Текст книги "Любовница Каменных Драконов (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 16

Почтенную Мать ждал очень, очень и очень неприятный сюрприз, да еще и не один.

Цуу, эта подлая паразитка, вдруг оправилась и пришла в себя. Правда, она все время стонала и ныла, что голова ее болит, и вместо памяти – черная дыра, грохочущая болью. Но Почтенная Мать, поглядывая издали на распухшее лицо прислужницы и на белые полоски из тонкого полотна, перебинтовывающие ее голову, недобро думала, что память-то может вернуться в самый неподходящий момент.

«Надо б держаться от нее подальше, – хладнокровно думала Почтенная Мать. – И присматривать за ней. Может, найдется такая провинность, в которой можно будет ее обвинить и за это голову ей отрубить… а если память вдруг к ней вернется не вовремя, можно сказать, что она с ума сошла от удара. Мозг в дырку утек. Избавиться бы от нее поскорее…»

Но ужаснее всего было увидеть эту мерзавку, эту Великую Ведьму, живую и здоровую, не погрызенную личинкой. С утра Почтенная Мать, которую до драконов не допускали, видела, как она выходила вместе с Аланом и Рэем из столовой. И у нее на руках сидел ребенок! Маленькая девочка, едва научившаяся ходить! С голубыми блестящими глазами, улыбающаяся открытой и радостной детской улыбкой.

– Драконьи зубы! – выдохнула Почтенная Мать, чувствуя, как сердце ее замирает. – Вот же толстозадая демоница! Ребенок! Она умудрилась ребенка родить! От кого?! От Алана или Рэя?! Вот почему они так к ней благоволят, вот почему не выгоняют из дома… Ведь она уже вылечила Рэя, чего ж еще?! Давно пора было выставить шлюху! Но ребенок… она наверняка говорит Алану, что это его дитя, а Рэю – что его! Вот хитрая мерзавка! Удумать такое!

Почтенная Мать с неприязнью присматривалась к девочке, и та казалась ей самым уродливым, противным и бледным ребенком на свете. Что это за  нос такой?! Как кнопка! Волосы белые, тонкие, как пух, как паутина толстого жирного паука! И мало их. Еще и вьются, как больная сорная трава. Сама бледная, светится насквозь!  Ноги наверняка кривые, колесом! Наверняка болезненный ребенок!

– И, разумеется, капризный! – терзая яркие шелка, яростно пыхтела Почтенная Мать. – Ноет всю ночь напролет, отказывается от еды, скулит все время, как щенок с больным брюхом! Льет сопли и слюни! Как, как от моего красивого и сильного мальчика могло родиться это мелкое жалкое чудовище?!

Переведя дух после первой волны ярости, от которой сердце едва не разорвалось в груди, Почтенная Мать поднатужилась, напрягла мозг и сообразила, что Рэй не может быть отцом девочки ни в коем случае. Когда она родилась, он вот уже долгое время лежал окаменевшим.

– Значит, Алан, – шипела Почтенная Мать. – Непослушный, дерзкий мальчишка… ну да, конечно. Он ходит в Верхний мир, он живет там, он там свой. Это его дитя, его женщина, его грех! Запятнал себя, путаясь с верхними! С Ведьмой! Я ему устрою!

Пыхтя от негодования, таясь, Почтенная Мать проследовала за Аланом до самого портала, до того места, через которое он покидал дом.

Нет, он не бросался из окна вниз, ибо падать было некуда. Ему, напротив, надо было подняться в Верхний мир. И он поднимался – за одной из потайных дверей Башни был расположен обычный лифт. Алан заходил в него, нажимал на кнопку, и выходил уже в Башне – гостинице, в своем пентхаусе, в окружении каменных стражей, так удачно замаскированных под огромных и сильных людей.

Свою червоточину, свой лаз он скрывал, и знали о нем только самые верные ему люди – и проныра-мать. Поэтому-то он и не удивился, когда Почтенная Мать подкараулила его там, почти у самых дверей, и кинулась ему на грудь, каким-то чудом проскользнув между рук у неповоротливых охранников.

