезло.

– Не слишком ли часто тебе везет?

– Вот именно, – вполне серьезно ответил Граник, не обращая внимания на улыбку генерала. – При игре в кости такое везение можно объяснить только шельмованием. Если игра честная, то выигрыши всегда чередуются проигрышами.

– Вот видишь. Ты сам же себе и противоречишь. Раз уж ты всегда выигрываешь, то тебе кто-то подыгрывает, а кто может это сделать, кроме богов?

– Бывает так, что игроку слишком долго везет, но затем начинается полоса неудач.

– Граник, мальчик мой, мне хотелось бы думать, что или ты все же отмечен богами, или до твоей полосы неудач еще далеко. Слишком многое предстоит сделать. Но мне нравится твой настрой. Такое отношение позволит тебе не особо задираться. Очень многих умудренных мужей это повергало ниц.

– Я просто не стараюсь взлетать чересчур высоко, чтобы было не так больно падать.

– Ну что ж, вполне разумно. Итак. Шпионы докладывают, что в Несвиже опять готовится партия оружия, и на этот раз довольно большая. Как видно, им не по вкусу, что нам практически удалось привести к покорности местное население. Опять же там объявилось новое знамя, которое сможет взвиться над восставшими. Принц Канди – слышал о таком?

– Что-то припоминаю, – наморщив лоб и потерев подбородок, произнес капитан. – Очередной самозванец?

– Нет, на этот раз самый что ни на есть настоящий. Его достаточно долго скрывали, пока парень не подрос. Берегли как раз на такой случай, когда все будет настолько плохо для сторонников возрождения прежнего Кармеля. Сейчас уже практически не осталось очагов сопротивления и нужно очень постараться, чтобы всколыхнуть народ. Канди – настоящий отпрыск королевского дома, и это подтверждено. Предполагается, что восстание будет действительно большим. Вождь, в чьих жилах течет кровь потомка короля, – очень мощный символ.

– Значит, мне предстоит немного поработать, – с нескрываемым удовольствием хмыкнул капитан.

Еще бы. В последний раз в серьезной рубке – воевали с горцами – он был года два назад. Схватки с чудовищами на перевале он таковыми не считал. Там, конечно, тоже весьма опасно, но чудовища, как бы хитры они ни были, – это не люди. Были, разумеется, и пришельцы из Диких земель. Но если они и обладали свирепостью хищников, то были так же тупы, как и те, на кого походили. Настоящий противник мог быть только здесь, по эту сторону хребта.

– Предстоит, – согласился генерал. – Но не совсем так, как ты думаешь. Во всяком случае, поначалу. Тебе необходимо выдвинуться на границу и постараться перехватить обоз с оружием. Как сообщают шпионы, бунтовщики уже знают о том, что мы готовимся к подавлению волнений, а потому сроки начала восстания сдвинулись. Несвижцы до этого поставляли оружие малыми партиями, чтобы не привлекать внимания, да и проще так. Но ситуация изменилась, и они спешат поставить как можно больше оружия, чтобы начать, пока мы еще не сумели полностью подготовиться.

– Господин, вы ничего не напутали? Я воин. Мое место на поле боя, а не в лесной чаще в поисках контрабандистов.

– Многие считают, что только тебе с твоим везением под силу перехватить этот последний обоз, прибытие которого по факту будет сигналом к началу восстания, – как бы сожалея, развел руками генерал.

– Да что за ерунда! Опять эта избранность! У них есть шпионы, вот на кого нужно делать ставку, а не на удачу надеяться.

– Ну они считают иначе. Ведь тебе удавалось предвосхитить удары как чудовищ, так и людей.

– Даже если так, это ничего не значит. Да, у меня бывает чувство опасности, и иногда мне удается предвосхитить атаку врага, но это всегда случается, лишь когда готовится открытое нападение. Эти же, насколько я понял, нападать не станут, а, наоборот, всячески постараются остаться незамеченными. Так что тут ни мое чутье, ни воля богов не имеют значения. Здесь нужны опытные солдаты, прослужившие на границе не один год, знающие местность и множество уловок контрабандистов. От меня есть толк только в открытом бою.

– Я это понимаю.

