Текст книги "Гренада моя"
Автор книги: Константин Калбанов
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Потом отпустил чекиста и вновь откатился к своему месту. Глухонемой и девушка так ничего и не заподозрили. Капитан вскинул к глазам бинокль и начал выискивать тех, с кем вел переговоры их клиент. Ага. Вот они, красавцы. Видно так себе, все же четырехкратный полевой бинокль – это сущая безделица для наблюдения на дистанции в несколько километров.
Даже отличное зрение Игната тут бессильно. Так, различимы какие-то фигурки, которые можно идентифицировать как человеческие. Но одно точно: это не может быть стационарный пост. Что радовало.
– Он передает сведения. Возможно, жизненно важные, – не зная, как поступить, прошептал майор.
– Василий Иванович, как я уже говорил, ни один уважающий себя резидент не станет пользоваться единственным каналом связи. Так что не сомневайтесь, сведения в любом случае дойдут до адресата. У нас задача – не пресечь передачу разведданных, а вскрыть шпионскую сеть. И если ради этого придется чем-то пожертвовать, это нормально.
– Там на фронте гибнут наши товарищи!
– Их погибнет куда больше, если мы сейчас все испортим.
Разговаривали они тихо, укрывшись в кустах примерно в сотне метров от сигнальщика и связной. Не будь те столь беспечны, то сумели бы обнаружить слежку. Очень уж глупо вел себя чекист. Но по счастью, эта парочка успела расслабиться и уверовать в собственную неуязвимость, а потому не дергалась.
Закончив передачу, парень пристроился у оптики и начал спешно записывать в блокнот передачу с той стороны. Наконец закончил. Распрямился, встал, подняв руки с флажками вверх. Развел их в стороны. Замер. И опустил. Вновь взгляд в окуляр, после чего начал сворачиваться.
Егоров посмотрел на склон горы, с которой велась передача франкистами. Деталей вновь не видно. Но зато явственно различил, что три человеческие фигурки пришли в движение. Следовательно, наблюдение за полянкой уже сняли и сворачиваются. Вот и ладушки. Подал знак Кочанову, и они отползли вглубь леса.
– Значит, так. Сбрасываем комбинезоны, надеваем повязки патруля и выходим на полянку. Ведем себя спокойно, держимся уверенно. На парня не смотреть. Хуан, держишь левый сектор. Василий Иванович – правый. Карлос, стараешься контролировать тыл. Крути головой, оборачивайся вокруг, это твое дело. Я за начальника патруля. Подходим и тихо вяжем его.
– А девка? – всполошился майор.
– Никуда она не денется. Вы уж извините, Василий Иванович, но мне придется оставить на вас пленника. Вы его под белы рученьки препроводите к машине. А я с Хуаном пробегусь вслед за ней и прослежу. Он помоложе и на ногу полегче будет. Вопросы?
– А ты чего тут раскомандовался? – вскинул бровь майор, наблюдая за тем, как капитан и оба рядовых разоблачаются.
– Потому что лучше знаю, как нужно действовать. И вообще, ненавижу, когда командиры путаются под ногами. Ваше дело в кабинете сидеть и прикрывать наши задницы от штабного начальства, а не по горам бегать.
– Кхм, – лишь легонько кашлянул майор и начал стягивать с себя пятнистый комбинезон.
Выждав, пока девушка отдалится на приемлемое расстояние, «патруль» направился на полянку. Шли бодрым, уверенным шагом, не скрываясь, в полный рост, огибая деревья и кустарники. Словом, всем своим видом показывали, что они у себя дома. Вышли на полянку. Приметили паренька и направились к нему.
Игнат едва сдержался, чтобы не обернуться и не посмотреть, насколько спутники прилежно следуют его приказам. Оставалось надеяться, что обойдется без самодеятельности и они не таращатся на объект, а старательно держат свой сектор.
Паренек расположился на пятой точке, расправляясь с принесенной ему снедью, разложенной на чистой тряпице. А что такого? Агент он там или нет, голод не тетка. Нормально. Как и то, что при виде республиканцев со знаками патруля паренек поднялся на ноги. После сеанса связи прошло достаточно времени, чтобы он не сомневался, что его не заметили. Поэтому относительно спокоен. Не переигрывает. Взволнован ровно настолько, насколько оно и положено при подобной встрече.