– Алан! – взвизгнула Почтенная Мать, на всякий случай заливаясь слезами. – Это твой ребенок?! Алан, как ты мог! Завести дитя от Ведьмы! Подарить ей самое дорогое, что у нас есть – драконью кровь! Драконью силу! Твой отец, может, и сошел с ума, но он до конца хотел силы, больше силы! Он собрал ее у всех своих детей! Больше золота он жаждал ее! А ты…

Алан недовольно поморщился, отстраняя от себя голосящую, как на похоронах, мать, и мотнул головой:

– Это не мой ребенок, – рыкнул он недовольно.

Почтенная Мать просияла:

– Ах, какая удача! – прошептала она, улыбаясь во весь рот. – Алан, мальчик мой… я знала, что ты намного благоразумнее, чем может показаться! Выгони ее теперь! Прямо сейчас! Почему ты не взял ее с собой сейчас?! Рэй ведь здоров! Он же здоров?!

– Здоров, здоров, – нехотя признал Алан.

– Выгони ее! – тут же вцепилась в Алана Почтенная Мать. – Выгони сейчас же!

Однако, Алан не стал с ней обсуждать эту тему. Он отстранил мать и продолжил свой путь.

Но в ее бестолковых, злых словах он внезапно нашел зерно истины.

– Самое дорогое – драконью силу, драконью кровь… – задумчиво бормотал Алан. – Вот зачем затеяна вся эта возня… Кто знает, кем был отец до того, как стал драконом. Кто знает, где он раздобыл свою силу. Кто знает, кто теперь хочет завладеть ею.

Враг должно быть умен, хитер. Он сумел отравить старого дракона и Королеву Нагов, а та сделала безумным весь свой народ. Они согревали своими телами отравленный камень, поддерживая его магию до тех пор, пока не настало время принести жертву. Пока не нашлась дочь Мэл. Они были готовы умереть за призрачную надежду получить мифическую силу. Алан задумчиво поглаживал подбородок, сопоставляя факты. Шрам под глазом наливался огнем, болью, словно был получен только что, и голова начала болеть, будто бой был окончен минуту назад.

А не получил ли старый дракон свою силу от кого-то другого, могущественного, величественного? Хитростью, силой? Украл или отнял? Или же принял опасный дар, не понимая, что позже кто-то заставит его вернуть?

Старый дракон посеял свое семя, родил много детей, разделив силу на всех и приумножив ее. А потом собрал кровавый урожай, сойдя с ума от паров медового камня. Но тот, кто ждал всходов, не смог забрать у дракона силу, потому что братья остановили обезумевшего старика.

Алан никому не говорил, не делился своими чувствами относительно того дня, когда ему с Рэем пришлось убить отца. В его памяти он остался радостным человеком, любящим своих детей. Всех. Он радовался рождению каждого. Каждого держал на руках, каждого прижимал к своему сердцу. Алан был уверен, что и Рэй запомнил его таким. Запомнил радостное детство и ничем не омраченное взросление. И тем больше мужества нужно было ему, чтобы в последний миг рука его не дрогнула.

И она не дрогнула.

Пока Алан отвлекал, сделав вид, что несется вперед, навстречу удару и своей смерти, Рэй коварно спикировал с небес и человеком спрыгнул на шею старику. Он сумел отрубить огромную голову с одного удара… Сильные руки, твердое сердце и необычное оружие…

– Мы убили его, и все поделили пополам, – задумчиво шептал Алан, заново переживая в памяти боль, сражение, победу и прикосновение к силе, что едва не разорвала тело. – А Рэй был так неосторожен… что умирающий умудрился ранить его. И половина силы осталась у него, запертая в камне. Потому тот, кто наблюдает за нами из темноты, молчал, ждал, когда я решу эту проблему. Верну Рэя к жизни. Чтобы снова попытаться забрать то, что хочется… Вот почему сейчас все это происходит…

Ему очень хотелось си же минуту вернуться к Рэю и поделиться своей догадкой, но такое решение могло бы выдать его врагам, напялившим личины слуг, друзей, союзников. Нет, выждать… присмотреться.