– Тогда не понимаю я.

– Ничего не поделаешь – порой, а скорее зачастую, умным людям приходится подчиняться тупицам. Разумеется, будут задействованы и шпионы, и пограничная стража, но мудрецы из столицы требуют и твоего участия.

– Вы фактически правите Кармелем…

– Я служу республике, – резко возразил Варен. – И ты, кстати, тоже.

– Я отбываю срок, – вскинулся капитан.

– И что это меняет? – примирительно вздохнул генерал. – Ты не можешь не служить на благо Загроса по приговору, я не могу – по велению сердца. Но делаем мы одно и то же дело. Кстати, тебе пришлась по вкусу солдатская жизнь, я это вижу.

– Вот именно, солдатская, – буркнул Граник.

– Ладно, это все пустые разговоры. Вот посмотри сюда. Ты со своим отрядом будешь перекрывать вот этот участок, – подойдя к карте, начал показывать генерал. – Участок большой, согласен, но тут тоже ничего не поделаешь, я не могу сейчас распылять силы по всей границе. Будь моя воля, я и тебя туда не направил бы. Не имеет значения, дойдет этот караван или нет, – восстание неизбежно. Лучше бы мне позволили набрать еще один легион. О боги, порой мне начинает казаться, что враги республики не за ее пределами, а в ее столице. Задача ясна?

– Ясно, мой генерал. – А что тут скажешь? Дружеская беседа закончилась, теперь в этом кабинете начальник и подчиненный.

– Вот и славно. И еще. Побереги своих людей, скоро нам будет дорог каждый солдат.

Проклятый лес. Понятно, что в такой чаще, заваленной буреломом, их никто искать не станет, тут и пеший-то пройдет с большим трудом, что уж говорить о лошадях. Конечно, встречались и чистые участки, где деревья росли довольно редко, а пространство между ними занимал подлесок, который особых проблем для продвижения не создавал. Но в основном приходилось продираться через постоянно встречающиеся завалы из упавших деревьев или ветвей. Нередко путь преграждали сплошные заросли колючего кустарника, раскинувшиеся на большой площади. Могло показаться, что легче их обойти, чем прорубаться сквозь них, но на самом деле это не так: продираться пришлось бы сквозь все те же сплошные завалы сушняка. Так что сил потратится ничуть не меньше, а по времени, возможно, выйдет дольше. Вот и прорубали узкие просеки, костеря на все лады и лес, и командира, и тот день, когда решили связать свою судьбу с таким ремеслом.

Нередко встречались и глубокие овраги, а вернее, вся местность была ими иссечена. На дне каждого из них обязательно протекает ручей. В лучшем случае небольшой – тогда приходилось просто преодолевать топкие берега с наносами ила. Тоже удовольствие ниже среднего, но это не крупный ручей, у которого обязательно отвесные берега в полтора-два человеческих роста. В этом случае приходилось отправлять боковые дозоры, чтобы найти удобный переход. Случалось, парни спускались в поток и шли по руслу порой целую милю, чтобы подняться по относительно пологому берегу. После этого обязательно подъем по крутому скату, других тут не водилось, и все это через сплошные завалы. Адская работенка.

Всадник при скором марше за день способен преодолеть расстояние шестьдесят миль. Ели с вьючными лошадьми, как и в пешем порядке, – тридцать. Им же удавалось пройти не больше пятнадцати, и к концу дня все были измотаны до невозможности. К тому же, преодолевая неудобный рельеф, частенько приходилось останавливаться, чтобы распутать зацепившиеся лошадиные вьюки. Брань не сходила с уст людей, щедро цедивших ее сквозь сжатые зубы.

Ну да, щедрая плата, но кто же мог предположить, что все будет настолько ужасно. Уже на второй день этого славного перехода зашли разговоры о том, что куда лучше было бы передвигаться по дорогам. Конечно, это не торговый тракт, который успели сладить загросцы за годы пребывания в Кармеле, но все равно, даже по лесным просекам двигаться куда приятнее и быстрее, чем через этот кошмар. Понятно, что дороги перекроют в первую очередь, ясно, что пришлось бы пробиваться с боем и терять товарищей, но это часть их жизни. Нет, это их жизнь. Это та судьба, которую каждый из них для себя выбрал. Золото за кровь – это нормально и привычно. На такие вот мучения они не подписывались.