– Стоять! Руки вверх! – выкрикнул Хуан, словно перетянув Игната плетью поперек спины.
Егоров еще попытался спасти положение, обернувшись к ретивому контрразведчику, чтобы одернуть его и успокоить всполошившегося паренька. Вот только Хуан, сволочь такая, уже вскинул свой автомат. И тут раздался выстрел.
Краем глаза капитан разобрал, что стрелял глухонемой. А вот как он извлек оружие, приметить не успел. Ловок, шельма. Хуан переломился, поймав пулю в живот. Отличный выстрел, учитывая, что расстояние метров пятьдесят, ну, может, чуть меньше.
Недолго думая Игнат сунул сапог в бок уже вскидывающему автомат Кочанову. Тот крякнул и повалился в траву. Капитан же пулей сорвался с места и понесся на глухонемого, успевшего выстрелить в него дважды. Но контрразведчик бежал не по прямой, а бросаясь из стороны в сторону. Причем делал это в непредсказуемом рисунке, стремительно сокращая дистанцию.
Сзади прогрохотала короткая очередь. Левое плечо обожгло, словно туда приложили раскаленный прут. Выкрикивая всю ненормативную лексику, какую только мог припомнить, капитан продолжал сокращать дистанцию. Когда оставалось не больше десятка шагов, отчаявшийся попасть в него франкист вскинул пистолет к своему виску.
Десяток шагов! Много! Чертовски много! Проклиная все и вся на свете, капитан запустил в противника автоматом. Тяжелое оружие ударило глухонемого в грудь, заставив дернуться. Выстрел! Сигнальщик рухнул на землю.
– Ах ты ж паскудник! – падая перед ним на колени, выкрикнул капитан.
Левая рука потянулась к сонной артерии. Правая повернула голову. Есть! Есть пульс! И пуля прошла мимо. Только газами опалило кожу. Это контузия! Егоров тут же перевернул обеспамятевшего на спину, заламывая правую руку. Потом одним резким движением рванул ворот его рубашки. Мало ли что там спрятано. И только после этого заломил вторую руку и потянул из кармана конец веревки.
– Живой?! – выкрикнул подбежавший майор.
– Не вашими, вперехлест через колено, стараниями. Это что вообще было? Какого за автомат хватались, господин товарищ майор? – желчно поинтересовался Игнат.
– Кхм. По ногам хотел, – явно чувствуя за собой вину, растерянно ответил Кочанов.
– Когда стреляют по ногам, всегда… Запомните, Василий Иванович, всегда валят наповал. А нам эти сволочи живыми нужны. Карлос, что там с Хуаном?
– Мертв!
– Повезло. Иначе сам его прибил бы. А ты свою пилюлю за стрельбу еще получишь, умник, – пообещал капитан.
– У тебя кровь, – заметил Кочанов.
– Царапина, – заканчивая вязать пленника, ответил Игнат. – Забираете этого со всем его хозяйством и двигайте к машине.
Говоря это, он уже поднимался, подхватывая свой автомат. Вот некогда ему сейчас рассусоливать. События понеслись вразнос. И теперь лишь быстрота принятия решений и стремительность действий помогут сделать так, чтобы все не пошло прахом.
Игнат сорвался с места и побежал настолько быстро, насколько мог. Девчонка. Сейчас главное – успеть нагнать девчонку, которая не могла не слышать выстрелов. И уж она-то из кожи вон вылезет, чтобы оповестить своих нанимателей о случившейся беде. Он это знал доподлинно.
Умная девочка. Не побеги он точно по ее следу, а понадейся на направление, не имей он опыта следопытства, спасибо деду и отцу, – и ей удалось бы сбежать. Опасаясь выходить из леса, обрывающегося у подножия горы, беглянка повернула вправо и бросилась вдоль по склону. Но тщетно. Егоров нагнал ее довольно скоро.