***

Почтенную Мать оттеснили каменные слуги, прислужники подхватили ее под руки и вывели вон из покоев Алана, куда посторонних людей пускать было не велено. Двери за Аланом закрылись, и она со злости даже ногами затопала.

– Что ж за непочтительный сын! – взвизгнула она. – Когда  он научится меня слушать!

Но, похоже, у Алана были свои планы на свою жизнь, и он не хотел их менять.

Однако, кое-что произошло совершенно незаметно, пока ее выпроваживали. Почтенная Мать вдруг ощутила, что за воротом ее шелкового платья что-то плотное, с острыми углами, натирает ей шею. Сунув руку себе за шиворот, она обнаружила письмо, сложенное в несколько раз. Это острые уголки бумаги кололи ей шею.

Сразу стало ясно, что это послание от ее тайного союзника, и что он ближе, чем ей кажется.

Спрятавшись в уголок поукромнее, Почтенная Мать распечатала письмо и, напрягая близорукие глаза, прочла:

«Моя дорогая госпожа! Ах, как жаль, что наш план провалился! Как жаль, что Ведьма осталась невредима! Но то не рука проведения, то ваши сыновья, мудрые и ученые. Вы сумели воспитать их и дать знания, приличествующие правителям и ученым мужам. Это всецело только ваша заслуга!»

– Ну, еще бы, – польщенная, произнесла Почтенная Мать. Тот факт, что сама она не умела ни лечить, ни даже толком писать – перо выскальзывало из ее  непослушных неуклюжих пальцев, – ее не смущал. – Конечно, моя! А то чья же?

И она снова принялась читать послание, шевеля губами и водя пальцем по строчкам.

«Сердца ваших сыновей увлечены Ведьмой. И трудно их в этом упрекнуть! Ведьмы хитры и умеют угодить мужчинам. Но клин выбивается клином, моя прекрасная и мудрая госпожа. Если б сердце братьев было пленено прекрасной знатной девой, он бы позабыли свою старую игрушку. А Великой Ведьме на ложе можно положить не менее прекрасного мужчину; драконы ревнивы, они не простят измены, даже если для них это не любовь, а всего лишь обладание желанным телом».

– Да конечно! – вскричала довольная Почтенная Мать. – Как я сразу не додумалась?!

«Это должно остаться в тайне, только между нами. В полночь спуститесь в подвал и откройте решетку нал лазом, что идет в подземное озеро. Доступ к ключам есть у вас, а у меня его нет, иначе б я все сделала сама… Двое наших друзей рискнут соблазнить драконов и Великую Ведьму. Вместе с вами мы сможем их разлучить!»

Глава 17

Рэй был непривычно серьезен, когда вынес Мэл толстую книгу в потертом кожаном переплете.

– Я хочу, – как заклятье, повторил он, – чтобы ты осталась здесь. Со мной. И потому тебе надо научиться быть сильной. Чтобы уметь постоять за себя и свою дочь. Чтобы уметь защищаться. Мне она досталась от… – он замялся, поглаживая грубую коричневую кожу. – От одной знакомой. Ее больше нет. В этой книге много того, что я в силах понять, но не в силах исполнить, и еще больше того, что я ни понять, ни выполнить не могу. Когда-то она учила меня, что все можно исправить, и шаг назад можно сделать в любой момент. Но то, что могла она, для меня остается лишь мечтой. Сказкой. Для нее это были слова волшебства, а для меня – лишь черные мертвые буквы. Надеюсь, у тебя выйдет… хотя бы понять, о чем тут говорится. И ты станешь самой Великой из всех Ведьм.