– Георг, люди ропщут. – Тяжело дыша, Дэн сплюнул тягучую слюну. Тяжко приходилось всем.

– И что ты предлагаешь? – сняв шлем и утерев пот, поинтересовался сотник.

– Мы достаточно отдалились от границы. Вряд ли посты будут так далеко, все-таки уже более сорока миль позади. Нужно рискнуть и выйти на дорогу.

– Во-первых, мы ближе к границе, чем ты думаешь. Просто вспомни, сколько нам приходится петлять. Во-вторых, я не готов терять людей в славной атаке, как сделал это в свое время Олаф. Да, его вспоминают, даже баллада уже появилась, и помнить о нем будут долго, но сколько славных парней погибло в той схватке и сколько труда было потрачено напрасно.

– Мы сами выбрали эту жизнь.

– Все верно. Но, сражаясь за золото, я не собираюсь исправлять ошибки тех дураков, что его выкладывают. Ты знаешь, кого мы можем повстречать на дороге, а это серьезный противник. Его можно обмануть, обвести вокруг пальца, но победить в бою не удавалось еще никому.

– Мы тоже не лыком шиты. Ни один наемничий отряд не сравнится с нашим ни по выучке, ни по экипировке.

– Не все из тех, кого он поверг, были крестьянами. Мне нужны мои люди, и я сделаю все, чтобы их сберечь. Так что пусть ропщут, твоя задача и задача десятников – пресекать такие разговоры на корню. Если подобное позволит себе десятник, немедленно казни его. Не вразумляй, не убеждай, не грози – просто убей.

– Жестко.

– Ты все понял, старший десятник?

– Да, командир.

– Выполняй.

Тащиться с грузом оружия в повозках, по оккупированной территории, – глупее не придумаешь. Одно дело, когда нужно провести единственную повозку, тут существует множество способов и уловок. А как быть с караваном из полутора дюжин? Такую махину никак не замаскируешь. Прорываться с боем? Даже не смешно. Повозки, запряженные быками, движутся со скоростью неспешно бредущего пешехода, нагнать караван не составит проблем. Стоит раз засветиться, и начнется самая настоящая охота. Местность лесистая, иссеченная оврагами, так что путь всего один, хотя и по плохой, но дороге, а их тут не особо много.

Еще когда Георг согласился на доставку оружия в Кармель, он уже знал, что повозки через границу не пойдут. Именно по этой причине он назначил встречу возле села под названием Суон и требовал сохранения маскировки. Там не было никакого намека на переправу. Мало того, насколько он знал, не имелось контрабандистских троп. Нет, эти ребята, конечно, предпочитали делать дело в глухих уголках, и кое-какие пути, безусловно, имелись, но они не углублялись в чащу на кармельской территории более чем на пять миль, склоняясь к дорогам или поселениям. Обмен предпочтительно производить вблизи границы.

Наемникам предстоял куда более дальний путь, так что контрабандистские тропы Георга не устраивали. Более того, он не воспользовался ими даже на начальном этапе, сразу предпочтя уйти в чащу нехоженым маршрутом. Все же незаконное пересечение границы – весьма выгодное дельце для всех, в том числе и для стражников, а потому большинство путей известны и служат неплохой подпиткой для всех. Но одно дело – получить мзду за контрабанду, и совсем другое – если дело касается оружия. Тут уж ни о каком приработке и речи быть не может.

Именно этим объяснялось задание насчет покупки лошадей, которое получил Сэм. Ему удалось проделать все достаточно скрытно. Не сказать, что задача была из простых, но он управился, отобрав себе в помощники наемников, хорошо знакомых с охотой. Умеющий разыскивать дичь по следам зачастую умеет скрывать свои следы, как и себя самого. Так что перегон табуна к месту встречи прошел удачно и в срок.