– Где листок, что тебе отдал глухонемой? – тяжело дыша, спросил капитан у пленницы, заканчивая вязать ей руки.
– О каком листке говорит господин? Господин, отпустите меня! Меня дома ждут родители, и они поднимут всю округу, если я не вернусь домой к указанному часу!
– Тебя как зовут, девочка? – устало выдохнул Игнат.
– Изабелла, – растерявшись из-за перемены, произошедшей с контрразведчиком, ответила девушка.
Лет двадцать, смуглая брюнетка с собранными в узел густыми черными волосами, прикрытыми легким платком. В какой-то момент Игнату даже стало совестно. Но… Совесть – это то самое чувство, которое он никак не может себе позволить. Не при его роде деятельности задумываться о совести, чести, справедливости. Есть дело, которое нужно сделать, и для его выполнения хороши все средства. Остальное не важно.
– Значит, так, Изабелла. Времени у меня нет. Я даю тебе слово офицера: если ты прямо сейчас и со всей откровенностью начнешь сотрудничать со мной, я сделаю все, что в моих силах, чтобы смягчить твою участь. И уж точно сделаю так, чтобы твои близкие не пострадали. Все твои близкие, – с нажимом произнес Игнат. – И еще. Я сам видел, как ты принесла донесение глухонемому, как он передал флажковый код, потом принял сообщение и вручил листок с посланием тебе. Ты все равно заговоришь.
– Я ничего не скажу, – решительно покачала головой девушка. – Иначе они убьют моего сына. Игнасио нет еще и годика, он грудничок.
Игнат без лишних слов склонился над лежащей возле его ног молодой матерью и сжал левую грудь. На светлом лифе тут же появилось пятно от грудного молока. В доме младенцев не наблюдалось. Но у нее ребенок есть однозначно, иначе молоко уже перегорело бы.
– Я дал тебе слово офицера, что ни один из твоих близких не пострадает. И я сдержу его. Даже если меня самого убьют. И лучше тебе мне поверить, Изабелла. Потому что если я начну из тебя вытягивать сведения пытками, мое обещание уже не будет иметь никакого значения. Рано или поздно все начинают говорить. Но своим упрямством ты погубишь и родных.
Егоров не врал. Он знал, что действительно вытащит и родных Изабеллы, и ее сына. Совесть, честь, справедливость – все это мимо него. Такая работа. Но вот слово контрразведчика дорогого стоит. И речь тут даже не о чести в понимании дворянства, офицерского корпуса или юнцов, начитавшихся рыцарских романов. Репутация. Она для контрразведчика важна не меньше, чем способности в оперативной работе. А ее можно только заработать.
– Вы спасете Игнасио и мою семью?
– Если они неповинны, да. Если оказывали пособничество врагу, обещаю, что их не казнят.
– Они невиновны, – тут же выдала Изабелла.
– Мы теряем время. – Капитан рывком поставил ее на ноги. – Где листок?
– Тот листок я съела, – понурившись, ответила девушка.
– Ясно, – извлекая из кармана индивидуальный пакет, спокойно констатировал он.
А чего нервничать по этому поводу? Коль скоро она так старательно убегала, то и о шифровке должна была позаботиться. Так что это нормально. Да и не суть важно. Какое бы задание агенту ни поручили, выполнить его он уже не успеет.
– Развяжите меня.
– С чего бы это? – сплюнув оторванный кусок оберточной бумаги индпакета, удивился Игнат.
– Помогу.
Прикинул перспективы перевязки левого плеча без посторонней помощи и освободил девушке руки. Потом отстегнул плечевые ремни портупеи, расстегнул комбинезон и оголился по пояс. Нечего маяться ерундой и накладывать повязку поверх рукава. Тем более что кровь уже остановилась, и нужна нормальная перевязка. Кто знает, когда еще доведется попасть в руки медика.
– Сына где держат?
– Не знаю. Мне его разрешают увидеть раз в неделю. В тайнике записку для меня оставляют, а там адрес. Каждый раз новый. Всегда заброшенные дома и один и тот же мужчина. Кормлю Игнасио, тетешкаюсь немного, а потом он его забирает.