Мэлани взглянула на него, на его строгий черный наряд ученого, лишенный всяких украшений

– Ты жалеешь  о ней? – спросила Мэлани, пристально всматриваясь в темные глаза Рэя. Тот чуть заметно кивнул.

– Да.

– Что же с ней стало?

Рэй неопределенно пожал плечами.

– Тогда я думал, – произнес он медленно, словно в полусне, припоминая те давние события, – что она пала жертвой человеческой темноты, злобы и предрассудков. Даже наша мать все еще думает, что Великие Ведьмы несут несчастья. Из-за них, якобы, случаются землетрясения, наводнения и лесные пожары. Еще сотню-другую лет назад у ребенка, рожденного Великой Ведьмой, не было шансов. Таких детей сразу узнавали; их отнимали у родителей и забирали их дар… Теперь, глядя на то, как некто хочет уничтожить нас всех, мне уже не кажется это случайностью.

Мэл зябко передернула плечами.

– Кто мог быть так жесток, – прошептала она. – И кому… куда этот дар?

Рэй задумчиво пожал плечами.

– Колдуны, что убивали этих детей, – жестко произнес он, – говорили, что рассеивают их опасное колдовство по миру. Зло, говорили они, обращается в песок и рассыпается мелкими крупицами. Песчинка может попасть в глаз, и будет больно. Но это наименьшее зло, что может причинить Великая Ведьма.

– Какая чудовищная, злобная ложь, – произнесла Мэл. – Убить невинного ребенка и есть самое ужасное зло. Убить, чтобы что-то отнять – тоже зло. Это сродни черной зависти.

– Наверное, так и было, – задумчиво произнес Рэй. – Они устроили охоту…

– Они?

– Люди. Людей просто поднять, заставить творить зло, если напугать, наговорить всякого и наобещать бед. И все беды, что им обещали – все сбылись. Там, где она погибла, поле было выжжено до мертвой серой пыли. И много погибших; она дорого продала свою жизнь. Но ее силу, ее дар, все же отняли у нее…

– Ты поэтому стал ученым? – вдруг спросила Мэл. – Ты вернуть ее хотел?

– Да, – ответил Рэй, подловленный ее коварным быстрым вопросом. – Она говорила, что нет непоправимых вещей. Она говорила, что можно вернуть все.  И тогда мне казалось, что она взывает ко мне. Что она рассчитывает на меня. Что я должен… Но не вышло. Может, это под силу только Ведьмам. Может, она говорила о чем-то другом, о том, чего я понять не в силах.

– Я похожа на нее? – ревниво спросила Мэл. – Поэтому ты со мной?..

Рэй прикрыл глаза, отрицательно качнул головой.

– Нет, вовсе нет, – мягко ответил он. – Совсем не похожа… у нее были черные косы, смуглая кожа, темные глаза… и вовсе не потому.

– Похоже, у тебя все еще свежа рана потери, – заметила Мэл недоверчиво.

– Эти раны не заполнить ничем, – ответил Рэй. – И уж тем более глупо заполнять эту пустоту другими людьми. Это прошлое, и его не вернуть. А жизнь дарит мне других людей, новые встречи и новые чувства… но и прошлого не забыть.

– Это ты запретил охоту на Ведьм? – снова спросила Мэл, и Рэй снова кивнул.

– Я сказал, – через силу ответил он, – я пообещал… что если узнаю хоть об одном случае убийства… Если хоть одна мать придет и скажет, что у нее отняли ребенка… То убийцы погибнут точно так же, как погибла ведьма. Распятые на алтарях. В огне, боли и муке. Поэтому убийства прекратились.

– Ты исполнил свою угрозу?

– Да. Несколько раз. И не жалею об этой жестокости. Она напоила мою жажду мести. Я утолил ее. Сполна. Я сам приковывал их к алтарям и сам жег. Не сильно спеша. Постепенно.

– Зачем?

– Я хотел узнать, кто учит людей убивать. Кто направляет толпу.

– И что же они отвечали?