На месте встречи груз покинул повозки и уложился во вьюки. Сам принц, сопровождавшие его люди и сотенные обозники, охраняющие повозки, остались в селе. Человек барона Гатине гарантировал, что в течение трех суток никто не покинет территорию Суона. Это должно дать наемникам фору, а может, и вовсе обеспечить скрытность, но лишь в лучшем случае. Жак легко согласился компенсировать наемникам покупку лошадей, тем более они должны были остаться у повстанцев. Разумеется, это не боевые кони, но пользы от них тоже будет немало. Лошадей просто добавили в реестр поставляемого груза, и дело было решено.

Переправлялись через реку, используя для этого четыре баркаса, увязав их попарно и соединив настилом из досок. О чем-то подобном как-то раз упоминал Сэм, Георг же запомнил и воплотил. Процесс оказался долгим и занял всю ночь, но это не расстроило Георга. Он куда больше опасался, что не удастся сохранить в тайне сам факт переправы, ведь тогда их могут начать ждать не на дороге, а именно в лесу. Конечно, никто не станет прочесывать чащу, но вот устроить посты наблюдения на опушках – это вполне возможно. Вьюк – не всадник, даже если имеется вьючное седло, так что лошадь особо не разгонится, да и скачку долго не выдержит, а две сотни лошадей оставят весьма солидный след, вот и выходит – от погони не уйти.

Однако Жак искренне заверил, что ему удастся осуществить обещанное. То, что Георгу приходилось слышать о Несвижском Псе, указывало на профессионализм его подчиненных. Все это вселяло надежду, что им все же удастся остаться незамеченными и проделать все настолько тихо, насколько возможно, а значит, обойтись без схватки. Драться не хотелось категорически. Загросцы слыли отличными бойцами с железной дисциплиной. Они способны держать четкий выверенный строй и осуществлять перестроения в самые сжатые сроки. Их тактика на сегодняшний день признана чуть ли не самой лучшей. Во всяком случае, Кармель ничего не смог им противопоставить, кроме упорного сопротивления, длившегося на протяжении многих лет.

– А-а, зараза! Как меня уже все это достало! – не выдержав и рубанув ножом очередную ветку, стеганувшую его по лицу, вскричал наемник.

– Заткнись, Брук. Что разорался на весь лес. Хочешь, чтобы тебя услышали в самом Загросе?

– Да плевать! Я нанимался драться! Лучше одному против десятка, чем вот так!

– Ты нанимался выполнять приказы в первую очередь. Прикажут – сам себе загонишь клинок в задницу и будешь при этом улыбаться. Все понял, придурок?

– Да пош…

Хрясь! Парня словно снесло на мягкую землю, покрытую прелыми прошлогодними листьями. Прокатившись по земле и нацепив на себя лесной сор, он врезался головой в дерево. Судя по всему, сознание должно было покинуть его, но наемник оказался весьма крепким. Он не отключился ни от могучего удара десятника, ни от столкновения с деревом, и, скорее всего, наличие шлема тут ни при чем. Усевшись на пятую точку, он затряс головой, словно отряхивающаяся собака.

– Это на первый раз, – обводя людей равнодушным взглядом убийцы, произнес десятник. – Еще кто откроет рот – я ему глотку перережу. Что встали? Шевелитесь!

Георг периодически обходил значительно растянувшуюся колонну, передав своего коня оруженосцу. Он хоть и не рыцарь, но сотнику без того, кто снял бы часть бытовых забот, никак. Без лошади, в пешем порядке, передвигаться было куда проще и менее изнурительно, вот и приходилось, чтобы глянуть на парней, больше двигаться на своих двоих.

Вообще-то сотня двигалась не одной колонной, а тремя, которые сходились вместе только там, где подобное продвижение было невозможным. Но даже при этом они умудрились сильно растянуться. Если бы шли в одну нитку, караван наверняка представлял бы собой петляющую между деревьями огромную змею мили в две длиной.

Георг молча наблюдал за представшей перед ним картиной, стоя немного в стороне. Похоже, Дэн прав – парни уже на пределе. Десятники пока еще контролируют положение, но долго это не продлится. Все же им далеко до загросцев, которые с самого детства воспитываются в уважении к закону. Тем на протяжении всей жизни твердят, что перед законом все равны. Мало того, время от времени за какой-нибудь проступок знатный вельможа несет наказание наравне с чернью. Какая разница, что это результат политических интриг и разборок? Главное, чернь видит яркий пример – закон одинаков для всех, от консула до золотаря. При таком воспитании легче привить дисциплину в легионах, и она там прямо-таки железная.