– Отец где?
– Мой муж погиб за республику.
– Женаты были?
– Нет. Родила в городе. Меня тогда один господин подобрал, помог. А потом мне дали мертвого младенца, сказали, чтобы я выдала его за сына, отвезла домой и похоронила. Иначе они убьют моего мальчика.
– Что за господин? Что за дом?
– Не помню. Мне плохо стало прямо на улице.
– Ясно. Немого этого ты в дом привела?
– Я. Тот господин сказал, чтобы я выдала его за своего жениха. Отец только обрадовался.
– В лицо того господина видела?
– Нет. У меня всегда глаза были завязаны.
– А голос узнаешь?
– Узнаю. Но мне показалось, что он все время что-то во рту держал, шепелявил смешно.
– Когда ребенка видела в последний раз?
– Сегодня должна была опять повидаться.
– Увидишься, – убежденно пообещал Игнат.
Как и предполагал Егоров, он встретил своих вместе с пленником на тропе. Им попросту нет смысла двигаться другим маршрутом. Учитывая же их медлительность, ему еще и подождать пришлось.
Кочанов, не стесняясь, нагрузил пленника как его пожитками, так и маскировочными комбинезонами контрразведчиков. Оружие досталось на долю Карлоса. Сам майор двигался налегке, присматривая за сигнальщиком. Мало ли что учудит.
– Ну и как у тебя? – спросил бывший чекист.
– Листок она съела.
– Плохо.
– Да без разницы, в общем-то.
– Этот не зря хотел себя порешить.
– Напрасные надежды, Василий Иванович, – отмахнулся капитан. – Он просто гнал полученные цифры, получал другие и передавал их по цепочке. В воротнике нет ампулы с ядом. А она куда надежней пули. Значит, задача не даваться в плен не стоит. Что же до «застрелиться»… Ну кому охота подвергаться пыткам с закономерным исходом? Уж лучше сразу.
– Думаешь?
– Уверен.
– Нет, ну каковы наглецы! Средь бела дня, – хмыкнув, невольно восхитился майор.
– Это не наглость, а трезвый расчет, – возразил Егоров. – Сами посудите, на полянке его можно рассмотреть либо в упор, как мы, либо с расстояния километров шесть-семь, да и то с возвышенности. Ближе и ниже прикрывают деревья. Ну увидит кто-то человека. Даже попытается изучить его в бинокль. На выходе ноль. Кратность оптики недостаточная. Ночью же световой код ни с чем не перепутаешь, пусть даже и не поймешь.
– А ловок ты, казак. Эка на пистолет пошел. Из пластунов будешь или специально учили?
– Это от деда с батей, но и учили, чего уж. Блокнот его у вас?
– Вот, – протянул Кочанов.
– А ну-ка, дайте-ка, я малость поколдую.
Игнат присел на корточки, откинул обложку и, вооружившись простым карандашом, начал быстро заштриховывать верхний листок. И тут же проступили столбцы цифр. Полминуты работы – и он протянул блокнот обратно:
– А вот и шифровка.
– Кхм. Н-да.
– Согласен. Все гениальное просто. Если вас это успокоит, то этому меня в контрразведке не учили. Это мы еще в гимназии так забавлялись.
Оторвал листок и переписал набело, стараясь подражать почерку глухонемого. Но майору передал только заштрихованный листок и блокнот. Чистовик сложил вчетверо и засунул под лиф Изабеллы.
– Положишь куда следует.
– Поняла.
– Вот и умница.
– Хм. А то сообщение, что он сжег, тоже можешь восстановить? – поинтересовался Кочанов.
– Только записать знаки семафора по международному коду. А там уж пускай ваши шифровальщики голову ломают. Ну или вот этого пытайте.
– Хочешь сказать, что ты запомнил передачу? Но ты же отвлекался – и со мной беседовал, и в бинокль пялился.
– А вот этому нас уже учили, – разведя руками, сообщил капитан.
– Пиши, – решительно рубанул майор.
– В машине. Не хочу время терять.
– Добро.