 – Они говорили, что огонь. Что человек, что приходил и указывал на ведьм, всегда сгорал вместе с ней. И наказывать мне было некого, кроме исполнителей.

– Феникс, – с удивлением произнесла Мэлани.

– Что? – не понял Рэй. Кажется, это слово было ему незнакомо, он с удивлением произнес его, пробуя на вкус. – Что это такое?

– Рождающийся из пепла, – ответила Мэлани. – Он сгорает, умирая, и рождается снова. Волшебная птица.

– Это существо есть в твоем мире? – удивился Рэй.

– Нет, в нашем мире нет магии, – ответила Мэл. – Странно, что этого существа нет в вашем мире!

– Я даже не слышал об этом, – озадаченно произнес Рэй. – Пылающая птица… Зачем такому чуду убивать Ведьм?

– Ради их дара? – предположила Мэл.

Она раскрыла книгу, и по черным буквам, выписанным черными чернилами, внезапно проскользнул золотой отсвет, словно всепожирающее пламя.

«Руку, дай мне руку! – прошептал в уши Мэл чей-то голос. – Ведьмы видят сердцем. Дай мне твою руку и раскрой мне свое сердце. Я покажу тебе все…»

***

Мир рассыпался на кусочки и снова сложился, но иначе.

Но только теперь перед глазами Мэлани была не комната Рэя со шкафами, полными книг, и не его стол с недописанным трактатом. Мэлани оглядывалась по сторонам и видела каменные своды пещеры. По ногам тянуло холодом, где-то над головой, через отверстие в каменном своде, пробивался скудный свет и врывался холодный ветер, сеющий ледяные мелкие иглы.

– Где я? – выкрикнула Мэл. Эхо ответило ей, многократно отдавшись от стен.

Темные стены были разрисованы огнем; было видно, как пламень хлещет по ним, оплавляя и кроша каменные глыбы. Столько огня… что здесь произошло?

– Не бойся, – промолвил нежный женский голос. – Теперь это всего лишь тихое место, позабытое всеми и напомненное тебе – мной. Великие Ведьмы видят сердцем, не глазами. Не бойся.

Мэл обернулась, но успела увидеть собеседницу лишь краем глаза. Та, похожая на бесплотную темную тень, ускользнула, растворилась в воздухе, превратившись в переливающееся видение.

– Ты та, – промолвила Мэл, – о ком говорил мне Рэй?

– Он все еще помнит, – немного грустно произнесла женщина, отворачивая призрачное лицо от Мэл. – Значит, я еще не умерла… и живу в его памяти.

– Что ты хочешь показать мне? – спросила Мэл.

– Все. Все, что знаю, все, чего не знают другие, но так хотят узнать. Идем.

Вместе они прошли по длинному каменному коридору, выгрызенному неведомой силой в скале. Свет, пробивающийся в отверстия в каменном потолке, бледными лучами пересекался в воздухе и падал на пол, исчерченным завитками, нарисованными  пламенем.

Коридор вывел Мэл в круглый зал. В нем на поду было изображено колесо, спицы делили его на сектора, как огромный пирог. И у стены, одинаково удаленные от центра колеса, сидели темные тихие фигуры, выточенные из камня.

Можно было подумать, что эти фигурки – увеличенные в размерах нэцке, огромные забавные игрушки, искусно выточенные умелым мастером. Странный заяц, похожий на остроконечную гору с ушами; круглая мышь с огромными пустыми глазами…

– Это всего лишь календарь, – произнесла невидимая собеседница, пока Мэл, потрясенная, рассматривала странные фигуры. – Тайное место, которое давно никто не посещал. О котором все забыли. Возможно, даже боялись его.

Одно место, один кусок этого громадного каменного пирога пустовал, и Мэл, коснувшись его, почувствовала, что знает, что тут должно находиться.

Темная тень давно погибшей Великой Ведьмы заметалась, прямо в светлые глаза Мэл глянули темные – жгучие, глубокие, как самый опасный омут.