Георг попытался воссоздать что-то подобное у себя в сотне, и у него вроде получилось. Но «вроде» не считается. Несколько дней изнурительного похода – и просто окрика для сохранения порядка уже недостаточно. Сомнительно, чтобы загросские солдаты позволили себе нечто подобное, весьма сомнительно. И все же ему удалось добиться такой дисциплины, какую не встретишь в графских дружинах, не говоря уже о наемничьих отрядах.

Инцидент был исчерпан, не успев начаться. Наемник поднялся, помял челюсть, сплюнул на землю, не забыв ощупать языком зубы, после чего движение возобновилось. Только тогда присутствующие заметили стоящего поодаль командира, тут же постаравшись сделать вид, что у них есть куда более важные занятия, чем разглядывание начальства. Кто-то проверял сбрую лошадей, кто-то оправил снаряжение и оружие, подгоняя его поудобнее, кто-то увидел нечто более интересное в противоположной стороне. Виновник происшествия, тяжко вздохнув, понурился и, взяв повод, потянул увязанных между собой лошадей. Десятник ударил себя правой рукой по левой стороне груди. Все верно – в боевом походе, а не на пирушке в таверне, во время отдыха.

Признаться, Георг и сам удивился тому обстоятельству, что они поспели вовремя. Соглашаясь на наем, точно зная, что обязательно посетит мать, он и предположить не мог, насколько трудно окажется осуществить задуманное. Но все вышло в лучшем виде, если позабыть о том, что десятникам еще несколько раз приходилось вдалбливать в головы особо несдержанных каноны дисциплины. Радовало хотя бы то, что подобных фактов все же было немного и обошлось без крайних мер.

Георг ничуть не лукавил, говоря о том, что казнит десятников без лишних разговоров, если они вместо поддержания дисциплины сами станут посягать на нее. Спрос с наемников строгий, но с десятника – куда выше. Впрочем, парни прекрасно осознавали, что именно дисциплина и порядок сделали сотню такой, какая она есть, и были готовы принять правила игры. Ничего, вот вернутся – вино польется рекой, горячие женщины заберутся под бок и напряжение, сковавшее тело, спадет. Осталось только переночевать, а с рассветом – в обратный путь.

Георг открыл глаза, едва рука коснулась его плеча. Глаза сами собой обратились к окну. Ночь уже начала уступать права свету, и непроглядная темень сменилась серыми оттенками. Однако это пока не рассвет, а его должны были разбудить с первыми лучами солнца.

– Что случилось, Дэн?

– Загросцы на подходе.

– Проклятье!

Ведь хотел же сразу уходить, но нет, решил дать людям отдых. И что теперь? Так, спокойно. Сначала нужно выяснить все обстоятельства и только потом начинать по-настоящему волноваться.

– Где и сколько?

– Передовой разъезд обнаружен примерно в трех милях. Местные говорят, это отряд Убийцы Граника.

Не сказать, что весть радостная. Сто двадцать солдат латной пехоты, столько же легкой и шесть десятков всадников. А если еще вспомнить о том, кто их ведет… Лихо. Ладно, не все так плохо. Они еще достаточно далеко, так что время убраться пока есть. Раздумывать некогда, да и не стоит. Все условия договора выполнены, оружие доставлено на одинокую ферму и передано командиру бунтовщиков, теперь остается уносить ноги. Это не их война. Им за это не платят. Свое золото они отработали сполна.

– Поднимай сотню, – вскочив и начав приводить себя в порядок, распорядился Георг.

– Уже.

Действительно, с улицы доносились звуки, характерные для спешного сворачивания лагеря. Много времени это не займет. Все же они в походе, а в этом случае существует непреложное правило – воины не разоблачаются. Лишь в особых случаях, по специальному распоряжению, а до той поры ни-ни. Вот и славно. Чем быстрее они уберутся отсюда, тем лучше. Нечего изображать из себя героев, да еще и задарма. Одно дело, если бы у них не было иного выхода и драка стала неизбежной, совсем другое – когда есть возможность избежать схватки.