До «стенли» Егорова добрались за неполный час. После чего Карлоса отрядили заняться телом Хуана. Все одно возвращаться в Хадраке, а там при контрразведке целый взвод бойцов. Жаль, не волкодавов из добровольческого корпуса. Не разрешили Егорову прихватить с собой парочку ребят. Вот уж не помешали бы. Но…
Игнат по факту должен рядом постоять, оказывать посильную помощь, опираясь непременно на кадры самих интернационалистов. Н-да. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Вот не получается рядом постоять. Приходится самому тащить, да еще и обеспечивать присутствие местных спецов, если их можно так назвать. Чтобы каждый его шаг засвидетельствовать могли. А то ведь пока будут разбираться, могут успеть и к стенке поставить.
Правда, и так приходится самому под пули бросаться. Причем под дружественный, мать его, огонь. Хорошо хоть Мигель умеет водить автомобиль. А то еще и баранку крутить с больной рукой. Рана-то несерьезная, считай, порезался. Но неудобства доставляет, а начни ее напрягать, так опять откроется и станет кровоточить.
С тайником все прошло штатно. Егоров настоял на том, чтобы приглядывать за ним поставили контрразведчика из бывших полицейских. Тут без вариантов. Либо он сам, либо человек с реальным опытом топтуна. Иначе эти бойцы наворотят столько, что потом весь штаб не разгребет.
Сам он не мог. Потому как в тайнике и впрямь был указан адрес, где молодая мать должна повидаться с сыном. Ему однозначно нужно идти с ней и вызволять мальца.
– Слышь, благородие. Я в штаб, его из-за артобстрела и бомбежек за город вывели. Вот тебе Кротов, нагружай задачами, – проинформировал выглядевший озадаченным майор.
– Задача одна. Страховать агента и известить о действиях клиента, что явится к тайнику. И ради бога, не хватайте его раньше времени. Только если будете уверены, что это не очередное передаточное звено. Впрочем, думаю, я успею к этому времени обернуться.
– Пойдешь за дитем? – удивился Кочанов.
– Я дал слово, – просто пояснил капитан.
– Не ходил бы ты один.
– Извините, но я обещал вытащить ребенка. А с вашими дуболомами – только в атаку. Если из-за них что-то пойдет не так, пришью и глазом не моргну. Слово даю, Василий Иванович. Так что не посылайте за мной никого.
– Добро. Делай как знаешь.
Встреча была назначена в давно пустующем, полуразрушенном доме. Со слов Изабеллы, они здесь уже виделись. Ну да чего удивляться. Хадраке – небольшой городок, заброшенных домов не напасешься. Игнат сильно сомневался, что неизвестный будет с подстраховкой, засевшей где-то на наблюдательном пункте. Места всякий раз разные, дома вокруг вполне обитаемые. Ну и где тут размещать наблюдателя? Опять же, они имели дело с обычной крестьянской девкой.
Выждав пару минут, чтобы молодая мать успела заполучить в свои руки ребенка, капитан прошелся мимо дома и, уже миновав его, скользнул между каменным забором и зданием. Прошелся вдоль стены, вышел с обратной стороны.
Небольшой внутренний дворик, плотно поросший сорняком чуть выше колена. Легкая изломанная ограда и дальше сад, вот уж где заросли репейника удались на славу, эдаким сводом нависают над стежкой. Она тянется из сада через покосившуюся калитку прямиком к дверному проему дома. Получается, часто пользуются этим маршрутом. Но тут уж скорее всего вездесущие мальчишки.
Бесшумно скользнул к двери. Из дома донеслась приглушенная возня и нежное женское воркование. С ребенком управляется. Молодец девка, не забыла, чему он ее учил. Полностью сосредоточилась на сыне. Самый верный способ не выдать себя.
Извлек ТТ, аккуратно взвел курок и вошел в сумрак давно пустующего помещения. Оно лучше бы не стрелять. Но тут дело такое. Нельзя никого упускать. И если придется, в самом крайнем случае будет действовать радикально.
Выстрел!