– Он стоял тут, – подтвердила она, кивнув головой. – Каменный дракон. Пустой истукан, выточенный из камня. Пародия на истинное могущество.

– Так он не был… живым? – удивилась Мэл. Ступая по тому месту, которое когда-то занимал старый дракон, отец близнецов, она ощущала его жар. До сих пор камни хранили его тепло…

Великая Ведьма-призрак лишь качнула головой.

– Нет, – ответила она мелодичным голосом. – Это был каменный истукан, такой же, как все. Красивая игрушка с разинутой пастью…

– И что же произошло?

Вместо ответа призрак указала на фигурку жабы, присевшей на коротких лапах. Мэл осторожно подошла к ней, заглянула в каменную чашу разинутого рта. Там, темная и вязкая, плескалась черная жидкость, густая, как нефть и прекрасная, как звездное небо.

– Они не успели познать мудрость, – задумчиво произнесла Великая Ведьма, чуть коснувшись темной поверхности ладонью. Побежали круги, расцвеченные серебряными звездами. – Возможно, мудрость вообще не для них…

– Да о ком ты говоришь?! – вскричала Мэл.

– Ты же знаешь имена этим созданиями. Фениксы – те, кто рождается из пепла. Прекрасные и жестокие создания, словно у них сердец нет совсем. Словно сами они не были никогда живыми. Они и собственных детей заклюют, лишь бы  стать сильнее хоть немного.

Это они приносили сюда Великих Ведьм и сливали их дар в каменные статуэтки. Не хотели собирать его по каплям, не хотели приумножать и растить в себе, хотели обрести сразу огромную силу. Сколько слез, сколько крови пролилось вместе с даром в эти камни… как много мольбы и просьб они слышали! В народе есть поговорка «не выдержал бы и камень». Дракон не выдержал. Он был наполнен силой до краев. Вероятно, просто настал его час. Вероятно, Феникс хотел опустошить его. Или же принес последнюю жертву. Только дракон ожил, и в нем человеческого было намного больше, чем в Фениксе. В камне родилось сердце. Из человеческих слез и крови.

И дракон ушел от Фениксов, унося с собой их надежду на величие и огромную власть. А род Фениксов зачах, лишенный огня и силы.

– Но ты… ты же погибла намного позже!

– Фениксы не все покинули этот мир. Они начали все снова, и, наверное, преуспели бы в этом. Сердца их не знают любви, они не рождают детей – не хотят. Но есть яйца Фениксов. Древние. Медовые прозрачные капли, застывшие на земле. Если на этом камне принести в жертву Ведьму, родится еще один Феникс.

Но Фениксы слепы. Я не знаю, кто из драконов лишил их зрения, старый дракон, заметающий за собой следы, или Рэй, когда мстил. Только Фениксы не видят Великих Ведьм. Совсем не видят. Не чувствуют. Даже если Ведьма мимо пройдет. Даже если коснется Феникса – нет, не чувствуют. Фениксам помогает поймать Ведьму Птицелов. Верный слуга. Тот, кто любит бессердечного Феникса больше жизни. И меня в свое время нашел и  поймал Птицелов. Тот, кто хочет, чтобы Феникс снова возродился. Хитрый Птицелов.

Драконы приняли тебя в свой дом; Фениксу не нужна помощь Птицелова, чтобы понять, кто ты – и кто твоя дочь. Они будут стараться добраться до тебя.

Призрак вдруг смахнул набежавшие слезы, тени  горя.

– Рэй, – произнесла она, – конечно, готов будет защитить тебя… В нем много от человека… очень много. Мягкое сердце; но и жестокости много. Но даже Рэй не может быть с тобой всегда. Он может отвернуться, а Птицелов, ловкий, как зимородок, может ухватить твою дочь и утащить ее Фениксу. Поэтому нужно быть сильной; нет в мире существа сильнее тебя. Помни об этом и не верь людям, которые слишком добры. В этом мире доброта и сладость – ловушки… Ловушки.