Уже через пару минут он вышел на крыльцо. Наемники заканчивали сборы. Большинство находились в строю, на приплясывающих под седлом лошадях. Отлично!

– Дэн!

– Да, командир. – Старший десятник материализовался перед ним, словно мастер, искусно отводивший до этого взгляд.

– Все в наличии?

– Третий десяток в дозоре, наблюдает за загросцами.

– Надеюсь, ты приказал им не нарываться.

– Так и есть, только наблюдение с максимально дальних подступов. К тому же вскоре они вернутся.

– Ясно. Оставишь двоих, чтобы они их дождались. Сотня двинется на северо-запад, они будут арьергардом.

– Понял. Одон! – Подчиненный уже направлялся к одному из десятников, чтобы отдать необходимые распоряжения.

Георг осмотрел бойцов. От недавней хандры, связанной с многодневным переходом по непролазным дебрям, не осталось и следа. Все деловиты, собранны и, как ни удивительно, радостно возбуждены и готовы ринуться в схватку. Все же тому, кто решил избрать своим ремеслом войну, драка необходима, как глоток свежего воздуха, без этого они чувствуют себя не в своей тарелке. Но вот стоит появиться реальной опасности и возможности сойтись с кем-нибудь грудь в грудь – и куда все девается!

Вот и ладно. Но только не сегодня. Не за что им здесь драться. Мелькнула было мысль о том, что, сражаясь здесь, на землях, принадлежащих Загросу, он будет фактически сражаться за Несвиж, но он тут же отогнал ее, как назойливую муху. Он наемник и не должен ничего и никому, кроме своего нанимателя. Конечно, Несвиж – это его родина, как и большинства из его людей, но безопасность королевства – не его забота. Вот если враг придет на их землю… Да нет же, он сражается за золото, и нет ничего, что заставит его сражаться за идею.

Бойцы уже замерли в строю, но суета на подворье не прекращается. Бунтовщики количеством в полсотни человек торопливо навьючивают лошадей, бросая недовольные взгляды на наемников. Еще вчера они взирали на них почти как на героев, доставивших им столь необходимое оружие, а теперь они для них стоят едва ли не вровень с загросцами. Вот они, отлично оснащенные, обученные, на крепких лошадях. Да, их всего лишь сотня, но, если верить слухам, они способны потягаться даже с этими превосходящими силами врага. Однако они не собираются сражаться.

Особой ненавистью горят глаза фермера и членов его семьи, которые тоже спешно пакуют пожитки. За помощь бунтовщикам полагается смерть. Как правило, не щадили ни взрослых, ни детей, лишая жизни даже младенцев. Но зачем, спрашивается, изливать ненависть на наемников? Ведь знали же, на что шли, не они же уговаривали вас устроить на постой всю эту ораву, чтобы осуществить передачу оружия. Нет же, на своих смотрят с тревогой, но без ненависти, а вот на них…

А может… Опять! К дьяволу! Даже если допустить невозможное – что им удастся разбить этот отряд, – то ничего, кроме потерь, это не принесет. Они не смогут не то что взять добычу – не удастся даже уберечь свое. И павших, и все их снаряжение придется бросить здесь, потому как вырваться за пределы Кармеля реально лишь налегке. Так. Люди готовы. Пора выдвигаться.

Ну что тебе нужно, убогий?! К Георгу подошел командир повстанцев. Седой кряжистый мужик, как видно, из крестьян, руки которого куда лучше подходят для сохи или мотыги, но никак не для меча. Впрочем, меча-то у него и не было, из-за пояса торчит секира на длинной рукояти, едва не достающей до земли. Ну да это понятно, крестьянину куда сподручнее обращаться с топором, чем, по сути, и является секира. Кожаный нагрудник, причем явно плохонькой работы, без каких-либо усиливающих пластин, может сдержать стрелу только на излете, да и то без гарантии. Может, сумеет еще совладать со скользящим ударом, но никак не больше. Очень плохой доспех, у Георга не было такого никогда, даже в самом начале. Кожаный шлем ничуть не лучше. По мнению Георга, тот годится лишь для того, чтобы заменить собой шапку, и не более.