Игнат упал на колено и дважды нажал на спусковой крючок, целясь в противоположную стену. Да еще и задрав ствол так, чтобы, случись рикошет – и пуля ушла в прогнивший потолок. И как он себя выдал?!
Многострадальная левая рука повисла плетью. На этот раз в плечо прилетело качественно. В глазах зарябило. Вот только сознание это фиксирует как-то отстраненно. А тело между тем действует на рефлексах.
Едва отстрелявшись, перекатился по сумрачному коридору. Еще выстрел с ослепительной вспышкой. Пуля ударила в каменную стену и с визгом ушла в рикошет. Игнат, вскочив на ноги, снова выстрелил, стараясь бить в направлении противника и вверх. По нервам. Только по нервам.
И еще выстрел. Егоров был уже в трех шагах от поворота. Пробегая мимо одного из пустующих дверных проемов, успел выхватить взглядом Изабеллу, забившуюся в угол и прижимающую к себе младенца. Живы! Вот и слава богу. Не будет дурой – не сбежит. Иначе подведет под монастырь всю семью.
Когда приблизился к окну, в которое выскочил неизвестный, тот уже проломился сквозь густой бурьян и был у калитки в сад. Еще несколько секунд, и скроется из виду в зарослях репейника. Егоров вскинул пистолет. Нежелательно. Но он скоро начнет слабеть, и за беглецом ему не угнаться.
Выстрел!
Есть! Нога неизвестного подломилась, и он упал в шаге от ограды. Игнат перемахнул через подоконник и помчался к раненому. Тот перевернулся на спину и вновь выстрелил. Капитан успел броситься в сторону. Еще несколько бросков в непредсказуемом направлении, одновременно сокращая дистанцию. Два выстрела. И нога ударила по руке, выбивая из нее оружие. Еще мгновение, и обратным ходом каблук врезался в челюсть. Сломать не сломал, но в нокаут отправил с гарантией.
Присел рядом с пленником, извлек конец веревки. Вот не нравились ему наручники. А зря. Удобная штука. Сейчас не пришлось бы мучиться. Но зато при минимуме навыков от наручников избавиться проще простого. А ты поди совладай с дедовским узлом. Казачьи ухватки передаются из поколения в поколение. Теми узлами вязали невольников и невольниц еще в старину седую. Хм. Нет, пожалуй, куда как раньше.
– Господин капитан, вы живы? – выглянула в пустую глазницу окна Изабелла, прижимающая к груди младенца.
– Жив. А вы с малым в порядке?
– Да.
– Ну вот видишь, пока я свое слово держу. Ты это… Не могла бы опять поработать сестрой милосердия? Трудно в это поверить, но в меня снова попали.
И тут во двор вбежали двое парней в форменных комбинезонах и с пистолетами наперевес. Егоров конечно же удивился данному обстоятельству, но не настолько, чтобы растеряться. Он перекатился назад через левое плечо, которое тут же прострелила боль, и выхватил из открытой кобуры пистолет. Плевать, что ТТ без самовзвода. Оружие еще только покидало кобуру, как курок был уже в боевом положении. А когда он закончил свой кульбит, ствол уже смотрел на новых персонажей этой бурной сцены.
– Товарищ Егоров, мы свои, – благоразумно задрав руки с оружием вверх, чуть ли не хором выкрикнули парни.
– Какого… – процедил Игнат, припоминая, что видел этих ребят во взводе.
Ну точно. Так и есть. А то, что в форме… Хм. Вот были бы они в гражданской одежде, тогда бы он их точно приметил. А форма лучше всего подходит, чтобы раствориться в этом городке. Ну надо же. Оказывается, у Кочанова есть-таки кадры, способные нормально отработать.
– Майор приказал? – все же поинтересовался он.
– Так точно. Но велел вмешаться, только если стрельба начнется.
– Что-то подзадержались вы, при таких-то делах.
– Так товарищ майор сказал, что, если вы нас обнаружите, он нас лично расстреляет за саботаж. Ну мы, значит, и держались подальше.
– Ясно. Ладно. Хорошо все то, что хорошо кончается. Перевяжите этого и тащите в контрразведку.