– Сотник, я вопрос имею.

– Имеешь – спрашивай, да побыстрее.

– Я так понимаю, вы собираетесь дать деру?

– Правильно понимаешь.

– Сотня обученных и отлично вооруженных бойцов. – Старик недвусмысленно оглядел его и бросил взгляд за спину, где в строю замерли наемники.

– И что с того?

– Нам нужно совсем немного времени. Нам бы только добраться до леса. Там есть один овраг, с узким переходом. Деревья уже подрублены, только толкнуть слегка – и все, никто не переправится. Три десятка даже моих вояк сумеют там сдержать всю эту ораву.

– Ну так действуй.

– Не успеем. Догонят нас.

– И о чем же ты думал раньше? Ладно мы – на отдых расположились после трудного перехода. К тому же мы куда подвижнее вас. Но ты-то о чем думал?

– Так лошадки устали! – Но, поймав ироничный взгляд, вздохнул и продолжил: – Крестьянин я, не воин.

– Тогда какого отправили тебя? Доверили бы это более опытному.

– Не осталось опытных. А тех, кто есть, бережем пуще глаза.

– Это не моя проблема. Я свое дело сделал.

– Слушай, ты… Вы там в Несвиже живете припеваючи, пока мы тут досаждаем загросцам, а как наступит у них тут благость, так и вам не поздоровится.

– Деревенщина, ты ничего не напутал? Мы не армия короля Несвижа, а наемники и наняты твоим принцем. Мы делаем ровно на столько, сколько нам заплатили. Наше дело – доставить сюда оружие, и все сделано точно в срок.

И чего он распинается? Зачем вообще что-либо объяснять этому мужику? Он для него никто, и звать его никак. Все обязательства выполнены. А вот поди ж ты, разговаривает, мало того – пытается вдолбить ему в голову, почему они поступают именно так, а не иначе. Да нет же, он ведь оправдывается! Точно! Именно так все и выглядит. Он, наемник, стоит перед крестьянином и оправдывается! Ну вот, приплыли.

Крестьянин окинул его прощальным взглядом и, махнув рукой, двинулся к своим. Вот он подошел к одному из тюков и, подхватив его, поднял вверх, а подбежавший паренек тут же начал помогать пристроить его на лошади. Никаких сомнений, брось они все – и им удастся уйти. До леса недалеко, а там налегке не составит труда оторваться от преследователей. Но никто, похоже, и мысли такой не допускает. Сжатые зубы, злобные взгляды исподлобья, но работу не бросают ни на мгновение.

Люди полны решимости бороться до конца за доставленный им груз, потому как он необходим для борьбы с захватчиками. И ведь за что сражаться-то? Крестьяне же. Их доля всегда тяжкая, что при своих баронах, что при загросских патрициях. И ведь наверняка, если им удастся победить, в страну хлынут те, которые сейчас спокойно находятся на чужбине, заявят свои права на земли и замки и, что самое смешное, получат все это.

Есть, конечно, и те, кто присоединится к принцу. Более двух сотен молодых рыцарей сейчас находятся на территории Несвижа и ждут начала восстания, чтобы влиться в ряды бунтовщиков. Правда, больше половины из них – младшие сыновья баронов и графов из других королевств. Эти горячие головы готовы рискнуть, чтобы обзавестись своим домом, хоть и на чужбине. Вот только умными их не назовешь. Георг не верил, что удастся разбить Загрос, как не верили в это и большинство думающих людей. Может, поначалу им и удастся потеснить врага, но потом будут набраны новые легионы, и военная машина островитян перемелет эту плохо обученную массу.

Но вот здесь были одни только крестьяне. За что им-то сражаться? За то, чтобы одних господ сменили другие? Или терпеть унижения и оскорбления от своих баронов куда лучше, чем от захватчиков? Так ведь на многих землях осядут такие же чужаки. Их приведет принц, и, если ему удастся выиграть хотя бы одно сражение, они хлынут потоком. Хотя… Итог один. Он в этом уверен. Георг мог трижды назвать этих крестьян дураками, но не мог не восхищаться ими. Увальни, неумехи – но храбрецы, готовые умереть не за золото, а за веру.